Текст книги "Последнее крымское предупреждение"

Очень мило. Река в том месте сужается. Течение обязательно отнесет его к берегу. Не получит веслом, все равно перепадет жердиной.

Здравый смысл подсказывал ему, что он должен выбраться на берег до излучины. Выбора не оставалось. В районе моста уже работал лодочный мотор. Кулинич сообразил, как можно догнать беглеца.

Кусты справа, метрах в тридцати, за ними лес. Город в этом месте обрывался решительно и бесповоротно. До излучины метров сто с гаком. Справа крохотный заливчик с обрывистым берегом, оплетенным корнями.

Каминский набрал воздуха, ушел под воду. Направление известно, он должен справиться с течением, чего бы это ни стоило! Алексей рывками плыл под водой, преодолевая сопротивление реки. Приблизилось речное дно, его устилали камни, голые коряги.

Глубина реки уменьшалась. Вот и берег. Пловца сносило, он извивался, прикладывал усилия, чтобы не сбиться с курса. Он схватился за жилистый корень, торчащий из обрыва, высунул голову за порцией кислорода. Его отнесло по течению – не критично, на пару метров.

За спиной трещал лодочный мотор, ругались люди. Моторка чуть не столкнулась с весельной лодкой, угнанной оперативниками. Над рекой висела густая матерщина.

Впереди по курсу тоже ругались. Эти с жердиной не поняли, куда делся беглец. Ведь минуту назад он был тут!

Каминский погрузился в воду. Хорошо, что не осень – вода теплая. Он перебирал руками, смещаясь к бухте. Даже под водой было слышно, как истерят люди, находящиеся при исполнении. Может, беглец помер, захлебнулся, не рассчитав силы? Почему бы нет. Именно так, вызывайте водолазов, ищите утопленника!

Каминский выполз на берег и поспешил забраться в кусты. Он, как уж, ввертывался в переплетение стеблей. Ну и куда ему в таком виде? На люди не выйдешь. Отсиживаться в овраге, уповая на помощь добрых людей?

Сперва он полз по ивняку, потом не выдержал, побежал. Затряслись ветки, пошла волна по зарослям.

– Недоумки, он в кустах! – завопил кто-то с лодки. – Хватайте его, отрежьте ему дорогу!

Хорошо, что не голову. Он снова был полон сил. Нельзя сдаваться.

Секретные тюрьмы СБУ – не лучшее место для отдыха. Сотруднички этой конторы выслуживаются перед западными хозяевами, перенимают бесценный опыт. Оттуда не выйдешь, все равно все расскажешь – превратят в отбивную. Не поможет, будут накачивать сывороткой правды и прочей химией. Потом сам загнешься либо помогут. А он ведь кладезь информации.

Каминский оступился, съехал с кочки, выкатился на открытое пространство. Травянистый косогор, за ним грунтовая дорога, вернее, отрезок между поворотами. Дальше лес на пригорке.

Он бежал по высокой траве, срывая дыхание. За спиной не стреляли, никто не кричал, что его видит. Да пребудет с ним удача!

Алексей припустил к лесу, ворвался в кустарник, обнаружил тропу справа, побежал к ней. Шум впереди и сзади. В ушах звенело, он плохо соображал после пребывания в воде. Встал, привалился к дереву, начал соображать, где находится и что с этим делать.

Разделить шумы было трудно. Все сливалось, превращалось в какофонию. Впереди и сзади были люди. По тропе от реки бежали двое из тех, что ждали у излучины.

Он спрятался за массивную сосну, прилип к ней спиной. Его не засекли, но, видимо, поняли, куда он побежал. Парни топали по тропе, тяжело дышали. Передний сжимал табельную «беретту». Наблюдательностью они не отличались, иначе обнаружили бы тело, сросшееся с деревом.

Пропускать их было глупо. Тогда они будут везде.

Алексей выставил ногу. Первый парень запнулся, красиво кувыркнулся через нее и с воем растянулся на тропе. Пистолет полетел в кустарник. Второй споткнулся о первого, повалился на него, испустил короткий, но внятный матерок. Возникла неразбериха.

Верхний тип скатился с товарища, начал подниматься. Он вскрикнул, когда из-за дерева на него набросился мокрый мужик. Удар носком по челюсти повалил его обратно, в гущу прошлогодней листвы, и лишил сознания.

Подлетел первый, молодой, сил не занимать, кинулся на Каминского, растопырив руки. Алексей нагнулся. Тот налетел грудью на его макушку, оторопел, дыхание перехватило. Правой рукой за левое бедро, рывок на себя, и соперник рухнул на хребтину.

Злоба плясала в его глазах, он кряхтел, поднимался, стонал от боли в отбитом позвоночнике. Но парню снова не повезло. Он пропустил крепкий удар кулаком в челюсть и занялся просмотром программы «Спокойной ночи, малыши!».

Тяжело дыша, сжимая кулаки, Алексей стоял посреди тропы. Ощущение опасности било в набат! Эти двое угрозы не представляли, временно выбыли из гонки. Оба жалобно стонали, а он чего-то ждал.

Чего?! Пистолет искать некогда, а вот телефон не помешает, учитывая, что свой перешел в разряд утопленников. Карман у парня характерно оттопыривался. Каминский нагнулся и вытащил небольшой мобильник.

На тропе появились еще несколько человек, засекли его, разразились криками. Алексей опять побежал.

Шумы впереди ему не почудились. Не прошло и минуты, как он вылетел на поляну. Здесь гуляли люди. Тихо мурлыкала магнитола, у которой, видимо, батарейки садились. Двое мужиков разводили огонь в импровизированном мангале из кирпичей. На покрывале восседали две бабы лет тридцати, обе простоватые, без претензий. Одна насаживала мясо на шампуры, другая резала помидоры. На покрывале валялась какая-то снедь и нераспечатанная бутылка горилки.

Обычное дело, граждане уходят в леса, чтобы отметить завершение последнего выходного дня. Река их не волнует – только мясо, выпивка и общение с противоположным полом.

Алексей вылетел прямо на них и едва успел свернуть. За спиной трещали сучья, кто-то передергивал затвор.

Последовала немая сцена. На беглеца взглянули мужики, колдующие над огнем. Вылупилась худая дама в сарафане. Не красавица, конечно, но с фигурой все в порядке, в отличие от второй, которую проще было перепрыгнуть, чем обойти.

Толстуха насупилась, стала подниматься. На ней уморительно смотрелись короткие шортики и майка-топ.

– Ребята, помогите! – прохрипел Каминский, перепрыгивая через рюкзаки. – За мной гонится русская мафия!

Из дальних кустов высовывался капот стареньких «Жигулей». Значит, проселок рядом.

Он одолел поляну, кинулся за деревья и обернулся. Участники застолья растерянно озирались. На поляне возникли трое запыхавшихся оперативных работников.

Упитанная женщина подскочила и бросилась наперерез. Сбила корпусом одного – он покатился по траве, повалила другого. Немудрено – такой бомбовоз!

На поляне вспыхнула перепалка.

– Мы из СБУ! – горланил пострадавший рыцарь плаща и кинжала.

Каминский покосился на машину, съехавшую с грунтовки, перескочил колею. Лесная дорога петляла между деревьями и кустами. Ломая молодые побеги, он скатился в балку и помчался по ее дну, заросшему молодыми кустиками.

Ему даже не верилось, что удалось оторваться от погони. Он выбрался из оврага, спустился в соседний и быстро шел по нему, пока тот не стал сглаживаться. Алексей несколько раз менял направление, лез через кусты, потом в изнеможении рухнул под деревом и стал приводить в порядок дыхание.

Он ощупал лицо и волосы и подумал, что в душе у него еще осталось место для самоиронии. Куда подевался франтоватый офицер из засекреченного подразделения Министерства обороны динамично развивающегося демократического государства? Увы, не будет больше такого персонажа.

Возможно, исчезнет и его «альтер эго» – майор российского ГРУ Алексей Петрович Симоненко, успешно вжившийся в роль офицера украинской разведки. Обменивать не станут, тихо убьют, зароют, а потом объявят, что не было такого парня. То, что заявляет по этому поводу Россия, – очередная провокация.

Он успокоился, прислушался. Надо мириться с этой новой реальностью. Если в верхах российской разведки обнаружился предатель, значит, будет вскрыта вся агентурная сеть. Грядет очередной чемпионат по арестам. Отряхиваться и чистить перышки бесполезно – краше не станет.

Каминский прислушался. Звуки погони давно затихли, уважаемые украинские чекисты отстали. В стороне гудели машины. Где-то рядом работала тяжелая техника, скорее всего, экскаваторы.

Да, конечно! Он находился в окрестностях Охтоминского щебеночного карьера, каким-то чудом выжившего в сложное для страны время. Местность глуховатая, но это даже к лучшему.

Он вытащил свой телефон, повертел, попытался включить, отсоединил аккумулятор, вылил воду. Народная примета: утопление телефона – к покупке нового. Хорошо, что запасся вторым, а все нужные номера сидят в голове.

Поколебавшись, Алексей набрал номер. Зарядка кончалась, но ему хватит. Защемило сердце. А вдруг и по этим ребятам прошелся беспощадный молох?

Двое коллег, которым он доверял, проживали в Лещихе, имели железное прикрытие и ненормированный рабочий день. Об их существовании не знал не только предатель, но и вообще никто, кроме Каминского и его непосредственного куратора.

Абонент отозвался. Слава богу! Пот прошиб от волнения.

– Дизайнер, это Рысь, – дрогнувшим голосом сообщил Каминский.

– Э-э, думаю, вы ошиблись, уважаемый… – начал абонент.

– Андрюха, прекращай! – устало проговорил агент. – Это Каминский. Все провалено. Нужно делать ноги. Говорю с телефона сотрудника СБУ, которого вырубил. Не думаю, что аппарат прослушивается. Нет у СБУ таких денег. Извини, Дизайнер, но положение критическое, других способов связи у меня нет.

– Полагаю, вы ошибаетесь. – Абонент колебался, но условного сигнала, что говорит под контролем, не подавал.

– Вариант «Гамма», – настаивал Каминский. – Сеть слили в Москве при поддержке светлых голов из натовской разведки. Меня уже не пасут, Андрюха, я оторвался. Связник провален, его взяли. Подозреваю, что других тоже. Вытаскивай меня, я не могу долго куковать в этом лесу. Ты бы видел, на кого я похож. Если к ночи не приму горячую ванну, то воспаление легких обеспечено.

– Черт, Петруха, ты где? Что случилось? – Надежный человек, последний в этом городе, начал прозревать. – Слушай, я сейчас занят по официальной работе, сижу у клиента, обсуждаем заказ. Супруга ждет в машине под домом.

– Вытаскивайте меня, – повторил Каминский и разразился надрывным кашлем. – Двенадцатый километр Западного шоссе. К нему примыкает грунтовая дорога. Не доезжая Охтоминского карьера, увидишь развилку, повернешь направо, пройдешь и снова направо. Это тоже дорога, но она не используется. Углубишься в лес, увидишь заброшенные дачи. Я буду там через тридцать минут. Подвези одежду, любую, но чтобы не вызывала вопросов. Доставишь меня в безопасное место, там решим, что делать. Давай, Дизайнер, отделывайся от клиента под благовидным предлогом, жду. Что случится, звони на этот телефон. Ребята из СБУ не успеют так быстро его оприходовать.

Он переоценил свои возможности. Добраться за полчаса до нужного места оказалось нереально. Уже смеркалось, ноги еле волоклись, голова наливалась тяжестью.

Лес был обитаемым. С одной стороны смеялись женщины, в другой ругались мужчины. Он не желал ни с кем встречаться.

Когда Алексей пролез через кустарник и вышел к заброшенным дачам, сумерки уже сгустились. Но бледная видимость сохранялась. Каминский потащился к забору, заросшему бурьяном.

Заброшенные дачки, каждая чуть больше собачьей конуры, тоже были окружены сорняками. На огородах колосился осот. Здесь не жили даже бомжи, избалованные городскими удобствами. Окна выбиты, двери болтались на петлях. Все мало-мальски ликвидное давно вывезено. На крайних участках недавно свирепствовал пожар, и от строений уцелело немного.

Серебристый «Форд» стоял между сгоревшими дачами. Обе дверцы с левого борта были распахнуты. На переднем кресле проявлялась фигура водителя.

Каминский досадливо крякнул. Помощник и жену с собой привез. В принципе, логично. Куда бы он ее дел? Алена тоже крепкий орешек. Если почувствует, что мужу угрожает опасность, прилипнет как банный лист. Дескать, вместе будем умирать, никуда без меня не поедешь.

Пассажиры сохраняли молчание. Что-то не так. Уснули и не видят, как он приближается к ним?

Он добрался до машины, заглянул внутрь и похолодел. Ноги пристыли к земле. Ему словно кто-то ввел инъекцию парализующего вещества.

Все, что Алексей делал в последние два часа, гроша ломаного не стоило! По его вине погибли люди! Андрюха Януш, помощник Каминского, засекреченный даже для своих, сидел в водительском кресле, откинув голову. В левом виске чернело входное пулевое отверстие. Половина салона была забрызгана кровью.

На заднем сиденье лежала, завалившись на бок, его жена, тридцатилетняя красавица Алена. Из распахнутых глаз сочилось отчаяние. Две пули в груди, третья в голове. Дорогие чехлы пропитались кровью.

Перед смертью, когда убийца направил на нее пистолет с глушителем, она все поняла, не кричала, знала, что ничего не изменит. Какой смысл в этой жизни без любимого мужа, который погиб первым?

«Беги!» – ужалила мысль.

Каминский попятился. За его спиной кто-то деликатно кашлянул.

Он обернулся, сжимая кулаки. Позади Алексея, растянувшись в ломаную шеренгу, стояли четверо и смотрели на него, как на новый айфон. Без головных уборов, в бронежилетах поверх гражданской одежды. Они держали короткоствольные автоматы, но не торопились пускать их в дело.

«Спецназ управления военной разведки, – мелькнула безрадостная мысль. – Умные натасканные звери. Это не парни из СБУ с незаконченным высшим образованием и такой же подготовкой. Это все. Ты проживешь ровно столько, сколько им нужно для получения и подтверждения информации. Так сделай хоть что-то, чтобы не было мучительно больно за решеткой!»

Он бросился на ладно сложенного светловолосого парня. Тот отклонился, ударил Каминского прикладом по виску. Ноги незадачливого беглеца сложились, он ничком повалился в траву. Сознание устояло, невзирая на адскую боль.

Валяться под ногами фашистов было ниже его достоинства. Он стал подниматься, упираясь ладонями в землю. Голова превратилась в пудовую гирю, тянула вниз. Автоматчики неторопливо окружили Алексея. Приказа делать из него отбивную, а потом мертвеца у них пока не было.

– Не перестарался, Громанько? – поинтересовался обладатель запоминающегося баритона.

– Не, пан майор, – растягивая гласные, сообщил подчиненный. – Так, погладил. Отклонил, так сказать, заявку в друзья. А чего он бросается на стволы? Герой, что ли? – Парень витиевато выругался.

Каминский оценил эту тираду и выхаркнул сдавленный смешок.

Мужчины удивленно переглянулись. Один из них опустился на колени, посмотрел ему в глаза.

– Он смеется, что ли? – проговорил приземистый боец с гладко выбритым черепом. – С ума сошел? Может, наподдать ему, пан майор?

– Отставить, – проворчал старший группы. – Такому наподдашь, он богу душу отдаст, а оживлять дохлых москалей мы пока не обучены. Эй, любезный! – Пан майор постучал пальцем по голове беглеца. – Вы с нами? Слышите нас? Каминский Алексей Миронович, да? Мы не ошиблись?

– Не ошиблись, – сказал подтянутый спецназовец с ортогональным черепом. – Он это, гнида. Мы же фото видели.

– Можем проверить, – заявил светловолосый парень. – Вопрос на засыпку, милейший. Кто воюет в Донбассе: ополченцы против хунты или террористы против законного правительства?

– Да пошел ты… – прошептал Каминский.

Голова у него кружилась и плющилась от боли. Он едва держался.

– Кто бы сомневался, – с усмешкой проговорил командир. – Неразговорчивый он какой-то. Спешу сообщить вам, Алексей Миронович, что вы закончили свое незабываемое выступление. Теперь вам будет что вспомнить, сидя в сыром и холодном каземате. Вас не убьют. Это хорошая новость. Все остальные плохие. Порадовать нечем. Назревает увлекательная игра с вашими боссами. Надеюсь, вы примете в ней участие. Впрочем, от вашего согласия мало что зависит. Кстати, хочу представиться. Майор Романовский, группа «Кентавр».

– Можете не представляться. Спецгруппа для выполнения особых поручений начальника Главного управления разведки, куда набирают конченых моральных уродов.

– Нет, видимо, придется заставить его сдать анализы, – задумчиво вымолвил Громанько.

Майор Романовский сказал:

– Чем, собственно, и гордимся, Алексей Миронович. Не смотрите на нас, как пойманный партизан на немецко-фашистского захватчика. Это не мы пришли на вашу землю, а вы – на нашу. Поэтому требуются ли нам какие-то индульгенции?

– Зачем вы убили этих людей? – спросил Алексей и повернул голову к машине.

– Они нам не нужны, – сухо пояснил майор. – С ними все ясно, они сами выбрали свой путь. Эти персоны не являлись переносчиками особо важных сведений и вряд ли когда-нибудь стали бы предметом торга. Последнее свое предназначение они выполнили, вывели на вас. Ведь не по запаху мы вас нашли, верно?

– Эта баба – не последняя красивая особа в мире, – заявил бритоголовый Стеценко. – Хотя ножки, конечно, классные.

– Да толку от них, – проворчал Громанько. – Предпочитаю женские ножки у себя на плечах.

Диверсанты заржали.

Каминский рванулся, хотел схватить майора за ноги. Но тот предвидел нечто подобное, ударил ботинком по виску. Алексей завалился в траву, потеряв сознание.

Майор задумчиво наблюдал, как подчиненные волокли пленника на другой конец необитаемого поселка, где была припрятана машина. Хлопнула крышка багажника. Там самое место для таких героев.

Бойцы вернулись. Они задумчиво разглядывали «Форд» с распахнутыми дверьми и жутковатым содержимым.

Романовский связался по телефону с полковником Хоменко. Куратор ждал доклад, благосклонно выслушал отчет подчиненного и довольно хмыкнул.

– Я так понимаю, господин полковник, что у нас двойной праздник, – вкрадчиво сказал Романовский. – Мы изловили крупную рыбу, у которой имелись все шансы уплыть, и утерли нос доблестной СБУ, которая даже толпой не смогла задержать преступника.

– А что возьмешь с нашей СБУ, – проговорил полковник, у которого быстро поднималось настроение. – У них идиотизм передается половым путем, им нельзя доверить даже охрану подпольного казино. Пусть обтекают, заслужили.

– А подчистить-то они могут после нас? – осторожно поинтересовался Романовский.

– Насвинячили, майор?

– Есть немного. – Романовский покосился на «Форд», у которого мялись и покуривали бойцы группы. – Семейство Януш, как вы и советовали, ликвидировано в полном составе. Они тут несколько вызывающе смотрятся. Если появятся посторонние…

– Хорошо, я сообщу куда следует. Дайте координаты, дождитесь прибытия, а пока отгоняйте посторонних. Вы не сильно сегодня устали? Через два часа прошу всей группой в мой кабинет, есть одна работенка. И пусть вас не смущает, майор, что уже будет ночь.

Глава 3

По столу полковника Хоменко ползла упитанная муха с лоснящимися боками. Взоры присутствующих сконцентрировались на ней. Люди наблюдали за мухой, как кот из засады – за птичкой, затаили дыхание.

В руке полковника возникла мухобойка, за сим последовали короткий взмах и звучный шлепок. Видимо, не впервые, рука набита. Надо же отвлекаться от нагромождения текущих дел. Прибитая муха упала на пол кверху лапками.

– Какая гадость! – сказал полковник, поморщился и замел ее мухобойкой под стол.

Техничка выбросит.

Присутствующие зашевелились. Полковник посмотрел на них свысока, поднялся из-за стола, дошел до окна и скрестил руки на груди.

Над градом Киевом разгорался новый летний день. Разбегались перистые облака, солнце начинало припекать. Управление находилось в здании на Рыбальском острове, который никогда не являлся частью суши, со всех сторон окруженной водой, на правом берегу Днепра, между Оболонью и Подолом. Впрочем, красоты окружающей местности из кабинета не просматривались. Полковнику приходилось довольствоваться видом на охраняемую парковку, часть двора с решетчатым забором и глухую стену соседнего здания. Эта картина, как и всегда, раздражала его.

Полковник повернулся, смерил взглядом людей, сидящих за столом. Они почтительно молчали. Из группы «Кентавр» в кабинете присутствовали только двое.

Прошло трое суток с момента задержания российского агента Каминского. За это время кое-что изменилось.

Полковник поморщился. Некрасиво как-то вышло с Каминским, который после ареста и небольшого межведомственного скандала был переведен в секретный изолятор СБУ. После первых допросов на нем не осталось живого места. Молчал как рыба, на контакт не шел. На обещания обменять его на украинских офицеров, томящихся в застенках террористов, только усмехался.

На третий день намечался допрос с применением средств химического воздействия. Для устранения недопонимания, так сказать. Но эта беседа не состоялась. Утром вертухай нашел Каминского в камере мертвым. У него банально остановилось сердце.

Полковник искренне не понимал, как сотрудники СБУ могли допустить такое. Ведь вражескому агенту явно стало плохо после допросов, но никто не вызвал врача, не озаботился здоровьем арестованного. Разве можно быть такими откровенными кретинами?

Ладно, эту историю замяли. Украинские спецслужбы вроде как ничего не проиграли, даже хорошенько тряхнули агентурную сеть российского ГРУ.

Новая тема не имела отношения к вражеским агентам. Властям молодого европейского государства срочно понадобились диверсии в Крыму. Не просто парочка петард у ворот войсковых частей, а нормальные диверсии – шумные, резонансные, с большим количеством жертв и возможностью списания произошедшего на российские спецслужбы. Требовался сильный удар по туристической индустрии полуострова, а то зачастили туда россияне.

Крым не процветал, но угрожающие для Киева признаки стабилизации экономики и социальной сферы были налицо. Торговая блокада потерпела фиаско. Морская оказалась пшиком. Энергетическая не затянулась.

Ставка на межнациональные конфликты тоже не выгорела. Татары и украинцы жили в Крыму нормально. Не сказать, что этническое большинство сильно притесняло их. Зверства ФСБ на полуострове были несколько преувеличены.

Требовалась дестабилизация всей ситуации. Целью был не только и не столько туризм.

Беспокойный регион – это отказ от инвестиций, усиление военной группировки в Крыму, ужесточение санкций против России, о снятии которых все чаще твердили западные политики. Их отмена – это гибель украинского государства. Исчезнет образ врага, и оно станет никому не нужным, прервется западная помощь, вырастут цены, страну захлестнет безработица. Добро пожаловать на новый Майдан, который разрушительной волной смоет тех, кто со всеми удобствами разместился на властных постах.

Коллегам из НАТО образ врага тоже нисколько не мешал. Хоть в этом у них было полное понимание с украинскими партнерами.

Пару месяцев назад уже предпринимались попытки провести в Крыму диверсии. Но не на тех поставили американские товарищи. Российские спецслужбы переиграли своих украинских коллег. Взрывы на ЛЭП и в пансионате «Береговое» не состоялись. Спецназ, заброшенный в Крым, был ликвидирован, агентурная сеть провалена, по счастью, не вся.

Мир не содрогнулся от зверств украинских властей. Они успели подчистить за собой. Но и свалить все это на аморальную ФСБ не удалось. Забуксовала пропагандистская машина. Натовская разведка тогда сильно встревожилась, устранилась от происходящего. Но обошлось.

Теперь они снова тут. Мол, не останавливайтесь, господа украинцы, нужна срочная дестабилизация, на вас с надеждой взирает цивилизованный мир. Жертвы не имеют значения. Они приносятся ради будущего миропорядка, в котором не будет места зарвавшейся варварской России, всем станут править мудрые головы с Капитолийского холма.

Вопрос решался на самом верху. Были колебания, нерешительность, обычный человеческий страх. А вдруг все узнают?

Но у «мирового сообщества» имелись надежные рычаги воздействия. Операцию засекретили, к делу привлекли опытных и преданных работников, которые никогда не заговорят в случае провала.

Три дня назад полковник Хоменко донес до сведения майора Романовского основные моменты полученного задания. Не стоило нести пургу о том, какая это честь, – заниматься словоблудием. Подобные речи только бесят настоящего профессионала.

Управление разведки Министерства обороны формировало две диверсионные группы. Одна основная, вторая – вспомогательная, для отвлекающего маневра. Четыре человека в первой, шесть – во второй. Люди получали взрывчатку, документы, подробные инструкции, пароли для связи с агентами. Умирать от майора Романовского никто не требовал, но работа ему и его подчиненным предстояла сложная.

Полковник Хоменко вкрадчивой походкой добрался до стола, сел, постучал мухобойкой по бедру и пристально посмотрел на людей, которым доверил важное дело. От них зависело его будущее. У всех боевое прошлое, опыт работы в сложных ситуациях. Вся группа сдала экзамен на «черный берет». Таково было обязательное условие, выдвинутое заокеанскими партнерами.

Впрочем, в кабинете находились только двое. Оба в штатском, без всяких своих спецназовских примочек. Майор Романовский и старший лейтенант Пичулин. Оба проявляли выдержку, не спешили лезть с докладом.

– Я слушаю, Леонид Тарасович, – негромко сказал полковник. – С вас подробный отчет.

– Капитан Громанько и старший лейтенант Стеценко два дня назад по вашему приказу под видом туристов выехали в Крым, – сухо начал майор. – Для прохождения границы после тщательного анализа был выбран пограничный пункт «Север». Режим пропуска там обычный, но местность за постом сильно изрезана. Думаю, это место можно использовать и в дальнейшем. Мои люди передвигались налегке, ничего компрометирующего, по документам граждане Украины, жители Харьковской области. Согласно легенде, оба – труженики автосервиса. Машина, на которой они отправились в путешествие, – «Лада» девятой модели, девяносто пятого года выпуска. Она чистая, нигде не фигурирует. Инцидентов на посту не возникло. Пограничники пропустили моих людей после недолгого визуального контроля.

– Не заметили усиления пункта досмотра?

– Вроде нет, – ответил Романовский. – Все как обычно. Таможня, пограничники, служебные собаки, натасканные на наркотики и взрывчатку. Я не исключаю, что в ближайшем овраге притаился взвод спецназа, но глаза они не мозолили. Думаю, информация об усилении пунктов досмотра не всегда соответствует действительности. Рапортуют о том, чего нет. Возможно, им не хватает людей. Да и традиционный русский бардак никто не отменял. У моих людей имелись адреса агентов, с которыми им предстояло выйти на контакт и подобрать объекты для проведения диверсий. Громанько регулярно связывался со мной, докладывал обстановку и соображения. Линия связи безопасная, прослушать беседу может только оператор, находящийся в Турции. Инцидентов не было, если не считать одного ретивого гаишника в окрестностях Массандры, которому не понравилась быстрая езда Стеценко. Цена вопроса – две тысячи рублей. Решили на месте.

– Маловато что-то, – проворчал Хоменко.

– Нарушение было незначительным, – с усмешкой пояснил Романовский. – Да и крымские инспектора еще, видимо, стесняются просить много. Мои люди проехали несколько населенных пунктов, поговорили с местными жителями. Имелись несколько вариантов. Взвесив все, мы остановились на следующем. Городок Анкерман около Алушты…

– Минуточку, – насторожился полковник. – В Анкермане, если меня не подводит память, обосновался один из наших ценных агентов.

– Так точно, – подтвердил Романовский. – Кличка Майор. Именно с ним вошли в контакт мои люди. Этот человек, с их точки зрения, оказался хорошо подготовленным и осведомленным. У него неплохое прошлое. Он отлично ориентируется в современных реалиях и на хорошем счету у оккупационных властей, вне всякого подозрения. Проживает не в самом Анкермане, а в соседнем приморском поселке под названием Чебатырь. Впрочем, фактически это один растянутый населенный пункт. Чем нас привлек Анкерман, пан полковник? Это Южный берег Крыма, где всегда многолюдно и кипит жизнь. При этом в окрестных скалах и горах немало мест, подходящих для схронов. Население Анкермана – пятнадцать тысяч. Отдыхающих в несколько раз больше. Туристы постоянно меняются, уезжают, прибывают. В предгорьях оборудованы кемпинги, многие едут дикарями с палатками. Автомобильные дороги в городе постоянно забиты. У властей нет возможности всех отследить. В городе не меньше сотни отелей, от больших многозвездочных до крохотных частных. Многие горожане сдают свои квартиры и дома, чем и живут. Рестораны, магазины, развлекательные заведения, большая набережная с причалом и пристанью. Работают экскурсионные бюро, организуются морские прогулки.

– Вы выбрали объекты? – нетерпеливо спросил Хоменко.

– К тому и веду, пан полковник. Майор оказался толковым малым, предложил несколько мест. Мы выбрали два. Первое: городской рынок Анкермана на улице Качаловской. Это внушительный торговый объект за оградой, в нем имеется крытый павильон и соседствующие с ним торговые ряды на свежем воздухе. Объект формально охраняется, но пронести на него взрывчатку проблем не составит. Рынок работает каждый день. Это самое людное место в Анкермане. Там шатаются горожане, туристы, приезжают жители соседних поселков, работают оптовики.

– Не оригинально, но пойдет, – сказал Хоменко. – Есть первоначальные задумки?

– Рынок работает только в светлое время суток. После закрытия персонал наводит порядок и удаляется. Есть охрана, но это обычный ЧОП – просто дубинки. Сигнализацию можно обойти. Объект не представляет ни военной, ни государственной важности. Есть возможность пробраться ночью за ограду и заминировать павильон. Подрыв осуществим в любое удобное время с пульта дистанционного управления.

– Хорошо. Чем еще порадуете?

– Второй объект – прогулочный теплоход, которых в распоряжении местного экскурсионного бюро целых три штуки. Они катают туристов от городской пристани до Ялты или Балаклавы, останавливаются в этих городах. Вы же представляете, что такое экскурсионное судно. Две палубы – верхняя и нижняя, музыка, бар, экскурсовод вещает в динамик. На подобные мероприятия вход свободный, по предъявлению билета на морскую экскурсию. Багаж туристов не осматривается – провози хоть взрывчатку, хоть черта с рогами. Мои люди лично в этом убедились. Все остальное – дело техники.

– Очень интересно. – Полковник Хоменко выбрался из-за стола и начал вышагивать по кабинету.

Последний объект ему явно понравился больше, чем первый.

– Вместимость судов?

– Одна из посудин резервная, про нее информации нет. Теплоход «Бургас» – вместимость сорок человек. Небольшое судно. Ходит в Ялту, которая от Анкермана, сами понимаете, недалеко. Отправление с пристани в десять часов дня. Возвращение в три пополудни. Больше часа торчит в Ялте, чтобы у туристов было время прошвырнуться по набережной и магазинам. Второй теплоход – «Скрябин», вместимость восемьдесят человек. Отправление в двенадцать, возвращение в Анкерман – в семь вечера. Заход в Балаклавскую бухту, осмотр местных достопримечательностей, в том числе бывшего завода по ремонту подводных лодок, который, как известно, находится в горе. Русские, кстати, пока сохраняют там музей. Ходят слухи, что скоро они опять будут ремонтировать в этом месте свои атомные подлодки.