Текст книги "Донская рана"

Глава 6

Когда они выехали из города, уже наступила ночь. На КПП их вновь не остановили, но Шубин понимал, что рано или поздно на каком-нибудь пункте бдительный лейтенант обратит внимание на странного водителя группенфюрера – мужчину в обычной одежде, какую носят русские. Поэтому, как только им попалась боковая дорога, он приказал Степанчуку съехать на нее и остановиться. Когда их не стало видно с трассы, он велел водителю выйти из машины и облачиться в форму, снятую с убитого эсэсовца.

– Эта одежка должна прийтись тебе впору, – сказал он. – Правда, там на спине должен быть разрез под лопаткой, и кровь должна была натечь, но тут уж ничего не поделаешь. Разрез позже можно будет зашить, кровь застирать. А пока не будешь вертеться перед немцами в этих обновках – и все будет хорошо.

Форма пришлась Степанчуку впору, словно на него была сшита. Старую одежду водителя положили в багажник, где уже лежала форма ефрейтора Кнехта, после чего Степанчук снова сел за руль, и они продолжили путь в сторону станицы Манычской. Ехать было долго, около двух часов, и Шубин решил поспать. Но прежде чем погрузиться в сон, надо было дать водителю четкие инструкции насчет дальнейшего маршрута.

– Как доедешь до развилки, повернешь направо, в сторону Сальска, – сказал он. – Но до самого Сальска ехать не нужно – доберешься до хутора Веселый и там меня разбудишь. Там, в Веселом, и заночуем.

– Где-нибудь в стогу? – спросил Степанчук.

– Зачем в стогу? – удивился разведчик. – В доме, выделенном для генерала Келлермана или для его начальника штаба. Будем вторую немецкую танковую армию инспектировать.

До хутора Веселый они доехали ближе к полуночи. Здесь Степанчук разбудил Шубина и получил от него новые инструкции.

– С этого момента – ни слова по-русски, – потребовал разведчик. – Вспоминай свой запас немецких слов, какой он у тебя есть. Но в присутствии немцев лучше рот не раскрывай. Помалкивай. Когда подъедем к штабу, ты должен выскочить и открыть мне дверцу. Понятно? Почтительно так откроешь и будешь держать, пока я не выйду. Я выйду, скажу тебе: «Подожди меня здесь». Ты немного отъедешь от крыльца и встанешь. Если из штаба выйдет ординарец и будет тебе показывать, где надо встать, постарайся его понять. Слова «налево», «направо», «прямо» знаешь?

– Знаю, – отвечал водитель.

– Ну, а если чего не поймешь, отвечай «Яволь!», то есть «слушаюсь», не ошибешься. Но вообще-то старайся не разговаривать. Да, и вот еще что. Ты должен иметь немецкое имя. Пускай ты будешь зваться… Скажем, Вернер Фельдман. Это как бы перевод твоей русской фамилии. Ты будешь «полевой человек», или Степняк. Запомнил? Ну-ка, повтори.

Степанчук несколько раз повторил свое немецкое имя, после чего Шубин велел ему ехать дальше.

Через полчаса они въехали в хутор Веселый. Часовые, дежурившие при въезде в хутор, завидев лимузин, взяли «на караул». И когда машина подъехала к дому, где разместился штаб, там у крыльца уже стояли в ожидании сам генерал Келлерман, его начальник штаба и несколько офицеров. Шубин, увидев встречавших, удивился такой проницательности генерала. Он бы меньше удивлялся, если бы знал, что генерал Гот еще накануне обзвонил всех командующих немецких частей в этом районе и предупредил о визите инспектора.

Водитель Фельдман не ударил в грязь лицом: как только машина остановилась, он выскочил, открыл дверцу, через которую должен был выйти пассажир, и согнулся в поклоне. Шубин вышел и направился к крыльцу, даже не оглянувшись на своего водителя. А водитель сел на свое место, и к нему тут же подскочил ординарец генерала. Он разразился потоком слов, в котором водитель с трудом, но все же разобрал слово «налево».

– Яволь, герр офицер! – ответил он и поехал налево. Там он увидел пару машин и мотоцикл, стоявших под навесом, затянутым маскировочной сеткой, и поставил свою машину рядом.

Между тем Шубин приветствовал командира немецкой танковой армии, его начальника штаба, командиров дивизий и в их сопровождении вошел в штаб. И следующие два часа он был занят исключительно делом: выслушивал рассказ начальника штаба о положении на фронте, рассказ самого Келлермана о планах по отражению натиска русских, а затем задавал вопросы. Вопросы группенфюрера все были тоже исключительно деловитыми и показывали глубокое понимание обстановки. И здесь, как и в штабе генерала Гота, комендант Ростова закончил совещание требованием срочно разработать планы более активных действий германских войск.

Когда все участники совещания разошлись, командир армии спросил высокого гостя, будет ли тот ночевать здесь, в расположении армии.

– Я это просто на всякий случай спрашиваю, – объяснил Келлерман. – Вообще-то в такое позднее время ехать куда-то вдоль линии фронта небезопасно. Так что мы уже приготовили вам место для ночлега.

– Спасибо, генерал, – поблагодарил «группенфюрер». – Знаете, я и правда не буду рисковать и воспользуюсь вашим любезным приглашением. А как насчет моего водителя?

– О нем тоже позаботятся – его разместят вместе с денщиками, – ответил генерал.

– Вы знаете, тут я с вами не соглашусь, – заявил Шнейдер. – Дело в том, что мой водитель Фельдман выполняет при мне также обязанности денщика. Так что мне бы хотелось, чтобы он спал неподалеку от меня. Если вам будет нетрудно, прикажите его переместить.

Генерал Келлерман заверил, что ему это будет совсем нетрудно, и отдал нужные распоряжения. Вообще-то для выполнения причуды высокого гостя пришлось переместить заместителя начальника штаба армии, но не будешь ведь это объяснять господину Шнейдеру!

Уже прощаясь с группенфюрером, генерал Келлерман заметил:

– Знаете, господин группенфюрер, до меня донесся слух, что вы уже должны быть в Германии. Говорят, что фюрер лично предоставил вам двухнедельный отпуск…

Комендант Ростова в ответ на эти слова еще выше вздернул голову, отчего стал выглядеть еще надменнее.

– Да, наш фюрер действительно предоставил мне возможность отдохнуть, – сказал он. – Но я подумал и решил отказаться от такой возможности. Разве можно думать об отдыхе в такое время, когда наша армия ведет трудную битву за Кавказ? Об отдыхе можно будет подумать позже, когда мы погоним русских назад в их степи. Так что спасибо за ваше внимание, генерал, но я еще некоторое время побуду с вами. А сейчас – спокойной ночи!

– Спокойной ночи, господин группенфюрер! – сказал Келлерман, удаляясь.

А гость дождался, пока придет его водитель. Они еще некоторое время совещались. Причем если бы кто-то из штаба мог услышать их разговор, он бы с удивлением обнаружил, что комендант Ростова и его водитель Фельдман говорят по-русски…

Ночью оба визитера спали отлично. А утром, явившись на завтрак в столовую при штабе, комендант Ростова узнал «плохие» новости, поступившие ночью. Оказывается, этой ночью соседи, две дивизии генерала Гота, выполняя директиву группенфюрера о проведении активных наступательных действий, предприняли попытку наступления в районе к северу от станицы Манычской. По данным разведки, в этом районе было мало русских частей, поэтому немцы рассчитывали прорвать русский фронт возле Дона и продвинуться вдоль реки. Можно было даже рассчитывать занять станицы Багаевскую и Семикаракорск. Однако немцы неожиданно столкнулись не просто с сопротивлением русских – они наткнулись на превосходящие их силы советских частей. Передовые части немецких войск были буквально сметены, противник устремился в образовавшуюся брешь и грозил прорваться к Батайску – ключевому пункту всей немецкой обороны. Фельдмаршалу Манштейну, разбуженному среди ночи, пришлось лично вмешаться в ситуацию и перебросить в район прорыва части, которые он берег для наступления на север, в направлении Морозовской.

Еще одной новостью, обсуждавшейся в столовой, стало внезапное исчезновение переводчика, служившего в штабе генерала Гота, некоего капитана Петерса. Он исчез буквально за несколько часов до того, как к нему нагрянули агенты гестапо, чтобы его арестовать. Оказывается, капитана Петерса разоблачили как русского резидента.

Почему-то все эти тревожные новости нисколько не взволновали коменданта Ростова. Генерал Келлерман, по правде говоря, опасался, что после получения таких известий группенфюрер захочет остаться в его штабе, чтобы лично проверить готовность войск к отражению возможной атаки русских. Однако господин Шнейдер, услышав о прорыве русских ночью, почему-то и бровью не повел. И не изменил своих планов – он намеревался ехать вдоль линии фронта дальше, в район Сальска. «Ну и поезжай, без тебя мне будет легче командовать», – подумал генерал Келлерман и с облегчением попрощался с высоким визитером.

А Шубин тоже, в свою очередь, с облегчением попрощался с гостеприимным хозяином. Ему надо было поскорее передать полученные данные в штаб. И еще хотелось поделиться с водителем радостным известием о разгроме немцев на берегу Дона. Но сначала надо было заправить лимузин – бензобак был практически пустой. Однако с заправкой никаких проблем не возникло – танкисты залили бензобак горючим доверху. Затем лимузин выехал из Веселого и направился в сторону Сальска. По пути Шубин рассказал водителю о полученных радостных известиях.

– И это все результат моего последнего визита в штаб генерала Гота, – добавил он под конец. – Наше командование оценило информацию, которую я передал, и приняло меры. Ну, а теперь нам надо передать следующую порцию информации. Остановись-ка возле тех вон посадок.

Виктор Степанчук выполнил приказ, машина заехала в посадки и остановилась. Шубин наладил рацию и передал очередную сводку. Она была еще более богатой на информацию, чем предыдущая, которую он передал после беседы с генералом Готом. Затем он спрятал рацию в багажник, и они продолжили путь в направлении Сальска. Некоторое время ехали молча, потом Степанчук спросил:

– Товарищ капитан, скажите, а что нужно, чтобы стать разведчиком? Я вот за вами наблюдаю, хочу найти ответ на этот вопрос.

– А что, ты тоже хочешь заниматься разведкой? – спросил Шубин.

– Да, хотелось бы, – ответил водитель. – Вот вы, один человек, привели в движение целую немецкую армию, заставили ее совершить ненужные действия, из-за чего у противника произошли большие потери. Мне бы тоже так хотелось. Вот что для этого нужно? Языки знать? Метко стрелять? Или тут главное уметь работать с рацией?

– Тут, Виктор, все важно, – ответил Шубин. – И то, что ты сказал – лишь часть навыков хорошего разведчика. Надо уметь скрытно двигаться по местности, прятаться, использовать самые разные виды оружия… В общем, надо уметь делать все, что требуется, чтобы быстро собрать информацию, важную для нашего командования. А еще… Смотри, чего-то нам тут сигналят. Надо остановиться.

На обочине шоссе стоял «Опель», возле него находились два человека: молодой лейтенант и солдат с автоматом в руках; оба были в форме СС. Когда лимузин остановился, лейтенант шагнул к нему и вгляделся в пассажиров. Шубину не понравился этот взгляд: в нем не было ни капли почтения к коменданту Ростова. Более того, лейтенант рассматривал «группенфюрера» и его водителя с недоверием. Тогда Глеб решил заговорить первым и быстро разрешить эту ситуацию.

– В чем дело, лейтенант? – надменным тоном спросил он, опустив стекло. – Почему вы решили остановить нашу машину? Вы что, не знаете, кто я?

– Знаю, господин группенфюрер, – ответил лейтенант. – Вы – комендант Ростова господин Шнейдер. Но вот вашего водителя я не знаю и хочу его проверить. А остановил я вас потому, что только что из этого района была проведена передача данных русскому командованию. Мне только что позвонили из Ростова и сообщили об этом. Мы проверяем все машины в этом районе.

– Это кто же дал вам такие полномочия?! – возвысил голос Шубин.

– Такие полномочия нам, то есть гестапо, дал наш фюрер Адольф Гитлер, – невозмутимо сообщил лейтенант. – И вы, господин группенфюрер, конечно, об этом знаете. Вы можете позже подать рапорт на мои действия, но сейчас я должен проверить вашего водителя и вашу машину. – И, повернувшись к водителю Степанчуку, лейтенант приказал: – Быстро выйти из машины! Приготовьте документы!

Шубину было ясно, что произойдет через несколько секунд. Степанчук не выполнит приказ гестаповца – скорее всего, он его даже не понял. И документов у него нет – Шубин не успел их изготовить. Ситуацию надо было решать иначе, без документов…

Глеб стремительно вышел из машины и поспешил к лейтенанту.

– Какая наглость! – закричал он. – Никогда не видел ничего подобного! Вернер, не выходи!

Говоря все это, разведчик обогнул машину и оказался лицом к лицу с лейтенантом. При этом он почему-то сделал еще несколько шагов и приблизился к «Опелю» гестаповцев. Это ему было нужно, чтобы заглянуть в машину и оценить, сколько еще человек в ней находится. В автомобиле сидели двое: водитель на переднем сиденье и еще один солдат – на заднем.

Лейтенант начал что-то отвечать на реплику возмущенного «группенфюрера», но разведчик его уже не слушал. Время слов прошло, настало время действий.

Он выхватил свой верный «ТТ» и выстрелил – не в лейтенанта, а в солдата с автоматом, потому что этот человек, стоявший наготове, с оружием в руках, был сейчас самым опасным противником.

Солдат согнулся пополам, а Шубин уже развернулся к лейтенанту и выстрелил в него.

Брызнуло стекло машины – солдат, сидевший на заднем сиденье, открыл огонь, не успев выбраться из машины. Конечно же, он не попал, хотя пули просвистели над головой разведчика. Глеб вновь развернулся и послал две пули в стрелявшего, чтобы уничтожить его наверняка. Пятой пулей он уложил водителя «Опеля». А поскольку его первая жертва, солдат с автоматом, еще пытался встать, Шубин добил его шестым выстрелом.

Все было кончено.

– Что стоишь? – бросил он Степанчуку. – Садись за руль, поехали!

Минуту спустя они уже ехали по шоссе в сторону Сальска. Водитель некоторое время подавленно молчал, только искоса поглядывал на сидевшего рядом Шубина. Потом спросил:

– И что теперь? Вернемся в Ростов? Я знаю пару адресов, по которым можно на время укрыться. Или поедем к линии фронта, будем прорываться к своим?

– С какой стати? – удивился Шубин. – Почему мы должны укрываться, прятаться, бежать? У нас задание, его надо выполнить. Это задание будет выполненным только тогда, когда наши войска возьмут Ростов или хотя бы Батайск. Так что мы поедем, куда и ехали – в шестнадцатую бригаду генерала Файнхальса.

– Но… если нас снова задержат? Если обнаружат убитых и поймут, что это мы их уничтожили?

– Если снова задержат, снова будем отбиваться, – сказал Шубин. – А убитых обязательно обнаружат, уже сегодня. Но кто может сказать, что мы имеем к ним какое-то отношение? Никто не скажет. Нападение на машину СС, конечно же, дело рук русских диверсантов. Не зря я стрелял из нашего пистолета, а не из немецкого. Никто на нас и не подумает. Но из сегодняшнего происшествия, конечно, необходимо сделать нужные выводы…

Сказав это, Шубин задумался – как видно, делал выводы. Степанчук вначале молчал, но любопытство его разбирало, и он, не выдержав, спросил:

– И какие же выводы вы делаете, товарищ капитан?

– Выводы? – повторил Шубин. – Первый вывод – тебе и впрямь нужно срочно изготовить документы. Это дело больше нельзя откладывать. После Сальска вернемся в Ростов, там у меня в надежном месте спрятана вся моя канцелярия. В канцелярии ростовской комендатуры мне вряд ли помогут, а вот моя собственная канцелярия не подведет. Второй вывод – тебе нужно срочно совершенствовать твой немецкий язык. Надо будет с тобой как-нибудь позаниматься.

– Это все, товарищ капитан?

– Нет, Виктор, не все. Я делаю еще один вывод. Где-то здесь, в немецком руководстве, сидит человек, который пристально следит за моей деятельностью. Он знает, что у советского командования в Ростове есть резидент, и старается поймать этого резидента. Он знает, что я пользуюсь рацией, и вычисляет меня по моим передачам. Хотелось бы знать, кто этот мой противник… И как много ему известно обо мне?

Снова наступило молчание, довольно продолжительное. Потом водитель еще раз спросил:

– Ну, теперь, наверное, все выводы?

Шубин усмехнулся и ответил:

– Нет, Степанчук, и это не все. Ты тут спрашивал о том, что должен уметь делать хороший разведчик. Так вот, сегодняшнее происшествие учит, что от разведчика требуется еще одно умение. Он должен уметь быстро оценивать ситуацию, принимать правильное решение и так же быстро его реализовывать. За одну секунду должен принять решение, ясно?

– Ясно, товарищ капитан, – ответил водитель. – Вы сегодня мне дали очень хороший урок.

– Да, можешь считать, что я провел с тобой первое занятие по разведывательному делу, – согласился Шубин. – А теперь помолчи чуток, я хочу немного подумать.

Глава 7

Как Шубин и ожидал, в штабе 16-й бригады генерала Файнхальса в Сальске его встретили так же почтительно, как и в Манычской, а потом на хуторе Веселый. Его угостили превосходным обедом, а затем устроили совещание в штабе бригады, на котором проинформировали о положении на этом участке фронта. При этом в Сальске уже знали о гибели оперативной группы гестапо на дороге из Манычской, но при этом никак не связывали это происшествие с визитом коменданта Ростова. Наоборот: офицеры 16-й бригады спросили «группенфюрера Шнейдера», не беспокоили ли его русские диверсанты или же партизаны. Они были готовы выделить высокому гостю нужное сопровождение, если он захочет ехать дальше вдоль линии фронта.

Однако высокий гость отказался от сопровождения. Он заявил, что ничего не боится и поедет дальше с инспекцией один.

– Если что, я умею стрелять, – заявил он заботливым хозяевам. – И мой водитель тоже умеет. Так что если русские нападут, мы дадим им достойный отпор.

Да, здесь, в Сальске, все было так же хорошо, как и раньше. Однако Шубин обратил внимание на два обстоятельства. Во-первых, на совещании в штабе присутствовал человек в черном эсэсовском мундире. Он не принимал участия в обсуждении и тихо сидел в углу. Когда Шубин спросил одного из штабных офицеров, кто этот человек, ему ответили, что он из гестапо, его имени они не знают, а цели своего прихода в штаб гестаповец не сообщил. Просто сказал, что хочет присутствовать на совещании.

Это было необычно: гестапо вообще-то не вмешивалось в дела армии. Но ведь и его собственная инспекция воинских частей тоже была делом необычным! Странным было то, что гестаповец не подошел к нему, коменданту Ростова, и не представился.

Вторым необычным обстоятельством был тот факт, что пока шло совещание, к лимузину «коменданта Ростова» подходили какие-то люди. Они пытались заговорить с водителем, о чем-то спрашивали его сквозь опущенное стекло.

Об этом Шубину рассказал Степанчук, когда совещание закончилось, «группенфюрер» вышел из штаба и сел в машину.

– И как же ты поступил, когда эти люди пытались до тебя достучаться? – спросил Шубин.

– Я сделал вид, что крепко сплю, – сообщил Ступанчук. – Они еще немного покрутились вокруг машины, а потом ушли. Ну, и пусть их. Вы мне главного не сказали – куда дальше ехать? Я слышал, вы этим офицерам говорили, что мы поедем дальше вдоль линии фронта. Значит, мне нужно выехать на трассу, которая ведет в Егорлык, и дальше, в Первомайское?

– Нет, друг мой Виктор, вдоль линии фронта мы не поедем, – сказал Шубин. – Могу же я внезапно изменить свое решение? Как выедешь из города, поверни направо, в сторону Ростова.

– Значит, мы возвращаемся в Ростов?

– Да, надо мне побывать в родной комендатуре, – сказал Шубин. – А то меня там и забыть могут…

Но затем, увидев озадаченное выражение на лице водителя, он рассмеялся и сказал:

– Нет, Виктор, это я пошутил. В комендатуру Ростова для меня дорога закрыта. Меня там сразу разоблачат, ведь я только внешне немного похож на группенфюрера Шнейдера. И вообще, я чувствую, что операция «Группенфюрер» подходит к концу. Ее надо сворачивать, придумать другой образ, чтобы получать оперативный доступ к источникам информации.

– А почему вы так решили, товарищ капитан? – спросил Степанчук.

– Во-первых, на совещании в штабе сидел какой-то гестаповец, который не захотел мне представиться, – стал загибать пальцы на руке Шубин. – Во-вторых, какие-то люди крутились вокруг твоей машины, пытались вызвать тебя на разговор. Это означает, что немцы начали подозревать неладное. Они поняли, что с внезапным появлением на фронте «коменданта Шнейдера» что-то не так. А в-третьих, мы узнали, что где-то в Ростове сидит человек, который охотится за советским резидентом, то есть за мной. Все это – факты, Виктор, а факты упрямая вещь, и разведчик должен уметь с ними считаться. Он должен уметь их вовремя замечать, анализировать и делать выводы. Считай, что это тоже входит в «Науку разведки», о которой мы с тобой сегодня говорили.

– Но мы же не прямо сейчас бросим машину и прекратим ездить по штабам? – встревожился Степанчук.

– Что, тебе так понравилось ездить?

– Да, понравилось, – признался водитель. – Мне еще никогда не приходилось управлять такой замечательной машиной, как эта. А в столовых при немецких штабах неплохо кормят. Так вот я в эти три дня, как мы с вами ездим, питаюсь так, как надо. А главное, что мы приносим большую пользу нашей армии! Да, а вы не забыли про очередной сеанс связи? Ведь у вас после посещения Сальска наверняка появилась новая информация…

– Конечно, появилась, – согласился Шубин. – Но мы уже провели сегодня один сеанс, а время второго еще не пришло. К тому же… Тебе не кажется, что вон та машина следует за нами от самого Сальска? – произнес Шубин и указал Степанчуку на зеркальце заднего вида, в котором можно было разглядеть серый «Опель».

Водитель пожал плечами:

– Не знаю… Я как-то не следил…

– А вот это зря, – сказал Шубин. – Разведчик должен видеть все, что вокруг него творится. Точно, этот хвост к нам прицепился еще на окраине города. Слушай, ты можешь ехать быстрее?

– Попробую, – пообещал Степанчук.

Он увеличил скорость, но серый «Опель» не отставал. Шубин быстро просчитал ситуацию. Очевидно, кто-то, кто начал подозревать его в обмане, решил следить за всеми его действиями. Имея такой «хвост», он не мог передать очередное сообщение. А если этот «хвост» собирается следовать за ним до самого Ростова, то он не сможет и побывать в своем тайнике в заброшенном доме. И вопрос: как поступят преследователи, когда убедятся, что «комендант Шнейдер» не спешит следовать в родную комендатуру? Он будет разоблачен уже сегодня, 17 января. Между тем Шубин планировал выдавать себя за группенфюрера СС еще некоторое время. Значит, решение могло быть только одно: преследователей нужно было уничтожить.

Приняв такое решение, Шубин перезарядил свой «ТТ», а затем взял с заднего сиденья автомат. Уже стало темнеть, и это было на руку разведчику – темнота его не пугала, он хорошо видел в сумерках. А вот враги вряд ли умеют вести бой в позднее время. Надо было действовать!

– Давай, гони быстрее вон до того поворота! – скомандовал Шубин водителю. – А как только проедем поворот, тормози.

Выполняя приказ разведчика, водитель резко увеличил скорость. На зимней дороге машину стало заносить, но Степанчук старался выжать из нее максимум возможного. Вот и поворот! Визжа тормозами, вихляя из стороны в сторону, машина вошла в него и на время скрылась от преследователей за небольшим бугром.

– Стой! – скомандовал Шубин.

И, когда лимузин остановился, он выскочил из него, держа в одной руке пистолет, а в другой – автомат. Вот сейчас…

Однако прошло несколько секунд, а серый «Опель» все не появлялся. Прошла минута, другая… И тут Шубин понял, что люди в «Опеле» разгадали его игру. Кажется, он столкнулся с достойным противником. И что же сейчас делают его преследователи? Шубин постарался влезть в шкуру гестаповцев, которые следили за ним от самого Сальска. Они догадались, что фальшивый группенфюрер применил известный прием: скрыться за поворотом и устроить там засаду. Значит, они ждут, что он сейчас появится из-за поворота с автоматом в руках. Сами они вряд ли будут сидеть в машине. Нет, скорее всего, они засели по обочинам дороги.

А сколько их? Судя по той машине, с которой они столкнулись днем раньше, – трое или четверо. И все они, скорее всего, умелые бойцы. Вступать с ним в бой в одиночку не стоило. Нет, сейчас следует поступить иначе…

Шубин вернулся к лимузину. Протянул водителю свой «ТТ», спросил:

– Пользоваться этой штукой умеешь?

– В руках держал, а стрелять не приходилось, – признался Степанчук.

– Тогда пусть лучше он у меня останется, – заключил Шубин. – Слушай меня внимательно. Сейчас ты потихоньку сдашь задом назад к повороту, пока не увидишь серый «Опель». Он там, за поворотом, стоит. Как увидишь, жми на газ и поезжай вперед, словно хочешь от них убежать.

– Мне не надо ждать, когда они ко мне подойдут и начнут спрашивать?

– Нет, не надо ждать. Скорее всего, они тебя не спрашивать станут, а начнут стрелять по колесам. А может, и по салону. Поэтому ты должен быть готов мгновенно переключить передачу. Как только их увидишь, сразу жми на газ и удирай.

– А вы что будете делать, товарищ капитан?

– Я их здесь подожду. Когда услышишь позади выстрелы, можешь остановиться и посмотреть, как развиваются события. Если для меня плохо – поезжай в Ростов. Остановишься где-нибудь на окраине. Возьмешь из багажника рацию и мой вещмешок. И то и другое отдашь своему другу Чижову. А сам постарайся скрыться, затаиться, пока не придут наши. Все понял?

– Я понял, только… – начал было водитель, но Шубин его оборвал:

– Некогда обсуждать. Делай, как я сказал. Давай, поезжай.

Когда водитель начал пятиться, Шубин занял позицию, которую уже успел присмотреть: чуть выше по склону холма, шагах в двадцати от дороги. Он лег, постарался слиться с местностью, а дорогу взял на прицел.

Лежа на снегу, Шубин слышал удаляющийся звук мотора лимузина. Вот машина замерла на месте… И тут же мотор взревел, и лимузин рванулся вперед. Он выскочил из-за поворота, как на гонках. А спустя секунду вслед за ним показался и серый «Опель». Он больше не скрывался, не делал вид, что просто едет той же дорогой, что и машина «группенфюрера». Это была погоня.

Вот лимузин проскочил мимо того места, где лежал Шубин. И тут же разведчик открыл огонь. Он стрелял прежде всего по водителю. И попал: машина вильнула, съехала в кювет и перевернулась. Шубин вскочил и, держа «Опель» на мушке, побежал к нему.

Он не надеялся, что все его враги убиты или оглушены и не могут оказать сопротивления. И правильно делал, что не надеялся. Не успел он сделать нескольких шагов, как из лежащей на боку машины раздались выстрелы. Стреляли из «вальтера», и стреляли метко: две пули, одна за другой, просвистели у разведчика над головой.

Шубин не стал искушать судьбу: он бросился в снег, перекатился на другое место; поэтому третий выстрел из «вальтера» тоже пошел мимо. Между тем разведчик заметил, откуда ведется стрельба: из-за задних колес машины. Как видно, выживший немец выбрался из «Опеля» через заднюю дверцу и теперь вел огонь, прячась за багажником машины.

«Ничего, сейчас я тебя возьму на мушку, – подумал Глеб. – Надо только позицию сменить». И он сделал короткую перебежку влево, чтобы ему открылась задняя часть машины. И он действительно увидел багажник «Опеля» – но за ним никого не было. Немец тоже успел сменить местоположение. «И долго я за тобой буду гоняться?» – стал сердиться Шубин.

Пока он раздумывал, не зная, на что решиться, ситуация еще раз изменилась – и не в его пользу. Снова прозвучал пистолетный выстрел – но одновременно, с другой стороны упавшей машины, грянула автоматная очередь. Значит, выжил не один, а два немца! Просто второй долго не мог прийти в сознание, а может, долго не мог выбраться из упавшей машины. Но вот теперь он тоже встал в строй, и разведчик имел дело уже с двумя врагами.

О лобовой атаке теперь не могло быть и речи. «Эх, мне бы сейчас гранату…», – подумал разведчик. Но запас гранат остался даже не в лимузине, а в заброшенном доме в Ростове. «А еще бы мне сейчас мог помочь напарник, – подумал разведчик. – Если бы он зашел сбоку… Но Степанчук умеет лишь машину водить, но и на этом спасибо…»

Оставалось вести с врагами долгую позиционную борьбу, кружа вокруг упавшего «Опеля». Но что, если на дороге появится еще одна немецкая машина? Чью сторону возьмут прибывшие? Трудно сказать. Нет, врагов надо уничтожить до того, как кто-то появится. «Надо будет рискнуть, – решил разведчик. – Броситься к машине, рассчитывая, что кто-то из них выскочит на открытое место – и тогда срезать его. А потом и со вторым расправиться. Конечно, дело рискованное, но что делать?»

Он весь подобрался, чтобы броситься в атаку, когда на дороге с южной стороны, куда уехал лимузин Степанчука, послышался шум мотора. К месту схватки быстро приближалась какая-то легковая машина. Шубин ее не видел – упавший «Опель» закрывал ему обзор, а его враги должны были видеть. Они наверняка оглянутся на шум, новая машина отвлечет их внимание… Сейчас, или никогда!

Шубин выскочил из ямки, в которой лежал, словно его оттуда пружиной выбросило. Он бежал к «Опелю» молча, не стреляя. Еще шаг, еще один… Он выскочил из-за багажника и лицом к лицу столкнулся с высоким немцем, у которого в руке был пистолет. Инстинктивно Шубин выставил вперед автомат, который держал в руках. Выстрел «вальтера» раздробил приклад автомата, отлетевшая щепка вонзилась разведчику в щеку. Но в ту же секунду он с разбега врезался в немца и вместе с ним упал на землю; они покатились по снегу.

Падая, Шубин изо всей силы ударил руку врага, державшую пистолет, о мерзлую землю. Немец не смог удержать оружие, «вальтер» выпал из его рук. Но и Шубин не мог воспользоваться своим автоматом – немец уцепился за него мертвой хваткой.

Они катались по снегу, то один оказывался вверху, то второй, и при этом Шубин все время помнил, что где-то рядом находится еще один гестаповец, с автоматом в руках; тому достаточно сделать одну короткую очередь в спину разведчику – и все будет кончено. «Сейчас он выстрелит, – стучало в голове Шубина. – Вот сейчас…» И при этом он все время слышал приближающийся звук мотора подъезжавшей машины. Затем он услышал автоматную очередь, звон стекла и скрип тормозов.

Но ему было некогда вникать в смысл этих звуков, думать, что они означают: как раз в эту секунду Шубин смог применить болевой прием, заставив тем самым своего противника отпустить приклад автомата. Разведчик мгновенно выпрямился, стволом автомата уперся в грудь лежавшего немца и нажал на спусковой крючок. Кровь врага брызнула Шубину в лицо, залила глаза. Он вскочил, поспешно протер глаза и огляделся, стараясь оценить ситуацию. Надо было скорее понять, где находится второй немец, что он делает.