Текст книги "Секунд-ротмистр"

Секунд-ротмистр
Александр Смирнов

© Александр Смирнов, 2017

ISBN 978-5-4485-6486-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моему деду посвящается

Пролог

В историю, о которой было написано сотник книг, Меншиков Федор теперь уже не верил. Хроники, которые он запоем читал в юные годы, будучи студентом МГУ, в один миг оказались фальшивыми. Да к тому же теория, которую до своего первого путешествия в прошлое, Федор считал не иначе как полным бредом, начала приобретать вдруг четкие очертания. Исчезли в один миг Александр Невский, Иисус Навин, Юлий Цезарь, и казалось непонятно что делать и во что верить. А ведь как все прекрасно начиналось. Мишка Путятин, старый приятель из МГУ, вдруг предложил создать машину времени, доказав Федьке, что эта столь безумная идея осуществима. В качестве определения даты, в которую отправлялась капсула, предложил использовать астрологические гороскопы. Ведь летописи можно было вести от любого события значимого в жизни людей, будь то рождения Миссии или Великая Французская революция. Ведь даже окончание ее в различных летописях – девятого ноября тысяча семьсот девяносто девятого года от Рождества Христова, в других – восемнадцатого брюмера десятого года революции. У других же народов эта дата записано также иначе, и если бы сейчас в России ходило, как это было до Петра, летоисчисления от сотворения мира, то цифры оказались совершенно иные не похожие ни на одну из современных дат. А гороскопы эта такая вещь, особенно когда анализ происходит мгновенно, а вероятность совпадения одинакового положения звезд на небосклоне довольно мала. Решив, что попытка не пытка, Федька согласился. Машину тогда они в течение года собрали, пришлось повозиться.

Ну, а дальше Меншиков никогда вспоминать не любил. Когда вдруг во время своего первого путешествия они с приятелем обнаружили, что история была совершенно иной, все вдруг резко изменилось. Федька не сдержался и впервые поступил импульсивно, а все из-за того, что Мишка, будь оно неладное, решил вернуть историю в то русло, которое, по его мнению, должно было быть правильным. А почему? Да потому, что согласно той истории, его предки правили миром, а он был из тех, кто сейчас бы управлял страной, а не коротал бы свои дни в каком-то МГУ. Хорошо, что о своем изобретении Путятин никому не рассказал.

Федька помнил, как вовсю гнал свою зеленую «Газель» к городу Нарве. В кабине связанный и спящий валялся, одетый в сине-желтый мундир Путятин. Решение пришло неожиданно, когда Мишка рассказал о своих планах. И вот теперь у дальнего предка Федора – Александра Даниловича Меншикова будет новый холоп. И что в том, что он из будущего. Кто поверит пленному шведу? Да и вернуться тот обратно в свое время уже вряд ли вернется, а если и захочет изменить историю, так пусть попробует. Тогда в дороге Федор усмехался, представляя, как будет жить его приятель в прошлом.

Да вот только совесть всегда брала почему-то свое. Месяцев пять после тех событий он продержался, а потом… Вспоминать те дни Федька так же не любил. Скатился почти до самого края пропасти. Рассказал, по пьяни, о случившемся Александру Сашкову, еще одному товарищу по университету. Тот заявлять в милицию не стал, да и зачем. Трупа то нет. А раз нет оного, то дело все равно не заведут. Впрочем, у Сашкова оказались свои планы на машину времени. Меншиков, когда его бредовую идею услышал, рассмеялся. А потом, когда Александр Сашков уехал, долго от навязчивой мысли избавиться не мог. Наконец не выдержал. Завязал пить горькую и позвонил приятелю в Москву. А дело то было не такое уж сложное. Всего-то проверить правильный ли гороскоп у товарища. Тут конечно может возникнуть вопрос, а причем тут машина времени и какой-то личный гороскоп? Проверить, действительно ли события в будущем, начертанные в нем, произойдут? Если бы. Сашков хотел уточнить, как могла его предыдущая инкарнация, будучи купцом, жить в Австралии пятнадцатого века, когда сам материк был открыт намного позже. Ведь не сходится? То-то и оно, что нет. А если история была такой, как утверждал Федор, то бред Сашкова не казался таким уж странным.

Вот и проверили. Ну, а дальше понеслось. Докатились до такого состояния, что Александр уволился из университета и перебрался к Меншикову под Псков, где тот усиленно проводил работы над усовершенствованием машины времени.

Ну, а дальше, как говорил Меншикова, их все сильнее и сильнее втягивало в авантюры. Они не обращали внимания на то, что действиями своим запросто могли изменить ход истории и сделать то, что когда-то хотел сотворить с историей мира Миша Путятин. А уж погибнуть в круговороте неизвестности так тем более не боялись, мир в котором они жили, казался намного страшнее того, что был когда-то в прошлом. И даже не верилось, что он станет лучше.

Вот только бывают в жизни человека такие минуты, когда он задумывается не только о прошлой своей инкарнации, но пытается заглянуть в будущее, ища причины своих неудач в своем прошлом. И не находя ответов пытается разложить на составляющие уже и историю своего рода.

Вот только возникает вопрос, а знаем мы историю своей семьи? Можем ли мы сказать, кем был тот или иной предок до Великой Октябрьской революции?

У Сашкова, как выяснилось, был только один ответ. И он звучал как – Увы, нет!

I

Осень 201.. года. Под Псковом. Дом Меншикова.

– Я все чаще стал склоняться к мысли, – как-то раз тоскливо проговорил Александр Сашков, сидя за накрытым столом у Федора на кухне: – что мой род когда-то был проклят.

Меншиков удивленно взглянул на приятеля. Он не ожидал, что того так разнесет с бутылочки бургундского, урожая тысяча шестисот десятого года. Хорошее вино, каких в наши времена уже редко сыщешь, вряд ли могло так подействовать. Это ведь не та бормотуха с всякими там пищевыми е-добавками11
  Пищевые добавки – вещества, добавляемые в технологических целях в пищевые продукты в процессе производства, упаковки, транспортировки или хранения для придания им желаемых свойств, например, определённого аромата (ароматизаторы), цвета (красители), длительности хранения (консерванты), вкуса, консистенции и так далее. Некоторые люди стремятся употреблять в пищу продукты без добавок, хотя в строгом смысле слова соль и перец тоже ими являются


[Закрыть], коими были наводнены в последнее время магазины и палатки города Пскова. За эти бургундским Федька лично смотался в семнадцатый век. Десять бутылок отменного вина, лично выменял у русского трактирщика, что проживал в славном городе Ла-Рошель в те годы. Эх, жаль он тогда Сашкова с собой не взял. Глядишь, таких речей сейчас бы не толкал. Вспоминал бы, если конечно в войне за независимость Европы от Руси-Орды выжил, о тех событиях, да наслаждался бы жизнью. Ведь у человека она одна, не смотря на всякие там инкарнации.

– Что это тебя с такого отменного вина, – проговорил, вздыхая Федор, – в депрессию потянуло? Вроде мы с тобой все точки поставили еще в Австралии на все вопросы. – Меншиков попытался выговорить слово – инкарнация, но язык, будь оно не ладное, ни в какую не желал этого делать. Федька в отчаянии махнул рукой, отчего чуть не уронил свой стакан на стол. Выругавшись, успел подхватить, расплескав всего лишь несколько капель. – Неужели ты предполагаешь, что Ульян Меркурьев22
  Персонаж романа «Опричник»


[Закрыть]был проклят?

– Да нет, – проворчал Сашков, – дело не в нем.

Но все равно Александр задумался. Нужно ведь было как-то объяснить старому приятелю, что он подразумевает, ведь пока они друг друга просто не понимали. Один раз Сашков вот точно так же требовал от Меншикова отправиться в прошлое. Тогда это у них получилось. Правда, повозиться изрядно пришлось. Даже одного знакомого в Австралии привлечь. Хорошо, что хоть тайна путешествия осталась секретом. Но как бы то ни было, причину гибели купца узнали, тот ушел в открытое море и сгинул. Даже поняли, почему он это сделал. Заодно с людьми интересными познакомились. Все вроде нормально, а тут эта ненужная хандра ударила. Депрессия овладела, когда вроде бы для нее и причин как таковых-то и не было. А все потому, что не везет! Вот не везет и все, хоть вешайся. Может проклятье, какое? Вот как тут не подумать об этом? Как?

– Видишь ли, Федор, – проговорил Александр, – знать, кем ты был в предыдущей жизни это одно, а располагать сведениями о своей семье это совершенно другое. Тебе интересно знать, от кого идет твой род? – Впрочем, увидев реакцию Федьки, улыбнулся, – Ну, тебе-то хорошо, ты хоть до Меншикова всю свою родню знаешь, а я? А ведь судьба Ульяна Меркурьева – на мою совсем не влияет. Несмотря на то, что женский тип, который нравится Меркурьеву и мне, один и тот же. Я даже встречался с одной, да вот только… Супругой она моей так и не стала. Я, Федька, понимаешь, до сих пор холост…

– Санек! Нашел о чем печалиться, – перебил его Федор, наклонился и достал с пола еще одну бутылочку, – я вот уже больше года холост и не жалею.

Федор Меншиков еще недавно был женат. О своей супружеской жизни он распространяться не любил, один раз, правда, в пьяном угаре проговорился, что делил очаг со своей благоверной аж больше двух лет. Вот только рутины хрупкая семья не выдержала. Развалилась. То ли Федор поумнел, то ли она стала «умной» – они разбежались.

– А может и у тебя энто тоже самое… – пробормотал Сашков.

– Ты имеешь в виду родовое проклятье?

Александр кивнул.

– Чушь. В проклятье я не верю. Просто женщины, по крайней мере, моя бывшая благоверная, в науках не разбирается. А для меня наука – это все! Да ладно про них. – Меншиков махнул рукой и уточнил: – Тебе-то Сашек, что это приспичило – жениться? Разве быть одному плохо?

Сашков промолчал. Объяснять в таком состоянии, в котором он сейчас находился, было довольно сложно. Да и Федор прекрасно понимал, что оба вопроса были как-то не уместны. Он прекрасно помнил, что у того был в этом плане один бзик. Александр, а Меншиков его частенько за это ругал, еще в бытность студентом, пытался найти ту единственную, с которой он был бы прекрасно счастлив. Этакий эталон. Вроде бы нашел, и тут выяснилось, что в его отношениях что-то не ладится. Все в один миг рухнуло. Больше попыток он и не пытался предпринимать. Если и обращал внимания на красавицу, так отходил в сторону, опасаясь попасть в ее сети. Правда, был случай, Сашкову показалось, что он влюбился. Он даже почву попытался прощупать. Ощущать себя облитым холодной водой – не самое приятное дело. А ведь именно так и произошло. Девушка смотрела не на его, а на более молодого парня. Вот как тут себя старым не ощутить, когда тебе всего-то тридцать лет стукнуло. Вот и не удивительно, что Александр впал в депрессию. А тут еще его тетка. Меншиков убить был ее готов. Наговорила племяннику о родовом проклятье. Дескать, сама слышала от матери, будучи девчонкой. Слышала, так и помалкивала бы. Не зачем слухи-то распространять.

– Понимаешь, Федя, мне уже надоело быть все время одному. Хочется прийти домой, где меня бы ждало верное создание…

– Так заведи пса, – перебил того приятель.

– Шутить изволишь, – проворчал Шурик, – я с тобой о серьезных вещах говорю, а ты…

– Так ведь ты же сам сказал, создание…

Сашков уже хотел встать из-за стола, да уйти в свою комнату, но Федька положил руку ему на плечо и произнес:

– Извини Санек, я не знал, что для тебя это серьезно, но что я смог бы сделать. Ведь даже предотвратить его мы не сможем. Мы с тобой не знаем даже, на кого из твоих предков проклятье было наложено? Да и почему? Чтобы устранить проклятье, боюсь, машина времени, увы, не поможет…

– Наверное, ты прав. – Вздохнул Александр. Казалось, что он уже смерился с проклятием. Сашков уже не боялся, что оно будет тяготеть над ним. Ему вдруг захотелось утопить свою боль в вине. Александр протянул руку к бутылке, и Меншиков вдруг испугался, что тот в пьяном состоянии наложит на себя руки.

– Э, нет, приятель, – проговорил он, останавливая его. Отодвинул бургундское в сторону и добавил: – Это не выход. Ты вином только усугубишь свою боль. Она на мгновение утихнет, а затем вспыхнет с новой силой.

Федька вдруг встал из-за стола и стал ходить по комнате.

– Я вот что подумал, – проговорил он. – А что если попробовать? Изменим историю? Да и бог с ней. Она все равно выпрямится и вернется в свое прежнее русло. Вряд ли твоя семья влияла на историю России так сильно. Лично мне кажется, что и мирового значения это иметь тоже не будет. Как говорил товарищ Сталин: «Попытка не пытка». – Тут он даже акцент изобразил, – Чтобы что-то сделать, нам нужно иметь данные о твоем генеалогическом древе. Кстати, до какого колена свой род знаешь?

Вот она основная проблема. Вопрос, который, наверное, в душе пугает каждого. Ведь не у всех предки были такими выдающимися. Да еще после событий двадцать первого века, когда о родстве в некоторых случаях просто старались забыть. И лишь для того, чтобы спать спокойно по ночам. Некоторые отрекались от своего дворянского прошлого, когда дамоклов меч начинал маячить на горизонте. Так что в двадцать первом очень мало тех, кто интересуется своей родословной. Ведь иногда достаточно знать, как звали прабабку да прадеда. Причем по мужской линии эта информация была куда полнее. Не зная девичьей фамилии прабабки трудно что-то проследить, а именно она чаще всего и забывается.

Сашков не стал исключением. Родовое дерево Александра было скрыто туманом невежества. Ту часть его, что шла по материнской линии он совершенно не знал. Ведал, правда, что мать деда звали – Анна Николаевна. А вот насчет ее фамилии и откуда она была родом, родословная скромно умалчивала. По отцовской линии тоже было не так гладко, как хотелось. В основном информация об них обрывалась в страшные двадцатые годы. Тут начинаешь сожалеть, что по территории России в тот период пронеслись одна за другой несколько бед. Гражданская война, раскулачивание, «сталинские» репрессии и Великая отечественная. Сколько тогда людей в этих пожарищах сгинуло?

– Ну… – замялся Сашков, не зная, как и сказать об этом приятелю.

– Ясно, – махнул рукой Федор, – как и все род свой до прабабки знаешь. А там хоть трава не расти.

Меншиков вздохнул и с укоризной взглянул на Сашкова.

– Тебе-то хорошо, – проговорил Александр. – Ты вон род до Алексашки помнишь…

– Ну, не обижайся. Я же не виноват, что у меня такая фамилия звучная. Вот в свое время и поинтересовался, откуда род мой идет. Где корень семьи начинается. – Меншиков подошел к шкафу. Достал ручку с бумагой. Вернулся к столу и сел. – А теперь, давай припоминай своих родственников. Хотя бы тех, у которых жизнь не заладилась. Ведь если проклятье и существует, то как-то оно должно оставлять после себя след.

Мысленно Александр начал перебирать всех своих родственников. Для начала решил по материнской линии. Вспомнил бабушку и ее сестер. Все они прожили достаточно долго, а последняя из них умерла совсем недавно, и не смотря на свои болезни, в восемьдесят лет. Хотя…

– У бабушки был на войне убит первый муж.

– Он отец твоей мамы?

– Нет.

– Тогда отпадает, – проговорил Меншиков, – это же было до рождения твоей мамы?

– Верно. Тогда и дед отпадает.

– Почему?

– По его линий все нормально. Там род не обрывается, – Сашков вздохнул, – как он обрывается на мне.

– Тогда, здесь все спокойно, – проговорил Федор, – У других сестер твоей бабушки ведь подобных случаев не было, да и замужем они все. Ведь так?

– Так.

– То-то.

По линии матери, если, не считая самого Сашкова, род и не думал затухать.

Тучи начали сгущаться, когда Александр стал вспоминать всю родню отца. По крайней мере, его три дяди (один родной, а два других двоюродных) оказались сухими побегами на генеалогическом дереве. Все трое так и не завели семьи. Тут уж о наличии детей и говорить не приходилось. Брат отца замерз в траншее на стройке, один из двоюродных сгорел заживо, а второй… прочем то была отдельная история.

И вот тут стало что-то проясняться. Туман начал рассеиваться. Стали появляться факты, от которых и можно было отталкиваться. Только теперь Сашков и понял, что не обращал на эту странность раньше.

Его прадед как выяснилось погиб в конце двадцатых годов, незадолго до рождения наследника. Дед Александра так и не увидел своего отца.

– А это уже теплее, – проговорил Федор, словно они играли в старую игру «Тепло-холодно»: – выходит, проклятие на одном из предков по мужской линии. Хотя знаешь, давай и женскую линию проверим.

Все бабушки по этой линий у Сашкова прожили долго, а семьи у них были полные.

– Уже что-то, – проговорил Федор. – Мы нашли ниточку, за которую можно потянуть и глядишь, клубок распутается. Так что теперь слушай меня. Кажется, созрел план. В успехе, которого я теперь уверен на все сто процентов.

Меншиков попытался коротко изложить свои выводы. По его мнению, выходило, что проблем по женской линии генеалогического дерева Сашкова не было. Да и Шурик с этим был согласен.

– Род он ведь только по мужской линии продолжается, – пояснил Федор.

Ведь любая женщина, выходя замуж, в основном, меняла фамилию. Во-вторых, только мужчины могут быть заражены «вирусом» безбрачия. Только у них почему-то, как предполагал Федор, пониженная самооценка в создании семьи. Любой мужчина мечтает оставаться независимым, и если тот не проявит усилий в борьбе за продолжения рода, что относилось к Сашкову, то у такого индивидуума род просто прекращался. Хотя бывают случаи, что проклятье передается через женщин, при этом на самой женщине оно не отражается. Именно такая ситуация была с сестрами деда Александра.

– Тебе может просто чуточку посмелее быть. – Посоветовал Федька, после того, как объяснения закончились.

– Так я вроде и не трус. Просто…

– С тобой все ясно. Что ж, значит, другого выхода нет. Мы отправляемся в прошлое. Сначала в тот период, когда твой прадед еще был жив. От него мы или узнаем историю проклятия, или найдем такого человека в генеалогическое дерево, который имел неприятности в прошлом. Он в отличие от нас с тобой, наверное, должен хорошо знать историю рода. Потом вернемся сюда, я имею в виду в наше время, и решим, что делать дальше.

Федор замолчал, задумался, посмотрел на пустой стакан.

– Да, пожалуй, так и поступим, – произнес он через минуту. Потом встал и ушел в соседнюю комнату, которая служила ему кабинетом, и где у него находился компьютер, подключенный к интернету.

Его минут пять не было. Вернулся вовремя. Сашков как раз наполнял себе стакан.

– Не нужно Саш, – проговорил он, Александр взглянул на товарища и стакан оставил, – тебе сейчас хватит. Я попытался забить в компьютер всю информацию. Завтра проанализируем и сделаем запрос в интернете, благо сейчас там много энтузиастов, что разными путями восстанавливают генеалогические деревья. Ищут свои корни. Можно у них поспрашивать, как это делается. Слава богу, – Федор сел, – твоя фамилия не такая распространенная, как скажем – Иванов или Сидоров. Их вон, сколько по Руси матушке ходит. – Подмигнул, – мы твоего прадеда вмиг отыщем.

– Если бы все так просто было, – вздохнул Александр. – Я ведь пытался было в свое время навести справки, но, увы. Мой прадедушка носил совершенно другую фамилию. Дед получил фамилию уже после смерти своего отца. Я видел метрики. А – Сашков – это девичья фамилия прабабушки. Она была вынуждена ее ему дать.

– Вот это фокус, – присвистнул Федька.

– Фокус, – Сашков фыркнул, – нет, это не фокус. Это необходимость. Иначе с той фамилией, что была у прадеда деда просто никуда не взяли бы. Сама же прабабка была родом из Питера. У нее и сейчас там дальние родственники живут – здесь он замолчал, покосился на Меншикова и сказал: – об этой генеалогической линии я ничего не знаю.

– Так, в общем-то, это и не важно. Как хоть ее звали?

– Анастасия.

– Красивое имя. – Прошептал Федор, взглянул на своего товарища и сказал: – Выходит твой прадед явно был в неладах с Советской властью. Раз она решилась пойти на столь отчаянный шаг. Явно не рабоче-крестьянского происхождения. Вот это коленкор выписывается. Аж картина маслом.

Сашков и сам частенько об этом задумывался. Особенно после того случая с метрикой дедушки. Даже в какой-то степени считал себя дворянином. Отчего и одевался, иногда щегольски. Предпочитая обычным ботинкам – старые добрые казаки. Нет в его жилах, а он в этом был уверен, никогда не текла кровь ни люмпена, ни мужика-лапотника, кои, что и умеют, так это пить горькую да кислые щи хлебать.

– Получается, ты должен был быть родом из дворянской или купеческой семьи, – предположил его приятель, – ну и как фамилия твоего деда? Ты ведь метрику смотрел.

– Хитров Тихон Афанасьевич. Родом из Белозерского района, Вологодской области.

– Вот, с этого и надо было начинать, – улыбнулся Федька.

Теперь было ясно, что фамилия Хитров явно не рабочего и крестьянского происхождения. Здесь действительно присутствовало дворянство, ну или на худой конец купечество.

– Да, наобум тут явно не стоит ничего делать, – проговорил Меншиков, после минутного молчания. – Фамилия явно знатная, и как твой прадед оказался в такой глуши. Твои предки случаем, не замешаны в восстании декабристов?

Федька замолчал и покосился на пол. Ему стало ясно, что он сказал какую-то глупость. Ведь спрашивать у Александра были ли у того родственники замешаны в восстании декабристов, это все равно, что утверждать, что Сашков знает историю семьи. А это было неправильно. Меншиков выпил залпом бургундское и закрыл лицо руками.

– Для подготовки к путешествию недели, пожалуй, хватит, – вдруг сказал он, – видишь ли, мне нужно еще посетить один военно-исторический клуб. Я должен заказать там военную форму. Думаю, как военным нам легче будет хоть, что-то узнать. Кстати, в каком городе, твой прадед жил перед смертью?

– Череповец.

– Город с неплохими традициями, – пробормотал он, – да и память там ценят.

На следующий день, Федька обзвонился в Череповецкий архив и попросил, чтобы для него подготовили справку по семье Хитровых, что проживала в их городе после революции и до конца двадцатых годов. На том конце, что-то буркнули и повесили трубку.