Текст книги "Химическая война"

Глава третья

Сирия, восточный пригород Алеппо. Несколько дней назад

Калибар, проснувшись и зайдя в комнату пленницы, пришел в дикую ярость от того, что произошло. Захваченной женщины в комнате не было, зато на полу с окровавленной головой лежал его заместитель. Слава Аллаху – Хути оказался жив. Плеснув в лицо водой и похлопав по щекам, Муса привел его в чувство.

– Кажется, за этой бабой приходил кто-то из ее родственников, – ощупывая рану на затылке, сказал тот. – Скорее всего, муж.

– А что с Басемом?

– Не знаю. Я проснулся от шума, вышел сюда и… напоролся на вооруженного мужчину.

Схватив оружие, полевой командир от рвавшейся наружу злости выпустил очередь в потолок и выскочил во двор.

Автомобиль находился на месте. Водителя он нашел лежащим на передних сиденьях, его лицо также было в крови.

Басему пришлось оказывать помощь – ударом приклада ему вывихнули челюсть и здорово рассекли левую щеку. Перетащив водителя в дом, они с Насиром обработали его раны. Тот мычал, ругался и грозился отрезать проклятому сирийцу голову.

– Отрежем, – скрипел зубами Калибар. – Сейчас ты останешься здесь – дожидаться подкрепления. А мы с Насиром – к штабу, организуем облаву…

До самого утра три небольшие группы, сформированные и отправленные на поиски семьи Салхи, рыскали по кварталам восточного Алеппо. Только одна из групп повстречала на пустынных улочках странного мужчину. Во время допроса он попытался бежать, но был убит двумя выстрелами в спину.

Его труп приволокли в расположение полевого командира.

– Не он, – поморщился тот.

И приказал удвоить посты на выездах…

Около десяти утра Абдель Резам – командир одного из дозоров – доложил по рации:

– Наблюдаем группу гражданских лиц. Группа скрытно перемещается на восток – в район позиций войск Асада.

– Сколько человек в группе? – моментально отреагировал полевой командир.

– Шестеро. Трое взрослых и трое детей.

– Молодая баба среди них есть?

– Да, Муса.

– Следи за ними, я буду у тебя через пять минут!

Прихватив несколько человек из личной охраны, Калибар рванул в расположение дозора…

Путь до обустроенной скрытной позиции занял немногим более обозначенного срока.

– Где они? – с ходу поинтересовался он.

– Мы дали несколько очередей поверх их голов и заставили засесть за углом последнего здания, – подал бинокль Абдель. – Они не понимают, откуда стреляют в их сторону, и боятся идти дальше.

Схватив оптику, Муса подобрался к брустверу из мешков с песком и принялся рассматривать группу людей, сбившихся с плотную кучку под стеной полуразрушенного дома.

Дистанция была небольшой – метров двести, и он сразу узнал красивую женщину, державшую на руках маленькую девочку полутора-двух лет. Рядом, ухватив ее за длинную темную юбку, стоял мальчик лет восьми. Второй мальчуган, постарше, находился между тридцатилетним мужчиной с крепкой фигурой и сидевшим на корточках стариком.

– Погляди, не он ли? – подал Муса бинокль заместителю.

Тот прилип к оптике, подкрутил регулятор и зло процедил:

– Он, паскуда… Муса, разреши мне порешить их из пулемета.

– Нет, мы прикончим их не так, – оскалился тот в злорадной усмешке. И, не оборачиваясь, спросил: – Абдель, твоя пусковая установка готова к бою?

– Да, командир.

– Снаряды с нашей начинкой есть?

– Да, три штуки.

– Ну-ка, заряди все три.

– Понял. Сейчас сделаем. Рауф, Картал!

Вокруг самодельной пусковой установки, представляющей собой несколько сваренных в ряд на полуприцепе стальных швеллеров, закипела работа. Наводчик Рауф Саур корректировал направление установки, Картал Унал подносил и устанавливал на направляющих реактивные снаряды.

– Готово! – доложил Абдель.

– Навели точно на угол здания?

– Да, Муса.

– Огонь! – приказал полевой командир и закрыл ладонями уши.

Бойцы расчета отвернулись и пригнули головы.

С направляющих один за другим сорвались и, оставляя за собой шлейфы дыма, ушли в сторону цели три снаряда, начиненные хлором…

Примитивная установка для стрельбы реактивными снарядами была собрана кустарным способом в такой же примитивной мастерской. Подобные мастерские имелись в распоряжении практически каждого полевого командира. Ведь изредка приходилось ремонтировать оружие и автомобильную технику.

За основу установки брался полуприцеп или задний мост от любого автомобиля – лишь бы были целы рессоры, ось и колеса. На прицепе из подручного металлолома сооружалась поперечная станина, на нее наваривалось несколько обработанных грубым напильником швеллеров, лежащих в одной плоскости. И все – установка готова.

Сварганить такую штуку было довольно просто. Куда более хлопотным и сложным делом являлось изготовление реактивных снарядов, предназначенных для стрельбы из этих «самострелов». Именно таким производством и владел весьма деятельный и влиятельный человек по имени Вахид Абдалар – давний знакомый Мусы Калибара.

Секретный цех Абдалара располагался в крупном поселке Салар, что раскинулся в тридцати километрах к востоку от Эр-Ракки. В свое время в Салар из Ракки эвакуировали небольшой завод по ремонту автомобилей, позже он попал под бомбовый удар российской авиации и перестал поставлять транспорт для нужд «Исламского государства». Абдалар своевременно подсуетился: договорившись с нужными людьми, выкупил уцелевшие станки, собрал их в одном месте и организовал выпуск простеньких реактивных снарядов.

В основном его снаряды были начинены обычными поражающими элементами: гвоздями, частями подшипников, кусками рубленой проволоки. Но не так давно руководство ИГИЛ предложило изготовлять снаряды с химическим отравляющим веществом, и на территорию завода завезли несколько бочек с настоящим хлором.

Штат завода был полностью укомплектован, дружная команда исправно поставляла на фронт боеприпасы, а владелец регулярно клал в свой карман неплохие деньги.

Начальником производства служил турок Булут Кескин. Мастером – поляк Карол Мазур. Охраной командовал бывший помощник Калибара – потерявший в бою левую руку Бадр Думани. Помимо названных лиц в штате имелись рабочие различных специальностей, охранники, водители.

Абдалар с радостью согласился расширить производство за счет изготовления снарядов с отравляющими веществами – кто откажется от лишних денег? Однако нужных специалистов для работы с опасными химическими компонентами в его распоряжении не было. Пришлось Вахиду поднимать все свои связи и искать таковых…

Грамотного человека с инженерным образованием он случайно нашел в Эр-Ракке, и это стало большой удачей – без него рано или поздно произошла бы беда. Около полугода цех исправно работал и поставлял снаряды с опасной отравляющей начинкой. Ну а Муса был едва ли не основным покупателем, так как Вахид по старой дружбе делал ему неплохую скидку на каждые десять снарядов.

Точность стрельбы из кустарной установки оставляла желать лучшего, поэтому по цели, как правило, выпускали несколько снарядов – от двух до шести. В данном случае по сирийской семье дали залп из трех штук.

Первый упал с недолетом. Второй, ударившись о стену дома, не разорвался. Зато третий лег наилучшим образом, накрыв облаком огня и дыма всех шестерых.

– Бог велик! – разноголосым хором закричали члены пускового расчета.

От осколков разорвавшегося снаряда сразу погиб отец Саида Фадри – полуслепой шестидесятилетний Баха. Кто-то из сыновей тоже вскрикнул от касательного ранения, двухлетняя дочурка Амина забилась в испуганном плаче. Находясь в ядовитом хлорном облаке, все начали кашлять и закрывать одеждой лица…

Постепенно желто-зеленое облако рассеивалось, становясь больше и прозрачнее, а заодно открывая взорам наблюдавших из укрытия боевиков страшную картину. Обняв и прижимая к себе дочь, под стеной полуразрушенного дома умирала Салха. Рядом стоял на четвереньках Саид Фадри, он сильно кашлял и плевался. Старик был уже мертв. Лицо одного из мальчишек было залито кровью, он потерял сознание, и жить ему оставалось считаные секунды.

А вот восьмилетний Рафик, находившийся во время взрыва дальше всех, не получил тяжелой формы отравления. Он нашел в себе силы отползти в сторону – куда не добралось ядовитое облако, при этом тоже кашлял, но был в сознании. Размазывая по чумазому лицу слезы, он отполз еще дальше, оглянулся и позвал сначала маму, потом отца.

Никто не ответил.

Понимая, что все родственники погибли и нужно спасаться, мальчуган поднялся и, опираясь о стену, пошел прочь…

Подняв бинокль, Муса наблюдал за результатами обстрела.

Когда желто-зеленый дым начал рассеиваться, его тонкие губы растянулись в довольной улыбке. Но внезапно он заметил мальчишку, неуверенной походкой уходящего в глубь жилого квартала.

Бросив бинокль, Калибар оттолкнул сидевшего у пулемета бойца, передернул затвор и прицелился…

Прогрохотала короткая очередь. Пяток пуль легли чуть выше головы мальчишки. При этом ребенок никак не отреагировал на впивавшиеся в стену пули, то ли ничего не слышал, то ли ему было все равно.

Следующая порция пуль вспахала то, что оставалось от асфальта. Взметнулось несколько пыльных фонтанчиков, но мальчишке снова повезло – свинец его не достал.

Муса лег поудобнее, поплотнее прижал к плечу приклад пулемета, тщательно прицелился… И дал длинную очередь, от которой на другой стороне квартала поднялось целое облако пыли.

– Теперь точно готов, – предположил кто-то из подчиненных Калибара.

И действительно, когда слабый ветерок отнес пыль в сторону, боевики заметили лежащее под стеной тело ребенка. Мальчишка был мертв.

Глава четвертая

Российская Федерация, Москва – Пенза – Петровск. Несколько дней назад

– Там такая красота, что дышать забываешь. Холмы, густые леса, грибы, реки, рыбалка… – взахлеб рассказывал о Пензенской области Сом.

В отличие от попутчиков он неоднократно там бывал у родственников и знал, что говорит.

– А девушки там красивые? – равнодушно пялился в окно доктор.

– И девушки хорошие…

Друзья стартовали из Москвы несколько часов назад. Проехали Воскресенск, Рязань. Далее до самой Пензы крупных населенных пунктов не было – только села и крохотные городишки. Погода радовала, да и вообще настроение было отличным, ведь впереди, если повезет, их ждала встреча с друзьями.

Первую половину пути рулил Хабаров. Соменков сидел справа и время от времени пытался дозвониться до Драного и Абрашкина. Но пока все попытки выйти на связь успеха не имели.

Еще через час завернули на заправку, заодно перекусили в чистеньком кафе. Выбирая блюда, Зеленский с тоской поглядывал на забитый пивом холодильник. Но друзья уговорили его воздержаться.

– Ваня, ты же собрался лететь в Сирию, – посмеивался Александр. – Если не соскочишь с алкоголя сейчас, то там будет сложнее.

– Где ты его там прикупишь? – вставлял свои «пять копеек» Серега.

– Ладно-ладно, – вздыхал в ответ врач. – Я на автомате хотел прикупить. А на самом деле вовсе и не страдаю от его отсутствия…

После перекуса вообще стало хорошо. За руль сел Соменков, дав Хабарову возможность отдохнуть. До Пензы было уже недалеко, и все последние километры трезвый Зеленский развлекал товарищей рассказами из своей медицинской практики.

Начался разговор с простой ремарки Соменкова о замечательном пожилом враче, у которого ему пришлось недавно проходить комиссию перед устройством на новую работу. Дескать, не только осмотрел-послушал-измерил, но и расспросил, внимательно выслушал, дал несколько хороших coветов, благодаря которым прошла боль в спине.

– Old school, – вздохнул в ответ Иван.

– Чего? – переспросил Серега, ни слова не понимавший по-английски.

– Старая школа, говорю.

– В каком смысле?

– Да в самом прямом. Таких сейчас единицы остались. Вот, помню, проходил интернатуру в хорошей московской клинике. Серьезных дел, разумеется, не доверяли – ну, диагностика там, подай-принеси, на аптечный склад сбегай… Как-то везу на каталке лежачую пациентку в операционную. Пациентка в годах – бабулька опрятная, лет семидесяти. Вдруг захотелось ей перед операцией в туалет. Пришлось тормознуть в коридоре и сообразить судно. А она лежит и при мне стесняется. «Отойди, говорит, сынок, подальше. А то у меня ничего не получится…»

– Ну а ты? – подкручивая на повороте руль, спросил Сом.

– Отошел, завернул за ближайший угол. Стою, жду ее команды… Вдруг шаги по коридору с той стороны, где стоит каталка. Выглядываю. Вижу, идет профессор – заведующий отделением. Авторитетный врач, уважаемый человек. Одной рукой жестикулирует, объясняя что-то подчиненным докторам, а в другой держит то самое судно.

– Не понял, – буркнул Серега. – Как оно у него оказалось?

– Да очень просто. Бабулька облегчилась и, не задумываясь, вручила суденышко первому подвернувшемуся человеку в белом халате. Я, конечно, попытался у профессора забрать посудину, а он, представляете, не прекращая общения с коллегами, зашел в туалет, вылил содержимое в унитаз, вымыл руки и отправился дальше. Вот это, Сережа, и есть представитель старой школы. Таких, к сожалению, больше не выпускают…

Федька объявился сам.

Устав названивать на неотвечавший номер, Хабаров забросил мобильник в бардачок машины и забыл о нем. Мысленно он уже обдумывал не только поездку к дому Федора, но и экскурсию на кондитерскую фабрику.

Однако Драный внезапно напомнил о себе приглушенной трелью.

– Кому это я понадобился? – буркнул Сашка. И вдруг просиял: – О, его сиятельство подрывник очнулся!

– Здорово, командир! – поприветствовал тот бодрым голосом.

– Привет, бродяга! Ты почему не отвечаешь – не хочешь разговаривать со старыми и проверенными товарищами? Или сладостей на своей фабрике обожрался?

– Хочу, конечно, – засмеялся Драный. – Да и на фабрике я уже не работаю – с вахты возвращался.

– Что еще за вахта?

– Долго рассказывать. Платят нормально, кормят бесплатно, объект в трехстах километрах от Пензы.

– Выходит, ты только что вернулся?

– Так точно, командир. Времени свободного навалом – до следующей вахты десять дней. Эх, встретиться бы, бахнуть спиртяги, да о подвигах наших вспомнить, а? Не хотите в гости подъехать? У нас тут грибы пошли…

– Наслышаны о грибах, – глянул Хабаров на часы. – И не вопрос насчет «подъехать». Ты же на Циолковского живешь, у мамы?

– Да. Дом пятнадцать – старенький такой, трехэтажный. А что?

– Так… просто интересуюсь. Ну, выходи встречать – мы уже въехали в твою Пензу. По проспекту Победы катим.

– Правда, что ли? – растерянно пробормотал капитан-лейтенант. – Или разыгрываешь?

– Правда-правда.

– А «мы», это кто?

– Я, Сом и Ванька.

– Вот это да… Ребята, я так рад! Честное слово, я так рад! Уже бегу!..

После крепких объятий Федор пригласил друзей в квартиру.

– Пошли, парни, – уговаривал он. – Я вас чайком с дороги напою. А вы расскажете, что и как…

Поднялись на второй этаж старого дома, вошли в квартиру, давно не видевшую ремонта. О том, что на дворе двадцать первый век, здесь напоминали лишь пластиковые окна да большой плазменный телевизор.

Расположившись на кухне, сослуживцы выпили по чашке чая, перекусили вкусными домашними пирожками. Мамы Федора дома не было – все лето она обычно проводила на даче под Пензой, а домой наезжала лишь по крайней необходимости, для пополнения съестных припасов.

Пока Драный рассказывал о том, как неплохо устроился на «гражданке», Сом с Зеленским бросали на командира встревоженные взгляды, в которых явственно читался вопрос: «Уж больно он выглядит довольным жизнью. Получится ли убедить? Согласится ли?..»

– Так что же, Федь, нравится такая жизнь? – спросил наконец Хабаров.

– Какая?

– Ну… вахта. Тяжелый физический труд. Мотания туда-сюда…

Все молча уставились на Драного, ожидая его ответа.

Помолчав, тот вздохнул и признался:

– С одной стороны, неплохо. Зарплата, конечно, поменьше, чем в нашей структуре, но и риска никакого. Отпахал положенные десять дней и столько же отдыхаешь. Хочешь – на рыбалку, хочешь – на юга к морю. Никто тебя не дергает, не беспокоит. Ни тревог, ни марш-бросков, ни свиста пуль, ни начальства с большими звездами. Но с другой…

– Что же с другой? – нарушил затянувшую паузу Александр.

– Контингент на этих вахтах просто убивает. Половина каждый вечер – в хлам. Другая половина не лучше. Адекватных и способных связать три слова – единицы. Я уже стал замечать за собой, что нормальный русский язык забываю. Один мат на языке.

Это был шанс. И Хабаров осторожно произнес:

– Между прочим, я тут намедни встречался с Сафоновым.

– Да? – удивленно вскинул брови Федор. – И что он? Не собирается возрождать нашу структуру? Я бы с радостью вернулся в строй, но…

– Что «но»?

– Хотелось бы гарантий, что снова не выкинут на улицу.

Настоящих мастеров подрывного дела в войсках не так уж много. Обычных – прошедших стандартную подготовку и умеющих работать с заводскими минно-взрывными устройствами (МВУ) – пруд пруди.

Федор Драный был мастером. При установке отдельных мин и минных полей он использовал сложнейшие приемы, а иногда и совокупность таких приемов. Причем тип взрывателя мог быть любым: радиоуправляемым, контактным, магнитным…

Однажды Федька реально спас группу. Тогда после затяжного рейда пришлось спешно «сливаться» с одного чужого плацдарма.

Плацдарм – приличный полуостров на скалах, с узким стометровым проходом. «Вертушку» для эвакуации пообещали только через сутки. Боеприпасов мало – в прямом столкновении – пять минут и «крышка». Зато у Драного полный ранец всяких хитрых приблуд.

– Прикройте, – попросил он и на три часа ушел в темноту к проходу.

Вернулся уставший, грязный как черт. И завалился спать.

– Федя, доложи, что сделал? – затормошил его Хабаров.

– Отдыхайте, парни, ни одна сука по проходу не проскочит, – сквозь сон пробормотал тот.

Дозор все же не сняли. Подстраховались.

Ближе к утру проснулись от прогремевшего взрыва и подползли к каменной опушке. А в начале прохода покалеченный супостат в судорогах корчится – один из Федькиных сюрпризов сработал.

Дистанция приличная, офицеры группы не стреляли, а только наблюдали со скал, как следующий отряд собирается штурмовать проход.

И опять взрыв. Уже ближе. Еще один обезножил.

Через некоторое время на подмогу к противной стороне прибыли саперы – Хабаров понял это по снаряжению и инструментам. Позвал Драного.

Тот спокойно осмотрел в бинокль их хозяйство и бросил:

– Забейте…

Забить – не забили, но переживать перестали и принялись наблюдать дальше…

В общем, были тогда в распоряжении подрывника группы Хабарова три «Ведьмы» – «ОЗМ-72» и десяток простеньких противопехотных фугасок нажимного действия.

Замаскировал он ночью на проходе фугаски в творческом беспорядке, а под тремя выкопал ямки поглубже и спрятал выпрыгивающие «подарки».

Расчет при постановке мин-ловушек был прост и гениален. Саперы поползли по грунту, шуруя впереди себя щупами. Один особо одаренный нашел фугаску, обрадовался. Другой тут же подцепил ее «кошкой», сорвал. А за ней из-под земли выскочила «озээмка» и обдала обоих осколками, да и любопытных не обделила вниманием. Два оставшихся сапера за полчаса продвинулись метров на сорок, пока не нарвались на вторую ловушку.

Случившееся стало для штурмующей стороны шоком, и больше они к скалам не полезли.

В назначенное время прибыла «вертушка», сняла группу со скалы и на крейсерской скорости унесла к родным берегам.

– …Раньше я считал, что тупыми соискательницами мужей в Интернете могут быть только молодые малообразованные девочки. Сейчас знаю: в Сети их миллионы, и возраст значения не имеет. Как говорится, от семнадцати до семидесяти. Даже моя тетка по отцу – шестидесятилетняя бабища – превратилась в эталонную соискательницу. И до ее уровня молодым девкам прыгать и прыгать…

За рулем автомобиля снова сидел Хабаров, справа о него – Сом. Зеленский с Драным вольготно восседали на широком заднем сиденье. Федора переполняла радость от встречи с друзьями, и он не умолкал от самого дома.

Все началось с невинного вопроса Ивана.

– Чего ж ты не женился, Федя? Ты ведь раньше ссылался на нехватку времени, а после увольнения спокойно проживал в Пензе. В чем причина?

Странно было слышать подобные вопросы от доктора – закоренелого и убежденного холостяка. Тем не менее Драный пустился в подробные объяснения. И вот уже с полчаса друзья улыбались, слушая подробности сетевых исследований Федора.

– …Моя тетка – просто классический пример соискательницы. На каждом фото леопардовые лосины на уродливых ногах, золотистые угги, одна и та же норковая шубка на квадратном торсе, темные очки величиной с блюдце…

– Это же психиатрия, – робко поставил диагноз доктор.

– Вот и я об этом! Ты еще статусов на ее страничке не читал.

– А что с ними?

– О-о!.. – засмеялся подрывник и начал цитировать: – «Не люблю, когда меня с кем-то сравнивают. Не устраиваю? Отдыхай». «Улыбки дарю всем. Взгляд – немногим. Сердце – одному». «Я никому не стану доказывать, что я хорошая. Пусть мне попробуют доказать, что я плохая». «Я бы порвала всех шавок, но львицы дерьмо не трогают». Ну и тому подобное. Кстати, сама «львица» торгует на Октябрьском рынке китайскими тряпками, выдавая их за итальянские. В маленьких городках, типа Пензы, эта мантра все еще действует…

От Пензы до Петровска было всего сто километров по ровной и относительно пустынной шоссейной дороге. Погодка радовала. День клонился к вечеру. Четверо морских спецназовцев очень надеялись на положительный результат путешествия. А именно на то, что до наступления темноты им удастся отыскать Вовку Абрашкина, уговорить его бросить и забыть все, чего он добился за последние полгода, и… дружной компанией стартануть обратно в Москву.

– Да, это клиника, – уверенно повторил врач. – Я тут намедни тоже на странички знакомых баб заходил – учились когда-то вместе в медицинском. Это какой-то адский ад, не имеющий границ и возраста. Читая все эти статусы, рассматривая их однотипные фотографии, я впервые задумался: а как, собственно, нормальному мужику среди всего этого треша найти нормальную женщину для брака?

Александр вел машину молча. Глядя на дорогу и вспоминая своих знакомых женщин, он почти не вникал в смысл разговора друзей. Зато Сом все отлично слышал.

– Действительно, а как?! – подал он голос с переднего правого сиденья.

– Тебе-то это зачем? – усмехнулся Иван. – У тебя жена – золото. Любой бы из нас женился на такой, как Ольга, не раздумывая.

– Ну так… для общего развития.

– Нет ничего проще, – со знанием дела объявил Драный. – Если на странице у женщины есть сердечки, ангелочки или младенцы, закрывай и забудь, как ее зовут.

– Почему? Она же пытается привлечь к себе внимание, демонстрируя мягкость, женственность.

– Вот именно – пытается. И еще сопровождает это обилие детских попок всякой хренью: рецептами или психологическими тестами, типа «Узнай, чего не стоит делать на первом свидании». Ей за тридцать, двое детей от двух разных отцов, до сих пор нет мужа, и она еще учит других, как вести себя на свидании. Дура, блин…

«А ведь он прав – в Сети полно таких «девочек», – впервые прислушался к разговору друзей Хабаров. – Олюни, Натули, Викули… И откуда они все берутся?»

– И последний признак, господа-товарищи, – резюмировал знаток Федор. – Каждая соискательница считает себя невероятно важной. И поэтому у нее на страничке вы обязательно прочтете что-то вроде: «Дикой кошке все равно, что о ней пищат серые мыши…»

В отличие от Федора, Володя Абрашкин на связь упорно не выходил. На все попытки дозвониться до него Алексей слышал одну и ту же фразу:

– Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети…

Между тем впереди показался Петровск – небольшой город районного значения на севере Саратовской области. Взяв на себя обязанности штурмана, Соменков настроил в смартфоне навигатор и подсказывал, куда рулить. Задние пассажиры глазели в окна на беспросветную нищету крохотного провинциального городка.

– Интересно… Сколько же тут жителей? – обреченно спросил врач.

– Не знаю, – пожал плечами Федор. – Тысяч двадцать-тридцать…

Машина свернула с трассы, ведущей в областной центр, и въехала в Петровск с севера.

Озираясь по сторонам, командир поинтересовался:

– На какой он живет улице?

– Чапаева. Дом номер два. Если не ошибаюсь, это небольшой частный дом.

– Да тут в основном все небольшие частные…

Город состоял из довольно ровных прямоугольных кварталов, навигатор без проблем привел к нужному адресу. Машина остановилась в начале тенистой улочки, друзья покинули салон.

– Судя по запаху, рядом речка, – потянувшись, размял мышцы Зеленский.

– Точно, вон там, – махнул рукой на северо-восток Соменков.

– А который дом Володьки?

– Перед вами, товарищи. Пошли!

– Пошли. Ты только проверь, нет ли во дворе большой и злой собачки…

Собачки на участке не оказалось. Как, впрочем, и звонка на калитке. Хабаров пробовал стучать и даже пару раз позвал Вовку, но безрезультатно – из дома никто не вышел.

Зато с соседнего участка подошел сосед – хромой дедуля лет под семьдесят. Опираясь на палку и прищурившись, он осмотрел машину, гостей из города и спросил:

– Володьку ищете?

– Да, папаша. Не подскажете, где он?

– А вы кто ему будете?

– Друзья. Служили вместе, – ответил за всех Сом.

– Ну, коли друзья, подскажу. Пошли…

Старик захромал к тому месту, где улица Чапаева пересекалась с такой же узкой сельской улочкой. Спецназовцы поплелись за ним.

Выйдя на середину перекрестка, дедуля повернулся на запад и, показав куда-то палкой, сказал:

– Ступайте в ту сторону. Он там.

– А-а… сколько идти-то, папаша? – уточнил Хабаров. – Квартал, два или три?

– Идите, пока глубокую траншею не увидите.

Народ насторожился.

– Простите, что за траншея?

– Обычная траншея. Для какого-то кабеля. Кабель ваш дружок укладывает с бригадой.

Друзья заулыбались. Если Вова занимался укладкой кабеля, значит, все в норме…

Работа по прокладке линии кипела недалеко – метрах в двухстах от улицы Чапаева. Еще издали Хабаров с компанией заприметили длинный бруствер из свежей земли и сидящих на нем работяг. Греясь в лучах вечернего солнца, работнички курили, и только один стоял по пояс в яме и упрямо выкидывал наружу почву.

– Вовка, – узнав товарища, заулыбался Сом. – Как всегда – самый работящий.

Шедшие по улице здоровяки привлекли внимание землекопов. Позабыв о тлеющих окурках, они уставились на них, о чем-то меж собой переговариваясь.

Вероятно, бывший старший лейтенант Абрашкин услышал их разговор: распрямившись, он вонзил штык лопаты в землю, вытер со лба пот и посмотрел в сторону приближавшейся компании. А узнав старых друзей, моментально выскочил из траншеи и побежал навстречу…

– Вова, у тебя сохранился сотовый телефон, или ты променял его на лом и лопату? – потискав друга в объятиях, сердито спросил Хабаров.

– Сохранился. Дома лежит, – виновато улыбнулся тот. – Он мне здесь как-то без надобности, вот и не беру с собой на работу. Кому мне звонить-то?..

Рабочий день связистов-землекопов заканчивался. Работяги собрали инструмент, скромно попрощались с Абрашкиным и потопали в сторону конторы. Ну а Вовка, жутко обрадованный внезапному появлению товарищей, повел их домой, отвечая на вопросы и повествуя о нелегкой жизни в российской глубинке…

В старом деревянном доме, стоящем на большом участке, Абрашкин жил один. Отец умер, когда он еще ходил в школу, мама – около трех лет назад. Сестра по молодости выскочила замуж и уехала в Новосибирск. За домом после смерти мамы присматривала соседка, и Вовка, возвратившись в родные края после увольнения, стал постепенно его восстанавливать. Первым делом поменял крышу, утеплил и отделал сайдингом северную стену, заменил всю электрику. Когда накопленные за время службы средства иссякли, устроился на работу. Платили в Петровске сущие гроши, коих едва хватало на оплату ЖКХ и на пропитание, да деваться было некуда – в провинции все, за редким исключением, жили на копейки.

– Ну а чего же не звонил-то, брат? – возмущенно проговорил раскрасневшийся после парилки Зеленский.

– Да-а… – отмахнулся хозяин дома. – Чего звонить-то? Хороших новостей у меня не было, а портить вам настроение плохими не хотелось.

– Ну и зря, – буркнул доктор. – Я, знаешь, сколько «бабок» за эти полгода пропил?

– Нет.

– Вот! А мог бы, между прочим, тебе их послать. Двойная польза бы вышла: и сам бы не спивался, и тебе помог бы с ремонтом дома…

В баньке, да и за разговорами у шикарно накрытого прямо во дворе стола сослуживцы понемногу подготовили почву для главного вопроса: готов ли осевший в Петровске и вплотную занявшийся хозяйством Абрашкин все бросить и вновь вернуться в группу.

– Володь, а что ж с твоей московской квартирой? – будто невзначай спросил Драный. – У тебя же вроде «однушка» была в Тушино.

– Она и сейчас есть, – пожал тот плечами. – Сдаю знакомым.

– И много с них имеешь?

– Да какой там! – засмеялся Владимир. – Десятку в месяц переводят. Им хорошо – дешево, а для меня, по здешним ценам, это вторая зарплата. Да и за квартирой присматривают. Ну что, парни, еще один заходик?

– Пошли…

Первым, сидя в парилке на верхней полке, не выдержал Сом.

– Вовка, знаешь, мы ведь к тебе, между прочим, не просто так приехали, – сказал он, пошлепывая себя дубовым веничком.

– Ну, понятно, что не просто так, раз полгода не виделись, – плеснул тот из ковшика на раскаленные камни. – Просто так – это когда мимо ехали и завернули. А тут спецом из Москвы через Пензу.

– Все правильно, Володя, – поддержал заместителя Хабаров. – Но помимо того, что мы все друг по другу соскучились, есть еще одно важное дело.

– И какое же? – с интересом уставился Абрашкин на командира.

Тот изложил подробности встречи с Сафоновым, коротко упомянув о том, что группа почти собрана. И в свою очередь вопросительно посмотрел на товарища:

– Что скажешь?

– Вот уж не ожидал, что так обернется, – почесал тот за ухом.

Ополоснувшись ледяной колодезной водой, мужчины переместились за стол под яблоней. Зеленский наполнил вместительные рюмки.

Подняв одну из них, Абрашкин подцепил ложкой квашеной капусты и задумчиво произнес:

– Дайте до утра подумать, парни. Я в принципе не против, но…

– Есть сомнения? – спросил Хабаров.

– Не то чтобы сомнения… Я ж самый молодой по возрасту и после увольнения жутко переживал. У вас хоть выслуга в зачет пошла, а мне пришлось все начинать с чистого листа.

– Ну, о каком чистом листе ты говоришь, Вовчик? Ты же траншеи копаешь! – придвинувшись приобнял его Федор Драный.

– Не совсем, – улыбнулся связист.

– А чего ж ты там делал? Клад, что ли, искал?

– Во-первых, я работаю бригадиром, а упражнения с лопатой – обычная «физика». Добровольная тренировка мышц, так сказать. Во-вторых, мое бригадирство – всего лишь испытательный срок. А через месяц мне обещана должность главного инженера в ООО «Петровск-телеком»…