Текст книги "Внеклассная алхимия"

«А сам дурак»

Золотую молодежь обычно не любят. Не столь за внешнее золото, сколь за несоответствие оному. «Шампанское за сто евро, а сам хамло и дурак». А чего так-то? По типу это не столь юные карьеристы, сколько «дети родителей». А родители – они как? Хотят ведь в первую очередь, чтобы «детям было хорошо», а не чтобы «дети были хорошими». Всегда приоритеты такие. Но бывают эпохи, когда первое вытекает из второго, а бывает, что не бывает… Тут родитель судит по себе. Элитарий нашего времени – это человек, прочно сидящий на заднице как минимум последние десять лет. Как максимум – последние тридцать-сорок. Его не сдвинуть. Стратификация высока, вертикальная мобильность низка, особенно в ядре элит. Он может завороваться, оскотиниться, забухать, залаять – не подсидят. Система так собрана, что великие задницы должны занимать великие кресла десятилетиями. Ну и потомство воспитывают, из того исходя.

Быть как слоник

Набокову некогда отказали от кафедры с филологии, за него просили «он же большой писатель!», получили в ответ «слон тоже большое животное, но мы же не зовем его на кафедру зоологии». Иногда же наоборот, хочется вылезти и немного побегать слоником по лужайке… Политология, говорили мне, редкая гуманитарная дисциплина. Ибо состоявшийся политолог неизбежно элемент того поля, про которое его «логия». А его «логия», если не топить дело в конспирологии и банальности, – теория принятия больших решений, теория мест решения и теория принимающих, то есть элит. Можно коротко – «теория элит». Политолог изучает элиты, совмещая в себе общее слоноведение и личный слоногенез. «Будешь про них читать, будешь как вон тот слоник». Выписанная лента Мёбиуса – чуйкой чуется. В какой-то год, не помню какой, статистика по МГУ – на политологию конкурс в 12 раз больше, нежели на философию. Хотя философия интереснее, она снимает, чисто гегелевски, любую политологию, но… чуйка тонко и тупо ведет поколение к потенциальным слоногенезам.

Глава 2. Нечаянная антропология

Конформизм от безысходности

Подчас «творчески настроенные молодые люди» (гнусное на вкус словосочетание) годам к тридцати ударяются в «карьеризм» вместо «нонконформизма» лишь оттого, что реальность, создаваемая циркулированием чистого и веселого желания, уже не канает. Водка не вставляет, как раньше, книжки скучно читать, все места уже знакомы, в Шамбалу не берут, а куда берут – везде насмотрелся: скучные люди по сотому разу гоняют одно и то же… И чего делать? От безысходности начинаешь «заниматься делом».

«Говорить ни о чём»

Если «нечего сказать», просто проблематизируешь ситуацию, в которой это «нечего» возникло, – делаешь содержанием высказывания рефлексию условий его невозможности: и говорить можно бесконечно. При условии, что тебе в принципе нравится мышление как процесс…

Самое глупое стремление

Кто-то сказал, что самое глупое стремление – показаться умным, самое подлое – казаться порядочным, самое слабое – казаться сильным. Хрен знает, может, я сам сказал. Иногда мне кажется, что во фразе какое-то скрытое противоречие… А иногда не кажется…

Масштаб и сволочь

В больших подонках как-то завораживает масштаб. А вот кому хочется устроить персональный ГУЛАГ и Освенцим, так это гадящим по мелочи, ворующим по копейке, глумящимся с разрешения, «критически настроенным» дуракам.

Три стадии падения

Сия антропология рождена когда-то давно за пять лет преподавательства (на материале студенчества). Но могла быть рождена где угодно. На материале, например, политиков.

Первая стадия – дурак. Дурак, в отличие от профана, от незнающего, может чего-то знать, может быть в «курсе» и в «материале». Дурак – не знающий пределов своего знания. Несущий себя за предел своей компетенции. Дурак может быть очень логичен. Чем дурак логичнее, а также чем информированнее – тем опаснее. Техника усиливает вектор. Все равно что пьяный с машиной опаснее пьяного с самокатом.

Вторая стадия – хам. Дурак может быть вполне замечательным человеком. Иногда студенты подходили перед семестром: «Ну вы же понимаете, что мы тупые?» Не судите, мол… В таком случае они, правда, уже не совсем тупые… Хам – дурак, настаивающий на своей глупости и социальном утверждении с ней. А поскольку в нормальной конкуренции ему сложно, он торжествует путем разрушения чужой сложности.

Третья – подонок. Хам – рискует. Обычно он идет один на один или в ситуации группа на группу с неявным исходом. Может, и получит свое. А может, и огребет. Подонок – не рискует.

Злобный автор

Чего я такой злобный? Когда пишу? Меня спрашивали…

В более оптимистичной ситуации мыслить и писать было бы попросту незачем.

Живи себе и радуйся.

Вообще, вымутить содержательный текст из зла – много проще, чем из добра. Эту мысль любят долдонить сторонники «позитивной журналистики». И они ее подтверждают. Ибо, как правило, пишут лживо и просто плохо.

Хотим, чтобы нас хотели

У Жака Лакана: «Желание есть не стремление к удовлетворению и не требование любви, а вычитание первого из второго…» С некоторой потерей смысла, но в простоте: мы хотим, чтобы нас хотели. И это, если ботать по дискурсу, называется желанием.

Квадратные за круглым столом

«Тупоумие» для некоторых еще комплимент. Все-таки дву-коренное слово, второй корень «ум» – его можно заострить. Подчас острить нечего. Пустота, агрессивно настаивающая на собственном существовании. Или так: пустота, притворившаяся бытием. Говорят, что именно так в Средние века трактовали дьявола, ну да «дьявол» для некоторых – еще комплимент.

Кризис – наше всё

Выход из кризиса путем создания предпосылок для кризиса более острого не есть ли столбовой путь человечества? Да и отдельных людей? Но кризис – в значении, отличном от бытового? То есть не когда хана и болит, а когда по-старому жить нельзя, а по-новому непонятно?

Более того – не бывает ли все хорошее лишь в критической окрестности? Такое хорошее, о котором хорошо вспомнить? Тогда лучшее, что можно пожелать человеку: перманентного тебе кризиса.

Навеяло

Фраза, которую я на занятиях приписывал не то Марселю Прусту, не то Мерабу Мамардашвили: «Все время, когда мы не рисковали, не волновались и не мыслили, можно считать потерянным». Они, насколько знаю, такой фразы не говорили. Но я оговаривался вполне бессознательно. Навеяло.

Я – тёмный

Александр Пятигорский как-то пояснял, в каком смысле Россия – закультуреннная страна. На простом примере. В России интеллигентный человек не имеет права не читать… положим, Достоевского. Скажет – не читал. Ему быстро – давай, беги, читай. А английский интеллектуал запросто признается, что не читал Диккенса или Джойса. Ну не читал и не читал – его личное дело. Никто его никуда не гонит.

Пятигорский далее говорит, что Россия – самая культурная страна в мире, но не факт, что это ее счастье. Где-то, может, и счастье, а где-то наоборот. Общество можно замесить не только на культуре. Рефлексия, например, – это не культура. И низовые цивилизационные нормы – тоже не культура.

В этом смысле я некультурный. Я не разбираюсь в кино, музыке, живописи. Хожу в театр раз в пять лет. Терпеть не могу Тарковского и многую другую «духовность». Для пишущего прозу человека – довольно мало ее читал.

Я этим не горжусь. Но ведь и не стыжусь абсолютно.

Гигиена вкуса

Часто ли доводилось говорить: «Это хорошая штука, но мне это противно»? Или: «Мерзотина полная, но мне нравится»?

Мне вот нравятся люди, которые – хотя бы гипотетически – могли бы так изъясняться.

И как-то противны те, кого даже нельзя вообразить в таком жанре.

Продать душу Богу

Иногда стать бойцом идеи, фанатиком незримого, агрессивным «идеалистом» – самый прагматичный выход. Когда требуется некий источник энергии, а все натуральные источники кончились. Тогда выходишь в чисто поле Вселенной и совершаешь – как бы это назвать?

Душу продаешь. Но явно не дьяволу. Ибо когда торгуешься с дьяволом, там наоборот: хочешь заставить служить себе некие отчужденные силы взамен на кусочек своего «идеального». «Напишу вам неправду – но только по тройному тарифу, не такое я чмо, чтобы писать без коэффициента». А здесь наоборот: наращиваешь идеальное, по видимости теряя «в материи». Этого теперь не моги, того не хоти… Но это по видимости.

У одного автора была такая байка о силе. Частицы движутся, как положено, броуновским движением. Сталкиваются. И та, которая больше, меняет траекторию маленькой, а сама тоже меняет, но чуть-чуть. Но вот создали поле, одни частицы заряжены – и движутся направленно, а другие нет. Сталкиваются и разлетаются, как раньше. Но теперь маленькая заряженная частица имеет более четкий вектор, чем большая, но не заряженная, то есть «мощнее движется к цели». Вот вам и идеология, трансцендентация и т. п. Очень прагматичная штука.

«Продать душу Богу» – как средство разгонять мелких бесов или хотя бы им не завидовать.

Вера и творчество

Хочется иногда «отдаться служению идеалу», то есть с шашкой наголо на врага… что тормозит? Просто помнишь, что некогда у тебя был другой «идеал», другие «враги» и ровно те же основания вынуть шашку. Просто знаешь, что на сегодня твое развитие не закончилось. Просто подозреваешь, что завтра будут чуть другие теории, и надо бы погодить с шашкой, посидеть на пеньке, покумекать, а потом уже в лобовую и штыковую (тот же Лимонов бегал с калашом не с силы, а со слабости – кумекать ему тяжелее).

Но тогда беда: лобовая и штыковая никогда не начнется. Мы ведь не опустимся до того, что припишем себе Абсолютное Знание познанным сегодня в 12:30? А коли тем временем – спалят родную хату? Будем кумекать? А ее, при любом содержании твоей головы, так или иначе «палят» каждый день.

Но… либо «работать с идеями», либо «служить идеям».

Вера-служение и творчество-поиск: либо – либо?

Как возможный выход: строить работу с идеями так, что это и будет достаточная «борьба за них». При этом хорошо бы иметь схему про то, как новые идеи вытекают из твоих старых, то есть нет точки разрыва, нет зряшности. Новая беда в том, что само представление о подобной «логике» и «диалектике» – принадлежность способа мышления: одного из возможных.

Холера-сансара

«О горе: сын родился у меня – оковы скованы для меня», – восклицал индийский принц, за большие заслуги прозванный Буддой. Понятно, что по буддизму нельзя привязываться к вещам. Тем более нельзя привязываться к людям. 100 рублей и 100 друзей – единая холера-сансара.

Это понятно. А привязываться к какой-то деятельности – можно?

Кому умирать

Фраза, кажется, Джойса: «Почему я должен умирать за свою страну? Пусть моя страна умирает за меня».

С равным успехом фразу можно считать:

1. Декларацией невиданного достоинства человеческой личности.

2. Декларацией вполне подоночного инстинкта.

Роль играет контекст, в котором она говорится. И то, чем она достроится в голове.

«Ставить на поле смерти»

Кажется, у Сунь-цзы: хочешь, чтобы твои воины побеждали, – ставь их на поле смерти. Хочешь, чтобы проиграли, – укажи им дорогу к жизни.

Это мне цитировал человек, входивший в некий избирательный штаб. Отвечавший за щекотливые места кампании, скажем так. По всем цифрам за 3 месяца до выборов их кандидат не мог стать губернатором. У него был рейтинг 4 процента, а у главного соперника – 36. «Им было куда отступать, – пояснил технолог. – А нам некуда». Либо на капитанский мостик – либо за борт. Выиграли.

Если можешь – жги корабли. Почему продувает сборная РФ по футболу? Потому что все ковыляют дорогой жизни… Надо как? Чтобы подписались: продул, и кирдык. Не вышла твоя команда из отборочной группы, и нет тебя в спорте (технические детали, как оформить кирдык, обсуждаемы). Чтобы чемпионат был тебе всем. В СССР спортсмену не было больших денег, не было заграничных клубов. С точки зрения успеха именно сборной – лучшая ситуация.

«Звезды» на такое не пойдут? Кирдык не входит им в коммерческий план? Гнать на хрен. Играет тот, кто играет ва-банк.

В политике – так же. А что? Предвыборная кампания по правилам преферанса. Сначала торговля. «Я гарантирую ВВП в 3 процента». – «Я гарантирую ВВП в 5 процентов». – «Пас». Пост тому, чья заявка больше. Недобрал – кирдык.

Думайте о плохом

Рецепт: сознавая свое состояние сознания, перестаешь в нем находиться. Если тебе плохо, просто подумай об этом.

Матерно о высоком

Матерные слова в художественном описании не смущали, кажется, никогда. Ни Пушкина, ни других. А вот мат в теоретическом дискурсе?

Легко себе представляю авторов, матерно излагающих что угодно, до онтологии сознания включительно. Но это современные авторы. Какой-нибудь Пятигорский.

Но ведь это явление историческое? Русские гегельянцы XIX века вполне себе могли думать матом, но не в теории же. И в XX веке не особо могли.

Насколько понимаю, дело не в социальном статусе философии – но в социальном статусе мата.

Или я чего-то не знаю?

Пошлая борьба

Борьба с пошлостью рискует оказаться довольно-таки пошлым занятием. Ну в самом деле: сколько можно про то, что Петросян – это бяка и т. п. Все это немногим увлекательнее самого Петросяна.

Персонология на коленке

Психология, если верить дословно, «научный дискурс о душе». Уже немного настораживает.

Что такое наука? «Научность» определяется через методичность, с которой берется предметность. Методичность стоит на декартов-ском разделении субстанций. Познается та, которая протяженная.

Что такое душа? А кто ее знает… Но вот такое определение: указание не столько на предметность, сколько на отсутствие возможности предметного указателя, но присутствия чего-то, о чем не молчат. Например, фраза «душа болит». Что-то явно болит, но не ясно что.

И как такую предметность прикажете брать?

Но это так, к слову. Просто придирка к словам, хилый закос под Хайдеггера.

Так вот: листал книжку по «персонологии XX века». Либо какая-то очень плохая книжка, либо очень плохой я, либо на самом деле типовая «персонологическая теория» пишется на коленке за пару дней. Это если суть ее. Ну еще пару месяцев – выкладывается в книгу. Еще пара лет – подгоняется эмпирия. И пошли по лесам-полям-кафедрам.

Допустим, я говорю: люди делятся на восемь типов. И еще семь стадий взросления. Пять ценностных ориентиров. Два главных типа проблем. Усе. Матрица заполняется.

Почему, блин, типов восемь, а не двенадцать? А стадий семь, а не пять? А что – изволите двенадцать и пять? Пусть будет двенадцать и пять. Двенадцать – это три, умноженное на четыре. Чего бы такое с чем перемножить?

Можно выпускать пособие «сделай сам». Про то, как перемножать. И самое забавное – нет теории, которая бы не «работала». Говорят тебе, что люди делятся на шестнадцать групп, и ты раскладываешь по ним округу. Ловко так получается. Округе тоже нравится: вроде как забава в «овнов-тельцов-близнецов». Кому с кем совокупляться в знаке Сатурна? А если по-научному – еще прикольнее.

…Первым, кто посвятил меня в учение «соционики», была девочка двенадцати лет (очень смышленая дочь одного писателя). Как водится, прошли тест. Интраверсия – экстраверсия. Интуиция – сенсорика. Логика – этика. Иррациональное – рациональное. Выяснилось: я «Робеспьер», мой друг «Гамлет» и наша подруга «Габен».

С тех пор проходил эту приколюху, тесты эти, еще раза три. И каждый раз «Робеспьер». Хотя иногда сам себе кажусь «Бальзаком». Перепроверял. Долго думал на эту тему.

Видите, как затягивает.

Злоба как ресурс

Кто сказал, что наши пороки – злоба, раздражение и т. п. – делают нас предвзятыми, не объективными, глупыми? Сами по себе, автоматически? Глупыми нас делает неумение их использовать.

Болит у тебя, положим, нога. Сильно болит. «Во Путин, страну-то довел». Нормальный образ мыслей. Анекдотический.

Но представим себе, что «нога» действительно поднимает некое раздражение. Тебе хочется чего-то разоблачить. Если тебе присуща интеллектуальная честность, если ты не профан – может получиться качественная критика. А если бы не нога, хрен бы она получилась. Стимула бы не хватило.

Злоба – нормальный ресурс. Бороться лучше всего на ней.

Точно так же как существует ресурс любви. Это когда нога не болит. На этом ресурсе, ясное дело, надо любить.

Лицензия на слова

Я бы запрещал изъясняться матерно всем, кто не умеет притом изъясняться сложно. То есть когда образованный матерится, он использует инструмент. Он именно «выражается», вносит дополнительную артикуляцию на фоне нормально усвоенной нормы.

А когда это делает кто попало, тем паче подросток – он же не умеет по-другому. Скучно это и страшно. Агрессивная манифестация пустоты. «Меня нет, – сообщает пустота, – и вас сейчас тоже не будет».

Я бы лицензию выдавал. На мат. Только вместо пакета справок надо было бы сдать сочинение.

Классика рулит

В «конфликте разума и чувства», как известно из классических трагедий, должен побеждать долг. Оглядываюсь окрест: классика рулит. Мужик терзается между женой и любовницей, человек терзается между «продаться» и «не продаться» – скорее всего, терзания приведут к «долгу». Такая вот моя эмпирия.

На самом деле, боюсь, чаще-то побеждает чувство. Просто там, где оно побеждает, нет никаких сомнений, нет дискурса классического конфликта.

Отсюда рекомендация: если уж дошел до такого дискурса в собственной голове – сразу выбирай «долг». Все равно его выберешь, только пострадаешь сильнее. Ага. Если бы тебе следовало выбирать «чувство», у тебя просто не возникло бы такого вопроса…

Моральная проповедь

Прежде чем поделиться на красных и белых, люди делятся на диких и образованных, перед тем – на умных и глупых, еще перед тем – на плохих и хороших.

«Ага, – скажут мне, – а кто же такие хорошие»? А это как всегда. «Поступай, чтобы максима твоих поступков…» Может логика твоих поступков быть логикой всего общества?

Мама ума

Основания, по которым выбираешь себе рациональность как ориентир, сами по себе внерациональны. Лучше сказать – дорациональны. Свобода (способность быть творящей причиной самого себя) предшествует разуму. Мы разумны, потому что свободны, а не наоборот. Так что когда свобода одергивает разум – это, как правило, в его интересах. «Мать сыну плохого не пожелает». Лишь изредка бывают совсем уж чумные матери.

Разум: обходные маневры

Когда впадал в инфантилизм, говорил: «Вот сойду с ума – и будет мне хорошо, а вы – как хотите». То есть?

1. Решение сойти с ума как вполне разумное (должно быть, с чего сходят, и его «санкция» на то).

2. Решение это – эгоистичное (сойду с ума в своих интересах, прежде всего – в интересах своего кайфа).

3. И все это – инфантилизм. Ибо, прежде всего, бессознательная безответственность.

Апология неудачника

Люблю неудачников. В точном смысле этого слова: люди, которым просто не повезло, которые достойны большего. Они избыточны – там, где они есть. Большая их часть не влезает в функцию. Они таскают за собой лишние компетенции и качества – как большой неуклюжий хвост… Он им не помогает… Он мешает проходить в двери.

Все люди в этом смысле, кстати, немного неудачники.

Менее решительные самоубийцы

В каждом убийстве мерцает элемент самоубийства.

И онтологически: сознание дано в единственном экземпляре, но не может существовать на единичном носителе, и уничтожение иного носителя – покушение на себя.

И экзистенциально: уничтожить мир, или уничтожить себя, или уничтожить часть мира – проявление схожего: порвать договор о существовании тебя с миром.

И социально: убийц было принято убивать.

В некоем смысле убийцы – менее решительные самоубийцы.

Одно и то же «порядочный» может решить убиением себя, «живучий» – своего ближнего, а «последовательный» – грохнет массу народа, и себя под конец: например, Гитлер.

Не сотвори себе босса

Тест на холопскую душу: обратная или прямая пропорциональность – между мерой давления и мерой сопротивления? У холопа – всегда обратная. Проще говоря: если тебя производственно карать, по поводу и без повода, носом тыкать, душу мотать – отдача повысится? Или не надо? Лучше веровать в твою совесть, или чего там у тебя вместо? Тебе вообще как удобнее: дать задание – или сам найдешь?

Есть предельные люди, почти не реагирующие на «пряник», и люди, почти не реагирующие на «кнут». Первым совершенно бесполезно давать права. Из любой пустоты они своим поведением сотворят себе злобного босса… Не получается? Они не сдадутся: пойдут на преступление, найдут себе конвой. И лишь тогда успокоятся.

Группа риска

Удивляюсь, как выжили мои друзья и подруги.

Один – с заморочек «личной жизни» – маялся такой логикой: жить я все равно не хочу – работать сейчас не могу – сделаю доброе дело: перебью окрестную гопоту. Ходил с ножом, но гопоту в тот день не нашел. Еще хотел купить пистолет, чтобы стрельнуть какого-то совсем омерзительного чиновника (с ножом на властную вертикаль – не солидно). Санитар российского леса закончил тебе, что его подобрали санитары – с микроинфарктом. Непьющий человек, он влил в себя десяток бутылок водки… Дней пять вливал…

Девушка кончала с жизнью. Раза четыре, по-разному. Как-то раз взяла и съела стакан. К ней приходят – «Не мешайте, я умираю». Мало того что выжила – съеденный стакан вообще никак не отразился на самочувствии. «Фу ты, какую ерунду стали делать». А чего стакан ела? Видимых причин не было. С общего состояния мироздания, скажем так.

У другого товарища было по расписанию: три раза в неделю – вусмерть бухаем, один раз – драка, раз в месяц – очень серьезная драка. Мастеру единоборств, ему было скучно: ну филфак, ну газетки, ну водочка-селедочка… Хотя водочка-селедочка – уже лучше.

Помню, как-то спарринговались: я – лох, и он – мастер. У меня была метровая палка, и условие было – я выиграю, если дотронусь до него. Фиг ли. Не дотронулся. А палка сломалась. И носились мы в подвальной комнате, где на потолке были его следы. Ну, мастер. Тем хуже! При таком расписании, построенном на уверенности, его риск больше, чем у меня, у обывателя, у любого.

Что еще? С кем-то судился мэр города. За кем-то гонялись бандиты. Кто-то уехал в Москву, имея в кармане 100 рублей и не имея планов – вообще. Кто-то голым гулял по зимнему московскому лесу. Кто-то бухал до чертей, заранее планируя их совокупно с капельницей… Одну девушку чуть не продали уголовнику… Кто-то дрался с ОМОНом на митинге – не ради «идейности», просто прикол… Кто-то вызывал демонов, демон зашел, и они пообщались… Кто-то спал в подъездах… Кто-то сходил с ума так, что пересказывать я не буду: страшно.

Удивляюсь, что не помер вообще ни один. Пока еще. И на первый взгляд – какие-то очень нормальные люди. Сейчас вот они, спустя чуток времени… Пресс-секретарь администрации. Владелец адвокатской конторы. Доцент кафедры философии. Прямо-таки «средний класс» на марше: топ-топ, шлеп-шлеп. Но это, товарищи, не «средние» и вообще не «класс». Это, я понимаю, русская интеллигенция, тщательно замаскированная. Какой такой средний класс голым по лесу побежит?

Ну, а если бы они башкой так в стену не бились – хрен бы знает, что вообще бы было… Может – ничего бы не было.

Творчество возможно лишь в критической окрестности, писал еще один замечательный мой знакомый. Тоже выжил.

Диктатор по нужде

У интеллигента больше вероятности быть диктатором, чем принято думать. Лидерство – оно как? Или ты ловишь настроения окружения, чувствуешь в унисон. Куда чувствуешь – туда и ведешь. Все довольны. Про это еще у Толстого в «Войне и мире»: баран, идущий впереди стада.

А интеллигент-то оторван. С кем у него унисон? С «управленческими элитами»? С «народными массами»? Будет пытаться сойти за своего, угадать – все равно не получится. Лучше сразу верить себе и только. Плевать на то, чего от тебя хотят. Вести корабль на свой огонек.

А это и есть диктатура.

Купить себе время

Самое простое, что можно дать, – это деньги. И самое ценное, что можно получить, – они же. С первым еще согласятся.

Но второе – это как? Мы же знаем наши поговорки. «Любовь за деньги не купишь», «ум не купишь», «здоровье не купишь» и т. д. На самом деле – купишь. Только не напрямую. Напрямую их хочет купить идиот и вместо любви найдет себе проститутку, вместо здоровья – таблетку и т. п.

Все это покупается в три хода. За деньги покупается свободное время. За время покупается свободное развитие. А уже с ними – обретается что угодно. Но чтобы процесс пошел, тебе нужно время, а время покупается за деньги… Почему мы живем убого? Не на что купить время, отсюда и вся беда.

Аристократия держалась на том, что имела время.

Главнее денег

«Деньги правят миром». Неправда. Миром правит ресурс, дающий доступ, в том числе и к деньгам. В каждой цивилизации он свой.

Бытовая онтология

Бытовые кантианцы считают, что все решает личный выбор по совести, а бытовые гегельянцы – что все решается институционально.

Как, например, улучшить существующий строй? Первые скажут: делать свою работу, не врать, не воровать, обустраивать ближайшее. «Поступай так, чтобы…» Вторые скажут: играть по сегодняшним правилам на их снятие. В пределе – менять строй.

Первые бредят конкретикой, вторые – абстракцией.

Первые, я думаю, приятнее в общении, с ними лучше иметь дело. Вторые могут оказаться подонками.

Но я боюсь, что правы вторые.

Скажем так: первые делают терпимым настоящее, а вторые – возможным будущее.

Циники и чёрт знает кто

Когда мейнстрим определяют подонки… Нет, скажем корректнее: когда мейнстрим благоприятен подонкам, что тогда? Тогда честным людям надо стать циниками.

Потому что иначе они тоже будут подонками. Или дураками. Три варианта. И всё.

Опыт отсутствия

Отсутствие каких-то событий тоже может быть опытом. Главное, чтобы оно выделяло. Чтобы эксклюзивность. Допустим, дожить до сорока лет и быть девственником. Это же, наверное, интересный опыт? Интересный – хотя бы с точки зрения стороннего наблюдателя? Или ни разу не выпить – в стране бухих? В принципе, любая девиация – это опыт… Любое воздержание – тоже опыт… Опыт отсутствия.

Его тоже можно набирать и копить. Может ли он тягаться с «опытом присутствия» в ценности? А это зависит не от самого «опыта». А от того, как с ним обращаются. Куда его положили. Что про него подумали.

Опыт отсутствия – вовсе не отсутствие опыта. Строго говоря, отсутствие – лишь дверь, открывающая нас к иному присутствию. Что-то начинает происходить, мало возможное в социально общепринятой событийности. Оно-то и интересно.

Кажется, что подлинность такой иной событийности будет выше.

Или только кажется?

Застольный социализм

Страты перемешаны, к тому же российские люди – выше страт. Пил-закусывал с людьми и богаче себя, и беднее. Какое-то негласное правило: обычно рассчитывался тот, у кого выше доход (а мы, конечно, знали, у кого какой доход). Если встречались совсем уж братья по классу – скидывались. Если считать, то я вкусил примерно столько халявы, сколько обеспечил сам. И это гармония. Особенно гармония, что обе стороны никогда не смущались. В обоих случаях.

Воля как разум и представление

«Сильная воля», «волевой человек» – что это и откуда? Модель воли: сказал – сделал. Если говорить на фрейдовской фене, дело сводится к диктатуре Эго и Супер Эго, совместно плющащих Ид. Называется – ответственный человек. И наоборот: господство фрейдовского Оно как синоним вызывающего безволия. Ибо тогда слова расходятся с делом, интересы – налево, хотелка – направо, на стратегическую выгоду забивается ржавый болт.

Чем обеспечивается «воля»? Не хитрыми ли маневрами вокруг принципа удовольствия? Диктатура Супер Эго должна быть более-менее по кайфу. Ну, например: чтобы перестать быть наркоманом – нужно знать, ради чего тебе перестать. То есть должен быть путь в более-менее интересный способ существования. Не какой-то смысл, долг, а скорее ценность и интересность. Тогда есть шанс. Должно сооружать территорию некоего удовольствия, пропуском куда будет смирение твоего бессознательного. То есть это вопрос, прежде всего, хитрости практического разума.

Окружающие потом назовут это волей.

Помнить Бодрийяра

Мало сочетаемое и по жизни, и по уму – принимать подарки и принимать решения. Проститутки в этом смысле последовательны. Феминистки тоже последовательны. Нормальные женщины – не всегда.

По Жану Бодрийяру, рабов вообще создала халява. Первый раб не тот, кому пригрозили смертью и он подчинился. А тот, которому подарили жизнь – и он не нашелся чем отплатить. Потлач, символический обмен. Ты мне корову, я тебе корову, потом ты мне три коровы, а я тебе – ничего; и дальше я конкретно-исторический лох со всеми вытекающими следствиями. Проигравший – бессрочная жертва негасимого долга. Это идеальная модель рабства. Преступники, военнопленные, должники – все они политические нелюди с отсроченным приговором.

Время не отменяет «символический обмен». Потлач продолжается. Если тебе дарят, даришь взамен или теряешь политические права. Требовать подарков и одновременно требовать прав – идти против каких-то глубинных законов. Претенциозно. Некрасиво. К тому же – вряд ли что-то получится.

Выбери свое, успокойся на этом.

Кто тебя ужинает, тот тебя и танцует. Все правильно. Не так танцует – ужинай сам.

Помни про потлач, откупоривая халяву…

«Думай так, чтобы…»

«Думать лишь о том, что подразумевало бы действие, следующее из мышления».

А это даже не правило, которому надо следовать. Это констатация. Оно уже так.

Люди думают – почему?

Не знают, как им жить дальше. Вообще не знают, как жить. Только дураки знают – раз и навсегда.

Излом судьбы

Наркоманов, педофилов, воров, бандитов, маньяков – всех могу как-то понять. Не простить-полюбить, сугубо понять: как дошли до жизни такой. Не могу понять любителей писать SMS. Самый неэкономичный, самый дурацкий способ общения за всю историю цивилизации (понятно, что сейчас утрирую, но все-таки: прикиньте количество байт в единицу времени в информационную-то эпоху). Как они дошли до такой перверсии? Что за излом судьбы?

В споре

«В споре погибает истина».

С некоторых пор стараюсь держаться этого правила.

Жить стало немного проще.

И совсем чуть-чуть безнадежнее.

Но не надо спорить. Человек напротив либо дурак, либо на иной аксиоматике.

К тому же спорить неинтересно. Интересно учиться, или учить, или просто наблюдать. Неспособные к первому, ко второму и к третьему – спорят.

Шиза от нормы

Особый вид людей, пришедших в неадекватность, легкую или полнейшую, – от столкновения своей адекватности и совершенно жутких, диких, неадекватных вещей. То есть заточка на нормальные обстоятельства, в условиях провисания любой нормы чреватая неврозом или чем похуже… Таких людей – видно. Иногда они кажутся все-таки виноватыми («не знаешь, где живешь?»). Иногда им хочется ставить памятники. По настроению, видимо. Или, как это ни подло, по обстоятельствам: своим собственным.