Текст книги "Обреченные на битву"

– Дан, пара сотен шагов. Приготовься, – еле слышным шепотом доложил Ангелан.

Обостренным чутьем юноша уже и сам определил, в каком направлении пасется стадо травоядных животных. Он извлек из ножен свой любимый тесак, усилием воли скорректировал рефлексы в сторону ускорения и, махнув рукой товарищу, чтобы тот оставался на месте, бесшумно растворился в воздухе. Не прошедший специальной подготовки маг, как обычно в таких случаях, недоуменно покрутил головой в поисках пропавшего командира и с откровенной завистью вздохнул. Как чародей Ангел умел очень многое, но исчезать и перемещаться в ускоренном режиме вот так, без всякого колдовства, он не мог при всем желании.

Субъективно Данай перемещался между толстенными стволами деревьев легкой трусцой. Для стороннего наблюдателя он показался бы размазанной в воздухе тенью бесплотного духа. Сейчас ни в одном из освоенных человечеством миров не существовало дикой твари, способной оказать достойное сопротивление юноше. Даже знаменитый обсидиановый кугуар Ургханды в своей боевой трансформации не смог бы противостоять и минуты сокрушительному натиску тренированного по специальной программе человеческого организма.

Пройдя сотню шагов в глубь чащи леса, Дан заметил впереди между деревьями просвет и очень скоро оказался на обширной поляне, поросшей густой невысокой травкой. Шагах в десяти от себя молодой человек обнаружил стадо похожих на оленей рогатых зверей, мерно жующих эту самую травку. На самом деле стадо для Даная представляло статичную группу, и видеть, как животные работают челюстями, ему не позволяла феноменальная скорость передвижения. Разведчик моментально оценил обстановку, выбрал жертву покрупнее и, не снижая темпа, устремился к красавцу самцу. Однако на ходу передумал и, пожалев вожака стада, полоснул ножом по горлу стоящей рядом с ним самки. Затем отбежал от стада на пару десятков шагов, остановился и громко свистнул. Теперь время для Даная вновь потекло с прежней скоростью. Он увидел, как из горла самки в такт еще работающему сердцу вырвалась струя горячей крови, как ноздри самца затрепетали, вдыхая жуткий запах смерти, как вожак повернул рогатую голову в сторону юноши и с укором посмотрел ему в глаза. Наконец обескровленное животное, так и не издав предсмертного крика, рухнуло набок, а стадо, внимая призыву своего лидера, уже мчалось со всех ног прочь от ужасного места. Дану оставалось лишь приспособить пояс своего антиграва для транспортировки поверженного животного и поторопиться к томившемуся от безделья чародею.

Появление в лагере Ангелана, а особенно командира, тянущего будущее жаркое за веревочку, будто это и не олень вовсе, а обыкновенный воздушный шарик, было встречено оглушительными радостными воплями.

– Канат, займись тушей! – вручая конец транспортной веревки огру, скомандовал Данай, а сам начал придирчиво осматривать поднявшееся из земли на пять метров сверкающее на солнце куполообразное здание будущей базы.

Внешне строение уже приобрело законченный вид, но внутренние работы еще не были доведены до конца. Время от времени строящееся здание сотрясали какие-то вибрации и равномерные удары металлом о металл. Что являлось причиной загадочных звуков, можно было лишь гадать, поскольку до окончания стройки вход на ее территорию был заказан любому живому существу.

Не медля ни минуты, Канат скинул амуницию и разделся до трусов. Затем вернул Дану пояс его индивидуального антиграва, а сам подхватил увесистую тушу зверя одной рукой и неторопливо потопал к реке. Присутствующие с интересом и некоторой завистью разглядывали перевитое мышцами, будто веревками разной толщины, тело товарища. Именно это сплетение могучих мышц в свое время стало причиной того, что парня нарекли Канатом.

Но самое интересное ожидало зрителей впереди. Без всяких режущих приспособлений, одними могучими руками огр вскрыл брюшную полость самки оленя, извлек внутренности и, вырвав кишечник вместе с желудком, с некоторой долей сожаления отправил в свободное плавание. Разложив на камушках сердце, легкие, печень и почки, гигант хорошим ударом кулака снес животному основание черепа и извлек оттуда трепещущий мозг. Мозг и вырванный с корнем язык огр пристроил рядом с прочими субпродуктами. Затем Канат тщательнейшим образом ополоснул тушу в чистых струях водного потока и буквально за минуту опять-таки исключительно посредством острых когтей и сильных пальцев содрал с животного шкуру и отправил ее вслед уплывшим кишкам. Расправившись с тушей, огр бережно положил ее на травку, затем, посчитав задание командира выполненным, схватил печень животного, откусил от нее приличный кусок и, блаженно прищурившись, доложил:

– Готово, Дан, можно разводить костер.

– Приступай, – разрешил Данай и брезгливо поморщился при виде выпачканной кровью физиономии товарища. Капитан вовсе не был чистоплюем и ради утоления голода в полевых условиях мог набить живот и не такой гадостью, но при наличии нормальной еды употреблять все что ни попадя не мог.

Совместными усилиями огр, эльф и гном соорудили костерок из валявшегося на берегу сухого плавника и на импровизированном вертеле, изготовленном из все того же плавника, подвесили над огнем тушу животного. Мозги, язык и ливер было решено запечь в углях чуть позже…

Когда бурная деятельность внутри купола утихла, лепестковая диафрагма приплюснутого с боков шестигранника входа утонула в прочнейшем кристаллитовом корпусе, безмолвно приглашая хозяев войти внутрь. Данай первым нырнул в темный зев базы и, минуя кают-компанию, поднялся по лестнице на второй этаж в помещение боевой рубки. Усевшись в кресло оператора, он наладил связь с главным компьютером, ввел необходимые для идентификации своей личности, а также персоналий своих товарищей пароли и запустил тестирование боевых систем. После того как техника доложила о полной готовности к отражению нападения любого агрессора, Данай запустил режим пассивного сканирования. Это означало, что чуткие датчики базы будут внимательно изучать окружающее пространство и в случае обнаружения какой-либо опасности немедленно оповестят командира «пятерни». Напоследок он включил субпространственный передатчик в режиме сигнала бедствия. Теперь если в пределах этой вселенной существует хотя бы один очаг имперской цивилизации, сигнал обязательно примут, расшифруют и придут на помошь.

Выйдя вновь на свежий воздух, Дан кивнул Храпу, дескать, все в порядке, добро пожаловать внутрь. Гном только и ждал этой команды. Едва не сбив с ног капитана, он пулей влетел в помещение кают-компании и направился прямиком к пищевому синтезатору. Спустя пять минут он вновь показался на пороге станции, изрядно отягощенный объемистым бочонком.

– Ну что, кэп, предлагаю пивка для рывка. Смочить, так сказать, горло перед приемом пищи.

– Не торопись, пострел! – осек ретивого подчиненного капитан. – Сначала необходимо все толком организовать: столы, стулья, закуси разной, к тому же не всяк из нас обожает твой любимый напиток… Я, конечно, понимаю, что гномы существа неприхотливые и все, что вам нужно для полного счастья, – это бочонок пива и шмат мяса поувесистее. Поэтому поставь пока свое сокровище куда-нибудь в сторонку, тащи мебель на улицу и займись-ка сервировкой, чтобы все было по первому разряду…

За столом засиделись дотемна. Стараниями огра мясо оленя получилось настолько сочным, что даже любитель синтетической пищи Ангелан уминал его за обе щеки и только нахваливал. Приправленную острыми специями оленину обильно заливали спиртными напитками различной крепости. Гном и огр поглощали в немереных количествах пиво. Ронсефаль и Данай пили легкое виноградное вино. Ангелан баловался крепкой водкой, настоянной на ягодах синюхи. К этому адскому напитку чародей пристрастился еще во времена своей бурной молодости, когда проходил преддипломную этнографическую практику на Новом Эльдорадо в одном из стойбищ гоблинов. Поначалу Дана весьма удивлял тот факт, что, осушив пол-литра «синюхи», чародей не бросился в дикий пляс и не начал биться головой о землю в ожидании просветления, как это обычно делают шаманы зеленолицых. Ангел вел себя вполне адекватно, будто употреблял не убойное шаманское зелье, а легкий тонизирующий энерган.

Время от времени разведчики дружно вскакивали из-за стола и, раздевшись догола, подолгу резвились в реке. После приема водных процедур вновь появлялись аппетит и жажда. По негласной договоренности до определенного момента тему сложившейся ситуации за столом не затрагивали. Однако после очередной порции пива дотошный Храп посмотрел на своего командира неожиданно трезвыми глазами и негромко спросил:

– Кэп, чего теперь будем делать?.. – И, немного помолчав, добавил: – Может быть, эта магическая задница нам все-таки объяснит, в какую кучу дерьма мы вляпались в очередной раз?

Сидящие за столом будто ожидали подобного вопроса – лица всех присутствующих с надеждой уставились на Даная. Даже Ангелан, который всегда знал, что ответить на любые инсинуации горного карлика, на сей раз не оказал должного отпора обидчику. Он молча, с надеждой во взгляде смотрел на юношу, будто один лишь Дан в настоящий момент являлся сакральным, другими словами, назначенным самим Господом Богом носителем истины в последней инстанции.

Под вопрошающими взглядами товарищей хмель мгновенно выветрился из головы молодого человека. В мозгу панически зашевелились всякие неприятные мыслишки пораженческого характера. Однако Данай подавил поползновения своей не в меру воспаленной нервной системы вызвать душевную смуту и вывести его из весьма шаткого состояния равновесия. Для достижения полной концентрации он, как когда-то учили в разведшколе, закрыл глаза и, выполнив комплекс дыхательных упражнений, резко их открыл. Помогло – мутный вал необъяснимого ужаса, грозивший захлестнуть сознание, откатился в небытие. В голове прояснилось. Мысли потекли своим чередом в прежнем размеренном темпе.

– Вы меня спрашиваете, товарищи, – начал он, – я отвечу. И ответ мой будет не очень обнадеживающим для всех нас. Как вы понимаете, нашу группу занесло в какую-то неведомую реальность, поскольку в любом из миров Империи нас уже давно бы обнаружили либо свои, либо противник. Из этого факта следует, что самим нам без посторонней помощи ни за что не выбраться с этого… – Данай скосил глаз на огра и скривил рот в иронической улыбке, – курорта, как некоторые изволили охарактеризовать данное местечко. Сам собой напрашивается закономерный вопрос: «Почему, а главное, кем или чем именно нашей группе была доверена высокая честь осесть в этой дыре?»…

– Во-во, Дан, просвети-ка нас, необразованных, – сделал попытку сострить гном.

– В том-то и дело, что сия тайна великая есть, – грустно развел руками юноша. – Правда, наш маг склонен предполагать, что во всем виноват магический фактор, прихваченный нами из цитадели врага…

– Подожди, Дан! – Речь командира была бесцеремонно прервана громким возгласом эльфа. – Ангел считает именно так?

– Именно так, – подтвердил юноша, – но об этом тебе лучше поговорить с самим Ангеланом.

– Ага, – рассеянно кивнул эльф, поднял над плечом сжатый кулак правой руки, требуя тишины, и на продолжительное время замер, погрузившись в глубокое раздумье.

Пока Ронсефаль что-то прокручивал внутри своей черепной коробки, остальные четверо членов диверсионной «пятерни» молча, боясь спугнуть какую-нибудь особо умную мысль, пялились на его сосредоточенную физиономию. Минуты через три-четыре эльф вышел из задумчивого состояния.

– Командир, – обратился он к Дану, – по-моему, Ангелан абсолютно прав. Вся наша боевая операция на планетарном АУР Эмерала определенно напоминает мне самый настоящий фарс. Мы практически беспрепятственно достигаем главного центра управления. Без каких-либо усилий с твоей стороны операционная система укрепрайона принимает тебя за своего, но, – эльф задрал высоко нал головой указующий перст, – лишь для того, чтобы ты смог отключить охранную систему магического фактора. К жизненно важным узлам базы и управлению боевыми системами тебя не допустили. Почему?

– Ну и почему же? – спросил окончательно заинтригованный Данай.

– А потому! – радостно заорал Рон. – Если бы нашей группе удалось установить полный контроль над базой противника, мы бы до сих пор сидели в главном центре управления в ожидании подхода наших и ни о какой телепортации на борт «Деймоса» даже не помышляли…

– Точно, Рон, – перебил эльфа маг, – магическому фактору по какой-то причине до зарезу понадобилось оказаться именно в этом мире, поэтому он обеспечил нашей «пятерне» практически свободный проход к месту своего хранения и вынудил нас драпать со всех ног через субпространственный канал, заведомо зная, что без него мы никуда не уйдем. Пока я плел транспортное заклинание, он незаметно вмешался в процесс, и в результате…

– Чего в результате? – сокрушая крепкими зубами очередное оленье ребрышко, поинтересовался немного окосевший Канат.

– А то в результате, – ответил Храп, – что ты, я и вся наша бригада вместо того, чтобы, как обычно, отмечать успех в уютном кабачке дядюшки Варди, вынуждены любоваться звездным небом этого занюханного мирка, в котором и поразвлечься-то толком негде.

– А по мне, так здесь очень даже ничего, – присасываясь к кружке с пивом, возразил приятелю Канат и, осушив емкость одним глотком, продолжил: – Лес, речка, погодка что надо – когда еще так отдохнуть удастся. Завтра поутру размотаю снасти и к завтраку такую ушицу сварганю – пальчики оближете.

– Вот и я говорю, – с изрядной долей пессимизма заметил гном, – как бы нам не пришлось торчать здесь до самого окончания дней наших.

– Храп, кончай эти пораженческие разговоры! – прикрикнул на подчиненного Данай. – Надежда выбраться отсюда хоть слабая, но имеется. Если магический фактор сумел нас сюда затащить, значит, сумеет и вытащить.

На что Ангелан задумчиво пробормотал себе под нос:

– Только сначала нам необходимо понять, для чего он это сделал.

– Вот завтра с самого утра ты этим и займешься. Надеюсь, что если наш кристалл такой разумный, каким вы его здесь представляете, он не замедлит каким-нибудь доступным способом уведомить нас о своих хитроумных планах, – с нескрываемой иронией в голосе произнес Данай. – А пока общий отбой. Ночные дежурства на сегодня отменяю – пока мы на базе, нам нечего опасаться. Завтра утром трогаемся в путь – посмотрим, что за очаги магии обнаружил наш чародей…

Стандартная диверсионная база имеет два этажа. Второй этаж полностью занимает боевая рубка. На первом в самом центре размещается просторная кают-компания, снабженная всем необходимым для полноценного отдыха вернувшихся с задания усталых бойцов. Пищевой синтезатор выдает полный перечень продуктов и блюд. Утилизатор мусора делает абсолютно ненужной процедуру мытья посуды. Квазиживая структура стен, потолков и пола сама заботится о чистоте помещений и с удовольствием подъедает все то, что не попало в темный зев утилизатора. Для культурного отдыха личного состава предусмотрен огромный выбор образовательных и развлекательных гипнопрограмм, а также традиционных фильмов. По мере необходимости умной автоматике станции можно приказать организовать любую мебель от грубо сколоченного казарменного табурета с отверстием в центре сиденья до невидимого глазом антигравитационного кресла или летающей кровати с конвективно-лучевым подогревом, вибромассажем и лазерной акупунктурой. Непосредственно из кают-компании шесть дверей ведут в индивидуальные покои. Вообще-то хватило бы и пяти кают, но мудрые военные умы, проектировавшие здание базы, решили подарить бойцам одно запасное помещение на случай, если какое высокое начальство удумает вспомнить молодость и заночевать в полевых условиях. Однако высокое начальство не часто балует подчиненных своими визитами, а резервная каюта чаще всего используется для содержания военнопленных – негоже существу цивилизованному в ожидании ближайшего транспорта с кляпом во рту и в упакованном виде валяться в кают-компании, жалобно хлопая глазами. В своей каюте, по замыслу архитекторов, усталый после тяжелой боевой операции воин мог спокойно выспаться. Но, как показывает практика, после удачно проведенной боевой операции под защитой боевых систем станции боец расслаблялся и брал на грудь столько спиртного, что принимал лежачее положение прямо в кают-компании и очень редко доползал до своих покоев. Сегодня этого не случилось лишь по одной простой причине – боевое задание командования хоть и выполнено, но проблема триумфального возвращения диверсионной группы на базу еще не решена. Поэтому Данай и не позволил подчиненным произвести расслабуху по полной программе.

Добравшись до своей каюты, Дан первым делом полностью разоблачился и бросил одежду в прожорливый зев стирального агрегата. Затем юноша минут на пять уединился в душевой. Выйдя оттуда изрядно посвежевшим и расслабленным, он собрался было упасть на приготовленную умным домом постель. Но по непонятной для себя причине вместо того, чтобы уронить требующее отдохновения тело на кровать, он подошел к встроенному в стену шкафчику, где хранились его вещи и оружие, порылся в рюкзаке и вытащил оттуда небольшую черную коробочку. Затем вместе со своим трофеем он присел на край постели и нажал на скрытую от постороннего взгляда кнопку. С легким щелчком крышка футляра приподнялась, открывая взору молодого человека дымчато-полупрозрачную кристаллическую структуру с легким бутылочно-зеленоватым оттенком. И тут же, как некогда в координационном центре цитадели, Данай почувствовал на себе невообразимо добрый и в то же время очень печальный взгляд какого-то очень близкого существа, словно через неизмеримую пропасть пространств и межмировых барьеров на него посмотрела горячо любимая мамочка. Создавалось впечатление, что взгляд этот пытается что-то втолковать юноше, предупредить о чем-то очень плохом и смертельно опасном. Данай просидел над загадочным кристаллом около получаса, но скрытый смысл предназначавшегося ему послания так и остался за пределами его понимания. Не поленившись, он вновь прошел к шкафу и положил черную коробочку бокса обратно в свой рюкзак. Затем он как подкошенный упал на кровать и перед тем, как полностью выпасть из реальности, лишь успел отдать приказ автоматике, чтобы та вырубила свет, поскольку, в отличие от своих малолетних сверстников, с самого раннего детства не любил спать при включенном освещении.

Краткий исторический очерк
Магические факторы

Бэрон Сулой должен был умереть через каких-то пару часов. Нет, молодой цветущий мужчина не был неизлечимо болен, он не был приговорен вердиктом безжалостного судьи к смертной казни. Все обстояло намного хуже, ведь у самого безнадежно неизлечимого и приговоренного к смертной казни есть какая-то, пусть крохотная, пусть иллюзорная, но вполне реальная надежда на спасение. У Бэрона Сулоя даже такой надежды не было. Дело в том, что час назад его прогулочная яхта – красавица «Урсал», названная так в честь любимой и пока единственной дочурки, – потерпела крушение на безымянном, никому не известном планетоиде. Этот голый, практически лишенный атмосферы камушек, вращающийся на удалении трех астрономических единиц от Багряной – красного сверхгиганта спектрального класса М, назначен теперь самой судьбой стать местом последнего пристанища тридцатипятилетнего красавца-плейбоя и искателя приключений. Конечно же, искать его будут и, может быть, когда-нибудь обнаружат. Но это «когда-нибудь» никаким местом не укладывается в тот ограниченный срок, отведенный ему неумолимым роком.

Бэрон тоскливым взглядом окинул с виду абсолютно не поврежденный корпус яхты. Казалось бы, полезай в рубку, запускай бортовой компьютер и вперед – к звездам. Уж кому-кому, как не ему, знать, что стоит подойти к малютке «Урсал» с другого бока, как выяснится горькая правда об истинном положении вещей. Развороченный мощным ударом довольно крупного метеорита топливно-энергетический отсек яхты не оставлял незадачливому космическому волку никаких шансов на спасение.

Молодой человек криво усмехнулся, вспомнив, как еще вчера мнил себя едва ли не первым замом самого Господа Бога. Как упивался иллюзорной властью над Их Величествами Пространством и Временем. Еще вчера он готов был кричать на всю Вселенную о том, что он истинный Царь Природы. Именно вчера в пьяном угаре звездной эйфории он просил у Судьбы ниспослать на свою голову хоть какое-нибудь испытание. Допросился…

При подлете к планетоиду в тот самый краткий миг, когда автоматика корабля вынуждена снять энергетический щит, чтобы гравитационные компенсаторы смогли затормозить падение судна и дать ему возможность совершить мягкую посадку, в борт звездолета угодил метеорит. Попади небесный камень в любой другой отсек, большой беды не случилось – техника без какого-либо участия человека очень быстро сама привела бы себя в полный порядок. Но по иронии судьбы или прямому указанию какого-то могущественного сверхсущества, обиженного до глубины души амбициозным поведением пилота, метеорит угодил в самое сердце космического корабля – энергетическую установку. И теперь для ремонта судна не хватало самого главного – энергии, поскольку неприкосновенный запас аккумуляторных батарей целиком ушел на то, чтобы выполнить мягкую посадку. Ее не хватало даже для того, чтобы на пару минут оживить субпространственный передатчик. Если верить показаниям приборов скафандра Бэрона Сулоя, энергии оставалось всего на семь тысяч триста пятьдесят секунд, что примерно равняется двум стандартным часам.

Самый печальный из всех возможных случаев – компьютер не поврежден, роботы готовы приступить к ремонту разбитых узлов, но нет энергии. Лучше бы разнесло в пух и перья главный компьютер и вся роботизированная рембригада превратилась в кучу бесполезных шестеренок или из чего там состоят эти механоиды. Если бы случилось именно так, через четверть часа после посадки здесь суетились бы спасатели и оживляли многострадальную бедняжку «Урсал». А он, Бэрон Сулой, сидя в кают-компании спасательного судна, потягивал бы крепкий кофе в ожидании момента, когда закончатся ремонтные работы и можно будет продолжить путь…

«Однако нечего мечтать о невозможном, – с обреченностью неисправимого фаталиста подумал Сулой, – случилось то, что случилось, и винить в этом некого. Вчера ты сам просил трудностей, теперь оттопыривай карман, ты их получил согласно заявке и даже чуточку сверху».

Покряхтывая от острой боли в боку (посадка получилась не совсем мягкой, и космический волк, кажется, сломал парочку ребер), Бэрон присел на один из валунов и обреченно начал любоваться пляской столбцов, колонок цифр, графиков и диаграмм на стекле-экране своего скафандра. Ему вдруг пришла в голову забавная мысль, будто виртуальный циферблат, отсчитывающий последние мгновения его существования, был теми пресловутыми песочными Часами Судьбы из эльфийских легенд и сказок. Стоит всего-навсего их перевернуть, и ты получаешь еще одну полноценную жизнь. Какие же эльфы неисправимые выдумщики, склонные всякой банальной ерунде придавать поэтическую окраску и легкий налет таинственности.

«Осталось уже менее семи тысяч секунд, – равнодушно констатировал Бэрон Сулой. – Скоро энергетические запасы батарей скафандра иссякнут и…»

Думать о том, что случится дальше, ему не хотелось. Вполне возможно, когда-нибудь его высушенную мумию обнаружит очередной искатель приключений, доставит на родную Планту и осчастливит ею кого-нибудь из его потомков, ежели таковой сыщется. А может быть, через какое-то время в распростертое на поверхности планетоида тело угодит шальной метеорит и оставит на этом месте приличных размеров воронку. То-то удивятся будущие исследователи космических просторов, когда обнаружат искореженный звездолет и не найдут останков пилота. Бэрон представил, какая буча поднимется в ученых кругах, сколько будет сломано копий по поводу странной находки, сколько всяких научных, псевдонаучных и вовсе антинаучных гипотез будет выдвинуто, и в душе усмехнулся.

Когда-то в раннем детстве он читал страшную сказку, в которой одному человеку стала известна дата его смерти. Какие только ухищрения не предпринимал главный герой, чтобы избежать предназначенной ему участи: обращался за советом к самым знаменитым колдунам и астрологам, тратил деньги на самые дорогие заклинания – ничего не помогло. Не выдержав бремени тайного знания, этот человек в назначенный срок сошел с ума и прыгнул вниз с самой высокой башни. Бэрон Сулой каждый раз, вспоминая эту историю, задавался закономерным вопросом: «Каким боком все могло обернуться, если бы несчастный продолжал оставаться в неведении по поводу даты своей смерти? Не стало ли само пророчество изощренной программой, запустившей механизм его самоуничтожения?»

По какой причине читанная и неоднократно перечитанная в далеком детстве страшилка вспомнилась именно сейчас, Бэрон Сулой поначалу не понял. Ему понадобилось не менее минуты для того, чтобы осознать, что в данный момент именно он является тем несчастным, коему приоткрыта завеса над тайной тайн – точным сроком собственной смерти.

Еще через пятнадцать минут на востоке заалело, и над безжизненной поверхностью планетоида начал вставать диск Багряной. В мгновение ока плоский черно-белый в свете звезд мир словно залило потоками алой человеческой крови. По мере того как красный сверхгигант выползал из-за горизонта, взору обреченного на смерть человека открывалась восхитительная картина. Согретая солнечными лучами поверхность планетоида начала фонтанировать неисчислимым количеством газовых гейзеров. Это успевшие остыть за ночь и выпасть в осадок остатки атмосферы начали испаряться и устремлялись вверх, увлекая за собой огромное количество мельчайших частиц пыли. Поднявшись высоко над землей, размороженные газы и взвешенные частицы в багровых лучах дневного светила придавали окружающей обстановке совершенно невообразимую красоту и величие. Складывалось впечатление, будто находишься в самом центре мифической преисподней, о которой давным-давно где-то читал Бэрон Сулой и которую для чего-то выдумали жившие тогда еще на Земле его далекие предки. Именно ради этого потрясающего зрелища молодой искатель приключений забрел в этот медвежий угол Галактики, где по иронии судьбы ему суждено так бездарно, а главное, преждевременно расстаться с жизнью.

Спровоцированная сюрреалистическим видом окружающего пейзажа мысль о скорой кончине вызвала в душе Бэрона Сулоя неуправляемую бурю протеста. Не обращая внимания на боль в боку, он вскочил на ноги и помчался к поврежденному отсеку звездолета, чтобы в очередной раз, теперь уже при свете дня, убедиться в полной безнадежности своего положения. Ему хватило лишь одного беглого взгляда на искореженные коварным ударом небесного камня внутренности яхты, чтобы удостовериться в том, что его красавица «Урсал» абсолютно мертва и помочь ей, а заодно и ему может лишь чудо. Однако по опыту прошлой жизни молодой человек знал, что просто так ничего не случается и для того, чтобы кому-то посчастливилось стать свидетелем чуда, кто-то должен изрядно попотеть.

В полном отчаянии, вызванном безысходностью положения, он нагнулся, поднял с земли первый попавшийся под руку камень и начал изо всех сил дубасить им по металлической обшивке звездолета. При этом он посылал страшные проклятия неизвестно в чей адрес и грязно матерился. Если бы атмосфера планетоида была немного плотнее, Бэрон Сулой смог бы слышать звуки ударов по корпусу звездолета. Однако в этом случае он мог бы и не услышать донесшийся сквозь слабое потрескивание голос, обращенный конкретно к незадачливому Робинзону:

– Кто вы? Почему позволяете себе хулиганские выходки в межгалактической инфосети?..

Поначалу разбушевавшийся Бэрон принял этот голос за плод своей воспаленной фантазии и еще некоторое время безуспешно пытался сокрушить булыжником прочнейшую титановую оболочку космической яхты. Однако на всякий случай все-таки обложил настырного несуществующего типа потоком отборнейшей брани.

Вместо того чтобы, осознав свою иллюзорность, бесследно исчезнуть из сознания сошедшего с ума человека, виртуальный голос продолжал настырно зудеть:

– Вы имеете дело с региональным инспектором имперской полиции Баади Аннаном. Назовите свой регистрационный номер и немедленно следуйте к ближайшему космопорту. За нарушение общепринятых норм поведения вы лишаетесь лицензии на управление космическим судном сроком на один стандартный год. В случае продолжения хулиганских выходок в эфире ваши действия могут быть расценены как неподчинение полиции, что карается на усмотрение суда крупным штрафом, конфискацией транспортного средства или принудительными общественными работами на срок до трех месяцев. Надеюсь, вам все понятно?

Подивившись в очередной раз причудам своего подсознания, Бэрон Сулой саркастически расхохотался прямо в усатую (а почему бы и нет – во всех детективных сериалах инспекторы полиции почему-то носят усы) физиономию полицейского и, не жалея ярких эпитетов и крепких словечек, в самой изысканной форме объяснил легавому все, что он, Бэрон Сулой, думает о занюханном педике и извращенном садомазохисте Баади Аннане. В конце своего пламенного выступления он особенно подчеркнул, что негоже человеку, которому осталось жить не более часа, бояться каких-то вшивых фараонов, к тому же существующих лишь в его собственном воображении…

Согласно глубоким убеждениям одних ученых, история человечества – процесс, заранее предопределенный свыше. Другие мудрые головы считают, что история по своей сути – цепочка случайных событий. По прошествии пятисот лет после обнаружения первого магического фактора можно лишь предполагать, в каком направлении могло пойти дальнейшее развитие человечества, если бы инспектор имперской полиции на самом деле был личностью виртуальной или, хуже того, действительно оказался каким-нибудь извращенцем. В первом случае он попросту не смог бы вытащить нашего Робинзона с затерянного в космических далях островка. Во втором он не обиделся бы до колик в печенке и не возжелал всей душой лично познакомиться с наглым типом, который, никого не стесняясь, хулит на всю Галактику офицера имперской полиции. Между прочим, очень уважаемого человека, неисправимого гетеросексуала и (по секрету, исключительно для мужчин) большого любителя время от времени сделать вираж налево от своей уважаемой супруги. Так или иначе, за десять минут до предполагаемой бесславной гибели Бэрона Сулоя на безымянный планетоид, вращающийся на удалении трех астрономических единиц от красного сверхгиганта Багряной, упал полицейский джампер класса «Бабочка». К несказанному удивлению потерявшего всякую надежду и по этой причине слегка тронувшегося умом Бэрона, инспектор полиции действительно оказался усатым…