Текст книги "Огненное побережье"

– Что случилось? – Элис испуганно смотрела на мужа.

– Бумажник пропал, – буркнул тот.

Подошел официант и вопросительно уставился на клиентов.

– У меня кошелек пропал.

Паша виновато взглянул на официанта в ожидании скандала. Но скандала не последовало.

– Ничего страшного, – успокоил его официант. – Оставьте документ и сходите за деньгами.

Неожиданно к ним за столик присел молодой парень и выложил на стол бумажник Павла.

– Ваше хозяйство? В туалете обронили.

Этот молодой человек обедал через два столика от них. Его лицо сразу же показалось Павлу неуловимо знакомым. Сейчас же он не мог понять, зачем этот парнишка лжет – ни в какой туалет он не выходил. Они молча уставились друг на друга, а потом парень произнес:

– Ланжерон. Одесса.

И тут у Павла прорвало память:

– Миша!

В голове закрутились давние воспоминания.

На первом году службы в армии его послали на конференцию в Одессу. Начальство считало это мероприятие бестолковым, серьезный личный состав отвлекать на подобную ерунду не хотело, вот и послали лейтенанта Стрельцова. В то время он еще числился в части как «не пришей кобыле хвост».

Отсидев положенное время в зале и вполуха выслушав выступавших, Паша решил искупаться и отправился на ланжеронский пляж, благо, тот был недалеко. На обратном пути он наткнулся на пивной ларек. Очередь была небольшая, и Паша решил попить пивка.

Внезапно он услышал отчаянную матерную ругань и увидел, как возле кипарисовых деревьев трое взрослых мужиков остервенело пинают лежащего на земле парнишку. Один из экзекуторов бил его по голове так, что лицо у жертвы уже превратилось в кровавую маску. Парень пытался сопротивляться, вскакивал на ноги, но его неминуемо валили на землю и продолжали бить.

Паша, несмотря на все свои заскоки, был романтиком и альтруистом. Он считал, что калечить человека и тем более убивать – неправильно. В трусости он никогда замечен не был. Подойдя почти вплотную к раздухарившейся компании, он сказал:

– Хорош развлекаться, отпустите пацана!

Экзекуторы остановились и уставились на незнакомца. Офицерский мундир внушал уважение, поэтому Пашу не послали сразу на три буквы, а пустились в объяснения.

– Он лопатник сфиндюлил, шлимазл поганый, – произнес один из мужиков.

– Кошелек вернулся? – поинтересовался Паша.

– Вернулся.

– Вот и хорошо. Поучили его уму, и хватит. А то ведь убьете – в тюрьму сядете.

На удивление, экзекуторы как-то сразу охладели к драке – в тюрьму им точно не хотелось. Один из них еще разок для порядка пнул пацана, и они отправились восвояси.

Павел помог подняться несчастной жертве, и первое, что он услышал, было:

– Пивком угостишь?

– Это вместо «спасибо»?

– Спасибо. Пивком угостишь?

– Угощу, – сказал Паша после секундных раздумий.

– Я сейчас, только умоюсь. – Парень побежал в сторону моря.

Когда он вернулся, Павел успел взять две кружки пива.

– Пойдем туда. – Парнишка махнул рукой в глубь кипарисовой рощи. – Там лавочка есть… Меня зовут Миша.

– А я Паша.

До скамейки добрели молча. Уселись, хлебнули по глотку, а потом Павел спросил:

– Ну и зачем ты кошелек стырил?

– Так я ширмач, карманный вор – это моя профессия. Потомственный ширмач, отец у меня тоже ширмачом был, да помер на зоне от туберкулеза.

– Плохо тебя отец ремеслу учил, – с усмешкой проговорил Павел.

– Да не поймали бы меня, – начал объяснять Миша. – Это Варан меня сдал.

Паша не стал выяснять, кто такой Варан, а допил пиво, хлопнул парня по плечу и сказал:

– Аккуратнее живи.

– Постараюсь, – ответил тот…

– Точно! – ответил Миша. – А ты Паша… – Он на секунду замялся. – Запомни, Паша: задний карман брюк – это не твой карман, а чужой. Лучше за пояс затыкай, под рубашку, если других карманов нет.

– А ты как здесь оказался? – задал Павел глуповатый вопрос.

– Эмигрировал два года назад.

– И до сих пор занимаешься своим ремеслом?

– Нет, завязал, – сказал Миша. – Здесь я занимаюсь изготовлением могильных плит – клиентура никогда не иссякнет. Намного выгоднее и безопаснее. Дядька пристроил, он на три года раньше меня эмигрировал. Живу аккуратно – запомнил я тогда твое напутствие… Я тебе просто вернул давний должок. Этот кент тебе по ширмохе ударил, прикинулся больным, клоун хренов, – я подобные вещи сразу засекаю. Не успел тебя предупредить, пришлось идти за ним. Прикинулся слепым, когда тот дорогу переходил, обхватил его, как будто бы случайно, ну и так далее. Сырой он еще для таких дел. Шлимазл. – С минуту помолчали. – Ну, я пошел.

Миша улыбнулся, поднялся из-за стола и вышел на улицу, а Павел, поглядев ему вслед, подумал: «Жизнь не столь прекрасна, сколь удивительна».

Стрельцов все-таки отлучился в туалет. А когда вернулся, обнаружил двух молодых арабов, подсевших за столик к Элис. Один из них пытался завладеть ее рукой, она брезгливо отмахивалась. Павел, проведший детство в хулиганском районе Москвы, в подобных случаях не привык церемониться. Он подхватил первый попавшийся стул и приземлился между ухажерами. На их лицах блуждали похотливые улыбки. Посмотрев сначала на одного, потом на другого, он коротко бросил по-русски:

– Брысь отсюда!

Видя, что его не поняли, он повторил то же самое на иврите. Улыбки сползли с лиц нежданных ухажеров, но они и не думали уходить.

– А ты что, купил ее? – спросил один из них.

– Это моя жена, – сообщил ему Павел.

Не подействовало – арабы остались на месте. Это окончательно вывело Стрельцова из себя. Он встал, взял сидящего справа одной рукой за грудки, приподнял и смачно врезал ему кулаком по челюсти. Бедолага снес соседний пустой столик и распластался на полу. Павел повернулся ко второму, но того уж след простыл.

– Брысь отсюда! – повторил он, глядя на встающего с пола араба.

Тот потряс головой, приходя в себя, потом неуклюже встал и заковылял к выходу.

Павел вернулся к Элис. Она выглядела абсолютно спокойной.

– Чего ты так взбеленился? – с упреком спросила она. – Двое молодых людей, увидев, что красивая девушка сидит одна, решили познакомиться.

– Они тебя лапали! – возмутился Павел. – И команды сразу не выполняют.

– Сказал бы им, что ты русский – они бы и сами ушли, – пояснила Элис. – Наши арабов не жалуют, а вот польские и немецкие евреи побаиваются.

– Первый день в Израиле и столько ярких событий! – Павел криво усмехнулся.

– Это случайное стечение обстоятельств, – успокоила его Элис.

Через некоторое время в кафе зашли двое полицейских и приблизились к их столику. Один из них с серьезной миной на лице проговорил:

– На вас поступило заявление: вы физически оскорбили вон того молодого человека – выбили ему челюсть. – Он махнул в сторону двери, куда заглядывал обиженный араб. – Вас придется доставить в полицию для составления протокола.

Этим можно было напугать кого угодно, но только не Элис.

– Вон тот жалуется? – Она, в свою очередь, указала на дверь. – Тогда я хочу сделать встречное заявление: двое молодых людей хотели меня изнасиловать, угрожали избить, а этот, – она вновь указала на дверь, – меня ударил по руке, вот синяк. – Она задрала рукав платья – синяк и в самом деле присутствовал. Правда, сама Элис не помнила, где она его заполучила – скорее всего при диванных упражнениях со Стрельцовым. – Это мой законный муж, – она кивнула в сторону Павла, – и он встал на мою защиту. А что он должен был делать? Смотреть, как меня насилуют?

Под таким напором полицейские замялись.

– Но мы все равно должны составить протокол, – промямлил один из них.

– Давайте прямо здесь и составим. Обязательно составим – все участники конфликта присутствуют, – предложила Элис.

Полицейский подошел к арабу, о чем-то с ним быстро переговорил и вернулся.

– Он согласен пойти на мировую.

Элис изобразила тяжелые раздумья и ответила:

– Мы согласны, хотя не стоило бы. Парень молодой и по молодости делает глупости. Пускай живет дальше без уголовных дел.

Когда полицейские ушли, Павел проговорил:

– Тебе бы не стоматологом работать, а адвокатом.

По дороге домой они зашли в магазин, купили продуктов, включая свинину, а вечером пожарили отбивные котлеты.

– Как здесь со свининой? Едят? – поинтересовался Паша, уплетая котлету.

– Не едят хасиды и блюстители кашрута, остальные потребляют в разной степени, даже арабы, – ответила Элис.

Поужинав, они вышли на балкон. Стемнело, на набережной зажглись фонари.

– Скоро грозы начнутся, – сказала Элис. – Молнии над морем сверкают десятками и непрерывно – жуть! В Союзе такого не увидишь.

– Как-нибудь выживем, – сказал Павел. – Я по тебе очень сильно соскучился…

…Стрельцов проснулся, продрал глаза и некоторое время наблюдал, как на спинке кровати совокупляются две жирные мухи, при этом подумав, что природа разделила процесс оплодотворения на два типа: внешний и внутренний. Мухи используют внутренний, как и люди…

Осознав, где находится, и отогнав фривольные мысли, он похлопал рядом с собой по кровати. Элис рядом не было. «На работу ушла», – догадался он.

Павел побрился, умылся, слегка перекусил хлебом с хумусом и отправился к морю. Перейдя через дорогу, он миновал пальмовую алею, обогнул раскидистый куст цветистой бугенвиллеи и очутился на городском пляже. На песке загорали всего несколько человек, а купальщиков вообще не наблюдалось. Это крайне удивило Павла. Он был лишь на черноморских курортах, где люди на пляже лежат чуть ли не друг на друге. Под навесом четверо мужчин в преклонном возрасте играли в карты. Вдоль прибоя пробежал трусцой дедок в красных плавках. «Физкультурник!»

Павел подошел к картежникам, понаблюдал за игрой, но так и не понял, во что они играют. На кону лежали несколько купюр. «А в Союзе азартные игры запрещены».

Сбросив одежду, он вошел в море и побрел на глубину, впитывая брызги прибоя разгоряченным телом и распугивая мелких рыбешек.

Накупавшись вволю, Павел растянулся на песке. «А здесь не так уж плохо – теплый климат, море рядом, и никто не пудрит мозги коммунистической пропагандой…»

Заложники

В спортзале кроме ринга и борцовского ковра имелись гимнастические снаряды и мешки для битья. Когда Звягинцев и Коротков пришли, учебная группа уже была там. Кто-то разминался на снарядах, кто-то просто сидел на лавке и активно беседовал с такими же лентяями. На вошедших никто не обратил внимания.

Борис постоял с минуту, оценивая новый контингент. Эти бойцы пришли на тренировку в первый раз. «Ребята, как всегда, крепкие, накачанные. Пятнадцать человек, как и договаривались. Посмотрим, как они покажут себя в деле».

– Даня, переводи, – бросил он Короткову. Потом вышел на середину зала и скомандовал: – Построиться в одну шеренгу!

Это была не первая группа в обучении у Звягинцева, поэтому он хорошо изучил повадки египетских коммандос и прекрасно знал, как быстро приучить их к дисциплине. Голос он не повышал, но команда прозвучала отчетливо, все присутствующие ее расслышали. Парни примолкли, уставились на Бориса, а потом медленно, как бы нехотя, направились к незнакомому инструктору и начали строиться, подмигивая друг другу и хихикая.

Звягинцев усмехнулся:

– Вы прямо как беременные овцы. Вас уже сделали и похоронили.

Он понимал, что здесь присутствует элита египетского спецназа, которая хорошо знает себе цену. Этих парней словами не проймешь, как бы грозно они ни звучали. Свое право учить и командовать он должен доказывать делом, чтобы они смотрели на него, как на Аллаха, и выполняли команды до того, как они будут отданы.

Когда шеренга построилась, Борис начал приветственную речь:

– Меня зовут Борис Звягинцев. Я вас буду учить драться. Только не в ресторанах и на улицах, и даже не на ринге, а на поле боя с реальными противниками.

Двое бойцов ехидно ухмыльнулись, как бы показывая, что в питейных заведениях они разберутся без наставника и дополнительного обучения. Борис это заметил, но не подал виду.

– Вы считаете себя очень крутыми. Но в боевых условиях переоценка собственных сил заканчивается печально, трагически. Сейчас я вам кое-что покажу. Вот вы, двое улыбчивых, – выйдите из строя на два шага. И еще мне нужен третий… Ну, улыбнитесь еще кто-нибудь! Люблю весельчаков. – Никто не улыбнулся, и Борис указал на одного из бойцов. – Ты будешь третьим. Итак, спарринг. Полный контакт. Прошу на ковер.

Борис и трое египтян встали метрах в пяти друг от друга.

– Вот, смотрите на руку. – Звягинцев поднял правую руку и пошевелил пальцами. – Видите?..

Он не закончил фразу. В следующий момент он проехался на спине и врезал стопой по коленке среднего участника поединка, а затем, не поднимаясь на ноги, ткнул левому напряженной кистью в солнечное сплетение, вскочил, увернулся от удара правого и сделал ему «кошачью лапу» по глазам. Еще по три добивающих удара каждому, и «финита ля комедия». Трое египтян валялись на ковре, слегка постанывая.

Борис улыбнулся:

– Вот вся ваша крутизна. Кто-нибудь еще хочет попробовать или достаточно?

Глядя на поверженных товарищей, никто подобного желания не изъявил.

– Они уже трупы – я работал вполсилы, – продолжил менторским тоном Борис. – Главная их ошибка – они ждали команды. Привыкли, что есть рефери или стартер. А в бою судей нет, есть только враги, и вам без всякой команды дадут по башке из-за угла или ткнут штыком в брюхо из канавы. Предугадывай действия врага и бей первым!

Строй понуро молчал. Залихватская спесь слетела с бойцов, как пеньюар с женского тела. Бойцы с уважением и страхом бросали взгляды на этого русского, по сравнению с которым они выглядели беспомощными щенками, если не насекомыми.

– Я должен сделать из вас не просто бойцов, а инструкторов рукопашного боя. На всех меня не хватит – вас много, – поэтому все мои команды выполнять неукоснительно и быстро. Работать в полную силу, но без фанатизма, чтобы друг друга не покалечить. Слабаков и нытиков буду отчислять из группы немедленно. Вы все поняли или повторить?.. Повторения не требуется. На первом этапе мы будем учиться драться без оружия, потом с применением сопутствующих предметов. Не только ножей и штыков, а любых: сучков, безопасной бритвы, канцелярской скрепки, ну и тому подобного. Слышали про такую борьбу – самбо? – Бойцы кивнули, а Борис продолжил: – Кроме спортивного самбо есть еще и боевое – самооборона без оружия. Но я вас буду учить не обороняться, а нападать. Врага нужно убивать одним ударом, максимум двумя. Мы будем изучать систему Смерш-ГРУ, которая впитала в себя все боевые искусства мира… Ладно, это все лирика. Тема сегодняшнего занятия – толчок двумя руками, способы защиты и контрприемы. Вроде бы ничего особенного – толкнул, и все. Но это смотря как толкнуть. Вот ты – на ковер! – Борис указал на одного из бойцов.

Парень подошел и встал напротив Звягинцева. К этому времени трое лежавших на ковре очухались и вернулись в строй. Было заметно, что египтянин нервничает, памятуя о судьбе предыдущей троицы.

– Не бойся, балагана не будет, – успокоил его Борис и начал демонстрировать прием. – Это только называется толчком, а на самом деле это специфический удар. Наносится либо в голову, либо по нижним ребрам, в солнечное сплетение, печень, селезенку. – Давая пояснения, Звягинцев в замедленном темпе демонстрировал движения. – Зарядка идет локтями, потом резко выбрасываются вперед кисти, одна кисть перекрывает другую, и за счет сближения локтей идет толчок. Нападающий переходит в атакующую стойку, направляет вес на переднюю ногу, задняя нога толкает корпус вперед. Удар, и противник выключен.

Борис произвел прием в нормальном темпе, и египтянин согнулся пополам, получив удар в нижнюю часть груди.

– Это я еще только его приласкал, – усмехнулся Борис и скомандовал: – Всем разбиться по парам и отрабатывать прием! Только без фанатизма.

После окончания занятия Звягинцев планировал вкусно поесть в одном ресторанчике – под музыку, не торопясь, – но обедать пришлось в столовой, потому что, приняв душ и выйдя в предбанник, он сразу же наткнулся на Короткова.

– Там тебя ждет посыльный от генерала, – сказал тот.

– Ты, Даня, прямо как тот гонец, которого казнят за плохие вести, – сказал Борис, осознавая, что ресторан отменяется.

Когда Звягинцев вошел в кабинет Бабашкина, то по выражению лица генерала почувствовал, что произошло нечто неординарное, накладывающее на генерала высокую степень ответственности. Так происходило, если указания отдавались не прямым начальством, а из высоких партийных структур.

Генерал поздоровался, предложил присесть и сразу приступил к делу:

– Взяли заложников – троих наших специалистов по гидрологии, которые работают на Асуанском гидроузле. Кто захватил, непонятно. Требуют десять миллионов долларов и вертолет, как обычно. Перед нами поставлена задача освободить их. Нашим властям видится в этом инциденте политическая подоплека, для них это дело принципа и чести. Но никакой политики здесь, естественно, нет – обычное вымогательство. Но кому ты это объяснять будешь? Журналистам, которые, подобно стервятникам, сужают круги, почуяв кровь и смерть?.. Египтянам операцию по освобождению поручать чревато, они начнут штурмовать в лоб, заложники могут погибнуть. Поэтому займешься этим персонально ты, капитан. Но не один – твои люди будут в аэропорту через час. Пяти человек хватит, надеюсь?.. Заложники находятся в старой двухэтажной постройке на окраине Асуана. Для чего это здание раньше предназначалась, неизвестно. Окна на первом этаже узкие, как бойницы – человеку не пролезть. Постройка была выделена под лабораторию нашим гидрологам – там их и захватили. На данный момент здание заблокировано египетским спецназом – пытаются вести переговоры, но безуспешно. Руководит Махмуд. Ты его знаешь, у тебя его бойцы тренируются. Поговори с ним, проясни обстановку. Сходи к радисту – он знает, как с ним связаться. Вот, посмотри фото. Прикинь.

Генерал достал несколько фотографий, на которых было изображено некое строение в разных ракурсах, и передал их Звягинцеву. Борис быстро проглядел фото. «Дом сложен из камня. Постройка явно древняя – по крайней мере, стены. Напоминает опорный пункт или блокпост. Для обороны весьма эффективен – прямо форт какой-то, а не лаборатория».

– Оставь себе, – сказал Бабашкин, видя, что Борис собирается вернуть ему фотографии.

У генерала со Звягинцевым существовала договоренность, что если потребуется подкрепление из Союза, то привлекать будут именно бойцов его подразделения. В этом прослеживалась определенная логика: коллектив спаянный, все друг друга знают, и не формально, а по совместным боевым операциям.

– Я сам их встречу, – сказал Борис.

– Встречай, – согласился генерал. – Машина у вас есть. Если туда все не влезут, дополнительно возьмите микроавтобус. И сразу к делу! Обдумаете варианты проведения операции и сразу же доложите мне. Времени у нас мало – неизвестно, что в следующий момент отчебучат эти абреки.

Своих бойцов Звягинцев встретил на выходе из аэропорта. Парни были одеты в одинаковые светло-серые костюмы, у всех были сумки через плечо. «Прямо инкубаторские», – подумал Борис.

До города доехали без приключений. Бойцам выделили комнаты, и они, побросав вещи, собрались у Звягинцева. Борис, введя товарищей в курс дела, в конце добавил:

– Мы не должны провалить эту операцию. И дело не в том, что в случае неудачи нас не погладят по головке, а в том, что над советскими людьми издеваются какие-то обезьяны, причем не по национальности, а по сути. – Он показал фотографии. – Вот здесь они засели.

– Прямо цитадель, – выразил мнение один из бойцов.

– Какие будут мысли по этому поводу? – Борис внимательно оглядел каждого из подчиненных.

Посыпались предложения:

– Забросать светошумовыми гранатами. Добежать по лестницам до второго этажа, и в окна их. Со второго этажа в окно пролезть можно.

– А как подобраться? Там открытая местность – перестреляют, как уток.

– Можно ночью, если им подсветить нечем.

– Даже если нечем, будем атаковать при полной луне? Тучи по заказу не пришлют.

Каждый что-нибудь говорил. Только один боец сидел молча с задумчивым видом – лейтенант Дамир Исмагулов из Чечни.

– А ты что молчишь, как рыба? – обратился к нему Звягинцев.

– Думаю, товарищ капитан…

Борис его перебил:

– Товарищ Абрек, ты совсем расслабился на вольных хлебах! Никаких фамилий и званий!

– Виноват, товарищ Тайфун, – смущенно проговорил боец.

– Ладно, проехали. Давай, выкладывай свои мусульманские мысли.

Дамир засмеялся. Он не верил ни в бога, ни в дьявола, а во время боевых операций у него напрочь пропадало чувство гуманизма и милосердия. Но он числился ярым поборником справедливости, в каком бы виде она, эта справедливость, ни проявлялась, и Звягинцев частенько его одергивал, если это мешало работе.

– Вера везде одна, а вот традиции разные, – ответил Дамир. – Мне вспомнился один случай из детства. Один тейп выкрал двух женщин у другого тейпа, чтобы они вернули старые долги. Стали выяснять отношения, немного постреляли, а потом последовала ответная реакция: пострадавший тейп выкрал дочь у очень уважаемого человека из клана соперника. Предложили обмен. Судили, рядили, потом встретились, договорились и помирились. Но я сомневаюсь, что здесь, в этом конкретном случае, присутствуют межклановые разборки – просто бандиты решили срубить деньжат. Но метод применим… Они из Египта? Может, из Ливии или из Судана прискакали?

– Негры, что ли? – удивленно воскликнул один из бойцов с позывным Лошак. Своими габаритами и квадратной нижней челюстью он действительно смахивал на тягловую лошадь.

– В Судане и арабов хватает, – невозмутимо сказал Абрек. – Негры вряд ли на такое решились бы. Хотя все на свете случается.

– Что ты предлагаешь? – Звягинцеву становилось все интереснее.

– Установить бандитов, их адреса, выкрасть их родственников и совершить обмен. Риск, конечно, есть, но не совсем же они отмороженные идиоты. И может быть, обойдется без лишних трупов, – изложил свой план Абрек.

Идея была настолько неожиданной, не в традициях спецназа, что бойцы на некоторое время замолчали.

– А что, мысль реальная, – подал голос боец с позывным Куница. – Только вот, как их установить? Не мы же будем их устанавливать?

– Это точно, не мы, – подтвердил Звягинцев. – Но есть кому. В общем, так: вы устраивайтесь, обедайте – заправляйтесь на будущее, как верблюды, а я пошел на доклад к начальству, подкину там идею Абрека.

Но сперва они вместе с Коротковым направились в радиорубку. Радист быстро связался с Махмудом.

– Махмуд. Кто на связи? – раздалось в переговорнике.

– Капитан Звягинцев.

Борис передал переговорник Дане. Тот быстро перетолковал с командиром египетского спецназа, а потом повернулся к Борису:

– Махмуд сказал, что говорить с этими бандитами без толку. Условий не меняют, да еще издеваются, мол, у нас тут и еда, и шмаль, и женщина в наличии, мы ее имеем в очередь, а она и рада, ей нравится. Говорят, что сумма выкупа большая и они могут подождать.

– Это к лучшему, – констатировал Борис. – Раз у них есть лишнее время, то и у нас оно есть. Пойди предупреди ребят, что скоро выезжаем. А я – к генералу…

– Ну, что решили? – задал вопрос Бабашкин, стоило Звягинцеву войти в кабинет.

Борис изложил идею Дамира Исмагулова.

– А что? – сказал генерал после некоторых раздумий. – Любопытно. Но некрасиво как-то, не по-нашему. Однако может быть весьма эффективно, если установить личности бандитов.

– Почему не по-нашему? – возразил Звягинцев. – В Чечне подобные действия практикуются, а Чечня – это часть СССР.

– Я хотел сказать, не по-русски и не в традициях спецназа. Ладно, хватит впустую разглагольствовать. – Генерал хлопнул ладонью по столу. – Короче, езжайте в Асуан. Там определитесь на местности. Ты встретишься по дороге с моим агентом. Пока туда будете добираться, он что-нибудь выяснит. Встретитесь в семь вечера возле храма Рамзеса Второго. Иди туда один, иначе встреча не состоится. Представишься ему своим позывным, он назовется Заиром. Узнаешь его по темно-зеленой галабее, этот цвет там редкость. Он хорошо говорит по-русски и что-нибудь расскажет про этих террористов. А если нет, то действуй по своему усмотрению. Но задание неминуемо должно быть выполнено! Поедете двумя машинами, одна у вас есть, вторую я позаимствовал у армейских. Оружие – пистолеты и ножи. Спецодежда нужна для твоих архаровцев?

– Нет, пускай в костюмах едут, чтобы не светиться – типа туристы. Да и я в гражданское переоденусь.

– Вот и ладненько. У меня все. Выезжайте немедленно. Удачи. – Генерал махнул рукой в сторону двери.

Добравшись до Асуана, Звягинцев послал машину с бойцами к захваченной лаборатории, чтобы те сориентировались на месте, а сам вместе с Коротковым поехал на встречу с агентом. К храму он пошел один, оставив Даню в машине.

Храм Рамзеса Второго издалека напоминал бесформенную скалу с выдолбленной нишей. В нише находился вход, а перед входом располагались четыре каменные фигуры фараона в сидячем положении. На площадке возле храма кучковались туристы.

Агента Борис обнаружил рядом с истуканами.

– Тайфун, – представился он незнакомцу.

– Заир, – ответил тот и коротко кивнул. – Давай отойдем в сторонку, а то стоим здесь, как эти статуи.

Он говорил с легким акцентом, и Борис уловил в его выговоре знакомые интонации. «И зовут его Заир. Служил у меня один Заир из Азербайджана…»

– Азербайджанец? – поинтересовался Звягинцев.

– Был когда-то, – с улыбкой ответил Заир. – Давай ближе к делу. Двоих из этой банды мы установили, они граждане Судана. Их семьи живут в городишке Хальфа, что недалеко от границы с Египтом. Зовут их Атон Санкт и Нахти Сириак. Арабы, оба контрабандисты. Адреса мы не установили, но я могу дать наводку. На север от главной мечети, первый поворот направо, третий дом – это дом Атона. Если въезжать в город со стороны реки, то увидите водонапорную башню, от нее четвертый дом, на крыше дома – флюгер. Это дом Нахти. Все дома в городе одноэтажные.

– Проблемы при переходе границы будут? – спросил Звягинцев.

– Будут, если поедете по дороге – там пограничный пост. А если не по дороге, да еще и ночью, то какие проблемы? – сказал Заир. – Бывают только конные раъезды, но и днем они появляются редко. В трех километрах слева от поста есть два больших бархана. Проедете между ними, и никто вас не увидит… Ну, я пошел.

Заир снова коротко кивнул и вскоре затерялся в толпе туристов.

…Группа подъехала к Хальфе, когда уже совсем стемнело. Дома действительно были одноэтажными, улицы прямые, освещены редкими фонарями.

«Низкорослый какой-то городишко», – подумал Звягинцев и скомандовал:

– Разделяемся. Абрек, Лошак и Кот – поедете к Атону. Старший группы – Абрек. Там разберетесь, кого и чего. Только постарайтесь без трупов. Остальные – вместе со мной к Нахти. Выполнять!

Дверь в дом Атона открывалась внутрь и была заперта на хилую щеколду. Абрек знаками показал Лошаку, что надо сделать. Детина примерился и вдарил подошвой сорок шестого размера по двери так, что сорвал ее с петель. В темпе миновав прихожую, бойцы ворвались в дом. Лошак тут же вырубил толстого араба, приподнявшегося со стула с выпученными от удивления глазами. В комнате еще была женщина, она и охнуть не успела, как ее упаковали и заткнули рот кляпом. Абрек знаками показал, что они с Котом обследуют оставшиеся комнаты, а Лошак проконтролирует ситуацию здесь. В одной из комнат на узеньких топчанах спали две маленькие девочки. «Дочки», – прикинул Абрек. Он через открытую дверь просигнализировал Лошаку – мол, иди сюда. Девочки проснулись, бойцы усыпили их кратковременным пережатием сонных артерий. Быстро покинув дом и прихватив с собой детей, бойцы поехали на заранее обусловленное место.

В команде Звягинцева все прошло более цивилизованно. Возле сарая бойцы отловили молодую женщину. Несмотря на бесформенный балахон, она выглядела весьма привлекательно. Куница зажал ей рот. Позвали Короткова.

– Не кричите, мы вам ничего плохого не сделаем, – по-арабски сказал подошедший Даня. – Вы же не будете кричать?

Женщина отрицательно замотала головой.

– Давайте пройдем в дом и там поговорим, – продолжил Коротков.

Компания вошла в дом.

– Как вас зовут? Нахти – ваш муж? – спросил Коротков.

– Зульфия, – ответила женщина. – Да, он мой муж. – Испуг у нее прошел, но в глазах стояло непонимание.

– Ваш муж с подельниками взял заложников и грозится их убить. – Даня посмотрел на Зульфию в упор гипнотическим взглядом. – Вы должны поехать с нами, уговорить его этого не делать и сдаться властям, иначе его убьют. Вы согласны?

Что могут сделать с ней самой, Коротков не стал расписывать – зачем зря пугать женщину? Она немного подумала и согласилась.

…Среди египетского спецназа, стоящего в оцеплении, Звягинцев увидел несколько своих учеников. Узнав наставника, они приветственно замахали руками.

Переговоры вел Махмуд – здоровенный араб с ниточкой усиков над губой.

– Сдавайтесь. Отпустите заложников и выходите без оружия и с поднятыми руками, – орал он в мегафон. Две девочки и Зульфия стояли перед ним. – Атон, здесь твои дочери. Мы сделаем с ними то же самое, что вы делаете с женщиной, которая у вас. Но нас намного больше. Подумай, Атон, ради кого ты живешь. Я Махмуд, я не блефую и никогда не бросаю слов на ветер. Нахти, здесь твоя жена. Ты ведь любишь свою жену? – Он вынул пистолет и приставил его к виску женщины. – Она умрет, а потом умрешь и ты. А я знаю, что у тебя дети тоже есть. Мы их найдем и убьем.

Он убрал пистолет и передал мегафон Зульфии. Она закричала дрожащим от волнения голосом:

– Нахти, опомнись! Нас убьют, и дети останутся сиротами! Ты же знаешь, что о них некому позаботиться! Отдайте заложников! Нахти, я тебя очень люблю и не хочу, чтобы ты умер!

Махмуд забрал мегафон у Зульфии:

– Сдавайтесь, или мы прямо здесь начнем доказывать, что держим свое слово. Даю вам минуту на размышление. Время пошло.

Звягинцев посмотрел на часы. Секундная стрелка двигалась медленно, вязко, как будто цеплялась за циферблат. Пятьдесят секунд… сорок… тридцать…

В доме раздались две короткие автоматные очереди. В окне второго этажа появилась человеческая фигура.

– Это я, Атон. Мы сдаемся.

– Сначала выпустите заложников, – последовал приказ.

Вскоре на пороге появились трое: двое мужчин средних лет и молодая женщина с растрепанными волосами и в порванном платье. Они на несколько секунд застыли, увидели военных и рванули по направлению к ним. Заложников Звягинцев с командой сразу взяли в кольцо.

– Все, все, успокойтесь, – приговаривал он, глядя на рыдающую женщину. – Вы свободны. Идите в машину, мы скоро поедем.

Несмотря на пережитые напасти, бывшие заложники улыбались. Они верили, что их освободят. Их с детства приучили, что русские своих не бросают.

Через пару минут из дома с поднятыми руками вышли двое бандитов.