Текст книги "Рельсовая война"

Третий этап операции, а именно сближение с объектом для проведения штурма, был успешно завершен. Начали отсчет секунды перед проведением последнего, главного, четвертого этапа боевой операции «Лавина» – проведением штурма объекта.

Тимохин передал по команде приказ майору Макарову и старшему лейтенанту Самойлову о выдвижении к тыловой стороне сарая. После чего вызвал командира «Миража», подполковника Соловьева. И Александр сейчас вел переговоры открытым текстом – впрочем, их ни запеленговать, ни перехватить было невозможно. Да и некому. Отморозки Талиба специального оборудования радиоэлектронной борьбы просто не имели.

– Леша! Доложи обстановку на своем направлении!

Соловьев доложил:

– Чернов на позиции гранатометного обстрела правой крайней комнаты первого этажа, Бурмистров с Колдановым вышли к объекту и готовы атаковать караульное помещение. Волков ждет приказа на подрыв мины направленного действия, остальные бойцы группы выведены на рубеж штурма. Мы готовы к атаке!

– Отлично! Немного терпения; начнем, как Макаров с Самойловым выйдут к сараю с юга. Сигнал к штурму – ракета красного огня!

– Ждем!

Тимохин повернулся к Гарину:

– Ты определил задачу Бирюкову? Я имею в виду уничтожение пулеметной точки противника?

– Так точно!

– Отлично.

Наконец прошел доклад майора Макарова, что его подгруппа вышла на позиции атаки сарая с южного направления. Тимохин поднял ракетницу, дернул за кольцо. В 05–30 в небо над усадьбой взмыла красная ракета. Сигнал штурма.

Капитан Волков привел в действие взрывное устройство направленного действия. Взрыв образовал пролом в стене, выбив внутрь помещения кирпич и облицованный камень заложенной ранее двери, уничтожив всех пятерых боевиков, находившихся в зоне поражения мины. Одновременно спецы ударили по окнам дома из гранатометов «Муха», а прапорщик Чернов выпустил кумулятивную гранату в окно первого этажа западной стороны дома. По окнам восточной стороны провели четыре выстрела майор Гарин и капитан Ким. Здание вздрогнуло, внутри начался пожар. В доме кто-то дико закричал. С перевала по огневой позиции пулеметчика из ПК ударил прапорщик Бирюков. Обстреляв окно второго этажа фронтальной стороны здания, он сменил пулемет на снайперскую винтовку и начал ловить в прицеле уцелевших боевиков.

Сразу же после подрыва тыловой стены дома и гранатометной атаки в проем рванулись подполковник Соловьев, майор Каменев, капитаны Волков и Дрозденко. Чернов перекрывал возможный выход из здания главаря банды и его оставшихся в живых подчиненных. Гранатометная атака не задела окна помещения, где размещался Талиб, а также лестничных пролетов. Офицеры группы «Мираж», ворвавшись в дом, увидели страшную картину в комнате, стена которой была подорвана миной направленного действия. Среди битого кирпича, искореженных металлических конструкций в самых неестественных позах валялись изуродованные трупы пяти боевиков. Одежда на одном из них горела. Полыхали и деревянные конструкции. Бойцы разделились на две подгруппы. Первая, в которую вошли командир «Миража» и капитан Дрозденко, двинулась вперед на прикрытие действий группы Тимохина, вторая разошлась по смежным комнатам. Там тоже среди пыли и гари, на полу и на топчанах лежали трупы боевиков. Проемы окон были разворочены взрывами. Волков, осмотревший правую комнату, взглянул на трупы и повернулся, чтобы выйти в холл. Здесь, казалось ему, нечего было делать. В комнате свое дело сделал кумулятивный выстрел. Но в последнее мгновенье капитан интуитивно почувствовал опасность. Она исходила со стороны развороченной взрывом комнаты. Волков упал к стене и быстро развернулся. Интуиция не подвела офицера. Как только он рухнул на пол, по дверному проему из угла рядом с окном ударил автомат. Его пули выбили фонтаны пыли из стены, несколько ушли в проем. Волков, сориентировавшись, выстрелил в ответ. Раздался вскрик, лязгнул упавший автомат. Выпустив еще две короткие очереди, капитан рванулся к углу, откуда велся огонь. У стены сидел боевик. Его грудь прострелена, голова опущена вниз, изо рта стекал ручеек крови. Волков толкнул ногой бандита. Тот завалился на бок. Глаза его были открыты, но в них уже не было жизни. Волков удивился, как после гранатометного обстрела этот боевик смог не только выжить, но и попытаться оказать сопротивление. И его действия имели бы успех, если бы не интуиция опытного спецназовца.

Волкова окликнул Каменев, подошедший к проему двери:

– Что за стрельба, Паша?

Капитан стволом указал на убитого бандита.

– Да вот дух, чуть не завалил меня. Живучим оказался, сука, сумел дать очередь. Если б не отпрыгнул, тащили бы в Москву груз 200.

– Твой дух чуть было и мне пулю в затылок не пустил. Выше прошла на какие-то сантиметры.

– Черт, я и не подумал, что он мог и тебя задеть. А что в левой комнате?

– Там месиво, – ответил Каменев.

Всех четверых изуродовало до неузнаваемости.

– Ясно! Значит, 13 душков в минусе?

– Получается так! Доложу Соловьеву.

Заместитель командира группы «Мираж» вызвал своего командира.

Подполковник Соловьев выслушал доклад и приказал подгруппе Каменева оставаться на месте до получения дополнительной команды.

Обстреляв окна восточной стороны главного дома, к центральному входу бросилась группа «Орион» во главе с полковником Тимохиным. Кроме него в группе было еще два человека: Гарин и Ким. Но этого количества людей должно было хватить для зачистки второго этажа и захвата главаря банды при поддержке ребят «Миража». Тимохин первым ворвался в дом. В прихожей он увидел Соловьева. Тот показал большой палец правой руки. Александр указал на лестницу и бросил своим подчиненным майору Гарину и капитану Киму:

– Наверх, за мной!

Офицеры поднялись на второй этаж, имевший меньше разрушений. Только средняя комната, где находилась охрана Талиба, и кабинет были разворочены взрывами кумулятивных гранат. С первого взгляда стало ясно, что и начальник охраны и телохранители уничтожены. В комнате напротив лестницы, возле которой валялся сбитый Бирюковым пулемет, находился всего один труп. Это обстоятельство удивило Тимохина. Но размышлять, куда мог деваться второй человек, ведь в комнате проживали водитель и слуга, у командира спецгруппировки не было времени. Сейчас главной задачей являлось пленение Талиба. Кабинет и центральная комната подорваны тоже, помещение прислуги тоже. Талиб не мог уйти на крышу, его сразу же заметил бы Бирюков; и вниз главарю банды хода не было. Значит, сидит в своей комнате. Через окно выхода тоже не было: Западную сторону контролировал снайпер «Миража» прапорщик Чернов. Но и сдаваться Талиб не спешил. Решил принять последний бой? Глупо. Кто-кто, а уж он должен понимать, что последнего боя не будет, А будет выстрел заряда с усыпляющим газом мгновенного действия. Хлопок – и глубокий сон. А затем пробуждение в камере СИЗО спецслужбы, откуда на свободу выхода нет. Но Талиб молчал.

Сработал виброзвонок станции Тимохина. Он принял доклад Макарова по отработке боевиков в сарае. Отключив станцию, Александр из-за перегородки лестничного проема показал Гарину, находившемуся в комнате прислуги, на развороченную комнату охраны, затем на автомат. Заместитель кивнул и, выставив «АК-74», дал длинную очередь в сторону указанного помещения поверху – так, чтобы под прикрытием огня Гарина к проему смогли проскочить Тимохин и Ким. Маневр удался. Александр прижался к стене справа от проема двери, Ким – слева. Офицеры услышали, как находившийся в своей комнате Талиб по радиостанции пытается связаться с Тахаровым. Он истерично кричал в микрофон станции:

– Тахар! Я – Талиб! Как слышишь? Как слышишь? Шайтан бы вас всех побрал, Тахар! Ответь, Тахар!

Главарь банды не мог связаться со своими собратьями. Установленный в ауле постановщик радиопомех надежно заблокировал радиостанцию Талиба. Кроме треска и шума в динамике наушника, он больше ничего не слышал. Тахаров, где бы он ни находился, даже не подозревал, что его вызывает Али Рубай.

– Талиб! Слышишь меня? – крикнул в проем Тимохин:

Короткая пауза, затем крик Рубая:

– Кто вы? Что вам надо?

Александр усмехнулся:

– Да ты никак контужен, Али? Кто, кроме российского спецназа, мог разгромить твою базу? А она разгромлена. Весь твой отряд уничтожен. Только для тебя мы сделали исключение. Не стали жечь из гранатомета. А знаешь почему?

– Вы хотите взять меня живым? Чтобы потом тянуть жилы в подвале своей спецслужбы?

– Ну, зачем так грубо? Ответишь правдиво на вопросы следователей – и пойдешь с чистой совестью на зону, отсиживать за свои грехи.

– Да? А больше ты, пес цепной, ничего не хочешь?

– За пса ответишь, а от тебя лично мне ничего не надо. Была бы моя воля, отдал бы приказ гранатометчику, чтобы тот сжег тебя заживо, и все дела. Но у меня приказ взять тебя, козла вонючего, живым. Тахара не вызывай, без толку. Станция твоя заблокирована, помощи ждать неоткуда. Бросай оружие, поднимай лапы и выходи в холл. Обещаю, бить не будем! Доставлю по назначению и передам целого и невредимого тем, кому ты нужен. Пытаться оказать сопротивление или уйти через окно не советую. Сбежать не удастся. И на легкую смерть не рассчитывай. Мы подстрелим тебя так, чтобы и не сдох и помучился. Поверь, мы это умеем!

– Вы, суки, на все способны! Твари, мрази!

– И за это ответишь. Не зли меня. Выходи!

Тимохин был уверен, что Талиб не выдержит и сдастся, но ошибся. Из комнаты сначала раздались вопли «Будьте вы прокляты неверные свиньи! Аллах акбар!», а затем прозвучал пистолетный выстрел и послышался шум упавшего на пол тела.

Александр взглянул на Кима:

– Что это, Леня?

– По-моему, Талиб застрелился, – ответил капитан.

– Ах он сука! – воскликнул Тимохин и рванулся в комнату. Ким поспешил следом, чтобы при необходимости прикрыть командира.

Прикрывать не пришлось. Ворвавшийся в комнату Тимохин увидел распростертое у стола с радиостанцией тело террориста Али Рубая. Талиб покончил с собой. Из дырки в виске на дощатый пол стекал тонкий ручеек крови. Тело дергалось в конвульсиях. В ладони правой руки был зажат «ПМ».

Александр посмотрел на Кима:

– Ну не гад, Леша? Думал, возьмем. А он, козел… Аллах акбар!

Ким пожал плечами:

– Да и хрен с ним, командир. Баба с возу, кобыле легче.

– Он был нужен, Леня! Знал много…

– Но мы-то при чем, если он сам?

– Верно, только надо было сразу газ пускать, а не вступать с ним в переговоры. Моя вина в том, что он застрелился.

– Да ладно корить-то себя. Этого не взяли, другого возьмем. Их расплодилось, как саранчи.

– Идем вниз.

– Я подготовлю дом к подрыву?

– Позже. Вместе с Волковым. После полной зачистки территории и доклада о результатах операции наверх!

– Понял.

Одновременно с обстрелом главного здания начала действовать и группа ликвидации боевиков, находившихся в сарае. Майор Макаров с пятидесяти метров пустил в дверь торца постройки кумулятивный заряд. Взрыв разнес двери, выбил единственное окно. Из помещения раздались дикие вопли боли и ужаса. Совершив бросок к сараю, офицеры «Ориона» забросали через проемы комнату отдыха семи боевиков наступательными гранатами, и вопли прекратились. Самойлов от двери еще и расстрелял то, что осталось от топчанов и самих бандитов. После чего вошел внутрь, проверить, не остался ли кто из боевиков случайно жив. А Макаров встал у угла. Он видел, как в караульное помещение ворвались капитан Бурмистров и старший лейтенант Колданов. Прогремели очереди. В сарае все затихло. Офицеры «Ориона» вышли из строения.

Макаров вызвал по связи Тимохина. Доложил о выполнении задачи сводной группы ликвидации противника в сарае. Получил приказ оставаться на месте и контролировать территорию.

Соловьев, встав на прикрытие Тимохина, неожиданно услышал какой-то шум в кухне. Взглянул на Дрозденко:

– Слышал?

– Нет! А что?

– Кухня! Проверь, да аккуратней.

– Понял!

Капитан вошел в помещение, бывшее ранее и кухней и столовой, сейчас же представлявшее собой обожженную пламенем камеру с развороченным окном и грудой разбросанного повсюду оплавленного металла и горящих деревянных конструкций. Дым ударил по глазам, пришлось надеть защитные очки.

– Кто здесь? – крикнул Дрозденко. – Подай знак или буду стрелять на поражение.

И отскочил в сторону, так как почти перед ним из кучи металла поднялся черный от копоти мужик:

– Не стреляйте! Я не боевик, никого не убивал, я слуга и повар.

– Твою мать! – выругался капитан. – Слуга, говоришь? А ну, давай в прихожку, повар! И без шуток, нашпигую свинцом, как шмат сала чесноком.

– Да, да, господин! Выхожу!

Дрозденко вывел слугу Талиба в прихожую. Соловьев, увидев его, воскликнул:

– А это еще что за чудо?

– Представился слугой, поваром.

Командир «Миража» подошел к пленному:

– Фамилия!

– Кадаев, Амир. Я слуга господина Рубая. А вернее, его раб. Никого не убивал, у меня даже оружия не было. Я готовил пищу для всех, стирал одежду, прислуживал господину Рубаю…

По лестнице спустились Тимохин, Гарин, Ким.

– Кто это? – спросил Александр:

– Некий Амир Кадаев, – доложил Соловьев. – Слуга Талиба. Кстати, а где Рубай?

– В комнате. Застрелился, сволочь!

– Вот как? Плохо!

– Взять его у нас не было возможности.

Александр указал на слугу Талиба:

– Выведи его на улицу! Саперам готовить усадьбу к подрыву. Шепелю, Бирюкову, Чернову оставаться на позициях, контролировать подходы к объекту. Остальным вытащить из зданий трупы, и сложить их в роще. А я побеседую с поваром.

Тимохин вышел во двор, где Соловьев, собрав бойцов групп «Орион» и «Мираж», ставил им задачу. Подошел к пленному слуге, охраняемому старшим лейтенантом Самойловым, который приступил к исполнению штатных обязанностей офицера-специалиста радиоэлектронщика. Чеченец умылся, насколько смог, почистил рваную местами одежду и стоял перед Тимохиным, глядя на него глазами, в которых читался животный страх.

– Расскажи, как попал в отряд Талиба. Только правду, я проверю.

– Да, конечно, господин… извините, не знаю, как обращаться к вам…

– Я полковник российской спецслужбы.

– Высокий чин! – Кадаев поклонился.

– Ты не кланяйся, ты рассказывай!

– Слушаюсь, господин полковник. Я из Грозного. 30 декабря 1994 года ваша авиация разбомбила барак, в котором я жил.

– И ты, конечно, потерял всю свою семью, сам же по счастливой случайности избежал гибели, так?

– Не совсем, господин полковник. У меня не было семьи. Один жил, так вышло.

– Продолжай!

– Ну, стал бездомным, решил уйти из города, а тут в Грозный вошли войска, и начались бои. Отсиделся в подвале. Когда вышел, кругом на улице трупы – и русских, и чеченцев. Испугался, пошел в сторону вокзала, а там десантники. Пробрался кое-как на окраину, на ночь опять спустился в подвал; думал ночью найти хоть немного еды. Проголодался. А в подвале сидели боевики. Командовал ими Али Рубай. Он забрал меня к себе в услужение.

– Почему не в отряд?

– Какой из меня боец? Он это понял. С тех пор и служил у Талиба.

– Как же ты умудрился выжить и даже не пострадать после штурма?

Кадаев объяснил:

– Так я встал в 5 часов. Как обычно, надо было за водой сходить, завтрак приготовить. Прошел на кухню – и вдруг взрывы, рядом. Я в прихожку, на кухне тоже взрыв раздался. Понял, что конец Талибу, спрятался под останками стола для разделки мяса. Потом появился русский офицер.

– Не знаешь, что собирался делать Талиб?

– Нет. Хотя…

– Что хотя?

– В прошлую пятницу… да, 20 июня к Талибу приезжал Ваха Тахаров. Я обслуживал их, шашлык готовил. Когда принес мясо и зелень, слышал, что Тахар говорил Талибу о какой-то катастрофе …

– Катастрофе?

– Да. И город называл…

– Что за город?

– Боюсь, не вспомню.

– Вспоминай, Амир! От этого зависит твоя дальнейшая судьба.

– Так, сейчас, попробую… по-моему… да, точно, вспомнил, Тахар называл город Черенск.

– Что еще?

– Больше ничего. Мне приказали уйти. Я ушел. Только и услышал – катастрофа и Черенск.

– Ну что ж, уже неплохо. Полетишь с нами.

– Далеко?

– Далеко.

– А вернусь?

Тимохин посмотрел в глаза Валиева:

– Если не воевал, не убивал мирных жителей, вернешься.

– Я не убивал. Только хоронил. Вот и семью, что жила здесь, Талиб лично расстрелял. А меня заставил похоронить.

– Говорят, большая была семья?

– Не маленькая. Муж, жена-красавица, шестеро детей – четверо мальчиков, старшему 14 лет, младшему несколько месяцев, две девочки 5 и 10 лет. Талиб хотел, чтобы они работали на него. Кормили, обслуживали отряд. Мужчина отказался, тогда Талиб ночью изнасиловал его жену. А на рассвете всю семью расстрелял, в роще. Там же, на опушке, я и похоронил убитых. Могу показать.

– Другим покажешь! – Тимохин перевел взгляд на Самойлова: – Передай его Колданову и приведи в рабочее состояние спутниковую станцию! Жду здесь.

– Есть, товарищ полковник.

Самойлов ушел и вернулся спустя пять минут, а уже через десять, в 06–17, он поднес трубку с толстым и коротким стержнем-антенной к уху:

– Крым! Я – Орион!

– Ну наконец-то! Меня уже дважды о тебе Феофанов спрашивал. А я в ответ ничего ответить не мог.

– Принимай доклад по реализации задачи боевой операции «Лавина»! По объективным причинам мне пришлось перенести начало операции на 5 часов 30 минут. Подробности изложу в рапорте по прибытии. В результате проведенного штурма банда Талиба уничтожена. Али Рубая взять живым не удалось – застрелился. Предваряя вопрос, почему мы не применили усыпляющий газ, отвечаю: не успели. Но нами захвачены два боевика. Один рядовой, часовой на посту, интереса, в принципе, не представляющий – впрочем, его еще как следует не допрашивали, другой – слуга Талиба. Этот кое-что нам сообщил.

– Что значит – кое-что?

– Слуга слышал часть разговора между Рубаем и Тахаровым. Так вот, в этом разговоре упоминались город Черенск и катастрофа. По-моему, боевики планировали террористическую акцию в Черенске. Не исключено, что угроза до сих пор актуальна.

– Подожди, Саня, – проговорил Крымов, – переключаю на Феофанова, генерал вновь вышел на связь.

Александр услышал голос начальника Главного управления по борьбе с терроризмом:

– Тимохин, здравствуй!

– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

– Что у тебя по лагерю Али Рубая?

Командир объединенной боевой группировки повторил доклад о результатах операции «Лавина».

Феофанов задумчиво произнес:

– Черенск, говоришь? Катастрофа?

– Передаю то, что узнал от слуги Талиба. Извините, взять живым Али Рубая не удалось.

– Но взяли в плен часового и слугу?

– Так точно.

– Они знают друг друга?

– Никак нет.

– Значит, так: приведи часового в чувство, устрой ему допрос, в ходе которого сообщи, что Талиб при штурме застрелился. И… дай ему возможность бежать. Как это сделать, не мне тебя учить. Пусть бежит. Далеко не уйдет. Спрячется где-нибудь. Ты же вызывай «вертушку» прямо к Ак-Базару. А слугу Талиба скрытно, под видом нашего бойца проводи на борт. Часовой после вашего отлета вернется, осмотрит трупы, найдет Али Рубая, – его на видном месте положите. Характер огнестрельного ранения подтвердит версию самоубийства.

– Вы считаете, часовой станет кого-то разыскивать? – спросил Тимохин. – Думаю, получив свободу, он рванет от Ак-Базара без оглядки.

– Возможно. Но Тахар в любом случае узнает о гибели отряда. И пришлет к Ак-Базару своих людей. Просто на это уйдет больше времени. Часовой может ускорить события. А сбежит – и черт с ним.

– Я понял.

– Хорошо. Заканчивай работу по усадьбе, вызывай «вертушку» – и к Крымову. С ним на военный аэродром. Самолет уже ждет вас. А я жду в Москве. По прибытии передайте захваченного слугу Потапову, он встретит борт. Далее по плану, который передаст мой заместитель. Вопросы, Александр Александрович?

– Никак нет, Сергей Леонидович.

– До встречи.

В разговор вновь вступил Крымов:

– Вот так, Саня.

– Да, не ожидал, что Феофанов спокойно воспримет гибель Талиба и придаст значение пленению слуги.

– А также примет решение о побеге часового.

– Знать бы еще, что задумали духи у Черенска.

– Узнаем. Скорее всего, нам предстоит работать в этом городе.

– Думаешь?

– Уверен.

– Посмотрим. Высылай «вертушку» и готовь встречу.

– Борт будет у тебя максимум через час. Обеспечь площадку посадки.

– Это не проблема. До встречи.

– Давай!

Отключив трубку, Тимохин передал ее Самойлову. По станции малого радиуса действия вызвал Шепеля:

– Миша? Тимохин!

– Да, командир?

– Часовой в отключке?

– Спит.

– Подходы к объекту?

– Чисты.

– Значит, буди духа и порасспроси его насчет планов отряда.

– Вряд ли он что-то знает.

– Порасспроси.

– Может, доставить его к тебе?

– Нет! Поговоришь сам. А потом сделаешь так, чтобы он сбежал.

– Сбежал? – удивленно переспросил Шепель.

– Да.

– Не понял!

– А тебе не надо ничего понимать, Миша. Надо приказ выполнять, и все!

– Но как я организую побег?

– Подумай, на то человеку и голова.

– Подумай… Хотя… слушай, а если я сам отпущу его?

– За какие такие заслуги?

– У него на пальце правой руки «гайка» приличная, с дорогим, видно, камнем. Наверное, снял с кого-нибудь.

– Ну и что?

– Так за этот камень и отпущу.

– Нет. Не пройдет номер.

– Почему?

– Если Тахар узнает, что ты отпустил часового за какую-то цацку, сразу почувствует подвох. Ему прекрасно известно, что среди нас продажных шкур нет. Так что думай, как организовать побег. Со стрельбой и коротким преследованием.

– Ясно. Выполняю!

– Давай, Миша. На все про все у тебя не более 40 минут. Через час прилетит «вертушка», и группы должны будут тут же вылететь на базу.

Переговорив с подчиненным, Александр прошел по территории дымящегося объекта. К нему подошел Соловьев, доложил:

– Саперы только что доложили: здания к подрыву готовы. Трупы перетащили в рощу.

– Проверь, Леша, чтобы тело Талиба лежало на видном месте. Не сверху, но так, чтобы его было несложно найти.

– Сделаю!

– И еще: Шепель допросит часового, после чего обеспечит его побег.

– Побег?

– Да, Леша, побег. Таков приказ Феофанова. Так что Миша сам выйдет к усадьбе, а вот снайперов с позиций снимай. Пусть тоже спускаются к объекту.

– Не рано?

– В самый раз. Ждать появления другого отряда боевиков не приходится. Его в этом районе просто быть не может.

Вскоре со стороны холма донеслась стрельба. Одна очередь, вторая. Затем пулеметный глухой стук. Стрелял Шепель, и стрелял недолго. В 6-50 майор доложил Тимохину:

– Первый? Шепель на связи.

– Ну?

– Дернул дух на плоскогорье.

– Что ты узнал у него?

– Ничего особенного. Отряд должен был уйти отсюда, но, когда и куда, часовой не знает. Он вообще ни черта не знает.

– Как обеспечил побег?

– Повел духа вниз, захватив автомат и пулемет. На спуске имитировал вывих ноги. Упал, чертыхнулся. Он, видя это, рванул за склон. А потом скакал до ближайшей балки, как сайгак. Я пострелял немного, подогнал душка; короче, свалил он.

– Ведь можешь, когда захочешь!

– С тобой попробуй не смоги.

– Ладно. Следуй на базу, обходя усадьбу справа, ближе к развалинам аула.

– Принял, выполняю!

Вертолет «Ми-8» приземлился на площадке между аулом и фермой в 07–30. Саперы провели подрыв зданий. Группы поднялись на борт, туда же был доставлен и Амир Кадаев. Приняв людей, командир экипажа поднял «вертушку» в небо, и она пошла на северо-запад, к части, где подчиненных ждал начальник отдела спецмероприятий ГУБТ полковник Крымов. Из части группировка автобусом убыла на военный аэродром, и в 11–03 «Ту-134» Управления благополучно приземлился на одном из подмосковных аэродромов, где вырулил за строящиеся ангары. Здесь бойцов встретил заместитель начальника Главного управления по борьбе с терроризмом генерал-майор Потапов. Он пожал каждому офицеру и прапорщику руку, приказал охране забрать Кадаева и подозвал к себе Крымова с Тимохиным:

– Сейчас, ребятки, домой, к семьям, а завтра оба в 12–00 должны быть в резиденции Управления. Феофанов будет ждать.

Проводив заместителя Феофанова, Крымов взглянул на Тимохина:

– Чую, Саня, завтра загрузят нас работой по самые ноздри.

Александр отрицательно покачал головой:

– Нет, Крым, не завтра, а чуть позже. В Черенске. Вот там, согласен, побегать за террористами придется.

– Да! И как они, суки, надоели! Кто бы знал.

– Я знаю. Вечером зайдете с супругой к нам?

– Видно будет!

– Ты сейчас решай, нам же с Татьяной подготовиться надо…

– А мне с женой посоветоваться. Позвоню.

В 12–15 автобус ПАЗ со шторами на окнах выехал через контрольно-пропускной пункт военного аэродрома и пошел к микрорайону, чтобы вырулить на МКАД. Офицеры и прапорщики боевых групп «Орион» и «Мираж» возвращались домой. Надолго ли? Этого не знал никто. Даже руководство Главного управления по борьбе с терроризмом.