Текст книги "Танец Вселенных"

Крит. Зверодемонесса

Сумерки, сгущаясь клубами красноватого мрака, размножались в углах. Я наблюдал, сидя у кривого треугольного окна, за игрой двух ящериц на крыше соседнего здания. Пятно небесного светила, прощаясь, изливало на город свет сквозь красноватые облака. Мне было грустно. Как город, расстилавшийся подо мной, мое сердце было наполнено предзакатными сумерками.

Сидя в приюте для путешественников – в огромной скале возле городской площади, внутри которой кропотливым тысячелетним трудом были выдолблены помещения, пригодные для жизни, я чувствовал себя человеком без судьбы и направления. У меня не было планов. Не было будущего. Я сбежал от проблем, созданных мною. И не знал, чего мне хотеть, чтобы продолжать жить. Можно было бы сказать, что моя воля сломлена. Я больше не знал, за что мне нужно сражаться. У меня не было моей Вселенной. Моя супруга оказалась в числе моих злейших врагов. Мои отец и братья из-за меня оказались в крайне уязвимом положении, и я, при всем своем желании, уже не мог добраться до них. И что они могли бы сказать мне, узнав, что именно я – причина катастрофы?

Пожалуй только моя способность нести смерть осталась прежней. Напоминая мне о прошлом. О славном прошлом. Я нежно прикоснулся к Адилу, извлек его из ножен, осмотрел внимательно. Он, хотя и утратил многие свои способности, по-прежнему оставался моим верным боевым другом. Я поупражнялся с ним, и, как обычно бывает, физические упражнения улучшили настроение. Здоровое тело определило сознанию ближайшие приоритеты. Следовало поискать место, в котором можно перекусить.

Захлопнув тяжелую дверь (никаких замков здесь не было) я спустился вниз по широкой винтовой лестнице. Я не беспокоился о деньгах. У меня с собой было достаточно монет из моей Вселенной, и, я полагал, они будут с радостью приняты из-за чистоты и качества драгоценного металла. Смущало только, что на них был вычеканен мой профиль. Но я надеялся, что на эту деталь никто не обратит внимания.

«Сумерки» – так называлась таверна, расположенная рядом со скалой-гостиницей. Я подошел к дверям, и мой взгляд перехватил великан, стоящий у входа. Он был на две головы выше меня, плечистый, тяжелый, темнокожий. Присмотревшись (нижняя часть его тела тонула в тени) я с удивлением отметил, что вышибалой здесь работает четырехногий полулев-полудемон. Помахивая длинным хвостом с роскошной кисточкой, он смотрел на меня вращающимися треугольными зрачками. Я спокойно выдержал этот взгляд.

– Ты идешь смотреть, убивать или быть убитым? – спросил он.

– Почему я должен отвечать на твои вопросы? – спросил я.

– А ты на многие вопросы должен ответить, путешественник. И, как я думаю, не ответил еще ни на один. Не все ли равно, с какого начать?

– Верно замечено. Так ты впустишь меня?

– Проходи. Но может случиться, что выйти из «Сумерек» сам ты уже не сумеешь. Я должен говорить эту фразу всем входящим, путешественник. И зверодемонам и людям. Но специально для тебя скажу еще одно. Если это ты тот самый человек, который сегодня сражался с великанами на берегу озера, то тебя здесь уже искали. И придут искать снова.

– Видимо, слухи распространяются быстро, – усмехнулся я. – Благодарю за предупреждение. Я буду готов к неожиданностям.

Привратник усмехнулся, пропуская меня в дверь. Он лениво открыл ее задней левой лапой.

Внутри, на огромных каменных столах стояли большие тарелки с едой и огромные кружки эля. За столами сидели такие же существа, как тот зверодемон, что встретил меня на входе. Похоже, я, не зная местных обычаев, вторгся туда, где они обычно проводили время. Впрочем, неужели здесь не найдется хорошей еды для усталого путешественника?

Зверодемоны явно не жаловали чужаков. Пока я шел к свободному высокому (до моей груди) столу с низкой широкой скамеечкой вокруг него, на меня со всех сторон были направлены явно недружелюбные взгляды треугольных, вращающихся зрачков.

Стол был, вероятно, очень удобен для зверодемона, который мог сесть на задние лапы, расположив их на широкой скамье. Но человек моего роста за таким столом мог только стоять. Передние лапы эти удивительные существа использовали и как руки – ими они держали куски пищи и специальные кубки. Правда, некоторые предпочитали пить напитки, черпая их прямо языком из широких тарелок, похожих на маленькие круглые бассейны.

Из глубины помещения, довольно сумеречного, что вполне соответствовало названию заведения, ко мне направлялся зверодемон более скромных размеров. Приглядевшись, я увидел, что это зверодемонесса. Очень изящная, гибкая, опасная и сильная. Ее зрачки не были треугольными. Они меняли форму. В такие глаза было жутковато смотреть. Казалось, что они вытягивают из тебя все мысли. Но зачарованный ее взглядом, я не мог отвести глаз.

– Желаешь перекусить? – промурлыкала она.

– Да, хорошая порция жареного мяса и кружка эля были бы кстати.

– Пойдем. Для людей у нас есть другой зал. Вход в него с соседней улицы. Вижу, ты недавно в этой части Города?

– Я впервые в вашем Городе. А не только в этой его части, – сказал я.

Зверодемонесса посмотрела на меня удивленно, кивнула и пошла впереди. Я двинулся за ней, наблюдая как подрагивает кисточка на хвосте при каждом плавном шаге.

В зале, в который привела меня зверодемонесса, было пустынно. Зато столы и крепкие стулья были вполне человеческими. Впрочем, не совсем. Почти у каждого стола было одно-два места, приспосообленных для зверодемонов: над столешницей была сделана еще одна надстройка, и рядом стояла низенькая скамеечка, такая же, как в соседнем зале. За один из таких комбинированных столов мы и сели. Посреди зала возвышалась круглая арена, темно-красное покрытие которой поневоле притягивало к себе взгляд.

– Что это за место, «Сумерки»? – спросил я ее.

– Когда-то мы убивали здесь людей, – ответила она. – Для развлечения. Но мы уже не развлекаемся таким образом. Для людей возможность умереть часто выглядит притягательной. Тогда они приходят к нам и просят помочь им…

Она почти мурлыкала, произнося эти слова. Я слушал. Ее слова не внушали мне опасений. Я знал, что могу лишить жизни всех находящихся здесь зверодемонов прежде, чем они сумеют причинить вред моему телу. Что может угрожать смерти? Только она сама. Старая шутка. Но именно так и случилось со мной. Я сам уничтожил весь мой мир.

– Твой ужин уже готовится, – промурлыкала зверодемонесса. – Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

– Буду рад. У меня давно не было собеседников.

Еду принес зверодемон, который хмуро посмотрел на меня. Зверодемонесса, перед которой он поставил зеленый напиток в широкой прозрачной чаше, улыбнулась, заметив его взгляд. Я отхлебнул эля. Он был превосходен.

– Зверодемоны кажутся сильными, – сказала она. – Но они опасаются людей. Потому что не понимают их, и не знают, чего ожидать от таких, как ты. А мне кажется, что я, по какой-то причине, понимаю тебя.

– Мое имя Айхи. А твое?

– Здесь многие не говорят своих настоящих имен. Не сомневаюсь, что у тебя есть причина для этого. Но я скажу тебе свое настоящее имя. Меня зовут Гийяра.

При звуке этого имени мною овладело странное чувство. На миг мне показалось, что это не имеющее известного мне значения слово исполнено смыслом само по себе: просто оставаясь ничего не значащей последовательностью звуков, оно проникло в меня как глоток сиренево-бирюзовой воды и разлилось около сердца тысячами маленьких ручейков.

– Гийяра, – повторил я, перекатывая имя на языке. – Твое имя кажется знакомым, хотя я слышу его впервые.

– Я знаю, о чем ты хочешь спросить, – сказала зверодемонесса, и ее меняющие форму зрачки притянули мой взгляд.

– О чем же?

– Тебе интересно, встретила ли я тебя случайно, или кто-то поручил мне встретить тебя.

– Это приходило мне в голову.

– Что ж, – сказала она, беря свою чашу руколапой и потягивая из нее зеленый напиток. – Быть может, я даже пожелаю помочь тебе, если ты откроешь хотя бы часть правды. Зачем ты появился в Городе?

– Я шел по следу, и оказался здесь. Наверное, и ты пришла в этот город откуда-то? Или твои предки?

– Я вижу, что ты чужой. И ты задаешь чужие вопросы. В Город почти никто не приходит, идя по следу. Единственный способ попасть сюда – это умереть… – она сделала многозначительную паузу, – в другом месте, вернее, в другой Вселенной. И дети здесь – большая редкость. Люди в Городе не рождаются. Они приходят из Пещер Сновидений.

– Значит, по-твоему, я умер?

– А ты пришел через Пещеру Сновидений?

– Я даже не знаю, что это такое.

– Значит, ты не умер в другом месте, – заявила она.

– Так что же такое Пещера Сновидений?

– Ну хорошо, – промурлыкала зверодемонесса. – Мне будет приятно первой рассказать тебе то, что знает здесь каждый.

Ее ушки очаровательно двигались, когда она говорила. И, кажется, она производила на меня просто гипнотическое впечатление.

– Каждый из нас проснулся в Пещере Сновидений, помня как умер в другом мире. Потом память о мире, в котором ты умер, уходит, но при желании ты можешь вспомнить все, что пожелаешь. И ты продолжаешь жить здесь, точно зная, что после очередной смерти проснешься в Пещере Сновидений в другом мире, отличном от этого, и проживешь там следующую жизнь, в другом теле, как представитель другой расы. Хотя иногда раса остается прежней.

– Нечто подобное мне уже рассказывал один крылатый демон, – произнес я, раздумывая, не занесло ли меня во Вселенную Моргульского, которую он называл Адом.

– Вижу, что ты начинаешь понимать. Иногда в этом мире появляются иначе. На одном из островов посреди озера или в горах, называемых Грольгинен. И с такими путешественниками бывает много хлопот, пока они не умрут впервые и не включатся в кругооборот сознаний. Я думаю, ты пришел с гор, потому что путь с озера сейчас тщательно охраняется великанами Уггрздира.

– Я сражался с великанами…

Гийяра внимательно посмотрела на меня и, видимо, поняла, что я не лгу.

– Мне говорили, что берег охраняют четырнадцать великанов, – сказала она. – Как тебе удалось пройти?

– Я перехитрил их.

– Ну что ж, Айхи… Я начинаю уважать тебя…

– Скажи, Гийяра, кто ты среди зверодемонов? – спросил я.

– Это сложный вопрос, Айхи. У военного вождя зверодемонов такие же зрачки, как у меня, меняющие форму. Поэтому он приблизил меня к себе.

– Из-за формы зрачков?

– Да, ты действительно ничего не знаешь о Городе, – улыбнулась Гийяра. – существуют сознания, которые, скитаясь по Вселенным, ищут воплощения в той расе, которая раскроет их возможности. Среди зверодемонов меняющие форму зрачки признак именно такого правильного воплощения. Считается, что если сознание обрело подходящее тело, оно получает шанс исполнить свое предназначение.

– Зверодемоны, демоны, люди… Кто еще живет здесь, в этом Городе? А в других городах этой страны?

– В других городах? Ты не знаешь, что в этой Вселенной само понятие «другой город» абсурдно? Ведь этот Город не имеет границ. Никто из нас не был во всех его закоулках. Это Город размером в целую Вселенную…

Должно быть, я посмотрел на нее ошарашенно, не веря тому, что услышал. Зверодемонесса рассмеялась высоким мелодичным смехом. Звон стали и золота слышался в нем.

– Поверь мне, Айхи. Это так и есть. Ты попал во Вселенную, которая была создана великим Ахриманом как один Город. И его населяют многие, очень многие расы.

В это время в зале, где мы вкушали еду, появилось несколько воинов.

– Зверодемон у входа предупреждал, что меня уже искали, – сказал я Гийяре, поправляя меч на поясе.

– Не тревожься, – ответила она. – Пока ты под моим покровительством, никто не вправе напасть на тебя.

– Спасибо. Но боюсь, что твоего покровительства может оказаться недостаточно, – усмехнулся я.

Один из воинов, молодой демон в доспехах, отливающих синевой, подошел к нам.

– Извините, что прерываю вашу беседу, – сказал он. – Мы ищем путешественника, который сегодня появился посреди озера и преодолел сопротивление великанов. Его имя Айхи, так он сказал Харону.

Я посмотрел ему в глаза и улыбнулся. Демон на мгновение опустил взгляд, но затем снова взглянул на меня, дерзко и уверенно.

– Я тот, кого ты ищешь, демон, – сказал я.

– Мне приказано арестовать тебя, – сказал демон.

– Этот путешественник находится под моим покровительством, – вмешалась Гийяра. – Вы не можете ни напасть на него, ни ограничивать его свободу, пока это так. Ведь не станете же вы нарушать договор между нашими расами?

– Конечно, госпожа Гийяра. Я не знал, что путешественник является Вашим гостем. Извините, что потревожил.

Демон поклонился и удалился к группе своих товарищей. Оглянувшись на нас, они вышли из зала. Я глубоко вздохнул.

– Кажется, благодаря тебе, удача начала поворачиваться ко мне лицом, – сказал я Гийяре.

– Теперь ты мой гость. Хочешь ты того или нет, – промурлыкала зверодемонесса. – Мой дворец расположен как раз над нами. Тебе будут отведены в нем отдельные покои. Ни о чем не тревожься. Если ты решишь, что можешь доверять мне, возможно, я сумею тебе помочь.

Гийяра наклонилась над столом, так, что я утонул в ее меняющихся зрачках, и прошептала со значением:

– В чем бы ни состояла твоя цель, Айхи…

* * *

Я проснулся в покоях, отведенных мне Гийярой. Наверное, это была первая ночь, которую я провел без кошмаров. Мне снилось что-то необычайно приятное. Я открыл глаза и увидел как кувшин с водой и поднос с завтраком сами собой опускаются на столик рядом с кроватью. Все это происходило совершенно бесшумно. Затем дверь открылась и закрылась. Я удивился магии этого места, и решил спросить об этом Гийяру, когда увижу ее. Вчера мы употребили довольно много местных напитков, и моя голова слегка закружилась, когда я потянулся к ножнам своего меча и небрежно брошенной на стул одежде.

Я неспешно оделся. Мне было удивительно хорошо и спокойно. Судьба моей Вселенной, конечно, не перестала заботить меня. И чувство вины осталось. Но я успокоился. Внутри моего существа как будто созрела уверенность. Пока я еще сам не знал, что это значит. Но перемены порадовали меня.

Я выпил воды из кувшина. Она оказалась наредкость вкусной. Одна из дверей выходила на большую открытую террасу, засаженную деревьями: сад, возвышающийся над городским пейзажем.

Я вышел на воздух. И меня наполнило дивное чувство безмятежности. Я подумал, что мне некуда больше стремиться, и нечего желать. Можно просто наслаждаться жизнью, проводя ее так, как захочешь… Что Гийяра вчера говорила о Пещерах Сновидений, о рождениях и смертях? Если этот круг здесь бесконечен, почему бы просто не нырять из одного воплощения в другое? Здесь я – никто. Я могу просто жить.

Мысли эти показались удивительно сладкими. В самом деле, если задуматься, что заставляло меня бесконечно суетиться все последние годы? Что приводило меня в движение? Может быть, я просто не имел мудрости остановиться?

В моем сердце, в самой его середине, пряталась холодная пустота, которую поселила во мне Иника. Пустота одиночества и предательства. Но этим утром в безымянном городе моя душа вздрогнула, впуская в себя надежду… О, темное пламя моего сердца!..

Я был счастлив с Иникой так долго! Даже вечный не может рассчитывать на более длительный срок безмятежного блаженства! Я невиновен в том, что мое счастье было построено на коварстве и предательстве женщины, которую я любил всем сердцем. Женщины, которую я отправил в страну мертвых, и которую вернул обратно. Женщины, которая изначально управляла всеми моими поступками, не сообщая мне об этом. Женщины, чьего происхождения я не знаю. Я был счастлив с ней во Вселенной моего отца. Я унаследовал престол, и мои братья не сказали ни слова против. Я не знаю, почему именно мне досталось это огромное могущество… Обезоруженный любовью, я ничего не смог сделать, даже располагая безграничной властью во Вселенной… Почему мои братья молчали, когда я садился на престол Отца? Может быть, потому, что и представить себе не могли, что Ахурамазда сложит с себя обязанности верховного правителя? А Отец – существо, сильнее которого в нашей Вселенной не было, стал всего лишь перевозчиком на реке… Как такое возможно?!

Когда все это происходило, я воспринимал события как само собой разумеющиеся. Ведь каждое событие имеет причину, не так ли? НЕ ТАК ЛИ? Так всех нас учили. И если события происходят, даже если ты не понимаешь причину, которая породила их, ты все-таки уверен, что вполне простая и понятная причина имеется. Да, верно. Ведь и в моем случае ПРИЧИНА У НИХ ЕСТЬ! Только я до сих пор не догадывался, какова она.

Я вдруг осознал, что не был единственной жертвой коварных чар! Вся моя семья оказалась околдована Иникой. Я полагал, что отцом моим Ахурамаздой овладело раскаяние. Какая глупость! Вечные не раскаиваются. Они убивают тех, перед кем чувствуют вину. Да. Убивают. Возможно, супруга моя, Иника, полагала, что я, почувствовав вину перед своими братьями и сестрами, перед Отцом Смерти и Матерью Ветров, захочу уничтожить их? Она думала, что я буду вести себя как вечное существо. Неужели за все годы, что мы были вместе, она так и не поняла, что моя этика отличается от этики вечных существ? Ведь я любил ее, а вечные не любят. Хотя, вероятно, она даже и не заметила моей любви. Потому что ее сердце все это время оставалось холодным и расчетливым.

Я полагал, что мои братья не претендовали на престол, потому что считали, что я заслужил эту честь? Как такая мысль вообще могла прийти мне в голову?! Разве могли мои братья смириться с тем, что я сел на престол Отца Смерти, нашего командира, бога, который создал нас и обучил искусству смерти? Почему никто из них не убедил Отца остаться?

И кто все-таки такой отец Иники Алкизир? Я слышал о нем лишь мельком… Если это заговор, в результате которого от власти будет отстранена вся моя семья, то я потерял значительно больше, чем стоит моя собственная жизнь. Я безвозвратно растерял все, что было создано моим Отцом. Эта мысль снова больно ударила меня прямо в сердце. Я стоял на террасе, и по моему лицу текли горячие слезы. Слезы отчаяния и бессилия, пробуждающие мое скованное холодом сердце.

– Айхи!

Я обернулся, откликаясь на свое новое имя с некоторой паузой. Гийяра потягивалась, вытянув ко мне передние лапы с мощными когтями, сияющими, словно стальные клинки.

– Доброе утро, – сказал я, утирая рукавом лицо. – Как спалось?

– Ты плачешь в одиночестве?

– Это чисто человеческая слабость, – сказал я. – Непонятная демону. Ведь демоны не плачут…

– Когда мы плачем, наши слезы могут прожечь камень, – сказала Гийяра. – Я хочу помочь тебе.

Я отрицательно покачал головой.

– Ты не сможешь, Гийяра. Мне никто не может помочь.

– Брось. В тебе есть сила, которой нет ни у кого другого. Поверь моей звериной интуиции.

Она подошла ко мне, и я почему-то погладил ее загривок. А она замурлыкала в ответ, как огромная кошка.

Крит. Невидимка раскрывает лицо

Я рассказал Гийяре о невидимке, по следу которого шел. Мы гуляли по чудесному саду, окружавшему ее огромный дом. Сад располагался на множестве ступенчатых террас, образующих холм. «Сумерки» – место, где мы встретились, находилось прямо под нами. Она бродила со мной по красивым тропинкам сада, слушала и молчала. И я почувствовал потребность рассказать ей все, желание выговориться, столь же древнее, как Первые Вселенные, созданные мифологическими существами, вышедшими из смысловых туманов. О них мне пела Мать Ветров в одной колыбельной песне, которую я думал, что забыл. Тогда я был плодом на ее ветви. Я был никем, как и сейчас. И голос Ветра, который я слышал в ее ветвях, снова возвратился в мою память, чтобы принести образы существ, выходящих из наполненной туманом тьмы хаотических мыслеформ, чтобы сотворить из этой тьмы первые Вселенные.

Желание выговориться, рассказать все Гийяре, овладело мной так же, как воспоминание о колыбельной песне. Но я не позволил себе довериться ей. Гийяра молча ждала, чем кончится моя внутренняя борьба, а потом промурлыкала:

– Я еще не видела, чтобы человек так сильно желал рассказать самое главное в своей жизни, и удержал себя от этого шага. Вы все любите поболтать. А ты проявляешь способность молчать, как демон.

Я улыбнулся ей.

– Ты можешь смотреть мне в душу, и узнавать, что я чувствую. Но я боюсь сказать тебе о своих мыслях, потому что этим я могу причинить зло тем, кого люблю и перед кем я очень сильно виновен. Мне нужно исправить ошибку, которую я совершил по доверчивости. Но о том, что это за ошибка, я не могу рассказать. Это слишком опасно.

– Подумай вот о чем, – сказала Гийяра. – Если твои враги могущественны, они прекрасно знают, о чем ты думаешь. Независимо от того, что и кому ты говоришь. Но ты прав, сохраняя молчание. Рассказывая о том, что тебя беспокоит, ты рассеиваешь намерение, ту силу, с помощью которой ты можешь преодолеть любые препятствия. По той же причине молчим и мы, демоны. Мы не говорим о том, что нас тревожит. Ты знаешь, что такое молчание демонов.

Я кивнул головой. Меня переполняли чувства, о которых было нечего сказать.

– Раз уж ты заговорил о невидимке, по следу которого пришел, я постараюсь помочь найти ниточку, ведущую к нему. Но у меня есть условие.

– Какое?

– Ты возьмешь меня с собой, когда настанет время идти дальше.

– Откуда ты знаешь, что мне придется куда-то идти?

– Какую бы цель ты ни преследовал, тебе рано или поздно придется отправиться в путь. Движение души, полет мысли невозможны без движения в пространстве. Так устроены все Вселенные. Путь придает смысл действиям и дарит опыт, открывает скрытые намеки, соединяет детали и заставляет принимать решения.

– Ты говоришь как мудрец, – улыбнулся я.

– Я изучала философию. Да и тебе, как правителю, хорошо известно, что только философия и этика могут дать опору в те мгновения, когда опереться больше не на что.

– Откуда ты знаешь, что я правитель, Гийяра?

– Твои монеты. Они говорят о тебе больше, чем ты сам. Так что, ты принимаешь мое условие?

– Принимаю, – ответил я, и увидел, как в глазах Гийяры на миг вспыхнул огонь.

* * *

В полдень мы отправились на ручей с водопадом в нижнем саду, и пробыли там до заката. Я вспомнил о том, что говорил слепой лодочник о Невидимке Ахримана, и спросил Гийяру, знает ли она эту легенду.

– Эта легенда известна в городе. Поскольку здесь очень мало детей, и некому рассказывать сказки, ее рассказывают всем новоприбывшим. Когда ты сказал, что шел по следу невидимки, прозрачного, словно огромный древесный лист, сделанный из воды, я сразу вспомнила ее, эту легенду. Но я никогда не видела Невидимку Ахримана. Сегодня ночью я познакомлю тебя с теми, кто знает больше меня.

– Хорошо. Кстати, раз уж мы заговорили о невидимках, нет ли их в твоем дворце? Я замечаю, как по моим покоям летают предметы, а потом сами собой открываются двери…

– Прости, Айхи. Я не предупредила тебя. Мне служат больше сотни невидимых и неслышимых существ, это особая раса, живущая в наших Вселенных, их называют шонхи. Их тела устроены так, что они могут перемещаться бесшумно, и их невозможно увидеть обычным взглядом. Мы, зверодемоны, можем видеть их, особым образом настраивая взгляд.

Я кивнул и, поднявшись с мягкой травы, снова прыгнул в теплые воды глубокого ручья. Шум невысокого водопада под водой превращался в ровный музыкальный звук, очень красивую низкую ноту. Вселенная, в которую я прибыл, была поистине удивительным местом. Я нырнул и слушал его чарующее пение, пока у меня не кончился воздух.

Темная тень проплыла надо мной, я вынырнул и встретился взглядом с меняющими форму зрачками моей подруги.

– Нам придется плыть, – сказала она. – Вперед!

– Подожди меня, – сказал я, глядя в ее зрачки.

Мне не нравились сюрпризы. Может быть, она полагала, что я оставлю свой Адил на берегу? Ошибалась. Я перестегнул ремни моего меча, и он удобно разместился на спине, между лопатками, надежно защищая мой позвоночник.

Потом я вошел в воду и поплыл следом за зверодемонессой.

Она двигалась в воде еще более грациозно, чем на суше. Ее тело извивалось, прокладывая себе дорогу между смыкающимися за ней волнами. Хвост скользил по поверхности, оставляя долгий след. C трудом поспевая за ней, я не очень смотрел, где мы плывем. Когда я в очередной раз приподнялся над поверхностью, то обнаружил, что ручей привел нас в пещеру. Свет заката проникал сквозь отверстия где-то наверху, отражаясь от граней многочисленных кристаллов, растущих на стенах. Вода стала заметно холоднее: должно быть, под нами били подземные источники.

Мы плыли через большие залы, разделенные сказочно красивыми, сияющими отраженными лучами кристаллов переходами, в которых ручей делал плавные повороты. На одном из поворотов Гийяра резко вскинулась, почти полностью поднявшись из воды, и ее руколапа нанесла точный удар по какому-то существу, покрытому блестящими чешуйками.

– Берегись, Айхи! – крикнула она. – Это зубащеры.

Я заметил быстрое движение в воде под собой, резко дернулся в сторону, одноврменно вынимая Адил из ножен за спиной, и нанес удар, пожалев, что мой меч лишился своей способности двигаться в воде с той же скоростью, что и в воздухе. Мой удар не достиг цели, зато я увидел, как прямо у моего лица мелькнула пасть со множеством острых мелких зубов. Зубащер, – тварь размером с мою руку – проскользнула мимо, хищно косясь на меня желтым глазом! Гийяра уже выбралась из воды, и вытаскивала меня за собой, но берег в этом месте был всего лишь нешироким уступом у вертикальной скалы, на котором с трудом можно было стоять нам двоим, и совсем невозможно было сражаться со все умножающимся числом зубащеров, чьи тела грациозно мелькали в воде и выпрыгивали над поверхностью. Эти звери выбрали самое удачное место для нападения: на повороте поток сужался, и мы были полностью в их власти.

– Что это за твари? – спросил я.

– Сам видишь, – прошипела Гийяра, которая в этот момент больше всего походила на разозленную мокрую кошку. – Их можно только разорвать на куски!

– Ну тогда начнем! Предупреди меня об опасности!

Я увидел квадратную каменную плиту в потоке и прыгнул на нее. Здесь вода достигала моих коленей, но я мог орудовать своим мечом и маневрировать, уворачиваясь от зубов. На мелководье зубащеры были в моей власти, поскольку не могли уйти в глубину, где Адил не мог бы достать их. Это было ничтожное преимущество, но единственное. А потому я не мог не воспользоваться им.

Зубащеры кинулись на меня, пытаясь достать зубами мои ноги. Адил описал изящную дугу и несколько тварей, располовиненные им, но еще не умерщвленные, с визгом извивались в последних судорогах, замутняя воду своей вонючей кровью. Я отнял их сознания, которые уже хотели умчаться прочь, и заключил их в свой резервуар в рукояти Адила. Гийяра тоже лупила зубащеров своими мощными лапами, когти на которых сверкали, словно стальные отточенные клинки. Мой меч опускался снова и снова. Я полностью доверился своим боевым рефлексам, и просто танцевал танец смерти, пока не увидел, что вокруг меня плавают лишь куски разрубленных тел. Оставшиеся в живых зубащеры решили отступить, возможно насытившись мясом своих убитых товарищей.

Я вложил Адил в ножны, ощущая как его рукоять потеплела от прилива примитивной ментальной энергии уловленных сознаний, и сказал Гийяре:

– Спускайся. Пора плыть дальше.

Брезгливо поморщившись, она вступила в воду, полную трупов и крови, и поплыла впереди меня. Мы продолжили путь, проплыв еще несколько красивейших залов, сияющих отраженным светом гаснущего дня. Наконец залы, наполненные кристаллами, закончились. Мы вышли на берег. Здесь было темнее: мы оказались довольно глубоко. Хотя свет неба все еще проникал сюда, он уже не был ярким. И кристаллов вокруг не было. Зато впереди я увидел нечто, похожее на пирамиду.

– Что это за место?

– Его называют могилой Ахримана. Хотя он никогда не умирал.

– Значит, это какое-то священное место?

– Верно. Здесь специально обученные служители устанавливают связь с силами, не имеющими образов, и с теми, кто находится с той стороны круговорота жизни и смерти.

– И что мы здесь ищем?

– Те, кто с той стороны круговорота, проявляются здесь как прозрачные тени. Одну из них ты и видел. Мы здесь, чтобы узнать, чья тень привела тебя сюда.

– Ну что ж. Надеюсь, это путь к разгадке.

Я поправил Адил за спиной. И отбросил все мысли, которые могли помешать сражаться за свою жизнь или охранять разум от магических чар. Гийяра, глядя на мои приготовления, улыбнулась и сказала:

– Здесь тебе вряд ли предстоит сражение.

– Никогда не знаешь, где ожидает опасность, – ответил я. – Лучший способ предотвратить нападение – приготовиться к нему.

Мы двинулись к пирамиде. И скоро я услышал пение. Оно раздавалось изнутри пирамиды. Пели хорошо поставленные мужские и женские голоса. Звук распространялся по огромному залу пещеры волнами, которые создавали красивые пересечения с эхом. Полифония была совершенной. Видимо, мелодия и тембр голосов веками подбирались так, чтобы эта священная пещера входила в резонанс с ними, и так, чтобы отраженный звук, накладываясь на только что произведенный, порождал красивые аккорды, многократно умножая голоса хора. Мною овладело давно позабытое чувство священного трепета. И я не стал заглушать его в себе. Оно было таким приятным напоминанием о юности, когда тайны нашей Вселенной открывались передо мной впервые…

Звук, проходя вибрациями сквозь тело, согревал меня. Я быстро шел по шершавому каменному полу к пирамиде. Гийяра следовала рядом со мной, как всегда, изящная и невозмутимая.

Пирамида оказалась намного больше, чем я ожидал. И шли мы к ней довольно долго. Ручей в этом месте уже полностью ушел под землю. Сияние заходящего светила перестало проникать в пещеру, и я увидел свет, исходящий от пирамиды. Синие, нет, фиолетовые лучи. Через некоторое время я обнаружил, что свет и звук словно бы сплетаются друг с другом. А потом я осознал, что вижу свет не глазами, а просто воспринимаю его всем телом.

– Ты все хорошо делаешь, – сказала Гийяра. – Ведь ты видишь свет?

– Да. А ты?

– Я посвящена в тайны этого места. А ты гость с очень хорошими способностями. Думаю, служители не будут против, и ты можешь войти в пирамиду.

Когда мы подошли вплотную к пирамиде, я обнаружил, что она сделана из того же камня, что и пол. Значит, это пещера была вырублена в цельной скале? И пирамида – это тело горы, может быть, самая ее сердцевина. Вчера меня удивила вырубленная внутри скала, которую сделали гостиницей для постояльцев, но эта пещера просто покорила меня. Оглянувшись, я рассмотрел на стенах пещеры, озаренных фиолетовыми лучами, танцующие символы. Такие же танцующие символы возникали из моей пазиры, когда ее касалось дыхание демона… Благоговейный трепет пробежал по моему телу. Я удивился, что все еще способен испытывать это щекочущее чувство восторга и предвкушения, и шагнул прямо в стену. Она оказалась мягкой, податливой, и пропустила меня с легким шуршанием. Внутри, в центре огромного зала, образуя квадрат, сидели служители в красных и фиолетовых одеждах. Фиолетовое пламя танцевало в центре образованного ими квадрата, поднимаясь над квадратным отверстием, похожим на колодец. Я понял, что сияние разбужено их голосами. И остановился, не зная, что делать дальше.