Текст книги "Исполнитель желаний"

5. Странная вещица

Постепенно приближалось время ужина.

Из окон и дворов доносились аппетитные запахи жареного лука и картошки.

По мере того, как майор продвигался к дальнему концу поселка, дома становились ниже, а окружающие их деревья – выше. Под могучими кронами прятались покатые железные крыши и слуховые окна чердаков. Новые коттеджи остались за спиной. Тут располагалась старая, возведенная полвека назад часть поселка. В ней и жил профессор Вулканов.

Здесь находилось и длинное деревянное здание с двумя парадными входами. Один из них вел в продуктовый магазин, а второй – в местное кафе «Наука». Когда-то среди жителей областного центра его посещение считалось чрезвычайно престижным.

Ну, где еще можно было оказаться за соседним столиком с настоящим академиком или театральной примой? А потом в разговоре ненароком упомянуть: «Сидели мы как-то с академиком Федоровским в «Науке», я ему и говорю: «Ничего-то современная наука не знает, а он только сидит, головой кивает. Понятно, возразить-то ему нечего!…». Или: «Был как-то по делам в «Академическом», в кафе пристала ко мне артистка Аршавская, та, что из театра оперетты, ну, ты знаешь! К себе кофе пить тащила, еле отвязался… »

Но эти наивные дни давно остались в прошлом.

Кафе имело открытую веранду, обнесенную решетчатой оградой в ромбик. Летом на ней работал пивной бар. На дощатом настиле стояло несколько столиков и высокая стойка с круглой столешницей под мрамор.

С точки зрения Ефима, большим достоинством бара являлось пиво, разливаемое не в пластмассовые стаканы, где благородный напиток кажется неприятно мутным и приобретает химический привкус, а в литые стеклянные кружки. Пиво в них играло натуральным желтым цветом, влажно блестело на толстом закругленном краю и завораживающе пахло хмелем.

– Лексеич! – окликнули Ефима с веранды.

Майор оглянулся.

За стойкой с кружкой пива в руках стоял небольшой человечек. Он призывно махал ему рукой. Мимикьянов его знал. Это был представитель нижнего слоя местной поселковой фауны – Толя Кукарцев.

Внешность Анатолий имел самую академическую – умные прозрачно-голубые глаза, бородка с рыжинкой и украшенный глубокими морщинами лоб, предполагающий привычку к интеллектуальному труду.

Внешность часто бывает обманчива: единственным местом, где Кукарцев когда-либо в жизни работал, была поселковая котельная. Туда он поступил сразу после армии. Сначала – кочегаром, а когда котельную перевели на голубое топливо, получил звучную должность – сменный оператор газогенераторной установки.

Но неумеренное употребление алкоголя привело его к тому, что два года назад он перекочевал в разряд лиц, не имеющих постоянного места работы.

В настоящее время Толя зарабатывал себе на жизнь ремонтом бытовой техники – утюгов, электропроводки и кухонных кранов. Такой род занятий позволял ему быть вхожим во многие дома поселка. А, с точки зрения майора Мимикьянова, делал хорошим источником информации о той среде, где вращался порученный его опеке секретоноситель особой категории Леонид Иванович Вулканов.

Поднявшись на террасу, Ефим сделал в сторону Кукарцева жест ладонью: дескать, подожди немного! К Анатолию он подошел с двумя полными кружками в одной руке и тарелочкой с золотистой копченой скумбрией – в другой.

– О! Правильный заход! – обрадовался Коля. – Чего давно не появлялся, Лексеич?

– В командировке был, – дисциплинированно доложился майор.

– Понимаю. – солидно кивнул Кукарцев. – Служба есть служба!

Толя допил свою кружку и тут же пригубил одну из принесенных, чтоб уж не оставалось сомнений, кто ее будет пить.

– А у нас тут намедни профессора обнесли! – важно сообщил он.

– Ну! – удивился майор. – И что взяли?

– Сейф утащили.

– Да ты что? – покачал головой майор.

– Точно. Хотя какой там сейф! – пренебрежительно махнул рукой знаток бытовой техники. – Так, железная коробка. Гвоздем открыть можно! Только там все равно ничего не было. Обмишурились ребята! Не повезло им!

Майор сделал небольшой глоток. Пиво понравилось. Он взял лоснящийся жиром кусочек скумбрии. Рыбка оказалась нежной и вкусной.

На пятнистых от солнца досках полосатый сибирский кот, толстый вообще, а летом, в особенности, неторопливо лакал молоко. Время от времени он отвлекался от своего занятия и с упрекающим видом обывателя, ведущего трезвый образ жизни, посматривал на посетителей, пьющих пиво. Правда, возможно, как часто бывает, его благонамеренный вид был обманчив. Еще неизвестно, отказался бы он от валерьянки, если бы этот напиток ему предложили.

– Ну, а кто мог к профессору залезть? Как думаешь? – поднял взгляд на Кукарцева майор.

Толя сосредоточенно глядел в кружку.

Майору показалось, что его собеседник колеблется.

– Кто залез, не знаю… – наконец произнес он, поднимая на Ефима прозрачные глаза матерого любителя алкоголя. – А вот зачем, знаю… Только в Вулкановском сейфе этого не было.

Майор навострил волчьи уши.

– Чего не было?

– Штуки одной. – Толя снова опустил промытые спиртом глаза.

– Какой такой штуки? – поставил кружку майор.

Кукарцев молчал, мялся, но, наконец, ответил:

– Очень дорогой.

– Отчего же это она такая дорогая? – скептическим голосом спросил Ефим.

Анатолий наклонившись над мраморным кругом и приблизил свою голову к майору.

– Только тебе, Лексеич, скажу! По секрету. – тихо произнес он. – Эта штука цифру показывает.

– Какую цифру? – тоже двинул свою голову вперед Ефим. – Толя, говори толком!

– На какую в рулетку выигрыш выпадает! Понял? – прозрачным Толиным глазам как будто стало тесно между век, и они устремились наружу.

Майор сдвинул брови:

– Как же она это показывает?

– Шариком, – шепотом ответил собеседник.

Мимикьянов отхлебнул пиво и, не мигая, по-волчьи посмотрел на своего собеседника.

Толя отодвинулся от него и делал вид, что его ничего кроме пива не интересует. Но майорского взгляда все-таки не выдержал.

– Посмотреть хочешь? – шепотом спросил он.

– Хочу! – так же шепотом ответил майор.

Толя засунул руку в карман брюк, что-то нащупал там и положил сжатый кулак на мраморную столешницу.

– Вот она! – разжал бывший кочегар широкую ладонь.

На ней лежала крохотная модель рулеточного колеса. Судя по цвету металла на обкладке, она была сделана из меди. Как на настоящем рулеточном колесе, по ее внешнему ободу были расположены черные и красные ячейки с цифрами от 1 до 36 – в разброс. А также зеленая ячейка с нулем, именуемая «зеро».

– Смотри! – Коля крутнул крохотную блестящую ручку колеса и бросил стеклянную бусинку на вращающийся плоский конус. Бусина попрыгала на его поверхности, совсем так же, как настоящий игровой шарик, и успокоилась в одной из крохотных ячеек.

– Интересная вещь, – одобрил майор.

– Еще какая интересная! – со значением произнес Толя. – Перед тем, как делать ставку в казино, крутишь эту штучку. Смотришь, какая ячейка выиграла. Потом делаешь ставку на настоящей рулетке и, – будь уверен! – шарик на ней попадет в ячейку с той же цифрой!

– Ну, да! – не поверил Ефим.

– Точно! – с блеском в глазах произнес Коля. – Такая вещь бешеных денег стоит! Вот за ней они и охотились! Я тебе говорю! Они думали, профессор ее в сейфе хранит. А он, – не будь дурак! – на чердаке ее спрятал!

– А к тебе-то она как попала? – мягко поинтересовался майор.

– Ну, так я ее там, на чердаке, и нашел! В старом сундуке… – Коля запнулся. – Я там электропроводку чинил… Там вообще столько всего навалено, и книги какие-то старые и велосипед… Я ж тогда не знал, что эта штука Леониду Ивановичу принадлежит… Я думал, так просто валяется, от старых жильцов осталась! Вулканов-то в этот дом всего два года назад въехал, а раньше там разные люди жили… Это я потом уже допер, когда про кражу сейфа узнал, что за вещицу профессор на чердаке спрятал! Посидел, подумал и понял!

Майор взял кружку и сделал большой глоток. То ли пиво согрелось, то ли желание пропало, но никакого удовольствия на этот раз он не получил.

– Слушай, Коля, а ты сам-то работу этой штуки проверял? – спросил Ефим.

– Нет, – ответил Коля.

– Отчего так?

Коля помялся.

– А! Времени пока не было… Да, и не пускают меня в казино… Я в «Континенталь» пробовал зайти, но там на воротах такие гады стоят! Не пустили, сволочи! Вид им мой не понравился! Галстуки им всякие нужны. Пиджаки. Ну, нагнали, короче, вдоль по хребту… А чужому дяде такую вещь ведь даже на время не доверишь… Слушай, Лексеич! – неожиданно встрепенулся Коля: видимо, ему в голову пришла важная мысль. – А купи ее у меня, а? Миллионером станешь! Но сразу предупреждаю: дорого! Дешево не отдам!

Мимикьянов молчал.

– Нет, ну сам посуди, Лексеич, ну, вещь же дорогая! – убедительным тоном пропел Коля.

– Дай! – протянул руку майор.

– Лексеич!

– Вещь Вулканова? – спросил Ефим.

– Ну, а чья же еще? – удивленно приподнял плечи Коля.

– А чего ты тогда чужую вещь продаешь? Отдать ее надо профессору и все!

– Нет, ну, Лексеич, ну вещь-то какая! – удрученно промямлил Кукарцев. – Профессор-то и без нее хорошо живет! Ему деньги-то и не нужны!

– Все, Толя! Прекращаем эту тему! – твердо заявил Мимикьянов.

Кукарцев пожал плечами, вздохнул и положил крохотную рулетку в раскрытую ладонь майора.

– Игрушку я сам Вулканову отдам! – пообещал Ефим. – Ты мне лучше вот что скажи: у вас в поселке последнее время никаких мутных людей не крутилось? Таких, кто мог профессора обнести?

– Да, вроде, нет. – не глядя на майора, ответил Кукарцев.

Вид у него был обиженный.

– А, если подумать? – слегка нажал Ефим.

– Да, ну нет! Разве я не сказал, если б знал? – пробурчал Толя.

– Жаль! – вздохнул майор. – А я как раз хотел тебе премию за квартал отдать… С собой прихватил… Но теперь уж, какая премия! У профессора сейф из дома вынесли! А Толя Кукарцев ни сном, ни духом! Меня начальство не поймет!

Толя помолчал, подумал и сказал:

– Вообще-то был тут один хмырь… Заезжий. Вот тут, как раз, мы с ним и стояли. Пиво пили. Ну, разговаривали о том, о сем… Сказал, к родственникам сюда прибыл. Я его спрашиваю: а к кому? Я тут всех знаю! Он замялся, а потом каких-то Петровых на Театральной улице назвал. А там и нет никаких Петровых. Точно! Так вот, этот плешак и спрашивал про Леонида Ивановича. Но так, мимоходом. Дескать, а чего у профессора такой дом не видный? Я ему и говорю: а, чего? Нормальный дом! Он же бобыль, зачем ему большой дом? С уборкой замучаешься!

– Что, и все?

– Вроде, все… – подумав, подтвердил Толя.

– А как выглядел? Описать можешь?

– Да, какой-то он никакой… Незаметный такой… Серенький… Ростом, чуть повыше меня… Одет, так себе… Джинсы, майка… Лысина на голове круглая такая… Он в кепке был. Спортивная, знаешь, с длинным козырьком и дырками сзади… Но жарко было, он ее снимал, я лысину и увидел. Правда, вот часы у него были хорошие!

– Да?

– Точно. Я в часах понимаю. Мне доктор Боксан Эдуард Федорович такие показывал, когда я у него антенну ремонтировал… «Ситизен» в золотом корпусе…

– Ну?

– Точно. Уж я-то в часах понимаю! – заверил бывший кочегар.

В последнем утверждении Кукарцева майор сомневался. Но все-таки это была хоть какая-то конкретная информация.

Майор вынул бумажник, достал из него две сотенных бумажки и протянул своему внештатному осведомителю. Толя, взял деньги и быстро засунул в нагрудный карман.

– Вот. Другое дело! – повеселел он. – Ты знаешь, Лексеич, я – всегда! Если что, я – сразу! Мы ж понимаем! Мы нашим органам – не враги! Мы нашим органам – друзья! Мы в армии тоже с особым отделом, знаешь, не разлей вода, были! – Толя почему-то начал говорить о себе во множественном числе.

Ефим кивнул своему собеседнику и направился к ступеням, ведущим на улицу.

Он тревожился все больше.

6. Плохая новость

Улица была затоплена заходящим солнцем.

Сойдя с веранды, майор двинулся дальше вглубь поселка. Но ушел недалеко.

– Ефим! – окликнули его от магазинной двери.

Майор оглянулся.

По ступеням спускалась полненькая дама в легком цветастом платье. Ее светлая гривка волос была небрежно собрана в пучок на затылке, а бесцветные глаза на круглом, покрасневшем от загара лице совсем потерялись. Мало кто мог бы узнать в этой немолодой домохозяйке ведущую актрису музыкального театра Анну Аршавскую.

Любимый театром возраст невесты на выданье давно остался у нее в прошлом. И, если честно, не так уж долго оставалось и до окончания возраста мамы невесты. Но, когда она с приклеенными вениками ресниц и до отчаяния затянутой талией выходила на сцену в ролях незамужних девушек и юных вдов, у сидящих в зале мужчин мелькала в голове одна мысль: «Да, везет же кое-кому! Вот бы…».

Мечтатель взглядывал на сидящую рядом жену или подругу, неслышно вздыхал и клал руку на знакомую женскую ладонь. Не отрывая взгляда от сцены, женщины одновременно ясно видели и то, что творилось в мужском сознании. Те дамы, что поглупее, с сердцем отдергивали свою ладонь. Те, что поумнее, – имитировали шлепок по виноватой мужской руке. Самые умные – ласково поглаживали ее с таким видом, будто ничего плохого в соседней голове не увидели, потому что ничего такого там и не могло быть.

– Фи-и-има! – сказала Анна, подойдя к Мимикьянову. – Я как раз о тебе сегодня думала, а тут вдруг вижу – ты идешь! Чего давно не появлялся?

На сцене Аршавская смотрелась высокой крупной женщиной. На самом же деле, она была совсем небольшого роста, едва доставала майору до груди. Разговаривая с ним, она смотрела снизу вверх.

– В командировке был. Как вернулся – сразу к вам, – ответил майор.

– Ой, Ефим! – округлила глаза актриса. – А я, что о тебе думала-то? У нас ведь тут Леонида Ивановича обокрали! Сейф вынесли! Двести долларов оттуда взяли, а сейф в лесополосе бросили! Представляешь? Да, ты, знаешь, наверное?

Майор кивнул.

– Я, теперь прямо сама не своя! Знаешь, Ефим, – женщина тронула майора за руку и понизила голос, – эти бандиты ко мне залезть хотели, да комнаты перепутали…

– Почему ты так думаешь? – удивился Мимикьянов.

– Ну, как почему? – вплотную придвинулась к нему театральная прима. – Что у Вулканова воровать? У него и нет ничего! Только книги. Да и то такие, что нормальный человек читать не будет, сразу умом тронется! А у меня – драгоценности! И даже одно колечко с бриллиантом. Правда, он маленький, меньше карата, но все равно. Я теперь каждую ночь не сплю, жду – вдруг ко мне полезут!

«А вообще-то интересная версия!» – подумал майор.

Актриса Аршавская и профессор Вулканов жили в одном доме. Он был разделен на две части, каждая со своим отдельным входом. Профессор приобрел свою половину у прежних хозяев – преподавателей аграрного университета, уехавших в Германию, два года назад. Аршавская жила в своей половине второй десяток лет.

«Может быть, я зря беспокоюсь? – спросил себя майор. – Действительно, хотели залезть к Аршавской? Только ошиблись и попали в другую часть дома? К Аршавской домушники вполне могли полезть. Подумали: уж, если заслуженная артистка, то, наверняка, горы золотых украшений с бриллиантами. Они ж не могли знать, что там всех бриллиантов на пол карата не наберется!..»

– Ну, Аня, не бойся! – подбодрил ее майор. – Милиция теперь ваш дом на сигнализацию поставит. На каждое окно датчик прилепят, лучи вдоль стен пустят! Как только кто полезет, сразу – сигнал на пульт вневедомственной охраны, и наряд с автоматами тут как тут!

– Пока они приедут, бандиты меня убьют! – округлила глаза Аршавская.

– Да ты что? Милиция сейчас знаешь, как работает! Трех минут не пройдет, а она уже на месте! – уверенным тоном произнес майор, хотя, конечно, понимал, что его слова являются сильным преувеличением.

– Убьют-убьют! – продолжала настаивать Анна, актерским чутьем уловившая фальшь в майорском голосе. – Или изнасилуют! – с безнадежностью предположила она.

– Ну, ты уж тоже скажешь!… – не подумав, возразил Ефим.

– А что, ты считаешь, меня уже и изнасиловать не могут? – секунду помедлив, обиделась Анна. – Неужели, я такая старая?

– Да, нет, что ты, Аня! – принялся утешать актрису Мимикьянов. – Какая ж ты старая! Против тебя девки из кордебалета – так, серенькие мышки!

Но Анна Сергеевна уже вошла в роль страдающей женщины:

– Ой, да не надо меня утешать! – горестно пропела она. – А то я сама не знаю, в кого превратилась! Я недавно в поселке одного своего старого знакомого встретила, так, представляешь, он меня не узнал! Я мимо него нарочно два раза прошла, а он – хоть бы что! Ноль внимания! Это как? А ты говоришь, не старая!

– А, что за знакомый такой близорукий? – спросил Ефим только для того, чтобы что-то спросить. Но, как оказалось через короткое время, очень правильно сделал, что спросил.

Анна взяла майора под руку.

– Пойдем, я тебе по дороге все расскажу. Я сегодня котлеты собралась жарить, и Леонида Ивановича на ужин пригласила. Фарш разморозила, а яиц в холодильнике не оказалось, вот я в магазин и побежала. И тебя встретила… Ты же к профессору идешь?

Майор кивнул, и они двинулись мимо старых тополей, медленно шевелящих большими кожистыми листьями. Не частые прохожие здоровались или просто кивали им головами. Аршавская была здесь давней обитательницей. Мимикьянов за два года тоже успел примелькаться в Академическом.

– Я его год назад в Будапеште встретила. У нас там гастроли были… А он туда по каким-то своим коммерческим делам приезжал… Цветы мне дарил… На Болотон возил… Мы с ним в Австрийское посольство на прием ходили… Так аристократично было!

– Это как? – поинтересовался Ефим.

– Он меня с одним настоящим венгерским графом познакомил… – мечтательно произнесла женщина.

– Что, видный мужчина?

– Да, нет, не так чтобы… Небольшой такой, рыженький… Зато граф! – сладко произнесла Анна.

– Если бы ты знала, откуда все графы берутся, то бы так не облизывалась! – с ноткой ревности заметил майор.

– Ой, а то я не знаю! – отмахнулась актриса. – Вы, мужчины, насчет этого все знаете! Зато – гены! – тоном учительницы добавила она.

– Если бы гены все решали, – заметил Ефим, – давно бы человечество распалось на две половины – гении и простаки. Только в семьях гениев новые гении почему-то не рождаются. Наоборот, все настоящие гении – из простаков.

– Правда? – искренне удивилась Анна.

– Конечно, правда! – заверил майор.

– Странно… – сказала Аршавская и, немного подумав, удивленно произнесла: – Действительно…

– А чего этот твой знакомый в нашем поселке делал? – выражая неожиданно мелькнувшее внутри подозрение, спросил Ефим.

– Не знаю. – пожала плечами Анна. – Стоял у своей машины, как раз недалеко от нашего дома. Разговаривал с каким-то мужчиной. После того, как я два раза мимо прошла, а он меня не узнал, я хотела сама к Артуру подойти, да не подошла… Думаю, зачем о себе напоминать, если он меня даже не узнает! Конечно, какая я там была! А какая здесь! – Анна вздохнула. – Смотреть не на что…

– Да брось ты, Аня, на себя наговаривать! – сказал опытный знаток женского сердца Мимикьянов. – На тебя в любом виде посмотреть приятно!

– Правда? – искоса взглянула на него актриса.

– Ты же знаешь, я никогда не вру! – искренним тоном произнес майор. На самом деле, врал он постоянно. Правда, в основном, по служебной надобности.

– Ой, Фима! – погрозила ему пальцем актриса. – Знаю, что врешь, а все равно приятно!

– Аня, а ты случайно не помнишь, как зовут твоего старого знакомого? –спросил майор. Невзначай брошенное Анной имя Артур являлось хоть и не совсем редким, но и не слишком уж распространенным. Одного Артура, тоже бизнесмена, он хорошо знал.

– Почему же не помню? Помню, конечно! А тебе зачем? – искоса взглянула на него Анна.

– Ну, как зачем? – немного растерялся майор. – Ну, интересно же! Мне все про тебя знать интересно.

– Да? – бросила на Ефима интригующий взгляд актриса. – Не скажу.

– Почему, Аня?

– Могут быть, в конце концов, у женщины свои маленькие тайны! –нежно коснулась своих волос Аршавская.

Никакая правдоподобная причина для обоснования своего любопытства в голову Ефиму не приходила. Тогда он просто стал канючить, как ребенок:

– Ну, Аня, скажи! Интересно…

– Ладно. Скажу, – величаво, по-королевски, кивнула головой Анна Сергеевна. Как всякая женщина, за интерес к себе и эпизодам из своей жизни, она готова была выдать и не такие тайны.

– Акраконов Артур Валентинович – вот как его зовут, – важно произнесла она.

И майор понял, что интуиция не зря заставляла его приставать к Аршавской с расспросами о старом приятеле.

Майор Мимикьянов знал названного человека.

Это был человек из прошлого. Из их общего с профессором Вулкановым прошлого.

И это было самой плохой новостью за этот день.