Текст книги "От Пасхи к Пасхе. Пособие по катехизации, или оглашению, составленное на основе многолетнего опыта в Феодоровском соборе в Санкт-Петербурге"

На первый взгляд покажется странным, что на катехизацию идут люди, с уверенностью выбирающие четвертые варианты ответов: «Библия – самая важная для меня Книга, Слово Божие» и «Причащаюсь часто и регулярно». Правда, слово «очень» в заглавии параграфа мы взяли в кавычки, подразумевая некоторую иронию или, скажем мягче, условность той высокой (высшей!) оценки, которую решается поставить своей церковности сам человек.

И хорошо, если это самоирония, то есть готовность вполне воцерковленного человека смириться до признания себя катехуменом, с тем чтобы критически, по-новому взглянуть на то, что ты годами воспринимал как неоспоримые истины и правила.

В каком-то смысле даже катехизатор, ведущий катехизацию, – одновременно и катехумен, вопрошающий Церковь о жизненно важных вопросах бытия и готовый пересмотреть свои ответы на них, если обнаруживается их ошибочность. Тут уместно вспомнить слова Евангелия:

«Не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник – Христос» (Мф. 23:10).

Это и есть та самая послекрещальная катехизация, которая, говоря совсем широко, может длиться и в самом деле длится всю жизнь. Не будем забывать, что на литургии оглашенных из года в год присутствуют не только катехумены, в честь которых названа первая часть литургии, но и верные – одни и те же люди, слушающие одни и те же слова и чтения.

Результатом же должно стать дерзновенное, без всяких самоиронии и неуверенности: «Я знаю, в Кого уверовал» (2 Тим. 1:12).

1.4. Многообразие путей катехизации

Для полноты картины скажем о самоочевидном – о том, что у каждого свой путь в Церковь. Евангельские иллюстрации хорошо известны: Пётр, бывший свидетелем ключевых событий земной жизни Спасителя, и Павел, никогда не видевший Иисуса во плоти, олицетворяют собой принципиально различные варианты запечатления Христа в сердцах верующих и вступления в Церковь. Один – ставший христианином в силу уникального опыта жизни на протяжении многих дней бок о бок с Тем, с Кем познакомился как с Иисусом из Назарета, на Кого пришлось с горечью взирать как на преданного и всеми оставленного Учителя и в Кого посчастливилось уверовать как в Воскресшего Господа. Другой – как богослов, до тонкостей знавший Писание и никогда не видевший Иисуса, но в результате чрезвычайного духовного переворота ставший «рабом Иисуса Христа» (Рим. 1:1) и принявший церковное таинство крещения (Деян. 9:18).

И даже если говорить в более узком смысле слова о катехизации как о педагогическом процессе, направляемом катехизатором (будь то священник или мирянин), то и здесь налицо широчайшее многообразие, несводимое к той или иной «единственно верной» схеме, «гарантированно эффективному» методу, бесспорной и универсальной модели оглашения. В том числе и то, что предлагается в данном пособии, не следует воспринимать как безупречную, безошибочную методу. Тем более что накопление огласительного опыта, исправление методических ошибок, внедрение новых находок продолжается в Феодоровском соборе и поныне, из года в год пополняясь новыми методическими приемами и содержательными уточнениями.

И всё же рискнем утверждать, что при всём бескрайнем многообразии путей воцерковления есть определенные неминуемые вехи, обойти которые просто не удастся, если стремиться достичь главной цели – не только личной встречи со Христом, но и вхождения в Его Церковь.

1.5. Катехизация – уникальная часть духовного пути человека, или почему необходимо длительное оглашение

Почему не стоит торопить катехизацию или, иными словами, почему наиболее действенна длительная катехизация? Последнее словосочетание – «длительная катехизация», – похоже, уже стало устоявшимся термином, что само по себе при всём различном к нему отношении показательно. Косвенно или прямо это значит, что общественно-церковное сознание всё больше и больше проникается серьёзностью вопроса. Итак, почему именно длительная катехизация, а именно длящаяся в течение если не нескольких лет, как в древности, а хотя бы не менее полугода или года, является гораздо более предпочтительной, нежели две-три огласительные беседы в течение, соответственно, двух-трех недель до крещения (не говоря уже об одной-единственной разовой беседе непосредственно перед крещением)?

Аргументы, или ответы, можно привести разные.

В первые века христианства, до легализации Церкви, предкрещальная катехизация была длитель^ной. Мы не берем, конечно, самые первые годы истории Церкви, описанные в Книге Деяний святых Апостолов, когда ни о каком продуманном продолжительном оглашении как о программе, системе, этапах и т. п. не могло быть и речи – не только потому, что они еще не успели возникнуть, но и в силу того напряженного эсхатологизма (ожидания скорого Пришествия Христова), который был свойствен первым христианам[6]6
  Впрочем, расхожий контраргумент против длительности оглашения в первоначальном христианстве, основанный на хрестоматийном примере эфиопского евнуха, крещеного в результате единократной беседы с Филиппом (Деян. 8), не так прост, как кажется на первый взгляд. Данный конкретный случай как раз таки и нельзя считать крещением без катехизации. Чем, как не катехизацией, было чтение евнухом Библии и притом, судя по всему, не первый день? – См. Хулап В., прот. Катехуменат в истории Церкви. / Церковный вестник, № 11. СПб. 2002. С. 49.


[Закрыть].

Трудно ответить и на вопрос, насколько длительной была катехизация в последующие годы, так как база источников слишком бедна и недостаточна, чтобы делать уверенные выводы и обобщения. Где-то оглашение длилось сорок дней, а где-то и несколько лет. В любом случае для того, чтобы стать христианином, от человека требовалась готовность пострадать за свои убеждения, а точнее, смелость в принятии политически нелояльного решения (религиозная принадлежность в древности была одной из ключевых характеристик человека как гражданина), а церковь (община) должна была удостовериться в серьезности его намерений.

Ситуация меняется начиная с IV века, когда в силу известных исторических событий Церковь становится сначала легальной, а вскоре и привилегированной общественно-политической силой. Переживая своё во многом неминуемое взросление, при всех определенных плюсах легализации и государственного признания Церковь не в полной мере смогла преодолеть неизбежные риски. Наблюдается заметная формализация отношения к вере, понижение, так сказать, градуса горения христиан евангельским духом, принадлежность к Церкви становится фактором карьерного успеха – подобные признаки эпохи описаны многими историками. Как следствие, катехизация постепенно выхолащивается, хиреет, редуцируется, формализуется. Что касается деталей, то есть, например, того, как скоро и каким образом проходил процесс исчезновения института оглашения и когда он завершился, существуют разные мнения[7]7
  Известный литургист XX века, выдающийся специалист по истории византийского богослужения иеромонах Мигель (Арранц) полагал, что даже святой князь Владимир принял крещение в 988 г. после оглашения, продолжавшегося не менее чем два месяца. Небезынтересна его аргументация: «Что касается Владимира, то здесь все зависит от места и времени его крещения. Если (по данным летописи) крещение Владимира состоялось в завоеванном (и полуразрушенном) Херсонесе и в присутствии невесты Анны [сестры византийского императора – А. С.], то оно могло произойти в ускоренном порядке, и тогда срок оглашения, вероятно, был сокращен. Но если Владимир крестился в Киеве (согласно «Памяти и похвале») за год до приезда невесты Анны и за два года до завоевания Херсонеса, тогда, вероятнее всего, Владимир прошел полное оглашение и крестился с соблюдением всех церковных правил. Мы знаем, что Анна – сестра императора – без особой радости выходила замуж за иностранца, да еще не крещенного. Полный срок приготовления к крещению должен был служить гарантией как искренности, так и серьезности прозелита и претендента на руку византийской княжны. К тому же это давало возможность временно отложить нечто малоприятное. Далее, ввиду того что некоторые киевляне уже были христианами, князь не мог на глазах своего народа хотя бы в самом малом нарушить церковные правила об оглашении. Безусловно, византийцы желали как можно быстрее получить русскую военную помощь; тем не менее подготовка большой армии требовала значительного времени, и, вероятно, прошло несколько месяцев, прежде чем русские войска смогли выступить в поход» – Арранц М., иером. Чин оглашения и крещения в Древней Руси. // Символ. Журнал христианской культуры при Славянской библиотеке в Париже. № 19. Париж. 1988. С. 70–71.


[Закрыть].

Можно выразиться и более нейтрально – говорить не столько об упадке и вырождении, сколько об изменении, так сказать, общественного фона и менталитета самих христиан, что неизбежно отразилось и на оглашении. Христианство с течением времени постепенно стало нормой культуры, идеологией (даже говоря безоценочно), фундаментом, на котором базировалось и созидалось в течение многих веков здание европейской цивилизации в самом широком смысле слова. На нем она зиждется и до сих пор, какие бы новые процессы, прежде всего в культурной и общественных сферах, ни происходили в наши дни – процессы, кого-то пугающие, а кого-то радующие и вдохновляющие. Оно, христианство, прямо или опосредованно, стало той атмосферой или тем воздухом, которым дышит, вольно или невольно, современный человек, пусть даже и лишь в виде полотен на библейские темы в музеях или поговорок типа «зарыть талант в землю». В течение многих веков христианство было тем фактором «по умолчанию», который включался в воспитание любого человека, начинающего свой жизненный путь в любой стране, где когда-либо, на том или ином этапе истории, Церковь занимала господствующее положение.

Да, когда-то давно были язычники (как, например, на Руси), которым надо было долго, в течение не то что месяцев, а многих лет перерождаться в христиан. Но со временем язычество как официальная идеология безвозвратно ушло в прошлое, сдав господствующие позиции христианству. Конечно, мы знаем, что по большому счету язычник никуда не делся: он сидит в каждом человеке, когда бы он ни жил, вплоть до сего дня, а в нашем, даже церковном православии мы встречаем много языческих рецидивов. Но при этом каждый, кто хочет стать христианином по-настоящему, должен не только перебороть в себе язычника, но и постараться как можно полнее, «системнее» напитаться тем христианским воздухом, который можно уловить в культурной атмосфере вокруг нас. А это процесс небыстрый, как и всё серьезное и всеобъемлющее. Тем самым мы логично и плавно переходим к изложению второго ответа-аргумента.

Мы не ставим цели серьезно анализировать причины исчезновения института оглашения в истории Церкви. Наш труд – не исторический. Тем более, что есть и другие, не менее убедительные, чем апелляция к истории, аргументы в пользу длительного оглашения – в первую очередь здравый смысл. Если разбираться по-серьезному (а ведь катехизация и должна быть серьезным разговором о жизненно, мировоззренчески важных вещах), то, конечно, двух-трех бесед, будто мимолетных эпизодов, мелькнувших в калейдоскопе жизни, явно мало. Полугода еженедельных встреч едва-едва хватает, чтобы рассказать, а главное, ответить на вопросы о том, что такое человек согласно христианскому учению, что такое грех, что такое покаяние, что такое спасение, в какого Бога мы веруем, откуда взялась Библия, что такое молитва, что происходит во время богослужения, как понимать и как применять в жизни заповеди Божии, что такое таинства и многое, многое другое, что относится отнюдь не к богословским тонкостям, а к самым что ни на есть азам веры и практики христианской жизни.

Можно прибегнуть к различным сравнениям и аналогиям. Как женщина не может выносить ребенка меньше, чем за определенный срок, как правило, в девять месяцев, так и процесс катехизации как «вызревания» христианина не может быть скомкан, ускорен, спрессован, втиснут в своего рода «конспект», который останется пустым скелетом, не наполненным жизнью.

Или другая аналогия:

«Для современного человека, живущего в мире интернета и сверхзвуковых скоростей, оглашение длительностью в несколько лет выглядит невозможным. С другой стороны, человек все равно остается очень инерционным существом. Изменение его жизни не происходит одномоментно или в очень сжатые сроки. Учеба в школе занимает 10–11 лет, среднее специальное образование проходит в течение трех лет, первая ступень высшего образования – бакалавриат – требует четырех лет. И это связано не только с объемом информации. Обычному человеку требуется привыкнуть к новому образу, изменить жизненные приоритеты, обрести новые навыки, претворив в них теоретические знания.

Точно такие же процессы происходят и на духовном поприще. Человек похож на парусный корабль, плывущий в океане. Для изменения направления его пути требуются усилия капитана (разума), многих членов команды (различных чувств) и время, чтобы, во-первых, все они заработали слаженно и, во-вторых, чтобы произошел поворот.

На оглашение человек приходит часто в состоянии полного разлада с самим собой. Требуется время, чтобы он для начала обрел способность что-то слышать и воспринимать, затем для того, чтобы в нем появилась воля к изменению жизни и, наконец, опыт новой жизни. Практика показывает, что для таких процессов среднестатистическому человеку едва хватает календарного года»[8]8
  Коваль-Зайцев В., свящ. Ключевые аспекты оглашения и их влияние на воцерковление современного человека. Магистерская диссертация. СПб. 2016. С. 48–49.


[Закрыть].

Наконец, есть еще один аргумент в пользу длительного оглашения – с нашей точки зрения, наиболее весомый, красивый и убедительный. Впрочем, убедительность его парадоксальна: ее трудно доказать логическими рассуждениями, можно лишь поверить свидетельству многих, что так оно и есть, или убедиться на собственном опыте. Тут уместно привести прекрасную евангельскую формулировку, на которую мы еще сошлемся: «Пойди и посмотри» (Ин. 1:46).

Итак. Катехизацию можно и нужно рассматривать как уникальный, то есть неповторимый, ни с чем не сравнимый отрезок жизненного пути конкретного человека. Измеряемый, так сказать, в абсолютных величинах (аж несколько месяцев!), этот отрезок кажется излишне длинным и затянутым. Однако что такое несколько месяцев в сравнении со всей жизнью человека! Он во много крат короче! Но главное, что он бывает (и должен быть!) настолько насыщен и интенсивен, что превосходит – и по объему и содержательности получаемых знаний, и по силе эмоциональных переживаний, и по глубине духовных изменений, и по важности новых жизненных оценок – всю остальную долготу дней человека и остается в памяти на всю оставшуюся жизнь, навсегда.

Вот почему крайне ошибочна и вредна установка, которая по умолчанию сидит в мозгах многих людей в Церкви, будто катехумены – какие-то неполноценные, по чьей-то чересчур суровой воле признанные недостойными принять крещение прямо сейчас, «не отходя от кассы». «Что вы их мурыжите так долго на своем оглашении?» – такой упрек можно иногда слышать (мы выбрали наиболее примитивную и даже грубую формулировку, взятую, впрочем, из жизни). Так говорят те, кому просто не приходило в голову (потому что всерьез не думали), что время оглашения, при всей его длительности, может быть тем неповторимым кратковременным мигом, который дает вкус всей жизни. Эта ложная установка сидит в головах не только у церковных людей, но и, подсознательно, у многих потенциальных катехуменов.

Нередки случаи, когда человек приходит в храм, чтобы узнать, как попасть на оглашение, и, услышав среди уточняющих вопросов: «А вы крещеный?» или

«А вы причащаетесь?», испуганно-поспешно заверяет: «Да-да, я крещеный!» или «Да-да, я регулярно причащаюсь!» Как будто «некрещеность», «непричастие» являются своего рода преступными противопоказаниями против оглашения!

Допустим, в какой-то момент жизни – кто раньше, кто позже – человек задумывается о вере, о Боге, делает первые робкие шаги ко Христу, переступает порог Церкви, пытается разобраться с теми самыми азами христианства, о которых мы уже не раз сказали. При серьезном отношении и благополучном исходе, а именно, если он/она не передумает, не изменит своему выбору, впереди – дай Бог, долгая, многолетняя христианская, церковная жизнь со всеми её радостями и трудностями. И в этой многолетней перспективе совершенно особенными навсегда останутся в памяти те первые дни и недели (своего рода медовый месяц) радостного восторга обретения, узнавания веры как истинного смысла бытия. Это и есть оглашение! Таким оно и должно быть! И как хорошо, если эта радостная, романтическая пора не комкается, не спрессовывается, а проходит «с чувством, с толком, с расстановкой» – с тем, чтобы затем навсегда запечатлеться в сердце и в голове когда-то бывшего катехумена как время «юности твоей, любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную» (Иер. 2:2).

Продолжая свадебно-брачную метафорику пророка Иеремии, можно вспомнить и евангельские метафоры. Что имел в виду Христос, говоря о сынах чертога брачного, которым не пристало поститься, «доколе с ними жених» (Мк. 2:19)? Прежде всего Он имел в виду Своих учеников, которым предстояло провести с Ним не пару-другую бесед, подобно многочисленным мимолетным собеседникам, а целые два-три года нахождения бок о бок, чтобы наконец хоть что-то начать понимать. И именно эти два-три года ученичества и стали для них тем неповторимым временем, в течение которого их сердца и умы пропитались учением Христа о Царстве Божием и о том, какой Он хотел видел Свою Церковь и Своих учеников. Таким образом, катехизация – яркая иллюстрация известного изречения древнего мудреца: «В одну и ту же реку нельзя войти дважды». Человек так устроен, что ему не дано пережить несколько раз одинаково сильно сладость встречи с новым, эйфорию открытия. Вот о какого рода уникальности мы ведем здесь речь.

С другой стороны, и Церковь в лице конкретной общины не может постоянно уделять всем и каждому то повышенное внимание, которым окружены катехумены. Как многочадная мать, выносив и родив дитя, первое время бдительно следит за каждым его вздохом и шагом, а затем отпускает его, чтобы он встал в ряд других, более старших детей, так и Церковь, проведя через катехизацию своих новых сынов и дочерей, уделив им повышенное внимание, в дальнейшем отпускает их в более самостоятельное плавание, доверяет им гораздо большую степень самостоятельности в их христианском житии.

Вот почему многие из тех, кто прошёл оглашение, испытывают даже некоторую грусть по поводу окончания ни с чем не сравнимого времени катехизации и с тревогой требовательно вопрошают о дальнейших возможностях общения и познания, которые не уступали бы по богатству и интенсивности периоду катехизации.

Особенно отрадно, что и среди приходящих в Церковь с запросом принять крещение заметна доля тех, кто не просто готов потерпеть полгода и даже более времени до крещения, а, наоборот, сам желает, жаждет вдумчивого, неспешного разбора того, что такое христианство, что такое быть христианином. По сравнению с остальными их доля невелика, и хочется ободрить таких смельчаков, идущих в некотором отношении против течения, словами: «Не бойся, малое стадо» (Лк. 12:32).

Личное: Помню женщину, которая рассказала, как ее пятилетняя дочь настояла крестить ее (факт сам по себе примечательный), хотя при этом она сама, мама, не была крещеной. Уступив требованию ребенка, мама отвела ее в церковь, где и совершилось крещение. Не будем здесь обсуждать вопрос о допустимости крещения ребенка при некрещеном родителе, в данном случае родительнице, к тому же матери-одиночке, но через некоторое время подросшая девочка поставила вопрос о том, что она не может причащаться, если ее мама не причащается. Настоятель храма, человек деятельный и инициативный, естественно, был готов немедленно исправить положение и покрестить маму, но для нее такой подход оказался неприемлем. Дело осложнялось еще и ее татарским, а следовательно мусульманским, происхождением. Единственно возможным выходом оказалась длительная, растянутая во времени катехизация.

В древние, давно минувшие времена, если катехумены заканчивали свой земной путь, не дойдя до крещения, святые отцы не видели в этом чего-то фатально трагичного и не сомневались в их принадлежности к Церкви, а стало быть, и в их вере и блаженной участи в Царстве Божием:

«В связи с длительной продолжительностью подготовки и многочисленными гонениями на христиан логически возникал вопрос: что будет, если катехумен умрет, не успев принять крещение? Текст [ «Апостольского Предания» святого Ипполита Римского – ценнейшего памятника 215 года по истории катехумената – А. С.] отвечает на это следующее:

«Если оглашенный будет схвачен за имя Господне, то пусть он не сомневается в полноценности своего свидетельства. Если же ему было причинено насилие и он был замучен, когда его грехи не были еще отпущены, то он будет оправдан. Ибо он принял крещение своею кровью» (гл. 19). Таким образом, даже в сложных условиях того времени и постоянной смертельной опасности Церковь не крестила пришедших сразу же, но непреклонно следовала принципу как можно лучше подготовить своих будущих членов»[9]9
  Хулап В., прот. Катехуменат в истории Церкви. / Церковный вестник, № 1–2. СПб. 2003. С. 63.


[Закрыть].

Прекрасный ответ на суеверные опасения современных христиан! И жаль, что такой, без сомнения, христианский, в высшей степени евангельский подход напрочь исчез из церковной канонической практики!

Святому Ипполиту Римскому вторят и другие отцы других эпох. Например, святитель Амвросий Медиоланский (IV в.):

«Достаточно, что он [император Валентиниан II, не успевший креститься до смерти – А. С.] желал крещения, а искреннее желание крещения не менее действительно, чем и само крещение. Если ему не удалось принять крещения от человеческих рук, то его крестил Сам Христос»[10]10
  Фаррар Ф.В. Жизнь и труды святых отцов и учителей Церкви. Том II. М. 2001. [Репринт с изд. 1903 г.]. С. 146.


[Закрыть].

А значительно позднее преподобный Симеон Новый Богослов (X–XI вв.) писал:

«Все те, которые текут путем Божиим по указанному мною порядку, если случится, что естественная смерть пресечет посреде сие их течение, не будут отогнаны от дверей Царствия Божия, и двери сии не будут затворены пред ними, по беспредельной милости Божией»[11]11
  Симеон Новый Богослов, прп. Слово 37.


[Закрыть].

Правда, высказывались и, казалось бы, противоположные мнения. Например, святитель Иоанн Златоуст (IV в.) писал:

«Оглашенный чужд верному. Он не имеет ни одной и той же с ним главы, ни одного и того же отца, ни того же города, ни пищи, ни одежды, ни дома; но все у них разделено. У одного все на земле; у другого – на небесах. У этого царь – Христос; у того – грех и дьявол. У этого пища – Христос; у того – гниль и тление. Да и одежда у этого – Владыка ангелов; у того – дело червей. У этого город – небо; у того – земля»[12]12
  Иоанн Златоуст, свт. Беседа 25 на Евангелие от Иоанна.


[Закрыть].

Однако данное противоречие мнимое и разрешается, если мы примем во внимание контекст. Дело в том, что с легализацией христианства в IV веке заметно меняется и мотивация принятия крещения. Наряду с искренним желанием стать христианами умножаются случаи, когда крещение хотят принять по причинам, далеким от веры: жениться на христианке, угодить начальству, продвинуться по карьерной лестнице. А чтобы получить статус христианина, не обязательно было принимать собственно крещение. Достаточен был сам факт записи в катехумены:

«Одной из самых серьезных проблем катехумената в IV–V вв. стало откладывание крещения на неопределенный срок. Такие катехумены уже назывались „христианами“ после внесения своего имени в списки, они могли присутствовать на Литургии оглашенных, вечерне и утрене, других службах, но многие из них довольствовались такой ситуацией практически всю жизнь, не стремясь к принятию крещения. Епископы неустанно протестовали против таких искажений древней практики, подчеркивая, что, нося лишь имя, в действительности такие катехумены не были христианами, так как не пережили обращения ко Христу»[13]13
  Хулап В., прот. Катехуменат в истории Церкви. / Церковный вестник, № 3. СПб. 2003. С.46. Там же: «На Западе существовал обычай, согласно которому на праздник Богоявления катехумены, желающие принять крещение в ближайший праздник Пасхи, записывали свои имена в особый список. Мы видим великую скорбь св. Амвросия Медиоланского, который, ссылаясь на евангельское повествование о чудесном улове рыбы (Лк. 5, 4–5), замечает: «Господи, я также знаю, что если Ты не повелеваешь, то для меня ночь. Никто еще не записал своего имени, до сих пор для меня ночь. Я забросил сеть слова на Богоявление, и я еще не поймал ничего». Св. Василий Великий также настойчиво призывает катехуменов принять Таинство крещения: «Будучи катехизируемыми с юности, разве до сих пор вы не выразили своего согласия истине? Вы, не прекращающие учиться, разве до сих пор не достигли знания? Вы, наслаждающиеся жизнью, исследующие её до старости, окончите ли это, став христианами?.. Мы призываем вас к жизни, почему же вы бежите от этого призыва? … Дайте ваши имена, запишитесь в список Церкви… Запишитесь в эту книгу, чтобы быть записанными в Книгу небесную… Умрите для греха; распнитесь со Христом; принесите всю вашу любовь Господу». Таким образом, перед нами кардинальное изменение ситуации по сравнению с тем, что мы видели у св. Ипполита Римского в начале III в. В то время катехумены, учась в течение трех лет жить по-христиански и ревностно желая своим усердием сократить этот срок, неустанно стремились к принятию Таинства. Через полтора века уже епископ должен был (тщетно!) призывать их принять крещение на ближайшую Пасху».


[Закрыть].

Может быть, потому, в силу данных печальных обстоятельств, постепенно и обесценилось высокое, достойное и уникальное звание катехумена, о котором столь убежденно говорили и писали многие святые отцы, чьи высказывания мы привели выше?

Наконец, в древних византийских богослужебных книгах, вплоть до средневековья, не существовало главы „како младенца крестити страха ради смертного“, ибо этого „страха“ не было, так как непосредственно после воцерковления дети считались христианами[14]14
  «В 40-й день дети воцерковлялись, „становились христианами“, как говорят источники, еще перед самим крещением. Как оглашенные они имели право бывать в храме и слушать чтения и проповеди» – Арранц М. Избранные сочинения по литургике. Том V. Введение в таинства Византийской традиции. Папский Восточный институт. Институт философии, теологии и истории св. Фомы. Рим; М. 2006. С. 447.


[Закрыть]: по определению как Евхология, так и Потребника Патриарха Филарета, они суть „некрещеные христиане“; здесь взрослые оглашенные сравниваются с младенцами, находящимися в ожидании крещения»[15]15
  Арранц М., иером. Чин оглашения и крещения в Древней Руси. // Символ. Журнал христианской культуры при Славянской библиотеке в Париже. № 19. Париж. 1988. С. 74. «Историки говорят иногда о „первом крещении“, или о „предкрещении“ князя Владимира, с тем чтобы убедить византийцев в добрых своих намерениях. Историки говорят, что оно практиковалось у скандинавов. Другого „пред-крещения“ не существовало в Константинополе (ни в Риме, между прочим), кроме начала Второго оглашения, через которое оглашаемый считался „некрещеным христианином“ <…>. Само слово „крещение“ (вместо „погружения“, лучше выражающего греческое βάπτισμα), обозначая принятие Креста, подтверждает наше предположение». – Арранц М. Избранные сочинения по литургике. Том V. Введение в таинства Византийской традиции. Папский Восточный институт. Институт философии, теологии и истории св. Фомы. Рим; М. 2006. С. 465.


[Закрыть].

Небезынтересно предположение, связанное как с богословием, так и с филологией. Оно может объяснить использование в нашем языке термина «крещение», образованного от слова «крест», но никак не связанного с изначальной идеей погружения в воду. А между тем, именно эта «водопогружательная» идея составляет этимологию и смысл изначального греческого βάπτισμα (бáптисма). Вероятно, под крещением в Византии понималось принятие катехуменом Креста в начале Второго оглашения – заключительного этапа катехизации, начинавшегося в Крестопоклонное воскресенье. В этот день, или, точнее, в понедельник после него, читалась молитва, сохраненная в нашем Требнике под своим первоначальным названием «во еже сотворити оглашеннаго» (см. пп. 2.2.4 и 6.3.4). В рубрике перед молитвой мы читаем: «…и знаменует чело его и перси трижды…» Так совершалось своего рода «первое крещение», или «пред-крещение»[16]16
  «Историки говорят иногда о „первом крещении“, или о „предкрещении“ князя Владимира, с тем чтобы убедить византийцев в добрых своих намерениях. Историки говорят, что оно практиковалось у скандинавов. Другого „пред-крещения“ не существовало в Константинополе (ни в Риме, между прочим), кроме начала Второго оглашения, через которое оглашаемый считался „некрещеным христианином“ <…>. Само слово „крещение“ (вместо „погружения“, лучше выражающего греческое βάπτισμα), обозначая принятие Креста, подтверждает наше предположение». – Арранц М. Избранные сочинения по литургике. Том V. Введение в таинства Византийской традиции. Папский Восточный институт. Институт философии, теологии и истории св. Фомы. Рим; М. 2006. С. 465.


[Закрыть].