Текст книги "Танки в плен не сдаются"

Рядом со штабом стоял большой одноэтажный дом с обширным холлом. Из него шел коридор, по сторонам которого располагались комнаты, выделенные сирийцами для проживания российских танкистов.

Начальник штаба предложил гостям разместиться в них по двое, но они высказали желание проживать экипажами, тем более что площади комнат вполне хватало для этого. Солдаты быстро перенесли по одной кровати в два помещения, ближайшие к холлу. Кроме них там стояли шкафы, столы, стулья. Окна были зарешечены, закрыты плотными шторами.

Из холла можно было пройти в кухню-столовую и в ванную комнату, снабженную водонагревателями.

Как и везде у мусульман, туалет находился на улице. Но это неудобство для военных людей было незначительным.

В холле стояли диваны, кресла. Пол был покрыт большим ковром. На стене висела телевизионная панель, на крыше торчала спутниковая антенна. Тут имелся и музыкальный центр, но аудиотека в основном состояла из записей местных и прочих арабских исполнителей.

Начальник штаба батальона сообщил Иволгину, что в здании будет выставлен наряд, и ушел.

Вскоре в комнате появился Буренко. Он бросил свой рюкзак к кровати, стоявшей у окна.

– Ну и что там с Ромой? – спросил Иволгин.

– Пока неизвестно. Докторша завела его в кабинет и держит там до сих пор. Эта мадам меня туда не пустила, вот я сюда и пошел.

– Как нашел?

– Дневальный подсказал.

– Ты научился говорить по-арабски?

– Он рукой показал, куда идти.

– Понятно.

– А нам чего теперь делать, командир?

– Ждать прибытия командира батальона после двадцати часов. Мы поужинаем и пойдем на совещание, где и будет определен порядок наших дальнейших действий. А пока можешь принять душ, переодеться, отдохнуть.

– До чего же мне нравится, когда поступают только такие вот команды. Я куда хуже себя чувствую, когда слышу, например, «подъем» или, не дай-то бог, «к бою!». Да, капитан, а когда танки смотреть будем?

– Успеем. Все решит комбат.

– Понял. Тогда я пошел в душ. Интересно бы знать, чем нас сирийцы кормить собираются.

– Ящерицами.

Механик-водитель уставился на командира и спросил:

– В смысле?.. Какими такими ящерицами?

– А ты разве не знал, что здесь это деликатес?

– Да в гробу я видал такой деликатес! Ты это серьезно, командир?

– И сушеными скорпионами, запеченными в тесте. Говорят, стоит попробовать, потом не оторвешься.

Сержант скривился и заявил:

– Может, они нам еще и жаркое из змей подадут?

– Может быть. У каждого народа своя кухня.

– Я не согласный. У них должны быть наши сухие пайки. Мне пусть их дают.

– Эх, Миша, до чего же ты наивный.

– Развели, товарищ капитан?

– Конечно. Разучился ты уже отличать шутки от правды.

– А кто знает? Может, здесь действительно принято готовить всякую подобную гадость? У меня друг в Лаосе в командировке был. Он рассказывал, как там местные жители после дождя жаб каких-то собирали и ели их. Это у них самый крутой деликатес.

– Так то Лаос, а здесь Сирия.

– Большая разница?

– Тут, по крайней мере, нет тропических лесов.

– Ну, если только их. Кстати, товарищ капитан, а докторша-то красавица неземная! Манеры у нее такие, как у аристократки, сама вся аккуратная. О фигуре я вообще не говорю. Любая модель позавидует.

Иволгин взглянул на механика-водителя и заявил:

– По-моему, кто-то в душ собирался.

– Иду уже. Вы тоже?

– Я пройду до санчасти. Надо же точно узнать, что там с Рябининым. За это время докторша должна была поставить диагноз.

– Понял.

Иволгин прошел в санчасть. Его встретил дневальный. Капитан подумал, как он объяснит солдату, что ему нужно, но тот догадался сам, отдал честь и показал рукой, куда надо идти.

Капитан зашел в коридор батальонного медицинского пункта. Надписи на табличках были сделаны арабской вязью. Вот и пойми, где тут хирург, терапевт или стоматолог.

Неизвестно, сколько он так простоял бы, но тут дверь с матовыми стеклами открылась, и в коридор вышла Русанова.

– Это вы, – сказала она. – Извините, капитан, я не знаю, как вас зовут. Или мне обращаться к вам по званию?

Ее взгляд вызвал у офицера прилив тепла.

– Зачем же по званию? Зовите меня по имени – Стас.

– Капитан Стас?

– Капитан Иволгин.

– Хорошо, Стас, я Ольга. Но вам об этом наверняка сообщил капитан Кальма.

– Да, сказал еще на борту «вертушки».

– Он хороший офицер и человек, но имеет один недостаток. Хамид слишком разговорчив. Впрочем, это касается практически всех арабов. Уж что-что, а поболтать они любят. Вы ведь хотели узнать, что с вашим старшим лейтенантом Рябининым, не так ли?

– Да.

– Грипп у него. Он уже больным прилетел в Сирию. Странно, что болезнь не была выявлена в России. Неужели вас не проверяла медицинская комиссия?

– Нет, как-то без этого обошлось.

– Вот как? Значит, вы были срочно нужны здесь. Но о Рябинине. Грипп сам по себе не опасен. Форма обычная, никакой мутации, однако осложнения могут быть самыми непредсказуемыми. Посему старший лейтенант должен находиться в стационаре, то есть в палате санчасти, никак не менее недели.

– Недели… – проговорил Иволгин. – Стало быть, придется его менять.

Женщина сощурилась, отчего ее глаза стали еще красивее:

– Что вы сказали? Менять?..

– Это наши дела, чисто служебные. Извините, Ольга.

– Да, конечно. Это вы извините меня.

Капитан обвел глазами санчасть и сказал:

– А я смотрю, у вас тут ни больных, ни медперсонала.

Женщина присела на кушетку. Капитан устроился рядом с ней.

Она откинулась на крашеную стену и проговорила:

– Больные уже есть, правда, всего один. Были два тяжелых раненых с передовой. Их в медсанбат перевели. А с персоналом у нас действительно проблемы. Кроме меня в медицинском пункте работают врач-эпидемиолог и два медбрата. Они сирийцы.

– Душно у вас тут, – сказал Иволгин. – У входа, в тени чинары, стоит беседка. Может быть, пройдем туда, Ольга?

– Нам есть о чем говорить?

– Поговорить всегда есть о чем, а военный советник майор Петренский, по-моему, на роль собеседника не подходит.

Женщина улыбнулась и заявила:

– Это точно, Петренский не подходит. Ему надо нечто большее, чем просто беседа.

– Пристает?

Русанова внимательно посмотрела на Иволгина и спросила:

– Извините, Стас, а вам, собственно, до этого какое дело?

– Как это какое? – с искренним удивлением произнес капитан. – Пользоваться своим служебным положением в отношении женщины – последнее дело. За это наказывают.

– Кто здесь может наказать военного советника?

– Я!

– Вот как? Вижу, вы воспитаны в лучших традициях российской армии. Но давайте и в самом деле выйдем на улицу. Только не подумайте, что меня переполняет желание излить вам душу. Просто я жду подвоза медикаментов с дивизионного склада. Комбат должен был послать санитарную машину. Он сегодня как раз в штабе соединения.

– Я ничего такого и не подумал. Хотя признаюсь, что общаться с вами приятно. Это не намек на что-либо. Просто приятно. Вот и все.

– Ну, если просто, то давайте пообщаемся.

– А Рябинина проведать можно?

– Конечно, но не сейчас. Я недавно сделала ему уколы, и он сейчас спит в палате номер один.

– Пойди тут разберись, если даже номера палат не прочтешь.

– Первая дверь слева от приемного покоя. Впрочем, мы пойдем мимо, я покажу.

Они поднялись и направились к приемному покою. Ольга показала Стасу палату Рябинина. Иволгин заглянул туда. Там стояли четыре койки. На той из них, которая была расположена у окна, спал старший лейтенант. Капитан аккуратно прикрыл дверь.

Они прошли в беседку, сели на скамейки.

– Оля, ты не хочешь рассказать мне о себе? – произнес Иволгин.

– Мы уже на «ты»?

– Так будет проще.

– Да, наверное. А зачем тебе мое прошлое?

– Необычная история.

– Разве Хамид не рассказал?

– Только в общих чертах. О сестре, твоем приезде в Сирию, нашествии террористов, попытке эвакуации, гибели…

– Да, так оно и было.

– Знаешь, ты извини меня. Я знаю, что ты не замужем, но не могу понять, почему так вышло.

Женщина невесело усмехнулась и заявила:

– Ты хочешь сказать, что я уже старуха, а все не замужем?

– Нет, что ты! Какая старуха? Тебе и двадцати лет дать невозможно.

– Не надо, капитан. Это уже лишнее. Мне двадцать восемь. А почему не замужем? Это мое личное дело.

– Извини.

– Не за что. А зачем тебе это? – Ведь, судя по колечку, ты женат. Или думаешь, если я не замужем, то со мной можно закрутить военно-полевой роман? Чтобы скучно не было?

Иволгин покачал головой и заявил:

– Как ты могла такое подумать? Хотя скажу честно, что ты мне сразу понравилась. – Он стянул с пальца кольцо. – А моя семейная жизнь, к сожалению, уже в прошлом.

– Все мужчины так говорят.

– Я тебя не обманываю. Распалась моя семья как карточный домик. Можешь, если хочешь, у Рябинина спросить. Он подтвердит. Хорошо, что мы детей не завели.

– Конечно, в ваших проблемах виновата жена.

– Я должен бы был сказать, что виноват всегда мужчина, но в моем случае это не так.

– Значит, все-таки жена. Что, нашла другого?

– Да.

– А ты расскажи мне свою историю, потом я тебе отвечу, почему не замужем. Времени у нас куча, больные не наблюдаются, до приезда санитарной машины не менее трех-четырех часов. Хотя тебе же надо отдохнуть.

– Я во время перелета отдохнул. И до этого. Рассказать, говоришь? Хорошо. Слушай.

Иволгин сам не ожидал от себя такого. Он и представить не мог, что откроет свои самые сокровенные тайны женщине, встреченной здесь, в далекой Сирии, с который и говорил-то в первый раз. Но Станислав рассказал все.

Ольга выслушала его и проговорила:

– Зачем она замуж выходила за офицера? Ведь знала, что придется по гарнизонам мотаться. А у нее отец со связями.

– Говорила, что полюбила.

– Ты поверил?

– Как ни странно, да. И я ее полюбил.

– А любовь что, вот так разом вся и прошла?

– Не разом. Быстро, но болезненно. В общем, нет у меня больше жены, но это совершенно ни о чем не говорит. Не буду отрицать, что хотел бы отношений с тобой, однако ни на что не рассчитываю. Да и служить нам здесь не придется. Видимо, мы только сегодня и будем тут. Не за этим нас вызывали сюда.

– Знаешь, я верю тебе.

Иволгин усмехнулся и заявил:

– Если бы это еще что-либо изменило в будущем.

– Кто знает, капитан, может, и изменит. Жизнь – штука сложная. Уж это я в полной мере на себе испытала.

– Ты обещала рассказать, почему не замужем.

– Да, раз обещала, то расскажу. Есть в тебе что-то такое, что притягивает, привлекает, вызывает доверие. У меня все просто, я банально никого не любила. А выходить замуж ради штампа в паспорте не хочу.

– Это правильно. Но бывает и так, что любовь проходит.

– Значит, это была не любовь.

Тут к ним подошел сириец в форме лейтенанта с эмблемами медика.

– Извините, Ольга Владимировна, в первой роте солдату придавило ногу, – проговорил он по-русски. – Сейчас его доставят. Я на месте смотрел. Похоже, что раздроблена правая голень.

– Значит, операция. Будешь ассистентом. Готовь операционную. Понадобится спинномозговой наркоз.

– Да, Ольга Владимировна. – Лейтенант ушел.

Русанова встала, поднялся и Иволгин.

– Вот и завершилась наша беседа. Извини. Как видишь, у меня дела, – сказала Ольга.

– Жаль, но служба есть служба. А вечером?..

– Нет, – кратко ответила женщина. – Прости и не говори ничего. – Она прошла в санчасть.

Вскоре туда же на носилках принесли солдата, который кричал от боли.

Капитан пошел к дому. Он прекрасно понимал, что уснуть ему не удастся, хотел просто полежать. Все его мысли были о докторше. Его собственные семейные проблемы отодвинулись на второй план. Сейчас они были так же далеки от него, как и страна, где он оставил их. Станиславу стало легче. Он испытывал какое-то необъяснимое, новое для себя чувство, определение которому дать не мог.

Когда он вернулся, Буренко спал. Стараясь не шуметь, Иволгин разделся, прошел в холл, оттуда в ванную, принял душ, потом прилег на кровать. Прохладные струи кондиционера приятно охлаждали тело. Сегодня температура воздуха поднялась до тридцати градусов.

Он так и не заснул. Вскоре в холле начался какой-то разговор на арабском. Затем в дверь кто-то тихо постучал.

– Да, – ответил командир группы.

Появился офицер в звании прапорщика и проговорил:

– Извините, господин капитан, командир батальона прибыл раньше времени, которое называл. Он просит всех российских танкистов к себе в кабинет.

– Он назначил точное время?

– Нет. Распорядился только передать вам приглашение.

– Понятно. Скажите комбату, что мы будем у него через пятнадцать минут.

– Слушаюсь! – Прапорщик ушел.

Буренко проснулся и спросил:

– Что, уже пора на ужин?

– Нет, Миша, пришло время идти к комбату.

– Но он же должен был приехать после восьми часов.

– Прибыл раньше, находится в штабе и ждет нас.

Механик-водитель потянулся и сказал:

– Понятно. А как Рома Рябинин? Отдыхает в санчасти?

– Грипп у него, с неделю пролежит, дабы избежать непредсказуемых осложнений.

– Это получается, что мы, основной экипаж, остались без наводчика?

– Нет, без наводчика временно останется резервный экипаж.

– Вы заберете лейтенанта Ивасюка?

– Какой же ты догадливый, Миша. Давай к соседям. Всем подъем! – Иволгин посмотрел на часы. – Восемь минут на сборы. В семнадцать десять выходим из дома. Наш внешний вид должен быть безупречным.

– Есть!

Российская группа прибыла в штаб в 17:15. Дежурный по батальону встретил ее, провел к командиру.

Его кабинет находился на втором этаже. Обстановка там была если не спартанская, то близкая к таковой. Ничего лишнего, только то, что требуется для руководства частью.

Комбат вышел из-за стола.

– Майор Ахмад Маси, – представился он. – Рад приветствовать вас в нашей части. Давайте пройдем в комнату для совещаний.

Это предложение немного удивило Иволгина. В кабинете было достаточно места. Но Станислав все понял, когда в комнате для совещаний увидел еще восьмерых сирийских военных во главе с начальником штаба батальона. Здесь же находился и майор Петренский.

Начальник штаба представил сирийских военных:

– Командир первого экипажа старший лейтенант Хади Акдар, наводчик прапорщик Абан Мадар, механик-водитель сержант Джума Раха. Командир второго экипажа лейтенант Умар Сумани, наводчик прапорщик Кариб Сомад, механик-водитель Мурад Варди. Заместитель командира батальона по вооружению капитан Раиф Тари.

Далее он назвал фамилии российских офицеров и сержантов, а потом добавил:

– К сожалению, наводчик основного экипажа старший лейтенант Рябинин заболел и находится в санчасти.

Комбат посмотрел на Иволгина и спросил:

– Что вы с этим намерены делать, господин капитан?

– Перебросить наводчика из резервного экипажа в основной. У нас, господин майор, полная взаимозаменяемость. Каждый может быть командиром, наводчиком и механиком.

– Понятно. Хорошо. Вам уже известно, что я выезжал в штаб дивизии. Там мне было сказано, что отдельному ударному взводу капитана Иволгина послезавтра, тридцатого числа, на рассвете придется убыть в район поселка Байар, в распоряжение командира механизированной дивизии генерал-майора Абдула Биджади. Он лично на месте определит дальнейшую задачу. Сейчас я могу сказать лишь одно. Вам придется практически с марша вступить в бой. Выход колонны, как я уже говорил, на рассвете. Машинам предстоит пройти пятьдесят четыре километра. Дорога грунтовая, но укатанная, ровная. Шоссе использовать не стоит. Оно сильно разбито, никаких преимуществ не даст.

– «На рассвете» – понятие растяжимое. Нам желательно знать точное время, господин майор, – сказал Иволгин.

– Замечание принимается, – с улыбкой сказал командир батальона.

Он совсем не похож был на военного, больше на завхоза крупного сельскохозяйственного кооператива.

– Давайте уточним время. Выход в пять сорок пять. Прибытие к полевому штабу соединения в семь ноль-ноль.

– Как будем поддерживать связь? И с кем? Радиус действия штатной радиостанции «Т-90» составляет двадцать километров.

– Вы уже осмотрели танки, переданные нам? – осведомился комбат.

– Никак нет, господин майор! Я планировал заняться этим завтра.

– Все верно. Завтра займетесь, тогда и узнаете, на каком удалении сможете поддерживать связь. А вот с кем? Это по необходимости. Как со мной, так и со штабом дивизии. Генерал все подробно объяснит вам.

– Понятно. Еще вопрос, если разрешите.

– Вам, капитан, мое разрешение не требуется.

– Извините, что нарушил порядок, но задавать вопросы в конце совещания, как это принято, считаю нецелесообразным или уместным на общих мероприятиях, не имеющих отношения к постановке боевых задач.

Комбат вновь улыбнулся и заявил:

– Вы правы. Задавайте вопрос. Я отвечу на него, если смогу.

– Члены экипажей, присутствующие здесь, имеют боевой опыт?

– Вы хотите знать, участвовали ли они в боях против террористических формирований? Да, участвовали, но на «Т-90» – нет. Ранее все они воевали на «Т-72». Согласитесь, разница между этими машинами не столь уж и значительна. Ведь «Т-90» представляет собой модернизированный «Т-72».

– Как велик опыт боевых действий?

– Наши экипажи не подведут. Это все, что я могу сказать в ответ на ваш последний вопрос. Вы завтра сами сможете посмотреть, как наши экипажи работают на новых танках. Для этого в трех километрах отсюда нами оборудован полигон. Там можно готовить людей. Этим и займутся ваши люди из резервного экипажа.

– Я все понял. Вопросов больше нет. Есть пожелание, господин майор.

– Да, слушаю.

– Пока светло, до наступления сумерек еще есть пара часов. Желательно посмотреть танки сегодня.

Комбат взглянул на своего заместителя по вооружению и распорядился:

– Обеспечь, Раиф! Танки надо посмотреть до ужина.

– Слушаюсь, господин майор!

– Начальнику штаба подготовить карты с маршрутом движения. Заместителю по вооружению завтра же обеспечить загрузку танков боеприпасами.

– Есть! – одновременно заявили начальник штаба и заместитель по вооружению.

Перед завершением совещания комбат спросил у Иволгина:

– Как вы устроились, капитан? Жалобы, предложения, пожелания есть?

– Нет, господин майор, все хорошо. Благодарю вас.

– Ну и замечательно. Все свободны, господа.

В коридоре Иволгина догнал военный советник командира батальона.

– Капитан!.. – позвал он.

Иволгин обернулся.

– А, это вы? Слушаю.

– Сегодня я вам нужен?

– Да вы, по-моему, и завтра будете нам не нужны.

Майор кашлянул и заявил:

– Нам, российским военным, здесь надо держаться вместе.

– Но вы до этого неплохо обходились без нас. Уверен, справитесь и дальше.

– Я не понимаю, почему вы, капитан, выбрали подобный тон.

– Обычный тон, товарищ майор. Что-то еще?

– Да. Вы сегодня довольно долго беседовали с врачом батальона Ольгой Русановой.

– И что? Это запрещено уставом?

– Нет, но мне хотелось бы предупредить вас о том, что она занята.

– Не понял!.. – Иволгин внезапно почувствовал злость. – Занята? И кем же? Уж не вами ли, майор?

– А хотя бы и так.

– Она что, вещь, чтобы принадлежать кому-то?

– Нет, но прошу вас не мешать мне.

– Дать бы тебе, майор, в морду, да неудобно перед подчиненными и сирийцами. Будем считать, что ты мне ничего не говорил.

– Отчего же? Я предупредил.

– Я тоже. И слово свое сдержу.

К офицерам подошел Быков.

Он понял, что между Иволгиным и Петренским идет неприятный разговор, решил поддержать товарища и спросил:

– Что за дела, Стас?

– Все нормально, Леня. Я тут просто кое-что уточнил с товарищем майором.

– Да? А я было подумал… хотя это не важно. В парк пойдем?

– Да, в парк.

Тут военный советник резко повернулся и направился к кабинету комбата.

– Вы чего сцепились? – спросил Быков.

– С чего ты взял, что мы сцепились? – Иволгин попытался изобразить удивление.

– Стас, если бы я тебя не знал!.. Колись, что за дела.

– Это личное.

Быков удивился непритворно.

– Когда же вы успели заиметь личную неприязнь? – спросил он.

– Для этого много времени не надо.

– А мне кажется, что дело тут в очаровательной докторше Ольге Владимировне. Неужто я не прав?

– Я ее толком и не знаю.

– Но ты и советника толком не знаешь.

– Это подобие нашего полкового зампотеха.

Быков приобнял товарища и заявил:

– Стас, кому ты хочешь проехаться по ушам? Я в окно видел, как ты мило беседовал с докторшей. А командир второго экипажа нашего вновь созданного ударного отдельного взвода Хади Акдар шепнул мне на совещании, что к Ольге Владимировне подбивает клинья майор Петренский. Что, не понравилось ему, что ты общался с докторшей?

– Нигде ничего не утаишь! Уж тут-то, казалось бы!.. Но нет. Все точно так же, как и у нас. – Иволгин убрал с плеча руку товарища и сказал: – Петренский предупредил меня, чтобы я не подходил к Ольге.

– Почему?

– Потому что она занята.

– Не понял? Как это – занята?

– Вот и я пытался узнать, кем именно. Оказывается, занята она нашим майором Петренским, хотя, по-моему, и сама этого не знает. Иначе Ольга устроила бы господину военному советнику отменный скандал.

– Вот оно что. А тебе-то какое дело до докторши?

– Не знаю. Просто мы как-то быстро нашли общий язык. Она мне понравилась. Думаю, я ей тоже.

– Ух ты! Молодец, Стас! Это твой ответ Чемберлену? Я имею в виду – Надежде?

– Это просто знакомство.

– Все, понял, дальше не рассказывай. Теперь мне ясно, почему у господина советника резко упало настроение.

– У него еще кое-что упадет, если он продолжит приставать к Ольге.

– Ну ты даешь, Стас. Она уже твоя подруга?

– Пока нет, далее посмотрим.

– Молодец! Не беспокойся. Когда вы будете на боевых, я присмотрю за этим кавалером.

– Не надо. Если… хотя чего это я перед тобой распинаюсь?

– В санчасть зайдем, чтобы позлить советника?

– Не позлить майора, а проведать Рому. Зайдем.

– Надо узнать, есть ли у них тут магазин.

– Рынок в поселке есть, да и лавка там должна быть. Фруктов разных здесь полно. Только надо узнать, что Роме можно, а что нельзя.

Капитаны отправили подчиненных в парк боевых машин, куда до этого ушел заместитель командира батальона по вооружению. Сами они свернул на глухую аллею, ведущую к медицинскому пункту.