Текст книги "Стратегия. Искусство политики и войны"

В настоящее время такая постановка вопроса является общепризнанной. В СССР существует, над военным ведомством, Совет труда и обороны (СТО); в других государствах, в том или другом виде, существуют советы национальной обороны или ячейки, подготовляющие их образование.

Совместная работа политиков и военных. Дюпюи, майор французского Генерального штаба, приходит от анализа организации демократией руководства войной к смелому выводу, что выгодно распределять по штабам лиц, делегированных политической властью, с тем, чтобы они жили в непосредственном контакте с начальниками и солдатами. Так поступало якобинское революционное правительство, и ему не пришлось в этом раскаиваться. В 1870–1871 гг., наверное, можно было бы избежать многих печальных разногласий, если бы гражданские члены турской делегации толклись бы чаше среди старших генералов и наблюдали бы бок о бок с последними перипетии борьбы. Дюпюи находит, что так как таланты Наполеона I встречаются лишь как редкое исключение, то в высшем командовании сотрудничество выгоднее единоначалия. Уроки прошлого говорят, что если среди генералов окажется действительно выдающийся военный вождь, он быстро приобретет решающий голос и станет душой всех предприятий.

Этот вывод, сделанный в 1912 г. выдающимся передовым военным теоретиком, в общем был полностью подтвержден ходом событий Гражданской войны в СССР в 1918–1920 гг. Власть должна не только не отрываться от масс, но не отрываться и от командования. Единоначалие, столь уместное в низших и средних командных инстанциях, неосуществимо ныне на верхах руководства войной. Приемы управления в гражданской войне не только представляют удачное разрешение частной проблемы, но заключают в себе и кое-что принципиально положительное.

Конечно, мы не должны задаваться идеалом, проектируя формы организации политического руководства войной; в каждом частном случае нужно искать свой частный, наилучший компромисс. Опыт прошлого учит, что построение удовлетворительного в политическом и в военном отношениях аппарата управления в революционной обстановке дается очень нелегко, и что надо приветствовать достижение хотя бы сносных условий сотрудничества.

3. План охранения внутренней безопасности

Непосредственное охранение внутренней безопасности. – Внутренняя политика. – Крестьянский вопрос в Пруссии и России в начале XIX века. – Значение тыла. – Вера Засулич и тройственный союз. – Авантюра Русско-японской войны. – Записка Дурново. – Подготовка государства к войне в отношении внутренней политики. – Наступательный фронт внутренней политики.

Непосредственное охранение внутренней безопасности. «Войну можно вести только волей объединенного народа. Поэтому целью государства, взявшегося за оружие, является такое давление на сознание враждебного народа, которое побудило бы последний заставить свое правительство просить мира». Современная война, захватывающая интересы широких масс враждующих государств, энергично воздействует на сознание отдельных классов и стремится вызвать борьбу за мир в тылу каждой воюющей стороны.

Уже с момента французской революции вопросы внутренней политики играют существенную роль в подготовке к войне. Государство лишь в ограниченной степени может рассчитывать на вооруженную силу для поддержки порядка, обеспечения уплаты налогов и исполнения повинностей народными массами в глубоком тылу. Элемент принуждения, наличие в руках государственной власти известной силы, твердая организация надзора и осуществление карательных мероприятий против саботажнических, пораженческих, изменнических и бунтарских настроений, конечно, сохраняет во время войны всю свою силу. Ведомство внутренних дел должно иметь свой мобилизационный план, который должен предусматривать все мероприятия, потребные для поддержания твердого порядка в стране в период, когда огромные массы отрываются от труда в деревне, следуют на сборные пункты для пополнения армий и удваивают численность населения городов, удовлетворяя потребности военной промышленности. Кризис, вызываемый этими сдвигами населения, усугубляется еще пропагандой неприятеля, обостряется деятельностью врагов существующего строя, надеждами, которые имеются у отдельных национальных и классовых группировок на признание своих интересов в момент, когда господствующий класс изнемогает под тяжестью войны. Необходимо основательно продумать все мероприятия по поддержанию порядка на путях сообщения, по учету всех сомнительных элементов, по борьбе с дезертирством, по борьбе с неприятельской контрразведкой и пропагандой, по цензуре и т. д., а также, если требуется, по замещению выбывающих на войну воинских частей особыми формированиями из надежных элементов или усилением органов милиции.

Внутренняя политика. Параллельно с изготовкой к борьбе на внутреннем фронте, план внутренней безопасности должен включать и программу политико-просветительной работы, которая должна развернуться весьма широко. Однако никакая политическая агитация не будет действительна, если она не будет опираться на здоровую внутреннюю политику, не изолирующую господствующий при советском строе рабочий класс от крестьянства, а открывающую возможность тесной смычки с последним.

Значение здоровой внутренней политики для ведения войны сознавалось уже в древности. Мы видим в историке Полибии великого мыслителя, так как в своей истории Рима он относит описание римской конституции к величайшему военному кризису, пережитому римской республикой – конституция вставлена в рамки Второй Пунической войны и излагается непосредственно за главой о Каннах – этом тягчайшем военном ударе, постигшем Рим. И действительно, не в свете ли испытания каннского потрясения и энергичных действий Ганнибала, рассчитанных на разложение римского государства, ярче всего обрисовывается внутренняя добротность политической постройки Рима? Если задачи отдельных экономических мероприятий заключаются в том, чтобы создать в государстве боеспособный экономический организм, то задача внутренней политики в целом – создать такое политическое целое, которое выдержало бы тяжелые испытания на классовом и национальном фронтах войны.

Значение внутренней политики выступает особенно ясно в моменты военных неудач, когда военные действия переносятся в глубь нашей территории. При тяжелых неудачах стратегия становится явной производной от политики. Поэтому мы и обратим наше внимание на глубокие вторжения Наполеона в Пруссию и Россию.

Крестьянский вопрос в Пруссии и России в начале XIX века. После иенского погрома выдающийся политик Штейн провел, как первую меру по подготовке новой борьбы Пруссии с Наполеоном, освобождение помещичьих крестьян в Пруссии от крепостной зависимости. Действительно, сохраняя крепостной строй, Пруссия была бы бессильна против Наполеона, так как последний, при новой войне, мог выбросить лозунг распространения на Пруссию завоеваний французской революции, и мудрено было бы заставить прусских крестьян жертвовать своей жизнью за сохранение крепостного права.

Аналогичные условия существовали в России в 1812 г. Из всех войн, веденных старой Россией, эта «отечественная» война резко выделяется страхом господствующего класса перед новой пугачевщиной, которая могла бы явиться следствием включения Наполеоном в программу войны революционных лозунгов. Наполеона русское дворянство возненавидело за свой страх перед возможным его обращением к русским крепостным. Однако стареющий Наполеон в 1812 г. уже утратил свое политическое дарование, и упустил этот огромный козырь под влиянием личного переживания реакционных настроений и не оправдавшихся надежд справиться с задачами войны исключительно силами вооруженного фронта.

Значение тыла. Значение тыла, а вместе с ним и внутренней политики, в настоящее время, по сравнению с прошлым, сильно возросло; его влияние увеличилось, и умножились испытываемые ими во время войны напасти. Тыл теперь часто поддается первым разложению. Плохие сообщения, исключительно по грунтовым дорогам, ограничивали ранее опустошения войны непосредственными окрестностями района пребывания войск. Теперь же железные дороги выкачивают на фронт из страны все средства, и расширяют район дороговизны и голодовки от театра войны до государства в целом. Авиация, радиотелеграф, необходимость беспрерывного пополнения огромных масс на фронте, условия питания их военным снаряжением, отпуска из действующих армий на родину, которые ранее были неизвестны, – все это ныне сближает фронт с тылом. Успех на войне ныне возможен лишь при высокой дисциплине тыла. Ныне армия, как чувствительнейший сейсмограф, реагирует на малейшие экономические, социальные, политические сдвиги в тылу. Поддержание дисциплины в армии ложится в первую очередь, помимо сознательности солдат, на кадры армии – ее командный состав. Поддержание дисциплины тыла – дело кадров народа, органов его гражданской власти.

Вера Засулич и Тройственный союз. В новейшей русской истории внутренняя политика имела роковое влияние на проявления внешней русской силы. 11 апреля 1878 г. буржуазные присяжные, судившие Веру Засулич за покушение на петербургского градоначальника, вынесли оправдательный вердикт. Из него следовало, что государственность царской России в борьбе с революционным движением не может рассчитывать на поддержку даже буржуазии. При таких условиях военную мощь старой России не приходилось уже мерить числом штыков, содержимых в армии. Бисмарк на Берлинском конгрессе первый учел этот признак слабости России, который выделялся тем ярче, что лорд Биконсфильд, представлявший противную сторону, поддерживался в этот момент обостренным шовинизмом широких английских масс; в этот момент в Англии как раз народились джингоисты, т. е. истинно английские люди. Вытекавшая из оправдания Веры Засулич внутренняя слабость России явилась последним толчком, принудившим Бисмарка отказаться от безусловной поддержки России, и заставила русских уступить Англии по важнейшим вопросам; Бисмарк же, хотя и невысоко котировавший прочность австро-венгерского государства, все же оценил его выше подгнившего русского строя и предпочел от традиционной политики поддержания русской дружбы перейти к политике, основанной на союзе с Австро-Венгрией. Основание Тройственного союза находится в непосредственной связи с позицией русской буржуазии по отношению к революционному движению.

Авантюра Русско-японской войны. Авантюрой многие писатели называют такую войну, в которой стратег не заботится в достаточной степени о безопасности своих сообщений с базой и подвергает армию, таким образом, крупному риску. Мы же считаем авантюрой такую войну, которая недостаточно подготовлена в политическом отношении, не базируется на сознании масс, и представляет своего рода бланкизм (в упрощенном смысле этого понятия) во внешней политике. Если мирные наклонности Александра III объясняются такой же, как у Бисмарка, оценкой внутреннего положения России, то этого сознания в достаточной степени не было у Николая II. Русско-японская война 1904–1905 гг. была с русской стороны совершенно не подготовлена в политическом отношении и могла привести лишь к весне Святополк-Мирского, а затем к первой русской революции. Ошибки политики продолжались и в стратегии. Цусима являлась такой же авантюрой, как Седан, – попыткой сделать последнюю Ставку, чтобы побороть внутренние затруднения. Мы, вероятно, слишком строго осуждаем Куропаткина, как стратега, забывая о гнилом политическом базисе, на котором ему приходилось руководить войной.

Записка Дурново. Перед мировой войной известный лидер правых в Государственном Совете, Дурново, анализируя классовые группировки царской России, пришел к совершенно правильному выводу, что соображения внутренней политики должны удерживать Россию от решения вступить в войну, так как результатом последней может быть только торжество самых крайних течений и революция, доведенная до логического ее конца. Наша готовность дипломатическая к войне была превосходна, финансовая и военная – весьма сносная, но во внутреннеполитическом отношении мы были совершенно не готовы; удивительным является не революция 1917 г., а запоздание ее на два года.

Подготовка государства к войне в отношении внутренней политики. Внутренняя политическая подготовка государства должна быть такова, чтобы оно могло бы пережить всю войну без существенных сдвигов. Если можно предвидеть необходимость известных уступок отдельным классам или группировкам в случае затяжной войны, то эти уступки несравненно выгоднее сделать заранее.

Франц-Иосиф, готовясь после поражения 1866 г. отомстить Пруссии, прежде всего обратил внимание на опасность, могущую грозить монархии от венгерской революции в момент кризиса на театре военных действий. Не как последствие проигранной войны, а как подготовка новой, как обеспечение политического тыла, явилась дарованная Франц-Иосифом дуалистическая конституция, согласно которой венгры получали свою государственность на территории, на которой, кроме венгров, жило равное им количество славян и румын. Это было разоружение национального упорства венгров огромной жертвой со стороны австрийской государственности. Однако Седан подтвердил Кениггрец, и немедленно использовать подготовку государства в отношении внутренней политики к войне не пришлось.

Наступательный фронт внутренней политики. Нельзя руководствоваться исключительно оборонительными соображениями; внутренняя политика имеет свой активный, наступательный фронт, в особенности в революционную эпоху. Революционная организация ирреденты, утверждение внутри государства лозунгов, которые могут найти широкий отклик за границей, соответственная классовая политика, достигнутые ступени экономического благосостояния – все это является одним из важнейших условий ведения войны и создает могущественные рычаги для давления на сознание населения враждебных государств. Внутренняя политика каждого государства должна рассматриваться и с точки зрения создания здоровой основы в государстве для агитации и пропаганды за рубежом. Только такая основа может дать силу и реальное значение «бумажной войне», которая всегда в истории сопровождала действия с оружием в руках.

Война выдвигает перед внутренней политикой ряд задач, неразрешение коих может подорвать возможность военного успеха. Продовольственный, квартирный, топливный, транспортный вопросы необычайно обостряются. Придется временно отказаться от восьмичасового рабочего дня и приостановить действие кодекса о труде. Придется повысить интенсивность и продолжительность работы, уменьшив реальную заработную плату. Предъявление требований к массам, обречение их на каторжный труд, лишение их сносных условий существования должны будут идти параллельно с борьбой за эти самые массы, за их сознание, за их верность лозунгам борьбы. И, несомненно, эта борьба за массы в тылу каждого государства будет иметь не односторонний, а двусторонний характер. Голод из-за уменьшенного пайка будет обостряться нашептыванием неприятельской агитации.

Будущие войны будут происходить, несомненно, в атмосфере очень острой классовой борьбы, которая создаст во всех государствах, принимающих участие в борьбе, более или менее сильные пораженческие группировки. Значение внутренней политики поэтому возрастет еще в большей степени.

4. Экономический план войны

Размах экономической борьбы. – Экономический план войны. – Транспорт. – Стоимость войны и военный бюджет. – Средства для ведения войны. – Военный коммунизм. – Экономическая мобилизация: перманентность экономической мобилизации, организационный вопрос, распределение рабочей силы, город и деревня, промышленная мобилизация. – Техническая внезапность. – Экономический Генеральный штаб.

Размах экономической борьбы. Экономические цели войны подчиняют себе усилия на всех фронтах борьбы, образовавшихся в войне. Здесь будет идти речь лишь об экономическом фронте и его задачах.

Они непременно включают оборонительные элементы – возможно широкое удовлетворение потребностей, порожденных ведением военных действий, и сохранение работоспособности тыла, представляемого, за исключением вооруженных сил, всем государством; но задачи экономического фронта могут включать и элементы наступления, более или менее развитого, стремящегося к нанесению ударов неприятельской экономике.

Экономическое оружие обоюдоостро, и часто наносит одновременно себе такие же раны, как и противнику. Мы это говорим не в смысле широкой экономической философии, например, в том, что конкуренты Германии, разгромив последнюю, потеряли свою лучшую покупательницу.

Надо каждый раз основательно взвесить, чьи потери от развития враждебных действий будут серьезнее и иметь более решающее влияние на исход войны. Германия в мировую войну запретила вывоз во враждебные страны, через посредство нейтральных стран, своих анилиновых красок и медикаментов. Конечно, текстильная промышленность Антанты почувствовала известные затруднения, английские ситцы временно стали удивительно линючими; врачи, прописывая рецепты, стали испытывать некоторые затруднения; но, в общем, мероприятия Германии не нанесли ли больше ущерба ей самой, подорвав ее монопольное положение в этих отраслях промышленности и лишив ее на время войны выгодных статей вывоза?

Каждое экономическое наступление вызывает к жизни противодействующие силы. Нельзя отрицать известного воодушевления, с которым различные классы русского народа отнеслись в 1914 г. к началу войны с Германией. Между тем войне предшествовали полуторавековые мирные соседские отношения. Мы объясняем это воодушевление тем, что Россия с XVIII века представляла поле наступления немецкого капитала, труда и культуры. Русская буржуазия таила зависть к более дельной германской буржуазии, к преуспевающему в России немецкому фабриканту или булочнику. Помещики жаловались на высокие хлебные пошлины, проведенные немецкими аграриями, крестьяне думали о дележе земель немцев-помещиков и колонистов. Германофобские чувства охватили даже значительную часть интеллигенции. Один из учеников Дельбрюка, петроградский профессор истории Митрофанов, излил своему наставнику перед самой войной очень широко распространенные в русской провинции враждебные немцам мелкобуржуазные настроения. Родина славянофильского шовинизма, Чехия, не пропиталась ли она враждой к Германии еще в XV веке из-за попыток колонизации ее немцами?

Чтобы помешать поставкам Соединенными Штатами военного снаряжения Антанте, Германия попыталась организовать в Америке, в широких размерах, саботаж; устраивались несчастные случаи на заводах, перекупалось необходимое для них сырье, производился умышленно брак, среди рабочих сеялось возбуждение. Германия связалась с ближайшим недругом Соединенных Штатов – слабой Мексикой. Эта неумная политика привела к тому, что Германия скомпрометировала 20 миллионов граждан Соединенных Штатов, немцев по национальности; им пришлось доказывать, что они американцы, а не немцы, и презирают немецкие способы борьбы. Результатом было то, что 20 миллионов немцев потеряли возможность проявлять какую-либо политическую активность и не могли возвысить свой голос против вступления Соединенных Штатов в войну с Германией. Немецкая экономическая активность дала только лишнее оружие врагам, Вильсон, объявляя войну своим посланием 2 апреля 1917 г., мог сослаться: «Прусское самодержавие повсюду затеяло преступные интриги против нашей промышленности и нашей торговли. Его интриги едва не посеяли смуту в нашей стране».

Вполне возможно, что экономическое наступление не представит выгод ни для одной из воюющих сторон, и военные действия будут развиваться без параллельных схваток на экономическом фронте. Такова была война в 1870 г.: слабейшая в экономическом отношении Пруссия ограничивалась действиями на вооруженном фронте, а богатая Франция не могла обострять экономической борьбы, так как ее военные дела шли плохо, и в руках немцев находились ценные залоги.

Точно так же со стороны слабых экономически России и Италии было разумно не обострять в течение мировой войны экономической борьбы с Германией. Момент возникновения экономического фронта относится здесь не к началу войны, а к более поздним периодам. Еще осенью 1915 г. в Петрограде спокойно проживало 250 000 немцев, наполовину германских подданных, продолжая свои торговые и промышленные дела; через Скандинавию русская торговля с Германией неофициально продолжалась. Для царского правительства начинать внутри России травлю немцев было политически невыгодно. Но этого добивалась Антанта, добивалась московская буржуазия, видевшая конкуренцию себе в немецкой контрабанде, и в немецких дельцах внутри России. Начало было положено погромом немецких магазинов в Москве весной 1915 г., затем началось преследование немецких товаров, высылка лиц немецкой национальности, секвестр их собственности и т. д. Все эти меры весьма ускорили гибель старого режима.

Италия 23 мая 1915 г. объявила войну Австро-Венгрии, но не Германии; с последней она осталась в торговых отношениях, так как нуждалась в подвижном составе для железных дорог и в угле, которые поставляла ей Германия. Только через 15 месяцев, под жестоким давлением Антанты, в надежде на скорый конец войны (момент выступления Румынии) и дабы получить право на участие в контрибуции, которую будет платить Германия, Италия вступила в борьбу с Германией и на экономическом фронте, объявив последней войну. Таким образом, и во времени и в пространстве экономическая борьба может не совпадать с вооруженной борьбой.

Надо помнить, однако, что не всегда в нашей власти будет уклониться от действий на экономическом фронте; на удары противника придется отвечать соответственными мероприятиями. Экономическое оружие приобретает особенное значение, если война складывается на измор. К нему всегда особенно охотно обращаются капиталистически сильные англосаксонские государства. В будущем войны, по-видимому, будут сопровождаться такими же ужасными экономическими схватками, как борьба Наполеона I с Англией (континентальная система), или война Севера и Юга Соединенных Штатов (голодное удушье Юга), или же последняя мировая война. Чем слабее государство в экономическом отношении, тем больше внимания надлежит уделять экономическому фронту, чтобы он не оказался прорванным.

Экономический план войны. Старая стратегическая мудрость ограничивала объем планов кампании моментом решительного столкновения. Считалось чистой предвзятостью сколько-нибудь подробно разрабатывать дальнейшие действия, так как де на другой день после исхода решительного столкновения придется действовать в совершенно новой обстановке. Таким образом, план кампании подробно разрабатывал лишь подготовительные операции, занятие исходного положения к решительным действиям.

Еще большую ограниченность, еще больший перенос центра тяжести на разработку подготовительных мероприятий следует рекомендовать для разработки экономического плана, так как экономический фронт войны не является самодовлеющим, и тот или иной оборот военных действий может совершенно изменить и требования, предъявляемые к экономике, и обстановку, в которой она будет их выполнять.

Однако экономический план не должен представлять только простой перечень целей экономической подготовки; если нельзя выступать с пророчеством относительно действительного хода событий или нагромождать предпосылки на предпосылки (если на если), то экономический план все же должен намечать такую линию экономического поведения, которая не привела бы нас в тупик ни при каких возможных вариантах.

План должен основываться исключительно на действительности. Составлению его должно предшествовать всестороннее изучение своих и неприятельских экономических сил. Нужна дельная постановка экономической статистики, дополнительные исследования об экономических возможностях, экономическая разведка. Последняя должна охватывать не только возможных противников, но и все передовые в экономическом отношении страны, так как условия мировой экономики должны быть ясны для составителя экономического плана войны. Экономическая разведка является нормальным долгом агентов консульской службы или торговых представительств государства. Консулы Соединенных Штатов известны своей склонностью к применению при этом приемов тайной агентуры и шпионажа. Знаменательно, что председателем «Ара» являлось лицо, занимавшее видный пост в американской контрразведке.

Оценка наших и неприятельских экономических сил должна привести, в связи с имеющимися указаниями о политической цели войны, к выдвижению определенных задач для экономического фронта и указанию средств для их разрешения, к подсчету минимальной экономической базы, требуемой для ведения войны. Отсюда будут уже вытекать все указания: 1) по регулировке развития народного хозяйства для достижения необходимых результатов; проведение этих указаний в жизнь составляет основную задачу экономической политики; 2) по подготовке транспорта и 3) по подготовке финансовой и экономической мобилизации.

Для разработки военной стороны плана войны крайне желательно, чтобы экономический план содержал соображения по вопросам: какой период времени потребует экономическая мобилизация страны, какие пределы намечаются для производительности военной промышленности и в течение какого периода возможно поддерживать работу полным ходом, до неизбежного понижения производительности, связанного с общим экономическим истощением страны. Самые грубые, приближенные суждения по этим вопросам в отношении как нас, так и возможных противников представляют большую ценность для уяснения характера предстоящей войны.

Вопрос о задачах по созданию боеспособной экономики мы уже затрагивали выше в главе о политике; теперь остановимся на транспорте и подготовке мобилизации.

Транспорт. Эстония может, не прибегая к железным дорогам, предупредить нас в оперативном развертывании, так как в течение одной недели можно пешком без труда пройти всю Эстонию из конца в конец. Если малое государство может вести войну, находясь не в слишком большой зависимости от состояния своего транспорта, то для обороноспособности большого государства состояние его транспортных возможностей чрезвычайно характерно. И, поскольку средства для ведения войны приходится собирать со всей территории, важно не ограничивать подготовку сети железных и шоссейных путей исключительно путями для переброски войск в район развертывания. Перед мировой войной французы настаивали на проведении Россией четырехколейной магистрали Орел – Седлец, так как они были заинтересованы в максимальном ускорении русского сосредоточения: между тем условия ведения Россией большой войны требовали установления прочной железнодорожной связи с портами Ледовитого океана – проведения Мурманской железной дороги и перешивки на широкую колею Архангельской. Тогда как развитие путей сообщений на театре войны отвечает, прежде всего, стратегии сокрушения, общее улучшение условий транспорта особенно важно для длительной борьбы – на измор.

Какое экономическое бессилие страны вытекает из бездорожья, можно видеть из следующих примеров, заимствованных из жизни французских колоний в мировую войну. На Берегу Слоновой Кости французы заготовили 250 тысяч пудов злаков (4200 тонн). Переброска их на морской берег потребовала мобилизации 125 тысяч негров-носильщиков, затративших в общей сложности два миллиона пятьсот тысяч рабочих дней. Вследствие сырого климата, отсутствия складочных помещений и запоздания подачи парохода под нагрузку заготовленные злаки большей частью сгнили. Французский Судан мог бы легко поставить 3 600 000 пудов (60 тысяч тонн) зерна. План транспорта зерна заключался в следующем: постройка 30 сушильных печей, 20 промежуточных складов, приобретение 1 миллиона мешков, значительного числа веялок, наем 50 присяжных весовщиков, заготовление 60 тысяч мешков из козьих шкур для перевозки хлеба в челноках, постройка 300 челноков (пирог) подъемной силой от 4 до 8 тонн для сбора зерна с берегов Нигера; третью часть пришлось бы доставлять от пунктов закупки к реке на носильщиках, в среднем на расстояние 200 километров, что потребовало бы 4 миллиона рабочих дней негров-носильщиков. В этот подсчет не входит работа негров по переноске зерна в центры закупки и доставка хлеба на челноках к железной дороге. Ясно, что от такой хлопотливой и дорогой заготовки хлеба откажется всякое не умирающее с голоду государство.

Если французские колонии в мировую войну дали Франции только 600 тысяч солдат и 200 тысяч рабочих, и население их приняло участие в боевых действиях в 10–20 раз меньше, чем население Франции, то это объясняется отнюдь не отсутствием желания французского правительства более широко эксплуатировать цветное население колоний и не отсутствием возможности произвести на него более сильный нажим, а отсутствием средств связи и транспорта, расстоянием во много сотен километров от жилищ туземцев до приемных пунктов и от последних до портов или железнодорожных станций; организовать движение по ним туземцев во многих случаях оказалось чрезвычайно трудно.

Даже сеть путей самой Франции, так тщательно развивавшаяся в течение столетий, оказалась не в силах справиться сама с обслуживанием фронта. Чтобы справиться с доставкой снабжения английской армии, достигавшего в иные месяцы 20 миллионов пудов груза, пришлось заимствовать в Англии 49 тысяч вагонов, соответственное количество паровозов с обслуживающим персоналом, одну железнодорожную дивизию; перевозка американской армии от берегов Атлантического океана в Лотарингию потребовала гигантских мероприятий по расширению французских портов, постройки гигантских барачных помещений и складов для прибывающих войск и грузов, расширения станций, проложения новых линий и развития существующих; осенью 1918 г. прибывало около 250 000 человек и 25 миллионов пудов грузов ежемесячно, а весной 1919 г. снабжение американской армии должно было вырасти вдвое и потребовать для своего обслуживания 100 тысяч технических железнодорожных агентов, коих во Франции не было и которых обещали дать американцы (успело прибыть только 30 тысяч). Подвижной состав должны были доставить американцы ежемесячными порциями по 268 паровозов и 7550 тридцатитонных вагонов. Союзники должны были усилить работоспособность французских станций, уложив на них 6 тысяч километров путей. Самим французам пришлось в течение четырех лет войны провести 8420 километров новых путей, т. е. выполнить приблизительно объем нормального десятилетнего строительства. Не только в России, но и в богатой Франции, располагавшей возможностями внешней торговли, для строительства новых железных дорог пришлось обратиться, за неимением транспорта и отвлечением тяжелой промышленности на производство вооружения, к методу тришкина кафтана и разобрать 1500 километров путей и 670 стрелок на ранее построенных железных дорогах. Процент больших паровозов увеличился в полтора раза.