Текст книги "Боевой устав гнома"

– Мне нечего стыдиться, я честно выполнял инструкции!

– Это в каких инструкциях написано, что труд всей жизни надо отобрать, а на его составителя жалобу составить, а?

– В каких надо, – высокомерно процедил Евронимус. – Гномам об этом не положено знать. А на меня ты напрасно сердишься. Я показал твои карты инспектору из столицы. Он все забраковал и прочие приказы тоже он отдал! Простолюдинам не положено географию знать, к твоему сведению.

Глоно сверкнул исподлобья глазами. Оправданиям кюбернета он, похоже, не поверил.

– А дальше-то что? – спросил Зак. – Дирижабля я не видел ни в порту, ни здесь.

– И не увидишь. «Глоноцци» у меня инспектор с Евронимусом отобрали. Думаю в столицу отогнали для начальственных нужд. Посадили внутрь своих гровелов и прочих бестолочей, а поскольку те управлять аппаратом не умели, привязали его к упряжке из стрекозлов и куда-то выслали. А меня в наказание за несанкционированную картографию запихнули на этот разъезд, младшим стрелочником. «Так ты лучше послужишь путникам, долбаный умник!» – вот что я услышал от нашего кюбернета. Угрожали еще всякими карами, если сбегу, помнишь? Я бы не испугался, но некромант пригрозил за нарушение режима самоизоляции младшего брата в АТО забрать. А у него жена, дети…

Глоно покачал головой и тоскливым невидящим взглядом вперился в кружку с отваром.

– Где «Глоноцци», мужик? – Зак надвинулся на Евронимуса с явной угрозой. – Живо колись, куда спрятали, он нам пригодится.

Кюбернет сжался.

– Боюсь, его уже нет… Инспектор приказал разломать и сбросить вредоносное изобретение в Пекло.

Услышав такое известие, картограф яростно взревел и, опрокинув стол, со сжатыми кулаками ринулся к Евронимусу. Лишь вдвоем Зак с Федором сумели остановить рассвирепевшего гнома. И то неизвестно, как обернулось бы дело, если бы на помощь не пришла Прозерпина. Заговорила что-то быстро и успокоительно ему на ухо, и Глоно немного остыл.

– Некроманты же интеллектуалы, любое знание ценят. Почему тогда дирижабль уничтожили? – спросил Федор у напуганного кюбернета.

– Знание, разумеется, ценят. Но «Глоноцци» – это опасное для государства изделие. Разница существенная! А если бы завелись бунтовщики и принялись бросать с него бомбы на головы простых некромантов? Кстати, о важнейших философских и онтологических различиях между чистым знанием и предметами, сиречь изделиями а такоже рукотворными устройствами, много говорится в параграфе…

– Заткнись, вандал, нам это не интересно, – сурово прервал его афроорк, после чего обернулся к гному. – Глоно, вот что я тебе предложу. Присоединяйся к нашему отряду, мужик. Нам нужен проводник, а лучше тебя никто не знает Ядро. К тому же ты смелый как гоблин, не побоялся на врага с кулаками накинуться. С первого же дня ставим тебя на довольствие в звании капрала и в должности картографа.

– Ты наверняка будешь рад вернуться к своему ремеслу. Ведь карты твои у нас, – добавил комиссар. – Мы, конечно, и сами сможем их прочесть когда-нибудь, но автор всяко лучше ориентируется. А за брата не волнуйся. Все равно некому будет доложить в столицу, что ты покинул пост, потому как все гномы с перевалки разбежались. Да и вообще там посерьезнее проблемы – разруха.

– Тот чиновник уже и забыл про тебя, – негромко добавила Прозерпина. – Нет гнома – нет проблемы. А ты на этом разъезде все равно, что похоронен. Знаешь, какие лихие дела нынче в стране творятся? Не время для самоизоляции.

– А как же странники на вагонетках и дрезинах? – Заметно было, что Глоно колеблется. – Хоть это и заброшенная ветка, но вдруг кто-нибудь поедет. Вот в прошлом месяце одного негоцианта с ремонтом выручил… На развилке как дорогу узнают?

– А мы указатели повесим! – нашелся Федор. – Евронимус нам их начертит. Должен же он свою вину перед тобой искупить.

Стрелочник тяжело и надолго задумался, впившись крепкими зубами в сухарь, который подобрал с полу. Наконец принял решение и махнул рукой.

– Тунрида с вами, поехали.

Глава 5

Зак последний раз полюбовался на указатель – две большие стрелки из досок от столешницы, украшенные надписями на смеси староэльфийского с гномьим и прибитые к столбу возле развилки дорог, – после чего махнул рукой.

– Вперед!

Чемош вперевалочку тронулась с места, заметно бодрее, чем в прошлые дни. Утром ее обильно покормили ботвой с огородика Глоно. Созревшие корнеплоды и овощи, а также изрядный запас сухарей пошли в отрядные корзины с провизией, а недозрелые растения – в мешки с фуражом. Избушку стрелочника взрывать не стали, лишь забрали из нее железнодорожные инструменты и то, что было особенно дорого картографу. Жаровню, чайник и мемуары о полете на «Глоноцци», которые он вел тайком и прятал в углублении под одной из шпал.

Комдив в несколько прыжков догнал черепаху и ловко, будто гимнаст, запрыгнул внутрь панциря, вызвав восхищение всей женской части отряда и зависть мужской.

– Я тоже так умел, когда был погонщиком черепахи в войске Черного Шамана! – похвалился Квакваса, чем вызвал веселый смех и незлобивые шутки.

– А я в детстве умел пускать музыкальные ветры, как будто птички поют!

– А я вчера помочился брагой! Жаль, не догадался кружку подставить.

– А у меня в детстве задница была толще, чем у Пунай!

– Да она и сейчас у тебя такая, Нуггар!

Федор, как и положено комиссару, радовался позитивному настрою солдат, а еще больше – тому, что Глоно не просто присоединился к отряду, но сразу сдружился с Отожем. Общий язык они нашли на почве обсуждения свойств боевой черепахи. Гному, умелому механику и инженеру, никогда прежде не приходилось сталкиваться с биомеханизмами, поэтому он прям-таки засыпал гремлина вопросами. Обычно немногословный Отож отвечал со всей страстью специалиста, истосковавшегося по профессиональным дискуссиям. Заговорились они до полуночи, а к утреннему выступлению были уже не разлей вода. На время движения Глоно потребовал место рядом с гремлином, и командование не стало возражать. Огорчен оказался только Квакваса, который до сих пор надеялся когда-нибудь вернуться к тихой должности погонщика, чтобы не рисковать жизнью в разведке.

– Что он понимает в животных? – ворчливо жаловался гоблин, обращаясь к товарищу по разведоперациям Фенрицу. – Ты видел его руки? Этими пальцами только гвозди вытаскивать. А голосище его слыхал? Грубее, чем букцина, Наср его забери! А черепаха, хоть и бронированная, нуждается в ласке. У нее панцирь непробиваемый, а сердце ранимое, между прочим! Вот крикнет этот Глоно на нее, она и заболеет от расстройства.

– Да брось нагнетать. Она в боях не испугалась и в могильном шурфе только разок обделалась, – сказал Федор, подойдя к разведчикам и присев рядом с ними на моток строп.

– Бой – это другое, сир комиссар. Вам ли не знать, вы ведь тоже когда-то черепаху гоняли!

– А ты у меня ее отнять хотел!

– Да уж, было дело, – хохотнул Квакваса. – Молодой я был, неопытный. Сколько времени-то прошло с тех пор, сир комиссар?

– Много, капрал. Давай-ка прикинем…

Однако завершить подсчеты им было не суждено.

– Внимание, отряд, впереди населенный пункт! – объявил Зак, лично изучавший дорогу, да не через маленькую подзорную трубу Дмузга, а через отличный гномий монокуляр, что имелся в типовом наборе ядерного стрелочника. – Боевая готовность.

Вчерашние тренировки не прошли даром. В этот раз воины заняли боевые места быстро и почти без ошибок и кутерьмы. Чемош тем временем сбавила ход и остановилась. Федор приказал разведчикам готовиться к вылазке, а сам по недавно оборудованному железному мостику между платформой и панцирем перелез к комдиву.

Тот задумчиво барабанил пальцами по полированному прикладу боевого посоха. Рядом стоял гном. Два пучка бороды были заправлены под робу, а третий он сжимал в кулаке и неосознанно подергивал – очевидно, от сильного волнения.

– Ну что, – спросил афроорка Федор, – действуем по отработанной схеме? Разведка-окружение-атака? Или атакуем сходу?

– Так некого атаковать-то, говорю, – загудел капрал Глоно. – Это заброшенный погост. В былые-то годы тут малахит добывали и медную руду. Потом жила оскудела, и народ разъехался кто куда. Большинство-то к нам, в Долгие Квершлаги. Так мой родной погост именуют.

– И что, совсем никого не осталось? Отчего же ты разволновался?

– Ну… – Гном замялся. – Не то чтобы совсем никого. Покинутые жилища – они всегда разную нечисть притягивают. Вот и тут обосновалась одна… – Он схватился за бороду уже двумя руками и заметно покраснел.

– Да кто же?

– Суккуб! Наамой звать. Всех мужчин нашего погоста в грех ввела. Являлась ночами, оборачивалась той гномеллой, которую любишь, и соблазняла.

– И тебя соблазнила?

– Нет! Меня – нет! – воскликнул Глоно с такой поспешной горячностью, что сразу стало понятно – врет. – Я-то не какой-нибудь простак. Суккуба сходу распознаю, меня не обманешь.

– Раз так, будешь полевым консультантом в разведгруппе, – решил Зак. – Сир комиссар, опять тебе идти вперед. Бери своих лазутчиков и выдвигайся.

Федор кивнул и свистнул в два пальца. С платформы спрыгнули Фенриц и Квакваса. Отож, пожалев гнома, которому трудно было карабкаться через высокий борт панциря, дал команду Чемош откинуть боковую панцирную пластину. По образовавшемуся пандусу Глоно и Федор спустились на землю. Глоно нес на плече дексель – узкий топор путевого обходчика на длинной рукоятке, годный хоть для рубки грибов, хоть для забивания костылей, хоть для доброго побоища.

– Не дай себя очаровать, брат! – напутствовал Стволова афроорк. – Фундис с тебя за измену шкуру спустит! И не послушает, что эта Наама в нее превращалась.

– Завидуй молча, – отшутился Федор и повел маленькую группу по направлению к недалеким строениям.

* * *

Дома на заброшенном погосте выглядели вовсе не по-гномьи. Нет, основательные здания с квадратными окнами, забранными в тяжелые рамы, и мощными коваными дверями были все теми же, вот только черепичные крыши обвалились, а из провалов топорщились вверх странные каменные острия, похожие на черные сталагмиты. Некоторые достигали в высоту десятка локтей, некоторые возвышались над стенами лишь на локоть-другой, но все одинаково светились тусклой зеленью, будто гнилые головешки. Окна вместо стекол были густо забраны паутиной, на железных частоколах заборов надеты черепа животных, а на старинных булыжниках мостовой проступали, будто всплывая изнутри, непристойные картинки и омерзительные знаки.

– У меня на родине, – проговорил Федор, ощущая между лопаток струйку холодного пота, – погостами называют кладбища. В этом месте точно жили гномы? Не упыри, не зомби?

– Точно-точно, – подтвердил Глоно. – Просто те погосты, где обитают демоны, становятся усыпальницами. Всюду поселяется прах и тлен, вырастают стелы Проклятия. – Он кивнул на черные «сталагмиты». – Никто их не возводит, сами по себе растут. Это как бородавки на теле земли!

– То есть Наама здесь может быть и не одна, – задумчиво проговорил Федор, обведя взглядом множественные проявления демонического обитания. – Что ж ты не предупредил?

– Откуда мне было знать? В пору моей юности гнездилась только она да пара инкубов. Но инкубов мои земляки быстро отвадили. Пришли однажды всем погостом и так палками вздули, что те забыли дорогу к нашим женщинам! А когда я строил «Глоноцци», мне вообще не до того было, чтобы разными демоницами интересоваться.

– Хочешь сказать, потом на твой разъезд она не приходила?

– Ни разу, – сказал гном, неумело скрывая обиду и разочарование одинокого стрелочника, лишенного женской ласки – пусть даже обманной и прельстительной суккубьей.

– Эх, была не была! – решил комиссар и, взяв наизготовку взведенный магический жезл, двинулся по главной улице к дому с самыми высокими стелами Проклятия. – Держитесь за мной, парни, не разбредайтесь. Фенриц, ты самый быстроногий и голосистый. В случае опасности в схватку не вступай, а громко лай и мчись что есть силы к отряду. Приведешь подмогу.

– Я тоже быстро бегаю, – сообщил сдавленным голосом Квакваса.

– Когда все закончится, устроим соревнования, – пообещал Федор. – Если выиграешь, назначу отрядным скороходом. А пока остаешься разведчиком, прикрываешь мою спину. Теперь – молчок. Будьте настороже, следите за флангами и тылом.

Главная усыпальница приближалась. Вот уже стали видны острые выступы, вмятины и наплывы на стеле, вот сделались различимы концентрические кольца паучьих тенет в окошках, вот потянуло из распахнутой двери сладковатым, дурманящим запахом.

У Федора на мгновение закружилась голова – показалось, что это аромат духов Фундис. Он чертыхнулся и провел ладонью по лицу, отгоняя морок, а когда опустил руку, увидел сквозь дверной проем женский силуэт в глубине дома.

– О, у меня гости, – проворковала женщина и вышла наружу. – Привет, малыш Глоно. А ты изменился, возмужал. Такой ты мне нравишься даже больше. Кто это с тобой? – Она с бесстыдным любопытством воззрилась на Федора. – Интересный экземпляр. Представь нас, малыш Глоно.

Комиссар ответил тем же, только взор его был не похотлив, а прям и строг.

Наама могла похвастаться телом танцовщицы и личиком невинной девушки. Вздернутый носик, свежие губки, нежный румянец щек. Радужка глаз желтая, а зрачки глубокого красного цвета и вертикальные, будто у кошки. Из-под волос цвета меда, взбитых в пышную прическу, выглядывали изящные рожки. Плечи Наамы прикрывал короткий плащ с высоким стоячим воротником, отороченный прекрасным мехом – соболиным, не иначе. Под плащом – облегающий наряд цвета пыльной розы. Что-то вроде гимнастического трико с глубокими декольте. На ножках – высокие сапоги, стилизованные внизу под копытца. Короткую пышную юбочку сзади приподнимал узкий подвижный хвост с острым наконечником в виде сердечка – не то игривый аксессуар, не то демонический атрибут. С правого запястья суккуба на золотистой петле свисал плетеный кнут, оканчивающийся таким же наконечником-сердечком.

Продолжая изучать лицо и тело Федора с откровенным интересом, Наама обвила рукоятку кнута тонкими пальчиками и резко взмахнула им. Раздался щелчок, похожий на выстрел.

– Глоно, малыш, ты онемел? Я жду ответа.

– Я тебе не малыш, стерва, – отрезал картограф. – Разговаривать нам не о чем. Могла бы поинтересоваться, кто на ближнем разъезде живет, раз так поболтать любишь.

– Фу, какой невоспитанный гном. Впрочем, он прав, – Наама подмигнула комиссару, – я действительно проявила невежливость.

Суккуб облизнулась, и Федору на мгновение показалось, что кончик языка у нее змеиный, раздвоенный, но тут она облизнулась повторно – уже медленно, напоказ, и он понял, что ошибался. Язык был обычным. Совсем как у Фундис. Да и лицо, если присмотреться, было очень похоже на лицо Фундис. И чем больше он всматривался, тем больше находил знакомых черт.

Ему захотелось обнять девушку – ведь это была его любимая, пусть зачем-то и прицепившая к голове рыжий парик с декоративными рожками, а к попе – хвостик. Очень даже сексуальный хвостик, вот бы его потрогать…

Фундис с улыбкой пятилась внутрь дома и манила Федора за собой. Он отшвырнул мешающий боевой жезл, сделал шаг вперед, затем еще один…

* * *

И вдруг звонко залаял Фенриц. Федор вздрогнул. Наама, а вовсе не Фундис, злобно оскалилась и выругалась. Комиссар отпрыгнул от нее, развернулся.

Истошно гавкая, пес улепетывал по улице в направлении отряда мстителей. Следом, взвизгивая и подпрыгивая, мчался Квакваса. Его отставание от Фенрица было так велико, что становилось понятно – отрядным скороходом гоблину не бывать.

Глоно, прижав к груди дексель, отступал к полуразрушенному забору, а на Федора надвигалась черная фигура.

На мгновение комиссару показалось, что это Евронимус. Человек был так же высок и худ, как кюбернет, и столь же бледен. Однако сходство на этом заканчивалось. У здешнего персонажа волосы были серебристо-белыми, стянутыми в пучок на затылке, плечи не сколиозными, как у книжного червя, а прямыми как у фехтовальщика. Лицо – узким, горбоносым, с абсолютно черными глазами без белков и не по-мужски яркими и сочными губами. Да и движения были другими – уверенными, плавными.

– Ах, Наама, Наама, – укоризненно прошелестел пришелец, остановившись в трех шагах от Федора. Он был полностью неподвижен, будто статуя. Двигалась только затянутая в тонкую перчатку кисть левой руки, поигрывая длинным клинком, кажется, рапирой. – Ты пригласила к себе в гости угощение, но не позвала на пир меня. Как это вероломно. Как это по-женски.

– Поди прочь, упырь, – сказала Наама и вновь щелкнула кнутом, на этот раз еще громче. – Пей кровь у своих крыс, а этот человек – мой.

– Упырь! – воскликнул пришелец с капризным негодованием. – Вы слышали, сладкие? Она назвала меня упырем! Я вампир, сучка ты рыжая! Вампир! И крысами питаться больше не намерен, я хочу человечьей крови! Хей, красавчик! – Он вскинул рапиру и вытянул в сторону Федора. – Расстегни ворот пошире, наклони голову вправо, чтобы вон та аппетитная жилка напряглась, и подойди к своему господину Дракуле! Я намерен отобедать тобой.

– Вот так? – спросил Федор, расстегнув две верхние пуговицы на френче и наклонив голову сначала в одну сторону, затем в другую – так разминают шею боксеры перед поединком.

– Нет, не так! – возмутился вампир. – Я же сказал, вправо! Только вправо! И не надо так сверкать глазами, сладкий! Ты обязан быть покорным и терпеливым. Нет, это определенно невыносимо, кругом тупое быд…

Закончить оскорбление Федор ему не позволил. Стремительным прыжком он сократил дистанцию, отбил конец рапиры левой рукой, а правым кулаком залепил Дракуле в челюсть.

Хук получился на загляденье. Исхудавшего на крысиной диете вампира ударом приподняло над брусчаткой, где он завис на долю секунды, будто левитирующий Минджуку. Этого мгновения Федору хватило, чтобы добавить левый боковой по печени.

– Упс! – издевательски прокомментировала Наама. – А добыча-то кусается!

Вместо того, чтобы наконец-то свалиться на землю, вампир взлетел еще выше, закрутился черным смерчем и с жутковатым хохотом превратился в нетопыря. Однако что-то опять пошло не так. Нетопырь оказался не кровожадным гигантом, а совсем маленькой летучей мышью. Вернее, лисицей. Тельце у него было размером с ту самую лисицу, притом довольно тощую, а размах кожистых крыльев – локтя два максимум.

Невзирая на скромные размеры, смелости Дракуле было не занимать. Издав пронзительный визг, нетопырь вошел в пике, целясь тоненькими, но когтистыми ножками Федору в лицо. Полет его прервался самым позорным образом. Наама взмахнула своим кнутом и сбила Дракулу, словно пичужку. Тот кувыркнулся под ноги комиссару, завозился, неловко скребя растопыренными крыльями по дороге и возмущенно попискивая. Воплотиться обратно в статного вампира у него не получалось – видимо, сказался крепкий удар по черепушке.

– Дай-ка, сир комиссар, я его приласкаю! – взревел очнувшийся Глоно, подбегая с грозно поднятым декселем. – «Сладкие» мы ему? Еда? Сейчас сам червей кормить будет! В камни вобью! В само Пекло!

– Подожди, капрал, – остановил его Федор. – В Пекло мы его всегда успеем отправить, но сначала допросим. Пленный и говорящий враг намного полезнее, чем мертвый и молчаливый.

– Он уже и так мертвый. Вампир же, – промурлыкала, подходя, Наама. – А меня допросить не хочешь, красавчик? Такому сильному и дерзкому я могу мно-о-огое рассказать… Особенно под давлением.

– Может, и тебя допрошу, – обнадежил ее Федор и замахал рукой, показывая подбегающим экспедиционерам, что все в порядке. – Но в другой раз.

* * *

Усыпальница демонов осталась позади. Вскоре скрылись из глаз стелы Проклятия, отвалы пустой породы возле заброшенных медных разработок, поля одичавшей брюквы, заметно пополнившей отрядные запасы фуража. Сытая Чемош быстро набрала крейсерский ход, по скорости мало уступающий легкой конской рыси, а по плавности заметно ее превосходящий. Внутри черепашьего панциря руководство мстителей серьезно готовилось к допросу Дракулы.

Воплотившегося обратно в человека вампира привязали к косому кресту, который быстро и качественно сколотил капрал Глоно. Материалом послужили доски переходного мостика. Предварительно крест натерли острым грибным соусом, не менее действенным против магии вампиров, чем чеснок. В рот кровососу вместо кляпа вогнали медный шар из запасов Отожа.

Сам гремлин, как и его друг картограф, заткнули уши размягченным воском, чтобы не слышать военных секретов, и отвернулись, глядя строго вперед.

Счастливый от предвкушения любимой работы Дмузг принес захваченный из Подтеменья пузатый портплед, доставал из него и раскладывал на чистой тряпице пыточные инструменты – тонкой, наверняка эльфийской работы. Дуумвират, привыкший к прямым и честным действиям, взирал на блестящие приспособления с отвращением, но в то же время с пониманием.

– Вообще-то вампиры боятся серебра, а не железа, – прокомментировал Зак появление очередного жуткого крючка с витым жалом.

– Это не железо, сир комдив, – ответил контрразведчик, вынимая из портпледа видавший виды кожаный фартук и краги с длинными раструбами. – Самый настоящий мифрил, почти без примесей. Куда лучше серебра. От дедушки мне достался. Он был наполовину светлым эльфом и дипломированным палачом. Ну что, прикажете приступать? Я готов! – Босяк, уже успевший повязать фартук, натянул краги и подхватил с тряпицы клещи. – Если хотите совет, рекомендовал бы начать с вырывания клыков. Для вампира это должно быть не только больно, но и обидно.

Дракула на кресте задергался, глухо подвывая и колотясь затылком о бронепанцирь.

– Погоди, мужик, – остановил контрразведчика Маггут. – По-моему, он хочет что-то сказать. Дай-ка сюда эту хрень.

Комдив отобрал у Дмузга клещи, запустил их в пасть трясущемуся от ужаса Дракуле, оттянул нижнюю челюсть другой рукой, зацепил медный шар и аккуратным вращательным движением вытащил наружу.

– Я все расскажу! – взвыл вампир, роняя вполне человечьи слезы. – Все, что знаю! И что не знаю, тоже! Только пожалейте клыки, мне без них крышка!

Зак брезгливо отшвырнул «кляп», вложил клещи в ладонь разочарованному босяку, кивнул комиссару.

– Приступай, Федор Каратель.

Стволов прищурился и отрывисто, громко прокричал в посеревшее лицо Дракулы:

– Твое воинское звание? Номер части? Как зовут командира?

– Э-э-э…

– Как пройти к штабу Кимериса? Сколько у него войска? Где самая уязвимая точка обороны?

– М-м-м…

– Куда Ихуси увез двух знатных пленниц? Кратчайший путь? Пароль для патрулей АТО?

– Ы-ы-ы…

– Что ты блеешь, как напуганная черепаха? Отвечай, если клыки дороги!

– Мне нечего ответить, – не сдерживая рыданий, простонал вампир. – Я в этой усыпальнице давным-давно живу. Новостей не знаю вообще. Служители Смерти меня своим не считают, Наама вечно издевается, а теперь еще и вы! И чем я заслужил эти муки-и-и…

– Тем, что кровавый упырь и приспешник некромантов. Или ты просто оступившийся человек, которого нужно понять и простить? – с сарказмом поинтересовался Федор.

– Да! Да! Так и есть! Только человеком я никогда не был, появился на свет инкубом. Но вреда никому не приносил! Даже гномелл не совращал.

– Да ладно? – усомнился Федор.

– Ну, то есть сначала пытался, а потом понял, что меня тянет к гномам. У них такие сексуальные бороды и могучие мышцы. Только собрался попробовать себя в новом амплуа, а тут очередная беда. Гномы нагрянули целой толпой на нашу усыпальницу и давай всех избивать. Едва ноги унес. С горя решил попробовать себя в военной службе, надеялся отыскать родственную душу. Отправился в столицу, подал прошение на обращение в вампира. Прошение удовлетворили, некро-метку вшили, да что толку? Сами ведь видели, в какого нетопыря воплощаюсь. Для армии это позор и жирный крест на офицерской карьере. Без проволочек комиссовали по состоянию здоровья. Пришлось вернуться обратно. Думал, хотя бы укусами отомщу гномам за побои. И снова фиаско! Оказывается, я не имею навыка вампирского зова.

– Что за зов такой?

– Гипнотизировать жертву не могу. А добровольно со своей кровью никто расставаться не желает. Вот и гнил тут несколько лет, питаясь одними крысами. На них-то мой зов неплохо действует. Хотя обычные ловушки, признаться, намного чаще срабатывают… Такие дела.

Командир и комиссар переглянулись в сомнении. Верить ли кровососу?

– Пургу гонит моховик, – негромко проговорил Дмузг и прищелкнул устройством, очень похожим на садовый секатор. – «Я хороший, но несчастный, пожалейте, братва! Я деньжат припрятал в тайном месте, цельных сто тысяч флоринов, можете забрать себе». А сам натуральный агент некромантов. Притом нищий! Глумится над нами, в несознанку играет. А как начнешь резать мочку уха или кончик носа, живо базарить по делу начнет. Но эффективнее будет глаз сковырнуть.

Комдив в сомнении покачал головой:

– Очень уж складно лепит, не похоже на вранье. – Он вновь повернулся к Дракуле. – Понимаешь, какая ситуация, мужик. То есть, не мужик, а кто ты там. Короче! – вспылил он. – Убивать тебя нам неохота. Мы не убийцы, а освободители Ядра, fucking shit! Но и отпустить не можем.

– В целях соблюдения секретности, – подсказал Федор, – чтобы не провалить миссию.

– Вот именно! Поэтому выбор у тебя охренеть, какой маленький. Или обещаешь принести нам кровавую клятву верности, или мы уходим, а тебя оставляем общаться с капралом Дмузгом.

– Не хочу я с ним общаться, он противный! Открытый садист и некрофоб. А вам любую клятву принесу, только пощадите, – пообещал заметно повеселевший вампир. – Да и вообще, я давно уже собирался покинуть это унылое место. Просто решиться не мог после череды неудач. Каждое утро думал, ну вот еще одну крысу высосу, и в путь, на поиски лучшей жизни. Так что ваш отряд, можно сказать, это знак демонов. Против него не попрешь, поеду с вами хоть в Пекло! Что говорить-то? Чем поклясться?

– Во-первых, не кусать спящих бойцов, – строго сказал Стволов. – Во-вторых, не склонять их на сторону зла и не расписывать преимущества вампирства и вечной жизни.

Дракула на глазах осунулся и снова погрустнел.

– Хорошо, клянусь не кусаться и все такое…

– Чем клянешься?

– Кровью демонов.

– Во дает, моховик! Чужой кровью кто угодно поклянется. Пусть зуб дает! – подсказал Дмузг.

– …и клыками, – обреченно добавил Дракула, поняв по лицам командиров, что с такой формулировкой согласны и они. – Что-то еще невыполнимое пообещать?

– Это мы позже решим, – сказал комдив. – Есть у нас один полезный крючкотвор, он же бывший кюбернет. Так клятву составит, что до конца жизни хрен нарушишь под риском штрафа. Или что там у вампиров вместо жизни?.. Не отвечай, – махнул афроорк рукой, заметив, что Дракула собирается высказаться. – Это был риторический вопрос. Мне, если честно, до Насра ваши мертвецкие заморочки. Пошли, брат комиссар, пообщаемся с твоей суккубшей. Может, она что-то знает.

– Я нужен? – со вспыхнувшей надеждой спросил контрразведчик.

– Пока нет, капрал. Прикрой от посторонних инструменты, да сообщи Отожу и Глоно, что затычки из ушей можно вытащить. А потом жди здесь, стереги будущего сослуживца. Поболтайте о том, о сем, вдруг добрым словом чего полезное выведаешь. Не все же членовредительством баловаться. Может, еще подружитесь!

Оглашая окрестности здоровым молодым смехом, Дуумвират полез из бронепанциря на платформу. Без мостика это опять стало непростой задачей.

– Помни о клятве, не вздумай втихомолку кусать бойцов и командиров, – напоследок пригрозил вампиру Стволов, – за это я тебя точно покараю.

* * *

Увидев, какое разнообразие мужчин, притом военных, сосредоточено в отряде мстителей, Наама тут же решила покинуть усыпальницу и присоединиться к экспедиции. Гоблинов и Отожа она изучила скорее с профессиональным интересом суккуба, чем с женским. Дмузг, Евронимус и Жрадк, кажется, не заинтересовали ее вообще. Глоно, как и прежде, вызывал хитрую улыбку. Зато командирский тандем взволновал ее не на шутку. Главным образом афроорк. Наама с откровенным восторгом рассматривала его мощную фигуру и лицо с крупными мужественными чертами. Обмирая от восторга, слушала командный бас. То и дело будто мимоходом прикасалась к предплечью или жесткой шевелюре. По всему было видно, что суккуба поразил беспощадный вирус любви.

– Красавчик, прости, – шепнула она Федору при первом же взгляде на Зака, – но этот экземпляр куда интереснее, чем ты. Впервые встречаю такой вид разумных существ. Сначала я должна соблазнить его. Но ты будешь следующим, обещаю.

Стволов ничуть не обиделся на понижение эротического статуса. С него хватало и жарких наскоков Пунай – от них бы отбиться. Вот пусть теперь бравый комдив Маггут успешно борется с Клюш и Наамой.

За время проведения допроса на платформе ничего не изменилось. Боксугр строго следил за порядком среди военных, а гражданские и сами по себе были смирными. Наама обнаружилась в окружении маркитанток и гномеллы. Раскрыла нараспашку свою обширную дамскую сумочку, демонстрировала какие-то флакончики, тюбики, палетки – и что-то вкрадчиво рассказывала. Слушательницы восторженно ахали.

Ошалевшие от внешности нового экспедиционера гоблины, словно обкурившись спор, молча расположились вокруг. Не обменивались привычными сальными «остротами», не перебрасывались мячом из прессованного мха с задорным криком «кто поймает, тот тувлюх». Даже Рож и Евронимус явно находились под сильным впечатлением от суккуба.

На появление командиров Наама отреагировала широкой улыбкой, а когда Зак поманил ее, мигом прекратила лекцию и, даже не убрав свои «богатства» в сумочку, приблизилась. Для экспедиции она сменила откровенный наряд на более подходящий – облегающий комбинезон песочного цвета с орнаментом из веселых зеленых демонов, высокие ботиночки со шнуровкой, но плеть оставила при себе. Хвост и рожки тоже никуда не делись. Выглядела она, впрочем, по-прежнему сногсшибательно.

– К вашим услугам, мальчики, – промурлыкала она, с восторгом глядя на одного только Маггута.

– Расскажи, что тебе известно про планы Кимериса.

– Фу-у, так вы про политику… Кому это интересно вообще? Уж точно не мне. Расспросите лучше Дракулу, это же он в армии служил, пока не комиссовали.

– Его мы уже допрашивали. Только плачет и клянется, что ничего не знает.

– Да, он плаксивый. – Наама кивнула с осуждающей гримаской. – Ему бы не вампиром стать, а банши. Те вечно воют. Но, наверное, он не лжет. Из столицы сбежал лет пять назад, за это время все его сплетни устарели. А новых нам взять неоткуда. Провинция… Я, конечно, навещаю порой гномов, и они со мной откровенничают. Только все их разговоры про работу да сердитых жен. Скукота! Я ведь потому и с вами напросилась, что поняла – пора менять обстановку. Необходимы новые впечатления, новые «пастбища» для прокорма, новые мужчины. Такие как ты, сир комдив. – Она ткнула пальчиком в грудь Заку и захлопала длинными пушистыми ресницами. – Тебе я, кстати, могу кое-какие свои секреты продемонстрировать. Но только наедине! Объявишь привал, пошепчемся вон за тем холмиком. – Она показала свернутым кнутом себе за спину.