Текст книги "Сценарий убийства"

Глава 3

– Может, вы все-таки мне объясните, в чем, собственно, дело? – заныл я, уже догадываясь, что моя легенда только что, грубо выражаясь, квакнулась.

– В том, что никакой ты не плакса-юрист, а самый настоящий оперативник ГРУ.

– Что вы такое говорите? – чувствуя себя последним идиотом, «удивился» я.

– Может, мне назвать номер кабинета, где ты вчера проходил инструктаж? – и назвал, сука такая. – Кстати, ты приперся туда без галстука, за что огреб. Что ты скажешь теперь?

А что тут сказать? Я молча развел руками, искренне сожалея, что нахожусь сейчас здесь, а не в родной конторе в процессе сдачи очередного зачета.

– А я ведь тебе почти поверил, – усмехнулся Юра. – Умелец, однако! Мы раньше нигде с тобой не встречались?

Я покачал головой.

– Не довелось. Я бы запомнил.

Четыре года назад у меня было совсем другое лицо. А мой голос он не смог распознать по той причине, что, когда я отправляю кого-нибудь к праотцам, я делаю это по возможности молча. Не произношу, понимаете ли, трагических монологов ни до, ни после, ни в процессе.

– А теперь я хочу знать, как на самом деле планируется обмен. Сам расскажешь или?..

– Сам, – кивнул я. – Только дай закурить.

– Неужели все должно пройти так, как ты сказал ранее? – внимательно меня выслушав, спросил Юра. – Как-то не очень верится…

– Именно так и никак иначе. – Я не выдержал и сплюнул на пол. – В противном случае здесь было бы уже полно ловких ребят с пушками. – И добавил от всей души: – …ные коммерсанты!

– Они такие, – согласился он.

Повисло молчание.

В комнате незаметно появился еще один персонаж – тощая тетка с косой. По мою, подозреваю, душу.

С восемнадцати лет я занимаюсь разными интересными делами, и играми в догонялки-убегалки со смертью в том числе. Всякое бывало. Но даже в Афгане, когда нас здорово прижали под Новый год духи и мой первый командир Костя, сержант Буторин, заявил, оскалившись, что время жить, по ходу, закончилось и пришла пора красиво умереть. Даже тогда не верилось, что все, поезд следует в тупик, просьба освободить вагоны. Может, потому, что я был неприлично молод. А сейчас, изрядно повзрослевший и набравшийся опыта, я понял, что вариантов нет. Вернее, есть, но все равно с грустным для меня концом.

– Ты профессионал и все понимаешь. – Юра встал из-за стола.

Все я понимаю. И что Вадима Игоревича уже нет в живых, и что меня с самого начала отпускать не планировалось. Ни в качестве юриста, ни в моем истинном качестве.

– А можно последнюю просьбу?

– Дай угадаю, – улыбнулся он. – Ты очень хочешь жить и у тебя есть что нам предложить.

– Иди в жопу! – душевно молвил я. – Всего-навсего чашку кофе покрепче и еще одну сигарету.

– Это можно.

Он треснул кулаком по стене. В дверях тут же нарисовалась круглая, чисто славянская ряха.

– Два кофе, живо!

– Есть, шеф! – и ряха исчезла.

– Ну что. – Юра протянул мне мой собственный телефон. – Звони давай. И никаких кодовых слов, иначе сам понимаешь.

– Понимаю, не мальчик. – Я взял трубку и набрал номер.

– Слушаю вас! – ударил в ухо звонкий, почти мальчишеский голос.

– Андрей, это Владислав. Вы готовы?

– Всегда готов! – бодро отозвался завхоз, совершенно не подозревая, что этот день может стать последним в его жизни.

– Выезжайте в центр.

– Прямо сейчас?

– Да. Минут через сорок перезвоню.

– Вас понял. Это все?

– Да. – Я отдал трубку Юре. – А ты боялся…

– Допивай свой кофе и поехали, – скомандовал он. – И помни…

Да помню я, помню: если сработаю по их правилам, умру быстро и без мучений за компанию с пухленьким Андрюшей из хозяйственного отдела (вот только его-то за что?). Только ни хрена у вас, ребята, не выйдет. Я все же озвучил кодовое слово, назвав этого маленького человечка по имени, поэтому никуда он не поедет, если, конечно, он запомнил то, что я повторил ему целых три раза. Поэтому убивать меня будут вдохновенно и креативно, и уже очень скоро.

В подземном гараже их было пятеро, не считая нас с Юрой. Все молодые, здоровенные парни, лет на десять-пятнадцать моложе нас. Трое истинно славянского вида. Оружие никто не доставал – смысла не было. Не меня же им опасаться.

Юра достал рацию.

– Макс, как обстановка?

Тишина в ответ.

– Макс, где ты, чтоб тебя?!

Юра, как и я, начинал с Афгана, поэтому успел среагировать раньше молодых. Не успели в гараже появиться посторонние и начаться пальба, как он потянулся за пистолетом, при этом попытавшись прихватить меня сзади за шею. Юре был нужен заложник, чтобы начать древнюю, как этот мир, игру: «Я убью его! Дайте мне уйти, не то я убью его! Оружие на землю, а то я обязательно убью его!» И так далее. В кино такое прокатывает редко, почему-то никак не может отыскаться стрелок, который не боится ухлопать своего. В жизни, что интересно, такие стрелки попадаются гораздо чаще.

Но я тоже начинал с Афгана, а не с роты почетного караула, поэтому имею собственное мнение касательно продолжения этой истории. Я развернулся, нырнул под его руку и со всей дури приложился лбом по его физиономии. А потом…

Никогда не был в восторге от дзюдо. Даже по телевизору терпеть не могу смотреть, как возятся на татами, пыхтя, сопя и потея, босоногие персонажи в удлиненных куртках и портках, издали напоминающих расклешенные кальсоны. А тут вдруг взял да и провел классический зацеп изнутри на «иппон», после чего уселся верхом на оглушенного спарринг-партнера и принялся от души молотить его с правой, потом с левой и опять с правой. Лупил не для того, чтобы убить или покалечить, просто бил морду за все хорошее.

Звуки стрельбы тем временем стихли. Только я один продолжал воевать.

– Хватит! – прозвучал сзади и сбоку знакомый звонкий голос.

– Ага, как же! – прорычал, не прерываясь, я.

– Хорош уже!

– Нах!

И тут меня легко, как котенка, подняли, оттащили в сторону и поставили на ноги.

– И снова здравствуйте, – сердечно поприветствовал меня Андрей из хозяйственного отдела, достал из нагрудного кармана телефон и протянул мне: – На, поговори.

– Стас! – прозвучал голос Сергеича. – Честное слово, я не знал!

– Суки. – Это все, что я мог сказать.

– Ты как?

– Уже лучше.

– Коли так, помоги ребятам. А как закончишь, в контору не возвращайся – благодарность тебе от командования в виде отпуска. Или ты предпочел бы медаль?

– К черту медаль, – оживая на глазах, отозвался я.

Глава 4

Запускать в такую темную операцию, как новорожденного котенка в ведро с водой, специалиста моего уровня – все равно что забивать гвозди микроскопом. Кто знает, может, у руководства в тот момент не оказалось под рукой молотка. А может, я просто слишком высокого о себе мнения. Главное, что все у нас получилось. Я отработал, сам того не подозревая, живцом, которого проглотил, не разжевывая, зубастый хищник Юра Кувакин. Он с самого начала следил за мной, а наши следили за ним. Классика жанра! И надо все-таки признать: совершенно правильно, что меня не ввели в курс операции. Задавать вопросы Юра мог по-разному, а я, при всем желании, не мог проболтаться о том, чего не знаю.

Вот и все, конец истории. Тощая тетка с косой со словами «может, в другой раз» двинула дальше по своим делам. Все счастливы, все улыбаются. Кроме Вадима Игоревича.

Мы вернулись в дом и расположились так же, как два часа назад, только за столом теперь сидел я, а в кресле устроился Юра.

– Это было неспортивно, – заявил он, поднося полотенце к лицу скованными руками. Рожу, надо заметить, я ему разбил нехило.

– Зато от всей души, – отозвался я.

Разукрашенная морда – такая мелочь по сравнению с тем, что он собирался сделать со мной.

– Что дальше? – поинтересовался он вроде как без особого интереса, чисто для поддержания разговора.

Я так же небрежно отозвался:

– Твоих мальчиков сейчас разделывают на окорочка и пакуют в пластик для дальнейшей утилизации.

Он скривился.

– Ужас. Просто ужас.

– Эти ребята никогда не оставляют следов – такие у них методы. Слышал что-нибудь о группе Купоносова?

Тут он перестал скалиться.

– «Мясники»?

Именно. «Мясники» полковника Купоносова. Их так прозвали за исключительно жесткую и эффективную работу, а также за то, что крови эти ребята совершенно не боялись.

– Они самые. И сейчас только от тебя зависит, разделишь ты судьбу своих нукеров или полетишь живым на Родину.

– На пожизненное? – грустно хмыкнул Юра. – Хрен редьки как-то не слаще.

– Возможны варианты, – возразил я.

– Это какие?

– За честное и плодотворное сотрудничество тебе обещана «двадцатка». А там, глядишь, и УДО нарисуется. А то и амнистия к очередному юбилею Победы. У тебя же есть правительственные награды?

– Побольше, чем у тебя, – буркнул он.

– Вот и подумай о хрене и редьке, только быстро.

Он вздохнул:

– Уже думал.

– Отлично. Тогда сейчас поедем в одно хорошее место, там напишешь сочинение о своих друзьях в нашей конторе и о прочих других. А также о том, кто сообщает тебе о приезде ВИПов – уверен, это не первый случай. А еще о том, на кого и с кем ты работал в Европе. И о многом другом.

– Это будет долго.

– А ты кратенько. Подробности поведаешь в Москве.

Юра молча кивнул.

Когда его уводили, он вдруг остановился в дверях и обернулся.

– У тебя лично вопросов разве нет?

– Ни единого, – честно ответил я.

Можно было бы поинтересоваться, как он так сподобился не окочуриться с двумя пулями в организме в Бухаресте, но спрашивать было лень. Да и инструкциями по безопасности и конспирации подобное категорически не приветствуется.

Часть вторая

Глава 5

Где-то в Европе некоторое время спустя.

Если указывается только время и место, значит, встреча должна состояться между теми, кто знает друг друга в лицо.

– Привет. – Я присел, не спрашивая разрешения, на скамеечку в сквере рядом с крупным мужчиной лет пятидесяти. – Немного удивлен, если честно.

– И тебе, Стас, добрый день. – Сергеич, он же полковник Кандауров, аккуратно сложил местную спортивную газету и отложил ее в сторону. – Что конкретно тебя удивляет?

– Хотя бы то, что ты здесь.

За долгие годы оперативной работы мой куратор много где побывал и много чего натворил. Поэтому, учитывая традиционную злопамятность спецслужб разных стран, ему категорически не рекомендовалось покидать пределы Российской Федерации. Он их и не покидал. До этого момента.

– А меня здесь и нет, – отозвался он. – В данный момент я догуливаю последнюю неделю очередного планового отпуска у себя на даче в компании Дуни.

– Свидетели есть?

– Найдутся, если потребуется, – спокойно ответил он. – И потом, в этой стране я впервые. Вроде бы.

– Понятно.

– А ты неплохо выглядишь, – заметил Сергеич. – Загорел, посвежел.

– Ты тоже красавец.

В футболке на пару размеров больше и широченных, как душа россиянина, шортах ниже колен он выглядел не таким здоровенным и почти не был похож на того, кем на самом деле является. А пестрая панама и очки в роговой оправе со стеклами без диоптрий гармонично дополняли образ европейца средних лет на отдыхе.

Он снял панаму и положил на газету.

– И где ты так красиво отдыхал?

Пару недель назад я отработал то самое похабное мероприятие в Германии и не успел отбыть домой, как получил лично от него рекомендацию в виде поощрения, а точнее, приказа не ехать домой, а залечь где-нибудь и ждать дальнейших указаний.

– На Адриатическом побережье, – ответил я. – Представь: маленький городок, маленький пляжик, крохотный рыночек с микроскопическими ценами. Ни кабаков, ни дискотек. Туристов – минимум. Народ рано ложится спать. Тоска, короче! Очень не хотелось оттуда уезжать.

– Здорово! – восхитился Сергеич. – Тоска и скука – это то, что надо. А у нас тут…

– Что?

– Творится что-то непонятное.

Глава 6

– А если поконкретнее?

– Две недели назад пришел запрос на все документы по операциям с твоим участием.

– В Стокгольме?

– И там тоже. А также в Будапеште двухлетней давности и еще твое первое личное дело.

– Предоставили?

– Личное дело нет вроде бы. Остальное пришлось.

Я покачал головой.

– Интересненько…

– Тонко подмечено. Именно это слово.

– Кто запрашивал?

– Служба внутренних дознаний. А для кого, черт его знает.

– В первый раз на моей памяти такое… Это все?

– Если бы! Через несколько дней после этого меня срочно вызвали в кадры, и один очень суровый подполковник настоятельно предложил написать рапорт на увольнение. Пора, дескать, на давно заслуженный отдых. Тем более что…

– Что?

– Что делать мне в управлении совершенно нечего, если не считать курирования одного оперативника.

– А ты что?

– Я удивился. Странно, говорю, я ведь еще и начальник отдела, к вашему сведению.

– А он?

– А он в ответ, что это совершенно неважно. Решение о моем увольнении, дескать, принято, – он ткнул пальцем в голубое летнее небо, – на самом верху. Так что, мол, вот вам лист бумаги и ручка – пишите прямо сейчас. Не заставляйте ждать высокое начальство.

– И ты написал…

– Щас! – усмехнулся куратор. – Буквы, говорю, позабыл от волнения, пойду вспоминать. – Он мне потом всю неделю по несколько раз на день звонил и торопил.

– И что было потом?

Цирк какой-то с дрессированными сардинами, честное слово. Насколько мне известно, лично знакомый с Кандауровым начальник всей нашей конторы как раз таки очень заинтересован в том, чтобы тот продолжал службу. А когда в прошлом году Сергеич поссорился с тогдашним начальником нашего управления, которому непосредственно подчинялся, и написал рапорт на увольнение, лично звонил ему и просил остаться в кадрах.

– Потом вернулся из командировки шеф. Я сразу побежал к нему.

– Подозреваю, он сильно удивился? – догадался я.

– Это мягко говоря. Он тут же прямо при мне позвонил в кадры. Там ответили, что они не в курсе проблемы, а подполковник, который со мной общался, пять дней назад был переведен на новое место службы в распоряжение командующего Приволжско-Уральским военным округом.

– И что ты теперь собираешься делать?

– Постараюсь разобраться что к чему.

– А я?

– А ты убываешь в… – Он назвал страну и город. – Спасать девушку.

– Какую еще девушку?

Сергеич усмехнулся.

– Помнится, ты называл ее Бульдожкой.

– А что с ней?

– Ничего хорошего.

Глава 7

– Желаете расслабиться, мужчина?

– Еще как желаю.

В разведке существует не так мало видов связи – от новейших до насчитывающих многие сотни лет, казалось бы устаревших и неэффективных. Но именно к таким порой приходится прибегать. Я пытался в свое время донести эту мысль до слушателей. Поначалу без особого успеха.

– Нанесенная губной помадой линия или просто царапина могут нести достаточное количество информации, – сказал я и повернулся к классу.

Одиннадцать пар выражающих скептическое недоверие глаз и только одна – интерес. Эти небесно-голубые глаза принадлежали миниатюрной девушке за первой партой. Соученики называли ее Бульдожкой.

– Позапрошлый век, старье! – безапелляционно заявил один из слушателей (когда дело идет к выпуску, все они считают себя опытными и закоренелыми). – К чему все это, когда есть…

– А если нет? – перебил его я.

– Как это нет?

– А вот так.

– Разве такое бывает?

– К сожалению.

Местный театр оперы выглядел с фасада просто прекрасно. Я обошел его против часовой стрелки и обнаружил на обшарпанной стене сбоку то, что, собственно, и искал – глубокую царапину длиной около пяти сантиметров, заканчивающуюся петелькой. Бульдожка дала знать, что она в городе и ждет встречи.

Я вернулся на площадь и, проходя мимо третьего по счету столба слева от центрального входа, нанес на него губной помадой линию на высоте опущенной руки. Косую, справа налево, сверху вниз. Это означало, что я буду ждать ее в установленное время ежедневно на точке № 3.

Я развернулся и припарковался в нескольких метрах от неработающего киоска. Сзади начиналась местная «аллея любви» со стоящими в завлекательных позах девицами с разной степени привлекательности формами и несколько ограниченной социальной ответственностью. За аллеей начинался район, заслуженно именуемый проблемным, в котором добропорядочным гражданам не стоит появляться даже днем, а ночью туда не рискует заглядывать и полиция без поддержки армии, авиации и флота.

Я коротко посигналил. Подпирающее киоск существо, неопрятного вида лохматая девица, эротично, как ей самой казалось, виляя бедрами, приблизилась и заглянула ко мне внутрь.

– Желаете расслабиться, мужчина?

– Еще как желаю. Залезай скорее назад и ложись на сиденье.

Бульдожка проворно запрыгнула в салон.

– Трогай!

Что я и сделал, предварительно открыв все четыре окошка.

– Пованиваю? – раздалось сзади.

– Есть такое дело, – признался я. – Сигаретку?

– С удовольствием… Давно в городе?

– Утром приехал.

– И куда мы теперь?

– В одно тихое место.

– Душ… – мечтательно проговорила она. – Нет, лучше ванна с пенкой часа на три. И потом пожрать. – При этих словах у нее так заурчало в животе, что было слышно снаружи. – Ну и выпить, конечно.

– И кое-что мне рассказать, – добавил я.

– Обязательно. А потом упасть и проспать часов двенадцать.

– Принимается, – согласился я. – А пока едем, давай-ка…

В ответ послышалось негромкое сопение – девушку вырубило.

Глава 8

– Ну, за присутствующих здесь дам!

Бульдожка лихо опрокинула рюмку и тут же вгрызлась в многослойный бутерброд размером с собственную мордашку. Отмытая до блеска, приятно порозовевшая, в банном халате не по размеру и с замотанным в виде тюрбана на голове полотенцем она уже совершенно не напоминала ту замарашку, которую я подобрал несколько часов назад возле б… ской аллеи.

– А ты почему не пьешь?

– Извини, задумался.

Задуматься было о чем. Все началось с того, что ее, выражаясь языком отечественных парламентариев, подписал на «мокруху» местный резидент, в чье распоряжение она поступила, и Центр подтвердил его полномочия.

Все спецслужбы, кроме самых отмороженных, подобного рода акций стараются избегать, а если и прибегают к ним, то категорически, «честно» глядя всем подряд в глаза, отрицают собственную причастность, даже если исполнители взяты за филейные части и поют, как птички по весне. Наши службы, сами понимаете, не исключение. Однако бывают иногда совершенно особые случаи – как недавно в Стокгольме, например (кстати, ту бойню окончательно и бесповоротно списали на израильтян. Даже их посла вызвали, высказали «фе» и вручили ноту протеста).

Или как вот в этом случае: кандидат на устранение нагло и лично убил двоих наших из посольской резидентуры. Такое никем и никогда не прощается.

Разобраться с клиентом планировалось в ресторане, где тот привык ежедневно обедать. Переодетая официанткой Бульдожка должна была принести ему за столик графин с водой, после чего немедленно покинуть заведение, сесть в машину ожидавшего ее резидента и убыть с победой. Остальное – исключительно дело техники. Вернее, диабета, которым страдал будущий покойник, почему он и хлестал воду, как верблюд.

– Но все пошло не так, – заявила она. – И это мягко говоря.

– Прожуй сначала.

Ей, как выяснилось, даже не дали подойти к его столику. Пара крепких мужиков – охрана клиента – попыталась ее схватить. Девушку такое продолжение сюжета категорически не устроило. Бульдожка разбила графин об голову одного здоровяка, ткнула пальцем в глаз второму и сбежала от всех сразу, в том числе и от ожидавшего ее резидента.

– Я все правильно сделала? Ты ведь так учил?

– Именно так. Теперь вопрос: почему они тебя с ходу вычислили?

– У меня две версии. – Девушка принялась сооружать новый бутерброд (и куда в нее столько влезает?). – Все официантки в этом кабаке – здоровенные кобылы с тебя ростом и выше.

– Интересно. А почему ты об этом не знала?

– Резидент мне об этом не сказал.

– А самой съездить и осмотреться влом было?

– Он сказал, что не следует светиться. Отсюда вторая версия: меня там ждали.

Она не стала продолжать. И так все предельно ясно: ее ждали, потому что до этого сдали с потрохами. И сделать это мог только один человек.

– Что было потом? – нарушил молчание я.

– Дала деру. Хорошо еще, что в кроссовках была – много бы я на шпильках набегала? Отзвонилась по аварийному номеру из автомата, потом нырнула на дно, как ты учил. – Она горько усмехнулась. – Жаль только, что без телефона, денег и документов.

– Продолжай.

Чтобы разжиться денежкой, она заявилась на ту аллею. Быстренько, пока не потеряла товарного вида и пока «коллеги» не всполошились, сняла клиента, села к нему в тачку и уехала.

– И сколько он тебе заплатил, интересно?

– Мы заехали с ним куда-то во дворы. Там я его слегка придушила и… – она изобразила на лице гримаску, – ограбила.

– Успешно?

– Если бы! У мужика было всего ничего наличными, остальное – на картах.

– Ими ты пользоваться не стала, – догадался я. – Похвально.

– Если честно, – она потупилась, – я собиралась. Попробовала привести мужика в чувство, чтобы спросить пин-код. А он не очнулся.

– Мило. Не успела приехать, а уже организовала труп.

– И не один, – созналась она. – Сегодня ко мне утром в ночлежку вломился араб под кайфом.

– Тоже хотел любви?

– Он не сказал, чего хотел. Просто начал ставить в неприличную позу и душить.

– Понятно. – Я покачал головой. – Значит, два трупа. Ай-яй-яй…

– Знал бы ты, как мне стыдно! – Она налила себе, а потом и мне. – Что дальше будем делать?

– Сейчас доешь, допьешь и отправишься на боковую. А завтра я тобой займусь.

– В смысле?

– Постригу и покрашу тебе волосы.

– А шугаринг входит в программу?

– Перебьешься. Хватит и маникюра. Потом съезжу и подберу подходящие шмотки. И освежитель воздуха в машину, а то ты там все провоняла.

– Ты что, действительно все это умеешь – стрижку, окраску, маникюр?.. – удивилась Бульдожка.

– А то! Выгонят из конторы – уйду в визажисты. Такие, блин, бабки поднимать буду!

– Всегда в тебя верила. – Она не сдержалась и с воем зевнула. – Извини, действительно пора на боковую…

– Спи спокойно.

Черта с два у нее получилось спать спокойно. Бульдожка вломилась ко мне посреди ночи, заявила, что после всего пережитого ночевать в одиночестве она категорически не может – ей, дескать, недавние мертвецы снятся, – и тут же предприняла серию атак на мою нравственность. Одну или две из них я с успехом отразил.