Текст книги "Самый опасный человек"

Александр Шувалов
Самый опасный человек

© Шувалов А., 2019

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Уходящему поколению бойцов посвящается

Часть первая

Глава первая

Дряхлый «Боинг», натужно, по-старчески кряхтя и кашляя, стартовал из аэропорта столицы одной из бывших союзных республик, а ныне независимого и до упора суверенного государства Средней Азии и взял курс на Москву. Пассажир места 17 А как следует глотнул прямо из горлышка приобретенного в «Дьюти фри» шотландского вискаря. Заел эту односолодовую прелесть крохотной шоколадкой крайне сомнительного швейцарского происхождения. И замер в надежде.

Совершенно напрасной, как тут же и выяснилось. Охвативший его еще у стойки регистрации липкий страх и не думал растворяться в спиртном, хотя «принимать на грудь» он начал еще до посадки. Напротив, сволочь такая, усилился и обострился. Сердце то подпрыгивало вверх, аж к горлу, то норовило рухнуть в самый низ живота. Вытирая превратившимся в мокрую тряпку платком холодный пот с лица, он напряженно вслушивался в гул моторов и скрип корпуса. С ужасом ожидая, что либо прямо сейчас, либо несколькими минутами позже вдруг выйдут из строя сразу все движки или просто отвалятся крылья.

Бросил короткий взгляд на соседа через проход и тут же искренне того возненавидел. Мирно дремавший или просто сидевший с закрытыми глазами лысоватый плечистый мужчина достаточно почтенного возраста из тех, кого просто не поворачивается язык назвать стариком, волнениями и страхами явно не маялся. И вообще был на вид в полном порядке.

Впрочем, не все так однозначно, как неоднократно утверждал в своем блоге один щирый украинский свидомит, упорно всех убеждающий в том, что он – дочь офицера.

Пассажир, о котором зашла речь, действительно не боялся. Никого и ничего, причем уже очень давно. А вот его, наоборот, боялись многие, порой до нервной икоты. И очень правильно делали.

Дела его, кстати, на тот момент обстояли не так чтобы очень здорово. Скорее, мутно и непонятно. То есть повод для бренчания нервами присутствовал. Вот только делать это заранее никакого смысла не было. Вот он и не нервничал.

По громкой трансляции искаженный помехами голос объявил о том, что самолет по каким-то невнятно озвученным причинам в самое ближайшее время совершит посадку. Причем не в Шереметьево и вообще не в России, а в аэропорту еще одного независимого государства Средней Азии. Кстати, тоже бывшей союзной республики.

– Нет. – Пожилой мужчина, о котором только что шла речь, открыл глаза. – Не дергайся.

Средних лет персонаж в летнем светлом костюме на секунду замер, пытаясь проглотить незаданный вопрос. Потом кивнул.

– Ясно. А?..

– А ему скажи, чтобы действовал по обстановке. Я сам с ним потом свяжусь. По второму резервному номеру.

– Понятно. – Тот встал из кресла и двинулся по проходу в сторону хвоста лайнера.

Пассажир сказал это, тут же закрыл глаза и, не поверите, не задремал, а просто отключился. И проспал сном младенца до самой посадки.

В зале ожидания к нему, как и предполагалось, подошли. Трое в форме местной полиции и один в штатском. Явно в этой группе – старший. По виду – этнический немец. Их много было в свое время в Средней Азии. И далеко не все возвратились на историческую родину, когда ворота распахнулись.

– Господин Куклин?

– Точно, – не стал отпираться тот.

– Позвольте ваш паспорт.

– Бога ради.

– На каком слоге стоит делать ударение в вашей фамилии, Петр Николаевич? – полюбопытствовал старший, листая документ.

– На каком пожелаете, вы же здесь начальник.

– Смешно, – признал тот, пряча паспорт во внутренний карман пиджака. – Вам придется пройти с нами.

– А что случилось? – изобразил легкое волнение пассажир.

– Просто небольшая формальность, – на голубом глазу соврал персонаж в штатском. – Мы вас надолго не задержим.

– Что ж, – вздохнул тот. – Пройдем, если так надо.

Расположившийся буквально в нескольких шагах спиной к ним за стойкой бара пузатый здоровяк эту комедию наблюдать не должен был. Но наблюдал, в зеркале, что над барной стойкой. Еле слышно выматерился, допил, не торопясь, кофе, расплатился и направился прямиком в туалет. А оттуда – еще куда-то. И напрасно некоторое время спустя диктор аэропорта на трех языках – государственном, неплохом английском и отвратительном русском – взывал к пассажиру по фамилии Николишин с просьбой поиметь честь вместе с совестью и прибыть-таки на посадку. Пропал куда-то вышеупомянутый пассажир, как в арык нырнул.

Глава вторая

Эскорт, или все-таки конвой, успешно доставил как бы временно задержанного к служебному помещению без таблички на двери. Прогуливавшийся по коридору высокий, спортивно-молодцеватого вида шатен цепко ухватил подошедшего под локоток, сдавив тому при этом руку чуть сильнее, нежели требовалось.

– Прошу вас, – и растворил перед ним дверь.

– Добрый вечер, уважаемый Петр Николаевич, – оскалился в белозубой улыбке восседавший за столом блондинистый здоровяк. – Искренне рады, что нашли время встретиться.

По-русски он говорил абсолютно правильно, даже в интонации не подвирал. Но все равно как-то уж больно бесцветно, так что знающий человек сразу понял бы, что это не его родной язык.

– А я-то уж как рад, – хмыкнул пассажир и без приглашения присел к столу.

Минуту-другую двое, один во главе стола, второй в кресле в углу, с интересом рассматривали вошедшего. А он, в свою очередь, – их. Хотя и без особого интереса.

С хлопцами все было яснее ясного: USA, CIA. Кто же еще может так непринужденно влезать, куда не особо приглашают, и с непосредственностью малого дитяти играть в свои игры. Ох, доиграются когда-нибудь.

– А не испить ли нам кофейку? – предложил персонаж в кресле.

И выразительно глянул на коллегу. Тот все понял правильно: встал, вышел и плотно затворил за собой дверь. Кофе потом, кстати, так и не принес.

– Однако к делу, – поднялся из кресла и пересел за стол. – Ваш самолет вылетает через… – бросил взгляд на висевшие на стене часы. Чуть слышно чертыхнулся – те стояли. Посмотрел на свой хронометр: – Через сорок семь минут. Время дорого.

– Насколько дорого? – поинтересовался пассажир.

– Вопрос по существу, браво, – вяло изобразил восторг сидевший напротив тусклого вида мужичок: редкие волосенки, светлые, опять же редкие ресницы, серая пористая кожа лица. И мощный, напоминающий пеликаний клюв нос. – Очень, очень дорого, причем для вас – персонально.

Вот его-то русский язык явно был впитан вместе с материнским молоком. Причем где-то в районе русского Нечерноземья.

Пассажир никак на этот интересный пассаж не отреагировал, и в воздухе повисла тишина. Сидящий во главе стола ожидал, когда же его собеседник проявит хоть какой-то интерес к разговору: поинтересуется, с кем имеет сомнительную честь общаться, выразит протест, упомянет о последствиях, в конце-то концов.

А тот сидел себе, глядя куда-то в угол, и ни гу-гу. То ли думу какую-то важную думал, то ли просто дремал с открытыми глазами.

– Для начала предлагаю познакомиться, – первым прервал паузу носатый джентльмен. – Ваше настоящее имя мне хорошо знакомо, а меня зовут Михаил. Можно без отчества.

– Привет, Михаил, – разверз наконец уста пассажир. – Как сам?

– Прекрасно, спасибо, – кивнул тот. – Буду краток, ПЕТР, – хмыкнул, – Николаевич. Скоро ваш самолет покинет аэропорт, полагаю, вы бы очень хотели оказаться на его борту. Мы хотим ровно того же.

– Замечательно. – Пассажир сделал вид, что искренне рад. – Ну, я пошел тогда?

– Конечно же, только сначала вам придется ответить на несколько вопросов и…

– И? – проговорил поощрительно пассажир. На самом деле – с легкой, почти неуловимой издевкой. Потому что чувствовал, к чему идет дело.

– И подписать один, ни к чему особо не обязывающий вас документ. – Сидевший напротив тоже был не лыком шит. И не дурак в свою очередь тоже слегка поиздеваться над собеседником.

– Под названием «обязаловка»[1]1
  Обязаловка (жарг.) – обязательство о добровольном сотрудничестве.


[Закрыть], – продолжил мысль пассажир. – Залог нашей будущей крепкой дружбы. Интересно, а псевдоним вы мне уже подобрали? Грубо работаете, дружище.

Многое в его жизни случалось. И убить не раз хотели, и пытались, и вербовать тоже пробовали. Но не так же, черт подери, в лоб и наивно. Хотя… Хотя и такое случалось.

– Может, и грубо, – прозвучало в ответ. – Только куда вы, на хрен, денетесь? Если прямо сейчас не придем к согласию, имею полномочия доставить вас в одно тихое место для продолжения работы. Там-то вас и выпотрошат, как селедку к водочке. А потом со всеми возможными извинениями отпустят. Может быть. И все, конец карьере. Нам бы очень этого не хотелось. Вам, надеюсь, тоже?

Человек по имени Петр ибн Николаевич только усмехнулся в ответ.

– Ваш выбор. Только давайте уж без ненужных телодвижений. Вы, говорят, мужчина резкий.

– А… – махнул рукой тот, – когда это было.

– Вот и отлично. Тогда пройдемте, нам пора в путь.

Пассажир встал и двинулся на выход. «Ну, Юлик, ну, жучара!»

– Простите, что вы сказали?

– Просто ворчу по-стариковски. Не обращайте внимания.

Глава третья

На заднем сиденье большущего, как автобус, внедорожника справа и слева от него устроились двое крупных молодых людей, преисполненных ответственности и ко всему сразу готовых. Вдруг, например, задержанный, разнервничавшись, начнет размахивать руками и сучить ногами или попытается выскочить на ходу. А то и примется звать на помощь.

Всего этого удовольствия служивым тот не доставил. Человек по фамилии как бы Куклин устроился поудобнее, сложил руки на груди, призакрыл глаза и затих. То ли в очередной раз задремал, то ли впал в ступор от всего происходящего. А может, просто задумался. Занятие, говорят, полезное.

Как же он отбрыкивался от этой командировки! Руками и ногами буквально.

– Ну, почему вы так боитесь? – раздраженно выговаривал ему посланец из-за «стены», молодой и крайне деловитый чей-то помощник или даже заместитель. – Смелее надо быть.

Ключевое слово – молодой. Был бы хлопец чуть постарше и самую малость более информированным, может, и уяснил бы, что сидящего перед ним человека при желании можно было обвинить в чем угодно, только не в трусости. Да и не боялся он, просто не верил. Впрочем, по порядку.

Некто Юлий Клементьевич Бондаренко как-то вдруг спустя четырнадцать лет после спешного, больше похожего на бегство отъезда взял в одночасье, да и заскучал по оставленной им отчизне и вознамерился возвратиться на ее бескрайние просторы. К русским березкам, скверным дорогам, некачественной водке и такому родному, в три этажа, мату по поводу и без.

Вышел на кое-кого из власти предержащей и аккуратно озвучил свое желание. Настоятельно при этом попросив, в смысле, потребовав, о встрече на нейтральной территории по своему выбору для обсуждения условий этого самого возвращения. И сообщил, с кем конкретно желал бы беседовать. Дескать, только ему одному и доверяю, потому что долгое время служили бок о бок. Родине. В Главном разведывательном управлении.

Действительно, Бондаренко почти двадцать лет отходил под погонами в этой почтенной организации. А в середине девяностых снял их и принялся работать на тех, кто реально платил. Начинал с «солнцевской группировки предпринимателей», потом некоторое время сотрудничал с гостями столицы со знойного Кавказа. Вершиной его карьеры стала работа с группой близких к Семье бизнесменов. Их потом стали называть олигархами. Трудился Юлий Клементьевич, судя по всему, успешно, потому что и сам выбился в олигархи. Правда, категории light.

В начале нулевых вместе со всеми ними равноудалился из ограбленной и обесчещенной отчизны. Только не в Англию, а в Шотландию. И зажил там в свое полное удовольствие, запивая тамошним элитным пойлом скучный местный хаггис и щемящую тоску по Родине.

Тоже мне, скажете, бином Паркинсона. Ну, уехал, ну, вернулся. В Лефортово прямиком, если срок давности за содеянное не вышел. Делов-то.

Ан, нет. По слухам, всю свою работу на «группу товарищей» Бондаренко, по старой конторской привычке, грамотно фиксировал. Как учили. И возвращаться собрался именно со всеми наработанными материалами. Не потерявшими актуальности и по сей день. В обмен на полный и всесторонний иммунитет, разумеется.

– Чушь, – хмыкнул бывший сослуживец, когда его вызвали кое-куда наверх. Типа, просто посоветоваться. – Полная чушь и бездарная «деза». Нет у Бондаренко никакой «компры» и никогда не было.

– Это еще почему? – взвился некто, облеченный властью.

– Да потому, что он кто угодно, только не полный идиот, – терпеливо, как ребенку, принялся разъяснять тот. – Наличие компрометирующих материалов, тем более такой серьезности, – кратчайший путь на кладбище.

– Вы не понимаете… – и он сразу все понял.

Какой смысл что-то втолковывать человеку, у которого глазки горят, как фонари вечером на Тверской? От перспективы грамотно, с полной доказухой отодвинуть от державного тела конкурентов. И заодно подчистить некоторые неприятные факты из собственного героического прошлого.

В общем, все обставили на редкость умнÓ. Направили его представлять государство на переговоры в одну из стран Средней Азии УСТНЫМ распоряжением, хотя и с самого, можно сказать, верха. Как частное лицо и с паспортом на чужую фамилию. Типа, для конспирации.

Предчувствие его не обмануло. Юлик старому сослуживцу был как бы по-детски рад. Накрыл по случаю встречи шикарную поляну. А потом начались собственно переговоры. Старинный знакомец был искренен, убедителен и логичен. Мысли излагал умно и грамотно. Вот только вел себя при этом… Он ведь долгие годы только числился оперативником, а на деле был информатором и разработчиком. Очень даже неплохим, кстати. За такого троих оперов дают не торгуясь. А вот врать грамотно так и не научился. Полагал, что если при разговоре не прятать глазки, не потеть, не краснеть и не почесываться, то собеседник ничего такого не заподозрит. Простая душа…

Поговорили, в общем. Потом выпили по последней и расстались вполне по-дружески. С этого самого момента и стал фальшивый Куклин ожидать какой-нибудь подлянки. Сейчас, получается, дождался.

Машина остановилась у ворот двухэтажного особнячка. Достаточно скромного, к слову. Таких в той же подмосковной Баковке – штук тринадцать на дюжину. Ворота с легким скрипом распахнулись.

Глава четвертая

– Ну, что, надумали?

– Вы о чем, Михаил? – удивился бывший пассажир, а ныне – пленник.

– О моем предложении. Решайтесь уже.

– Уж больно вы суетитесь, дружище. И торопитесь.

– А вы – нет?

– А мне-то куда? Мой самолет уже в воздухе, – грустно заметил как бы Куклин.

– Все не так безнадежно, – молниеносно среагировал старательно набивавшийся в кунаки хлопец из ЦРУ. – Я взял на себя смелость немного задержать вылет. По метеоусловиям, естественно. Ну, решайтесь. И не надо, дружище, бояться. Все будет просто отлично.

Поднял глаза на собеседника. Лицо того выражало вселенскую грусть. И некоторую гадливость.

Что такое, граждане, вербовка? Это принуждение к сотрудничеству. Добровольному или не вполне. Поединок характеров и интеллектов, сложный, как разыгрываемая международными гроссмейстерами шахматная партия, и острый, как схватка фехтовальщиков. По мнению экспертов, естественно, создателей многочисленных засекреченных разработок. А также авторов дешевых книжек в мягких обложках.

На деле все гораздо незамысловатей и в то же время эффективней. Во-первых, многие кандидаты и сами глубоко озабочены проблемой, как бы, к кому бы и за сколько завербоваться. И, во-вторых, многие против собственной воли идут на сотрудничество, если их грамотно к нему подводят. Создают условия невозможности отказа. А потом делают, как сказано в инструкции, «предложение в открытой форме». Хотя кое-кто все равно посылает вербовщика в пешее путешествие по известному адресу. Это уже в-третьих.

Таки образом, процесс вербовки премьер-министра или просто министра за компанию с членом парламента лощеными элитарными сотрудниками спецслужб не намного отличается от аналогичных действий похмельного участкового, склоняющего к стуку приблатненного алкаша. Или находящегося под «условкой» распальцованного «баклана». Разница только в костюмах, интерьерах и размерах гонораров, конечно же.

И совсем уж примитивным, буквально как мычание буренки на лугу, этот процесс сделался после окончания «холодной войны». Спецслужбы страны-победительницы очень быстро привыкли всегда и везде вести себя, как войско, ворвавшееся во взятый на шпагу и отданный на разграбление город. То есть, выражаясь фигурально, норовили трахнуть всех и каждого, даже не озаботясь предварительными ласками. И искренне, как-то по-детски обижались, если не шел процесс.

– Отвянь, Мишико, – молвил задержанный. – Надоел уже.

– Ладно. – Незадачливый вербовщик согнал с лица улыбку. – В таком случае вам придется на некоторое время у нас задержаться. Скоро здесь будет один человек, ваш старинный знакомый. Вот тогда и поговорим.

– Как скажешь, – кивнул бывший пассажир.

– Вот именно. – Носатый из принципа оставил за собой последнее слово.

Камеры предварительного заключения в архитектурном плане здания явно не предусматривалось. Именно поэтому ее и не было. Задержанного отконвоировали в подземный гараж, завели в комнату без окон, что-то вроде подсобки, и заперли.

Он остановился у входа и принялся с интересом изучать обстановку. Небольшое, где-то три на четыре метра помещение. Ни стульев, ни тебе дивана. Тусклая лампочка под потолком. Батарея у стены. И прикованный к ней наручником, сидящий на полу пожилой азиат, мелкий и щуплый.

– Добрый вечер. – Азиат глянул на вошедшего, и глаза его на секунду сделались от удивления идеально круглыми. – Вот это да! – Его английский был безупречен. – Глазам своим не верю.

– Та же история, – отозвался, кивнув, вошедший. На том же самом языке, но чуть менее изысканном. – Расскажи кому, просто засмеют. Самый опасный человек в Азии, и не только там, – присел на пол рядом, – лучший боевой оперативник китайской разведки сидит у каких-то упырей в гараже, да еще и в наручниках.

– А рядом, – подхватил китаец, – тот самый Большаков, так вас до сих пор называют в конторе? Живая легенда ГРУ.

И дружно, чуть слышно расхохотались.

– Да уж, – продолжил, отсмеявшись, китаец. – Встреча – так встреча. Какая, интересно, по счету?

– Минуточку… – Большаков почесал затылок и принялся загибать пальцы. – Если считать ту, в Афганистане, что почти состоялась, уже пятая. Обалдеть можно.

– Это точно.

Часть вторая. Встреча первая

Глава пятая

Середина семидесятых прошлого века. Где-то на юго-западе Африки. Около двадцати двух часов по местному времени.

Ночь, тишина, ароматы экзотических растений вперемешку с вонью явно животного происхождения. Поездка по тамошним местам, да еще в это время суток, да по проблемному с недавних пор району, – дело глубоко интимное, не терпящее суеты и лишнего шума. Зато настоятельно требующее полного внимания и готовности сразу и ко всему. Именно поэтому капитана, едва тот начал травить во весь голос анекдоты и сам же над ними на весь континент ржать, вежливо, но решительно попросили заткнуться.

Что тот и сделал. Но слегка обиделся, потому что был мало того что самым старшим по званию среди пассажиров старенького «козелка», шестьдесят девятого «ГАЗа» без тента и дверок, но и сотрудником особого отдела, портить отношения с которыми в доблестной Советской армии было как-то не принято.

Так и ехали, молча и внимательно, пока где-то минут через сорок весельчак-особист не принялся ерзать. Наконец не выдержал. Протянул длиннющую, как доклад на отчетно-выборном партийном собрании, руку и хлопнул водителя по плечу.

– Ну-ка, остановись!

Сидящий за рулем Никитин на приказ старшего по воинскому званию отреагировал совершенно правильно, то есть никак. Как ехал, так и продолжил, лихо объезжая крупные выбоины и на ходу проскакивая мелкие. Прапорщик отслужил в спецназе ГРУ около десятка лет и давно усвоил простую истину: сколько бы ни вертелось вокруг и рядом с особо ценными указаниями разного рода начальников, исполнять следует только приказы, отдаваемые собственным командиром. А старший лейтенант Большаков, находился в тот момент на переднем сиденье от него справа и молча вглядывался в темноту.

– Мужики, ну поимейте же совесть! – взмолился, не выдержав, особист. – Сил уже никаких нет терпеть!

– Остановись, – негромко скомандовал старший лейтенант.

– Сейчас. – Никитин миновал здоровенную, как после бомбежки, ямищу и прижался к обочине. – Извольте.

– Вот спасибо-то, – обрадовался капитан.

– Только недолго, – предупредил, зябко поведя плечом, Большаков.

Не потому совсем, что по ночам в Африке вопреки сразу всем расхожим мнениям вовсе не жарко. Просто вдруг сделалось тревожно.

– Понял, – кивнул особист. – Даже соскучиться не успеете.

Почесал подмышку, и вдруг в руке у него оказался небольшой компактный пистолет. С длинным глушителем. Два негромких, как будто пчелка чихнула, выстрела слились в один. Не успел упасть на руль с простреленным черепом Никитин, как Большаков стремительно выбросил тело наружу. Приземление, толчок двумя ногами и рыбкой – в придорожные кусты. А там уже…

Ничего этого не произошло, потому что вдруг выключился свет и куда-то пропал звук. Хирургически точный, выверенный удар срубил его в полете.

Капитан выбросил из машины оба тела. Сопя от натуги, оттащил их в придорожные кусты. После чего извлек из одного из многочисленных карманов камуфляжных брюк моток тонкой капроновой веревки. Со знанием дела зафиксировал валявшегося в отключке старлея. Забросил того, как ветошь, на заднее сиденье, присел за руль и завел мотор.

Большаков пришел в себя за некоторое время до того, как его извлекли из машины и поволокли куда-то. Потом вылили на голову ведро воды и принялись хлестать по щекам. Просто не видел смысла раньше времени оживать. Чтобы снова не отключили.

– Ммм… – раскрыл глаза, поднял голову и застонал от боли в черепушке, куда пришелся удар, и рези в глазах, куда ударил свет.

Попробовал было поднять руку, чтобы дотронуться до пульсирующей от боли головы, но не смог. Спеленут был на совесть.

– Эй! – Кто-то довольно чувствительно пнул его под ребра. – Просыпайся, красавчик!

Знакомый, однако, голос и лицо, над ним склонившееся: Юра, капитан Поздняков, оперативный уполномоченный особого отдела.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной, Коля?