Текст книги "Аргументы в обойме"

После непродолжительной паузы, Людмила тихо спросила:

– Что? Убиты?

– Да. Работал снайпер. Это заказное убийство. Есть и еще два трупа. В Балаеве сейчас все поставлено с ног на голову, так что делать тебе тут нечего.

– А тебе?

– Я должен помочь Гарину. Проведен террористический акт, а ты знаешь, что я спец по таким делам. Боря же в растерянности.

– Ясно. Скажи, а ты во время убийства тоже был на трибуне?

– Да!

– Боже. И тебя могли убить.

– Нет. Киллер стрелял по определенным целям. Хотя один человек погиб явно случайно.

– Но этой случайной жертвой мог стать и ты?

– Но не стал. И давай закончим на этом. Ты езжай домой, занимайся своими делами. А я поработаю тут.

– Но хоть к вечеру приедешь?

– Не знаю, как пойдет. Все, Люда. Ты не представляешь, что здесь творится. Я просто не могу больше говорить.

– Будь осторожен, Рома.

– Я всегда осторожен. До связи, дорогая моя.

– Я предпочла бы до встречи.

– Значит, до встречи, – сказал Уланов и отключил телефон.

Он подошел к скамейке, взглянул на вдову главы администрации и повторил:

– Извините.

– Супруга звонила?

– Да, – ответил Уланов.

– Беспокоится.

– Она у меня беспокойная. Так как вы объясните свое поведение? Нет, я не настаиваю. Вы не обязаны откровенничать даже у следователя, так что если желаете, я довезу вас до дома и мы разойдемся.

Женщина вроде бы не слушала Уланова, думала о чем-то своем, но глаза ее вдруг ожили, она повернулась к нему и начала без всякой подготовки и предисловия:

– Я познакомилась с Леонидом случайно, задолго до того, как он стал главой администрации. У него была жена, Елена Анатольевна. Она тяжело болела, и за ней требовался уход. Я окончила медицинский колледж, работала в больнице, посоветовал ему в качестве сиделки себя. Формальности они утрясли, и я оказалась в доме Абрамовых. Их сын, старше меня на два года, отучился в Москве, там и остался, удачно женился и открыл свой бизнес, по-моему, ресторанный.

Совмещать работу было очень тяжело, поэтому главный врач уволил меня с обязанностью восстановиться на прежней должности, как только освобожусь, а Леонид настоял, чтобы я переехала к ним в усадьбу. Это недалеко отсюда на берегу реки рядом со старой пристанью. Зарплату назначил для нашего городка огромную, шестьдесят тысяч рублей, плюс бесплатное питание, новая одежда. В общем, условия прекрасные.

Да и Елена Анатольевна оказалась достойной женщиной. Знаете, ведь все люди разные. Иногда попадаются такие, что и со света сжить могут. Елена Анатольевна была другой. Образованная, воспитанная, я ее про себя графиней называла, никаких капризов, упреков. Надо сделать укол, пожалуйста, таблетку, выпьет без лишних слов. Мне еще надо было готовить еду для больной. Она нисколько не привередничала, кашу ела и молоко пила.

Единственное, что меня немного удивляло, так это ее немногословие. Она никогда не заводила разговоры, не поддерживала беседы, которые пыталась начать я. Ни слова о своей жизни, ни единой жалобы. А ведь ее мучили жуткие боли. Говорила, когда уже терпеть не могла. Я делала укол, вот и все.

Леонид поначалу вел себя прилично. К жене относился с нежностью, по крайней мере при мне. Приносил цветы. Елена Анатольевна любила розы, так он привозил их из какого-то питомника.

Прошли две недели. Однажды – помню, тогда еще шел дождь – я пошла спать. Моя комната была рядом с кабинетом Леонида на втором этаже. Приняла душ, разделась, легла. Двери в доме никогда и нигде не запирались, не считая входных. Начала уже засыпать, как в спальню в домашнем халате вошел Абрамов. Я возмутилась было, но он велел мне молчать и слушать. Я испугалась. А он, мол, с завтрашнего дня ты будешь получать сто тысяч рублей в месяц. Я спросила, за что? Леонид похотливо усмехнулся и открыто сказал: «За то, что мы с тобой дважды в день будем заниматься сексом». Я не успела ничего ответить, как он сбросил халат и навалился на меня. – Женщина замолчала.

Уланов воспользовался паузой и спросил:

– И вы не закричали? Не стали сопротивляться?

– Я не хотела, чтобы услышала Елена Анатольевна.

– Понятно, пожалели ее.

– Да.

– Почему не ушли из дома на следующий день?

– Потому, что я потеряла бы не только зарплату, но и работу, не устроилась бы больше нигде в Балаеве. А оставить мать не могла, у нее тоже здоровье частенько давало сбои. Отца я не помню, мы жили вдвоем. Наш дом, куда сейчас мама повела Витю, недалеко от площади. Городок маленький, здесь все рядом.

Но к теме. Я стала жить с Абрамовым и не могла смотреть в глаза Елене Анатольевне. Как-то вечером она сказала, что знает о наших отношениях и не осуждает ни меня, ни его. «Он мужчина, ему нужна женщина, а ты не могла отказать. Посоветую тебе одно, Надя. После моей смерти не выходи замуж за Леонида, иначе ты потом горько пожалеешь об этом». И все. Она закрыла глаза, я, сгорая от стыда, ушла к себе. А там Абрамов. Я сказала ему о разговоре с Еленой Анатольевной. Он усмехнулся и заявил, что так, пожалуй, будет даже лучше.

А потом, несмотря на все ухищрения, я забеременела. Хотела ребенка и боялась, что Абрамов заставит меня сделать аборт. Но… Леонид воспринял эту новость неожиданно спокойно, даже, как мне показалось, обрадовался.

Через неделю умерла Елена Анатольевна, а спустя сорок дней я стала женой Абрамова. Вскоре родился Виктор. Тогда мне казалось, что у нас семья, хотя никаких чувств я к Абрамову не испытывала, да и он ко мне тоже. Не обижал до того, пока у него не появилась молодая помощница, она же любовница. Прошел в областную думу, а потом стал главой администрации. Почти все свое имущество, движимое и недвижимое завещал сыну от Елены Анатольевны и лишь какую-то мизерную долю – Виктору. Он сам мне показывал это завещание. Я решила уйти от него. Лучше уж быть матерью-одиночкой, чем замужем за таким человеком. Хотела объявить ему о своем решении после праздников. А тут… убийство. Вот почему я так спокойна. Как человека, мне, конечно, жаль Абрамова, как мужа – нет. Я все сделаю, как положено, имею в виду похороны, траур, но в дом уже не вернусь. Будем с Витей жить у мамы. Пойду на прежнюю работу… – Она посмотрела в глаза Уланова. – До сих пор не могу понять, почему решилась на откровенный разговор с вами, совершенно чужим человеком?

– Вам просто надо было выговориться, не важно кому. Раньше у вас не было такой возможности. Маму расстраивать не хотели, а других слушателей не нашли. Все просто. Так часто бывает.

– А вы счастливы в браке?

– Да!

– Я вам по-хорошему завидую.

– И у вас начинается новая жизнь. Вы молоды, красивы, будет, как говорится, и на вашей улице праздник.

– Не знаю!

– Будет. Я знаю!

– Спасибо.

– Да не за что. Позвольте, Надя, несколько вопросов. Они вряд ли будут приятны для вас, но я опять-таки ни на чем не настаиваю. Не захотите отвечать, не надо, я пойму.

Женщина откинулась на спинку лавки, машинально поправила прическу и сказала:

– Спрашивайте.

– У вашего мужа были конфликты с кем-нибудь из начальства района?

– Ну а как же. Бывший глава администрации господин Огурцов Алексей Михайлович, который не сомневался в своей победе на выборах, просто ненавидел Леонида.

– А до выборов какие у них были отношения?

– Не сказать, что дружеские, но и не враждебные. Я бы сказала, ровные, спокойные.

– Их объединяло какое-то дело?

– Было что-то общее, но точно не знаю. Я не влезала в дела мужа.

– В последнее время Леониду Владимировичу кто-нибудь угрожал?

– При мне нет, а так… когда он был на работе, не знаю.

– Но это можно было заметить по изменению в настроении, например.

– Можно. В нормальной семье. Со мной Леонид был всегда одинаково повелителен, требователен и часто груб. Если не считать самого начала нашей семейной жизни.

– Значит, у него была любовница.

– И не одна. Не только помощница. У него появилась и секретарша. Он тоже делил с ней постель, что не скрывал.

– Что, вот так прямо и говорил, мол, Надя, я сегодня сплю с помощницей, завтра с секретаршей, а потом…

– До этого не доходило. Обычно это выглядело так: «Извини, Надежда, у меня дела, сегодня не жди».

– Отчего вы так уверены были в связи мужа с этими женщинами? Ведь у него действительно могли быть дела.

– Телефон. Ведь он звонил им, говорил с ними при мне, даже не выходил из-за стола, договаривался о встречах. Но я не хочу об этом вспоминать.

К лавочке вышел Гарин.

– Вот ты где, Улан, а я набегался… Надежда Алексеевна? – Он заметил и вдову Абрамова. – …И о чем вы здесь, если не секрет, беседуете?

Женщина поднялась и проговорила:

– Если ваш друг, Борис Борисович, пожелает, то он передаст вам суть нашей беседы. Я не против. А теперь мне пора идти. Как я понимаю, убийцу вы не поймали?

– Нет! Но вам ничего не грозит.

– Как бы не грозило сыну.

– И ему не грозит. Но за вашим домом присмотрят.

– Я живу у матери!

– В каком смысле? – с удивлением спросил Гарин.

– В прямом, Борис Борисович. Мы с сыном переедем к маме. Если я и загляну в дом покойного мужа, то лишь затем, чтобы забрать личные вещи.

– Дело ваше, конечно, но…

– До свидания, господа сыщики, – сказала женщина и быстро пошла в обход памятника и трибуны.

Гарин взглянул на Уланова и осведомился:

– И что все это значит, Рома?

– Ты хотел, чтобы я помог тебе?

– Да, я и сейчас прошу тебя об этом.

– Вот я и помогаю. Да ты присядь, в ногах правды нет.

Начальник РОВД устроился рядом с Улановым.

– Ну и?..

– Что?

– О чем ты так мило беседовал с вдовой Абрамова, как вообще вошел в контакт с ней?

– Обещай, что не будешь перебивать и задавать глупых вопросов.

– Ну, конечно, это только ты задаешь умные вопросы, но… обещаю. И слушаю тебя очень внимательно.

Уланов чуть помолчал и спросил:

– План «Перехват», как я понимаю, не дал результатов?

– «Сирена», – машинально ответил подполковник.

– Что, «Сирена»?

– Был введен план «Сирена». Он, как ты правильно понял, пока не дал никаких результатов.

– Еще есть надежда?

Гарин махнул рукой и заявил:

– Какая надежда? Глухо все, как в танке!

– Труп парня?

Гарин вздохнул.

– Рома, я, по-моему, сказал, что готов слушать твой рассказ о беседе с вдовой, а получается что? Я должен отвечать на твои вопросы?

– Это ненадолго. Мне надо знать обстановку.

– Хреновая обстановка. По убитому парню. Он не местный, никогда не проживал в Балаеве. Я сделал запрос в Переславль. Оттуда тоже ничего. И будь добр, расскажи о беседе с Абрамовой.

– Конечно, Боря.

Уланов передал начальнику РОВД суть разговора с Абрамовой.

Гарин выслушал его и не без удивления спросил:

– А что это она открылась тебе? Надежда Алексеевна ведет замкнутый образ жизни. У нее по сути и подруг нет. Дом, сын, иногда мать. На различных публичных мероприятиях не появляется, хотя дала бы фору многим женам местных чиновников. А тут вдруг такая откровенность?

– Ей надо было выговориться. А тут я под рукой оказался, тот человек, которого она считает спасителем себя самой и своего сына. Ведь я уложил их на пол, когда снайпер вбил пулю в голову ее мужа. А на местной тусовке она, наверное, не показывается как раз потому, что даст фору многим женам из здешней верхушки. А они этого очень не любят.

Гарин кивнул.

– Скорее всего так.

– А что за дела были у Абрамова и Огурцова? – спросил Уланов.

– Я в это не влезал. Теперь придется.

– Чтобы с этим разобраться, следует поговорить с любовницами Абрамова. Кстати, а сколько ему было лет?

– Пятьдесят восемь.

– Пора бы и угомониться.

– Ну это кому как. Да, помощницу и секретаршу допрашивать придется, хотя сомневаюсь, что они расскажут что-нибудь важное для следствия, даже если и знают. Зачем им лишние проблемы?

– Тут ты прав. Я, наверное, домой поеду. Сегодня моя помощь здесь не потребуется. Понаедет областное начальство, тебе не до того будет. Как ситуация успокоится, позвони, подскачу.

– Может, у меня остановишься? Начальство, понятно, скоро заявится, но что ему тут делать? На похоронах, это да, а сегодня?

– Нет уж, спасибо. К тебе не поеду. Я домой. Вот после похорон и позвони. Может, что и прояснится.

– Ладно, но погоди. Город оцеплен постами. Ты прямиком на Переславль?

– А куда еще?

– Сейчас! – Гарин достал радиостанцию, вызвал кого-то из своих подчиненных, сообщил ему марку и номер машины Уланова и приказал пропустить ее беспрепятственно. – После этого он пожал руку Романа и заявил: – Ну, давай, езжай к молодой жене. А мне тут… Но ладно. Работа есть работа.

– Вот тебе и тихий Балаев.

– Был тихим.

– А в тихом омуте, Боря, как известно, черти водятся. Не зря народ так говорит.

– Езжай! До связи!

– До связи!

Уланов без проблем выехал из районного центра и к вечеру воскресенья, 4 сентября, был уже в Переславле. Машину он оставил у торговой палатки, принадлежащей кавказцам, которые с готовностью «приняли» ее под охрану. Роман прошел домой, где тут же попал в объятия Людмилы.

Глава третья

Вечером того же дня в уютной, дорого обставленной гостиной, расположенной на втором этаже коттеджа, смахивавшего на дворец, собрались хозяин этого дома Алексей Михайлович Огурцов, его ближайший помощник Юрий Григорьевич Моренко, начальник охраны Ринат Фатихович Басалай и генеральный директор строительной компании «Бритис» Родион Петрович Буханов.

Огурцов пригласил гостей за стол, на котором стояли коньяк, виски, водка, бокалы, фужеры, закуска.

– Давайте, друзья, помянем Леонида Абрамова, безвременно и трагически ушедшего в мир иной, – проговорил Огурцов и усмехнулся.

Он разлил спиртное, каждому то, которое предпочитал именно этот человек. Алексей Михайлович прекрасно знал их вкусы. Все выпили молча, не чокаясь, присели на деревянные стулья с подлокотниками и высокими спинками.

– Теперь будут назначены новые выборы. Интересно, на кого поставит губернатор. Ему тут, как и везде, нужен свой человек, – проговорил Буханов.

– Кого бы ни предлагал и ни продвигал губернатор, а главой района должен стать я. Так оно и будет. Я верну себе то, что отнял у меня Абрамов, – заявил Огурцов.

– За это следует выпить, – сказал Басалай и поднял полный фужер.

– Не гони, Ринат, – сказал хозяин дома. – Сначала о деле поговорим. Мне после обеда звонил господин Радонский. Нашел-таки время депутат Государственной думы.

Буханов рассмеялся и произнес:

– Конечно, они же, эти самые депутаты, жутко занятые. Особенно Радонский. Я трижды договаривался с ним о встрече, ездил к нему, и каждый раз его не было на месте. Помощница объясняла, что барин по делам государственным отъехал. А он в это время ездил решать вопрос, касающийся его приятеля, ректора университета, расположенного где-то в Кузбассе. Тамошняя власть решила забрать у него участок земли, а он уже решил строить там собственный дом. На месте разрулить эту проблему не удалось. Ректор обратился к нашему дорогому Максиму Ильичу, потом…

Огурцов прервал директора компании:

– Не о том говоришь. Да и не твоя это забота, Родя, что и как делает Радонский. Главное, что? То, что он дал нам заказ, который сперва принесет всем разовый хороший доход, а в последующем и постоянную солидную прибыль.

Буханов кивнул и сказал:

– Да, так и есть. Закрытый пансионат для избранных столичных нуворишей и чиновников рядом с райцентром это действительно круто.

– Данный вопрос нам сейчас и следует обсудить.

– Так я, Алексей Михайлович, готов хоть завтра перебросить в Коринку людей и технику. Дело за малым, отселить оттуда местных, а этим занимается ваш помощник.

Огурцов взглянул на Моренко и спросил:

– Что по отселению, Юрий Григорьевич?

– Работаем, Алексей Михайлович.

– Результаты вашей работы?

Моренко взял бокал, тут же поставил его на место и проговорил:

– В деревне восемь дворов. Проживают постоянно семь семей. В основном старики. Есть фельдшерица, та молодая. Да еще на отдых приезжает из Москвы супружеская пара с ребенком. Три семьи готовы переехать в Балаев, если их халупы будут обменяны на благоустроенные квартиры. Остальные пока упрямятся. Агитацию против переселения в Коринке ведет некий Агеев Василий Федорович. У него сын в Чечне погиб. На Второй войне. Похоронен на местном кладбище. Так вот и Агеев и его жена даже слушать не хотят о переезде. Здесь, мол, вся родня похоронена, сын в том числе. Они будут лежать рядом с ними.

Басалай бросил в рот кусок сыра и промямлил:

– Это мы им можем в момент устроить.

Огурцов сурово взглянул на него и заявил:

– Дойдет и до тебя черед, Ринат.

Начальник охраны пожал плечами, продолжая жевать сыр.

Огурцов перевел взгляд на Буханова.

– Значит, Агеев с женой. Кто еще?

– Фельдшер, молодая бабенка.

– А она-то чего зацепилась за деревню? У стариков хоть пенсия какая-никакая, а ей на что жить? Кстати, она одна проживает?

– Одна.

– Чего так? Не нашлось жениха или баба стервозная?

– Ни то и ни другое. Эта самая Вера Голева была замужем, а вот детей у нее нет. Федор, муж этой особы, родом с Украины. Он подался на заработки в Москву, там нашел себе хохлушку и свалил с ней на родину. Голева оформила развод. Абрамов открыл медицинский пункт поблизости от Коринки, в селе Сантово, а эту бабенку назначил туда фельдшером. По слухам, люди довольны ею. Еще там против переезда Кузьмич. Имя и фамилию не помню. Все его Кузьмичом зовут, он сосед Агеева и, по-моему, одинок. Еще такая же плесень через дорогу обитает, дед девяноста лет. Сын собирается забрать его в город. С москвичами, приезжающими на отдых, я пообщался. Конкретно вопрос пока не ставил, но с ними, думаю, проблем не возникнет.

Хозяин дома кивнул. Моренко разлил по бокалам коньяк, виски, водку. Все выпили за нового главу района Огурцова Алексея Михайловича, закусили.

Потом он сказал:

– Надо ускорить процесс переселения.

– Три семьи на этой неделе перевезем, – проинформировал его Буханов.

– Нет! – заявил Огурцов.

– Но почему? Меньше людей останется, работать легче будет.

– Ты им хаты за свой счет покупать будешь?

– Но, Алексей Михайлович, для переселенцев подготовлен барак бывшей обувной фабрики.

– Вот именно. Если сейчас вывезти дряхлых стариков в этот барак, где ни туалета, ни воды горячей, холодная и та из колонки, то они мигом побегут в прокуратуру. Но там ладно, замнем, в конце концов нужные бумаги они подпишут. Хуже будет, если остальные жители деревни узнают, что их соседей попросту «кинули». Тогда ты уже ничего с ними не сделаешь. Посему весь народ должен быть перевезен в один день. Вот тогда пусть они бегут к кому угодно. Документы на размен будут у нас, составленные по всем правилам, по закону. Что они добьются? Ничего. Так и придется куковать в сарае. Но, как говорится, выживает сильнейший. Да и старикам недолго осталось топтать эту грешную землю. А я стану главой района, проявлю о них заботу. Ремонтик организую, покритикую прежнюю бездушную власть. Поэтому следует усилить прессинг на всю ту деревенскую плесень, о которой ты говорил, в том числе на фельдшерицу, да и на москвичей надавить. Пусть ищут другое место для отдыха, поближе к столице.

– Боюсь, я не справлюсь, – проговорил Моренко.

– Ты отходишь от дел, Юра. – Алексей Михайлович повернулся к Басалаю и распорядился: – Ринат, возьми на себя отселение.

Начальник охраны кивнул и произнес:

– Понял. В каком режиме работать?

– В жестком. Но не сразу. Еще раз, скажем, завтра вечером, когда все будут дома, навести деревню вместе со своими «быками». Местные знают их, да и ты в Коринке человек не новый. Предупреди, не хотят по-хорошему, будет по-плохому. А как именно, ты подумал?

Басалай поднял смартфон и проговорил:

– У меня тут скачан такой шикарный пожар. Горит частный дом. Из огня факелами выскакивают двое. Мат, ор, крики о помощи! Ролик что надо, и никакого отношения к нам не имеет. Это интернет. Такое зрелище способно нервы и крепкому мужику струной натянуть, что уж говорить о плесени, одинокой бабе и каких-то зачуханных москвичах.

– Хорошо. Завтра так и делай. Послезавтра посмотрим, подействовало или нет. Потом будем определяться. До следующего воскресенья мы должны переселить деревенских в райцентр, чтобы в понедельник Буханов начал переброску техники и людей. За успех нашего дела выпьем стоя и по полной.

Буханов взглянул на Огурцова и с сожалением заявил:

– У меня же печень, Алексей Михайлович.

– А у меня, по-твоему, ее нет?

Громко рассмеялись все, включая и Буханова, тут же выпили. В 23.00 гости разъехались по своим домам и квартирам. Остались только Огурцов и Басалай.

В комнате объявилась жена хозяина усадьбы, пышнотелая Наталья Степановна, кивнула мужу и начальнику охраны.

– Чего надо? – грубо спросил Огурцов.

– Хотела спросить, ужинать когда будем?

Огурцов посмотрел на Басалая и заявил:

– Да, и вправду пора поужинать. – Он повернулся к жене. – Что там у тебя?

– Отварная курица.

– Ты сама курица! Ничего другого не придумала?

– Но у тебя же язва, Леша.

– И что теперь? На каше сидеть, да на вареных курицах, которых не прожуешь.

– Я провернула ее через мясорубку.

– Не заводись, Алексей Михайлович. Пусть будет курица, – проговорил начальник охраны.

– Да мне эта диета вот где! – Огурцов провел ладонью по горлу.

– А лучше, когда болит желудок?

– Но я ладно, а ты?

– Я не привередлив к еде. Что есть, тому и рад.

– Черт с тобой, – сказал Огурцов жене, – давай свою курицу.

– Через десять минут приходите в столовую, – проговорила женщина и вышла.

После этого Басалай заявил:

– Удивляюсь я тебе, Алексей Михайлович. Деньги у тебя водятся неплохие, а ты всего трех служанок держишь. Да и те тут лишь днем. На ночь только мои ребята при тебе остаются, у ворот в сторожке сидят.

– А ты предлагаешь пару десятков человек со всего города сюда согнать? Чтобы потом конкуренты на выборах пальцем в меня тыкали. Вот, мол, изображает служителя народа, а сам чуть не полрайцентра на себя работать заставляет?.

Басалай ухмыльнулся и спросил:

– А разве, глядя на твой особняк, избиратели не скажут, как неплохо устраиваются их слуги?

– Этот коттедж на брата жены записан, он бизнесмен, может себе позволить. А у меня обычный дом на улице Вешней.

– Знаю. И еще одна хатенка на восточной окраине, так?

– Это уже не твое дело.

Сотовый Огурцова издал сигнал вызова.

– Кто это еще, – недовольно пробурчал бывший глава администрации и ответил: – Да?!

– Это я, дорогой, – услышал он.

– Катька? Я же просил вечером мне не звонить.

– Но я соскучилась, котик.

– Какой я тебе котик? Сколько говорить, не называй меня так!

– Но не петушком же.

– Я тебе дам петушка!

– Я, кстати, в нашем уютном гнездышке. Ты приедешь?

– Ты не знаешь, что сегодня произошло в городе?

– Нет, весь день спала. А что произошло?

Огурцов заметил заинтересованный взгляд начальника охраны, закрыл на мгновение динамик ладонью и прошептал:

– Катька Гусенко.

Басалай кивнул. Он знал, что Огурцов спит с этой молодой шлюхой. Алексей Михайлович устроил ее секретаршей в офис Буханова. Впрочем, она частенько бывала и в усадьбе бывшего главы района, что сильно раздражало его жену. Но он совершенно не обращал на это внимания.

Хозяин дома покачал головой и заявил:

– А тебе все хрен по деревне.

– Да, так жить проще. А что сегодня произошло в нашем Богом забытом Балаеве?

– Абрамова и Старина убили.

– Ух ты! Круто. Кто и когда?

Огурцов рассказал девице, что и как было.

Екатерина ойкнула и воскликнула:

– Погоди, но это значит, что ты скоро вновь станешь самым большим начальником в районе!

– Это пока ничего не значит.

– Ну мне-то не рассказывай. Станешь. Не забыл, что обещал развестись со своей клушей и жениться на мне?

– Я много кому что-то обещал.

Голос молодой женщины изменился:

– Я не многие. Я одна. Даже не надейся избавиться от меня. Не получится. И потом, тебя никто не удовлетворит так, как я.

– Я не приеду, а ты сиди дома, по городу не шляйся. Выберу время, встретимся.

– Почему не сегодня? Только не говори о трауре.

– У меня дела. Все, жди, позвоню.

– Ладно. Мне с утра ехать в офис Буханова?

– Конечно, это же твоя работа.

– Да прекрати, нашел тоже работу.

– Завтра с утра в офис. Возможно, ближе к обеду я заберу тебя.

– О! Это совсем другое дело.

– Пока! – Огурцов отключил телефон и пробурчал: – Вот ведь какая прилипчивая сучка. «Даже не надейся избавиться от меня».

– С чего она это вдруг такое заявляет?

– Да я по пьянке обещал этой стерве развестись с Натальей и жениться на ней.

– И это ты считаешь проблемой?

– Ты плохо знаешь Катьку. Профура еще та. Она наверняка в курсе наших дел с Радонским.

– И что? Сложно ей закрыть рот? Только скажи, и никто больше не увидит ее. Исчезнет девочка. Таких красоток сейчас много пропадает.

– Нет, не трогай ее.

– Что, вправду решил жениться?

– Нет. Но сейчас ею заниматься нельзя. Пусть пока живет. Я, собственно, почему попросил тебя остаться после сбора. Что скажешь о новом начальнике РОВД?

Басалай достал пачку сигарет. Сам Огурцов не курил, что не помешало ему заработать язву. Она появлялась у него каждую осень с завидным постоянством. Он ее лечил, но особого толку от этого не было.

– Кури, ладно. Только не дыми в мою сторону, – сказал Алексей Михайлович начальнику охраны.

Тот прошел к стенке, где на столике стояла хрустальная пепельница, прикурил сигарету, выпустил облако дыма к потолку и произнес:

– По новому начальнику ментов информации мало. Подполковник полиции Гарин Борис Борисович прежде руководил Железнодорожным РОВД Переславля, к нам отправлен для проформы.

– В смысле?

– Его метят на первого заместителя начальника областного УВД, шефа криминальной полиции. Для этого надо иметь стаж работы в районе. В общем, он к нам ненадолго.

– Значит, подполковник идет на повышение. Это плохо. Такие ребята до получения новой должности выслуживаются перед начальством, дабы оправдать доверие, – проговорил Огурцов.

– Ну и пусть выслуживается. Тем более что дело он заполучил громкое. Тройное заказное убийство, плюс еще два трупа вдогонку.

– Рыть будет.

– Что он может нарыть? «КамАЗ» в угоне, водитель из Москвы убит, киллер получил свои деньги и уже, наверное, летит куда-нибудь в Турцию. С нами они никак не связаны. Так что хоть весь наш городишко перерой, ничего не накопаешь. Глухарь, одним словом.

Огурцов встал, прошелся по гостиной и проговорил:

– По убийству пусть роет, но как бы не влез в наши дела по пансионату.

Басалай кивнул и сказал:

– Он может. Вернее сказать, опера его могут зацепить нас, да толку? Радонский прикроет, если что.

– Не хотелось бы привлекать Максима Ильича. Он потом скажет, дескать, за что я должен вам всю сумму платить, если сам отбивал от местной полиции?

– Тогда обойдемся без прикрытия. В конце концов, мы законов не нарушаем.

– Пока не нарушали. Теперь, скорее всего, придется.

– Ты, Алексей Михайлович, не усугубляй ситуацию, занимайся предстоящими выборами. Подполковнику до какой-то деревни и дела нет. В нашем районе уже две таких выселили, земли москвичам под коттеджи продали. И что? Повозмущались пенсионеры, походили по начальству и заткнулись. Большинство навсегда. Сейчас не те времена, когда это старье кому-то нужно. Разве что детям да внукам. А те пусть заботятся о родственниках сколько им угодно.

– А купить этого Гарина можно? – спросил Огурцов.

– Купить, говоришь. Не знаю. Сейчас вряд ли. А дальше, как говорится, будем посмотреть. Может, и купим. Кому деньги не нужны? Особенно большие.

– Ты прав. Посмотрим.

После ужина Огурцов проводил Басалая. В усадьбе осталась только охрана.

Огурцов поднялся на второй этаж. В спальне он увидел жену, лежавшую на кровати, в красных чулках и такой же майке, открывавшей все ее прелести. Из-за пышных форм это смотрелось довольно потешно.

Она взглянула на него и с выдохом проговорила:

– Ну и чего ты ждешь, Леша? Иди ко мне.

– Ты на себя в зеркало смотрела? – спросил он и усмехнулся.

– Что? – Наталья сдвинула ноги. – Ты не хочешь меня?

– Нет!

– А мое желание тебя не волнует?

– Нет, – ответил Огурцов и добавил: – Я устал, ступай в другую спальню, и там как-нибудь ублажи сама себя.

– Это все из-за секретарши Буханова?

Огурцов рассмеялся и ответил:

– Это все из-за того, что ты стала похожа на откормленную свинью. Могла бы заняться своей фигурой, сбросить вес. Вместо этого ты жрешь пироги, булочки да валяешься на диване, уткнувшись в «ящик». Я скажу тебе честно, Наталья, у меня нет никакого желания спать с тобой. Вовсе не из-за Катьки. Просто я не хочу тебя. Но ты моя жена и останешься таковой. Разводиться я не собираюсь.

Женщина вскочила с постели, набросила на себя халат и заявила:

– Конечно. Убрал с пути Абрамова, теперь вновь кресло главы администрации займешь. А такому начальнику портить репутацию нельзя, надо быть приличным семьянином. Особенно во время предвыборной кампании. Но ты забыл спросить меня, буду ли я жить с тобой ради твоей репутации?

Огурцов присел на край кровати и проговорил:

– А куда ты, Наталья, денешься? Хочешь вернуться в свою деревню без копейки денег? Так это устроить очень просто. Все имущество и счета на мне. Тебе не принадлежит ничего. Не надейся, что ты оспоришь хоть десятую часть моего состояния в суде. Ты знаешь, в каких я отношениях с нашими судьями. Это во-первых. Во-вторых, к смерти Абрамова и Старина я не имею никакого отношения. Имей в виду, что если ты где-нибудь хоть полслова скажешь против этого, то лишишься не только имущества и денег. Ты все поняла?

Женщина поникла и буркнула:

– Поняла!

– Тогда пошла вон!

Наталья заплакала и ушла.

Огурцов принял душ, развалился на широкой кровати и тяжело вздохнул. Он жалел о том, что рядом нет развратного, но такого желанного тела Екатерины.

За окном пошел мелкий дождь. Под мерный стук капель о стекло он уснул сном младенца. Его совсем не волновал тот факт, что на его совести были смерти нескольких человек. Они являлись препятствием, вот их и убрали. Да, при этом погиб и случайный человек, но тут уже ничего не попишешь. Так уж вышло.

В понедельник, 5 сентября, провинциальный городок заполнили чиновники разных рангов. От региональных, включая губернатора, до федеральных, в том числе депутата Государственной думы Радонского. В Балаев приехали представители Следственного комитета и Генеральной прокуратуры. Убийство главы Администрации муниципального образования это, конечно, не самое рядовое преступление.

Суматоха царила везде. Готовились похороны. Памятник жертвам политических репрессий был открыт тихо, без всяких мероприятий.

На Гарина навалилась куча дел. Огурцов рисовался то в администрации, то в районной думе.

А в сторону деревни Коринка, без проблем миновав пост ДПС, стоявший на выезде из города, отправился внедорожник «Тойота». В машине сидела бригада по решению проблем с жителями деревни. Старший – начальник охраны Огурцова, Ринат Басалай, за рулем один из его отморозков Василий Манин, на заднем сиденье верные псы Анатолий Сенько, Борис Колбин и Виктор Гутов.