Текст книги "Внеклассная алхимия"

«Тоже люди»

Представьте такие щиты по городу: «Русские тоже люди», «Евреи тоже люди», «Чеченцы тоже люди» и т. д. Формально такие высказывания корректны: не люди они, что ли? Но слух явно режет. И вот что интересно – за какой щит его автор огреб бы больше? Про кого? И от кого? И с какой формулировкой? По-моему, интересный вопрос про национальный вопрос…

Кто призывает?

Когда-то объяснял студентам понятие «отчуждения».

– Есть отношения, которые устанавливают люди, а есть отношения, которые устанавливают людей. Понятно?

– Нет.

– С девушками устанавливали отношения?

– Ну.

– Вы же можете переустановить их? Или вообще закончить по своей воле? А в военкомате были? Вы там объект приложения власти, это понятно… А чьей власти – вы думали?

– Ну, там, военкома.

– Ага. Лично военком решил вас обломать и туда позвал. Делать ему больше, садисту, нечего. Да где бы он был, если бы вас не позвал? Он ведь тоже подчиненный…

– А, – говорят. – Тогда это министр обороны. Или президент.

– Ага. А где бы был министр обороны, если бы 1 апреля и 1 октября не начинал очередной призыв? И пусть у нас будет президент-пацифист, тоже ведь будет заниматься призывом. Ибо где будет в ином случае? То есть понятно, кто объект власти, а субъекта как бы и нет…

– Но власть ведь всегда чья-то?

– А в пьесе? Кто-то царь, кто-то холоп – можно сказать, что царь властвует над холопом?

– По пьесе?

– Нет. По жизни.

– Нет. Властвует режиссер или даже сценарист.

– Вот мы и подошли к понятию «отчуждение». Значит, есть пьеса, есть цари, но есть сценарий. И вот теперь – откуда он берется? Никто не писал его лично, но общество его производит. Вроде как пищеварение человека – оно ему присуще, но это не его решение, а так случилось до него. И большая часть общественных правил случились до нас, за нас и без нас. Вы придумывали это общество? А государство? А традиции?

…И т. д. Кажется, ничего особо не переврал. И все понятно, начиная лет с десяти.

Педократия

Вот кто-то пишет, что «молодежь является эксплуатируемой группой». Хрен-та. Современный мир – это педократия, власть детей. Точнее, не детей все-таки, а именно молодежи. Он создан вовсе не ею, но кажется, что в интересах ее. Все, что в этом мире ценно – секс, здоровье, новизна ощущений, энергичность, работоспособность, наркотики всех мастей, – ее удел. Единственная проблема молодежи лишь в том, что ее-то нет. Есть люди. А люди стареют.

Базары и фильтры

В современном «открытом информационном обществе» самое простое зарыто так, что хрен выкопаешь. По меньшей мере, обычному человеку. Вот, говорят, интернет. Хорошо – пускай интернет. А теперь представим себе человека, который не имеет никаких фильтров, поставленных ему культурой «офлайн». Пусть он найдет нам ответы – на десятку немудреных вопросов, взятых навскидку. Посредством интернета, и только. Сходит на порталы, на топики, на ЖЖ, библиотеки, информагентства, к черту, к дьяволу, и ответит:

1. Каков эффект и вред наиболее распространенных наркотиков? Каковы механизмы первого и второго?

2. Главные изобретения, произведения и открытия XX века.

3. Какую роль сыграли в истории масоны?

4. Каковы центры принятия решений в современном мире?

5. В твоей стране?

6. В твоем регионе?

7. Кто чем владеет в России на самом деле, плюс история капиталов.

8. Сколько в стране психопатов, наркоманов, преступников того или иного вида?

9. Каковы реальные, а не декларированные доходы всех страт российского населения?

10. Каковы последние достижения фундаментальной науки?

Дать на подготовку любое время. Спрашивать на экзамене. Ведь ясно же, что ответит на двойку? И что местами прозвучит – редкостное гониво?

Смысл найдет лишь тот, кто уже имеет культурный ценз, для него сеть – техника усиления осведомленности. При любви к мышлению и удаче фильтр и ценз могут образоваться в режиме онлайн, но это редко.

Короче: фильтруйте всемирно-информационный базар.

Сплав енота с бегемотом

«Народ» – довольно фантомная конструкция. Слишком уж много там должно сцепиться характеристик, чтобы это были характеристики явного большинства.

Можно взять оба типа риторик, в которых проживает «народ». В риторике негативной – это обязательно темный, злющий, бухущий, ни черта не умеющий, вороватый, верящий во всякие глупости, ленивый, фашизоидный, на понтах, послушный и агрессивный одновременно, ценящий силу, плюющий на духовность, вне этики, эстетики и т. д.

В риторике позитивной – это работящий, добрый, терпящий, патриотичный, исполненный скрытой духовной силы, не чуждый некоему стилю и т. д.

В обоих риториках это гегемон.

И где вы его такого видели?

В реальности это всегда какая-то помесь, сплав енота с бегемотом.

Например: бухущий, на понтах, добрый, терпящий, вороватый и отзывчивый. Или: работящий, патриотичный, плюющий на духовность, ценящий силу. Или: ленивый, темный, добрый, находчивый. Или еще как-то. Да как угодно. Подавляющим большинством такой сплав не будет. Будет некий типаж, даже без претензий на субкультуру.

И вся концепция «народа» – хорошего ли, плохого – с посвистом летит к черту.

Виды с колоколен

Смотрели какую-то юморень по ТВ.

– Как ты к этому относишься?

– Как кто?

– В смысле?

– Ну, из какой позиции? Если как ответственный человек, государственный муж – запретить его к черту. Ибо развращает народ. Не грубыми словами, конечно, а общим фоновым глумом. При детях – а люди у нас как дети – нельзя глумиться.

– Но ты же сам смеялся!

– Ну так я смеялся с позиции частного лица… Оно у меня такое… С позиции моей частной морды – пусть будет.

– Ну а вообще как, на самом деле? Запрещать или нет?

– Сначала поставьте меня в позицию…

Немного стратификации

Я бы вообще представлял себе социальные страты не по доходу. Скорее по функции, или даже по потенциалу к функции. Или по способу получения дохода – так скажем.

«Лоу» – рядовые работающие. Рабочий, грубо говоря. Независимо от дохода. Включенный в индустриальный или постиндустриальный конвейер как заранее известная скучная функция, атом, воткнутый в цепь рутинных автоматических действий (если верить мечтам, то при коммунизме все такие человечки менялись на роботов, это такие проклятые профессии, которые не могут быть призванием вообще никак).

«Миддл» – не рядовые. К офицерским званиям трудовых армий начала XXI века причисляется не только менеджмент, но и, допустим, работник сферы образования (он ведь тоже управляет, он менеджер развития, или менеджер его видимости), или медийщик, или рекламщик. То есть совокупность не столь даже чистых управленцев, сколь приравненных к ним, управленцев сознанием, например. Это потенциально творческие профессии, скажем так. Труд, который может быть представлен как деятельность, ежели постараться.

«Хай-класс», элита – имеющие пассивный доход, значимый для других. По-русски говоря – имеющие капитал, на денежный поток с которого можно не только греть пузо на островах, но и заставлять других чего-то делать.

Суперэлита – имеющие символический капитал, легко переводимый в большой пассивный доход. Тест такой: человек на десять лет уходит из общественной жизни, затворяется, потом возвращается, говорит – «дайте мне миллион». И вот если дадут под имя – у человека такой капитал есть. Кто это? Вряд ли бизнесмены и замминистры – этих забудут. Разве что очень крупного политика, президента – еще вспомнят… Скорее, это «звезды», но именно первой величины, то есть те немногие, на которых работает время, а не против них. И, может быть, традиционная знать, но вообще-то не уверен.

Не любить по-русски

Не теми Россия держится, кто «родину любит». Тем более – державу эту, аппараты-администрации… А теми, кто всего-навсего живет по-русски. Это такой пакетный жизненный стиль – правда, я не очень понял, что это такое. Но ход в определении «русскости» таков. При этом нелюбовь к государству и даже родине вполне себе могут обретаться в пакете. А могут не обретаться. При этом русский, не любящий Россию как русский, будет явно отличен от русского, который ее не любит, как посторонний.

Пить чай за Родину

Россия спасется, ко всему прочему – кухонными разговорами и посиделками за нее. Они могут быть абсолютно бесплодны, да. Но тут форма важнее содержания. Просто такие посиделки и есть часть самой России, их возобновление – ритуал, накачивающий ее идентичность. Этакие мальчики Карамазовы, озабоченные всеобщим вопросом под чай или водочку. Можно даже отлить памятник всем участникам оных священнодействий – «Они гундели за Родину». Я тут почти без шуток. Кончатся углеводороды – сдюжим. Кончится наше священное бла-бла-бла – кончится страна… Я вот с тоской наблюдаю, что оно как-то последние годы – того. Иссякает, что ли. Все как-то за работку больше или, там, за куль-турку. Но это мутация, надо ведь о самом главном.

Перформанс и хэппенинг

Одна знакомая сильно хотела, чтобы на ее фестивале были представлены хэппенинг и перформанс, притом не знала, что это такое, тем более – чем отличаются. Ходила. Спрашивала. Объясните, мол, чего хочу-то?

– Если помочиться на снег в виде теоремы Пифагора – это перформанс. А если за это еще забрали в милицию, то это уже хэппининг. А лучший социальный хэппенинг – когда милиция встала рядом и изобразила на снегу что-нибудь свое.

Нематериальное

До всякого общества потребления экономика существует, прежде всего, не в материальных целях. Что сейчас все материальные потребности удовлетворены – это ясно. Но и ранее их удовлетворение не было главной целью экономики. А что было? Можно ответить по-разному. Можно главную цель назвать символической. Или ритуальной. Или мистической. Смотря в каком языке объясняться.

Доллар, вложенный в 1900 году

Все экономисты, все портфельные инвесторы, все вкладчики индексных фондов знают – совокупная мировая стоимость растет. Растет почти непрерывно, и это главное в мире, все остальное – вторично или фигня.

Общее место истории – сколько миллионов принес бы доллар, инвестированный в энном году. Но ведь это не график, расчерченный на бесконечность? Что, и через тысячу лет будем слушать истории про доллар, вложенный в 2000 году от Р.Х.? Вряд ли. А через сто – будем? Где предел известной нам функции самонаращения капитала, переваривающего время? Какой год – не смогут переварить? То есть понятно, что функция оборвется, что сотни людей сотни раз говорили, где и когда, и сотни раз этого не случалось… А все-таки – вопрос идиота – когда? И какой – вопрос умного – начнется мир? Он будет – слово опять берет идиот – много лучше нашего, или это будет просто концлагерь, пустырь?

Апология смерти и дедовщины

Дедовщина в широком смысле – чрезмерное почитание старших, основанное только на возрасте. Выслуга лет с самыми широкими полномочиями, дети как собственность отца и т. д. В социальном смысле отвратительно. Но в каком-то экзистенциальном, что ли, более чем понятно.

Ведь неизбежен вопрос – зачем жить дальше-то? Если без иллюзий, ради чего? Именно здесь и сейчас, где потребление, секс, здоровье, развлечения-приключения и средней тяжести наркотики вроде алкоголя – главные религии. Все это удел молодых. Энергии не те, сексапильные не дают, и куча болячек, и ничего не надо, устал. Ладно, если живешь знанием или властью. А если ты обычный – куда тебе? В петлю?

Два варианта, оба звучащие жутко, но ведь самое жуткое уже совершилось. Или массовая практика эвтаназии – желанной, по трезвому своему решению. Социальная реклама про это, как это хорошо. Пятьдесят лет, и привет (или сколько тебе надо, чтобы впасть в свое внутреннее ничтожество?).

Или как-то искусственно обустраивать вселенскую дедовщину.

Предметы нелюбви

Часто ли людям доводилось любовно изучать что-то по литературе, направленной против этого? То есть не просто изучать, а все более проникаясь симпатичностью предмета? Нацистское учение – по советским книгам? Капиталистическую олигархию – по ним же? Диктатуру – по учебникам авторов «открытого общества»? Какой-нибудь особо мерзкий заговор конспирологических лож – по текстам их ненавистников? Примеры всему названному я видел. Интересно, как надо все-таки написать о предмете своей нелюбви, чтобы никто не мог вычитать его прелести? Или это невозможно? Так, чтобы никто-никто?

На часах

Есть места, где талантливый человек в нынешней России кажется стойким мальчиком, поставленным старшими товарищами «на часы» и вовремя не снятым (образ какой-то давней детской книги). Игра уже кончена, товарищи разошлись по домам, смеркается, а он все стоит и ждет невесть чего… Не сняли – вот и стоит. Посреди учебной аудитории, посреди печатных листов, посреди чистого поля. Интересно, что это? Самосознание с полным самоотчетом и легкий бытовой героизм, мол, и один в поле воин? Или искреннее непонимание, что игра давно кончилась или даже не начиналась?

Пределы уделов

Начиная с какого размера состояния человек выходит из обычного юридического пространства? То есть он может нарушать Уголовный кодекс, с одной стороны, но взамен он получает какие-то иные правила, за нарушение которых ему влетит (и за нарушение которых к нему, в виде особой санкции, например, отнесутся строго по Уголовному кодексу). Понятно, что если у тебя 10 миллиардов долларов – ты уже по уши в таком пространстве, независимо, наверное, от страны проживания. Демократическая она или нет – не важно. Если у тебя 10 миллионов долларов – ты обычный гражданин, просто богатый, но ты в общей юрисдикции, если ты вокруг себя мутишь коррупцию – это твое частное дело. Ты именно мутишь коррупцию, то есть отклоняешься, а для того, на ком висят 10 миллиардов, таким словом – «коррупция» – вообще ничего не описывается, скорее всего. Ибо этим словом описывается отклонение от нормы, которой для него нет по определению. Интересна же именно цифра границы. С какой цифры кончается земная юдоль и начинаются марсианские хроники?

Именем белой кости

В обществе большое неравенство, но это фактически, на словах – «дорогие товарищи избиратели», «сограждане», «в интересах большинства населения» и т. п. Все, однако – и высшие страты, и низшие, – риторику ни во что не ставят, живут «по жизни» как она есть. А там, конечно же, очевиден антагонизм. Официально не признаваемый.

Вот интересно, если риторику, в которую все равно не верят, замести под стол – чего начнется? Если риторику привести в соответствие с тем, чего по жизни? «Холопы и холопки… К вам обращаюсь я… Именем своей белой кости и голубой крови, а также духовных качеств, вкуса и интеллекта, коих вы лишены…» Ну и приказ. Без всяких дорогих избирателей.

Жутко будет, наверное. Но вот какое подозрение: если неравенство официально признать, наверх вынесет иных лиц. Более соответствующих верху с точки зрения «духовных качеств, вкуса и интеллекта».

Воля народа как предложение

Такой вот праздный вопрос: если разрешить продавать свой избирательный голос навсегда, сколько он будет стоить? И какой процент людей расстанется с голосом? В каждой стране? Цена устанавливается абсолютно рыночным образом.

Вот если сдавать голос на годик-другой в аренду, там цену установит сугубо спрос. Считается, сколько в данной территории выборов, сколько стоит один голос, обеспеченный политтехнологией – и выше этого не дается. А вот если отчуждается по-настоящему, бессрочно… там ведь еще и понты будут роль играть, и биржа будет, с колебаниями, спекулянтами.

И вот еще интересно: если такое предложение – торговать народной волей в частном порядке – вынести на референдум, что бы народ сказал? Полные низы были бы точно «за». Верхи тоже. Эдакий консенсус. И еще бы пропало понятие явки. Все, кому не надо – продали бы ненужное, кому надо – купили.

К оппозиции в душу

Говоришь, не любишь систему? Это надо разобраться. Как минимум три варианта. Не любишь свое место в ней, не понимая того? Не любишь именно эту систему, болея за принципиально иную? Или не любишь вообще системность-иерархичность и был бы оппозицией везде и всегда? Три совершенно разные экзистенциальные реакции. И многим больше подошла бы проклятая «система», чем иные попутчики по борьбе.

Культурные бандитские

Сравнивая мой Красноярск с такими городами, как Томск и Иркутск, собеседники замечали, что Красноярск менее уголовный – раз, и менее интеллигентный – два. «Какой же он тогда?» – «Красноярск более буржуазный». Насчет интеллигентности – может быть (особенно если искать такую в номинальных интеллигентах, кому ее положено иметь по должности). Насчет уголовной культуры… Говорят, долгое время тут не было ни одного вора в законе. Впрочем, степень развитости криминальных понятий и степень криминальности – вещи разные. Может быть, вообще не связанные. А степень буржуазности – чем измеряется? Понятно, что Красноярск богаче, так ему выпало. Но потребительский потенциал и дух его – не синонимы же?

Не по злобе

Подчас кажется, энергии «доброго и позитивного отношения» сейчас слишком слабы. Они или фальшивы, или бессильны. Скорее, я верю, что добро и порядок отстоит некая сильная злобность, но присягнувшая хорошему. То есть какой-то конкордат добра с рогатыми демонами. Главное, чтобы нашлись такие рогатые. Формула: «нужен не позитив, но позитивно направленный негатив».

Недвижный двигатель

Есть такое мнение, что менеджер нужен не для того, чтобы работать, а для того, чтобы работали остальные – этакий неподвижный двигатель, запускающий все своим присутствием. Как-то видел идеальное подтверждение: знакомому один коммерсант платил за то, чтобы тот… ходил на его рабочее место в его отсутствие (а отсутствует он всерьез и надолго, ибо проживает в другой стране, а бизнес тут, в Красноярске). Ничего особо делать не надо, поскольку бизнес отлично выстроен. Просто приходить в кабинет и вести любые свои дела или ничего не делать, чай пить. Главное, чтобы в коридоре мелькал хоть кто-то, имеющий ключ от главного кабинета, и все это знали.

Полный стабилизейшен

Кому нужна «социальная стабильность»? Вопрос дает идеальную площадку для демагогии. Сначала можно доказать, что она нужна сильным, ибо всегда в интересах тех, кто «уже урвал». Затем доказать, что она потребна слабым, ибо сильные ловят в мутной воде и отламывают свое на исторических переломах за счет, конечно же, слабых. Могу написать аргументированную статью – с обеих позиций. А на самом деле? Не знаю. Даже не знаю, нужна ли она мне. И даже не знаю, кто я – сильный или слабый – во всей этой ублюдочной классификации.

Кому кранты

В каком-то смысле власть плохой не бывает. Мы же ее, как писали классики, заслуживаем. И «общество – это амплификация наших душ», как писали другие классики. Просто бывает та или иная степень противоречивости. Правление кризисно не потому, что глупо, жестоко, плохо, а потому, что противоречит. Прежде всего, самому себе. Вот такие вконец противоречивые режим и должны не любить. Впрочем, они скоро сменятся, независимо от тебя.

Племя Пылесоса

Когда на крыше дома метровые буквы утверждают «Славу КПСС», это не самое разумное и красивое идолище. Но реклама какого-нибудь пылесоса в десять раз больше – то же ведь оно самое. Почему бы не видеть рекламу так? Как начертания божеств – коим поклоняются? У Пелевина, помнится, было давнее эссе, про «вудуистский характер советской власти». Приколюха такая, что «народ и партия едины» не дурь, а чистая магия. И сами мы племя веселое, и тотемы у нас на пять.

Иконка под оконко

Не кажется ли истинным христианам вся эта масса верующих оскорбительнее атеизма? Вот когда по некоему опросу «80 процентов граждан России назвали себя православными». Они же Бога видят как крышу, очень могущественную, но немного абстрактную. На всякий случай – надо уважить. Этому занес, тому занес, открытку бабе Маше к Новому году – так, чего еще? – Богу не занес? – надо исправить. И на бандитскую шею вешается крестик или, там, иконка под оконко, и еще помолиться надо, чтобы того… Мало ли? Береженого и Бог бережет. Я банальное говорю, но вот чего интересно – в церкви с этого все-все сильно радуются? С «80 процентов»? Это называется «с худой овцы шерсти клок» или как-то иначе?

Период педофобии

Завести ребенка в современной цивилизации можно лишь по ряду факультативных соображений. Три реальные причины, которые реально сгребали под себя большинство, а не оставляли вопрос на свободную волю, более не работают. Назовем более не действующие – политическая, экономическая и метафизическая. Относительно их не стоит «проблема индивидуального выбора», ибо культура уже все выбрала за тебя.

То, что мы назвали причиной «политической», – вопрос ценза взрослого. Ну буквально: не имеешь наследника – не мужик. Баба, конечно, тоже не баба. Примерно как сейчас у традиционных народов. Или у древних славян. «Детей ты можешь не любить, но мужиком ты быть обязан». Ну а потом, наверное, все-таки любишь. То, что нельзя изменить, проще полюбить.

Причина «экономическая»: в Древнем Риме рожали себе почти что рабов, которых, конечно же, могли потом перевести в друзья. Но отец ребенка был вправе его убить, не особо объясняя причин. В традиционном обществе дети – вечные данники. Не потому что хорошо помогать родителям, а потому что такой адат. Ты вечный вассал. И внуки твои вассалы. Самое последнее чмо могло чувствовать себя суверенным монархом, просто нарожав кучу деток. Потом уже появились права ребенка, но экономическая сторона оставалась: работаешь на предков, сколько им надо. Молишься на то, чтобы предки оказались умеренными, не самодурами, ибо спасения от самодуров нет. «Я тебя породил, я тебя и убью».

Наконец, мотивировка «метафизическая». Не признание статуса реальности за индивидуумом, признание такового лишь за родом. Ты есть, пока ты причастен этой реальности. В этом смысле не продолжить род – выпасть из реальности. Ты есть, но тебя на самом деле нет. И ты это знаешь. Здесь уже не важно, кем тебя считают, кто тебя кормит в старости – просто заботишься о реальности.

Очевидно, что в «развитых странах» – ни первого, ни второго, ни третьего. То есть дивиться надо не низкой демографии, а тому, что кто-то еще рожает. В силу каких причин?

Ну первая – любовь к детям. Беспримесная такая. Некоторая часть населения ей подвержена.

Второе – любовь к воспитанию. Это немного другое. Ей тоже кто-то подвержен.

Третье – по инерции. «Ну пусть будет». Или: «Ну все так делают». Непонимание того, что уже не «все». Говорю же – инерция.

Четвертое – попустительство. «Так само получилось».

Пятая – ради эксперимента. Самый, наверное, любопытный вариант, но не лучший, ибо безответственный, вопиюще безответственный.

Шестое – сумма внешних обстоятельств такова, что это лучший выход из некой ситуации. Так бывает. Люди с воображением легко себе вообразят.

Седьмое – из ужаса и отчаяния. «Умру, и ничего не останется». Работа, поступки, отношения – все пустое, все фигня перед вечностью. Тут можно сказать – откладываешь разборку с вечностью на другого. Он, скорее всего, еще отложит и т. д. Ну да лучше сохранить попытку, чем ее загубить. Сохранить попытку – хоть что-то.

Легче заметить, что все это уступает по силе первым мотивировкам, утерянным. Ибо первые, повторяю, касались всех. А остались только факультативы. Легко представить себе человека, подверженного из списка лишь пятому, шестому или седьмому. Легко представить не подверженного вообще ничему.

То есть удивляет не плохая рождаемость.

А вообще ее наличие в таких условиях.

Многие еще не поняли, где живут, и ведут себя по привычке. Особенно простые люди. Они просто еще не знают, что плодиться и размножаться – вовсе не обязательно. Они еще не проблематизировали тему. Когда весть дойдет до всех окончательно – мало не покажется.

Времена такие. Педофобские.

По иронии судьбы, они же педократические. То есть, конечно, дети не правят, но все само управляется в их интересах. Точнее, в интересах подростков. Ребенок вряд ли родится в этой культуре, но уж коли родится…

Никогда подростку в мировой истории не жилось так вольготно, как сейчас в «цивилизованных странах». Ты никому не должен, все вертится вокруг тебя. Все к твоим услугам. Стандарты культуры подогнаны под тинейджера. Не тинейджеры их подогнали, и не мировое правительство. Как-то оно само, помаленьку. Если в XX веке по ТВ взрослые люди обращались к взрослым людям, то сейчас молодежь колбасит и зажигает на молодежь. Или, точнее, так: взрослые люди, ведущие себя как 15-летние, – для зрителей, которые смотрят как 15-летние.

Давайте определимся?

Общество двойных, тройных, пятерных стандартов.

В газете фотография 14-летней участницы конкурса красоты. Я так понимаю, что девичья красота = сексуальность. И честное жюри должно голосовать за того, кого хотело бы. То есть скрыто полагается, что эту школьницу можно и должно хотеть. Притом что статья за совращение в РФ до 16 лет.

Гнусь какая-то. Или школьницы не имеют право быть «мисс города», или отменяйте статью. Любой из вариантов лучше дурной реальности, сложенной из импульсов частного эгоизма на фоне общего пофигизма.

Работающие за деньги

Бывают ли среди рекламных сотрудников, криейторов, копирайтеров подлинно любящие свое занятие? Именно как чистый процесс, то есть будь они обеспеченными рантье – стали бы они действовать за бесплатно, хоть изредка? Вопрос риторический? Не слишком ли сильно предположить, что среди писателей в строю остались бы почти все (им в массе и так не платят), среди реальных журналистов – некоторые? С содержанием 5 тысяч долларов в месяц все равно бы вели колонки, писали свои рецензии, может, даже репортажи. Вопрос не менее риторический – рекламщикам не обидно? Количественно они выглядят симпатичнее, по деньгам и понтам, а качественно – трудяги, наемники и т. п. А в хорошем поэте, пусть нищем, сволоче, алкаше – мерцает что-то аристократическое. И в каком-нибудь совершенно двинутом на голову журналисте-правдоискателе (такие еще остались, я знаю, видел). Мерцает в том, кто работает не за деньги или не только за деньги. Несчастные потомки, но высших каст.

Тиранический тест

Забавный тест настоящих теоретических коммунистов – надо не любить Сталина. Ну или как минимум ставить его существенно ниже Ленина.

Один московский поэт правой ориентации говорил мне, что довел до белого калению Илью Пономарева и одного бывалого комсомольца, просто упирая на то, что Ленин – рационально мыслящий мещанин, а вот Сталин – манихей, метафизик, тонкая такая личность и прочий крайне интересный злодей… Для настоящего коммуниста интересен, разумеется, как раз Ленин, а вот Сталин – нечто одноклеточное, хоть и не до конца описанное в науке.

Настоящие теоретические коммунисты, которые по Ленину-Троцкому, которое про сталинский Термидор – слушайте. Вот факт: я встречал массу капиталистов, предпринимателей, ярых ненавистников коммунизма, Ленина и СССР, для которых Сталин – культовая уважаемая личность. «Сталин многое сделал, голова был!» – говорил мне один из деятелей… «Союза правых сил». «Только не надо мне вешать про то, что при Сталине в СССР был коммунизм», – подытожил мне один бизнесмен. Ну что, Троцкий бы согласился.

«Мой тотем – обезьяна»

Можно ли вообразить мир, где наши политические ориентации – причем любые – были бы вызывающе нелепы, как атавизмы? Как сейчас, к примеру, какой-нибудь тотемизм? «Наш род произошел от медведя, и мы в него веруем». Или, там, в Сварога-Перуна… Что тут скажешь? Не веруй в своего медведя, чучело, веруй, только не укуси никакого. Чтобы, к примеру, «я правый консерватор» звучало как «я вчера беседовал с богом Паном» или «мой тотем – обезьяна».

Можно вообразить.

Вот когда наши лейблы – националист, социал-демократ, правый консерватор и прочее – станут чуть выше анимизма в музее архаики, так и станет ясно: оно.

Действительно новый мир.

И никакого конца истории в 1989 году.

«101 тайна ваших манипуляторов»

Есть пособие по политическому пиару для его субъектов, это естественно. А брали бы его объекты, к коим относимо все население, пособие для объектов? Пособие, точнее, о том, как не быть объектами? «Как не быть дураком», «101 тайна ваших манипуляторов», «Голосуй за себя, и только» – вот такая продукция была бы интересна? Или приятность того, чтобы не быть дураком, слабее неприятности от того, что сначала себя им признаешь?

А можно было бы ввести что-то вроде курса в системе образования? Типа «техники безопасности гражданской жизни» в жанре, всего прежде, противоядия от PR? Преподом, после легкой догонки, мог бы стать любой относительно толковый гуманитарий.

Но вот был бы прок? Или тот же пиар, если на кого и не действует, то на целостный антропологический тип, ставить который надо лет двадцать, начиная с рождения? Просто ставить культурного человека, и все?

Апология сект

Гуру тоталитарных сект не так страшны, как малюется. «Все действительное разумно», если присмотреться – это про них. Бывает 0,1 % страшных случаев, когда все члены секты взяли и по своему желанию умерли. Бывает часть случаев, когда кого-то вынуждали и прессовали. Обычно именно про такое узнает публика. Вообще же типовая секта – добровольный приют несчастных маргиналов души. Где им становится немного получше… Еще раз: магнит для людей несчастных, асоциальных, невзирая на статус. Пусть это даже «ребенок успешных родителей», но если бы не секта, то может быть… банда, героин, суицид. Было бы лучше, если каждый человек обустроил себя сам? Было бы лучше. Не каждый может. Так что – пожалейте людей. Каждый имеет право на секту.

Что если в либеральном обществе кто-то хочет тоталитарного? Отказывать ему было бы, мягко скажем, не либерально.

Секта, если в ней обходится без уголовщины, – естественный и скромный друг государства. Экономящий ему на приютах, тюрьмах и сумасшедших домах. Не знаю, есть ли специальные уговоры между администрацией и гуру… не удивился бы. Впрочем, формальной договоренности и не нужно. Благо всех сторон достигаемо по умолчанию.

Существительные без прилагательных – не по сути

Сколько можно спрашивать «а вы за диктатуру?», «а вы за революцию?», «а вы за порядок?». И вот уже люди разбегаются по разные баррикады слова. Как будто одно слово чего-то значит. Как будто бывает «диктатура вообще», «революция вообще» и прочее. Как будто нет содержания, нет различия. Ладно, если делятся пацаны семи лет, играя в войнушку. Но такое деление готовы обсуждать «политологи». Это они идиоты в принципе?

Метаклассовый пацан

Путаница с понятиями, вот, например, пацан – это что такое? Какой там, грубо говоря, эйдос, какой пацан записан в идее пацан-ства? Это маргинал, сидящий в трико на лавке, сшибающий на крепленое пиво? Или это парень в навороченном джипе? Или тут идея в синтезе, и ближе всего к сути окажется чел на джипе – в трико и с крепленым пивом?