Текст книги "Спецотряд «Скорпион»"

Глава 5

Из слов Ангелины следовало, что брак с Моховским сложился не так, как хотелось бы женщине. Все же разница в возрасте сказывалась. Муж, Лев Георгиевич, оказался мнительным и ревнивым человеком. Хотя сам, в смысле интима, был, мягко говоря, слабаком. Но жену старался держать, как это говорится, в строгости. Она везде должна была сопровождать Моховского, когда это, естественно, требовалось, остальное время проводить дома под неукоснительным контролем его старой служанки. Так вот попала Лина в золотую клетку. Одно успокаивало: она была обеспечена, и к дочери Моховский относился, как к родной. Уже только ради этого она готова была жить с ним. Так продолжалось два с половиной года. И вот настает понедельник, 17 марта.

Лев, как всегда после выходных, решил начать рабочий день с объезда сети магазинов, которыми владел в доле с неким Полесским Саввой Яковлевичем. Вообще всем, чем владел Моховский, он владел в паре с Полесским. Только доля в бизнесе у Льва была больше примерно на четверть.

Так вот, утром 17 марта Лина, как обычно, проводила мужа до двери московской квартиры, а затем выглянула в окно. Это тоже вошло в привычку. Лев Георгиевич в сопровождении личного телохранителя Паши сел в свой «Мерседес» и выехал со двора. А в обед ей позвонил помощник Моховского. Он сообщил, что с мужем Ангелины Эдуардовны случилось несчастье. Он попал в автокатастрофу и помещен в одну из частных клиник в критическом состоянии. Пока Лина вызывала такси, пока добиралась до клиники, Лев Георгиевич Моховский скончался. Ей показали обезображенный труп бывшего мужа. Аля в это время находилась в школе. Помощник рассказал Лине, что «Мерседес» Моховского на МКАД потерял управление и врезался в бордюр, затем лимузин развернуло и он попал под грузовой автопоезд. В результате водитель и телохранитель погибли на месте, ну а Лев Георгиевич… с ним понятно.

Лина прервала монолог, достав из пачки сигарету.

Пашин поднес ей огонь зажигалки и… услышал, как наверху, на втором этаже, что-то скрипнуло.

– Что это? – спросил Григорий.

Женщина отмахнулась:

– Не обращай внимания. Дом новый, здесь постоянно что-то скрипит и стучит, особенно в жару и ночью.

Пашин расстегнул пиджак и как бы потер грудь, на самом деле включив миниатюрный прибор, лежавший в накладном кармане рубашки и способный определять, ведется ли в помещении прослушка. Другими словами, сканер из арсенала средств спецслужбы. Прибор выдал короткие, слабые удары тока. Интересно, оказывается, кто-то слушает их разговор. Не тот ли, кто скрипнул половицей на втором этаже? Но тогда Лина ведет какую-то, пока непонятную и необъяснимую, игру? Он повторным движением руки отключил прибор, переводя внимательный взгляд на Ангелину. Та, глубоко затягиваясь длинной, тонкой сигаретой, продолжила…

Мужа похоронили, похороны организовали шикарные, много было народа, соболезнования сыпались со всех сторон.

Затем, как-то незаметно, прошел месяц. Ей привезли деньги, ту сумму, которую ежемесячно получал покойный Моховский. Приходил адвокат. Начал канитель с оформлением наследства. По завещанию, которое Лев Георгиевич составил за неделю до смерти, все его движимое и недвижимое имущество переходило супруге, то есть ей, Ангелине Эдуардовне. Особо женщина не печалилась. Теперь, волею случая, она стала и богата, и свободна. Но не может в этой жизни все быть так гладко и безоблачно. Лина чувствовала, что ей не дадут занять в бизнесе место мужа. И интуиция не обманула ее. Двадцать второго апреля к ней приехал господин Полесский. Он был немногословен. Либо Лина продает ему долю Моховского, то есть собственную долю, либо у нее начинаются проблемы. В первую очередь с дочерью. Он еще спросил, как она посмотрит на то, что ее десятилетняя девочка из примерной школьницы станет малолетней наркоманкой и проституткой? И это только начало. В глазах Полесского читались решительность и непреклонность, смешанные с полнейшим равнодушием к Лине. Она поняла, что этот человек, который всегда ранее, при жизни мужа, приветствуя Ангелину, галантно целовал ей руку, сейчас способен спокойно и безжалостно уничтожить ее и дочь!

Лина согласилась. Полесский, сказав, что она поступает мудро, и пообещав в качестве откупного 100 000 долларов, удалился. Остались люди, которые прибыли с ним. Это были адвокаты. Они потребовали немедленно начать составление всех положенных бумаг. Ангелина вызвала своего юриста и перепоручила это дело ему. Карусель завертелась.

Лина вновь замолчала.

На этот раз наполнила бокал вином. Выпила. Потерла виски, словно снимая боль, неожиданно посетившую ее. Пашин молчал. У него были вопросы, но уговор есть уговор, до окончания рассказа женщины он ни о чем не спрашивает…

В общем, юристы все бумаги подготовили быстро, осталось подписать их и заверить подписи у нотариуса. Но тут у Полесского возникают осложнения с налоговой службой. Его плотно прессуют. И длится этот прессинг почти два месяца, неделю из которых Савва Яковлевич даже проводит в следственном изоляторе. Однако отвертелся. От него отстали. И Полесский тут же явился к ней. Был он крайне раздражен. И обвинил Лину в том, что это якобы она приложила руку к наезду налоговиков. Ангелина выразила удивление и недоумение, но Полесский не хотел ничего слушать. В конце концов он успокоился, пообещав лично удавить того, кто сдал его ментам. Так всегда вежливый Савва Яковлевич и выразился. Уходя, он назначил подписание документов и передачу денег на двадцатое число сего месяца здесь, в этом доме. Через неделю.

Поняв, что Лина закончила, Пашин спросил:

– И в чем угроза твоей дочери? Ты отдаешь свою долю, тебе возместят, так сказать, ущерб – и все! Ты выполнишь условия Полесского и потеряешь для него всякий интерес.

– Не все так просто, Гриша. Мой адвокат подсказал, что я могу через какое-то время опротестовать законность сделки, сославшись на шантаж со стороны Полесского. И еще он намекнул, что со смертью Льва Георгиевича не все так однозначно, и если потребовать нового расследования, то можно узнать кое-что новое. Слишком мутно с этой автокатастрофой. Вот тут я задумалась. Если в гибели Моховского замешан Полесский, то оставит ли он в живых нас с Алей? Если мы можем, пусть даже теоретически, осложнить в будущем его благополучие? И пришла к выводу, что никакого резона оставлять нас в покое у Полесского нет. Намного проще убрать и нас, хотя бы в ту же среду, двадцатого августа, прямо здесь, имитировав, скажем, взрыв дома от утечки природного газа. Сколько людей уже погибло по этой причине?

Пашин встал, прошелся по гостиной, подошел к окну, выходящему во двор. На улице никого не было. Повернувшись, задал вопрос:

– Так ты вполне серьезно считаешь, что Полесский решил убрать тебя с дочерью?

Лина ответила кратко:

– Да!

– Тогда второй вопрос. За тобой следят?

Женщина обернулась к Пашину:

– Не знаю! Ничего подобного не замечала, а что?

– Почему тебе в таком случае не опередить Савву Яковлевича и не скрыться с Аллой за «бугром»? Конечно, не напрямую, из Москвы, а откуда-нибудь из Ростова? Не думаю, что этот Полесский настолько мощен, чтобы достать тебя за границей. Ну а там ты свободно можешь обратиться в Интерпол, и для шантажиста начнутся очень трудные времена. Ты же будешь в безопасности вместе с дочерью.

Лина вздохнула:

– Ты думаешь, я не просчитывала этот вариант? Просчитывала, Гриша, и очень тщательно, но… только не я одна. Возможность моего побега предусмотрел и Савва Яковлевич Полесский. И принял, как это называют, адекватные меры.

Пашин спросил:

– В чем они заключаются?

Женщина посмотрела на Григория:

– Он забрал к себе Аллу!

– Вот как?

– Да! И привезет ее сюда лишь двадцатого августа, в день совершения сделки!

Лина вновь наполнила бокал, Пашин сделал ей замечание:

– Не много ли пьешь?

– Нет! Не много!

Григорий вернулся в кресло:

– Что, по-твоему, должен сделать я?

– Спасти нас!

– Каким образом? Наехать на Полесского? Или завалить его?

– Ну, зачем ты так, Григорий!

Она взглянула в глаза Пашина, и майор заметил в ее взгляде какой-то еле заметный холодок. Что-то необъяснимое, но точно не характерное для человека, чьей жизни угрожает реальная смертельная опасность. Если бы женщина задержала взгляд, то, возможно, разведчик прочитал в нем и нечто большее, но Лина опустила голову, проговорив:

– Я прошу тебя, и то только ради дочери твоего боевого друга, будь здесь в среду, двадцатого числа. И защити нас, если Полесский решится на убийство. У Льва остался пистолет, он на московской квартире, я привезу его. Если же мои страхи напрасны и он сдержит слово, отдав деньги и вернув Аллу, тебе и делать ничего не придется. Тем же вечером мы улетим из России. Ты сделаешь это, Гриша?

– Сделаю! Ты мне ответь, каким образом смогла выйти на меня? Мой телефон известен весьма ограниченному кругу лиц.

Лину вопрос не смутил:

– Мне, наверное, просто повезло! Как-то, полгода назад, не помню уже где, но в книжном ларьке наткнулась на книгу «Охота на волков», на обложке увидела твою фотографию, хотя автором значился какой-то Сумбур. Я купила книгу. Кстати, она очень мне понравилась, я и другие твои книги покупала. Была очень удивлена: офицер спецназа – и вдруг писатель? Но ладно! Короче, когда началась эта кутерьма, я подумала о тебе. Надо было узнать твой телефон. Попросила адвоката позвонить в издательство, представившись твоим однокурсником, ведь я же знала, когда и какое ты окончил военное училище. Юристу дали твои координаты.

Пашин отрицательно покачал головой:

– Нет, Лина, адвокату или кому-либо другому без моего согласия не дали бы номер телефона.

– Тем не менее так, Гриша! Иначе откуда, на самом деле, я смогла узнать его? Позвони своим редакторам, может, кто и припомнит о запросе по тебе! Времени прошло немного.

– Ладно, замнем. Короче, Лина, я приеду сюда во вторник девятнадцатого числа, поздно вечером. Как смогу открыть ворота и гараж, а также попасть в дом?

Женщина поднялась:

– Подожди минуту.

Она подошла к шкафу возле лестницы, ведущей на второй этаж. Покопалась в нем, вернулась к камину, неся в руках связку ключей. Передала ее Пашину:

– Здесь ключи, которыми ты откроешь все помещения в усадьбе. На втором этаже, прямо по коридору, в торце гостевая комната, там сможешь отдохнуть. Я приеду к девяти утра.

– На какое время назначена встреча с Полесским?

– На полдень.

– Как думаешь, с кем он прибудет сюда?

– С юристом, телохранителем и водителем точно. А вот возьмет ли с собой еще кого, сказать не могу. Но не думаю, что он будет рисоваться в поселке колонной джипов! Если… задумал убийство.

– Если этот Савва задумал убийство, то он вообще не должен рисоваться в поселке. Кроме как по дороге, к твоей усадьбе никак не подобраться?

– Почему же? За садом пруд. Можно и по воде, на лодке, а если слева вдоль камышей, то никто и не заметит!

– Еще вопрос: твой юрист будет присутствовать при сделке?

– Да. По крайней мере, должен. Он обещал утром подъехать к московской квартире, чтобы сюда приехать вместе со мной.

– Хорошо. Кажется, все?

– Да, вроде…

– Тогда проводи меня?

– Конечно.

Они вышли из особняка, прошли немного по дорожке, ведущей к центральным воротам. На полпути Пашин резко обернулся, цепким профессиональным взглядом осмотрев фасад. И ему показалось, что на втором этаже, в крайнем слева окне, за решеткой колыхнулась штора. Хотя это ему могло и показаться.

Лина спросила:

– Что это ты?

– Да так, оценил здание. Красивый дом! Жаль, что не могу купить себе такой!

– Не жалей, Гриша! Такие дома счастья не приносят. Только беды, поверь мне!

Когда они подошли к калитке в массивных воротах, Ангелина остановила Пашина:

– Подожди, Гриш! У тебя связи с твоими ребятами из Службы нет?

– А что?

– Просто спросила. Так есть или нет?

– Какая тебе разница?

– Понимаешь, Полесский вполне может установить за усадьбой наблюдение. И если твой приезд еще можно будет как-то объяснить, мало ли, я любовника на сделку пригласила, то появление с тобой еще кого-нибудь наверняка встревожит Савву. И он не явится сюда. Со всеми вытекающими последствиями.

Пашин вновь попытался поймать взгляд Лины, но та умело отвела глаза. Григорий успокоил женщину:

– Не волнуйся, я приеду один. Ты только ствол не забудь, а то моя помощь в случае необходимости сведется к нулю! А с ребятами из группы, Лина, у меня, к сожалению, связи нет.

– Что ж. Бывает и такое.

В словах женщины боевой майор почувствовал что-то похожее на скрытое облегчение. Оно было замаскировано, но… присутствовало. Вопрос: почему ответ Пашина так подействовал на Лину?

Между тем она открыла калитку:

– До встречи, Гриш?

– До встречи. Я буду обязательно. Только не надо больше мне звонить!

– Женщина?

– Да!

– Понимаю…

– Ну, пока!

– До свидания, Гриша… и спасибо тебе!

Пашин вышел за пределы усадьбы. Посмотрел налево. «Мазда» Глебова стояла на прежнем месте. Григорий сел в свою «десятку», тронулся к выезду из поселка. Спустя минуту на сотовом телефоне прозвучал сигнал вызова.

– Да?

– Это Макс.

– Слушаю.

– Григ, за тобой, по-моему, «хвост»!

– Откуда он появился и что собой представляет?

– Из соседней от особняка Ангелины усадьбы. А представляет собой «Форд Скорпио». В салоне один водитель.

– Принял.

– Мне сопроводить вас?

– Нет! Пока нет! Подожди с полчаса. Если Лина покинет свой дом, следуй за ней. Если останется в особняке, догоняй «хвост». Я буду тащить его медленно, на скорости километров семьдесят в час.

– Понял. Выполняю.

Отложив на переднее пассажирское сиденье телефон, Пашин бросил взгляд в зеркало заднего вида. Он увидел бордовый «Форд». Что ж! Посмотрим, как будут развиваться события дальше.

Он вывел автомобиль на трассу, ведущую к Переславлю, перестроился в правый ряд, установив скорость 65 – 70 км/час. «Форд», выйдя на федеральную дорогу следом, также вынужден был сбросить скорость. Но водитель, видимо, оказался опытным. Чуть позже, поняв, что, постоянно маяча сзади «десятки», он выдает себя с потрохами, выбрал другую тактику: стал то обгонять Пашина, то вновь оказываться сзади, заезжая по пути то на заправку, то на шиномонтаж. Через полчаса Григория вновь вызвал Глебов:

– Григ! Лина покинула усадьбу!

– Принял. Она одна?

– Нет, с водителем.

– Ясно! Значит, был все-таки в доме еще один человек.

– Ты о чем?

– Позже объясню. Так, Макс, проводи объект и выходи на трассу Москва – Переславль. Я сейчас нахожусь в пятидесяти километрах от МКАД. Остановлюсь где-нибудь у дорожного кафе. Час убью! Как освободишься от Лины, звонок мне.

– Понял, Григ!

Включив аварийную сигнализацию, Пашин вывел «десятку» на обочину, открыл капот. Стоя перед двигателем, задумался, не забывая при этом отмечать машины, проносящиеся мимо в попутном направлении.

Сказав, что она дома одна, Лина заведомо обманула его. В доме кто-то был. И слушал их разговор. Наверняка с согласия Ангелины. А может, она уже сейчас под контролем Полесского? Но тогда что означает вызов его, Пашина, в поселок Горки? Что-то здесь не вяжется. По крайней мере, в версии, которую изложила бывшая супруга Демы. Ну ладно. Все равно придется участвовать в этой мутной игре. Потому что в нее вовлечена дочь Демы. Ее из этой непонятки он просто обязан вытащить.

Выкурив сигарету и закрыв капот, Пашин сел в салон. Медленно тронулся. Бордового «Форда» не заметил. Наверное, ушел вперед и сейчас стоит где-нибудь у магазина, ждет его. Ну что ж, жди! Посмотрим, что ты доложишь своим хозяевам о концовке нашего совместного путешествия.

Проехав еще десять километров, справа увидел шашлычную. А возле нее… бордовый «Форд», который при появлении машины Пашина тут же вышел на трассу и продолжил движение в сторону Переславля.

Григорий улыбнулся, свернул на стоянку.

В кафе заказал три порции шашлыка, салат и двойной кофе. Устроился за угловым столиком, откуда хорошо просматривалось все пространство перед шашлычной.

Плотно перекусив, закурил, наслаждаясь вкусом совсем не дурного кофе.

В кафе и застал его очередной вызов Глебова:

– Григ! Макс на связи.

– Говори.

– Лину доставили в такой же дачный поселок, только двадцать километров восточнее. Она вошла в дом № 33 по улице Нижней.

– Как называется поселок?

– Белое озеро.

– Понял. Что дальше?

– Тачка, что доставила ее туда, ушла в сторону Москвы. В доме, кроме Ангелины, похоже, есть еще кто-то, но, чтобы узнать, кто именно, придется тут задержаться.

– Не надо, Макс! Возвращайся и догоняй меня. Но не сближайся. Твоя цель – бордовый «Форд». Как подойдешь, сообщи мне.

– Выполняю!

Пашин отключился, подошел к стойке бара, рассчитался. Вскоре вывел «десятку» на шоссе и так же медленно продолжил движение.

Через двадцать минут прошел половину пути.

Вновь сотовый телефон выдал сигнал вызова.

– Слушаю тебя, Макс.

– Я рядом, вижу тебя.

– Принял. Увеличиваю скорость. Иди за мной, пока не зацепишь «хвост»! Затем пристраивайся к нему. На подъезде к Переславлю передам дополнительные инструкции.

– Понял!

Пашин резко нажал на педаль газа. Машина начала быстро набирать скорость, тем более дорога вполне позволяла сделать это. В зеркале заднего вида «Мазды» Глебова Григорий не видел, но знал, что она идет следом. Все же профессионализм капитана спецназа даже в такой мелочи, как контроль над объектом на трассе, был значительно выше того, кто пытался наблюдать за Пашиным на «Форде».

Бордовый «Форд» Пашин заметил на обочине у «Бистро». Передал Глебову, где стоит преследователь, и еще больше увеличил скорость. Вскоре заметил преследование в зеркале заднего вида.

Глебов передал, что ведет «хвост» плотно.

До Переславля оставалось километров десять, когда Пашин вызвал Глебова:

– Макс?

– На связи!

– Слушай внимательно. Я затаскиваю «Форд» в город, там от него отрываюсь. Ты остановись за постом ГИБДД, перед поворотом к торговому центру, что увидишь справа от себя. Жди, когда назад вернется «хвост». Потеряв меня и поколесив по городу, он, скорее всего, уйдет.

– А если останется?

– Если через час после того, как мы войдем в Переславль, «Форд» не покажется в обратном направлении, двигай к моему дому. Машину спрячь за детским садом. Там сейчас неплохая стоянка, не видимая с центральной улицы, на ней и встретимся. Если же «Форд» отправится к Москве, сообщи мне, и я подъеду к тебе. Вопросы?

– Вопросов нет!

– До встречи, Макс!

– Давай!

Перед постом Пашин, как того требовали дорожные знаки, сбросил скорость. Беспрепятственно миновал инспекторов дорожно-постовой службы, направившись к центральному проспекту, где спокойно мог оторваться от преследования. Но, посмотрев в зеркало заднего вида, «Форда» не увидел. А он должен был быть сзади. На посту его, как и Пашина, не остановили, так куда он, черт возьми, делся?

Ситуацию разъяснил Глебов:

– Твой «Форд», Григ, только что прошел мимо меня в сторону Москвы, я даже остановиться в указанном месте не успел.

– Вот как? Уж не передал ли он меня кому-нибудь?

– На это ответить не могу.

– Ладно, вставай, где сказал, и жди! А я тут разберусь с этими «хвостами», мать их! Затеяли игрушки!

Пашин кружил по городу, пока не убедился, что за ним наблюдения не ведется. Вызвал Глебова:

– Макс! Подъезжай к торговому центру, вставай за заправкой. Я еду к тебе.

– Понял. Жду.

Через двадцать минут майор Пашин и капитан Глебов встретились. Там, где и указал командир группы, за АЗС, возле торгового центра.

Поздоровались. Сели в машину Глебова. Закурили. Максим спросил:

– И что, по-твоему, командир, все это значит?

– А черт его знает, Макс! Сам видишь, белиберда какая-то.

– Что тебе передала наша малоуважаемая Ангелина Эдуардовна?

Пашин пересказал то, что узнал от Ангелины. Глебов внимательно выслушал командира.

– Да, мутное дело! Но… вполне возможное. И то, что Полесский мог свободно Моховского на тот свет отправить, и то, что решил наехать на его богатую супругу, и даже то, что в результате бывший компаньон Моховского решил разделаться и с Ангелиной! Ну, и с Аллой в придачу. Все это вполне возможно. Но…

– Что «но»?

– Но как-то выглядит это все слишком уж наивно, что ли. Как-то по-дилетантски.

– Что ты имеешь в виду?

– Посуди сам, Григ. Полесский готовит агрессию против семьи Моховского. Допустим, что убирает этого, как его…

– Льва Георгиевича!

– Вот-вот, Льва Георгиевича. Делает это грамотно, так что ни у кого к нему вопросов не возникло. Автомобильная катастрофа! Хотя подготовить катастрофу достаточно сложно. Для этого требуется высококлассный профессионал. Но ладно! С Моховским Полесский разделался. Что дальше? Он ждет, когда законная часть общего бизнеса перейдет к наследнице, то бишь Ангелине. Тоже разумно. Пока он все делает грамотно, профессионально. Мог и дальше продолжить в том же духе, постепенно вытесняя из дела супругу покойного Моховского, ведь она же ни черта не понимает в бизнесе. Но вместо этого вдруг грубый наезд на нее, да еще с похищением дочери. Зачем? Почему Полесский изменил тактику? Тактику, в перспективе сулящую ему успех? Ведь мало того, что он поступает, мягко говоря, нелогично, что для него, судя по ранее предпринятым мерам, не характерно, Полесский вдобавок ко всему еще и прилично рискует, похищая дочь супруги Моховского. А вдруг Ангелина обратится в милицию? Или, еще хуже, в ФСБ? Такую персону, как она, там встретили бы с распростертыми объятиями. И подготовили бы Полесскому такую западню, из которой он не выбрался бы. Но он рискует! Зачем?

– Может, у него самого возникли крупные проблемы? Ведь говорила же Лина о том, что Полесского два месяца трясла налоговая служба, даже определяла в следственный изолятор. Да, он откупился. Но на откуп в серьезном деле нужны серьезные деньги. Причем наличные. Где их было взять обложенному со всех сторон Савве Яковлевичу? Только занять! Он и занял крупную сумму, откупился, ну а с кредиторами пообещал рассчитаться долей Ангелины! Кредиторы – народ нетерпеливый, хотят быстро вернуть свои деньги! Сами торопятся и торопят Полесского. Вот он и вынужден идти напролом. Как тебе такой расклад, Макс?

Глебов потер переносицу:

– Что ж, и такое возможно…

– В том-то и дело, Максим, что там, где замешаны большие деньги, возможно все, даже невозможное. И просчитывать или анализировать поступки Полесского – дело неблагодарное. Да и ненужное. Надо разобраться в другом. В том, что непосредственно связано с Ангелиной и ее дочерью.

– С ними, по-моему, как раз все ясно.

– Не скажи!

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, во-первых, почему Лина солгала, сказав, что находится дома одна? Во-вторых, наш разговор прослушивался, и это мог делать только человек, которого и скрыла от меня Ангелина и который позже вывез ее из усадьбы. Если она находилась под контролем Полесского, то зачем вызвала меня, запросив помощь от него же самого? В-третьих, в ее поведении были как минимум три странных момента. Первый – то, что она постоянно подогревала себя спиртным, когда, наоборот, должна бы держать себя трезвой, ведь решается, по сути, ее судьба. Второй: как-то в разговоре она назвала Полесского Саввой, будто говорила об обычном знакомом. И третий: ее взгляд, который она старательно прятала от меня, но однажды все же не сумела скрыть и в котором я прочитал холод и пустоту, смешанные с каким-то равнодушием. Разве такой взгляд должен быть у матери, дочери которой грозит смертельная опасность?

На этот раз возразил Глебов:

– Ну, Гриша, в стрессовом состоянии каждый ведет себя по-разному, особенно женщина. Стандарта поведения в экстремальной ситуации нет. И быть не может.

– Хорошо! А чем ты объяснишь «хвост», что увязался за мной от поселка?

– А вот тут мог действовать человек Полесского! Он следил за особняком Ангелины и доложил боссу о посетителе. Тот и приказал узнать, откуда появился неожиданный гость. И куда он отправился после разговора. Кстати, и прослушка могла осуществляться из соседнего дома, так что тот мужчина, что находился в доме во время твоего визита и который потом вывез Лину, мог, как и она, ничего не знать о постороннем контроле. Поэтому Лина и открыла тебе. А скрыла присутствие мужика потому, что просто посчитала необязательным, чтобы ты узнал о нем. Возможно, он ее друг.

Пашин согласился:

– Твои слова не лишены логики. Все могло быть, как расписал ты. Но тогда, значит, Полесский уже знает о том, что вечером девятнадцатого числа я приеду в Горки. И цель моего прибытия знает.

– Выходит, так.

– А следовательно, и меры примет. Какие?

– Такие же, как и в отношении Ангелины с дочерью!

Макс провел ладонью по горлу.

Но Пашин отрицательно покачал головой:

– Вряд ли, Макс! Теперь он знает, что я офицер спецназа, командир, человек, профессионально подготовленный к бою. К тому же он не может не просчитать и варианта, что я, вполне вероятно, буду работать не один. А при этих условиях Полесский реально рискует проиграть. И не просто проиграть, а обречь себя. Нет, Макс, скорее он не будет ждать двадцатого числа. А уже сегодня займется Ангелиной. И что-либо сделать для нее мы не можем. Хотя до вечера он, скорее всего, ничего не предпримет. Просто не решится днем… А тебе известен адрес, куда ее доставили из Горок!

– И что ты предлагаешь?

– Надо сейчас же рвать туда! Моя тачка засвечена, посему оставляем ее здесь, на стоянке у торгового центра, на твоей красавице двигаемся в Белое озеро! А по пути попытаемся связаться с Катраном.

Глебов удивился, переспросив:

– С Луганским?

– С ним, Макс, с нашим полковником! Он мужик мудрый и связи в спецслужбах наверняка сохранил. Они нам могут пригодиться. И все! Я ставлю машину, ты выезжай к центру. Начали, Макс!

– Ну, раз начали, значит, начали!

Через пятнадцать минут иномарка Глебова несла боевых офицеров к Москве.

Пашин набрал номер Луганского.

Тот ответил сразу:

– Слушаю!

– Здравия желаю, Борис Ефимович!

– А, Гриша, привет! И как это ты догадался сегодня позвонить мне?

– Неважно, полковник. У нас тут с Глебовым такая ситуация сложилась, нужно посоветоваться.

– Говори! Только коротко и по сути дела.

Майор доложил своему бывшему начальнику все, что касалось событий, связанных с Дементьевой-Моховской. Полковник, выслушав Пашина, спросил:

– И что вы планируете сейчас предпринять?

– Блокировать дом, в который доставили Ангелину!

Луганский приказал:

– Отставить! Я сам организую мероприятия в Белом озере. Вам же следовать ко мне!

– К вам? Домой?

– В офис Службы!

– Не понял?

– Приедешь – поймешь! Все, конец связи! Начинаю работать по вашей проблеме!

Луганский отключился.

Пашин недоуменно посмотрел на Глебова. Тот спросил:

– Как понял, Катран пригласил нас к себе?

– Ага! Но не домой, а в офис Службы.

Настала очередь удивиться Максу. Он так же, как недавно Пашин, произнес:

– Не понял?

– Вот и я ни хрена не понял. Работу по Белому озеру полковник взял на себя, нам же приказал туда не соваться, а прямым ходом следовать в управление.

– Ни хрена себе! Что это значит, Григ?

– А я знаю?

– Так куда едем?

– В офис!

– Принял! Но, признаюсь, ни черта не понял!

– Я тоже, Макс!

В 18.20 «Мазда» Глебова подъехала к обнесенной высоким бетонным забором территории секретной антитеррористической службы «АНТ».

Пашин заметил:

– Давненько я здесь не был. И ничего вроде и не изменилось.

– Кроме того, что три года мы обитателям этого поместья были и на хрен не нужны!

– Да! Здесь ты опять прав. Сигналь!

На сигнал автомобиля Глебова из помещения контрольно-пропускного пункта вышел вооруженный охранник.

Пашин опустил стекло:

– Прапорщик, подойдите сюда!

Охранник повиновался. Как только он спустился с лестницы, в проеме бронированной двери возник его напарник. Система безопасности в центральном офисе была продумана. Пашин прекрасно знал, что в это самое время с левой стороны рентген просвечивает машину Глебова, а снайпер с чердака гаража держит их на прицеле.

Охранник спросил:

– Кто вы и что вам здесь нужно?

Пашин протянул прапорщику свое и Глебова удостоверения, которые ни у кого из офицеров отдела «Z» не изъяли при отправке в вынужденный и, как оказалось, весьма продолжительный отпуск. Объяснил:

– Нас вызвал полковник Луганский.

Первый охранник удостоверения даже не раскрыл, передав их второму прапорщику. Тот скрылся с документами на КПП. Вскоре вернулся, передал документы Пашину с Глебовым, доложив:

– Генерал-майор Луганский ждет вас. Второй корпус. Машину оставьте на общей стоянке. Проезжайте!

И тут же ворота отъехали в стороны, открыв проезд «Мазде». Глебов посмотрел на Григория:

– Слышал, Григ? Прапор с КПП назвал Катрана генералом. Ты что-нибудь понимаешь?

– По-моему, Луганского вернули в Службу!

– Интересно!

– Согласен с тобой!

«Мазда» выехала на полупустую стоянку.

Офицеры вышли из машины и направились к трехэтажному зданию, стоявшему за главным особняком.

На выходе их так же встретили два прапорщика.

Один из них сразу предложил:

– Прошу следовать за мной, товарищи офицеры.

Они прошли по длинному и пустому коридору, застеленному ковровой дорожкой, до двери с надписью «Приемная».

Прапорщик остановился, указав на нее:

– Вам сюда!

Офицеры поблагодарили охранника:

– Спасибо!

И вошли в помещение, названное «Приемной». У стола какого-то капитана, скорее всего помощника начальника, стоял Луганский Борис Ефимович собственной персоной. Такой же подтянутый, аккуратный, облаченный в безупречного покроя строгий гражданский костюм.

– А! «Скорпионы»! Прибыли? Ну, здравствуйте, что ли?

– Здравия желаем, товарищ генерал!

– Зачем же так официально. Дайте-ка я вас обниму.

Луганский был рад встрече со своими подчиненными. Обняв по очереди Пашина и Глебова, указал на массивную дверь:

– Прошу в мой кабинет.

Майор с капитаном подчинились и оказались в просторном помещении, оборудованном в современном офисном стиле.

Пашин устроился в удобном кресле у журнального столика, посмотрел на Луганского:

– Интересно получается, Борис Ефимович! Помнится, наш отдел расформировали в полном составе. Или для кого-то сделали исключение?

– Я, как и вы, три года пребывал в забвении и в этом кабинете обживаюсь только второй день. А на вас вон на столе лежат предписания, согласно которым майору Пашину, капитану Глебову, а также прапорщикам Щурину и Затинному предлагается первого сентября сего года прибыть сюда, в центральный офис, в распоряжение начальника теперь уже Управления по борьбе с терроризмом, то есть в мое распоряжение! Так что, как говорится, ничто не забыто и никто не забыт! Ну а о должностях поговорим позже, когда будет утвержден представленный мною директору штат управления. Вот так! Хотя, в принципе, тот, кто не желает вернуться, может этого не делать.

Григорий спросил разрешения закурить.

После того как Луганский поставил на журнальный столик пепельницу, спросил: