Текст книги "Четырнадцать дней октября"

Второй день в Анноне (2 октября)

Наконец, над верхним краем что – то показалось. И через пару минут я увидел самую необыкновенную колесницу, какую мне приходилось видеть. Это было множество полутораметровых колесниц, соединенных друг с другом в цепь. Каждое колесо было снабжено фиксатором и шестеренкой с косыми зубцами. Это не позволяло колесам катиться назад. Именно эти фиксаторы громко стрекотали в ночи. Соединения колесниц были эластичными – они могли растягиваться и гнуться, но при этом ужасно скрежетали. В середине этой огромной гусеницы располагалась наковальня, подвешенная на шарнирах – чтобы все время быть в горизонтальном положении. Рядом, на скрепленных с нею ступенях стояли два человека и по очереди ударяли по ней кувалдами. Похоже, и наковальня и молоты были железными. Грохот от них стоял жуткий.

Прямо у наковальни сидел высокий чернобородый человек. На остальных колесницах вповалку спали вооруженные люди (десять человек). Никаких тягловых животных мы не увидели. За счет чего это сооружение двигалось, оставалось загадкой. Когда последняя часть колесницы въехала наверх, чернобородый что – то крикнул. Люди попрыгали с колесниц, колеса замерли. Но кузнецы продолжали свою тяжелую и явно бессмысленную работу. Чернобородый отошел от колесницы и дал указание людям – видимо, обыскать местность, потому что они тут же разделились на отряды и принялись прочесывать каждый куст.

– Заметил источники тепла, – сказал дон Хосе. – Пойдемте со мной, я представлю вас старому другу.

Воины, увидев нас, замерли неподвижно в ожидании приказаний чернобородого. Тот пошел навстречу дону Хосе и крепко обнял.

– Привет тебе.

– Привет.

– Старый плут, – сказал дон Хосе, – ты и здесь не можешь успокоиться?

– Здесь особенно не могу. Так теперь и ты, бессмертный, оказался в лапах смерти?

– Я здесь скорее гость, чем житель, – улыбнулся дон Хосе. – Но спасибо за приглашение.

Я не знал языка, на котором они говорили, но почему – то без труда понимал их речь.

– Кажется, они говорят на языке строителей вавилонской башни, – сказал Мэл. – Запретный для человека язык, которым могут говорить только избранные, но который понимают все.

– Меня теперь называют дон Хосе, и это имя мне нравится, – сообщил дон Хосе.

– А мое осталось прежним, так что можешь представить мне своих попутчиков.

– Это люди Голоса, – сказал дон Хосе. – Джерем, Мэл и Мери. А это Питер и Кэт, ассистенты.

– Кэт? – спросил Нимрод. – Мне кажется, что это скорее псевдоним. Во всяком случае рад, что на этих равнинах появилась такая красотка. Мое имя Нимрод, иногда меня называют строитель Вавилонской башни, и это тоже правда. Ну что ж, дон Хосе, пока мои люди разбивают лагерь, не хочешь ли ты поделиться со мной последними новостями?

– С удовольствием. Вы извините нас? – спросил дон Хосе.

Мы пожали плечами и встали в круг. Кэт после фразы Нимрода покраснела и стала поправлять прическу. Нимрод, разговаривая с доном Хосе, то и дело поглядывал на нее.

– Очень знакомое имя Нимрод, – сказал я. – Кто – нибудь знает, кто он?

– Думаю, могу кое – что объяснить, – сказал Мэл. – Нимроду когда – то достались кожаные одежды Адама и Евы, которые бог сотворил, прежде чем выгнать их из рая. Звери, видя на нем одежды, замирали и склоняли головы. Поэтому Нимрод прославился как великий охотник, и затем стал царем. Обретя власть над людьми, он стал бороться с богом. Строительство Вавилонской башни – только один из его многочисленных проектов, правда, самый грандиозный. Нимрода убивали несколько раз. Одним из его победителей был Исав, известный своей волосатостью, который отрубил Нимроду и его спутникам головы и забрал себе оба комплекта одежд (женский носила жена Нимрода). Нимрод вернулся на землю, воскреснув из своего сердца, и стал бороться с богом. В одной из битв Иегова наслал на армию Нимрода полчища огромных комаров. Один из них забрался ему в нос и теперь живет в его мозгу, причиняя ужасные страдания. Нимрод не чувствует этой боли, только когда слышит удары молота по наковальне.

– Откуда тебе все это известно, Мэл? – спросил я.

– Разные есть сборники сплетен… Библия, например, Агада…

Между тем Нимрод и дон Хосе о чем – то договорились. Они подошли к нам, и дон Хосе попросил меня показать Нимроду изначальные предметы.

Я снял с плеч рюкзак, достал из него мешок с золотом, пояс и пергамент, показал браслет и попросил Кэт подойти поближе, чтобы Нимрод мог рассмотреть перстень.

Но Нимрода заинтересовало не то, что было в мешках, а сами мешки.

– Хосе, – сказал он. – Эти вещи сделаны из тех самых одежд. Кто – то раскроил их!.. Он вывернул мешки наизнанку.

– Смотри – здесь какие – то сложные узлы, – показал дон Хосе.

Нимрод дернул за несколько шнурков, и рюкзак превратился в удлиненную куртку, из которой выпали штаны. Мешок, в котором было золото, превратился в более изящную куртку и кожаные бриджи. Пояс, как оказалось, представлял собой два пояса, которые плотно прилегали друг к другу благодаря хитрой конструкции застежек и золотых украшений.

– Хосе! Я снова нашел их! Если бы ты знал, как я тосковал по этим одеждам! Нимрод внимательно посмотрел на нас, потом показал на Кэтти:

– Ты должна одеть костюм Евы. Потому что ты ее воплощение. Не спорь. Одень это. Кэт, взяв одежду, скрылась от наших глаз за кустами. Сам Нимрод сбросил с себя свое не первой свежести облачение и через пару минут предстал в новом наряде. Когда он защелкнул пояс, выражение его лица странно изменилось. Казалось, что он неудержимо хочет чихнуть. Это продолжалось примерно полминуты, а затем огромный комар вылез из его носа, сделал круг, опустился на землю и замер, склонив голову. Нимрод глубоко вздохнул и крикнул кузнецам:

– Прекратите стучать! Комар покинул меня.

Затем, в наступившей тишине он подошел к комару и, не спеша, с наслаждением, раздавил его пяткой.

– Спасибо, – сказал он. – Я готов помогать вам в ваших поисках и сражаться вместе с вами. Мои люди начнут строить башню без меня.

В это время показалась Кэт. Она выглядела великолепно. Фактически, женщина, которую я видел теперь, отличалась от Кэт также как живой комар Нимрода отличался от мертвого. Она была воплощением женской силы и власти, но в ее облике не было ни малейшего намека на слабость или эротику. Сила, красивая сила – так можно было назвать ее теперешний образ.

– Я хорошо выгляжу? – спросила она.

– Как первая леди, – сказал Нимрод на чистом английском и прищелкнул языком.

Все еще удивляясь тому, что Нимрод знает английский, я собрал золото, высыпанное из мешка, подобрал пергамент, на котором было написано: «Путь вниз позволит найти обладателя чаши. J.C.», и мы направились в пропасть. Нимрод, отдав указания своим людям, присоединился к нам.

– Зачем ты снова хочешь строить башню? – спросил дон Хосе.

– Я хочу перевернуть Аннон и сделать его поверхностью земли. Взявшись за вершину башни. Это будет легко сделать даже с помощью дельтаплана, – ответил Нимрод. – Бран, конечно, против…

– Но Аннон другая планета, – сказала Кэт. – Аннон не связан с землей…

– Кэтти, – сказал Нимрод. – Если Аннон другая планета, как ты оказалась в нем? Аннон – это внутренняя сторона земли. То, что ты видишь Аннон как другую планету – иллюзия.

– Возможно, – сказал Мэл, – твой проект и получится. Но у вершины башни может не хватить воздуха, чтобы дельтаплан удерживался, и уж точно его не хватит, чтобы строители могли нормально дышать.

– Я все рассчитал. Вы увидите, насколько все это просто и реально. Тем более, что изобретенные мною технологии позволят построить башню за несколько дней.

Мэл и Кэт переглянулись друг с другом, но, видимо, решили больше не возражать.

Спускаться по гигантским ступеням было легко. Мужчины прыгали вниз, женщины подавали им вещи и прыгали сами. Иногда мы натыкались на обломанные с обеих сторон каменные дубинки одинакового по всей длине диаметра. Когда я спросил у Нимрода, что это за вещи, он ответил, что это отходы двигателя его колесницы.

Мери по пути показывала нам всякие магические фокусы с полетами. Иногда она прыгала и плавно пролетала несколько ступеней, а затем также по воздуху возвращалась обратно. Она утверждала, что в атмосфере Аннона летать куда легче и приятнее, чем на Земле. Кэт это очень понравилось. Она научилась у Мери летать и при каждом прыжке ненадолго зависала в воздухе, наслаждаясь чувством свободы от притяжения. При этом она заливисто смеялась, а Нимрод ловил ее в воздухе и носил на руках. Кажется, их неумолимо влекло друг к другу, и они оба не могли и не хотели этому противиться.

Время от времени мы встречали родники с удивительно вкусной водой. Там, где ступени оказывались достаточно широкими, образовывались водоемы, в которых рыба и панцирные животные водились в огромном изобилии. Нимрод и Кэтти, пользуясь свойствами своих одежд, ловили их руками и передавали нам.

Так мы шли целый день. Вечером лестница кончилась, и мы оказались в болотистой местности.

– Ночь – лучшее время для встречи с отрубленной головой, – сказал Нимрод. – Так что соберите все свое мужество и пойдем к сегодняшнему хозяину чаши. Его имя Бран, и он царь Аннона.

– Кажется, сейчас нам тоже отрубят голову, – проворчал Питер.

– Не предвкушайте неизбежное, юноша, – сказал ему дон Хосе.

Пит, похоже, уже раскаивался в том, что позволил втянуть себя в эту авантюру. На его лице было написано уныние, и он часто оглядывался назад. В полночь мы достигли нужного места.

Дворец Брана, казалось был построен из черного хрусталя. Он висел над болотом, излучая в ночной темноте бледно – синее свечение.

– Вот тебе и антигравитация, – сказал я Кэт.

Она взглянула на меня с улыбкой и крепко толкнула локтем в ребра, чтобы я не ехидничал.

– Лучше летать научись, Джерем, – сказала она.

Когда мы приблизились на расстояние примерно в сотню шагов, со всех сторон послышалось бульканье и шевеление.

– Не двигайтесь, – сказал Нимрод, – и не сопротивляйтесь. Охранники дворца проводят нас к Брану.

Из болота стали возникать высокие тонкие существа, похожие на кикимор. Их глаза горели таким же бледно – синим светом, в верхних конечностях они держали какие – то странные предметы. Они окружили нас и что – то едва слышно пропищали.

– Нас приглашают следовать во дворец, – перевел Нимрод.

– Не нравится мне все это, – прокомментировала Мери. Она взмахнула руками и поплыла по воздуху к дворцу. – Повторите мои движения, и вы тоже сможете недолго лететь. У дворца трясина.

– Она права, – сказал Нимрод. – Обычно приходилось чуть ли не плыть по этой липкой гадости, и когда ты уже почти тонешь, из дворца бросают веревку.

Я попробовал взмахнуть руками, как Мери и Кэт, и у меня получилось. Нимрод пару раз падал обратно в трясину, но нам с Кэт удавалось поймать его, когда он касался поверхности болотной жижи своими подошвами.

– Вот тебе и антигравитация, – сказал Нимрод.

Я отметил, что он слишком легко для библейского человека выучил новое слово. Мы влетели в холл и плавно опустились на зеркальный пол. Мэл, Пит, Кэт и Мери сразу стали осматривать предметы, расположенные в комнате. Они бродили по залу, периодически восклицая и обращая наше внимание на ту или иную диковинку. Пит, правда, не восклицал. Он слишком сильно нервничал, стараясь скрыть собственный страх. Но бледность лица и дрожание рук выдавали его состояние. В холле были говорящие стеклянные пирамиды, танцующие статуи, сражающиеся голограммы и масса прочих развлечений. Стеклянные пирамиды отвечали на любой вопрос туманными формулировками. Вероятно, были настроены на произнесение случайных, заранее записанных фраз, когда рядом с ними звучит вопросительная интонация. Полутораметровые статуи танцевали, кажется, все возможные виды танцев. При этом они как – то странно покряхтывали. Голограммы активизировались при чьем – либо приближении, и потом призраки воинов начинали беззвучно сражаться друг с другом.

Мне почему – то было не до чудес. Я сосредоточенно ждал. Может быть, тоже был испуган. Дон Хосе со скучающим видом смотрел вокруг, а Нимрод, не отрываясь, глядел на Кэт. Она, чувствуя его взгляд, не смотрела в его сторону, но постоянно краснела. Как такая девочка могла оказаться на панели? Я бы ее отца убил.

Минут через двадцать с потолка начало опускаться какое – то подобие лифта. В нем, на подставке из белого хрусталя, мы увидели большую (размером как два арбуза) голову. Бран был явно в хорошем настроении и что – то напевал себе под нос. Поскольку пел он на языке строителей башни, я прекрасно понимал слова.

 
– Пойду возьму большой котел,
Сварю похлебку в нем,
Веревку я возьму потом,
И ночь наступит днем.
И если кто придет ко мне
За чашей и вином,
Его я брошу в темноте,
И буду петь о том.
 

Прозрачный лифт опускался, пока глаза головы не уравнялись с нашими глазами. Подставка из белого хрусталя находилась в открытом со всех сторон кубе, висящем в воздухе без малейшего намека на опору или подвес.

– Приветствую тебя, досточтимый Бран, царь Аннона и окружающих его земель, – сказал дон Хосе. – Мы пришли, чтобы воздать тебе дань уважения.

– Я слышал, зачем вы пришли. За чашей.

– Это правда, – сказал дон Хосе. – Но мы должны ее унести из Аннона. Ты знаешь, что это вопрос сохранения равновесия Вселенной.

– Открою тебе маленький секрет, Мелхиседек. Я решил не отдавать тебе чаши, хоть ты и Хранитель. Ты потерял ее пару столетий назад, и больше никогда не увидишь, как играет свет в гранях этого удивительного кристалла.

– Каждый из нас делает то, что должен делать, – сказал дон Хосе.

– Постойте, постойте, – вмешался Нимрод. – Никто не может нарушать равновесие. Это преступление, которое ведет Вселенную к новой серии катастроф. Необходимо найти выход. Мы можем обменять чашу на браслет. Этот предмет также изначален, и также будет хорошим украшением твоей коллекции, о великий Бран.

– Браслет?

– Джерем, покажи.

Я поднял руку вверх, и браслет засверкал в лучах светильников.

– Это хорошая вещь, – сказал Бран. – Вы действительно готовы отдать браслет мне?

– В обмен на чашу, – осторожно сказал Нимрод.

– Я подумаю. А пока примите мое гостеприимство. Вам отведут индивидуальные апартаменты на втором этаже дворца. Извините, меня ждут важные дела Аннона.

Куб плавно взлетел вверх и скрылся в сгущающейся у вершины свода темноте.

– Он хочет убить нас, и завладеть всеми изначальными вещами, – сказал шепотом Пит.

– Не советую есть в этом дворце, – сказал дон Хосе. – И при любом изменении воздуха выбегайте из помещения прочь, стараясь не дышать. Бран иногда использует воздушные яды.

– У него самая большая коллекция изначальных вещей, какую я видел, – тихо прошептал Нимрод. – Я несколько раз доставлял ему грузы. Все они содержали изначальные предметы. И он действительно не хочет отдавать чашу.

Слуги Брана – почти бесплотные сущности – чинно ждали в стороне, пока мы кончим совещаться. Мы, повинуясь их бесплотным жестам, поднялись на второй этаж дворца, и нас отвели в комнаты. В моей было множество безделушек, на которые я почти не обратил внимания. В первую очередь я попытался выйти из своей комнаты, но обнаружил, что замок может быть открыт только снаружи. Я, как и все мои друзья, оказался в заточении. У меня, правда, был пергамент. Я заглянул в него и увидел надпись: «Попытайся использовать браслет. J.C.»

Я посмотрел на браслет. В нем было что – то неумолимо притягивающее внимание. Узоры, сплетающиеся друг с другом и создающие новые узоры; отблески света, которые соединялись в единую световую картину… Я сосредоточился на том, чтобы собрать порождаемое лучами отражение и увидеть что – то связное, и через несколько минут мои глаза сумели правильно настроиться. Я увидел дона Хосе, который открывает дверь, произнося словосочетание: «Парайомаль матранера сваденита». Я произнес это словосочетание и дверь распахнулась настежь. Я вышел в коридор и увидел, что дон Хосе уже освободился.

Через минуту все наши друзья были в коридоре.

– Надо найти Брана, – сказал дон Хосе.

– Почему он называл тебя Мелхиседеком и Хранителем? – спросил Мэл.

– Это одно из моих имен. Также, как одно из имен Кэт Ева, а одно из твоих – Атилла.

– Я Атилла? В таком случае я сильно изменился.

– В этом нет никакой патологии, – утешила его Мери. – Свое имя я знаю. Меня называли Моргана.

Мы двинулись по коридору, но ему не было конца. Через некоторое время мы оказались в исходной точке.

– Черт! Мы, кажется, попались, – сказал Питер, его голос дрожал от страха.

– Надо попробовать вспомнить, сколько шагов было от входа, – предложила Кэт. – Мне кажется, до моей комнаты было не больше пятнадцати.

Она отмерила нужное расстояние. Мы попытались найти щель в стене, которая указывала бы на выход, но безрезультатно. Дон Хосе произнес некое заклинание, и вся стена осветилась внутренним светом. Двери не было. Мери попыталась сделать какие – то пассы руками. Что – то скрипнуло, потом щелкнуло, но коридор остался прежним.

– Вы только зря тратите силы, – сказала Кэт. – Он срастил молекулы.

– Из этой тюрьмы нет выхода, – сказал Пит. – Не исключено, что мы сейчас несемся в открытом космосе и, если проломим стены, то окажемся в межпланетном пространстве.

– Хорошая мысль, полезная и придающая силы, – одобрил Мэл. – Остается только одно – заглянуть в пергамент.

– «Используйте перстень. J.C.», – прочел я.

Кэт посмотрела на камень перстня. В этот миг из него вырвался тонкий короткий луч. Он несколько раз поменял форму и цвет, а затем превратился в ярко – желтую стрелку, указывающую направление. Мы двинулись вслед за Кэт. Через два шага перстень заставил ее сделать один шаг вправо, два назад, один влево, один вперед, и мы перестали видеть Кэт. Я в точности повторил ее шаги и оказался рядом с ней на лестнице.

– Похоже, дело было не в том, что он срастил молекулы, – сказала она. – Он просто сделал складку в пространстве, за которой спрятал дверь.

– Я так и подумал, – сказал я.

Никогда не слышал о такой чертовщине, как складки пространства. Вскоре все наши спутники оказались рядом с нами. Они появлялись как бы из ниоткуда.

Бран висел в своем прозрачном кубе посреди холла, и его лицо было мертвенно – синим. Он спал. Черт! Спал и все же охранял нас, не доверяя своим кикиморам, которые валялись вокруг него на полу и, кажется, тоже спали..

– Надо попробовать проникнуть в хранилище и взять чашу, – сказал Нимрод. – Когда он спит, в этом замке спят все. Когда он просыпается, все просыпаются. Поэтому я и говорил, что ночь – лучшее время. Если повезет, сможешь делать в замке, что захочешь.

– И при этом не чувствовать себя невежливым гостем, – добавил Мэл.

– Ты знаешь, где его хранилище? – спросил дон Хосе у Нимрода.

– Догадываюсь. Но посмотрим, что скажет перстень Кэт.

Не прошло и десяти минут как мы спустились в подвал замка – казалось бы, не существующее место для строения, висящего над болотом – и оказались среди сокровищ Брана. Здесь были посохи, множество клинков, доспехи, седла, целые дома, музыкальные инструменты, веревки, корабли… Идеальные прообразы вещей, созданные вместе с миром. Чаша хранилась в глубине сокровищницы. Без перстня мы никогда не нашли бы ее, потому что Бран укрыл ее за дюжиной пространственных складок. Когда мы увидели Чашу, браслет на моей руке начал нагреваться. Я взглянул на него. Отблески света сложились в образ просыпающегося Брана.

– Он просыпается, – сказал я. – Берите чашу и уходим.

– Возьми, – сказал дон Хосе, протягивая мне увесистый меч. – Он твой, ты его вспомнишь. Его имя Экскалибур.

Дон Хосе взял чашу, и мы, подчиняясь указаниям перстня, стали выбираться. Перстень вел нас другой дорогой, не той, которой мы пришли сюда. За одним из поворотов мы внезапно оказались на лесной поляне. Капли звезд в высоте, туман, капающий с деревьев, подобно дождю, мир и спокойствие… Чаша в руке Мелхиседека сияла, Перстень продолжал указывать путь. Мы проделали не больше сотни шагов, и луч, вырывающийся из него, погас.

– Я не могу активировать его, – сказала Кэт.

– Что на пергаменте? – спросил Пит.

– «Вам необходимо принести человеческую жертву. Жертвуйте того, чье имя Камень. J.C.»

– Камень – это Петр! – воскликнул Пит. – И что, я должен здесь умереть с вырванным из груди сердцем?

– Не будем паниковать, – сказал дон Хосе. – Никаких человеческих жертв приносить тоже пока не будем. Кэт, тебе не кажется, что Бран контролирует перстень?

– Я чувствую, что перстень стал другим, – сказала Кэт.

– Сними его, – сказал Нимрод.

Кэт отдала ему перстень. Он сиял ярче чаши.

– В нем скопилось слишком много энергии. Бран не выпускает ее из перстня. Думаю, если это продлится, Перстень просто уничтожит нас своими лучами. Кэт, прикажи перстню перестать показывать нам дорогу.

Кэт закрыла глаза и перстень начал медленно гаснуть.

– Одень его снова, но не активируй больше, – сказал Нимрод. – Нам нужно двигаться на Восток. Это единственно верное направление. За нами уже началась погоня.

Мы пошли, и когда за нашими спинами взошло солнце, были уже недалеко от ступенчатой пропасти: оставалось не больше полутора часов пути.