Текст книги "Самый опасный человек"

Глава двадцатая

Активная фаза боевых действий продолжалась совсем недолго. После некоторых локальных успехов непобедимая Народно-освободительная армия Китая как следует огребла и бодро двинулась восвояси, трубя на весь мир о достигнутой победе в Dui yue ziwei fanji zhan[11]11
  Упреждающая оборонительная война против Вьетнама (кит.).


[Закрыть].

Хотя, если уж совсем честно, хвастаться особо было нечем, никакой такой победы славные китайские воины не одержали. Напротив, крепко получили по мордасам, несмотря на более чем двукратное превосходство в силах. И от кого! Остановили их пограничники, народное ополчение и (барабанная дробь!) военно-строительные войска.

Все в очередной раз решили кадры. Не стоит удивляться результату столкновения «отточенного до совершенства жизнью, войной, испытаниями стального бруска и мешка мокрого дерьма»[12]12
  Нагибин «На островах».


[Закрыть]. Вьетнамцы сражаются от рождения и всю жизнь, поэтому любой из них – тот еще боец.

Ну, и хватит об этом. Желающим поподробнее разузнать о событиях семьдесят девятого года настоятельно рекомендуется порыться в специализированной литературе. Ее сейчас навалом. А еще лучше – поступить в Военную академию имени Фрунзе и постараться не дремать на лекциях по ИСВИ[13]13
  ИСВИ – история войн и военного искусства.


[Закрыть].

* * *

Короткие перестрелки и символические вылазки на сопредельные территории продолжались долго, аж до девяностого года. Но группа Большакова во всей этой «вялотекущей гонорее» участия уже не принимала.

В конце марта все они убыли в столицу. Даже слабый, как новорожденный котенок, переводчик. В импортных трусишках-подгузниках с кармашком для жидкого кала, подарке от благодарного вьетнамского народа.

Военный переводчик лейтенант с много чего объясняющей фамилией Баранов возвратился в родную часть на Дальний Восток. Хочется заметить – обиженный и разочарованный. Видимо, полагал, что такому крутому мужчине обязательно предложат перевестись в спецназ, и был почти готов ответить согласием.

Теперь о пленном китайце. Машина «УАЗ-452», «буханка», в которой его повезли, в установленный срок в установленное же место не прибыла. Просто исчезла. Ее потом, говорят, долго искали, но так и не нашли. А четверых вьетнамцев, водителя, майора и двоих в штатском, напротив, очень скоро отыскали. В зарослях у дороги. Мертвыми, естественно.

Часть четвертая. Встреча третья, почти состоявшаяся

Глава двадцать первая

Южная Азия. Год 1983-й.

Гости на виллу в престижном районе Карачи съехались ближе к полудню. Интересная получилась, однако, компания: высоченный пузатый афганец, дистиллированного вида англосакс лет пятидесяти и крошечный, тщедушный, хрупкий с виду, как фарфоровая статуэтка, китаец. Плюс хозяин виллы, приятный в обращении средних лет худощавый пакистанец. Хотя, если разобраться, что тут такого странного и необычного? Бизнес, как известно, границ не признает.

Часа в три пополудни на свежем воздухе был подан по-восточному обильный обед. После него несколько осоловевшие от съеденного гости чинно распивали чай-кофе в беседке у бассейна. В тени развесистого дерева, название которого половине из присутствующих ничего не говорило.

В половине пятого гости вместе с хозяином вернулись в дом и где-то после семи разъехались.

В общем, ничего такого особенного. Все как у людей.

Их визит, конечно же, охранялся. На Востоке большое внимание уделяется понтам, поэтому охрану держат буквально все, у кого хватает на это денег. Потому что без них, в смысле, без понтов, Восток – уже не Восток, а черт знает что. Антарктида какая-то.

Кстати об охране. За порядком и безопасностью именно на этой встрече наблюдали не разъевшееся на халявных харчах бычье и не откровенно бандитского облика персонажи.

Вилла, о которой идет речь, находилась на балансе военного ведомства Пакистана, а ее хозяином числился аж целый полковник разведывательной службы. Отставной, по официальной версии, и вполне себе действующий – по неофициальной.

Поэтому территория виллы и некоторое пространство вокруг нее находились под присмотром подтянутых взрослых мужчин, профессионально отслеживающих оперативную обстановку и находившихся в постоянной готовности к действию в случае ее изменения.

Руководил ими статный человек в штатском, но с явной военной выправкой. Деловито перемещавшийся по территории внешнего и внутреннего периметра. За всем внимательно приглядывавший и буквально все замечавший. Время от времени он как бы машинально трогал пуговицу на правом нагрудном кармане куртки. Видимо, от волнения и постоянного чувства глубокой ответственности.

Никто тогда не обратил на это внимания. А напрасно.

Фотоматериалы оказались в Москве в учреждении на Хорошевском шоссе уже через день. Очень, надо заметить, своевременно: именно они подтвердили достоверность полученных ранее из двух источников сведений. Так СЛОЖИЛАСЬ ИНФОРМАЦИЯ. К размышлению и последующим действиям.

Столица выразила резидентуре в Исламабаде благодарность за проведенную работу. А потом как следует ей же и впендюрила. С носка, естественно. Потому что Москва.

Глава двадцать вторая

– Центр проведенной операцией в целом доволен, – с материнской нежностью проговорил, поудобнее устраиваясь на жестком стуле, представитель, как принято говорить, вышестоящего штаба. – От себя добавлю: «Браво, мужики, снимаю шляпу».

Помещение, в котором проходил разговор, предназначалось в здешней резидентуре для обсуждения серьезных вопросов. А потому обставлено было с переходящим в бюджетное нищенство аскетизмом. Минимум мебели: один-единственный стол, древнее, продавленное несчетным количеством задниц кресло и пара жестких, как позиция СССР по внешней политике, стульев. Никаких тебе ковров на полу и картин на стенах типа «Утро в сосновом бору», «Девятый вал» или то же утро, но уже стрелецкой казни. Даже привычных портретов не наблюдалось, очередного генерального секретаря и прищурившегося, как перед выстрелом, вождя мирового пролетариата. Самого человечного человека.

Их было трое. Расположившийся за столом посланник Центра в звании подполковника. Молодой, слегка за тридцать, профессионально приятный в общении. Успешно делавший карьеру, недаром уже не первый год в таком-то звании в свои несерьезные, прямо скажем, годы. Явно не дурак и уж точно не блатной. Потому что блатных на такие операции, да еще в такие страны не направляют. Берегут-с.

Лет на двадцать постарше столичного гостя толстяк в звании полковника. Второй человек в резидентуре, куратор всей вербовочной работы. Не имеющий ни малейшего шанса ее, в смысле, резидентуру, возглавить. И, похоже, желания.

Развалившийся в древнем кресле так, что острые колени оказались выше головы, майор, имени которого посланец столицы не счел нужным запомнить. Лет на десять его самого постарше.

– Браво, мужики, снимаю шляпу.

Сидящие напротив подполковника двое на тот факт, что Центр ими в этот раз доволен, а его представитель оказался без головного убора, отреагировали достаточно стойко. То есть бегать по комнате с радостными криками, подбрасывая в воздух элементы верхней и нижней одежды, не стали. Толстяк просто коротко кивнул, а длинный майор хмыкнул.

Было душно. Подполковник промокнул платком лоб и брови.

– Как вы умудрились выйти на майора здешней военной разведки?

Толстяк кивнул длинному майору:

– Алексей.

– А мы выходили не на него. Полгода тому назад я законтачил с его младшим братом, – сообщил тот.

– На какой основе?

– Паренек проникся идеями марксизма-ленинизма, – прозвучало в ответ. – Шучу. Мальчик считает себя успешным бизнесменом современного толка, хотя на деле просто старший приказчик в отцовской лавке. Вот на этом-то я его и прихватил. Восхищался его деловой хваткой, обращался за советами. Слегка приплачивал.

– А как… – московский гость вовремя сам себя схватил за язык и не стал спрашивать, не представлялся ли юному бизнесмену его новый друг сотрудником советской разведки. И не подсовывал ли, как бы между прочим, труды классиков и материалы съездов на предмет почитать перед сном. Не хотелось выглядеть перед взрослыми полным идиотом.

Поэтому и не услышал в ответ, что юный коммерсант до сих пор считает своего нового зарубежного друга средней руки финансовым спекулянтом и торговцем информацией. Из Швеции.

– Тогда каким образом все получилось?

– В один прекрасный день юноша прибежал ко мне чуть ли не в слезах, – майор вытянул длинные ноги, – и сообщил, что ему вдруг срочно понадобилась крупная сумма в долларах. Точнее, его семье.

– Вот как?

– Именно. Его папаша попытался провернуть крупную, явно не по чину сделку: прикупить в Афганистане партию местных ковров. Они здесь очень ценятся. Взял деньжат в долг и отправился туда. На обратном пути при проходе по территории племен его ошкурили. Дважды. Изъяли часть ковров и, подозреваю, что-то еще, достаточно ценное.

– Что может быть ценного в Афганистане? – удивился подполковник. – Нищая же страна.

– Может, – сообщил сидящий верхом на стуле толстяк. – Например, золото, алмазы, антиквариат.

– Наркота, – добавил майор, – не исключается.

– И?

– Папаша продал, насколько мне известно, все, что мог, – продолжил майор по имени Алексей. – И все равно денег, чтобы вернуть долг, не хватало. А это…

– Что это?

– По-русски говоря, … всему. Позор, причем на всю семью сразу. Папашу после этого никуда бы даже приказчиком не взяли. А уж деток-то… – присвистнул. – Старшему пришлось бы покинуть службу, ну а младшенькому – прямая дорога в дворники или золотари. Здесь с этим строго.

– Дела… – протянул московский гость. – Вопрос не под протокол: как вам удалось так быстро вытрясти деньги из Центра? Меня, помнится, в похожей ситуации больше месяца мурыжили.

– Как-то так, – скромно пояснил толстяк. – Просто повезло.

И товарищу из Центра вспомнились слова собственного шефа, того, что должен был сам выехать на операцию в Пакистан, но вдруг приболел и таким образом предоставил молодому и перспективному сотруднику возможность отличиться и в ближайшей перспективе сменить себя на должности начальника отдела. Полковник Горкин, благословляя подчиненного в дорогу, заметил, что тамошний заместитель резидента, несмотря на то, что выглядит законченным неудачником, человек очень серьезный.

Глава двадцать третья

Может, и так, но в данном конкретном случае прокололся, как последний зеленый стажер. Вернее, облажался.

– Мужики, – московский подполковник сложил ладошки домиком, – все это, конечно, здорово, но…

Сидящие напротив переглянулись. Начинается…

– Но почему этот славный юноша, если уж так здорово сработал и получил за это серьезные деньги, до сих пор не «закреплен» за нашей службой? Или все-таки «закреплен»?

– Нет, – покачал головой толстяк. – Обошлись без этого.

Длинный майор тяжко вздохнул и закатил глаза к потолку.

– И почему, позвольте полюбопытствовать?

– Я счел это нецелесообразным. – Полковник привык нести личную ответственность за все то, что происходит в его епархии. Может, именно поэтому двенадцатый год продолжал трудиться заместителем резидента. Черт знает где, без малейшей перспективы на дальнейший карьерный рост.

– А у Центра по этому вопросу совершенно другое мнение. – Подполковник самую малость добавил металла в голос. – Человек, принесший ценную информацию и получивший за это деньги, – уже наш агент. Остается только документально оформить сотрудничество. Не вижу причин этого не сделать.

– А ежели взбрыкнет? – лениво поинтересовался майор.

– А на здоровье, – усмехнулся посланец столицы. – Пусть попробует.

– Иногда лучше до этого не доводить, – мягко заметил полковник. – А просто продолжать сотрудничество.

Он уже знал, каким будет ответ.

– Не уверен. – Ну вот, дождался.

Кто-то считает, что разведка – это наука, кто-то – что искусство. На самом же деле это просто ремесло, включающее в себя элементы и того, и другого. Хотя в его родной конторе с какого-то времени стало модным полагать, что просто служба. Как в Кантемировской дивизии, к примеру, и не хрен тут умничать. И полагаться в работе, в смысле, в службе, следует на дисциплинарный устав. Уж слишком много в одно время пришло к руководству во всех звеньях ГРУ выпускников Академии имени Фрунзе, недавних командиров разведбатов и начальников разведки дивизий. Ребята быстренько, как им самим показалось, сориентировались в новых реалиях. То есть сняли сапоги с портупеями и переоделись в лапсердаки гражданского покроя. А портянки-то снять забыли. Отсюда и методы работы с агентурой. И успехи последних лет – оттуда же.

– Есть такое понятие, – длинный майор с трудом подавил зевок, – как особенности национальной психологии.

– А есть и другое: умение волевым образом работать с агентурой.

Мерзкая кривая улыбка этого верзилы, пересекающая физиономию с юго-запада на северо-восток, была ему ответом. За не такие долгие годы службы подполковник срубил не меньше половины десятка «палок»[14]14
  «Палка» (жарг.) – вербовка.


[Закрыть], без единого, заметьте, срыва. И на этом простом основании полагал, что заслуживает уважения профессионалов. А не ухмылок со стороны хрен знает кого и хрен знает откуда.

– К вопросу о тех самых национальных особенностях и психологии. – Майор, такое впечатление, очнулся от дремоты. – Позвольте маааленький пример из не такого и далекого прошлого? Я коротко.

Московский гость, мысленно скривившись, сдержанно кивнул. Давай, дескать, только будь уж добр покороче.

– Когда меня в очередной раз чему-то обучали, на должности «классной дамы»[15]15
  «Классная дама» (жарг.) – куратор группы.


[Закрыть] нашей группы состоял один не первой свежести полковничек. И поведал он как-то раз в не совсем официальной обстановке одну интересную историю. Достаточно поучительную для тех, кто понимает.

Подполковник бросил взгляд на часы.

– Я быстро, – успокоил его майор. – Так вот, после войны, как все знаете, на стройках народного хозяйства СССР трудилась чертова пропасть пленных немцев. Спецслужбы, что наши, что соседские, естественно, этим с удовольствием попользовались, как же иначе? Вербовали гансов с фрицами рядами и колоннами. Кого – за пайку, кого – за перспективу досрочного возвращения в родной фатерлянд, кого – просто так, до кучи.

– Где-то что-то такое слышал.

– Вот. – Майор отпил холодного чайку. – Навербовали, в общем, хренову тучу на любой вкус. Выполнили оперативные планы и успешно обо всем этом, как водится, забыли. А спустя энное количество лет, когда немчура уже возвратилась по домам, вдруг вспомнили, что у нас в Германии, оказывается, до хрена агентуры. И пора бы ей уже начинать работать. Для этого было принято решение эту самую агентуру активизировать. Сказано – сделано. И поскакали по адресам советские военные разведчики.

– И как? – полюбопытствовал без особого интереса москвич. Чисто по Карнеги, поддержания беседы для.

– Блестяще, – хмыкнул майор. – Результаты, как говорится, превзошли самые смелые ожидания. «Классная дама», тогда еще в капитанском звании, был как раз одним из тех, кто эту агентурную сеть активизировал. – И продолжил голосом бабушки Арины-сказительницы: – Идет, значит, советский военный разведчик по иностранному городу, по знакомой исключительно по справочнику улице. Ранняя осень, солнышко, милота, короче. Отворяет калитку нужного дома и видит, как агент сгребает листья в кучу. «Гутен морген, – говорит. – У вас продается?..» А тот вместо отзыва на пароль, не дослушав, разворачивается и как на…т нашему граблями по хребту. И орать начинает, как будто грабят его. Тут из-за сарайчика появляется еще один импортный персонаж, брат агента, по виду. С лопатой наперевес. И начинают они в четыре руки нашего товарища метелить.

– Ух ты!

– Точно так. Но наш-то тоже не промах оказался, разведчик все-таки советский. Быстренько ноги в руки, низкий старт и, снеся башкой ворота, – на волю. Так и ускакал. Другим многим, кстати, повезло гораздо меньше. Отметелили и сдали по месту жительства властям.

– Даже забавно. – Подполковник сдержанно улыбнулся. – Умеют все-таки наши ветераны под сто граммов и огурчик байки травить. Заслушаешься.

– Но дело-то совсем не в том, – неожиданно строго заметил майор.

– А в чем, позвольте спросить?

– Да в том, что не стоит судить о других по себе. Наши-то решили, что уж ежели немец подписал «обязаловку», то он теперь пожизненно с потрохами – наш. Потому как если у него дома узнают, то такое ему за это будет! А немцы точно знали, что ни хрена подобного. Поэтому подмахивали с легким сердцем все бумаги, что подсовывали. А по возвращении домой сообщали компетентным органам о том, к чему их принуждали в плену. И спокойно жили себе дальше.

– Мораль, – вступил в разговор полковник, – не все так просто, как видится со стороны. Иногда возможны варианты.

– Хотите сказать, – прищурился подполковник, – что вам здесь, на месте, виднее?

– Типа того.

– Мужики, – московский гость развел руками, – у меня четкий приказ, вы же понимаете…

– Как не понять, – вздохнул полковник.

– Да ладно вам, – добавил позитива в разговор товарищ из Центра. – Слепим мы этого сопляка на раз-два. А потом и до братца, глядишь, доберемся.

– И столица автоматически переедет в Нью-Васюки, – поддакнул майор. И опять гнусно усмехнулся.

Посланец столицы с доброй улыбкой на устах погрозил ему пальчиком.

– Ну, что ж, – ровным голосом произнес полковник. – Приказ – дело святое. Значит, будем вербовать.

– Вербовать, уж извините, буду я, – поправил товарища представитель Центра. – Для того и приехал. А ваша задача…

– Заносить хвосты, – догадался майор. – В смысле, осуществлять оперативное обеспечение.

– Точно.

На том и расстались, как бы сказать помягче, умеренно довольные друг дружкой.

* * *

Знаете ли вы, как хорошо, я бы сказал, просто здорово, восстав ото сна с утра пораньше, пробежаться, облачившись в спортивный костюм, километров несколько? Жадно вдыхая при этом свежий, еще не испохабленный выхлопными газами воздух. Чувствуя, как наполняется силой и бодростью тело и историческим оптимизмом – душа. Как потом бодро отработать на одном дыхании день, а по его окончании направить стопы опять же не в бар или пивняк, а на теннисный корт или в фитнес-центр. Ах, знаете, и не понаслышке? А где, позвольте спросить, трудиться изволите? В разведке? В центральном аппарате? С девяти утра до шести вечера, пять дней в неделю с отпуском в сорок пять суток строго по графику? Круто. Примите самые искренние поздравления и идите, пожалуйста, в жопу. Не о вас речь.

А о тех, кто в поле, и не просто там числится, а в полный рост пашет. Вот эти пьют, в крайнем случае выпивают, и с пугающей регулярностью.

Зачем, спросите? А как иначе прикажете «заземлиться»? Способ единственный: растворив в спиртосодержащих напитках постоянно накапливающиеся стрессы. Дабы не допустить перехода их количества в качество с последствиями в виде неизбежных в таких случаях профессиональных заболеваний: номер один (инфаркт), номер два (инсульт) и номер три (язва). А то и всех трех вместе.

Такие вот дела. И у нас, и у них тоже. Или вы думаете, что рыцари плаща и кинжала по ту сторону невидимого фронта настолько наивны, что бегают снимать стрессы к психоаналитику? Дабы, устроившись поудобнее на кушетке, растворять поток сознания, откровенно говоря «об этом». А потом искренне удивляться, что все тайное повылезало наружу, как повидло из пирожка.

Смеркалось, на южный, надоевший хуже горькой редьки город опустилась прохлада.

– Хорошо пошла, – заметил заместитель резидента и, как истинно русский солдат, закусывать или даже занюхивать первую дозу не стал.

– Точно, – кивнул длинный майор. Откушал и захрустел огурчиком. Одобрительно кивнул: – И посол неплох.

Помощник шифровальщика резидентуры в звании старшего прапорщика по основной специальности звезд с неба не хватал. Зато производил очень приличного качества самогон. А еще гениально засаливал выращенные в разбитом лично на заднем дворе посольства парнике огурчики. Регулярно одаривал плодами собственного труда «тесный круг ограниченных офицеров» резидентуры и, что самое главное, плотно держал язык за зубами. За это ему уже второй раз продлевали срок командировки и регулярно отмечали благодарностями к праздникам. За успехи в боевой и политической.

– Значит, Москва все-таки решила вербовать, – задумчиво проговорил толстяк.

– А ты чего ожидал?

– Признаться, надеялся, что хоть кто-нибудь там включит голову.

– Ага, – майор загарпунил очередной огурчик, – щас вам.

– Чует мое сердце: парнишка дел-то натворит.

– Этот сможет, – кивнул майор. – Слыхал, ему много обещано в случае успеха.

– Насчет этого у меня несколько другие сведения. – Полковник потянулся к бутылке. – Ну, за их успехи.

Откушали, помолчали.

– А теперь слушай сюда. – Полковник полез в карман за сигаретами. – Стараться наш вундеркинд будет изо всех богатырских сил, поэтому последствия могут быть самыми неожиданными.

– Это точно, – согласился майор.

– А потому тебе надо будет обставить все по уму. Ну, ты понял.

– Да все я понял, Сидорович. – Фирменная кривая усмешка в очередной раз промелькнула по физиономии и скрылась за ухом. – Наливай уже.