Текст книги "Че Гевара. Революция длиною в жизнь. Часть 1"

В 1930 году по рекомендации врачей для восстановления здоровья ребёнка Гевара Линч перевёз семью в провинцию Кордова, в небольшой курортный городок Альта-Грасия, который находится на высоте 2000 метров над уровнем моря.

Городок выбран был не случайно. Его название означает "Высокая благодать". Он построен на Сьеррас-Чикас, в регионе, который индейцы племени Комечингон раньше называли Паравачаска, она славилась своим приятным климатом и природой. Город расположен в долине, и с западной стороны к ней примыкают очень высокие холмы – Сьеррас Чикас и Сьеррас Грандес.

До прихода испанцев земли, где сейчас находится город, были населены индейцами. Во второй половине 16 века испанцами была учреждена большая энкомьенда (форма зависимости населения испанских колоний от колонизаторов).

В начале 17 века её владельцем стал Антонио Ньето де Эррера; будучи очень религиозным человеком, он переименовал её в «Альта-Грасия» (в честь одного из титулов Девы Марии), а в 1643 году передал всю свою собственность иезуитам. После изгнания иезуитов в конце 18 века их имущество было распродано с молотка, и одним из владельцев местных земель стал Сантьяго де Линьерес, ставший потом вице-королём Рио-де-ла-Платы. После Майской революции он был казнён за контрреволюционную деятельность, а его наследник, проживавший в Буэнос-Айресе, был не заинтересован в маленьком владении в этих отдалённых от столицы местах. Поэтому в августе 1820 года эту землю приобрёл Хосе Мануэль Соларес, который велел после своей смерти (она последовала в 1868 году) основать на этих землях город Альта-Грасия.

Альта-Грасиа.

В Альта-Грасии Эрнесто, несмотря на то, что приступы астмы по-прежнему случались, стало лучше. Поначалу семья остановилась в «Де-ла-Грута» – это санаторий, который принадлежал выходцу из Германии и находился на возвышенности при выезде из города. Основная масса постояльцев его страдала легочными заболеваниями, название же свое санаторий получил от находящихся рядом часовни и грота, где особо почиталась Богоматерь Лурдская и куда стекались паломники в надежде на чудо.

В санатории жизнь Селии с детьми была похожа на затянувшийся отпуск. Они купались, ездили на мулах, общались с местным населением. Но Гевара Линч всё время думал, как заработать. Их семейный капитал потихоньку таял, он не находил выхода и стал разочаровываться в своих силах, чувствовал себя одиноким, вид окружающих гор стал давить на него, постоянно стала беспокоить бессонница. Проводя долгие ночи без сна, бедняга все больше впадал в депрессию.

Забота супругов Гевара о здоровье Эрнесто, приведшая их в Альта-Грасию, продолжила определять пути семьи и дальше, являясь важнейшим фактором их жизни. Очень скоро они решили остаться здесь на неопределенный срок, так как за несколько месяцев, проведенных в «Де-ла-Грута», почувствовали заметное улучшение состояния Тэтэ. Сухой горный воздух действительно «утихомирил» его астму. Здесь приступы случались лишь время от времени и к пяти годам ничуть не напоминали то страшное хроническое заболевание, которое мучило ребенка в Буэнос-Айресе. Несмотря на астму, он был теперь живым и своенравным мальчуганом, своим человеком в «барра» – стайках местной ребятни, которая то играла в войнушки или в полицейских и грабителей, а то носилась на велосипедах по холмистым улочкам Альта-Грасии.

Гевара Линч подыскал свободную виллу на улице Авельянеда по соседству с виллой «Карлос Пеллегрини», всего в пяти минутах ходьбы от роскошного «Сьеррас-отеля», претендующего на сходство со знаменитым отелем «Радж» в Калькутте и являющегося своеобразной гордостью Альта-Грасии. Вилла «Чичита» представляла собой трехэтажный коттедж в готическом стиле, который Гевара Линч находил похожим на маяк. Хотя сама вилла была окружена засаженными полями, из ее окон можно было видеть с одной стороны горные цепи, с другой – открытые желтые равнины, растянувшиеся в сторону Кордовы. Много лет прожив в Альта-Грасии, они потом переезжали еще несколько раз с одной виллы на другую. Дольше всего прожили на вилле «Нидия».

Квартал, где поселилась семья, в ту пору, являлся очень тихим и уютным, застроен был красивыми одно– и двухэтажными домами. Дом, где провёл своё детство (1930–1947 г.г.) будущий революционер Эрнесто Гевара одноэтажный, небольшой, с внутренним двором.

– Мальчики, мальчики, сегодня воскресенье, жара спала, берём малютку и идём продолжать знакомиться с достопримечательностями нового места, где нам с вами предстоит жить! – Селия посмотрела на своих Эрнесто, старшего и младшего.

Эрнесто старший схватил Тэтэ и подкинул к потолку:

– Ур-ра! Гулять идём! Как и положено во всякой порядочной аргентинской семье, воскресенье – это семейный день асадо! Наконец-то я наемся своего бифе де чорисо. Самый любимый мой стейк и самый вкусный, потому что с жирком по краям, который придает мясу исключительный вкус! О-хо-хо! Да, Тэтэ? Ты будешь бифе де чорисо? Конечно, мой маленький, какой аргентинец не любит мясо на углях!

Маленький Эрнестито, поддавшись общей возбужденности, с радостью смотрел на родителей и, явно желая включиться в общую атмосферу веселья и пошуметь, вскинув руки, весело прокричал своим детским голоском:

– Ура! Урр-а-а! – и весь «запрыгал» в руках отца, так что тот его чуть не уронил.

Дом – музей Эрнесто Че Гевары.

– Эрнестито, а ты не рано радуешься? Ты прочёл моё задание? – Селия строго посмотрела на сына.

– Селия, да что ты так строга к ребёнку, ему ещё пять лет, другие дети ещё и букв в его возрасте не знают!

– Ничего, мой сын знает и уже читает книги с рассказами и поэзию. Тэтэ, ты ж любишь стихи?

– Очень люблю, мама, но я всё прочитал, что ты задавала и даже больше, дополнительно читаю Марка Твена, ты так интересно читала эту книгу мне перед сном раньше, что теперь я хочу её перечитывать снова и снова!

– Ну, тогда и вопросов нет! Вот видишь, Эрнесто, наш сын всё прочёл, а ты вступаешься непонятно почему!

– Ладно, ладно, Селия, я просто уже настроился идти на прогулку!

«Да отдохнём по-семейному, тем более, что скоро эта идиллия закончится, так как на помощь семье заботиться о детях собрались приехать мать Гевары Линча, его незамужняя сестра и две тётушки Селии, – подумал про себя Эрнесто Гевара-старший, – Боже мой, что я буду со всеми этими женщинами делать? Или они со мной?»

В Альта-Грасии жители в силу жаркого климата соблюдают сиесту – с двух до пяти часов магазины и служебные учреждения закрываются, улицы пустеют и город выглядит как вымерший. Зато вечером, особенно после семи, на улицах, в ресторанах и кафе народу полно. Ужинать здесь принято очень поздно с 9 до 12 вечера.

Семья Гевара, нарядно одевшись, вышла из дома и не спеша направилась в сторону центральной площади.

– Селия, замечаешь, здесь очень много различных магазинов и кафе?

– Очень хорошо, Эрнесто, это же было одно из условий при поиске нашего дома для проживания!

Жара уже спала. По обочинам росли пальмы с раскидистыми листьями, стояли красивые кустарники и деревья.

– А вот и центральная площадь, в общем-то недалеко и очень удобно нам будет приходить сюда вечерами поужинать, выпить бокальчик мальбека, не правда ли, любимый?

– Да, да очень удобно, – бодро ответил Эрнесто-старший и поправил удобней сидевшего у него на шее Тэтэ.

Говоря о вине, необходимо уделить ему хотя бы несколько слов. Мальбек – красное вино с насыщенным вкусом, с нотками фруктов, молочного шоколада, какао и фиалок. Этот сорт винограда культивировался на юго-западе Франции и долгое время входил в пятерку самых популярных бордосских вин. Однако в 20 веке сдал свои позиции в Европе. В Южную Америку виноград был завезен в 18 веке. В каком-то смысле Аргентина Мальбек возродила, что сделало его одним из восемнадцати благородных сортов винограда.

Площадь наполнялась народом. В вечернее время, когда спадает жара, здесь собирается очень много людей. Если днём женщины не особо обращали внимание на свой вид, порой пробегая по улицам с накрученными бигуди, в простеньких рубашках и разноцветных штанах и платьях, то вечером все выглядели как королевы!

– Смотри, Селия, а тебе, Тэтэ, домик напротив нравится? Это церковный приход – Parroquia Nuestra Senora de la Merced, построенный в 1762 году! Какой стиль здесь мы видим при строительстве?

– Да уж все знают, Эрнесто, что в стиле барокко, и не считай всех, что вокруг тебя, полными идиотами!

– Не обижайся, дорогая, я просто хотел проверить ваши знания. Но, Селия, видишь, он построен как единый неф и отличается кривизной стен, спускающихся с купола. В его строительстве принимали участие иезуитские архитекторы! Это Примоли, Бьянки, Краус, Харшль и, вероятно, Форкада!

– Когда ты, дорогой, успел всё это узнать? – Селия нежно посмотрела на мужа и погладила детей по головкам.

– Всё, встаём и идём дальше, а то время клонится к вечеру!

Гевара Линч опять посадил Тэтэ на шею, к его большому удовольствию, взял под ручку жену и, покатив впереди коляску с дочкой, направился к уютному парку и озеру Тахамар, здесь очень любят отдыхать местные жители городка.

Церковный приход – Parroquia Nuestra Senora de la Merced. Альта-Грасиа.

Не было пределу радости Тэтэ, когда он увидел уток, селезней. Соскочив с шеи отца, он рванул к ним, громко хохоча. Уже довольно уставшие, но радостные от проведённого времени вместе всей семьёй, они расположились на газоне, любуясь озером.

– Смотрите, как блестит речной песок, а вечером в темноте он становится белым, словно снег в далёких северных странах, – Селия, заворожённая, смотрела в сторону озера, – Красота-то какая! Просто волшебные краски природы перед нами!

В 1932 году в семье Гевара Линча родился третий ребёнок – сын Роберто, а в 1934 году Селия родила дочь Анну Марию.

Тэтэ тихонько сидел в уголке комнаты и внимательно прислушивался к разговору взрослых, расположившихся возле стола на кушетках и в креслах. Их дом давно стал местом сбора друзей и знакомых, вроде клуба по интересам. Мадре Селия создала в доме литературный салон из самых разных, неординарных людей, независимо от их статуса и социального положения: художников, поэтов, профессоров колледжа и университета, где наравне с поэзией и литературой обсуждались и политические события в мире, стены квартиры были все увешены плакатами революционного содержания.

У Селии находили приют эмигранты и политические беженцы Старого Света. Если кому-то требовалась защита, еда и кров, они могли оставаться у них столько, сколько им было необходимо. Взрослых сегодня интересовал в основном один вопрос – война соседей, война между Боливией и Парагваем, которая продолжалась уже третий год.

Чтобы читателю было понятно, немного проясню ситуацию. Началась война в 1932 году. 15 июня 1932 года боливийские войска внезапно атаковали парагвайские форты Карлос Антонио Лопес, Корралес, Толедо и Бокерон, находившиеся в глубине спорной территории Чако. Недостроенный форт Корралес был взят в тот же день, за остальные завязались бои. На стороне Боливии были американская корпорация «Стандарт Ойл» (и в целом США), большая и хорошо вооруженная армия с современными танками и самолетами, Германия и немецкий высший командный состав. Боливия, помимо прибылей от эксплуатации нефтяных месторождений, рассчитывала на улучшение своих геополитических позиций, так как в случае захвата парагвайской части Чако, она получила бы возможность выхода к Атлантическому океану по реке Ла-Плата, что было бы крайне удобно для танкерной транспортировки нефти.

На стороне Парагвая было лишь около пятидесяти тысяч призванных по мобилизации туземцев, вооруженных мачете, и три тысячи русских добровольцев, считавших эту страну пусть ничтожным, пусть призрачным, но все же маленьким очагом своей новой родины. С началом военных действий власти Парагвая предложили русским офицерам-эмигрантам принять парагвайское гражданство и поступить на военную службу. Они согласились и завоевали на поле боя своей кровью право быть гражданами Парагвая.

Иван Беляев (крайний справа) вместе с индейцами

– Друзья, третий год идёт война, и что мы видим? Если вначале Боливия, внезапно напав, захватила часть территории Парагвая, то теперь картина кардинально меняется! – Франциско, друг семьи Гевара, активно жестикулируя руками, смотрел по сторонам, как бы сверяя свои эмоции с эмоциями находящихся в зале. – По живой силе Боливия превосходила Парагвай в три с половиной раза, по количеству крупнокалиберных пулеметов – почти в шесть раз, автоматического стрелкового оружия – в два с лишним раза и так далее, в парагвайской армии полностью отсутствовали огнеметы, имевшиеся на вооружении у боливийцев. Во всем остальном дело обстояло еще хуже… И это при том, что президент Боливии Даниэль Доминго Саламанка назначил главнокомандующим своей армии немецкого генерала Ганса Кундта. Под его началом ещё служат сто двадцать отлично подготовленных германских офицеров-эмигрантов.

– Сеньор Франциско, – не выдержал Эрнесто Гевара Линч, – вы забываете, что в парагвайскую армию пришли русские офицеры-эмигранты. Генеральный штаб парагвайской армии возглавил Иван Тимофеевич Беляев, бывший генерал русской армии, прибывший туда из Аргентины в 1924 году, который обратился, как мы знаем, к русским офицерам, оказавшимся вдали от родины, с призывом приезжать в Парагвай, и этот призыв нашел отклик.

– Парагвай ведёт справедливую войну, и мы это знаем, а воевать русские умеют очень даже хорошо, прошу согласиться! – раскрасневшаяся Селия с места выкрикнула о наболевшем.

Парагвайские солдаты. Фото из открытых источников

Тэтэ тоже очень хотелось встать и чтоб все смотрели на него, а он бы выступил в защиту Парагвая, его справедливой борьбы с захватчиками. Ничего, он ещё подрастёт и не просто будет рассказывать, что хорошо, а что нет, он с оружием в руках выступит на защиту угнетённых. Будет такой же стойкий и умный, как русский генерал И. Т. Беляев, который в соответствии с декретом президента республики Эрнесто Айала получил за успехи на фронте парагвайское воинское звание – дивизионный генерал.

– И я буду генералом! – Тэтэ с воодушевлением представил себя в генеральской форме, но немного утомился следить за смыслом в споре и затих, засыпая в своём уголке, успев ещё сквозь сон подумать: «Где-то я недавно читал про справедливые войны, а вот у Ленина и Сталина о войне говорится, что война несправедливая – это есть война захватническая, имеющая целью захват и порабощение чужих стран, чужих народов. Умные какие дядьки, будто нагадали, что будет война Боливии и Парагвая, прямо в самую точку сказано, – Тэтэ заулыбался довольный, что помнит про справедливые войны, и сон его окончательно сморил.

К началу 1935 года стороны так измотали друг друга и понесли такие серьезные потери, что армии двух стран уже не могли проводить крупные наступательные операции. В конечном итоге активные боевые действия прекратились в марте, а в середине 1935 года при посредничестве Аргентины стороны заключили перемирие.

Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что участие в Чакской войне русских офицеров помогло превратить десятки тысяч мобилизованных малограмотных парагвайских крестьян в настоящую армию, которая смогла защитить свою страну. Парагвайцы не остались неблагодарными по отношению к героям этой войны – после ее завершения и до наших дней русская община занимает важное место в жизни этого государства, а в честь отличившихся русских офицеров были названы многие улицы Асунсьона и даже целые населенные пункты в Парагвае.

Пока Тэтэ задремал, а взрослые буквально «на столы ложились», усердно и эмоционально, как могут только латиноамериканцы, доказывая свою позицию в войне Боливии и Парагвая, как уже споры перекинулись на обсуждение гражданской войны в Испании.

Глава большого семейства Гевара купил радиоприемник, и все, взрослые и дети, затаив дыхание, слушали передачи об испанской кровавой бойне. Внимательнее всех за известиями с Иберийского полуострова следил Эрнестито. Он отмечал на карте крошечными флажками линию фронта, построил на заднем дворе дома макет Мадрида и вместе с друзьями разыгрывал сражения между республиканцами и франкистами, в ходе которых сильно поранил ногу. Дон Эрнесто и донья Селия сотрудничали с аргентинским Комитетом помощи республиканской Испании, участвовали в акциях в поддержку Народного фронта.

Когда мальчик проснулся, сразу не мог понять, где находится, а сообразив, постарался вникнуть в смысл нового спора, но это удалось ему не сразу, хотя постепенно нить мыслей ораторов он уловил, так как это тоже была его любимая тема, ведь он перечитывал всё, что касалось военных конфликтов в мире. Больше всего его зажгла речь Селии, она громила фашизм, рассказывала о республике и при этом посматривала на друзей – чету доктора Гонсалеса Агиляра, заместителя премьер-министра Негрина в правительстве республиканской Испании, который слушал Селию и в знак согласия кивал тихонько головой. Когда стало ясно, что поражение республики неизбежно, он эмигрировал в Аргентину и поселился в Альта-Грасии.

Дети Селии и Эрнесто дружили с детьми Гонсалеса, учились с ними в одной школе, а затем в одном и том же колледже в Кордове, куда на машине вместе с Тэтэ их ежедневно отвозила Селия. Тэтэ дружил и со своим сверстником, испанским юношей Фернандо Барралем, отец которого, республиканец, погиб, сражаясь с фашистами.

После своей речи Селия предложила послушать друга Гонсалесов, видного республиканского генерала Хурадо, в то время гостившего у них.

– Друзья, я постараюсь не задерживать долго ваше внимание и расскажу о перипетиях гражданской войны. – Хурадо обвёл всех взглядом и продолжил, раскрывая причины, которые привели к этой войне, потом, постепенно увлекаясь, эмоционально закончил: – Ничто не может оправдать зверства франкистов, тысячи жизней на их совести, тысячи жизней и кровь наших товарищей и на их союзниках – итальянцах и немцах! Но победа, может, не сейчас, может, не завтра, но она всё равно придёт в наш дом!

Присутствующие встали и от души захлопали генералу. Но все уже понимали, что республиканцы войну проиграют, несмотря на мощную поддержку антифашистского движения. Селия сидела, раскрасневшаяся от волнения, слушая выступление генерала Хурадо, а когда все сели, с воодушевлением произнесла:

– А вы помните, друзья, летом 1937 года речь американского писателя, который сам принимал участие в войне и боролся за республику, да, да, я говорю о Хемингуэе, который, выступая на II конгрессе американских писателей с речью «Фашизм – это ложь», заявил… Так, извините, не найду, так. А! Вот эта выдержка, зачитываю, друзья: «Нам нужно ясное понимание преступности фашизма и того, как с ним бороться. Мы должны понять, что эти убийства – всего лишь жесты бандита, опасного бандита – фашизма. А усмирить бандита можно только одним способом – крепко побив его».

Эрнест Хемингуэй (1899–1961). Фото Курта Хаттона 1944 г.

«Крепко побив его» – здорово сказано! – Тэтэ повторял про себя понравившиеся ему слова Хеменгуэя: «Крепко побив его!» – вот решение вопроса войны и мира – крепко побить фашизм!»

И книги, и присутствие на политических баталиях, проходивших в их доме, беседы с матерью – всё оказывало влияние на Тэтэ, на формирование его будущих политических взглядов.

Глава 2
Учёба

Парнишка лет десяти сидел в кресле за столом. По всей видимости, он учил уроки, заданные в школе. Учебники при этом были разбросаны по столу, какие-то валялись на полу, лежали на полках. Ровной стопкой были сложены книжки на углу стола. При внимательном взгляде можно было прочитать их названия. Это художественная литература, тут Жюль Верн, Марк Твен, Джек Лондон. Ещё одна стопка лежала непосредственно перед ним, в ней – труды Карла Маркса, Кропоткина, Ленина. Этим парнишкой был Эрнестито.

Только что он закончил читать толстую книгу сочинений Карла Маркса:

– Ну и Карл, ну и налепил что-то невразумительное, и ничегошеньки я не понял, что он так долго растолковывал, – годы спустя, будучи на Кубе уже команданте Эрнесто Че Геварой, он признавался жене: когда впервые прочел Маркса и Энгельса, «ровным счетом ничего не понял».

В этот момент в комнату зашла Селия:

– Тэтэ, отчего ты такой мечтательный сегодня?

– Мама, я просматривал литературу, мне кажется, что у нас несправедливое общество.

– О, ты уже начитался революционной литературы! Да, сын, мне тоже многое не нравилось и не нравится в нашем обществе. Ещё в юности, изучая историю нашей семьи, я познакомилась с работами Карла Маркса, упоминавшего имя нашего легендарного предка, и заинтересовалась идеями социализма. Эти идеи сильно повлияли на моё мировоззрение. Я вступила в борьбу за предоставление женщинам избирательных прав и стала одной из основательниц феминистского движения в Буэнос-Айресе. Когда мы поженились с твоим отцом и наняли людей на работу на плантации матэ, то решили улучшить положение рабочих, в частности, начали выплачивать им зарплату деньгами, а не продуктами, это вызвало недовольство окрестных плантаторов, и мы стали для них врагами. Надо сказать, что меня всегда притягивала Французская революция, её идеи, притягивала и сама Франция, её культура, история. Ещё я всегда любила творчество импрессионистов!

– Это, да-а! Мне тоже нравятся импрессионисты. Какие работы у Эдуарда Мане, Клода Моне, Густава Кайботта, Эдгара Дега! Просто потрясающие!

– Да, Тэтэ, согласна, мне тоже они очень по душе.

– А ты видела мои последние рисунки? – Тэтэ и сам хорошо рисовал акварелью.

– Ой, Эрнестито, что мы с тобой засиделись, в школу опоздаем!

Первые два года Эрнесто не посещал школу и учился дома под руководством родителей, бабушки, тёток и няни, но больше всего с ним занималась мама, донья Селия. Она просто боялась, что её сыну не смогут быстро оказать помощь во время приступа. Ведь кроме ингалятора в серьезных случаях ему требовалась внутривенная инъекция адреналина. Позже своей первой жене Ильде Эрнесто рассказывал, что научился делать себе уколы, когда ему не было ещё десяти лет.

Только обучив сына оказывать самому себе медицинскую помощь, Селия де ла Серна в 1937 году отправила его в школу, в которой он проучился с десяти до тринадцати лет, в ту самую, куда ходили и его товарищи по дворовым играм. Тэтэ поступает сразу же во второй класс. «Незаметный на уроках, но заводила на площадке» – так вспоминала об Эрнесто его учительница.

Огромная машина "Крайслер" тридцатого года с открытым верхом с Тэтэ во главе и целой сворой соседских мальчишек, набившихся в неё, кричавших и весело размахивавших руками, неслась по улицам городка. За рулём сидела Селия, она так лихо водила машину, что встречающиеся на пути люди шарахались в стороны от страха. Зато восторгу детей не было предела!

Машина подлетела к самому порогу школы, на крыльце которой стоял директор.

– О, синьора, Селия! Вы как всегда едете на своей машине, словно она у вас гоночная!

– Добрый день, синьор директор! – Селия стояла перед директором в вызывающем одеянии по бродвейской моде, одетая в жокейскую куртку и брюки, с коротко остриженными волосами в стиле «а-ля сорванец».

– Мы не опоздали на уроки?

– Нет, нет, синьора, звонок только прозвенит с минуты на минуту, проходите с детьми в классы! – А в голове у директора и дальше проносились мысли, что синьора ещё курила и прилюдно клала ногу на ногу, что было недопустимо ни для аргентинской матери, ни для строгого католического общества маленького городка. – Хотя пусть хоть по две сигары курит сразу, зато она не только принадлежит к высшему обществу, но и, благодаря её заботе о детях, на её же деньги в школе ежедневно всем учащимся выдают кружку молока, а это есть не в каждой школе! – продолжал размышлять директор.

Надо сказать, читателям, что эта традиция выдачи школьникам молока сохранялась в школе ещё долгие годы.

Эрнесто, спрыгнув из автомобиля, засунул руки в карманы и посмотрел свысока на всех, сквозь зубы цвиркнул слюной на пару метров от себя. Пытаясь подражать матери, он любил порисоваться перед сверстниками, обожал прихвастнуть, сделать что-нибудь эдакое, чтобы привлечь к себе внимание.

– Ну, пижон! – раздалось за его спиной.

– Сам ты чистюля и маменькин сынок! – Тэтэ покопался в кармане, выудив оттуда мел, запустил им в обидчика.

Только вчера он, пытаясь в школе обратить на себя внимания, жевал мел и остаток бросил в карман. О вчера, сколько всего было вчера: во-первых, он выпил чернила из чернильницы, а остатки вылил на тетрадку парня с соседней парты, во-вторых, смотался в заброшенные шахты после уроков с друзьями, где наткнулся на козу, именно живую козу, и умудрился с ней подраться – это в-третьих, в-четвёртых, залез на дерево и удачно спрыгнул, напугав соседку из дома напротив. А уже вечером, придя домой, получил взбучку от родителей за неопрятный внешний вид, что, впрочем, его не расстроило, так как такое происходило практически ежедневно.

Если вы подумали, что это всё, то вы ошиблись, вечер закончился тем, что он повалился на кровать в одежде и обуви, опять получил нагоняй от матери, а потом перед сном читал вслух наизусть любимые свои произведения Верлена, Бодлера, Лорки. И так было постоянно. Неделю до этого он уговорил младшего брата Роберто забраться в кузов грузовика, увёзшего их за восемьсот километров от Альта-Грасии.

Нельзя не сказать, что с ранних лет Эрнесто увлекался шахматами. Известно, что на него большое впечатление произвёл кубинский шахматист Капабланка, который однажды приезжал в Буэнос-Айрос. Тогда он впервые заинтересовался Кубой, ему исполнилось одиннадцать лет. Ещё пытался заработать денег и подрабатывал сборщиком винограда, правда, недолго – вновь обострилась болезнь. Хотя нужно признаться, что его приступы астмы и ингалятор, и шприц для инъекций стали не признаком слабости, а придавали ему загадочность и создавали имидж юного мачо для окружающих его сверстников и особенно девчонок.

Так наш герой, юный Эрнесто Гевара, в городке Альта-Грасия закончил начальную школу. Следующим этапом была гимназия имени Деана Фунеса, где он также слыл хулиганом и задирой. Гевара мог посреди урока закурить вонючие сигареты – лекарство против астмы, открыто спорил с учителями математики и литературы, указывая им на допущенные неточности, по выходным устраивал со своей «бандой» походы в горы, а то и в Альта-Грасию, где предавался тем же отчаянным забавам, которыми он так пугал родителей в детстве: ходил по канату через крутые расщелины, прыгал с высоких скал в реку, ездил на велосипеде по рельсам. Несомненно, сказывалось влияние матери! Он и внешне тоже очень походил на неё, вы можете увидеть это на фотографии.