Текст книги "Обет на крови"

Глава 4

Через час на опушку леса приземлились два вертолета «Ми-8». На одной из «вертушек» прибыл командир отряда «Набат» полковник Морозов.

К нему сразу же подошли командиры диверсионно-штурмовых групп. Гончаров повторил доклад об успешно проведенной операции. Затем старшие офицеры побеседовали с бывшими невольниками. Морозов обещал в ближайшее время отправить их всех домой. Далее настала очередь плененных, Камалова и Ахмада. Впрочем, второй практически не интересовал командира отряда. Он обратился к Змеелову:

– Как чувствуешь себя, господин Камалов? Мои ребята не сильно обидели тебя?

Змеелов прошипел:

– Чего тебе надо, полковник?

Морозов изобразил удивление:

– Мне? Мне, ничего. Я свое дело сделал, а вот твоему положению не позавидуешь.

– Да пошел ты!

Полковник был спокоен:

– Я-то пойду! Ты же можешь остаться здесь навсегда.

Нечто похожее на страх мелькнуло в глазах главаря банды.

Морозов продолжил:

– Я имел приказ уничтожить банду Змеелова. В приказе ни слова не говорилось о том, чтобы брать каких-либо пленных, включая и тебя, главаря банды.

Полковник говорил неправду, но Змеелов этого не понимал. Поэтому спросил:

– Что вы хотите сказать?

Морозов улыбнулся:

– На «вы» перешел, ублюдок? Это уже лучше! А сказать я хочу то, что твоя жизнь полностью в моей власти, так же как и жизнь твоего подельника Ахмада. И оставлять ее вам я пока не вижу никакого смысла. Хотя... хотя один шанс сохранить жизнь у тебя, Змеелов, все же есть. Но только жизнь со всеми дальнейшими последствиями – следствием, военным трибуналом или судом. Это уж как решат наверху, ну и одиночной, как я думаю, камерой до конца дней твоих! Однако я не уверен, что в данной ситуации ты станешь цепляться за жизнь. Зачем она тебе? Ведь там, – полковник указал на небо, – правоверного Камалова ждет рай! Или ад, что сейчас совершенно не актуально. Ты же настоящий воин, шахид, готовый ради веры, не раздумывая, пожертвовать жизнью. Так же легко, как жертвуешь своими подчиненными. Нет, я не вижу никакого смысла оставлять тебе жизнь. К чему нагружать своих коллег по правоохранительным органам возней с каким-то уродом, тратя на него время и нервы.

Морозов повернулся к Гончарову:

– Майор! Мне кажется, что перед самой погрузкой на борт вертолета наш непримиримый враг, даже будучи тяжело раненным, попытался оказать сопротивление, выхватив откуда-то гранату! И у нас не осталось выхода, как пристрелить его, дабы не допустить неоправданных потерь среди личного состава. Я не прав?

Гончаров, войдя в игру, согласился, добавив:

– Вы правы, полковник! А гранату ему подбросил Ахмад, которого из-за его ничтожного положения в банде мы особо не досматривали. Так что сначала, по-моему, нам придется завалить надзирателя!

Полковник взглянул на майора:

– Да? Вообще-то логично. А ну тащи сюда этого Ахмада.

На этот раз страх уже явно читался на физиономии Камалова:

– Вы не имеете права так поступать! Это же расстрел.

Морозов воскликнул:

– Еш твою за бедро! И кто это тут вякает о расстрелах? Змеелов? Тебе ли об этом пасть свою вонючую открывать? Я кому сказал – Ахмада сюда, будем кончать этих мразей!

В голосе Змеелова зазвучали нотки истерики:

– Вы не сделаете этого! Я могу дать ценные показания, оказать помощь, я буду полезен федеральному командованию. Свяжитесь с ним!

Полковник наклонился над раненым главарем:

– Вот ты как запел, абрек? А где ж твоя клятва в вечной войне с неверными?

– Я проиграл.

– Понятно!

Морозов, как быстро вспылил, так быстро и успокоился.

– Что ж, я человек в принципе не кровожадный и на своем веку положил таких, как ты, не один десяток, так что дело не в количестве. Я вашим сбродом сыт по горло. Но чтобы выторговать себе право на жизнь, Змеелов, тебе придется поработать на меня!

– Говорите, что надо сделать?

– Мне нужны майор милиции из Хатани, некий Мовлади Тадаев, и его подельник по имени Казбек. А также те люди, которых они вывезли отсюда накануне.

Камалов повернулся на носилках, что вызвало боль в раздробленных суставах, заставив его поморщиться. Но он пересилил эту внезапно ударившую боль – действие обезболивающего препарата боевой аптечки начало ослабевать – проговорив:

– Это очень хитрый человек!

И вновь полковник изобразил удивление:

– Даже хитрее самого Змеелова?

– Нет! Однако он осторожен и подозрителен.

– Мне нет никакого до этого дела. Мне нужны эти два мерзавца. Или я не ясно выставил требование, исполнение которого обеспечит тебе жизнь?

– Ясно, ясно. Дайте мне рацию. Мою рацию. И позовите Ахмада. Извините, приведите, пожалуйста, Ахмада!

Полковник кивнул Гончарову, и майор отправился в сарай за главным надзирателем. Тот совершенно потерял самообладание и мелко трясся всем телом.

Его вывод увидели бывшие заложники-рабы, и среди них прошел угрожающий рокот. Но бойцы спецназа сдержали толпу, не дав ей устремиться на растерзание ненавистного мучителя.

Гончаров подвел пленника к носилкам.

Даже находясь в плену, в окружении старших офицеров Российской армии, при виде своего хозяина надсмотрщик невольно согнулся в поклоне.

Соловьев легким тычком в бородатый подбородок заставил чечена выпрямиться, за что был удостоен укоризненного взгляда командира отряда.

Камалов спросил:

– Ахмад, кого конкретно вчера вывез отсюда Тадаев?

Главный надсмотрщик назвал. Змеелов переспросил:

– И девчонку Лизу он увез?

– Так точно, господин. Я говорил, что не надо бы это делать до вашего появления, но он не послушал меня, сказал – моя доля!

– Его доля? Хоп!

И повернувшись к полковнику, Камалов сказал:

– Ахмад мне больше не нужен.

Тут взмолился надсмотрщик. Он упал на колени, моля не убивать его. Гончарову пришлось призвать на помощь Соловьева, чтобы оттащить чеченца в сарай.

Принесли рацию Камалова.

Тот собрался воспользоваться ей, но Морозов, последние несколько минут о чем-то напряженно думая, остановил бандита:

– Подожди!

Он забрал у него рацию:

– Не пришло еще твое время! Ты ведь хотел вызвать Тадаева с Казбеком сюда?

– Да!

– Рано!

Полковник отошел от носилок, подозвал к себе Гончарова.

Спросил у майора:

– Ты ведь тоже хотел выманить Тадаева из поселка?

– Да! Но не в лагерь, а на выезд из Хатани.

– Правильно! Брать этого ублюдка следует вне населенного пункта, иначе он не раздумывая может прикрыться своими соплеменниками или родственниками. Я думаю, нам надо поступить вот как!

Морозов довел до майора свой план захвата оборотней-милиционеров.

Гончаров, выслушав командира, произнес:

– В принципе то, что предлагаете вы, примерно соответствует и той тактике, которую решил избрать я, но, признаю, ваш вариант более надежен!

– Вот и хорошо! Собирай свою группу и строй ее возле правой «вертушки». На борту имеется дополнительный запас вооружения и боеприпасов, так что сможешь пополнить свой арсенал. Я подойду, как решу некоторые вопросы обеспечения твоей акции в Хатани. Давай!

Хлопнув майора по плечу, командир отряда отошел подальше, извлек специальную радиостанцию большого радиуса действия, вызвал:

– Крыло! Я Набат! Прошу ответить!

И тут же услышал знакомый голос генерала из штаба группировки войск:

– Пал Палыч? Сколько лет, сколько зим? Опять у нас работаешь?

– Не опять, Анатолий Александрович, а снова! Да и не работаю, по большому счету, а так, командировка сюда кратковременная образовалась!

– Да? Уж не хочешь ли ты, Паша, сказать, что связался со мной, чтобы просто привет передать и делами поинтересоваться?

– Нет! Не хочу и не скажу! Помощь мне, Толя, нужна!

Генерал в штабе удивился:

– Спецназу, и помощь?

Полковник подтвердил:

– Да! Иногда и такое случается!

– Что ж, говори! Что в моих силах, сделаю!

– Ты мне для начала скажи, у вас какая-нибудь боевая войсковая часть недалеко от Хатани дислоцируется?

Генерал переспросил:

– Возле Хатани? А где это?

– У тебя что, нет в кабинете карты?

– Ты будешь ждать, пока я найду эти Хатани, не зная, на севере или на юге, на востоке или на западе, ...

– Ладно, я понял тебя! Хатани расположены в квадрате ... минуту ... 50—8 по улитке 4!

– Вот это другое дело. Жди!

Ждать пришлось недолго.

Генерал ответил:

– От твоих Хатани в тридцати четырех километрах в сторону Грозного дислоцируется N-ский парашютно-десантный полк. Дальше что?

– Дальше, Толя, мне надо, чтобы одна рота этого полка немедленно начала выдвижение к обозначенному населенному пункту, в него не входя, а встав где-нибудь поблизости, но так, чтобы из самого селения подразделение видно не было!

– Ты считаешь, что марш ротной колонны останется для жителей Хатани неизвестным? Вернее, для тех представителей, которыми, судя по всему, очень интересуется спецназ.

– И все же ты можешь организовать подобный маневр?

– В принципе, могу, но на это надо время.

Морозов спросил:

– Сколько?

– Час, не меньше!

– Добро! Через час я свяжусь с тобой!

– Не стоит! Если все получится, на тебя выйдет уже сам командир полка.

– Это еще лучше, спасибо, Анатолий Александрович!

– Пока не на чем. А ты, Пал Палыч, все в полковниках ходишь?

– Ну и что?

– Давно пора лампасы носить. При твоих-то заслугах!

– Мне и без них неплохо. Не будем терять время, генерал. Конец связи!

Отключившись, командир отряда спецназа прошел к первой диверсионно-штурмовой группе, чей личный состав был собран у вертолета с бортовым номером 102.

Гончаров подал команду строиться, но полковник остановил его.

– Погоди, Вадим, еще не время! Давай-ка лучше с тобой еще раз проработаем вариант твоих действий в Хатани.

Старшие офицеры присели в траву. Их примеру последовали и бойцы группы.

Обсуждение заняло около получаса. Придя к общему знаменателю, офицеры закурили. И успели выкурить по сигарете. После чего станция командира отряда издала сигнал вызова. Морозов ответил:

– Набат на связи!

– Я Берет! Командир N-ского полка полковник Серебров Василий Леонидович.

Представился и командир отряда спецназа:

– Полковник Морозов Павел Павлович!

– Я получил приказ временно переподчинить вам одно из своих подразделений! Прошу уточнить задачу.

– Задача, Василий Леонидович, проста. Выдвинуть к селению Хатани одну роту на технике, до особого распоряжения рассредоточив ее на подходах к населенному пункту так, чтобы подразделение из селения видно не было. Далее по команде моего офицера, который будет проводить в Хатани специальную акцию, ввести подразделение в населенный пункт, взяв его, особенно отделение милиции и местную администрацию, под полный контроль.

– Ясно!

– Как скоро ваша рота сможет прибыть в указанный район?

– Через сорок минут, если, конечно, ничего не произойдет в ходе марша.

– Отлично! Позывной командира вашей роты?

– Берет – 4, командир – капитан Николай Ким.

– Позывной моего офицера, майора Вадима Гончарова – Таран, мой вам известен. Как только подразделение будет на месте, прошу, чтобы ваш ротный связался с моим командиром группы.

– Хорошо. Он обязательно свяжется с вашим офицером. Это все?

– Все!

– Если что, я на связи, Пал Палыч!

– Добро!

Отключившись, Морозов отдал команду Гончарову:

– Давай, Вадим, ребят на борт и вперед! При выходе на рубеж действия доклад мне. Сверим часы: 17.22.

Майор подтвердил:

– 17.22.

– С богом, Гончар!

Первая штурмовая группа быстро скрылась в чреве десантного вертолета, и тот, оторвавшись от земли, поднимаясь по наклонной, пошел на юго-восток.

Морозов приказал второй группе, за исключением прапорщика Кривошеева, подняться на борт второго вертолета.

При этом сам командир отряда вместе с главарем боевиков и его подчиненным остался на поляне. Змеелову вновь пришлось ввести сильнодействующий обезболивающий препарат, он был нужен полковнику способным вести радиопереговоры. За все время акции у Аласхана со стороны аула никто никаких действий не предпринимал. Даже родственники Змеелова оставались в своем доме-крепости. Поэтому передовых дозоров к аулу решено было не высылать. Единственно, что сделали спецназовцы второй группы, до того как занять места в вертолете, так это подогнали на опушку и заминировали вместе с сараем и колодцами-«казематами» «УАЗ» с трупами боевиков отделения разведки Змеелова.

«Вертушка» № 102 вышла к хребту, опоясывающему поселок Хатани, уже через двадцать минут. Высадив группу Гончарова на противоположный склон, отошла в сторону лесного массива. Форсированным маршем спецназ преодолел перевал и спустился к роще, что раскинулась у небольшого водоема, образующегося течением узкой речушки, уходящей далее на южную окраину поселка, разделяя его от склона перевала. Роща находилась примерно в пяти километрах от Хатани и буквально в трехстах метрах от трассы на Аласхан и далее на Гали.

Быстро сориентировавшись и рассредоточив бойцов, Гончаров вызвал командира отряда.

– Набат! Я Таран! Время 17.55. Группа на месте. К захвату и дальнейшей работе готова!

– Добро! Свяжись с командиром десантной роты. Она уже должна быть на подходе к Хатани.

– Принял!

Гончаров переключился на частоту парашютного полка:

– Берет – 4! Я Таран! Прошу ответить!

Ответ последовал немедленно:

– Берет – 4 на связи!

Вадим спросил:

– Ты где находишься, капитан?

– В трех километрах от селения, еще немного – и сойду с трассы в широкую балку!

– Добро! Но с дороги не сходи, прижмись к обочине. Схему населенного пункта изучил?

– Настолько, насколько это позволило время. Но заблокировать поселок смогу!

– Хорошо! Жди приказа на выход в Хатани!

– Жду! Отбой!

Майор переключился на своего командира:

– Первый! У нас с десантурой все готово. Можно начинать игру!

– Понял тебя! Игру начинаю!

Полковник, вложив свою рацию в чехол, протянул импортную станцию, что ранее была изъята у Камалова, главарю бандитов:

– Давай, Змеелов! Отрабатывай право на жизнь. Вызывай Тадаева в рощу к водоему.

– Я вызову, но он может перестраховаться и выслать туда для начала Казбека!

– Так разговаривай с ним жестче! Хотя... знаешь, чтобы у оборотня пропали все подозрения, скажи ему следующее...

Морозов проинструктировал бандита, добавив:

– А потом, если тот заупрямится или начнет страховаться, назначай встречу рядом с его селением. Так будет надежнее!

– Хоп, я сделаю так, как вы сказали!

Полковник приказал подвести к носилкам с Камаловым Ахмада, предупредив того:

– Ты будешь слушать диалог хозяина с Тадаевым. При необходимости подтвердишь его слова. Понял?

– Да, да! Конечно, понял!

Командир отряда кивнул Камалову:

– Работаем!

Раненый главарь включил свою станцию:

– Инспектор! Я Змеелов! Ответь!

Прошло некоторое время, прежде чем из динамика послышалось ответное:

– Пока не могу говорить! Подождите пять минут!

Полковник сплюнул на траву.

Придется ждать. А куда денешься?

Эти пять минут длились больше часа. Так, по крайней мере, показалось полковнику. Наконец сигнал вызова:

– Али?

Главарь повысил голос:

– Ты забыл, с кем разговариваешь, мусор?

– Извини! Слушаю, босс!

– Вот так-то! Ты вчера был у Ахмада?

– Был!

– Рабов взял?

– Да, но это моя доля!

– И кто определил тебе долю в последней акции?

– Но... я взял, как обычно.

– А малолетку забирать тебе кто разрешил?

Тадаев слегка замешкался:

– Почему это раздражает тебя, босс? Или ты ее для себя забил? Но тогда почему Ахмад мне об этом не сказал?

– В общем так, Мовлади! Девку сейчас же вернуть в лагерь! Я буду ждать!

Тадаев неожиданно сменил тон:

– Хоп, босс, я верну мокрощелку, но после того, как ты объяснишь мне, что значили взрывы и автоматные очереди в лесу, когда ты подходил к своему дому? И молчание людей из «УАЗа» тоже.

– Ты решил, что можешь допрашивать меня?

– Нет, босс, ни в коем случае. Но, согласись, все это странно! А я хотел бы иметь во всем ясность.

Камалов процедил:

– Ты обнаглел, мент! Забыл, чем это может для тебя кончиться?

Но Тадаев настаивал на своем:

– Я не обнаглел и ничего не забыл. И приму как должное твое наказание, но только получив ответы на свои вопросы. Пойми меня правильно. И ты, и я воюем не первый год. Война нас научила осторожности!

Змеелов перебил подчиненного:

– Из тебя, как я погляжу, война сделала обычного торговца чужим товаром и труса! И не сметь мне возражать!

Наступило молчание.

Полковник, просчитав высокую вероятность оповещения Тадаева о бое в лесу и как результат вполне обоснованную предосторожность оборотня-милиционера, кивнул на Ахмада. Прокачивать Тадаева надо было постепенно.

Поняв сигнал, Камалов спросил:

– Может, тебе, майор, дать Ахмада? С ним поговоришь?

Но Тадаев отказался:

– Зачем? Я прошу тебя объяснить мне, что у вас произошло в лесу!

– Почему тебе этого не объяснил твой осведомитель?

– Он ограничен в возможностях.

И вновь Змеелов повысил голос:

– Он в мозгах у тебя ограничен! Короче так, Тадаев! Ты отказываешься выполнить мой приказ. Я принимаю это и объявляю тебя предателем! Что последует дальше, ты знаешь! Все! Молись, пока есть время.

Главарь банды отключил станцию, взглянув на полковника. Морозов утвердительно кивнул головой. Действительно, дальше вести разговор, будто выманивая Тадаева из Хатани, где он, похоже, чувствовал себя в полной безопасности, было чревато непредсказуемыми последствиями. Правильно поступил Змеелов, объявив оборотня предателем. Это уже не шутки. И Тадаев должен понять, что дни его сочтены, если он немедленно не попытается исправить ситуацию.

И майор-оборотень пошел на попятную.

Станция Камалова пропищала сигналом вызова.

Змеелов ответил небрежно:

– Слушаю!

– Это я, босс!

– Ты не понял, что я сказал?

– Извини! Я совершил глупость, в чем-то заподозрив тебя. Извини. Сейчас же вызову Казбека, заберу из дома малолетку и приеду в Аласхан! Один вопрос, могу ли я рассчитывать на твое снисхождение, босс?

Камалов усмехнулся:

– Я же сказал, война превратила тебя в барыгу и труса. Не надо приезжать в Аласхан, раз боишься. Лучше ты заплатишь за свое поведение. Итак, мое решение таково: бери своего Казбека, девку и двадцать тысяч долларов, которые заплатишь за дерзость по отношению ко мне, твоему хозяину, и в 20.00 будь в роще у водоема, что находится возле твоего Хатани. Деньги и девку передашь Ахмаду. Он подъедет на том самом «УАЗе», на котором работала группа разведки. И с этого дня твою долю в общем деле я уменьшаю вдвое! Пока вновь не заслужишь доверия и не станешь должным образом уважать хозяина. Все! Меня не беспокоить! Будешь нужен, вызову! И моли Аллаха, что у меня сегодня хорошее настроение, а то подсушил бы я твою голову на шесте возле твоего же дома.

Главарь бандитов отключил станцию. Вдохнул. Разговор дался ему тяжело. И в физическом, и в моральном плане. Но жизнь – это жизнь, и за нее не жалко ничего! По логике полевого командира Камалова.

Морозов подозвал к себе Кривошеева:

– Денис, бери с собой Ахмада. Его за руль «УАЗа», сам сзади и следуй до рощи, где тебя встретит Гончаров. Дальше поступишь в распоряжение командира первой группы. Он знает, что делать!

Прапорщик ответил кратко и четко:

– Есть.

Повернулся к Ахмаду, приказав:

– Вперед в «УАЗ»!

Вскоре машина, из которой выгрузили трупы боевиков разведывательной группы отряда Змеелова, ушла по дороге, отходящей от лагеря на восток.

Морозов предупредил Гончарова о выходе «УАЗа» и о той роли, что должен сыграть в акции Ахмад. После чего полковник взобрался в «вертушку», и она, обойдя Аласхан, взяла курс к месту временной дислокации отряда спецназа «Набат».

На борту, отделенный от рабов, лежал на носилках плененный и мрачный Змеелов. Стоило спецназу покинуть район, как лес и поляна ожили. Появились мужчины из аула. Они молча начали собирать трупы боевиков, чтобы успеть еще сегодня похоронить их по своим обычаям, невзирая на то, что подавляющее большинство уничтоженных бандитов составляли наемники, которые к исламу не имели никакого отношения. А в крайнем доме возле мечети один молодой человек тщетно пытался связаться с майором милиции Тадаевым, дабы предупредить его об опасности. Связь словно оборвало. Не работали ни проволочный телефон, ни радиостанция. А мобильники здесь не функционировали. Да и не мудрено. Майор Гончаров, как только вывел свою группу в рощу после переговоров Змеелова с Тадаевым, побеспокоился о том, чтобы телефонные провода были срезаны со столбов прицельными выстрелами снайперов, а против радиосвязи включен генератор – поставщик радиопомех. Так что никакого предупреждения оборотень-майор не получил. Да, у него оставались сомнения насчет Змеелова, но не более того. И то эти сомнения в значительной степени рассеивались неизбежностью расставания с крупной суммой денег, на которую его наказал Камалов. И надо было пререкаться с Али?! Мало ли что могли означать взрывы и выстрелы. Может, так отряд Камалова отметил возвращение своего главаря в родовое гнездо. Ведь и осведомитель не указал точно происхождения канонады. Надо было додуматься, что если бы спецназ русских атаковал отряд Змеелова, то в пылу боя он не смог бы действовать выборочно, одного уничтожая, другого нет, тем более применяя гранаты, о чем свидетельствовали взрывы. Да и Ахмада в лагере русские не пощадили бы! И не было русских. Они, как правило, прибывают на место применения заранее. А их вчера на поляне, которую их разведка не пропустила бы, не было. Иначе он, Тадаев, не вывез бы с территории лагеря рабов. Спецназ кладет всех! Поэтому его боятся. Все! И Змеелов, и те, кто стоит выше! Да, надо признать, оплошал майор, оплошал, неправильно оценил обстановку, за что чуть было не поплатился жизнью. Хотя с двадцатью тысячами долларов расставаться по глупости тяжело, но иного выхода нет. Все же деньги можно заработать. А вот жизнь за деньги купить нельзя. Особенно если к смерти приговорит такой головорез, как Али Камалов. Но вина в том, что так по-идиотски прокололся Тадаев, лежала на осведомителе, этом молодом родственнике Казбека. С него после всего и спросит майор. Денег у того нет, зато есть молодая жена. Отдаст жену или получит пулю в лоб. Хотя за него может заплатить сержант. Тот в состоянии это сделать. Так что потери майор возместит, а временную опалу переживет. Потом все вновь вернется на круги своя, и он, Тадаев, продолжит торговать людьми. Вот только цена теперь на рабов будет выше! От этих мыслей настроение майора местной милиции улучшилось. Он направился в отделение. Там застал Казбека. Приказал подать «УАЗ» к своему дому ровно в 19.20. Встретившийся начальник отделения поинтересовался, куда это собрался на служебном автомобиле старший инспектор уголовного розыска. На что получил стандартный ответ – на объезд территории. Этого было достаточно для подполковника, которому Тадаев ежемесячно сбрасывал по тысяче долларов за невмешательство в свои дела и за снабжение информацией, приходящей в поселковое отделение из вышестоящих инстанций, различных ведомств новой власти, пытающейся восстановить стабильность в регионе.

Домой Тадаев отправился пешком, благо жил недалеко от отделения в крепком каменном доме за высоким забором с двумя законными женами и тремя детьми от них, имея еще и пару наложниц для удовлетворения своей звериной страсти. И жажды насилия беззащитных существ, которыми являлись женщины-невольницы, которых он получал в качестве доли с каждой партии рабов. А партии эти, слава Аллаху, поставлялись регулярно. Поток их не иссякал. Желающих заработать на работорговле нелюдей в Чечне и прилегающих территориях было еще предостаточно! И так будет продолжаться еще долго. Пока федеральная власть не установит свой порядок на Кавказе, а она, эта власть, устанавливать что-либо прочное, крепкое не спешила. Или не могла! И это хорошо! Для Тадаева хорошо. Остальные его не интересовали. Особенно рабы. Они делились на товар и жертв. И в равной степени служили удовлетворению потребностей Тадаева!

Во дворе ему встретилась жена. Она хотела о чем-то спросить мужа, но тот приказал всей семье закрыться в доме и ждать, когда он сам явится к ней! А до этого чтобы ни души в усадьбе не было. Женщина убежала в дом передавать требование хозяина. Тадаев, глядя ей вслед, довольно улыбался. Вот она, жизнь! Настоящая жизнь. Хочет, пригреет жену, хочет, запорет до смерти, заменив ее на другую, более молодую и послушную. Главное, чтобы рода была незнатного, а лучше вообще безродная сирота. Из той хоть веревки вей, заступиться некому. Как за тех славянок, которым он, Тадаев, вырывал матки после оргазма и душил окровавленными руками, заливая затем трупы бетоном! Да, это жизнь! Не то что раньше, когда кругом были райкомы, парткомы, профкомы. Тогда была неволя, тюрьма в собственной республике. Сейчас жизнь. Побольше бы ее такой, вседозволенной и безнаказанной! Да продлит Аллах эти годы!

Очнувшись от внезапно захвативших его мыслей, Тадаев прошел в виноградник, где у забора под замаскированной крышкой находился лаз в подвальное помещение, разделенное на три комнаты. Одна служила местом временного обитания рабов, другая камерой пыток. Мужчин Тадаев продавал, женщинам же выхода на поверхность уже не было. Из камеры пыток, где их изощренно насиловал оборотень-майор, несчастным был один путь в третью комнату, где почти никогда не просыхал бетон. Там хоронил свои жертвы Тадаев. Лично хоронил, даже в этом находя какое-то дьявольское наслаждение, особенно когда раствор забивал трупам или просто лишенным сознания женщинам рот, глаза, постепенно скрывая голову, а за ним и растерзанное в клочья тело.

Открыв люк, он спустился в подвал, в комнату, где с вечера находились двое мужчин и двое женщин. Одна совсем молоденькая и дьявольски привлекательная, которую уже сегодня Тадаев хотел увести в камеру пыток. Но... не получилось. Малолетку придется отдать. Жалко. Но ничего. Он отыграется на второй, той, что постарше. Ее ждет поистине кошмарная ночь, ибо избивать женщину Тадаев будет медленно, растягивая сатанинское удовольствие до рассвета. А забетонируют ее мужики. По частям зальют в бетон, ибо он ее будет рвать на куски! Резать и рвать, одновременно удовлетворяя свою сексуальную, звериную страсть! Ничего. Свое он все равно возьмет. А малолетке этой, Лизе, повезло. Жаль.

При виде своего хозяина, невольники, скованные между собой цепями и прикованные к деревянному топчану, отползли в угол. Тадаев вволю насладился ужасом, который светился в их расширенных глазах! Затем достал из кармана ключ, подошел к топчану. Потянул за цепь, которая была прикреплена к ножке девочки, таща ее к себе. Та хотела закричать, но бандит цыкнул:

– Молчать, дура! Моли своего бога! Я должен вернуть тебя! Так что не дергайся!

И переведя взгляд на другую женщину, прошипел:

– А ты, сука, готовься! За двоих ночью «кайфовать» будешь! Клянусь, я тебе доставлю массу «удовольствия». Мужикам смотреть за ней. Сделает что с собой, каждому горло перережу!

И вернувшись к девочке, сняв оковы, потащил ее наверх, на поверхность. Лиза стала первой из четырнадцати женщин, которой посчастливилось выйти из этого склепа. Первой и уже не последней.

Ровно в 19.20 Казбек подогнал милицейский вездеход к железным воротам усадьбы начальника. Прямо к калитке. Двери открылись, и Тадаев затолкал на заднее сиденье насмерть перепуганную девушку, сам устроился рядом с ней, положив на колени автомат. «АКСом» был вооружен и водитель. «УАЗ» выехал с территории поселка и пошел по трассе. Переехал мост через речушку, что и образовывала в близких горах водоем, увидел рощу, находящуюся слева метрах в трехстах, а в кустах крышу такого же, только цвета хаки, вездехода. Мовлади узнал его. Это была машина, на которой утром обследовала аул Аласхан разведывательная группа, троих бойцов которой он, Тадаев, снабдил милицейской формой. К роще от главной дороги отходила грунтовка. Ею часто пользовалась молодежь поселка. Возле водоема удобное место для отдыха. Можно шашлык пожарить, анаши вдоволь покурить, пострелять по скалам, красуясь друг перед другом. Пацаны. Настреляются еще по-настоящему. Хотя новое поколение, которое незаметно подросло в ходе войны, вопреки всему воевать особо не собирается. Им бы пограбить, поразбойничать, но против федеральных войск – ни-ни! Ничего, никуда эта молодежь не денется. Заставим воевать! Драться за свободную и независимую Ичкерию. Пусть кладут свои пустые головы за то, чтобы он, Тадаев, мог жить так, как хочет, не ограничивая себя ни в чем! По собственным законам.

Казбек указал на рощу, спросив:

– Подъезжаем? Или тормозим на подъезде?

– А чего тормозить?

– Мало ли что?

Тадаев вздохнул:

– Если нас, Казбек, в роще ждут русские, то они не выпустят машину за пределы секторов обстрела, а мы уже вошли в этот сектор. Так что продолжай движение к машине Ахмада.

Главный надзиратель ожидал оборотня майора на тропе, входящей в рощу. Казбек остановил машину хозяина в десяти метрах от чеченца. Тадаев вышел, приведя автомат к бою, по-звериному осмотрелся. Не заметил ничего подозрительного. Ахмад пошел навстречу Тадаеву. Милиционер сделал то же самое. Они встретились. Надсмотрщик произнес:

– Зачем, Мовлади, ты позволил себе грубость в отношении Змеелова? Забыл, что он не прощает обид? Где деньги и девка?

– В машине!

– Давай их сюда!

Тадаев удивленно взглянул на подельника:

– Что? Считаешь, что теперь и ты можешь командовать мной? Не много ли берешь на себя?

– Столько, Мовлади, сколько на меня возложил Змеелов! Принеси деньги и приведи девку!

Тадаев выругался:

– Сука плешивая! Ничего, ты еще вспомнишь эту встречу!

Но подчинился и пошел к «УАЗу».

Вывел из салона девушку, чьи руки были скованы наручниками, придержал возле себя, достав с сиденья пакет. Прикрываясь невольницей, двинулся к Ахмаду.

Гончаров, находившийся в кустах, метрах в тридцати от надзирателя, внимательно следил за обстановкой. Как следили за ней и все бойцы штурмовой группы, взявшие место встречи бандитов в полукольцо, скрываясь на некотором удалении от дороги. Вот сейчас Тадаев передаст девушку Ахмаду, тогда и пойдет захват. Раньше нельзя, велика вероятность поражения невольницы.

Майор-оборотень подошел к девушке. Бросил под ноги надсмотрщика пакет:

– Забери! Пересчитай, чтобы потом лишних вопросов не возникло.

Ахмад кивнул невольнице в сторону своего «УАЗа»:

– Иди к машине! Там ждать меня! И не вздумай бежать! Себе хуже сделаешь, сучка!

Но Тадаев удержал девушку:

– Стой пока!

Ахмад взглянул на милиционера:

– В чем дело?

– В том, что ты получишь бабу, как только я отъеду от рощи!

Надсмотрщик презрительно усмехнулся:

– Прав Змеелов! Ты превратился в барыгу и труса. Чего боишься, Мовлади? Меня? Тебе Али бояться надо. Тот не пощадит, а я лишь послушный исполнитель его воли!

Майор резко толкнул девушку к надсмотрщику:

– Держи! Тадаев никого никогда не боялся!

И тут Гончаров подал команду:

– Внимание, группа, захват по варианту 2!

Вариант 2 подразумевал освобождение заложницы, уничтожение при невозможности пленения сержанта —подельника майора и обязательный захват Тадаева живым. Возможности взять сержанта у спецназа не было. Тот так и не вышел из «УАЗа», держа автомат на руле вездехода, а вот с Тадаевым дело обстояло иначе. Его можно было взять в плен без проблем. Но не всегда простой, казалось бы, вариант захвата является на деле таковым.