Текст книги "Оэльфийский свет. Терний поцелуй"

Мятовая новь

 
Любовь… ты больше чем любовь,
Ты больше чувства,
Ты сердце облекаешь вновь
В купель искусства.
 
 
Ты ожидание и явь
Неимоверий,
Льдов многооопытности плавь
И лицемерий.
 
 
Раскинься, близь… не до тебя,
Уйми стяжанье,
Любовь не вылюбить любя,
Не обожанье.
 
 
Не обнимаемая суть
Безмерной меры,
Невыцелованная жуть
Блажной химеры.
 
 
Ворота ада… ты ли быль
Былого сонма,
Златая, золотая пыль,
Темна и томна.
Невыучаемая  " …изм»
Недотношений,
И вырождаемых  харизм
Из голошений.
 
 
Люблю тебя… ты полова
На сгибах счастья,
Ты голубая лом-трава
В губах ненастья.
 
 
Ты ищущая не за грош
Грехи (рас) тенья,
Ты жатвы духа мягкий нож
Под средостенье.
 
 
Ты и сама то не в шелку,
В порог метанья,
Кто выжил на твоём веку
В крови латанья.
 
 
Живородяща не любовь,
А та в отместку,
Какая мятовая новь
Шлёт снова  вестку.
 
 
И шепчет дикие слова
На злобу мира,
Я дам тебе небес права,
Кумира.
 

Золотистая мель

 
Не поверить в одну, одного…
Это значит злосчастьем родиться,
Не коснуться её ль берего-
в не его ли волнения влиться.
 
 
Ты утонешь, душа, для чего
Тебя дно со вращения манит,
Когда прежнее ничего
Пережитым и топит и ранит.
 
 
Ты взлетаешь наивно навзрыд,
Ты полощешь  стальные верёвки
У разбитых лежалых корыт
Былью сказок до пошлой издёвки.
 
 
Что ты ищешь, не счастье же рай,
Милота низко ромного быта,
Эта terra incognita край,
Где хотя бы со житница сыта.
 
 
Ты не мена, не доля, не цель,
Верхо водье полошного чувства,
Не тебе золотистая мель
Бес пардонного чело искусства.
 
 
Ты сама божество без одежд
Ни амурных и ни златотканных,
Сколько ты обнажила надежд,
Промолчав в расставаниях странных.
 
 
Ты и есть третий лишь ний на месте,
Вы рождающий страждущий дух,
Подраспнув человеческих бестий
В нелюбовь облетающий пух.
 

Стезя, грезя

 
Какая не  любовь  как спица,
Отыщет слабость, пустоту,
Искрутит клювом горе-птица,
Рвя то ли долю то ли мзду.
 
 
Какое горькое свиданье
Случится никогда, никак,
И стихотворное преданье
Предаст приблизив ни на шаг.
 
 
Какая чистая страница
Грязней невылюбленных дней,
И жизнь родившись не родится
В не необузданных коней.
 
 
И не случившись не одарит
Беда с любовью пополам,
И ангельских небесных арий
Не превратит в отжитый хлам.
 
 
Не огрешит не осчастливит,
Не соблазнит не удивит,
Не растворит не онаивит
Расходный мимоиндивид.
 
 
Который выпростан желаньем,
Опустошен богатством дна,
И саможертвенным закланьем
Лишён со чувственного сна.
 
 
Иди, ходок, хи хи хи меры,
Не поклоняющейся веры,
В не ожидании палач
Еще не слышит сердца плач,
Казненных несопоставима
Стезя, грезя, неуловима,
И их извечный эшафот
Как фальшь непрозвучавших нот,
Лишь деки замерший аванс
Под резонансный диссонанс.
 

Прямая речь

 
Прямая речь… старо и ново,
Как будто выплеснуть готова
И примитивы  -мулировок
Фор мальных слов-боеголовок,
И приснопамятную муть,
И лакированную суть.
 
 
Не бриллиант… хотя алмаз
Ценней погрешностей и страз,
Его незыблемость готова
Каратом вновь блеснуть, основа
Поползновенья красоты,
Его коварные листы
Всё в предвкушении огранки,
Кровоточат живые ранки,
Но появляется на свет
Неописуемый букет
Многообразья совершенства,
Глаз и истока и блаженства,
Как будто розовый коралл
Всем цветом жизни заиграл.
 
 
Благое слово… ты не ново.
Но как твоя трещит основа,
Как в этих звуках -«я люблю»
И ненавижу и молю.
Вместилище необитаний,
Невысказа, воспоминаний,
Ты будто рождено опять,
Чтоб одиноко умирать,
Тебя как будто бы забыли,
Тобой играли и остыли,
Но ты цеплюче как репей,
Ты только с горя не запей,
Тебя люблю… ты восполнимо,
И очень, очень мной любимо,
Ты помнишь, есть игра в тебя,
Тебя не имут пригубя.
 

Ускользающие ночи

 
Ты не вкушаешь верхние миры,
Ты всё в полуземной  обновке,
Которой полумертвые дары
Сулят растленье в приторной издёвке.
 
 
И всё распад и лет не благодать,
Чем краше, тем длиной короче,
И эти ускользающие ночи,
Готовые весомое украть.
 
 
Доколе сказка не осядет былью,
Чудесное заполнит пустоту,
И золотистой бессловесной пылью
Укроет всеблаженных чистоту.
 
 
Кому рядить, кому вотще скитаться,
И одиночество, молчания залог,
Кто словоблудьем грешным изнемог,
А кто готов «не в рифму» ковыряться.
 
 
Сегодня ты кумир, а завтра тлен,
Сорваться в жизнь, не лишне ли задирой,
Банальщина, встают упав с колен,
И единицы, обрамлённых лирой.
 
 
Кусочек счастья вытертый поднос,
Крупинки сердца выжженная память,
Нравоученья бестолковый нос,
Сократовское  установки хаять.
 
 
Тут каждый и философ и поэт,
И что …не засветился, так при деле,
И в бисере раскиданном эстет,
И Андерсен и щуке и Емеле.
 
 
Томила бы поменьше не существ-
иное, то ли росно то ли в зорьку,
И доставалово приевшихся веществ
Не превращала б жизнь в безлик-исторьку.
 
 
И кто сказитель (ныне), бард, пророк,
Отец духовный, столь охочий келье,
Кому любовь «не возлюби» урок,
Ну, а кому и слово пустомелье.
 

Сакральная харизма

 
Я принимаю листья невпопад,
Не ветер шевелит мои ношенья,
И чувств расцветших позабытый сад
Покоит благозвучья  утешенья.
Я сам эдем и ад …не мой восток
Таит не нарисованную нежность,
И тянущийся облаком поток,
Явивший непрожитую безбрежность.
 
 
Я сторона открытая в не свет,
И там не обретающая млечность,
Не мне считать не бесконечность лет,
И мнимую смертельную беспечность.
 
 
Я близость её знаю, не желанн
Телесный суррогат земного рая,
И одарённости глубин сердечных ран
Искусности духовного сарая.
 
 
Изъян, изьянь, изынь философизма
В угоду не беременных потерь,
Эмоции сакральная харизма
Стремящихся, чувствительных тетерь.
 
 
Неожидающие, брошенные оземь,
Распнувшие и чаянья и крест,
Как невозможен, неслучаем, грозен
Не колокольный духа благовест.
 
 
Не ход приближен встреч во исполненье,
Не слово в губы… ты меня прости,
И даже не извечное моленье,
Которым не благое обрести.
 
 
А провиденье, глупое такое,
Не человечное скорее, где уж там,
Какое то исчадие покоя,
Не счастье, нет, чистилище листам.
 

Смешные сны

 
Смешные сны… в них чист и непорочен,
И сладкою грезой и утомлён и ночен,
И всё в ней волшебство, рисунок линий,
И тающих препон досадный иней,
Потуги совершенства, обращенья,
И чувств живых духовные ращенья….
К чему…
Химер невосполнимая колодезь,
В воспоминаниях и яви злая опись,
Какие падшие играют в неразумья,
Ведя за нос полночные безумья,
Спасённых ад земного притяженья
Дарует мир немого обнаженья,
И слов молчания в открытые признанья,
А поутру дешёвые познанья
Кому…
Углов дневных оббитая трепливость,
Телес иных и… непереносимость,
Дежурность закисающего чувства,
Хлебающего… эзии искусство,
И перебраги ожиданий сна,
Единственного чувственного дна,
В котором и порок и вдохновенье
Как «мимолетно-чудное» мгновенье,
В котором сны… в них чист и непорочен…
 

Святый боже

 
Обратка веры нетерпимость,
Её же верный фанатизм,
В ней вековой параллелизм,
Достойный образа, – судимость.
 
 
«Да не судимы…", – что с того,
Непритязательная мера,
Пред восхищающих манера,
Но не для всех, для одного.
 
 
Его ли трон превознесённый
Ни постулатом ни тельцом
Дарует светоч осененный
Над покосившимся крыльцом.
 
 
Но если не пророк, то кто же
Скрижали вынесет на свет,
Не обезумевая лет,
Не потакая, – «Святый боже».
 

Лазоревое тленье

 
Полтысячи стихов… и много и немного,
Полуитог, полуступень, дорога…
Как у любви… в ней есть две ипостаси,
Родная кровь и масечки и маси.
 
 
Какая крепче… стих ли освященный
И горьким опытом и глупою надеждой,
Той, что скрывала хохот позлащенный
Под королевской голою одеждой.
 
 
Или не страстное, но свечечное чувство,
За вспышкой первой горнее горенье,
Далёкое от ложного искусства
Всевоскрешать лазоревое тленье.
 

Многолетний блиц

 
Необитание… и необетованных,
Как бренна и погибельна стезя,
Которую не избежать нельзя,
Вот истинно, по жизни мало званных.
 
 
Умнеешь поздно или рано свет
Зажег ни с чем не расставаясь,
Оглядываясь и совсем не каясь,
Научен ли себе же дакнуть «нет».
 
 
Так близко чёрное, так ночь опять черна,
Каким же языком ещё не безрассудить,
Довымолчать, до быть, до слова студить
И помыслы и исконечность дна.
 
 
В рою неис (по) хожены границы,
Но рано или поздно будет край,
Как это странно, безнадежный рай,
И миг земной из многолетий блица.
 
 
Болотных счастий верная скрижаль,
Хотя бы ей в остатке научиться
Тому, кто не в сметане ли всю жизнь привык сучиться,
Всё причитая, ах как мало, жаль.
 
 
Как выбирает боль немилосердно
Без разницы, бес страстно, без вины,
У плачущей, но каменной стены
Расправы, выверив усердно.
 
 
И просто подмахнув, рукой ли, сном,
Прощание… как это не неимоверно,
Как это ложно, пошло, тошно, терно
И дико опрокинувшимся дном.
 

Пробники души

 
Исконное, иконное и онно,
Обрящещь ли, иным не куковать,
Как ежедневна площадна кровать,
И торовата выспанная бонна.
 
 
Себя щемить разлукой ли строкой,
Не описав предсумрачную пустошь,
Отчувствовав безоблачную сутошь
Опущенной беспомощной рукой.
 
 
Первее первых… не гневи досаду,
Да и досада ли до сада не в повтор,
Как неумолчный стихотворный ор
В сухом остатке    -стивостей  -риада
 
 
Ми ношенностей… пробники души,
Какой не свет не выслепит глазницы,
И слух и звук не раскурочат лица
В съедаемой сживаемой тиши.
 
 
Обманки манки… кто не без пособий
Прис– ныне не за милость встал,
На паперти сердец телил металл,
Любя живое вечами надгробий.
 
 
Да и смешна счастийка напоказ,
А у иного ни удач ни сглаза,
«Пойдем со мной…» душа tabula rasa,
Судьбе пришпиленный неупокойный Аз.
 

Бесполезная пластинка

 
Я пробую перо на вкус, на цвет,
Его не обмануть сурдинкой блица,
И льющийся, почти подлунный свет
Не различит расплывчатые лица.
 
 
Не вылепит привычная строка
Канон иной, изящные распевы,
Когда послушная, удобная рука
Не ощущает взоры королевы.
 
 
Не волн души услышит не творенье
Стихов умелых временная быль,
И призрак вдохновенного паренья
Как миражей земных пустая пыль.
 
 
Нужна ли слов тщедушная преграда
И пустословья и чудной красы,
В которых чужаком глядит отрада,
И временностью золото росы.
 
 
Какие гимны воспевают звуки,
Терзая не присловье битый час,
И поэтичные бессмысленные муки
Преобразуя беспричинно в высший класс.
 
 
Всё та же бесполезная пластинка,
Гармонь души, желающая быть,
Не тающая каевская льдинка,
Которую ни вынуть ни забыть.
 

Гильгамеш

 
Гильгамеш и друг его Энкиду,
Королев не любитель в жёнах,
Я будто рядом иду,
Времён иных и оных.
 
 
Ты рубишь кедр  высок,
Корчуешь пни на кручах,
Ты словом бьешь в висок,
Ты в силах неминучих.
 
 
Ты друга не предал,
Ты выстоял душою,
Ты много повидал
Перед бедой большою.
 
 
Но есть беда сильней
Сильней кромешной тучи,
И ты сразился с ней,
Чтоб быть мудрей и лучше.
 
 
Но не вернул Энкиду,
Но не нашел ответ,
Ты, видевший Эннуги,
Ты, повидавший свет.
 
 
Сказавший «нужно света»,
Не мерна темнота,
Искавший не совета,
Где истина пуста.
 

Печатный перстенек

 
Что слов не подходящих тайнопрелесть,
Услужливость, податливость, игра,
Неописуемая, призрачная невесть
Переживаемого зряшная пора.
 
 
И тайный сон и тошные потуги,
Всё не искон прозрачных паутин
И серебра небес  ловесных с труги,
И изобилия стихотворенных тин.
 
 
Будь тихим, слабым сильное словечко,
Времён златых печатный перстенек,
Души трепещущей летящее колечко,
Неугасимый, верный огонек.
 
 
Я не найду тебя ни пошлым ни
чрезмерным,
В ладошках удержу живой водой,
Не быть со звуком эх высокомерным,
Не оглушить себя податливой чредой.
 

Травушка-муравушка

 
Я лето, дождь… убогая травинка,
У бога я, не обрати меня,
Не тающая тающая льдинка,
Теченье времени, неоживанье дня.
 
 
Вошедший в дом… здесь есть мое значенье,
И нет его, раздвиньтесь облака,
Мои разумно неразумные влеченья,
Листы разлитого безумье молока.
 
 
Я чувствованье походя, не ино,
Я цепи град ворота на замке,
Incognitа, пустыня, палестина,
И зверь застывший взглядом на манке.
 
 
Во мне влияния вливания, я трепет,
Сопротивление тивления непро-,
Я полудетский, значит эры лепет,
Разложенная ложенность таро.
 
 
Касаешься… там искра, тела холод,
Живое там, где вытек чистый мед,
Душе так дорог ненасытный голод,
Её огонь невытопленный лёд.
 
 
Брод слов… какая богадельня,
Всеожидания и вынос плащаниц,
Торопкость и -роткометражность тельня
Ко варности неутоленных ниц.
 
 
Не грешности такая не свобода
Озвученных и мученных рутин,
Как путь земной распнувшегося года
Сквозь совершенство вылюбленных тин.
 

Позабытая прима

 
Вот ложь во имя… правдой ли зовётся,
Да назови хоть чёртом, время-лесть,
Но тем ли в облаке оскоминном неймется
Кому и вырождение не месть.
Кому и лицемерье эскапада,
Кому и словоблудие не звон
Колоколов набатных бьющая рулада,
Взывающая всеглагольный тон.
 
 
Пути, пути… кому исповедимы,
Во свет во тьмах дарованное будь,
Судьбой ли ой ли души проредимы,
Удобренные человечьим «жуть».
 
 
И нет ли в дымке прожитой «гонимы»,
Ну как в изгое «ближним будь», «люби»,
Улыбки горькой позабытой примы,
Которую теперь не пре губи.
 
 
Как нет в истошных, до словес забытых,
Ни корочки томящихся хлебов,
В тухлявых закромах душой отбытых,
Богатством нищеты из-под рабов.
 

Голодный мерин

 
Кому несчастья кому долю вволю,
Сидельцы у потухшего костра,
Как жизнь на ядовитости пестра,
Но я не счастьем время не неволю.
 
 
Прошел изыск по хоженных затей
И слов бездушных выцветшее поле,
Судьбе всё норовится быть «доколе»,
Да мне куда спиралей и витей.
Я мчусь дыханьем, грошик чем монета,
Радейте радуги, мне небо не во цвет,
Такой обманчивый, такой воздушный свет
Полу (у) вечного непрожитого лета.
 
 
Даренья дар не призрак на удач-
У странного и нетушного завтра,
Стихов ли дней не пресловутый автор,
Король ли нищий выскушенных кляч.
 
 
Тебе, душа, не знаю… чем то верен,
А остальному, здравствуй и прощай,
Ты любишь, что-ли… ну не обещай,
Ведь время всё сжует, голодный мерин.
 

Режущий пух

 
Все мы ходим, все ходим по краю,
Этот край или чёрт или бог,
Кто– то скажет, я в них не играю,
А до них докричаться-то смог?
 
 
Все под ними, умом ли безумьем,
Кому бремя кому трын-трава,
Буратинистым «благоразумьем»
Может быть, только жизнь и права.
 
 
Эти счастья на время, беспечья,
Сладкий сон от поры до поры,
Щебет птиц золотых быстроречье,
Воркованье смешной детворы.
Сам себе доморощен философ,
Огрызается стишьем на миг,
Они шьются в сапфировый посох
Или глас вопиющего  крик.
 
 
Там, у края, душа нараспашку,
То ли тело неймет то ли дух,
Пять ли сольдо ценой в деревяшку,
Разметающей режущий пух.
 
 
Всё путем, тут и к бабке не надо,
Паутин серебристых закон,
Что тут пялиться в летние града,
Там правдив даже выцветший тон.
 
 
Там не ребус, вот тут половица
Где-то вечно у входа скрипит,
Это нежности что-то не спится,
Постарела и вяло тупит.
 
 
Это чувства… им петь или выпить
Без остатка не горе-печаль,
Вновь мозаикой букв пересыпать
Эту непоэтичную даль.
 

Страстная иконка

 
Ну, чую… тело надо протащить по жизни,
Беречь, пристроить, ублажить,
И предназначенное тризне
Вновь обнажить.
Но что-то дух вдохнул глубоко,
Всё тянет одеялко на себя,
Не дремлет его крошки око,
Кого любя…
 
 
Вот троица шагает по планете,
Особый квест,
Цеплючий, ведь и мрак на свете,
Что бомж без мест.
 
 
Но лишь протянут в вечность руки
К идущим, не про зрящим край,
Иные повести иной науки
Заменят рай.
 
 
Какая доля, воля, млечность,
Какой бином уж не иском,
И до и после… это свечность,
Кто незнаком.
 
 
Песочниц жизни постиг ли горы,
Волну ль поймал,
Какие ласк потливы поры,
А век так мал.
 
 
Или велик… бредешь ли, тело,
Беремен, бренн,
Смотри, смотри… душа взлетела,
Ну, встань с колен.
 
 
И не молись… ея ль окормлен,
Ей жить да жить,
Крик первый, дивный телом воплен,
Годам смежить.
 
 
Как пусто, дрянно…  если, если,
Земной… почти очаг… холста,
Свободна, вечна, этих месс ли
Уж так проста.
 
 
Небезпотерянная грусть, смешная,
Иконка страстная, я снюсь
Тебе… безгранная, сплошная,
И жизнью тщусь.
 

Тропою до

 
Всё грех прорех… душой не степениться,
Что гадким лебедем утёнка подклевать,
Какая курица в миру пером не птица,
Какая мачеха не изначально мать.
 
 
Не пыжься, чувство, будь естеств потребней,
Тебя ли счастьем кратким горевать,
Что времени порочного целебней,
То точно ни предать ни потерять.
 
 
Приточных масок карнавальный морок —
Размусорен, распотрошён, судим,
И сороков раскаянностей сорок
Всего лишь слов калека-нелюдим.
 
 
Горей пройдоха-царь, пленей снов нищий,
Берущий яств ядреностей бездуш,
Кто сам не стал перетушеной пищей,
Да, изрыгнет в пыли (земной) земной же куш.
Столь жалкий, столь и невозвратный,
Монета Ке… не ей любви тесать
Златой оклад, ни латный ни каратный,
Овымоленный, образа не кладь.
 
 
Тропою до… там поздно унижаться,
На выход, боль, тебя ли не сносить,
К тебе порой так хочется прижаться,
Чтоб подаяний сердца не просить.
 

Ненасыть

 
Бывает…. всякое… дурное, смурное и не разберешь…
Пласт…
Там нет не связей… что-то роковое,
Как это странно… грусть, горазд.
 
 
Оно течет, а ты остановился… как время вынуто собой,
Полпуст,
Пылинки, -счинки, -пли наперебой,
Хоть что-то заполняет златоуст.
 
 
Не новизна… -изна… вот скученность поняток дна,
Сна…
И обьясненность на минутку… кем видна,
Рука… она… и так бледна.
 
 
Заполнить жизнь… пустотами гордись,
Сосуд ли разбивается крамольный,
Наверие… у плача богомольный,
Водоводись.
Какие шифры… со стихии… я пью не больше воздух, дух,
Спазм,
Приходишь там где был, не чревом, тих, сух,
Со стороны… приникшийся, изникши-…, азм.
 
 
Себя ли узнаю, не узнаю других,
Не шел бы, ну а как стоять,
Чем и одетых, но нагих,
Непривлиять.
 
 
Со отношенье… дрожь стекла,
Сквозь прошлый взор,
Глядеть ли глазом на узор,
Душа стекла.
 
 
Но так живуча, так юна,
Сроднилась быть,
Ее невидима слюна,
Не ненасыть.
 
 
Но и ее гляжу… следы,
Туда идти,
Уж если и не ждать беды,
Где нет пути.
 

Не скучно, но грустно…

«И скучно и грустно….»

М. Лермонтов

 
Не скучно, но грустно, и есть кому в руку подать
В минуту душевной невзгоды…
Что пользы!
Желанья!.. но как не напрасно желать?…
А годы проходят – не лучшие годы!
 
 
Любить… святый боже… на время – почти без труда,
А вечно – почти невозможно.
В себя ли заглянешь? – там пошлого нет и следа:
Но радость, и муки, и всё там преложно…
 
 
Что страсти? – ведь рано иль поздно их адский недуг
Умрет как неумная шутка;
И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг —
Такая пустая…
Личина рассудка.
 

Выдох-вдох

 
Я вычел одиночество из грусти,
Из ожиданий глупости надежд,
И поволок земных мне взоры не опустят,
Когда так странно видит время вежд.
 
 
Когда не чувства только, не событья
С лихвой переполняют пустоту,
И странные духовные наитья
Мне говорят не слов начистоту,
 
 
Не звук иной ласкает струнный ветер,
Не ощущенья дышат через раз,
Я точно не собой угодой метен,
И мимо зрит чуть удивленный глаз.
 
 
Что видит он… ему ли постижимы
И опыт дней и заводи молитв,
Какие горести уже недостижимы,
И очевидна бесполезность битв.
Чем нагляделся, чем наслышан образ
Не ликом с обнаженного лица,
И человечий не зажженный хворост
Не некроложит шепотом льстеца.
 
 
Какие умирают расстоянья
Коротких лет неимоверных длин,
Когда мгновенные слепые предстоянья
Чревят бессмыслием непережитых вин.
 
 
Я не гляжу, не слышу, шум полезный
Так оглушительно немеет на губах,
Что век… ржавеет дух железный,
Нежнее чем полузабытый страх.
 
 
Какая испохоженность теченья
Знакомых слов, признаний, выдох-вдох,
Не обходимость  молчного реченья
Не с языка срывающихся крох.
 

Выживший из страсти

«…иль ты приснилась мне».

С. Есенин

 
Ты почему ушёл, тебя что не держало,
Любовь скончаемая, та еще пора,
По миру скачет детства детвора,
А ты скандалишь выдранное жало.
 
 
Меж двух огней, до ненависти шаг,
Такой сякой, а слез других не нужно,
Не испражняться чувствами натужно,
Да, кто в любви невылюбленный враг.
Питать, питаться, во поле отдаться,
Какая разница, не розовей коней,
Быть перед ней коленней ли броней,
И на могиле встретиться-расстаться.
 
 
Роняй уж жизнь, итак разбит сосуд,
Ты человек ли, выживший из страсти,
Нет гибельней и сладостней напасти,
Чем выбраться на волю из иуд.
 
 
И выкрикнуть на божий стих парящий
«Люблю» … как чёрное «прости»,
Как времени кусок в пустой горсти
Уже навек в глухую тьму летящий.
 

Гость непонарошку

 
Нам любви и прежде было мало,
Ты владела и владеешь всем,
Как ты, непоседа, не устала
Быть невежей средь людских дилемм.
 
 
Образованная не–  образованьем,
Опыта смешная куролесь,
Никаким ты не обетованьем
С дураков сбиваешь веры спесь.
 
 
Я вот верю в то, что ты «не верю»,
Хоть люблю тебя исподтишка,
Не тобой -ожиданное мерю,
Обжигая два иль полгоршка.
Ты забавна, гость непонарошку,
Что без спроса, бог тебе судья,
На столе положишь неба крошку,
Поглядишь, на выходе кутья.
 
 
Сумасшедшим мир, голодным пища,
Тебя с чем на завтраки едят,
Ты на теле злополучный прыщик,
Душу им бередят и зудят.
 
 
Ну, конечно, чтоб не задавалась,
Умничать… ну что ж, стихов огонь,
На ладошке вот черта осталась,
Кривовата, так сожми ладонь.
 
 
В кулачок… сожмись не вспоминая,
Она церковь, жупел, минарет…
Ей ли плакаться, обидчиво стеная,
Ей ли возносить небесный свет.
 
 
Заходи… ворота нараспашку,
Уходи.. никто не закрывал,
Нам неупиваемую чашку
Только как и кто не называл.
 
 
Одинокая… ты так в любви теряшка,
Бродишь где-то сослепу во тьме,
С виду куколка, куклёша-неваляшка,
С чувством равным дьявольской чуме.
 

Аленушкины камушки

 
Я догоняю… или она мчится,
Звезда моя, тебе ли не сыскать
Мои обернутые, стиранные лица,
Которыми мгновенья вековать.
 
 
Я вижу время… рук не холодится,
Живая…  змееейная стезя,
Её ль воды не мёртвому напиться,
Когда уже все можно. Но нельзя.
 
 
Я понимаю свет… он дан слепому,
Я звуки вижу, господи прости,
Какому непрочитанному тому
Обязан я прискорбное нести.
 
 
Не выжить жизнь… и полную, гонимы
Не мысли, нет, им не обременить
Аленушкины камушки, хранимы,
Наверно, чтобы не прервалась нить.
 
 
Глаза в воде, творений слов не нужно,
Ты музыка, молчать, молчать, молчать,
Не высказать клинание досужно
За–  чем напрасно… мира не зачать.
 
 
 И ты склонилась… бедные погоды,
 Весь взор твоих… опять не приговор,
 Какие странные, дарованные годы,
 Которыми распорядился вор.