Текст книги "Ведьмино кольцо. Советский Союз XXI века"

Вечный город

21 июля.

Рим.

Артем.

«Окружающий нас мир соткан из мифов, определяющих наш способ мышления. А этот способ определяет наши действия. Действие – наша способность изменять реальный мир. Что же может быть более реальным, чем изменяющее мир действие. Даже если оно основано на мифах».

Артем процитировал эту фразу, глядя на расстилавшийся внизу миф. Марина не видела его взгляда из машины, но подумала о том же, тут же поделившись мыслью с микрофоном: «Есть мифы, над которыми не властно никакое действие. Например, Вечный город».

Вечный город есть вечный город. Такого количества обломков вы не найдете ни в одной точке Земли. Здания самых разных эпох и стилей, нагроможденные друг на друга. Останки Форума, раскиданные в том же порядке, в каком их оставили вандалы. Белоснежный дворец, растолкавший могучими крыльями средневековую архитектуру. Гигант-Колизей, вокруг которого мухами вьются туристические автолеты, а в недрах копошатся сотни туристов, желающих прочувствовать – каково это, всаживать короткий меч в человеческое тело на потеху почтеннейшей публике. Многочисленные виртуальные эффекты позволяют пережить все впечатления и зрителей, и гладиаторов, и первохристиан, скормленных львам. Рим возвратился к истокам. Неограниченное количество хлеба и зрелищ.

Артем и Марина оставили автолеты на стоянке. По Риму надобно ходить пешком. Здесь не признают правил вождения, и только местные жители способны маневрировать в каше летательных аппаратов над городом. Время от времени машины сталкиваются, наверху разносятся глухие удары. Иногда обшивка корежится настолько, что выпускает критическое количество газа, и автолет плавно парашютирует на ближайшую крышу, оборудованную под посадку. Тогда начинается интереснейший поединок, во время которого хозяин крыши и незадачливый пилот в чисто итальянской (иберийской, кавказской, латиноамериканской) манере сторговываются о плате за парковку.

Но и на земле туристу нет покоя. Сверху то и дело пикируют лихачи. Это тоже местная игра – вплотную подойти к запрещенной высоте двести метров, ни сантиметра ниже, иначе в дело вступит полиция и штрафа не избежать. Но чтобы недотрогам внизу посещение Вечного города медом не казалось, на автолеты ставится специальное оперение, которое визжит, как бомбы прошлого века.

На Виа дель Корсо не протолкнуться. Через эту улицу в день проходят тысячи туристов, которые как раз и кормят Вечный город, а тот уже делится с ближайшими провинциями Итальянской федерации. Артем решил не мучить Мариночку, мусоля ее о толпу зевак Виа дель Корсо, и обошел пробку мимо Тритона. Он хотел подарить своей новой знакомой Пьяцца де Испанья, и преуспел в этом. Они вышли к собору сбоку. Вниз уходила бесконечная лестница, усеянная парочками влюбленных. Горячий воздух римских каникул подхватил их. Артем махнул рукой мороженщику, и к Марине тут же подлетел лоток, нагруженный соблазнами. А потом они сидели на горячей каменной ступеньке, романтически глядя то в даль, то друг на друга. Артем ждал часа дня.

Они не торопясь прошлись вдоль Тибра. Артем декламировал Марине под локон истории королей и императоров, преодолевая приятным баритоном городские шумы. Без пяти два они были на Концилиасьоне. Купол Святого Петра царил над миром в паре сотен метров. Марина была уже достаточно вымотана, чтобы отдохнуть от познания мира. Артем усадил ее на каменную скамейку, заботливо подстелив теплонепроницаемый пакет.

– Знаешь, Мариш, мне тут нужно переговорить кое с кем. Ты посиди здесь, хорошо?

– Я с тобой. – Голос звучал уверенно. Все-таки не нужно было отдыхать на Пьяцца де Эспанья. Помотал бы ее по улочкам до полного изнеможения. Так нет же, пожалел ребенка.

– Потом, потом сходим и туда. Да я буду у тебя на глазах. Вон, видишь вход в собор? Я схожу туда и обратно. Вот, держи мой полевой компьютер. Если что не так, нажми эту кнопку. Ладно?

Марина без особого энтузиазма согласилась. Все вышло, может быть, и не так естественно, как он планировал, но в общем-то нормально. Главное, чтобы она точно поняла про кнопку. Артем еще раз повторил сказанное и дал понять, что кнопка нужна не для связи с ним, а «на всякий пожарный». Какой «пожарный»? Ну, мало ли какие бывают пожары. Артем отметил про себя, что сохранить безмятежный тон все-таки не удалось, и Марина смотрит на него с некоторой опаской. «Интересно, она боится за меня или меня?»

Как можно небрежней он погладил ее по голове и двинулся в сторону собора. Глыба надвигалась на него сквозь какофонию городских звуков, мельтешение толпы и стук в висках. Артем понял, что ему страшно. Вдруг все стихло. Уши словно залепило ватой. Он ступил на территорию Ватикана. Мир изменился. Туристы степенно и благоговейно двигались к храму. Голоса звучали приглушенно. Толкотни не было. Страх исчез, и в свои права снова вступил трезвый расчет. Артем пощупал защитный плащ. Конечно, он вряд ли сможет спасти от серьезного покушения. Но серьезных покушений на этой площади не было уже несколько десятилетий. Едва ли они пойдут на такой скандал. К делу подключится вся европейская система безопасности. Слишком большой риск.

Он облокотился о колонну и оглядел площадь. Как и следовало ожидать, Ольги не было. На него никто не обращал внимания. Около колонн стояло и сидело еще несколько человек. Они кого-то ждали или просто отдыхали под сенью католической благодати. Артем понимал, что дело сделано, но теперь было важно зафиксировать их всех. Глазок видеокамеры был вмонтирован в значок на груди, и Артем методично обводил им площадь. Наблюдатель точно здесь. Дальнозоркие приборы тут не помогут, цель может проскользнуть незамеченной между колонн. Так что он точно здесь, причем появился раньше. Значит, вошедшие следом не в счет. Или в счет? Его ведь могут передавать из рук в руки. Пасти. В любом случае торчать здесь теперь не было смысла. Но и уходить просто так не следует. Артем оттолкнулся от колонны и решительно зашагал ко входу во храм.

Каменная высь приняла его в свое лоно. Мраморные мудрецы в папских тиарах успокаивающе заглядывали в глаза. Туристы казались прихожанами, священники – святыми, изваяния – осколками духа. Журчание святой воды и тихий шепоток посетителей убаюкивали. Артем перестал запоминать и снимать встречные лица. Кому нужно, тот был на улице. Здесь только братья и сестры. Он сделал шаг к источнику святой воды. Женщина, опустившая руку в чашу, перекрестилась и обернулась к нему. Черный костюм, обтягивающий идеальную фигуру, был уместен цветом, но выглядел вызывающе. Он соблазнял. Вернее не он, а плавные движения пантеры, перекаты мускул, резкий контраст черного блеска и бледности кожи. Кружевное покрывало на голове только подчеркивало идеальную красоту прихожанки. Ее лицо было немного непропорционально. Но об этом Артем подумал лишь на следующий день. «Вот что значит стиль». Она улыбнулась ему светлой улыбкой. У чуть раскосых глаз проступили мудрые морщинки. Еще мгновение, и гибкое тело в черном исчезло за колонной. Преследовать видение было бы бестактно. Да и дитя на улице заждалось.

Артем вышел на свет Божий. Облака заволокли римское небо, и контраста с полумраком Святого Петра не чувствовалось. Но никакое очарование святости и греха не могло отвлечь Артема от задачи выживания. Теперь нужно было проследить, не двинется ли кто-нибудь вслед. Для этого у него имелась еще одна камера сзади. Он сделал несколько шагов и тут же увидел Марину, которая в нерешительности озиралась по сторонам.

– Артем, Артем! Представляешь, у меня отняли твой компьютер!

И тогда Артем усомнился, собираются ли его вообще убить.

Расстрел

21 июля.

Килва-Кивиндже

(Восточно-Африканское побережье).

Ольга.

 
«Все так устойчиво вокруг,
Вы – в мягком кресле, море тихо,
Вас на «Титанике», наверное, несет...»
 

Или что-то в этом роде. В критических ситуациях Ольга вспоминала обрывки давно прочитанных стихов. Но такой критической ситуации с ней еще не случалось.

Ольга Борисовна Костикова, уважаемый эксперт и благополучный во всех отношениях (кроме личного) человек, стояла в полном одиночестве где-то в Южном полушарии и обалдело смотрела на бесконечный пляж и зависший над ним Южный крест. Она уже проделала все упражнения, чтобы точно убедиться – это не сон, не галлюцинация и не бред сумасшедшего. Тем более что сумасшедшей она не могла быть по определению. Нужно было куда-то идти, да и в одном купальнике холодновато. Вариантов не было: примерно в километре от берега виднелось шоссе. Оно было еще более пустынным, чем пляж. На море, по крайней мере, плескались волны, а здесь только ветер и камни. Ольга уселась на один из них и решила, что хорошо бы разрыдаться, дабы сбросить нервное напряжение. Но, как на зло, не рыдалось. И не думалось. Положение было настолько нелепым, что даже настроение как-то еще не успело испортиться. «Интересно, что бы могло по-настоящему испортить мне настроение?»

Как только она это подумала, на горизонте блеснули фары. «Слава Богу, здесь еще пользуются автомобильным транспортом. Или уже пользуются?» Она стала кричать и прыгать, всем своим видом изображая Робинзона Крузо, жаждавшего контакта с кораблем. И контакт наступил. К Ольге подкатил громадный армейский грузовик, из которого высыпали десятка два здоровых мужиков в военной форме и с совершенно черными лицами. Они что-то радостно и живо обсуждали на незнакомом ей языке. Под громкие восклицания солдаты начали хватать новую знакомую руками. Руки были сильны и алчны. Они трогали Ольгину кожу, пробуя ее на мягкость, прочность и, казалось, даже на вкус. Похоже, эти бойцы не видели женщину несколько лет, а уж белую и подавно. Один из воинов неизвестной страны с громким криком сорвал с Ольги верхнюю часть купальника и начал тыкать ей пальцем в грудь, что-то радостно втолковывая своим братьям по оружию.

В это время сзади раздался негромкий голос, который странным образом перекрыл весь разразившийся на безмолвном шоссе гвалт. И снова стало тихо, как до приезда грузовика. Только ветерок свистел в ушах. Солдаты выстроились во фрунт, будто Ольга была президентом иностранной державы. Она так и осталась стоять в нелепой позе, которую вылепили солдатские руки. Вдоль строя прогуливался низенький чернолицый военный, умудрявшийся смотреть на своих здоровенных подчиненных сверху вниз. Во всяком случае, таково было выражение его лица. Он не торопясь подошел к Ольге, осмотрел ее со всех сторон, тоже сверху вниз, и негромко что-то спросил. «Извините, я не понимаю. Союз. Россия», – ответила она как можно вежливей. Офицер (или генерал, или сержант, кто ж его знает) повернулся к подчиненным и что-то тихо сказал, ткнув при этом ей пальцем в живот. Солдаты ответили громким ржанием. Затем последовало несколько коротких распоряжений, и находка подразделения оказалась в здоровом мешке. Ее аккуратно положили на пол, и грузовик продолжил путь.

Где-то через полчаса в глаза Ольге брызнул яркий электрический свет. Ее не вынули из мешка, а прорезали в нем дыры для головы и рук. Сначала вытащили руки, которые тут же привязали к какой-то поперечной трубе. И лишь потом позволили осмотреться.

Как в кино. Просто боевик. Ольга находилась в полуподвальном помещении. Напротив нее стоял стол с несколькими стульями. Выше висел портрет Исы. Значит, она в Халифате. Как же ее угораздило сюда попасть? Конечно, век скоростей и коммуникаций, но все же... Сбоку выделялась неокрашенная часть кирпичной стены – вся в выбоинах, забрызганная какой-то грязью. Это странно, поскольку остальная часть помещения была чисто вымыта. Рядом стояли двое солдат. В дверях офицер. Он что-то сказал охране и вышел.

Воины ислама смотрели на нее весело и, кажется, дружелюбно. Между ними завязался оживленный разговор, явно по ее поводу. Один на чем-то настаивал, а второй отнекивался. Но тоже как-то нехотя. Наконец, один поставил оружие к стене, подошел к пленнице и улыбнулся ей. Она улыбнулась ему, на всякий случай. Солдат сказал ей что-то ласковое и залез рукой под мешок. Ольга даже не успела испугаться, потому что вошел офицер.

Улыбка тут же исчезла с лица охранника, а само лицо из темно-коричневого сделалось темно-серым. Его товарищ изменил положение в пространстве, и Ольга поняла, что теперь он охраняет уже их обоих. Офицер, чеканя слова, подошел к провинившемуся, снял с него пояс и отошел в сторонку. Солдат понуро отошел к кирпичной кладке. Офицер вытянул руку, в которой оказался пистолет. Раздался оглушительный удар по ушам, и Ольга воочию увидела, чем была забрызгана стенка. Второй охранник буднично взял мертвого сослуживца за ноги и вытащил его из комнаты. Затем вернулся и, как ни в чем не бывало, стал мыть пол. Офицер, довольный его работой, что-то ласково сказал и направился к выходу.

Вот тут Ольга уже не выдержала впечатлений и закричала во всю силу легких. Офицер озадаченно подошел к ней, поднял края мешка и стал сосредоточенно разглядывать тело, видимо разыскивая скорпиона, ставшего причиной такого шума. Ольга осеклась. Начальник что-то довольно сказал охраннику и пошел восвояси.

Как только он исчез, охранник подбежал к окну и, глядя во двор, начал быстро раздеваться. Видимо, на этот счет в исламской армии тренируют хорошо. Уже через несколько секунд Ольга могла насладиться зрелищем обнаженной натуры. По поводу намерений ее соседа по комнате никаких сомнений быть не могло, но он был сообразительнее предшественника. Новый претендент пружинисто подошел к Ольге и, не тратя драгоценное время на улыбку, задрал мешок ей на лицо. Дальше она ничего не могла видеть, но палитра чувств была самой гнусной. В Ольге как-то сразу проснулся никогда раньше не проявлявшийся расизм. Каждое прикосновение было ей омерзительно. Вот сейчас и произойдет самое страшное. Она собралась заорать, но поняла, что после ее прошлой истерики вряд ли кто-то отреагирует на крик.

Но самое страшное не успело произойти. Тем более что это было еще не самое страшное. Как только насильник приготовился к делу, во дворе послышался шум. Мешок тут же был приведен в исходное положение, и Ольга с облегчением увидела обратный сеанс мужского стриптиза – столь же стремительный, как и раздевание. Через несколько секунд подтянутый часовой стоял рядом с ней навытяжку. Еще через секунду в комнату вошло несколько весьма важных персон. Это было ясно потому, что давешние офицеры смотрели на них глубоко снизу вверх.

«Генералы» сели за стол. В центре – седовласый африканец с умными глазами. Посмотрев на пленницу, он сказал на чистом русском: «Здравствуйте». Затем отдал негромкую команду, и Ольгу отвязали от трубы. Чувство облегчения было такое, что она чуть не лишилась сознания и на этот раз расплакалась навзрыд. Офицер галантно поднес ей кувшинчик с водой и успокоил учтивыми похлопываниями по спине.

– Разрешите поприветствовать вас на нашей гостеприимной земле, – продолжил седовласый генерал. – К сожалению, встреча была не очень радушной, но ведь вы сами в этом виноваты. В нашей стране не принято разгуливать в обнаженном виде. Это не Европа.

– Да, я понимаю. Но у меня не было одежды. Я была похищена из России и отправлена сюда в бессознательном состоянии. Вот в таком виде.

– Кем похищена?

– Точно не могу утверждать. Думаю...

В голове все путалось. Анатоль – похититель. Глупо. Да какая разница. Что они, будут проверять:

– Последний, с кем я встречалась, был Анатолий Александрович Квидзе. Потом не помню. Может быть, он ни при чем. Я потеряла сознание.

– И как он вас перебросил в Килва-Кивиндже?

– Куда?

– Да вот сюда.

– Не знаю. Я же говорю, была без сознания.

– Ах да, конечно. Без сознания. (Это была его первая грамматическая ошибка. И говорил он почти без акцента. Видимо, долго учился в Союзе.) Ну да ладно. Тут есть другой аспект. Я понимаю, у вас это вышло невольно. Но все же, по нашим законам прогулки без одежды – серьезное преступление. Мы ведем трудную цивилизаторскую работу здесь, в Африке. Долгое время угнетенные народы континента не имели возможности прикрывать свое тело. Они были бедны, их эксплуатировала Европа и Америка...

– Да, да, – с готовностью закивала Ольга, решив поддерживать любую чушь на всякий случай. – Но Россия всегда была против этого. У России не было колоний в Африке.

– Мы помним об этом. Хотя и не можем забыть о коммунистической экспансии на континенте, – парировал собеседник. – Сегодня жители Африки обеспечены продовольствием и добротной одеждой. У нас работают заводы, которые потребляют сырье, ранее отправлявшееся в страны Севера. Мы можем опираться на собственные силы. Мы трудимся в поте лица своего, как требует Аллах. Но нам мешают пережитки прошлого, и один из них – стремление некоторых племен ходить без одежды или почти без одежды. Это очень важная проблема, с которой борется весь наш народ. Вы, конечно, знаете работы доктора Фрейда.

– Да, конечно.

– Это поможет вам понять. Конечно, доктор во многом был неправ, он недооценивал творческой силы Аллаха. Но одно он усмотрел верно: энергия человека будет очень велика, если его половые инстинкты находятся в крепкой узде. Если вы не часто общаетесь с особью иного пола, вы энергичней в других делах, в борьбе за высокие идеалы. Это понятно.

– Конечно.

– В этом смысле ваше появление в таком виде вывело из строя целое подразделение нашей армии. Это – как бомба.

Ольге лестно было услышать, что она стала здесь секс-бомбой. Но похоже, что генерал приписывал ей диверсионные намерения.

– Я все понимаю, я виновата. Но этого больше не повторится. Я готова ходить даже в этом, – она показала на мешок, – лишь бы не нарушать ваши справедливые законы.

– Ну что вы, мы не варвары. Вам не придется в этом ходить. Во всяком случае, вы ведь осознали свою вину.

– Конечно, конечно. Я все осознала.

– Тогда вам нужно подписать обязательство не нарушать впредь законов Халифата.

Перед Ольгой появился текст на русском и арабском – признание вины и обязательства не нарушать законы страны впредь.

– Вы должны переписать от руки русский текст и расписаться.

Ольга с готовностью выполнила эту просьбу.

– Что же, очень приятно было познакомиться, – ласково сказал генерал и произнес какую-то торжественную фразу по-арабски. Солдат подошел к Ольге, крепко взял ее за локти и перенес к кирпичной стене. Его руки, изголодавшиеся по женскому телу, с неохотой расстались с этими локтями – солдат с усилием толкнул ее к стенке. Ничего не понимающая Ольга с ужасом почувствовала неровности плахи. Офицер смотрел на приговоренную с явной симпатией. Он поднял пистолет, и Ольга ужаснулась нелепости собственной последней мысли: «Все-таки они умудрились сегодня испортить мне настроение».

Горная дорога

21 июля.

Кабул и севернее.

Василий.

«Мудрый гуру попросил ученика принести веер из кости носорога. „Веер сломался“, – ответил ученик.

«Тогда неси самого носорога», – приказал Учитель.

Что бы вы сделали на месте ученика?»

Вася сидел в мягком надувном кресле. Можно было бы почувствовать себя в гостях, если бы собеседник не расположился за массивным черным столом под портретом Вождя, и если бы в лицо не бил сноп яркого света. Это был допрос. Хотя и с философским оттенком. Лица следователя Вася не видел из-за света – только силуэт. Настроение было препоганое. И что особенно странно, голос следователя казался ему знакомым.

– Мне не до философий. В чем меня обвиняют?

– Как это в чем? Вы меня удивляете? Ваша подруга ухлопала несколько стражей порядка и скрылась в неизвестном направлении. Погибло несколько мирных жителей, в том числе ваша соотечественница. А вы корчите из себя невинность.

– Ах, вот в чем дело? – Вася уже продумал версию защиты. Он понимал, что правдивое объяснение никого не убедит. Уж вляпался так вляпался. Поэтому придется слегка подкорректировать истину. – Я познакомился с ней, прогуливаясь по городу.

– Где?

– Трудно сказать. Ваши улицы для нас, европейцев, так похожи. Где-то ближе к Тадж Беку.

– Ах, Василий Иванович, Василий Иванович. Лгать грешно.

Вот тут Вася понял, что попался. Собеседник знал, что перед ним никакой не Ричард, а просто Вася из «Социума». Всего ничего. Собеседник продолжал неторопливо размазывать «Джеймса Бонда», как будто это был не человек, а кусок пластилина у него на столе: «С этой террористкой вы познакомились не „ближе к Тадж Беку“. Там я уже за вами самолично наблюдал. Вероятнее всего, она тоже. Но не подошла».

Васе стало ясно, что сейчас его, пожалуй, не посадят. Более того, ему покровительствуют. Разоблаченный «агент Москвы» счел за лучшее не спрашивать, почему.

– Ну вот что, молодой человек. Будем считать, что я поверил вашей версии. Тем более что через час у вас встреча с гидом.

– А эта девушка тоже ваш человек?

– Что значит «ваш человек»? Она, конечно, наш человек. Гражданка страны, хорошая девушка. И пустыню знает. Лучшего гида тебе, Вася, все равно не сыскать...

Вася стоял близ серого небоскреба, уходившего в небо сотнями этажей. Небоскребы Кабула составляли гордость страны. Строили их специалисты со всего света, в том числе и из Союза. Но считалось, что проекты разрабатывались под чутким руководством самого президента. Поскольку автолетами в стране не пользовались, жители перемещались на гигантских лифтах, которые в часы пик заполнялись толпами в пару сотен человек. Президент был большим добряком и учел, что жители не должны тратить уйму времени, чтобы добираться до работы общественным транспортом. Поэтому промышленные предприятия располагались здесь же. Можно было выйти из квартиры, подождать минут десять скоростного лифта, проехать до нужного моста, который соединяет жилой небоскреб с промышленными, пройти в промышленный небоскреб по движущейся дорожке – и ты уже видишь из окна офиса или цеха свой дом. Очень удобно. Западная и советская пресса, недружелюбно настроенная в отношении Стана, писала, что воздух вокруг промышленных небоскребов нечист. Но это было не очень важно, потому что окна в жилых небоскребах все равно не открывались, и воздух подавался через систему очистки, также мудро предусмотренную самим президентом. Все это Вася прочитал в туристической брошюре по дороге с космодрома.

Как это ни странно, ему еще никогда не приходилось бывать в современных небоскребах. В Союзе их не строили, поскольку пространства страны хватало на дом для каждого. Так что небоскребы строили только промышленные, и посещать их нужно было по долгу службы. У Васи была другая служба. В Европе из-за падения рождаемости плотность населения была тоже не столь велика, чтобы загонять людей жить в эти циклопические конструкции. Как-то раз в Америке Васе довелось посетить небоскреб прошлого века, но ни в какое сравнение с нынешними азиатскими монстрами он не шел. Тем более что залетели они в него на автолете. А теперь микроскопический Вася стоял у подножия огромного гриба и чувствовал себя червячком, которому предстоит погрузиться в толщу ножки.

Попасть в здание оказалось не так просто. Жители проходили через турникет, вставляя в него какую-то карточку. У Васи ничего подобного не было. Ему пришлось встать в гостевую очередь. Через некоторое время он уже имел приятную беседу со служащим, который не говорил ни по-русски, ни по-английски. По счастью, президентская мудрость предусмотрела оборудовать этих швейцаров переговорными компьютерными программами, которые с грехом пополам переводили иностранные языки. В конце концов швейцар набрал нужный телефон, переговорил с хозяйкой и показал ей по видео облик посетителя. Облик хозяйку устроил. Вася прошел через турникет.

Толпа быстро впихнула его в просторный зал, который моментально заполнился народом. Неожиданно для себя Василий оказался под мышкой у высокого таджика. При этом Васю поместили в некоторого рода сэндвич между толстым животом пожилого мужика с одной стороны и костлявым хребтом какой-то освобожденной женщины Востока – с другой. Эта бесцеремонность была для Васи совершенно новым явлением. Незнакомые люди редко приближались к нему ближе чем на полметра. А здесь что-то невообразимое, и отойти некуда. Даже не вздохнуть. Тут еще зал ринулся вверх, то набирая скорость, то притормаживая на этажах. Вася стал задыхаться. Слава Богу, эта пытка продолжалась минут пять. На табло загорелся нужный ему этаж. Вася было дернулся к выходу, но его попытка выбраться вызвала бурю возмущения. Пассажиры лифта горячо обсуждали поведение невежливого соседа, но как выбраться, Вася не знал. Пришлось ему ехать до конечной. Затем история повторилась, хотя Вася и пытался держаться ближе к выходу. Только с третьего раза он понял, что у пассажиров лифта была какая-то договоренность, волшебное слово, с помощью которого люди менялись местами и заранее продвигались к выходу. Вероятно, этот порядок тоже был придуман президентом. Поскольку Вася волшебного слова не знал, он стал пристраиваться в хвост к тем, кто пробирался на волю. Но и на этот раз от заветной двери его отделяла широкая спина, от которой воняло потом и одеколоном «Отечество», запах которого ужаснул его ещё в киоске Старого города. Вася собрал все силы в кулак и вытолкнул обладателя запаха наружу. Мужчина дал Васе по уху и вскочил назад в кабину.

Вася был совершенно измучен и чувствовал себя как герой компьютерной игры, перешедший с одного уровня сложности на другой. Он ждал, что впереди предстоят новые головоломки. И не ошибся. От шахты лифта во все стороны расходились коридоры. Вася не мог понять надписи, которые помогли бы ему сориентироваться. Попытка связаться с Гульнарой по мобильной связи не удалась – в здании сигналы не проходили.

В отчаянии Вася начал приставать к прохожим с вопросом: «Говорите ли вы по-русски?» И довольно быстро преуспел. Словно из-под земли вырос парень, которым предложил свои услуги за десять рублей. Ох уж этот Ахмед. В нем сочеталась восточная хитреца и западный прагматизм. Он шутя обсуждал дела и вставал по стойке «смирно», если речь заходила о президенте его страны. При этом не было ясно, издевается он или благоговеет. Ахмед говорил, что знает все о горах северного Стана, о Пустыне и даже о Союзе, где он сначала побирался с родителями, а потом учился на географическом. Впрочем, Васе было не до размышлений о том, кто перед ним: восточный Швейк или южный Сусанин.

Еще через полчаса переходов с одной движущейся дорожки на другую мимо голографических панно, демонстрировавших официальную хронику и народные танцы, Ахмед подвел Васю к заветной двери. По дороге новый гид уже договорился о том, что за умеренную сумму в русской валюте он поможет с машиной и проводником. Это было как нельзя кстати, потому что с очаровательной дамой, по существу, предложенной ему спецслужбами, нужно будет на каком-то этапе развестись. Теперь Вася не пытался скрыть свой маршрут. Местный КГБ его не преследует.

Дверь открыла Федерика. Выяснилось, что Гуля смотрит видение и оторвать ее от этого занятия невозможно. Что-то очень интересное и редкое. Васю (который снова стал Ричардом) несказанно удивило, что по видео могут показывать что-то редкое. Ведь всегда можно заказать себе нужную программу или фильм по Сети. Стало быть, демонстрируют какой-то эксклюзив, что-то сверхсрочное. Но нет, посреди комнаты на импортной видеоплощадке выясняла отношения какая-то влюбленная пара.

– Это сериал, – пояснила Федерика. – Любимое развлечение здешних женщин. Их штампуют по компьютерной программе. Актеры уже давно умерли, может быть, еще в прошлом веке, а дело их живет.

– А почему нельзя это записать?

– Что вы, что вы. У них тут ничего нельзя записывать.

– А как же они живут?

– Да как-то живут. Они специализируются на производстве индустриальной продукции. Свободная переработка информации им ни к чему. Стан – это фабрика. А на фабрике не нужны лишние рассуждения.

Пришлось Васе ждать окончания сериала. Гуля была сильно растрогана, в ее глазах стояли слезы. Когда Вася сообщил ей, что у него уже есть гид, вопреки ожиданиям, Гуля обрадовалась: «Значит, не надо никуда ехать. Очень хорошо, у меня столько дел!» Это было странно. Для агента Верховного Гида (как про себя Вася стал называть следователя) это было непростительным отлыниванием от шпионских обязанностей. Но не взять с собой «нашего человека», заменив «сомнительным» Ахмедом, это был бы вызов местным властям. Поэтому Вася, горячо поддержанный Федерикой, уломал Гулю помочь туристу. Хотя бы довести его до Душанбе.

Дальше все завертелось в каком-то суетливом круговороте. Подготовка поездки по стране оказалась делом невообразимо сложным. Несмотря на то, что Гуля каким-то образом была связана со спецслужбами, у нее не было никаких привилегий при оформлении вороха необходимых документов. Оба гида таскали Васю по инстанциям, очередям и довели его до такого же чувства, которое он испытал первый раз в лифте. Васе казалось, что он уже никогда не выберется из Кабула, что он поселится здесь, женится на таджичке, выучит язык и научится ездить в переполненных лифтах. Если, конечно, это искусство вообще доступно русскому человеку.

Но вот однажды утром в гостиницу позвонила Гуля и сказала, что Ахмед как-то там договорился об ускорении дела. Можно выезжать.

Оказалось, что в их «Великий северный поход» намеревается отправиться еще и Федерика. Она тихой сапой тоже оформила себе документы. Без лишней суеты и беготни. Федерика хорошо знала восточные обычаи и некоторых людей в местном МИДе. Она могла бы поехать самостоятельно, но не умела водить машину. И раз уж такая оказия...

Вася впервые в жизни ехал на автомобиле по горам. Где-то в далеком детстве, еще до начала массового производства автолетов, он ездил по земле. Но это ощущение уже забылось. А теперь... Что-то невероятное. Камни пролетали в нескольких сантиметрах от борта машины. Правила вождения автолетов запрещали приближаться на два метра к каким-либо объектам, кроме парковочных систем. Выяснилось, что машина не оборудована компьютером, который выверяет маршрут. Невероятное искусство водителя позволяло удерживать машину между скалами и пропастями, повторяя все изгибы пути. Васе было непривычно все: и отсутствие панорамы под кабиной, и пролетающие вблизи на большой скорости встречные аппараты. Как они не сталкиваются без компьютерного анализа маршрута? Ахмед, который вел машину, беспрерывно что-то обсуждал с Гулей на смеси русского, пуштунского и таджикского языков, время от времени отворачивался от дороги, обращаясь к пассажирам. Они хохотали – к ужасу Ричарда. Ему казалось, что вот сейчас Ахмед врежется в очередной поворот, но этого почему-то не происходило.

Впечатления прошедших дней так утомили Васю, что в Душанбе он проспал весь день, даже не посмотрев город. Но вообще-то смотреть было особенно нечего – тот же Кабул. Зато попутчики успели поссориться. Вася не ожидал, что Федерика может быть такой агрессивной. Она кричала на Ахмеда по-таджикски. Гуля вступилась за собрата по гидовской профессии. От их гвалта Вася проснулся и застал только взбешенную «Сирано», которая бросила на ходу: «Салют» – и исчезла за дверью. Никаких объяснений.