Текст книги "Порно для маленьких"

Глава 14
Григорий Палий

Мы не понимаем Тебя, Бог.

Ты посылаешь нам испытания. Зачем? Чтобы мы становились лучше?

Отличная идея. Когда Сильва пропала, я чуть с ума не сошел. Я стал лучше? Смотрю на себя в зеркало, что-то не вижу, чтобы я стал лучше. Может, это не бросается в глаза? Скорее всего – да, не бросается.

Если Ты создал все это, как утверждают многие, Ты не можешь быть таким ограниченным типом. Ты не можешь так думать, что стоит человеку дать по голове, и он становится лучше.

Я не знаю, где она. Жива ли она?

Я стал интересоваться, оказывается тысячи людей ежегодно пропадают без всякого следа. Куда они деваются?

Большинство, правда, находятся в течение года, двух, пяти лет. Но очень многие не находятся никогда. Женщины и мужчины. Дети, взрослые, старые, больные, здоровые, люди разных рас, в странах, где хаос, и в странах, где почти нет хаоса. Образованные и необразованные, красивые и уродливые. Богатые и бедные. Да, представь себе. Куда они деваются? Уезжают навсегда? Меняют внешность? Проваливаются под землю? Или инопланетяне похищают их?

Но Сильва не такая, она не провалится никуда, ее трудно похитить, если она пропала, значит, то, что со мной происходит последние пять лет, это часть ее плана.

Что же могло случиться? Она не влюбилась в коммивояжера, не ушла с цыганами, не стала артисткой передвижного цирка.

Скорее всего, в ней начала пробуждаться ее старая природа. Но тогда она написала бы мне. Так и так. Дорогой, не поминай, как говорится, лихом, оставь себе квартиру, машину и чемодан с деньгами. Из-за светлых чувств, которые нас связывали, я не могу охотиться на тебя. А тебе лучше не видеть, как я охочусь на других. Жестокая судьба разлучает нас. Держись от меня подальше.

Но я ведь не стал бы держаться подальше. Вот и…

Может, Ты думаешь, Бог, что я перед Тобой виноват, наверно так оно и есть. Ты говоришь, что надо поступать так и так. Я нарушаю установленные Тобой правила.

По башке меня за это. Чтобы я не отступал от правил.

Но я видел немало людей, которые следуют Твоим правилам, я бы сказал, со страшной силой. Вся машина у них изнутри заклеена иконами, по всем карманам рассованы святые образа. Они вставляют в свою речь церковно-славянские слова и постоянно крестятся. Но стоит возникнуть малейшей угрозе их благополучию, и они превращаются в диких зверей.

Бог, я не против того, чтобы люди защищали свое благополучие. Свою позицию, свой дом, свое достоинство и так далее. В Святом Писании сказано: «Будьте просты, как голуби», но там нигде не сказано «будьте идиотами». Но мне хочется думать, что если человек ведет себя красиво, то это именно Твой почерк. А они только о Тебе и говорят, и при этом Твой почерк в их поступках как-то не просматривается.

А те, кто пропадает? Может, они там, куда попали, меняются до неузнаваемости? И появляется Твой почерк?

А что, если мне все-таки напиться водки, выйти на балкон и петь, где же ты, моя Сулико? Может, это поможет?

Не хочу ничего знать про это все. Потому что все равно Ты мне ничего не скажешь. Не совсем понимаю, что я вообще буду делать. Писать про это мне больше не хочется, как не хочется и думать. Нашел случайно ребят, которые интересуются Кобяковым городищем. Отдал им все мои записи. Пусть делают с этим, что хотят.

Живу в ее квартире, трачу ее деньги. Оригинально она деньги держала дома. В банк не отдавала. Ни разу никто к нам не влез. Почему к нам никто не влез? Ко всем влезли, только к нам не влезли. Это интересное обстоятельство.

У Сильвы были связи среди блатных еще в ее вампирские времена. У нее папа был в законе. Ну и что? Кого это останавливало в девяностые? Кого это останавливает до сих пор? Но у Сильвы, наверное, были еще какие-то аргументы. А мелочь пузатая ее просто боялась. И правильно делала. Пять лет ее нет, а к этой квартире никто близко не подошел.

Может, она вернется? Может, им известно больше, чем мне? Но почему мне она ничего не сказала? Зачем человека так поджаривать на сковородке? Если вернется, я сразу уйду.

Работаю в газете не для денег. Просто, чтобы работать, иметь занятие. Чтоб дома не сидеть, дома хуже всего.

Наверное, поэтому меня и не выгнали до сих пор, что не из-за денег. Они действуют из чувства противоречия. Тех, кто работал из-за денег, в большинстве поперли. Еще одно проявление Твоей несправедливости, Бог. Но я не вступился, их бы и так поперли. Взяли тех, кто еще беднее.

Пролетарий ничего не должен иметь, кроме своих цепей. У этих даже цепей нет. У них нихера нет, вообще. Когда-то в позапрошлой жизни меня выгнали из газеты «Семикаракорский комсомолец» за утверждение, что советскому человеку не нужна свобода. А ведь я был прав, Бог. Оказалось даже, что не только свобода не нужна, но и советский человек не нужен и вообще человек не нужен. Главная проблема – лишние люди. Что им делать, что с ними делать? Интересно это вообще кому-нибудь?

Кстати, думаю, что Ты тут вообще ни при чем. Совершенно необязательно мешать Тебя в то, что называется неизбежностью. Оно и без Тебя такое. Неизбежное. Не течет вода вверх, а течет вниз. Это закон природы. Но Ты как раз и проявляешься в том, что, если Ты захочешь, вода течет вверх. И все стоят, с перекошенными от изумления мордами и смотрят, как она течет вверх. И значит, есть надежда.

Но у Тебя часто хватает жестокости, дать надежду только для того, чтобы потом отобрать ее.

Тамара уверена, что Сильва вернется. Она мне говорит это при каждой встрече. Она рассуждает от противного. Говорит, если бы Сильва умерла, я бы знала. Говорит, она тебе ничего не сказала, потому что понимала – я скажу. Скажу тебе, что она жива. Что она вернется.

Тамара и ее Гущин – это и есть вода, которая течет вверх. После всего, чего я насмотрелся в последнее десятилетие. Слушай, Ты ведь не лишишь меня надежды, которую сам мне дал? Потому, что одно дело услышать эти Томины уверения пять лет назад, а другое дело, когда эти пять лет уже прошли.

Я к Жене и Тамаре редко хожу. Потому что, о чем бы ни заговорили, все и так приходит к теме моего пустого дома и Сильвиного отсутствия в нем. О чем бы мы ни говорили. Политика, футбол, наука… писатель Пелевин, моя работа, погода, виды на урожай… Кино, балет, писатель Сорокин, городские сплетни. Сильва появляется сразу с таким же постоянством, с каким отсутствует в моей реальности.

Бог, я не стал лучше за эти пять лет. Ты напрасно старался. Я не стал лучше, но я не провел время хорошо и весело, и я не понимаю, зачем Тебе это.

Был один древний грек, и он писал про другого древнего грека, который то ли правда был, то ли тот первый древний грек его выдумал. Ты знаешь, о ком я. Хотя они в Тебя и не верили, но Ты по определению был там, все видел и в курсе дела.

И вот тот, то ли выдуманный, то ли действительно существовавший древний грек говорил, что любовь – это стремление к целостности. К восстановлению целостности. Когда все составные части твоего существа налицо или, по крайней мере, с ними имеется контакт. А другие люди – это очень важная составляющая часть твоего существа. Без них на каждом шагу проваливаешься в пустоту.

Так что я, наверное, разгадал одну из Твоих загадок. Ответом на такую проблему, когда кто-то близкий исчезает, является утверждение, что один – это многие, и многие – это один. Как, в сущности, и говорил тот древний грек, действительно существовавший или выдуманный. Мысль вообще-то не глубокая, как и любая банальность до тех пор, пока не испытаешь ее на своей шкуре. И совершенно от этой истины не легче.

До чего Ты довел меня, Бог? Я надоедаю Тебе совершенно в еврейском стиле. А ведь я потомственный казак. Хотя может во мне течет и еврейская кровь? Кто его знает. Кто был мой папа, я понятия не имею. Летчик-испытатель. Моряк дальнего плавания. Тетка так и не сказала. Елизавета Петровна. Так я никогда про него ничего не узнал. А поскольку она умерла в прошлом году, скорее всего, уже и не узнаю. Думаю, он тоже не в восторге от этой ситуации.

Передай ему привет, Бог. Передай ему привет.

Глава 15
Валя. Продолжение

Однажды Валя встретился в гостинице с девушкой. Встреча не была случайной, девушка пришла в номер именно Валин, а не как-то ошиблась дверью, спутала этаж и так далее. Более того, Валя сам звонил ей, а телефон дал один знакомый. Знакомый почему-то решил, что девушка Вале понравится. И он оказался прав, девушка Вале очень понравилась.

Красивая, сильная и совершенно бессовестная. Но Валю не раздражало, что девушка все время требует денег, ему было не жалко денег. Да и сумма до тысячи долларов казалась совершенно незначительной…

Девушка обязанности по договору, заключенному в устной форме, выполняла добросовестно, но совершенно без эмоций. Совершенно так же, как если бы она набирала текст под Валину диктовку. Этот сугубо деловой подход Вале очень нравился. К тому же она была блондинка с голубыми глазами. С высокой красивой грудью. С очень красивыми длинными ногами. С нежным чудесным плоским животом.

Собранная, сосредоточенная, она продолжала торговаться фактически все время сближения с Валей. Такое поведение Валя находил очень разумным. Она клала ладони на Валины ягодицы задумчиво, как нимфа, просыпающая с ладони песок. И называла следующую сумму. Валя не спешил соглашаться, ему нравился сам процесс торга.

Она была разумна, не поднимала цену услуги сразу до нереальных размеров. Границы разумного раздвигала медленно, такими же медленными спокойными и уверенными были ее движения.

Ее ладони, передвигаясь по Валиному телу, заставляли его чувствовать свою кожу, свое тепло, силу своих рук, ног и живота, и это неожиданно так понравилось Вале, что он забеспокоился, а не дичает ли сам?

Но нет, раз он об этом думает и контролирует процесс, значит, не дичает.

Ее деловое спокойствие выгодно отличало ее от других женщин, как правило, теряющих в такой момент голову. К тому же антропологически она была очень похожа на Валю. То есть принадлежала к той же самой расе.

Впрочем, рассуждения были прерваны бурным финалом, который она неожиданно разделила с Валей, вполне по-женски очень искренне, очень эмоционально, не вспоминая о деньгах.

Почти сразу предложила остановиться на девятистах пятидесяти долларах, что было на пятьдесят долларов больше, чем последняя предложенная ею сумма, получила Валино шутливое согласие и величественно прошла по комнате в сторону душа.

Валя оценил доверчивость девушки, которая продолжает торговаться после финала, рассчитывая на бескорыстное благородство партнера, который уже как бы получил свое. Надо еще встретиться с ней, может быть, даже перевести эти встречи на постоянную основу, подумал Валя. Так она ему понравилась.

Впоследствии оказалось, что девушка прекрасно говорит по-немецки, работает в хорошей фирме, получает высокое вознаграждение. Обстоятельства не вынуждают ее зарабатывать деньги в гостиницах. Она из хорошей семьи, умеет себя вести.

Валя стал брать ее с собой на встречи. В ресторане она чувствовала себя как рыба в воде. Люди, с которыми Валя встречался, отвлекались, глядя на нее, сосредоточенность на важных вопросах давалась им труднее. Это все было нужно Вале. Ему нужно было наблюдать за дикими людьми. Уговаривать их, убеждать, манипулировать ими. Они приводили диких девушек, конечно, не способных отвлечь Валю от предмета встречи. Но зачем же сравнивать их и Валю. Впрочем, с Валей все понятно, он-то уж точно не дикий. А вот она…

Не случайно она принадлежит к той же расе, что и Валя, это не случайно. Она, казалось, шестым чувством угадывала, что нужно Вале, заводила разговоры, бросала косые быстры взгляды, всячески ему подыгрывала.

Однажды они была на встрече с бизнесменом, который звал Валю в дело. Какая-то продукция для армии. Бизнесмен хотел коррумпировать Валю, чтобы он пробил заказы. Ей показалось, что ответы Вали на вопросы этого человека уклончивы. И она была совершенно права. Валя не хотел отвечать сразу. Тогда она отвлекла внимание на себя, рассказав совершенно невероятную историю, как всю ночь в понедельник шел ливень, а утром в офисе у нее на работе целая комната была буквально забита летучими мышами.

Наверное, кто-то оставил приоткрытое окно, дождь застал летучих мышей далеко от места, где они обычно прятались, хлынул моментально, так бывает, и они набились в комнату через окно. А потом сквозняк закрыл окно, они не могли улететь. В понедельник утром все сотрудники сильно перепугались, потому что летучие мыши очень страшные, и невозможно представить себе, чего от них ждать. Может, они вампиры и сосут кровь. Или переносят какие-то страшные болезни. У них такие жуткие мордочки – инфернальные, маленькие и жуткие. И все тело тоже, а крылья с перепонками, и лапок не видно совсем…

Начальник звонил в такую фирму, которая травит мышей. Чтобы их как-то убрать. Там сказали, что приедут с газом, специально на летучих мышей. Произведут дератизацию, и потом все уберут. Но вдруг пришел незнакомый парень, сказал, что он биолог из университета, и что бояться летучей мышей не надо, кровь они точно не сосут, а делают это только в Латинской Америке, и то не у людей. И что он поможет избавиться от них.

– Попросил всех выйти из комнаты, – рассказывала она, – но мне стало интересно, что он будет делать. Я сказала, что не могу оставить без присмотра документы. А он сказал, хорошо. И взял одну мышь прямо в руки. Фу!.. Поднес ее к открытому окну, она сидела у него на ладони, а все мыши вдруг так зашевелились и запищали, и я уже жалела, что не вышла из комнаты.

И эта мышь с его руки сорвалась как из пращи и исчезла в окне. И вся комната наполнилась шуршаньем крыльев, как в каком-нибудь фильме про ад. Я закрыла глаза, а когда открыла, летучих мышей уже не было, только он последнюю достал из-за тумбочки, на которой стоял принтер. Поднес к окну, и она тоже улетела. И как раз в это время прибыла фирма, которую вызвал начальник. Работы для них уже не было, но они все равно потребовали деньги за приезд. И начальник им заплатил. А биолог вообще ушел без денег. Просто исчез, как сквозь стену прошел. О деньгах даже не говорил.

Пока она рассказывала, Валя успел написать смс, получить ответ, и уже знал, что этому человеку надо отказать.

Но история была не такая, какие нужны Вале.

Вот если бы эти летучие мыши загрызли кого-нибудь, например, начальника. И его изуродованное тело сидело в кресле с телефоном в руках. Что-нибудь такое.

Ну ладно, будут другие гнусные истории. Валя позаботится об этом.

Глава 16
Арест

Бориса арестовали очень буднично.

Ему пришла повестка явиться в РОВД на Ворошиловском к следователю Головне В.И. В случае неявки, и так далее.

Борис сам достал повестку из почтового ящика. Решил не говорить родителям на всякий случай. Мама и так ходит чем-то встревоженная.

Следователь Головня Виктория Ивановна. Лет на вид слегка за тридцать. Она деловито проинформировала Бориса, о том, что по поручению районной прокуратуры ведется расследование о растлении несовершеннолетней гражданки Шульман Марины Львовны. Следствие располагает данными, что это преступление совершено гражданином Гущиным Борисом Евгеньевичем 1982 года рождения, проживающим и так далее.

– Извините, – перебил Борис, – я совсем иначе представлял себе преступление. Я люблю Марину, это мой ребенок, и мы поженимся очень скоро.

– Так вы не отрицаете, что это от вас беременна Шульман Марина Львовна?

– Нет, конечно, – улыбнулся Борис, – зачем бы я это отрицал?

– А вы перед тем, как вступить в интимную связь… – следователь подумала, как лучше поставить вопрос. – У вас была уверенность, что ей уже исполнилось шестнадцать лет?

– Да я вообще не думал об этом, – вырвалось у Бориса.

– А надо было, – заметила Виктория Ивановна, – как давно вы состоите в интимной связи?

– Немного больше месяца.

– И еще не поженились?

– Но она совсем не ребенок, – продолжал Борис, не обращая внимания на иронию следователя. – Она так говорит, рассуждает… она совсем не похожа на ребенка.

– А вот это вы напрасно, – нахмурилась Виктория Ивановна, – у меня показания врача, которая ее осматривала. Врач говорит, что она совсем маленькая, ростом метр пятьдесят один сантиметр. И на вид ей больше четырнадцати лет не дашь. Или вы не заметили этого?

– Ну, она не высокая, да, но…

– Ну и все, – подытожила Виктория Ивановна.

Возникла довольно долгая пауза.

Следователь Виктория Ивановна что-то писала, потом дала Борису прочесть и расписаться.

Борис не стал читать, какого он года рождения, и где прописана Шульман М.Л. Сам протокол допроса был довольно короткий. Подтверждает, что состоял в интимной связи с Шульман М.Л. Не отрицает факта беременности от него… Тут Борис не выдержал.

– Какое растление? – спросил он довольно сухо. – Я же вам сказал, мы хотим пожениться и растить нашего ребенка. Что тут общего с растлением?

– Помолчите, – ответила следователь, – тут я задаю вопросы.

– Да миллионы людей трахаются просто для удовольствия, – не замолчал Борис, – а мы реально хотим иметь ребенка.

– Но они взрослые, – улыбнулась на слове «трахаются» Виктория Ивановна. – А гражданка Шульман М.Л. еще ребенок. И врач утверждает, что она полностью как женщина не сформировалась. И, как вы выражаетесь, трахаясь с ней вы тем самым совершаете уголовное преступление, предусмотренное УК РФ статья 134, растление малолетних. До четырех лет лишения свободы. Что это вас на детей потянуло? Могли бы себе легко найти и постарше. И, знаете, раз вы ничего не отрицаете, следствие фактически закончено. Я думаю, вам домой возвращаться совершенно ни к чему. Я вас сразу до суда арестую, вам это посчитают в срок, раньше сядете, раньше выйдите. И еще признание вам учтут. И что дома вас не будет, это для вас же хорошо. Там тоже должны привыкнуть к мысли, что воспитали педофила-растлителя. Пусть вас там не будет в это время. Потом они вам простят и все образуется. Да. И в камере не говорите, какая у вас статья. Ни в коем случае. Скажите, что угнали машину. Статья 166, запомните, это важно. А то вас в попу отымеют, и вам будет больно.

Она опять улыбнулась понимающей женской улыбкой.

Вообще, судя по всему, никаких таких сильных эмоций, связанных с моральным осуждением, она в отношении Бориса не испытывала. Он ей даже немного нравился, ничего из себя, явно из хорошей семьи. Молоденький.

Но даже мысли о чем-то таком не появилось в ее голове. Он был «по ту сторону», заключенный, будущий осужденный. У нее инструкция – раскручивать по полной. Инструкция ясная, недвусмысленная. Нарушать ее ни в коем случае нельзя.

Если бы не инструкция, можно было сделать совершенно по-другому. В конце концов, девушка не первая беременная в таком возрасте. Сейчас это вообще не редкость, теперь они начитают это дело чуть ни с детского сада.

И если подследственный и пострадавшая собираются пожениться, то можно иначе это представить.

Но Головне сказали, как это представить. И она отлично понимает, что надо выполнять. Иначе могут быть очень большие неприятности. Очень и очень большие проблемы. Конечно, подсудимый не вызывает у нее чувства осуждения или там чувства удовлетворения, что общество защитили от него. И прочей такой херни она не чувствует.

Какой-то он странный, ведь если для него все обстоит так, как он говорит, то он должен разозлиться, нахамить, чего-то требовать. Или испугаться, и тогда просить, пытаться объяснять, говорить дрожащим голосом. А он держится спокойно, ноль агрессии, ноль страха. Как молодой царь. Бред какой-то, над кем сейчас царствовать? Какой еще царь?

А она сама попала под обаяние, советы дает. Это уже даже не бред. Это вообще не понятно что. Может, она устала? Плохо себя чувствует?

Нет, по-другому нельзя сделать, Мельниченко все объяснил, надо бороться с проявлениями педофилии. Пора браться за это дело. Наша молодежь и так далее. Он, конечно, не сказал ничего конкретного, но умная Головня и так поняла, что есть в этом деле его непосредственный интерес. Собирается срубить бабки. Это серьезно, шутки неуместны. Есть заявление врача из поликлиники. Родители подсудимого не простые, папа известный ученый. Достаточно. Это обычная практика. Те заплатят, папа не бедный, подсудимого выпустят, и по большому счету всем абсолютно по фигу, женится он или нет. Остается только закончить с документами.

Борис уже понял, что он отсюда не выйдет в ближайшее время. Он представил себе в виде карт – мама, папа, сестра, бабушка, дедушка, а еще Марина, ребенок, потом знакомые, факультет и так далее. Все эти карты образовали карточный домик, который и сложился на глазах Бориса, лег на плоскую поверхность, отчего в глазах стало немного темно.

– Может, вы сначала с Мариной поговорите? – попробовал он еще возразить.

– Конечно, поговорю. А как же? Но вы не сильно надейтесь, что это вам как-то поможет. Ее позицию учтут. Но все слишком наглядно, даже если она сама вас соблазняла, в чем я сильно сомневаюсь… Все равно вы совершили преступление. Вы взрослый человек, вам восемнадцать уже исполнилось.