Текст книги "Польша и Россия. За что мы не любим друг друга"

Александр Широкорад
Польша и Россия. За что мы не любим друг друга

© Широкорад А.Б., 2020

© ООО «Издательство «Вече», 2020

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2020

Сайт издательства www.veche.ru

Глава 1. Свадьбы, пиры и драки ляхов и русов

Тысячу лет назад, летом 1017 г., польский король Болеслав I Храбрый, собрав большое войско, двинулся на Русь против князя Ярослава Владимировича Мудрого.

Рати встретились 20 июля 1017 г. на Волыни на реке Буг. Два дня противники стояли друг против друга и начали обмениваться «любезностями». Ярослав велел передать польскому князю: «Пусть знает Болеслав, что он, как кабан, загнан в лужу моими псами и охотниками». На что Болеслав ответил: «Хорошо ты назвал меня свиньей в болотной луже, так как кровью охотников и псов твоих, то есть князей и рыцарей, я запачкаю ноги коней моих, а землю твою и города уничтожу, словно зверь небывалый».

Два дня дружинники с обеих сторон въезжали на лошадях в воду и орали весьма обидные для супостатов речи.

На следующий день, 22 июля, воевода Ярослава некий Буда начал насмехаться над польским князем, крича ему: «Вот мы проткнем тебе палкою брюхо твое толстое!» По словам летописца, Болеслав был крупным и толстым, так что с трудом мог сидеть на лошади. Он не вытерпел насмешки и сказал своим дружинникам: «Если вам это ничего, так я один погибну», сел на коня и бросился в реку. Войско поспешило за своим князем. Русские полки не ожидали такой внезапной атаки, растерялись и обратились в бегство.

Разгром был полный. По свидетельству Титмара Мерзебургского: «Тогда пало там бесчисленное множество бегущих». То же говорят и русские летописцы: «И иных множество победили, а тех, которых руками схватили, расточил Болеслав по ляхам». В числе погибших называют и воеводу Блуда (Буду).

Предвижу суровый вопрос критика – и почему автор начинает историю русско-польских отношений с этого сражения? Он что, хочет доказать, что русские и поляки были испокон врагами? Нет, я просто хочу спросить читателя, а где были переводчики?

Увы, в них не было никакой нужды. Тысячу лет назад русские и ляхи прекрасно понимали друг друга без словарей и толмачей.

И польский, и кашубский, и русский языки произошли от одного праславянского (общеславянского) языка и тысячу лет назад были его диалектами.

Религии поляков и русских практически не отличались друг от друга. Перун, он и в Польше был Перуном. То же можно сказать и о Ладо, Лели и других языческих божествах.

Даже языческие капища в Польше и на Руси имели одинаковые названия. Так, например, Лысая гора близ города Кельце в Польше и Лысая гора под Киевом.

Согласно польской хронике XVI века, на Лысой горе у Кельце был храм трех идолов, которых звали Лида, Бода и Леля. Археологи отрыли на Лысой горе у Кельце каменный вал длиной 1130 м и шириной 140 м – остатки культовых сооружений IX-Х веков.

Великопольская хроника (начала XIV века) говорит о том, что у матери славянских народов Паннонии от царя Пана было три сына – Лех, Рус и Чех, ставших владыками соответствующих народов. Это всего лишь пересказ древней легенды.

Любопытно, что известный польский историк Ян Длугош (1415–1480) уже не хочет считать Леха и Руса родными братьями; у него Рус – потомок Леха. Согласно Длугошу, поляк Рус возглавил русское государство. Киев же был основан польским языческим князем Кием, также потомком Леха.

Для нас же важно не различие в версиях легенды, а степень ее распространения у западных славян в современных Польше и Чехии. Там братство западных, восточных и южных славян воспринималось в Х-XIV веках как аксиома, лишь в XV веке Ян Длугош стал доказывать, что поляки «были равней прочих славянских племен».

Действительно, в раннем Средневековье все племена славян имели родственные языки и одинаковый общественный строй (управлялись князьями, власть которых в известной степени была ограничена народным собранием – вечем). Не менее близки были и верования славянских племен, даже одинаковы названия богов и богинь.

Так почему же часть славян, как, например, русские и болгары, в XIX–XX веках продолжали считать себя братьями, а термин «братья славяне» по отношению к русским и полякам выглядит дико? В чем же дело? Некоторые историки считают, что, мол, правители государств несправедливо относились к соседним государствам и народам и даже вели агрессивные войны, и это, мол, привело к межнациональной вражде. Марксисты все объясняют деятельностью буржуазии, сеющей рознь между народами в своекорыстных интересах.

Увы, обе позиции не выдерживают элементарной критики. Так, болгарское правительство и в Первую, и во Вторую мировые войны ввергло страну в войну с Россией. До 1917 г. в Болгарии и в России была буржуазия, а потом почти 30 лет в этих странах был различный общественно-политический строй (монархия и социализм). Ну и что? Оба народа так и остались братскими. Простые люди в России и в Болгарии по-прежнему испытывают симпатию друг к другу. У русских нет[1]1
  По крайней мере, автор никогда не слышал.


[Закрыть] анекдотов о болгарах, но их всегда было с избытком о поляках.

Чтобы разобраться, почему ранее близкие славянские народы стали чуждыми друг другу в культуре, религии, а также в совокупности факторов, которая сейчас стала именоваться менталитетом, надо вернуться как минимум на полторы тысячи лет назад.

В VII–VIII веках многочисленные западнославянские племена занимали обширную территорию по бассейнам рек Вислы, Одры (Одера) и Лабы (Эльбы). В бассейне верхней Лабы, рек Влатвы и Моравы жили чешско-моравские племена, в бассейне Вислы и Варты, до Орды и Ниссы на западе – польские племена. Земли в бассейне средней и нижней Лабы до Балтийского моря занимали полабские славяне, образовавшие несколько племенных союзов. Между Салой и Лабой и далее к востоку жили племена серболужицкого союза, а по средней Лабе и далее на северо-восток – племена союза лютичей. Нижнюю Лабу заселяли ободриты. Лютичи и ободриты занимали земли до самого Балтийского моря. К востоку от них, на балтийском побережье, жили поморяне, принадлежавшие к польской группе западнославянских племен. Ободритов, лютичей и поморян часто называют балтийскими славянами.

В IX веке возникает сильное государственное объединение славян – Великоморавская держава, ставшая одним из самых мощных государств Европы. В состав Великоморавской державы входили Чехия, Моравия, Словакия, Лужицы и земли ободритов. Все 76 лет своего существования (830–906 гг.) Великоморавская держава непрерывно подвергалась нападениям немецких феодалов.

В 863 г. из Византии в Великоморавское государство прибыла церковная миссия, возглавляемая братьями Кириллом (Константином) и Мефодием. Они начали перевод церковных книг на славянский язык, проповедовали христианство, проводили богослужения на славянском языке. В Паннонии и Моравии Кирилл и Мефодий содействовали подготовке славянского духовенства. Создание своей, независимой от немцев, церкви укрепило политическую независимость Великоморавской державы и стало грозным оружием в борьбе с немецкой агрессией. Зависимость же от константинопольского патриарха была чисто формальной.

Князь Ростислав и великоморавская знать поддерживали деятельность Кирилла и Мефодия. Но в 870 г. ставленник немецких феодалов Святополк – племянник Ростислава – сверг своего дядю и занял княжеский престол. Ростислава же вывезли в Германию. Там он был ослеплен и навечно заточен в монастырь. Несколько позже немцы схватили и Святополка, и также отправили его в Германию.

Одновременно западное духовенство[2]2
  Официальное разделение церквей на православную и католическую произошло в 1054 г., однако фактический раскол был уже в IX в. Для удобства читателя здесь и далее я буду именовать западным духовенством клир, подчиняющийся римскому папе, и, соответственно, восточным духовенством – пастырей, подчиняющихся константинопольскому патриарху.


[Закрыть] начало преследовать славянских церковнослужителей. Мефодия схватили, бросили в темницу и подвергли жестоким пыткам[3]3
  Кирилл к этому времени уже умер (в 869 г.).


[Закрыть].

Результатом насилий немецких феодалов и западного духовенства стало восстание, вспыхнувшее в конце 871 г. под руководством священника Славомира. Тогда рыцари вспомнили о князе Святополке, томившемся в застенках одного из немецких замков. Его освободили и поставили во главе немецкого войска, снаряженного для подавления восстания в Великоморавской державе. Но немцы просчитались – Святополк перешел на сторону восставших, помог славянам разбить немецкое войско и вновь занял княжеский престол. Правил он до своей смерти в 894 г.

Святополк сразу же освободил из тюрьмы Мефодия, который вместе с многочисленными учениками продолжил свою духовную деятельность в Великоморавском государстве. Однако князь Святополк оказывал недостаточную поддержку восточному духовенству в его борьбе с папистами. После смерти Мефодия в 885 г. его ученики были изгнаны из Моравии и нашли убежище в Болгарии.

После смерти Святополка его сыновья начали борьбу за власть. В результате чешские земли попадают под власть германского князя Арнульфа. В 906 г. венгры завоевывают словацкие земли, составлявшие значительную часть Великоморавской державы. Словаки попали под власть венгерских феодалов и на целое тысячелетие оказались оторванными от чешского народа.

Падение Великоморавского государства кардинально изменило ход развития западных славян. Как писал известный историк С.М. Соловьев: «Разрушение Моравской державы и основание Венгерского государства в Паннонии имели важные следствия для славянского мира. Славяне южные были отделены от северных, уничтожено было центральное владение, которое начало соединять их, где произошло столкновение, загорелась сильная борьба между Востоком и Западом, между германским и славянским племенем, где с помощью Византии основалась славянская церковь. Теперь Моравия пала, и связь славян с Югом, с Грециею, рушилась: венгры стали между ними, славянская церковь не могла утвердиться еще, как была постигнута бурею, отторгнута от Византии, которая одна могла дать питание и укрепление младенчествующей церкви. Таким образом, с уничтожением самой крепкой связи с востоком, самой крепкой основы народной самостоятельности, западные славяне должны были по необходимости примкнуть к западу и в церковном, и в политическом отношении. Но мало того, что мадьярским нашествием прекращалась связь западных славян с Византиею, прекращалась также и непосредственная связь их с Римом, и они должны были принимать христианство и просвещение из рук немцев, которые оставались для них теперь единственными посредниками. Этим объясняется естественная связь западных славян с Немецкою империею, невозможность выпутаться из этой связи для государственной и народной независимости»[4]4
  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. I. М.: Издательство социально-экономической литературы, 1959. С. 191.


[Закрыть].

Замечу, что это не русский, а общепринятый взгляд. Соловьеву во многом вторит польский историк-националист Владислав Грабеньский: «В славянстве шла борьба двух культурных влияний: цареградского (византийского, греческого, восточного) и римского (латинского, западного). Произошедшее в 1054 г. при патриархе Михаиле Келуарии разделение церкви на Западную и Восточную разбило и славян на две части, отличающиеся по религиозным догматам, обрядовому языку и отношениям между духовной и светской властями. Польша и Чехия, отделенные от Царьграда венграми, подчинились влиянию Рима; Болгария, Сербия, равно как и Русь, обращенная в христианство в 988 г. при Великом князе Киевском Владимире, удержали славянский обряд и сохранили культурную связь с Востоком. Между этими двумя частями славян выработались серьезные отличия как политические, так и культурные»[5]5
  Грабеньский В. История польского народа. Минск: МФЦП, 2006. С. 24.


[Закрыть].

На территории современной Польши в IX–X веках известно свыше дюжины народов или, как сейчас говорят польские историки, «племенных групп»[6]6
  Тымовский М., Кеневич Я., Хольцер Е. История Польши. М.: Весь мир, 2004.


[Закрыть]. Так, поляки жили в области, позднее получившей название Великой Польши, главными центрами которой являлись Гнезно и Познань. Висляне проживали в позднейшей Малой Польше, и их центрами были Краков и Вислица. Также на территории современной Польши проживали мазовшане (главный центр в Полоцке), куявяне или гопляне (главные центры Крушвица и Ленчица), лендзяне (их центром, видимо, был Сандомир). В Силезии проживали слензяне (главный центр Вроцлав), а также дядошане, бобжане (бобряне), тшебовяне (требовяне), ополяне. В Поморье обитала группа поморских племен. Одним из самых крупных народов поморян были кашубы.

Все эти народы (племенные группы) имели достаточно серьезные отличия в языке, обычаях и хозяйственной деятельности. Различия между кашубами и вислянами были не меньше, чем, например, с жителями бассейна Днепра. Так что деление на западных и восточных славян, проведенное историками XVIII–XIX веков, являлось для IX–X веков чисто условным, зато удобным при изучении последующей истории Польши и Руси.

Согласно легенде, правители Польши пошли от некоего Пяста из Крушвицы, зарабатывавшего на жизнь изготовлением деревянных колес. Прежнего предводителя племен Попеля якобы съели… мыши. И все выбрали вождем Земовита, сына колесника Пяста.

После Земовита правил его сын Лешко, внук Земомысл и правнук Мешко («медведь»). Мешко, правивший с 960 по 992 г., контролировал довольно большую территорию.

Предшественники Мешко собирали дань с подчиненных им племен от случая к случаю. Новый князь ввел постоянную систему податей. Их выплачивало все сельское население, в основном продуктами земледелия и животноводства.

Важным источником дохода стали «регалии», то есть монополия великого князя (короля) на наиболее доходные промыслы. К ним относились: чеканка монеты (этим занимались особые чиновники – «минцежи»), добыча благородных металлов, устройство и обложение сборами рынков и постоялых дворов, таможенные пошлины, бобровая охота. К этим княжеским доходам добавлялась прибыль от внешней торговли. В обмен на рабов, меха и янтарь приобретались предметы роскоши, необходимые для княжеского двора, его сановников и церковных учреждений.

Объем продажи рабов в арабские страны был столь значителен, что в Польше наблюдался большой наплыв арабской серебряной монеты. Поэтому пленники составляли важную часть военной добычи. Однако к концу XI века объем работорговли стал снижаться. В основном это связано с резким уменьшением потока серебряной монеты из арабских стран.

Помимо обычных податей (зерно, крупный рогатый скот, свиньи) и повинностей по строительству и ремонту городов, появилась новая система повинностей, призванная удовлетворять отдельные потребности князя. Возникли поселки бортников, поставлявших мед и воск, поселки охотников и рыбаков. Большинство этих поселений создавались самим князем. Память о них сохранилась до нашего времени в ряде топонимов. Это поселки с названиями Щитники, Гротники, Лагевники, Шафляры, Беднары, Ковале, Шевце, Пекары, Кухары, Корабники, Кобыльники, Овчары, Бобровники, Злоники, Виняры.

К Х веку феодальная знать Польши (понятно, речь идет не о современных ее границах, а о частях, контролируемых династией Пястов) состояла их нескольких слоев. Так, вожди племен и их ближайшие родственники составляли высший слой – «можновладцев». Можновладцы владели[7]7
  Извините за тавтологию, но ее ввели поляки, а не я.


[Закрыть] Влоцлавом, Краковом, Сандомиром, Плоцком, Крушвицами, Ленчицами и Гданьском. Внутри провинций существовали местные феодалы – гродские паны, которые располагали более ста замками. Естественно, что эти замки не имели ничего общего с западноевропейскими замками Х-XII веков, а их укреплениями были земляные валы с деревянным тыном. Каждый гродский пан имел дружину и небольшой административный аппарат – войских, коморников, влодарей и пивничих.

Великокняжеская власть в Польше была наследственной, однако писаные или неписаные правила наследования отсутствовали. Естественно, это часто приводило к усобицам между братьями-княжичами.

Около 966 г. Мешко женится на чешской княжне Доброве (Дубровке). Невеста была христианкой, и Мешко пришлось креститься по латинскому обряду. Вместе с Добровой в Польшу приехало и несколько священников-папистов во главе с епископом Иорданом. Именно с них и началось крещение Польши.

Одновременно с принятием христианства Мешко принес ленную присягу германскому императору Оттону I. Неоднократно Мешко отправлял свои дружины на помощь императорским войскам. Он же в 968 г. основал Познаньское епископство, зависимое от архиепископства Магдебургского, которое было устроено императором Оттоном I для покоренных полабских славян.

В 990 г. римский папа Иоанн XV дал Мешко I королевский титул.

Любопытно, что Мешко после смерти императора Оттона I нарушил ленную зависимость его сыну, новому императору Оттону II, а затем внуку, Оттону III.

Первое столкновение Руси[8]8
  В данной монографии здесь и далее автор будет называть население стран так, как оно называлось в документах того времени.


[Закрыть] и Польши, о котором сохранились письменные свидетельства, произошло в 981 г. Согласно русской летописи, князь Владимир Красное Солнышко (год рожд. неизв. – ум. 1015 г.) ходил с войском на ляхов и занял Перемышль, Червен и другие их города. Забавно, что чешские историки утверждают, будто эти города не могли быть отняты у поляков, а были отняты у чехов, поскольку земля к востоку до Буга и Стыря, впоследствии названная Галицкой, принадлежала в то время чехам. Чехи ссылаются на данную Пражскому епископству при его основании грамоту, в которой границами епископства к востоку обозначены реки Буг и Стырь в Хорватской земле. С.М. Соловьев довольно аргументированно доказал недостоверность этой грамоты[9]9
  Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. I. С. 193–194.


[Закрыть], так что 981 г. мы должны считать годом первой русско-польской войны.

Русские летописи свидетельствуют, что занятые князем Владимиром города принадлежали Руси еще при Олеге Вещем, но были заняты поляками в малолетство князя Игоря.

Согласно русским летописям, в 992 г. князь Владимир воевал с Мешко «за многие противности его» и в бою за Вислой одержал полную победу. Поводом к этой войне мог служить спор за червенские города.

В 992 г. польский король умер во время похода на поладских славян. Умирая, Мешко поделил свое государство между сыновьями. Но старший сын Болеслав Храбрый изгнал из страны всех своих братьев и стал править единолично. «Принеся германскому императору ленную присягу, он поддерживал его в войнах со славянами и обеспечил мир с западной стороны»[10]10
  Грабеньский В. История польского народа. С. 29.


[Закрыть].

Однако ни император, ни папа не считали Болеслава I королем, а только князем Польши, и королевский титул он получил лишь за несколько месяцев до своей смерти – 18 апреля 1025 г. польские епископы объявили князя Болеслава королем.

Болеслав I был опытным политиком и храбрым воином. На севере он расширил свои владения до Балтийского моря, подчинив себе поморян и пруссов. Болеслав I, воспользовавшись смертью в 999 г. чешского князя Болеслава II, напал на Краков и присоединил его с окрестностями к Польше. В это же время он захватил Моравию и земли словаков до Дуная.

Примерно[11]11
  Из-за скудности и противоречивости источников X–XI вв. историкам приходится иногда реконструировать события и ориентировочно указывать даты.


[Закрыть] в 1008–1009 гг. Болеслав I заключил мир с Владимиром Красное Солнышко. Мир был скреплен родственным союзом: дочь Болеслава вышла замуж за сына Владимира Святополка (ок. 980 – ок. 1019 гг.). Но этот первый родственный союз польских и русских князей привел не к миру, а к серии новых войн. Где-то между 980 и 986 гг. Владимир разделил земли между сыновьями. Вышеслава он направил в Новгород, Изяслава – в Полоцк, Святополка – в Туров, Ярослава – в Ростов. Следует заметить, что Владимир делал сыновей не независимыми правителями областей, а всего лишь своими наместниками.

В конце 1012 г. или в начале 1013 г. Святополк вместе с женой и ее духовником Рейнберном Колобрежским оказывается в киевской темнице. Подробности ареста туровского князя летописцы до нас не донесли, что дало повод разыграться фантазии историков. Так, Ф.И. Успенский писал: «Епископ колобрежский [Рейнберн], сблизившись со Святополком, начал с ведома Болеслава подстрекать его к восстанию против Владимира… С этим восстанием связывались виды на отторжение России от союза с Востоком [Византией] и восточного православия»[12]12
  Успенский Ф.И. Первые славянские монархии на северо-западе. СПб., 1872. С. 257.


[Закрыть]. Видимо, более близок к истине П. Голубовский: «Князь Туровский, Святополк, заводит отношения с Польшей, чтобы иметь поддержку для завоевания своей автономности, и попадает за это в тюрьму»[13]13
  Голубовский П. Печенеги, торки и половцы до нашествия татар. История южнорусских степей IX–XIII вв. Киев, 1884. С. 175.


[Закрыть]. Не исключено, что Святополк попросту отказался платить дань Киеву, как это сделал в 1014 г. князь Ярослав в Новгороде.

В немецкой хронике Титмара Мерзебургского, умершего в 1018 г., говорится, что Болеслав, узнав о заточении дочери, спешно заключил союз с германским императором и, собрав польско-германское войско, двинулся на Русь. Болеслав взял Киев и освободил Святополка и его жену. При этом Титмар не говорит, на каких условиях был освобожден Святополк. По версии Титмара, Святополк остался в Киеве и стал править вместе с отцом. Нам же остается только гадать, был ли Святополк при Владимире советником, или, наоборот, Святополк правил страной от имени отца.

Любопытно, что все русские летописи молчат о последних годах жизни князя Владимира Красное Солнышко. Из этого может следовать лишь один вывод: кто-то, то ли сам слишком «мудрый» Ярослав, то ли его беспокойные детишки, основательно отредактировали русские летописи, а периоды, где врать уже было невмочь, попросту опустили.

Так или иначе, но к 1015 г. Святополк был если не правителем Киева, то, по крайней мере, соправителем своего отца[14]14
  Существует версия, что Святополк был не сыном Владимира, а племянником, сыном убитого им брата Ярополка. Однако достоверных подтверждений этой версии нет.


[Закрыть]. Надо сказать, что перед смертью Владимира на Руси творился бардак или беспредел – кому как нравится. К примеру, после смерти в 1001 г. Изяслава Владимировича, посаженного отцом в Полоцке, полоцким князем-наместником был назначен не следующий по старшинству брат, как было принято тогда и в последующие 400 лет на Руси, а сын Изяслава юный Брячислав. Это свидетельствует о фактической независимости Полоцкого княжества от Киева. Затем и Ярослав Владимирович в Новгороде отказался платить дань Киеву. Там начинают готовиться к походу на Новгород. Но весной 1015 г. Владимир разболелся и 15 июля умер. Единственным возможным преемником Владимира был Святополк. Он был самый старший из сыновей Владимира, то есть законный наследник престола.

И тут, согласно русским летописям и «Сказанию о Борисе и Глебе», начинаются абсолютно необъяснимые события. Полоцкое и Новгородское княжества отделяются от Киева и готовятся к войне с ним. Значительная часть князей Владимировичей (Мстислав – князь тмутараканский, Святослав – князь древлянский и Судислав – князь псковский) держат нейтралитет и не собираются подчиняться центральной власти. Лишь два младших по возрасту князя – Борис Ростовский и Глеб Муромский – заявляют, что готовы чтить Святополка «как отца своего».

А Святополк начинает свое правление с убийства… двух самых верных и, кстати, своих единственных вассалов, Бориса и Глеба. При этом и сами Борис и Глеб ведут себя более чем нелепо. Оба знают, что Святополк послал к ним убийц, и попросту ждут их, распевая псалмы, то есть они фактически становятся самоубийцами. Чем, к примеру, отличается покорное ожидание убийц от стояния на железнодорожных путях в виду приближающегося поезда? А ведь христианская церковь осуждает самоубийц.

Тайна была раскрыта норманнским скальдом в «Саге об Эймунде». Эймунд был командиром наемной варяжской дружины, служившей у Ярослава Владимировича, вошедшего в историю под именем Ярослава Мудрого (ок. 987–1054 гг.). Согласно саге, Борис (Бурислейф) верно служил своему сюзерену киевскому князю Святополку и водил рати печенегов на Ярослава. Летом 1017 г. печенеги под командованием князя Бориса врываются в Киев, но они увлеклись грабежом, и варяги Эймунда выбили их из города. Следующим летом Борис опять идет с печенегами к Киеву. Тогда Эймунд обратился к Ярославу (Ярислейфу): «Никогда не будет конца раздорам, пока вы оба живы». Ярослав оказался действительно «мудрым» и хитро ответил: «Я никого не буду винить, если он (Борис) будет убит». Эймунд выполнил приказ своего князя и убил Бориса. Об убийстве Глеба достоверных данных нет. Предполагается, что он был сторонником Ярослава, и убили его свои же муромские подданные.

Но вот в 1054 г. умирает Ярослав Мудрый, и на Руси вновь начинаются большие усобицы. Естественно, что о событиях 1015–1018 гг. все давно забыли. Этим и воспользовался князь Изяслав Ярославович, чтобы в 1072 г. канонизировать Бориса и Глеба как невинно убиенных злодеем Святополком Окаянным.

История убийства варягами Бориса и весь варяжский вектор гражданской войны на Руси 1015–1025 гг. приведены в моей книге «Наша великая мифология. Четыре гражданские войны с XI по ХХ век» (М.: АСТ; Хранитель, 2008). Здесь же я остановлюсь на польском векторе этой войны.

Осенью 1016 г. князь Ярослав Владимирович (в саге – Ярислейф) с помощью варягов разбил у города Любеч войско печенегов под предводительством Бориса Владимировича (Бурислейфа) и вскоре овладел Киевом. Борис бежал к печенегам, а князь Святополк – в Польшу к своему тестю Болеславу Храброму. При этом его жена стала добычей Ярослава.

Однако Болеслав был поглощен борьбой с немцами, и судьба дочери и зятя его мало волновала. Поэтому Болеслав решил немедленно завести дружбу с победителем. Мало того, вдовый Болеслав предложил Ярославу Владимировичу скрепить союз браком с его сестрой Предславой. Одновременно, «с лисьим коварством» (по словам Титмара Мерзебургского), Болеслав вел переговоры и с германской знатью, и тоже отправил сватов к Оде, дочери майсенского маркграфа Эккехарда в Саксонии.

Ярослав же, овладев Киевом, считал себя непобедимым и грубо отказал Болеславу в союзе, как в политическом, так и в брачном. Мало того, Ярослав в первой половине 1017 г. отправил послов к германскому императору Генриху II, чтобы заключить наступательный союз против Польши. Генрих обрадовался русскому посольству, и в том же году была организована первая русско-германская коалиция против Польши. Кроме Руси и Германии в состав коалиции вошли чешский князь Олдржих и племя язычников лютичей.

Болеслав Храбрый решил бить врагов поодиночке. Войско его сына Мешко, будущего короля Мечеслава II (р. в 990 г., правил в 1025–1034 гг.), вторглось в Чехию и, пользуясь отсутствием Олдржиха, разорило страну.

Германо-чешское войско осадило польскую крепость Нимч, но вскоре было вынуждено отступить в Чехию. 1 октября 1017 г. Болеслав предложил Генриху начать переговоры о мире и отправил послов в город Мерзебург, где находилась ставка императора. Переговоры затянулись, и лишь 30 января 1018 г. в городе Будишине (Баутцене) был подписан мир между Польшей и Германской империей. Польша получила земли, принадлежавшие ей еще до начала войны 1015–1017 гг.: Лужицкую марку и Мильско (земли мильчан). Однако если раньше Болеслав владел ими на правах имперского лена, то теперь они прямо включались в состав Польского государства.

Генрих дал согласие на брак Болеслава с Одой. Бракосочетание состоялось с фантастической для того времени быстротой – всего через четыре дня после заключения Будишинского мира.

Между тем в 1017 г. Ярослав с войском двинулся к Берестью (нынешнему Бресту). Город Берестье к 1015 г. входил в состав Туровского княжества, и там мог находиться как русский гарнизон, преданный Святополку, так и польское войско. Взял ли Ярослав Берестье или нет, неизвестно, но хронист Титмар Мерзебургский кратко написал, что Ярослав, «овладев городом, ничего [более] там не добился». Итак, войско Ярослава вернулось назад. Возможно, это было связано с прибытием печенегов, ведомых Борисом Владимировичем.

Летом 1017 г. Болеслав двинулся с войском навстречу Ярославу. Помимо поляков у него было 300 наемных немцев, 500 венгров и 1000 печенегов. С поляками шла и русская дружина Святополка.

Ну а дальше произошло сражение на реке Буг, с чего мы начали свою повесть.

Поражение Ярослава открыло союзному войску Болеслава путь на Киев. Титмар Мерзебургский пишет: «Добившись желанного успеха, [Болеслав] преследовал разбитого врага, а жители повсюду встречали его с честью и большими дарами». Войско Болеслава шло через Владимир Волынский, Дорогобуж, Луцк и Белгород. Жители этих городов не оказывали сопротивления и признавали власть Святополка.

В начале августа 1018 г. поляки подошли к Киеву. Дружина Ярослава и наемники-варяги попытались оказать сопротивление. Но Болеслав не спешил со штурмом города, и вскоре защитники Киева сдались из-за нехватки продовольствия. Судя по всему, капитуляция была почетной.

14 августа союзники вошли в город. У собора Святой Софии (тогда еще деревянного) Болеслава и Святополка «с почестями, с мощами святых и прочим всевозможным благолепием» встретил киевский митрополит.

Польские хронисты утверждают, что князь Болеслав, вступив в завоеванный Киев, ударил мечом по Золотым воротам города. На вопрос, зачем он это сделал, Болеслав будто бы ответил «с язвительным смехом»: «Как в этот час меч мой поражает золотые ворота города, так следующей ночью будет обесчещена сестра самого трусливого из королей, который отказался выдать ее за меня замуж. Но она соединится с Болеславом не законным браком, а только один раз, как наложница, и этим будет отомщена обида, нанесенная нашему народу, а для русских это будет позором и бесчестием».

В Великопольской хронике XIII–XIV веков говорится: «Говорят, что ангел вручил ему [Болеславу] меч, которым он с помощью Бога побеждал своих противников. Этот меч и до сих пор находится в хранилище краковской церкви, и польские короли, направляясь на войну, всегда брали его с собой и с ним обычно одерживали триумфальные победы над врагами… Меч короля Болеслава… получил название “щербец”, так как он, Болеслав, придя на Русь по внушению ангела, первый ударил им в Золотые ворота, запиравшие город Киев на Руси, и при этом меч получил небольшое повреждение».

В руки Болеслава попали все женщины из семьи Ярослава – его «мачеха» (видимо, последняя, неизвестная русским источникам, жена князя Владимира Святого), жена и девять сестер. Титмар пишет: «На одной из них, которой он и раньше добивался [Предславе], беззаконно, забыв о своей супруге, женился старый распутник Болеслав». В Софийской Первой летописи говорится более определенно: «Болеслав положил себе на ложе Предславу, дщерь Владимирову, сестру Ярославлю».

Между прочим, «мудрый» Ярослав еще до битвы на Буге отослал в Новгород захваченную в полон жену Ярополка. Болеслав взял Предславу к себе в наложницы, а позже увез ее с собой. Дальнейшая судьба ее неизвестна.

Видимо, Болеслав нарушил условия капитуляции Киева и вскоре отдал город на разграбление. Разделив добычу, наемники саксонцы, венгры и печенеги отправились восвояси. Сам же Болеслав с частью польского войска остался в Киеве, а остальная часть войска была размещена в ближайших городах. Польский князь явно не знал, что делать с Киевом. Он даже начал в Киеве чеканку серебряных монет, так называемых «русских денариев» с надписью кириллицей «Болеслав».

Но польский князь понимал, что удерживать Киев дольше будет невозможно. Он попытался даже вступить в переговоры с Ярославом, находившимся в Новгороде, и послал туда киевского митрополита. Поводом для серьезных переговоров стал вопрос об обмене дочери Болеслава и жены Святополка на жену Ярослава. Однако Ярослав не желал мириться в такой ситуации с Болеславом; кроме того, у него были весьма веские причины желать, чтобы жена его сгинула в польском плену.