Текст книги "Человек с двойной тенью"

Глава 5

Между тем жизнь шла своим чередом, и она была очень тревожной. Все более ощущалось приближение войны. А где тревога, там и всяческие хлопоты. Конечно, на словах все друг друга уверяли, что никакой войны в обозримом будущем не случится. Какая война, с кем? Как-никак, у Советского Союза с Германией пакт о взаимном ненападении. Да и кроме того, наша армия сильна и зорко охраняет свои рубежи. Так что повода для беспокойства нет, все вредные и панические разговоры побоку, продолжаем строить светлое социалистическое будущее.

Но помимо разговоров были еще и дела. И они отличались от пересудов, заверений и успокоений. На деле страна готовилась к войне. Это касалось всех сторон жизни, в том числе и добычи угля. Угля, может быть, даже больше, чем чего бы то ни было. Как-никак уголь был «хлебом промышленности», то есть от него напрямую зависела выплавка стали, из которой делали оружие. И если не будет угля, то не будет и стали, а не будет стали – не будет оружия. И чем тогда отражать нападение врага?

Стало быть, угледобычу следовало наращивать ударными темпами. Это был первый пункт государственного плана. Был и второй пункт – секретный. Конечно, врага на свою территорию мы не допустим, но если так случится, что враг все же захватит наши земли, а стало быть, и наши шахты, то нужно сделать так, чтобы вместо шахт ему достались одни развалины. То есть перед нашим отходом и соответственно приходом врага шахты нужно уничтожить. Взорвать или затопить, чтобы враг не смог добыть из них ни грамма угля для своей промышленности.

Во исполнение этого плана за каждым руководящим работником Донбасса были закреплены по нескольку шахт. То есть этот руководитель отвечал за подготовку шахт к их уничтожению. План, следует повториться, был секретным. Поэтому никто из ответственных под страхом суда не смел говорить никому, какие именно шахты за ним закреплены. Об этом должны были знать лишь несколько лиц из вышестоящего начальства, сам ответственный да, пожалуй, еще его секретарь. Секретарь – потому что ей приходилось писать отчеты о том, как идет подготовка к возможной ликвидации шахт, какие при этом возникают проблемы и вопросы. Конечно, и она также обязана была хранить эту тайну под страхом все того же суда.

За Георгием Миловидовым были закреплены пять шахт – все неподалеку от Сталино. Он часто бывал на этих шахтах, что-то с кем-то согласовывал, уточнял и возвращался домой лишь поздно вечером усталый, но довольный.

– Ну и как? – осторожно интересовалась Вероника. – Все в порядке?

– В общем, да, – отвечал Георгий. – Остаются, конечно, кое-какие недоработки, но в целом уничтожить шахты можно хоть завтра.

– Думаешь, что до этого дойдет? – все так же осторожно спрашивала Вероника.

– Откуда мне знать? – пожимал плечами Георгий. – Кто мне докладывает? Мне приказано выполнять – я выполняю. А дойдет или не дойдет – это нужно спрашивать у них, – он указывал пальцем куда-то вверх. – Да и они, я думаю, толком не знают. Потому что говорят одно, а велят делать совсем другое. Никакой войны не будет, но шахты должны быть готовы взлететь на воздух в любой момент… А ты-то сама как думаешь – будет война?

– Уж коль ты этого не знаешь, то как могу знать я? – отвечала Вероника. – Я всего лишь твой секретарь. И потом, я – женщина. Война не женское дело.

В один из дней Георгий велел Веронике напечатать несколько листов текста, в котором речь шла о полной готовности пяти шахт к ликвидации. К тексту прилагались чертежи и схемы, которые Вероника также должна была привести в соответствие.

– Дело срочное, – сказал Георгий. – И секретное, учти! Никому ни слова, ни намека. И уж тем более никому ничего не показывать! Когда напечатаешь, вернешь мне бумаги вместе с черновиками. Велено отдать их туда, – он указал рукой куда-то в сторону. – А там пускай разбираются. Я свое дело сделал.

– То есть шахты полностью готовы к уничтожению? – спросила Вероника.

– Ну да, – кивнул Георгий. – Я об этом и толкую.

– Просто-таки все-все шахты во всем Донбассе? – с нотками ужаса в голосе спросила Вероника.

– Насчет всех-всех я не знаю, – сказал Георгий. – Мне поручены пять шахт. Но думаю, что и со всеми другими шахтами такая же ситуация. Ну да нас с тобой это не касается. Наше дело – пять шахт. А со всеми остальными разберутся и без нас.

– Конечно, – согласилась Вероника и тут же принялась за работу.

Справилась она с заданием в тот же день, ближе к вечеру.

– Вот, – сказала она Георгию, – я все сделала. Это напечатанные листы и схемы, а вот черновики. Все на месте.

– Ладно, – буркнул Георгий и стал звонить кому-то по телефону.

Через каких-то полчаса в приемную, где сидела Вероника, вошли четверо мрачных мужчин в штатском и, ни слова не говоря, направились в кабинет Георгия. Вскоре они оттуда вышли и все так же молча покинули приемную.

– Ты там жив? – окликнула Георгия Вероника.

– Живой, – облегченно отозвался Георгий. – Ну, все. Отдал я документацию этим серьезным товарищам. Как гора с плеч! Пусть решают – на то они и НКВД. А ты молчи, поняла? А то они и за нами придут, эти серьезные товарищи. Видала, какие у них рожи?

– О да! – серьезно ответила Вероника. – Ужас! Не дай бог иметь с ними дело!

– Вот то-то и оно…

Глава 6

Закончился тысяча девятьсот сороковой год, минула зима года тысяча девятьсот сорок первого, а за нею и весна. Наступил июнь. Георгий и Вероника все так же жили вместе и все так же без всякого официального статуса. Они были сожителями, любовниками и больше не заговаривали об официальной регистрации брака.

Сам Георгий часто задерживался на работе, нередко – уезжал в командировки в соседствующие со Сталино города, где пропадал, бывало, по нескольку дней. Вероника же обычно прямо с работы шла домой. Иногда она по пути заходила в магазин или на местный рынок. Еще реже в одиночестве гуляла по городу.

Однажды на этой почве между Георгием и Вероникой произошла размолвка. Вернувшись домой вечером, Георгий не обнаружил молодую женщину дома и очень удивился по этому поводу. Где же она? Никогда ранее она себе такого не позволяла. Удивление скоро переросло в раздражение, а когда на часах пробило десять, то и в испуг. Уж не случилась ли с нею какая неприятность? Ведь вот уже и ночь на подходе! Куда бежать, где ее искать, что думать и предполагать?

Прождав еще полчаса и не дождавшись Веронику, Георгий вышел на улицу. Уже совсем стемнело, горели фонари. И в свете фонарей Георгий увидел ее. Он не сразу узнал свою сожительницу: было далековато да и темно. Вначале ему показалось, что это торопится домой какая-то чужая припозднившаяся женщина. Тем более что она была не одна, а в сопровождении какого-то мужчины. Вероника и с посторонним мужчиной? Она что же, поменяла его на кого-то другого? Такого Георгий и представить себе не мог! Но это была именно она, Вероника. А рядом с нею шел мужчина! Недобро усмехнувшись, Георгий пошел им навстречу. Когда расстояние сократилось до такого предела, что можно было узнать друг друга даже при свете тусклых фонарей, мужчина резко отступил в тень и пропал из виду. Вероника же как ни в чем не бывало продолжала идти навстречу Георгию.

– Это ты, – сказала она, поравнявшись с Георгием. – Никак ищешь меня? Прости, я задержалась. Загулялась, задумалась… Не сердись.

– И как это понимать? – все с той же усмешкой спросил Георгий.

– Ты о чем? Я же говорю: гуляла, задумалась, перестала следить за временем… Виновата. Но я так устала за день. Сам ведь знаешь, какая у нас на работе нервотрепка в последнее время.

– А мужчина? – спросил Георгий.

– Какой мужчина? – Вероника удивленно вскинула брови.

– Который был с тобой и скрылся, как только увидел меня.

– Ах, этот… Обычный уличный приставала. Гражданочка, куда вы так торопитесь, а не позволите ли вас проводить… Ну и тому подобное… Я иду и не слушаю его, а он плетется следом…

– Неужели? – ядовитым тоном спросил Георгий.

– У тебя что же, есть другая версия? – в глазах Вероники сверкнули льдинки, их было видно даже в тусклом свете фонарей. – И какая же?

– Сама знаешь, – не слишком уверенно сказал Георгий.

– Ах, это! – рассмеялась Вероника. – Товарищ угольный начальник, вы не умеете логически мыслить. Рассуди сам: если он – мой кавалер, то для чего бы я его тащила с собой почти к самому дому? Чтобы он попался тебе на глаза? Говорю же – приставала. Докука всех красивых женщин. Ведь я же у тебя красивая, не так ли?

Такое объяснение показалось Георгию убедительным, и он постепенно успокоился. Тем более что он собирался обсудить с Вероникой одну новость. В начале июля Георгий хотел взять отпуск и съездить в Крым или на Кавказское побережье – разумеется, вместе с Вероникой. Конечно, ситуация на работе в последнее время была сумбурной, нервной, ходили всяческие слухи, в том числе и о том, что в этом году запретят отпуска, но Георгий надеялся выхлопотать у начальства отпуск – себе и Веронике. Работа работой, но ведь и отдыхать тоже надо!

– Нет, я не поеду! – сказала она, когда Георгий сообщил ей о своем намерении. – Ни в Крым, ни на Кавказ – никуда. И тебе не рекомендую.

– Почему? – ошарашенно спросил Георгий. Он явно не ожидал от Вероники такого ответа.

– Не хочу, – сказала она, взглянула на удивленного Георгия и добавила: – Да и не получится у нас… Время-то какое…

– Какое – такое? – с раздражением спросил Георгий. – Время как время. Обыкновенное.

– Ну не скажи. Всякие слухи, пересуды… Говорят, что скоро начнется война.

– Слухи, пересуды, война! – Георгий раздражался все больше. – Больше верь всяким провокаторам! Они и в прошлом году об этом говорили, и в позапрошлом. И где же она, твоя война?

Вероника ничего не ответила, лишь дернула плечом и не пожелала больше говорить на эту тему. Впрочем, вскоре тема иссякла сама собой. Начальство Георгия лишь замахало руками, когда он заикнулся насчет отпуска.

– Какой отпуск, товарищ Миловидов? – вытаращило глаза начальство. – Никаких отпусков! На этот счет есть специальный указ из самой Москвы! До особого распоряжения все должны оставаться на рабочих местах! Так что идите и работайте!

«А ведь Вероника оказалась права! – подумал Георгий, выходя из начальничьего кабинета. – Какой уж тут отпуск… Ох, прозорливая женщина моя Вероника! Понимает политический момент!»

Так прошла половина месяца, а затем наступило 22 июня. Георгий и Вероника еще спали, когда их разбудил телефонный звонок. И Георгию, и Веронике велено было немедленно прибыть на рабочее место.

– А что случилось? – спросил Георгий полусонным голосом.

– Война случилась! – коротко сообщил голос в трубке и дал отбой.

Какое-то время Георгий сидел на кровати, приходя в себя. Он силился постичь суть того, что сказал ему голос в трубке.

– Что такое? – спросила Вероника.

– Велено срочно бежать на работу, – ответил Георгий, тупо глядя в стену. – И мне, и тебе. Сказали, что началась война… Какая война? С кем? Зачем?

Он хотел сказать еще что-то, но глянул на Веронику и осекся. Его непроизвольно поразил взгляд Вероники. В нем не было ни страха, ни смятения, ни вопроса, а были лишь холодные, застывшие льдинки. Георгий всегда любил эти льдинки в ее глазах, а сейчас вдруг почувствовал, что он их боится. Уж слишком они были отчетливы, а сама Вероника – слишком спокойна. Никакого женского смятения, никаких вскриков и охов, никаких вопросов и уточнений – один лишь лед в глазах.

– Ну, что зря сидеть и смотреть друг на друга? – сказала молодая женщина. – Пошли, коль зовут.

Глава 7

С началом войны работы прибавилось у всех, в том числе и у Георгия с Вероникой. Нужно было делать множество дел. Стране как никогда требовался уголь: для выплавки стали, для паровозов, едущих в сторону фронта и в обратном направлении, для прочих нужд. В то же время необходимо было готовиться к эвакуации и уничтожению шахт: враг стремительно наступал, и по всему выходило, что Донбасс скоро будет захвачен. Вдобавок на шахтах стало катастрофически не хватать рабочих рук: многие ушли на фронт, и ушедших надо было кем-то заменить, причем срочно. Было множество и других дел, таких же срочных, противоречивых и зачастую почти невыполнимых.

Георгию, как специалисту, дали бронь, а потому отправка на фронт ему не грозила. Как и прочие специалисты, он пропадал на работе днями и ночами, осунулся, утратил свой лоск и самоуверенность, стал мрачен и малоразговорчив. Вероника работала с ним и не меньше его, но вот что поразительно – она по-прежнему выглядела такой же, как и до войны. Она была спокойна и уверена в себе, все так же со вкусом одевалась, четко и быстро, словно автомат, выполняла секретарские обязанности… Правда, льдинки в ее глазах теперь присутствовали постоянно, и Георгий их порою замечал и удивлялся такой перемене в своей любимой женщине, но очень скоро об этом забывал.

В последнее время он вообще стал думать о Веронике гораздо реже, а все чаще – о себе. Как сложится его судьба в дальнейшем? Куда ему деваться, если Сталино и весь Донбасс будут захвачены? Этот страх, вероятно, заметила Вероника, и однажды она спросила Георгия:

– Боишься?

– Чего мне бояться? – попытался увильнуть от разговора Георгий.

– Вижу, боишься… – усмехнулась Вероника. – Наверно, думаешь: куда мне, бедному, деваться, если город будет захвачен? Ведь так?

– А ты, значит, ничего не боишься? – скривился Георгий.

– Речь сейчас не обо мне, а о тебе, – сказала Вероника.

– А что, мой страх так заметен? – Георгий попытался беспечно улыбнуться.

– Заметен, – сказала женщина. – И коль его вижу я, то его увидят и другие. А время сейчас военное…

– И что же?

– А то, что трусов война не любит. Она от них избавляется. Ты понимаешь, о чем я?

– Я не боюсь, – сказал Георгий. – Я стараюсь быть благоразумным. Я думаю о своей жизни. И о твоей, между прочим, тоже.

– Это правильно, – одобрила Вероника. – Сейчас самая пора об этом подумать. Завтра может быть поздно.

– Ты это о чем? – Георгий взглянул на свою любимую с недоумением. – У тебя есть какие-то предложения?

– Может быть, и есть, – уклончиво ответила Вероника. – Если, конечно, ты готов их выслушать…

– Тогда говори.

– Потом, – коротко сказала молодая женщина.

– А почему не сейчас?

Вероника на это ничего не ответила, лишь усмехнулась. Усмехалась она одними губами, лицо у нее оставалась бесстрастным, а в глазах стыли зелено-голубые льдинки. Такую улыбку своей любимой женщины в последнее время Георгий замечал все чаще.

Честно сказать, он почти ничего не уразумел из этого разговора, и, вероятно, разговор имел бы продолжение, если бы не одно обстоятельство. Однажды Георгия вызвали в высокий начальничий кабинет и сообщили, что он должен быть готов к эвакуации.

– К какой эвакуации? – не понял Георгий.

– Как специалист-угольщик, имеющий бронь, вы должны будете отбыть в Кузбасс, – сообщили ему. – Будете организовывать добычу угля там. Надеемся, вы понимаете важность возложенной на вас задачи? Стране нужен уголь, а Донбасс, похоже, придется оставить.

– Понимаю, – охрипшим голосом произнес Георгий.

– Вот и замечательно. Идите и готовьтесь. Распоряжение может поступить в любое время. Вы хотели что-то спросить?

– Да… А как же другие специалисты? Они тоже поедут?

– Самые квалифицированные – безусловно, – подтвердило начальство.

– А подсобный аппарат?

– Какой еще подсобный аппарат? – нетерпеливо спросило начальство.

– Ну, секретари, бухгалтеры и так далее…

– Секретарей и бухгалтеров хватит и на местах, – пояснило начальство. – Тут бы специалистов успеть вывезти.

– А как же шахты? – спросил Георгий.

– А что шахты? – не поняло начальство.

– Которые я подготовил к возможной ликвидации, – пояснил Георгий.

– Ну, вы же их подготовили, не так ли?

– Разумеется.

– Вот и замечательно. Ступайте и готовьтесь к отъезду. А все остальное сделают и без вас.

Из начальничьего кабинета Георгий вышел со смешанными чувствами. С одной стороны, его обрадовало известие о скором отъезде в Кузбасс. Кузбасс – это не Донбасс, он от войны далеко, да и дойдет ли туда когда-нибудь война? С другой же стороны, скорая и неизбежная эвакуация Георгия опечалила. А как же Вероника? Что же, им придется расстаться? О том, чтобы забрать ее с собой, не могло быть и речи. Как ее заберешь, на чем увезешь в такие дали? Увезти Веронику наудачу? Но ведь, наверное, в том поезде, который отправится в Кузбасс, все места считаны, да и проверка в них строгая. А это означает, что Веронику просто не пустят в поезд, а то еще и арестуют как трудового дезертира. Значит, придется расставаться… Да, но что с нею станется, когда в Сталино войдут немцы?

Все эти новости и все результаты своих невеселых размышлений Георгий выложил Веронике прямо на рабочем месте, улучив удобную минуту. Была середина октября, враг был уже совсем близко от города, на западе не умолкала глухая канонада. Еще день-второй, и…

– Вот и поезжай, – спокойно ответила Вероника. – Тем более что и выбора-то у тебя никакого нет. А за меня не беспокойся.

– Но как же так – не беспокойся?.. – начал было Георгий, но молодая женщина его прервала взмахом руки.

– Сейчас у меня много работы, – сказала она. – Вот, уничтожаю служебную документацию… А вечером – поговорим.

Вечером Георгий явился домой поздно. Он хотел прийти как можно раньше – разговор с Вероникой предстоял очень серьезный. Но неожиданно его вызвали на заседание. Совещаний в последнее время бывало много – иногда по нескольку на дню, причем на разные темы. Неразбериха творилась изрядная, и чем сильнее слышалась канонада на западе, тем неразберихи и хаоса было больше.

Но в этот раз тема совещания была неожиданной и по-особенному тревожной. Руководство угрюмо сообщило, что в отдельные места пока еще советского Донбасса высадились вражеские десантные группы и взяли под контроль некоторые шахты – причем именно те, которые подлежали ликвидации. Из чего следовало, что теперь эти шахты невозможно будет уничтожить, а значит, все они достанутся немцам. Сколько именно немцы захватили шахт, доподлинно неизвестно, так как невозможно дозвониться до мест, но названия некоторых захваченных шахт все же известны. И среди них – все те пять шахт, подготовкой к ликвидации которых занимался Георгий Миловидов. Вот так – не больше и не меньше.

– Возможно, это чистая случайность, – сказало начальство, недобро глядя на Георгия. – А может быть, и вражеский умысел. Здесь, конечно, нужно разбираться. Если успеем…

С совещания Георгий вышел с тяжелым сердцем. Он размышлял о том, как так могло случиться, что на все те шахты, которые он готовил к ликвидации, был высажен вражеский десант. Именно на них, а не на какие-то другие! Вряд ли это совпадение – самого себя обманывать не стоит. Скорее всего, информация о том, что эти пять шахт собираются ликвидировать, каким-то образом стала известна врагу – ведь захвачены были именно эти шахты, а не какие-то другие! Да, но каким таким непостижимым образом немцы узнали об этих шахтах? А вот каким: им кто-то об этом сообщил. Но кто? Сам Георгий никому ничего не сообщал. Вероника, которая работала с черновиками и печатала на машинке документы? Об этом Георгий даже думать не хотел. Да и каким образом она могла это сделать, даже если бы захотела? Те четверо мрачных молчаливых товарищей, которые забирали готовые документы? Может, так. А может, и нет. Поди теперь разберись – при такой-то суматохе.

Но даже не это было самым главным. Главным было то, что если начнут разбираться, как немцы узнали о приготовленных к ликвидации шахтах, то начнут именно с Георгия. А может, им же и закончат, прихватив за компанию еще и Веронику. И ведь не докажешь, что ты ни в чем не виновен! Кто тебя станет слушать, когда враг на подходе? Вытащат наган из кобуры и пустят пулю в лоб как вражескому пособнику.

Да, но что же делать? Как уберечь от опасности себя и заодно Веронику? Кому и какими словами объяснить свою непричастность к скверной истории с шахтами? С такими-то мыслями Георгий и вошел к себе в квартиру… и в изумлении застыл у порога. Вероника была дома, но находилась не одна. В квартире были гости – двое мужчин. Увидев вошедшего Георгия, они шевельнулись, привстали со стульев и сели вновь, ничего Георгию не сказав и даже с ним не поздоровавшись. Хозяин квартиры с молчаливым недоумением взглянул на Веронику: что, мол, это за вечерние гости, откуда они и зачем? И тут же его охватил страх. Ему вдруг подумалось, что эти молчаливые мужчины из НКВД. И явились они к нему, Георгию, чтобы арестовать его. Да-да, арестовать – за те самые пять шахт, на которые высадился немецкий десант. А заодно, наверное, арестовать и Веронику. Но отчего тогда Вероника так спокойна? Вот она даже приветливо улыбается Георгию… Да и сами мужчины ведут себя как-то не так, как полагалось бы, будь они из НКВД. Если они из этой организации, то отчего так бесстрастны и спокойны? Почему они, увидев Георгия, не кинулись на него, не заломили руки, не повалили на пол? Ведь, кажется, именно так и должны арестовывать врагов народа? В общем, непонятно…

– Проходи, – спокойно произнесла Вероника. – Я сейчас объясню, в чем дело.

Георгий прошел мимо молчаливых мужчин и, проходя, недоверчиво на них покосился. Ему вдруг показалось, что он их знает. Да-да, знает! Вернее сказать, знает не лично, а, так сказать, опосредованно. Иначе говоря, где-то и когда-то он их уже видел. Ну да, конечно же! Он видел их в том самом ресторане, где когда-то познакомился с Вероникой. Кажется, он видел их дважды. В первый раз он прощался с Вероникой у входа в ресторан, и эти двое прошли мимо них, остановив на миг на нем и Веронике внимательные взгляды. Во второй раз он обратил на них внимание в том же самом ресторане, куда он пригласил Веронику. Помнится, они молчаливо сидели за столиком неподалеку, а затем так же молча поднялись и ушли… Точно, это они! Георгий их вспомнил! А почему он их вспомнил? Да потому что и в первый, и во второй раз он обратил на них внимание, и это внимание было каким-то необычным – смутным и отчего-то подспудно тревожащим. Он почему-то насторожился при виде этих двух мужчин, оттого он их и запомнил. И вот – он увидел их вновь. В своей собственной квартире, рядом с Вероникой.

– Узнал? – неожиданно спросил один из мужчин. – Что ж, тем лучше.

– Что здесь происходит? – раздраженно спросил Георгий у Вероники. – Кто эти люди? Что им нужно?

– Успокойся, – бесстрастно ответила она. – Пройди, сядь. Поговорим…

Георгий злобно хмыкнул и опустился в кресло.

– Значит, немецкий десант захватил наши пять шахт? – спросила Вероника, в упор глядя на Георгия. – Какая неожиданность! Ай-ай… Теперь-то их точно не взорвать и не затопить. Так и достанутся врагу – целыми и невредимыми. Все пять шахт, которые ты так старательно готовил к уничтожению! А я тебе помогала… Кто бы мог подумать?

– Откуда ты знаешь про десант? – уставился на Веронику Георгий.

– А ты догадайся, милый, – с притворной ласковостью произнесла Вероника. – Ну же, напряги фантазию!

Георгий ответил не сразу. Ничего не говоря, он долго смотрел на Веронику, затем – на двух мужчин, затем – опять на Веронику…

– Ты, что ли? – вымолвил наконец он.

– Мы, – ответила Вероника и указала на двух мужчин. – Я и они.

– Но…

– Ты что-то хотел сказать? Говори, мы тебя слушаем.

– Мы тебя очень внимательно слушаем, – произнес один из мужчин. – Затем мы сюда и пришли, чтобы тебя выслушать.

– Но зачем? – не мог взять в толк Георгий. – Вероника…

– Я не Вероника, – перебила молодая женщина. – Меня зовут иначе. Вероника – это мой псевдоним.

– Но кто же ты тогда? – Георгий все никак не мог прийти в себя.

– А ты догадайся, – повторила Вероника. – Это нетрудно…

– Боюсь, что ему придется объяснять дополнительно и подробнее, – сказал один из мужчин.

– Зачем же? – не согласилась женщина. – Он мальчик сообразительный. Уж я-то знаю… Ну что же ты, Миловидов Георгий? Давай, соображай…

Георгий чувствовал, как по его лицу струится пот. Его сердце колотилось какими-то неверными, рваными толчками. Он понимал, что влип в очень скверную, может быть, даже смертельно опасную для него историю. Именно так – смертельно опасную. Если он сейчас же, немедленно не найдет из нее выхода – он пропал. Эти двое молчаливых мужчин его и прикончат. Здесь же, в его собственной квартире.

И он принялся лихорадочно думать. Значит, так. Его сожительница и любовница Вероника, с которой он так долго жил под общей крышей, делил постель, устроил ее на престижную работу, к которой он привык и даже, возможно, полюбил, – совсем не Вероника. Но кто же она тогда? Ответ напрашивался сам собой: она немецкая шпионка. Да-да, именно так. И это она передала немцам данные о готовящихся к уничтожению шахтах. Передала все, что ей было известно: и названия шахт, и схемы минирования, и сроки уничтожения… Добыть такие сведения было совсем просто – их, по сути, отдал ей в руки сам Георгий. Вот, сказал, перепечатай, приведи в нормальный вид да побыстрее… Другой вопрос – как она передала немцам эту информацию? Впрочем, и тут ответ также был прост. Допустим, через этих двух мужчин. Или еще через кого-то. Похоже, в Сталине обосновалась целая группа немецких шпионов. И Вероника, или как там ее зовут на самом деле, одна из них.

Выводы из происходящего напрашивались хуже некуда. Георгий ощутил себя загнанным в ловушку, из которой не просматривалось выхода. Даже если, предположим, ему каким-то чудом удалось бы сейчас сбежать от женщины и этих двух мужчин, то что ему делать дальше? Звать кого-то на помощь? Кого? Может, бежать в НКВД? Ну, так там его и припекут. Ведь это именно он передал секретные сведения вражеской разведке! Вольно или невольно, но передал! И получается, что он, Георгий Миловидов, пособник немецких шпионов! Враг народа! А что делают в НКВД с врагами народа, особенно в военное время? Вот то-то и оно… Тем более вон как подозрительно и мрачно смотрело на него начальство на недавнем совещании! Даже обещало разобраться. Отчего, мол, именно на твои шахты высадился вражеский десант? А, товарищ Миловидов?.. Нет уж, НКВД сейчас ему не помощник.

Да и потом: попробуй-ка убеги от этих двух мужчин! У них, должно быть, и оружие при себе имеется. Как не быть! Тут, как говорится, только дернись. Достаточно будет одного неправильного движения… Так что же ему делать? Как себя вести? Что говорить? Ох и впутался же он в историю! И никакого из нее не просматривается выхода…

– А их-то, – Георгий кивнул на мужчин, – зачем ты пригласила? Могли бы поговорить с глазу на глаз…

– А вдруг ты до такой степени испугаешься, что решишь выкинуть какой-нибудь фортель? – сказала женщина. – Например, захочешь меня задушить. Или выброситься из окна? Мало ли… Вот я их и позвала. Так сказать, для страховки. Ну и вообще, для большей убедительности, чтобы ты как следует впечатлился…

– Выброситься из окна… – вымученно улыбнулся Георгий. – Вам что же, так дорога моя жизнь?

– А почему бы и нет? – улыбнулась женщина. – Ты нам можешь пригодиться. Если, конечно, мы договоримся и поймем друг друга.

– А если не договоримся и не поймем? – мрачно поинтересовался Георгий.

– Тогда, конечно, мы тебя ликвидируем, – спокойно ответила женщина. – Посуди сам: ты теперь знаешь о том, кто я, знаешь этих двух, знаешь также, что в городе существует немецкая разведгруппа… Видишь, как много ты знаешь? Теперь ты для нас – опасный свидетель. Конечно, завтра или послезавтра вы из этого города уйдете, ну так что же из того? Наши интересы простираются куда шире одного города! Так зачем же нам оставлять тебя в живых?

Все, что сказала женщина, было настолько логично и убедительно и не оставляло никакого выхода для Георгия, что он долго не находил, что ему сказать.

– Что вы от меня хотите? – наконец спросил он.

– Вот это уже похоже на начало делового разговора! – улыбнулась женщина и взглянула на одного из мужчин. – А ты, Вилли, говорил, что ему придется втолковывать дополнительно. Я же говорила – не придется. Он мальчик понятливый. И к тому же он прекрасно понимает, что жизнь дается лишь единожды, и потому рисковать таким драгоценным даром глупо. Другого-то раза не будет!

– А как же – жизнь за Родину? – мрачно спросил Георгий.

– У вас, русских, есть замечательная пословица. Что-то вроде этой: где человеку хорошо, там у него и родина. Очень мудрые слова, надо сказать. Вилли, тебе нравится эта русская пословица?

Мужчина ничего не ответил и лишь оскалил зубы в усмешке.

– Вот видишь, – сказала женщина, обращаясь к Георгию. – Вилли тоже нравится. А он – человек избирательный и суровый. Ему вообще мало что нравится… Ну да отставим в сторону вашу народную мудрость, а также ваши идеологические лозунги. Поговорим серьезно и по существу.

Женщина прошлась по комнате, посмотрела в темное ночное окно, прислушалась. За окном то и дело раздавались залпы. Их было слышно отчетливо, они были совсем близко.

– Завтра или послезавтра город будет сдан, – сказала она, обращаясь к Георгию. – Я это к тому, что другого похожего разговора у нас не будет. Не будет вообще никакого разговора. Ты меня понимаешь?

– Да, – Георгий сглотнул слюну. – Понимаю…

– Вот и прекрасно, – женщина еще раз прошлась по комнате и уселась напротив Георгия. – Итак, я хочу сказать тебе еще кое-что, чтобы избавить тебя от возможных глупых иллюзий. И вселить в тебя определенную надежду. Сейчас, конечно, ты понимаешь, что наша первая встреча в ресторане была не случайной…

– Я уже догадался, – скривился в усмешке Георгий.

– Замечательно. Прежде чем выйти с тобой на контакт, мы долго к тебе присматривались. Собирали сведения, изучали привычки, искали слабые места…

– Зачем? – спросил Георгий.

– Глупый вопрос. Разумеется, чтобы тебя завербовать. Нам нужен был свой человек в вашей угольной промышленности. Источник информации…

– И вы решили, что им буду я… – угрюмо произнес Георгий.

– Да, мы так решили. А почему бы и нет? Ты очень хороший источник получения сведений. Молодой, занимающий высокий пост, а значит, информированный. Кроме того, с некоторыми слабостями… – женщина улыбнулась. – Любовь к роскошной жизни, а тем более страсть к женщинам – очень подходящая для нашего дела слабость! Вот мы и решили сыграть на этой твоей страсти. Как говорят у вас, влюбить тебя в меня.

– Это как же так влюбить? – не понял Георгий. – Разве можно одного человека влюбить в другого? Любовь – это…

– Вы, русские, неисправимые романтики! – перебила Георгия женщина. – Влюбить одного человека в другого – дело не такое и сложное. Да ты и сам об этом слышал. Колдовство, ворожба, гипноз… Ведь слышал же?

– Предрассудки и суеверия… – вымученно улыбнулся Георгий.

– Как видишь, нет, – спокойно произнесла женщина. – Ты же в меня влюбился, не так ли? Просто-таки с первого взгляда! А ты говоришь – предрассудки.