Текст книги "Возмездие"

В каморку вошел Богданов с дубинкой в руке, доложил:

– Шеф! Ваше приказание выполнено, девки в душевой.

– Как они?

– Напуганы так, что трясутся!

– Это хорошо! Давай дубинку!

Надсмотрщик передал главарю банды оружие убийства. Абадзе похлопал дубинкой по ладони:

– Пойдет! Ну что, Богдан, идем к нашим девочкам? Кстати, ты не в претензии, что я воспользовался твоим костюмом?

– Нет, шеф, тебе бы еще сменить туфли, вон в углу кроссовки стоят.

– Дело говоришь!

Главарь переобулся. Затем спросил:

– А где ты берешь такую паршивую водку?

– Сабиру заказываю!

– Отравиться не боишься? Это же дихлофос, а не водка.

– Я и не такую гадость пил. Главное, чтобы по мозгам била, остальное ерунда.

– И чтобы стоила дешево, да?

– И это тоже!

– Ладно, идем!

Абадзе и Богданов, пройдя коридор с пустыми камерами, вошли в душевую комнату. Дверь в туалет была закрыта, сбоку вдоль стены, прикованные наручниками за одну руку к трубе, стояли одетые в больничные костюмы молодые красивые и до предела испуганные девушки. Среди них и недавно похищенная Короленко. Екатерина дрожала всем телом. Напротив, едва касаясь пола, висела виновница предстоящего кровавого действа. Абадзе встал перед девушками:

– Бесценные мои красотки! Вы все искали себе богатеньких друзей. Мы решили помочь вам и поэтому доставили сюда, откуда для вас начинается путь в новую, обеспеченную жизнь. Ту жизнь, к которой вы и стремились. Но не все, оказывается, оценили нашу доброту. Нашлась-таки одна неблагодарная овца, решившая, что может делать все, что захочет. Это не так. Пока вы находитесь здесь, то обязаны вести себя тихо. Это потом, когда окажетесь в богатых домах, проявляйте норов сколько хотите. Здесь же я не потерплю ни малейшего неповиновения. То, что сделала ваша подруга, Ирина Константиновна Васильева, глупо. Тем, что девушка покалечила себя, она подписала собственный приговор. Порченый товар никому не нужен, а членовредительство карается смертью. Да, да, для меня вы обычный товар, это для вас я благодетель. Мне без разницы, к кому вы в дальнейшем попадете, лишь бы ваш будущий хозяин или муж заплатил. За вас за всех готовы заплатить, и хочу отметить, люди уважаемые, богатые, достойные. Они не будут держать вас в камерах, а окружат вниманием и заботой. Радуйтесь, дурочки, что скоро увидите то, что большинству женщин увидеть не суждено никогда и о чем они мечтают в сладких снах. Для вас же сон станет явью. Но кого я предоставлю покупателям, если вы, как Васильева, начнете портить себе шкуры? Этого я допустить не могу. И чтобы произошедшее не повторилось, стоящая или, вернее, висящая перед вами сука будет на ваших глазах казнена. Таково мое решение. Как говорится, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Вы все должны смотреть на казнь. Богдан!

Абадзе повернулся к надсмотрщику:

– Богдан, следи за тем, чтобы ни одна из девок не отвернула череп и не закрыла глаза. Тем, кто нарушит приказ, разрешаю вколоть препарат «Н-5».

Главарь банды перевел взгляд на девушек:

– Не думаю, что кто-то захочет вновь испытать на себе этот препарат.

«Н-5» являлся очень больным уколом, вызывающим судороги и шок. Применялся во время пыток еще в фашистских концлагерях.

Абадзе спросил, завершая монолог:

– Всем все понятно?

Девушки промолчали.

Тогда крикнул Богданов:

– Отвечать на вопрос шефа, суки, пока я не заставил открыть ваши пасти!

Пленницы утвердительно закивали.

Абадзе проговорил:

– Вот так-то лучше!

И, повернувшись, поигрывая дубинкой, подошел к несчастной Васильевой:

– Ну, что, красотка, ты успела помолиться? Или в твоем возрасте вера ничего не значит?

Девушка попросила:

– Не убивайте меня, пожалуйста, я прислугой у вас буду, все, что ни прикажете, сделаю!

– Вот как ты запела, подраненная птичка? Поздно, дорогая! Получай, что заслужила!

Отойдя на шаг назад, слегка размахнувшись, Абадзе нанес Васильевой удар по ребрам. Массивная, хоть и короткая дубинка сделала свое дело. Сначала раздался хруст поломанных ребер, затем вопль несчастной. Абадзе ударил еще, затем еще раз. Постепенно он вошел в раж. Удары посыпались по всему телу, ломая кости ног, таза, рук. Кожа тряслась и рвалась, как бумага, из ран вылетали брызги крови. Вскоре избиваемая девушка потеряла сознание, голова ее повисла, перебитые ноги неестественно подогнулись. Весь забрызганный кровью, Абадзе остановился. Перевел дыхание, сплюнул густую слюну на пол, крикнул Богданову:

– Богдан, отцепи ее от трубы!

Надсмотрщик бросился к изуродованному телу еще живой Васильевой, ударом тесака перерубил державшие кисти веревки. Тело несчастной рухнуло на пол. Абадзе взглянул на девушек. Те стояли в ступоре, из глаз текли слезы.

Все молчали, шокированные увиденным.

Абадзе усмехнулся:

– Ну а сейчас поставим точку в казни. Достаточно зрелища.

Он дважды ударил дубинкой по голове Васильевой. Череп лопнул, пол окрасился в серо-красную жидкость. Девушка, посмевшая воспротивиться насилию, умерла.

Окровавленный Абадзе подошел к пленницам. Те прижались к стене, с ужасом глядя на безжалостного убийцу. Главарь усмехнулся:

– Ну что, красотки? Видели, что ждет ту, которая посмеет проявить хоть малейшее неповиновение? И запомните, так, – он указал дубинкой на то, что осталось от Васильевой, – будет с каждой. Я убью всех вас, если попытаетесь противиться установленным порядкам. Всех, суки! А теперь… – Он повернулся к Богданову: – А теперь, надсмотрщик, разведи шлюх по камерам. Завтрак не давать, да и не полезет им сейчас кусок в горло. Наблюдение усилить, хотя, думаю, в этом нет никакой необходимости. Но усилить. В туалет водить не по запросу, а по графику, утром и вечером. Условия содержания ужесточить. Днем спать запрещено, лежать на матрасе тоже. Заниматься физической подготовкой, это пойдет на пользу. Вперед, Богдан!

Надсмотрщик увел пленниц. Абадзе за ноги оттащил труп в угол. Скинул с себя окровавленную одежду, оставшись в плавках. Обмылся горячей водой, прошел в каморку Богданова. Оделся в свой костюм. В дверях показался надсмотрщик:

– Шеф! Девки в камерах!

– Что делают?

– Рыдают! Все!

– Пусть рыдают! Ты упакуй труп в мешок, туда же уложи дубинку, оттащи мешок в котельную и в топку его. Затем наведи порядок в душевой и, закрыв, подчеркиваю, закрыв за собой дверь, поднимайся ко мне в кабинет. Там я сообщу тебе решение брата.

– Но ты попросишь за меня, Руслан?

– Закрой за мной дверь!

– Слушаюсь!

Абадзе вышел из подвала, поднялся в кабинет. Сел в кресло. Достал сигарету. Прикуривая, увидел, что пальцы рук мелко дрожат. Отбросил сигарету, встал с кресла, прошел к бару. Достал бутылку дорогого коньяка, фужер и тарелку с нарезанными дольками лимона. Выпил сто пятьдесят граммов обжигающей, крепкой жидкости. Бросил в рот дольку лимона. Почувствовал, как тепло разливается по телу, одновременно успокаивая нервную систему. Выпив еще сто граммов, вернулся к столу, с удовольствием прикурил сигарету. Надо обдумать предстоящий разговор с братом. Он, узнав о потери товара, впадет в ярость, да и любой бы на его месте взъярился, узнав о нелепом, но имеющем серьезные финансовые последствия случае. А тут еще надо выгородить Богдана. Получится ли? Трудно сказать. Необходимо замолвить словечко до того, как Тимур вынесет приговор. После что-либо изменить уже будет нельзя и придется казнить Богдана. А он еще пригодится. Выкурив сигарету и затушив окурок в дорогой хрустальной пепельнице, Абадзе-младший открыл крышку кейса, включил аппаратуру, снял трубку спутникового телефона. Сделав короткую паузу и выдохнув воздух, набрал номер. На этот раз брат ответил тут же:

– Да, Руслан? Что-то ты сегодня не угомонишься. Что у тебя на этот раз?

– На базе произошло чрезвычайное происшествие!

– Даже так? Докладывай, что за ЧП?

Руслан сообщил брату о членовредительстве Васильевой и принятых им мерах, а именно о казни строптивой пленницы.

Как Абадзе-младший и ожидал, Тимур взорвался:

– Что?!! Ты понял, что сказал? Как в камере оказался нож? Какого черта делает твой надсмотрщик?

– Я провел собственное расследование, Тимур. Никакого злого умысла, чистая случайность и провокация девки стали причиной ЧП. Поэтому, зная, что ты никогда не меняешь своих решений, до того, как оно принято, прошу не требовать казни Богдана и Давида.

– Но они заслужили смерть. Почему я должен помиловать их?

– Да, они заслужили смерть, и в большей степени Богдан, но сейчас казнь плохо повлияет на подчиненных мне людей, а впереди захват Соловениной и отправка очередной партии на базу Хана. Я сам найду, как наказать виноватых. Позже!

Абадзе-старший неожиданно успокоился:

– Что ж! Если просит брат, то отказать я не могу. Хорошо, Руслан, принятие решения по Богдану и Давиду оставляю за тобой. Все равно не долго им осталось ходить по этой бренной земле!

– Что ты имеешь в виду?

– То, что набор очередной партии будет последним для базы у Карска. Мои люди уже нашли место для нового лагеря, хорошее место. Дело за малым, обустроить его. А так как предстоит передислокация, то тащить с собой от Карска прежнюю команду не имеет смысла. Тем более контракты с бойцами охраны подходят к концу. И кто-то может потребовать выплаты, не продлевая контракта. Нам же свидетели не нужны. Поэтому на новой базе будут работать новые люди. Старую команду уничтожим. Для этого я пришлю тебе группу карателей. Она все сделает быстро и тихо. И заодно заберет товар.

Абадзе-младший спросил:

– Хакера и Дамира тоже уберем?

– Да! Всех под ликвидацию!

– Но как будем искать жертвы без Воропаева?

– Ему есть более чем достойная замена. Программист высочайшей квалификации. При этом весьма привлекательная женщина, с которой ты сможешь коротать ночи! Она насчет этого дама без комплексов.

– Это другое дело!

– Я знал, что ты согласишься со мной!

– А группа Блондина?

– Я же сказал: убираем всех!

– Ясно! Значит, могу принять решение по Богдану сам?

– По-моему, я высказался об этом недвусмысленно. Да, можешь принимать решение сам.

– Когда ждать информации по Казариной?

– Лишний вопрос. Как только она поступит ко мне.

– Понял!

– И смотри, брат, второго такого случая, как с Васильевой, я уже не прощу даже тебе!

– Я все понял, Тимур!

– Тогда, до связи! Я могу позвонить в любое время!

– У меня дистанционный датчик-определитель вызова. Я получу сигнал, где бы ни находился. И, естественно, отвечу, как только окажусь у станции.

– Хоп! Удачи!

– Благодарю, Тимур, до свидания!

Связь отключилась. Абадзе-младший задумчиво положил трубку в кейс, выключил станцию. Подумать ему было о чем. То, что сообщил брат, было сюрпризом. Руслан не думал, что Тимур пойдет на ликвидацию всей бригады, обслуживавшей базу у поселка Карск, а точнее, у села Рудное с городищем. С Хакером, верным Дамиром и даже группой Блондина. Но вместо Хакера брат обещал выделить компьютерщика-женщину, готовую ублажать его, Руслана. Что меняло дело. Опытная шлюха под боком, да еще и подчиненная, это хорошо! Это очень хорошо!

В дверь осторожно постучали.

Абадзе-младший крикнул:

– Входи! Открыто!

На пороге появился Богданов:

– Разреши, шеф?

– Входи, я же сказал!

Богданов прошел к столу, склонил голову:

– Ну что, шеф?

– Ты знаешь, что брат не меняет принятых решений?

– Да, шеф!

– А представляешь его реакцию, когда я сообщил ему о чрезвычайном происшествии на базе?

– Да, шеф! Тимур потребовал моей казни?

– Не успел! Я до того, как он принял решение, успел попросить его не применять казни ни к тебе, ни к Давиду.

Богданов с облегчением вздохнул:

– Значит, значит…

Абадзе-младший не дал ему договорить:

– А значит, Богдан, то, что брат оставил право принимать решение по вам мне.

– Слава богу, он услышал мои молитвы.

– А почему ты уверен, что я не прикажу казнить тебя?

– Но ты же не сделаешь это?

– Почему?

– Потому что я еще пригожусь тебе!

Абадзе поднялся, подошел к надсмотрщику:

– Да, ты еще нужен мне, поэтому будешь жить, но учти, с этой минуты ты всецело принадлежишь мне. Любое мое задание, каким бы оно ни было, ты должен выполнять беспрекословно. Это условие сохранения твоей жизни.

Богданов поклонился:

– Да, конечно, шеф. Спасибо!

– Давиду передашь, что я прощаю его. Но он также должен помнить, кто спас его от неминуемой гибели.

– Передам, шеф. Он обрадуется.

Абадзе усмехнулся:

– Еще бы!

И спросил:

– В подвале навел порядок?

– Так точно, сделал все так, как ты приказал! Труп Васильевой догорает в топке.

– Не забудь проверить, чтобы топку тоже вычистили как следует.

– Да, шеф!

– И почаще навещай девочек.

– Я постоянно буду находиться в подвале.

– Это лишнее. Просто чаще проверяй их.

– Слушаюсь!

– А теперь иди!

Богданов чуть не выбежал из кабинета. Он спешил обрадовать повара, что угроза миновала. На этот раз миновала. А следующего не будет.

Абадзе почувствовал усталость и тягу ко сну. Подействовало нервное напряжение утра и выпитое спиртное. Он прошел в спальню, приказав разбудить его в 20.00, к ужину. Но полноценно отдохнуть главарю банды не удалось. Перед глазами стояла сцена казни девушки. Ее раскрытые от ужаса и боли глаза. Крик, который не умолкал в ушах. Кровь, вывороченные, переломанные суставы несчастной. Он долго ворочался под кондиционером, пока не забылся тревожным, прерывистым сном.

Ровно в 20.00 охранник разбудил его.

Ощущая слабость во всем теле, Абадзе поднялся. Прошел в душевую. Контрастный душ привел его в чувство. Переодевшись, он прошел к кабинету. В приемной его ждали помощник Дамир Гасанов и Хакер, Илья Воропаев. Главарь банды жестом пригласил подчиненных пройти в кабинет. Сам сел за рабочий стол. Прикурил сигарету, взглянув на Воропаева, приказал:

– Говори первым ты, Хакер!

– Я все сделал, как было приказано, отправил и анкету, и фотографии точно по тому электронному адресу, который был мне указан! Сейчас вся информация находится у получателя!

– Менты могут просчитать, откуда были посланы фотографии?

– Теоретически да, практически же из интернет-кафе отправляется столько электронных посланий, что можно выделить какое-нибудь из них, только отслеживая работу этого кафе или зная о том, что такое послание будет отправлено в определенное время!

Абадзе кивнул:

– Хорошо! Свободен пока!

– Слушаюсь!

Воропаев вышел в приемную.

Главарь банды перевел взгляд на помощника – начальника охраны:

– Теперь ты, Дамир!

– Съездил в Переслав без проблем. Встретился с Кунцем в музее, где он раньше работал директором, там передал деньги и номер счета. Кунц обещал сегодня же перегнать деньги в Турцию.

– Как я узнаю, что он сделал дело?

– Кунц сказал: если до 16.00 не позвонит, значит, перевод прошел без проблем и бабки легли на счет Блондина. В 16.00 он не позвонил, значит, все нормально.

– Хорошо. Ты в курсе, что произошло в подвале?

– Да, Руслан! Мне доложили.

– А Богдан, если не ошибаюсь, твой подчиненный.

– Да. Я должен наказать его?

– А как сам думаешь?

– Должен, но вроде ты решил с ним вопрос?

– Не я, а брат! Но с Богданом поработай. А тебя за то, что подчиненные плохо исполняют служебные обязанности, я лишаю премиальных за текущий месяц. Впрочем, можешь эту сумму забрать у Богдана.

– Так и сделаю. Неужели буду нести убытки из-за какого-то раздолбая?

– С охраной проведи дополнительные занятия.

– Мне усилить ее?

– Да! Но не вводить режим полной готовности. Слишком мало у нас людей, чтобы сделать это. Однако бдительность должна быть на уровне.

– Я понял тебя, шеф!

– Ступай!

Развернувшись, Гасанов покинул кабинет. От выкуренной сигареты Абадзе тошнило. Слабость не проходила. Чтобы войти в тонус, он вновь прибег к виски. Сто граммов улучшили его состояние.

В 20.20 он по сотовому телефону вызвал Линца.

Тот ответил немедленно, ожидал звонка.

– Добрый вечер, Блондин!

– Добрый, Руслан!

– Как твои дела?

– Да какие дела? Сидим в доме, как в бараке лагеря, практически безвылазно. Ребята дуреют от скуки.

– Ничего, не одуреют. Слушай меня внимательно. Завтра, в пятницу, 17 сентября, начинаешь активное слежение за Соловениной. Желательно в понедельник провести акцию ее похищения. К работе по данному объекту привлекаешь Грибко и Кумарева. Пусть работают на «Форде». А чтобы не мелькать туда-сюда по окраине города, машину они должны определить на стоянку, к «Тойоте». Далее, сам с Бардановым прощупываешь Казарину. Но пассивно, посмотришь на нее со стороны, определишь, как проводит время, чем занимается днем, вечером, посещает ли ночные клубы, кафе, рестораны. Есть ли у нее друг? Нам надо знать маршруты ее перемещения. Понятно, что это работа не двух-трех суток, но тебя с Казариной никто и не торопит. Пока ты только присматриваешься к ней. Ближайшая и главная задача твоей группы – это похищение Соловениной. Вот к нему ты должен подготовиться за несколько дней.

Линц ответил:

– Я все понял!

– Ты не дослушал! Работать предстоит на тачках, порядок вывода «Форда» из усадьбы мы определили. Теперь о том, как выходить к машинам на стоянку. На улице не рисоваться. Из сада есть выход в овраг. Этот овраг тянется до высотных домов. Оттуда недалеко до стоянки «Тойоты». Вот этим путем и пользоваться. Будет нужна помощь, вызывай Серова. Вот теперь все. Как понял меня, Блондин?

Линц ответил:

– Понял, Руслан! Завтра, в пятницу, 17 сентября, с 8.00 группа начинает работу по двум объектам одновременно. Главная цель – Соловенина, задача – подготовить акцию похищения к понедельнику, 20-го числа. Работать скрытно, при необходимости использовать хозяина усадьбы Серова!

– Ты все правильно понял! Связь со мной ежедневно в это же время. Удачи! Отбой!

– Минуту, шеф! Как насчет гонорара?

– Он уже в Турции на твоем счету. Все сто тысяч евро. Можешь проверить!

– Обязательно! Вот теперь отбой!

Глава 5
Переслав. Участковый пункт милиции
15 сентября, среда

Капитан Чернышев приехал в 12.20. Дементьев увидел подкатившую к крыльцу служебную «десятку». И через минуту заместитель начальника Управления милиции общественной безопасности вошел в небольшую комнату, где за столом у окна сидел его друг:

– Привет, командир!

– Привет!

– Как дела, как служба?

– Нормально.

– Да, видимо, не совсем, раз запросил встречи. Ну, что у тебя?

Дементьев указал на место старшего участкового уполномоченного:

– Да ты присаживайся, в ногах правды нет.

Чернышев усмехнулся:

– С каких это пор? Помнится, в горах, на реализации разведданных или боевых выходах этими самыми ногами мы делали многокилометровые переходы.

– Это было там, на войне. Хотя и здесь не скажу, чтобы жизнь особо мирной была. Посмотришь сводки и думаешь: в Переславе находишься или у какого-нибудь Кентума. Убийства, грабежи, изнасилования, разбой. Стрельба из всех видов стрелкового оружия. Чем не боевые действия?

Чернышев согласился:

– Ты прав, обстановка в городе чуть ли не прифронтовая. Но на то мы и поставлены, чтобы противостоять разного рода мерзавцам. Так что у тебя, командир?

Дементьев, прикурив сигарету, рассказал бывшему подчиненному, ныне начальнику и другу, о том, что узнал от Скрепина.

Заместитель начальника управления внимательно выслушал Дементьева. Когда тот закончил монолог-доклад, произнес:

– Я подозревал кафе как точку распространения дури, но все руки не доходили заняться им. Что ж, пошлю завтра к парку своих людей, пусть посмотрят, что там к чему. А ты, я смотрю, начал собственную агентурную сеть создавать? Не любил же стукачей.

– Я и сейчас их презираю, но если барыга сам напрашивается, почему не использовать его?

– Все верно, все верно! А Балбес ничего не говорил о Рафе? Этот ублюдок у кафе не появлялся?

Дементьев ответил:

– Об этом разговора не было.

– Он должен отрабатывать долг. Попал на большие деньги.

– Значит, отрабатывает. Узнаем и о нем.

– Хорошо бы. Сейчас повязать Рафа с поличным было бы неплохо.

– Почему именно сейчас?

– Да папаша его, господин Рафшанов, вновь метит в депутаты, собирается выставлять свою кандидатуру на предстоящих выборах в облдуму. Понравилось, наверное, бюджетные деньги воровать. А посему надо перекрыть ему кислород. Возьмем сына, весь его имидж полетит к чертям собачьим. Не отмоется.

Дементьев затушил окурок в пепельнице:

– И Рафа брать надо, и кафе прикрывать, да и вообще почистить парк. Вечером нормальному человеку не пройти там без риска получить нож в спину из-за каких-нибудь тридцати рублей.

– Сложно это, но… выполнимо!

– Сложно прикрыть наркоточку и разогнать банды малолеток?

– Эх, Андрюха, этот парк кому-то из тех, что сидит в теплых, уютных кабинетах, приносит огромную прибыль. Ты еще увидишь, какое противодействие получим от своих же начальников, если объявим о намерениях обработать парк.

– А разве обязательно что-то объяснять? И потом, ты собственной властью можешь многое. Да и отношения с генералом неплохие. А он мужик вроде правильный!

– Правильный, как и первый его заместитель! Этих бандиты боятся.

– Вот у генерала ОМОН, у начальника криминальной милиции СОБР.

– Если бы, Андрюха, все дело было в привлечении спецназа, то мы уже сегодня перевернули бы вверх дном этот чертов парк, но начальству нужны улики, факты, доказательная база. А это работа оперов. Но, ладно, с утра отправлю туда людей. Глядишь, и накопаем доказательную базу. Плохо, что, кроме спившегося Балбеса, у нас нет своего человека в этом гадюшнике. Такого, который мог бы обладать более серьезной информацией. И не внедрить никого в этот балаган. Постороннего не примут.

Дементьев поднялся:

– Завтра с утра сам наведаюсь в кафе!

Чернышев удивился:

– Зачем? Надеюсь, не для того, чтобы спросить бармена, когда и откуда завозят в кафе наркоту?

– А что, не ответит?

– Ты смеешься или…

Дементьев улыбнулся:

– Нет, Черныш, я серьезно! И пойду в кафе именно для того, чтобы переговорить с барменом, а заодно посмотреть до подхода твоих людей, что там за обстановка.

– Интересно, о чем ты хочешь поговорить с барменом?

– Так, о жизни, о наркоманах, что вечерами забивают кафе и парк, о службе своей тяжелой, неблагодарной, малооплачиваемой!

– Не понял!

– А что тут понимать, Черныш? Парк находится на территории моего участка. Должен же я хоть иногда наведываться туда?

– Ты хочешь спугнуть наркоторговцев?

– Так они и испугались какого-то участкового. Поиграю я с ними, Черныш. А там, глядишь, и Рафа вычислю.

– Он тоже тебя узнает!

– Ну и что? Наша схватка – дело прошлое. Сейчас у меня к нему никаких претензий нет и быть не может.

– Бармен может насторожиться. То ничего, ничего, а то на тебе, участковый заявляется и расспрашивает о наркоте. А если у них на завтра подвоз дури запланирован?

– Я по поведению бармена пойму, запланирован подвоз или нет. Возможно, в этом мне Балбес поможет.

– Ну, ты еще его засвети!

– Так, Черныш! Ты меня хорошо знаешь?

– Хорошо!

– Я когда-нибудь необдуманные поступки совершал?

– Нет! По крайней мере, командуя группой спецназа.

– Сейчас ничего не изменилось. Я знаю, как вести себя в кафе и как не засветить Балбеса. Ты не обратил внимания на то, о чем я намерен говорить с барменом. А я обозначил тему.

Чернышев вздохнул:

– Ну, да, о службе тяжелой, неблагодарной… малооплачиваемой.

– Вот, Черныш, малооплачиваемой! Бармен по-любому передаст наш разговор тому, кто стоит над ним. Хотя вряд ли бармены знают кого-либо в цепи транзита наркоты до их точки. Кроме прямого поставщика, но нам пока и поставщика будет достаточно. Тот, если не дурак, а он наверняка человек не глупый, обязательно обратит внимание на мои жалобы. И особенно на сетования о малой зарплате.

Чернышев потер подбородок:

– Погоди, погоди, уж не хочешь ли ты сказать, что планируешь заинтересовать в себе наркоторговцев?

– Именно это я и хотел сказать! Возможно, они не примут мои слова всерьез, ну поплакался участковый, и черт с ним, а возможно, попытаются прощупать. Им я как сообщник был бы весьма кстати. Или не прав?

– Прав. Вопрос: заинтересует ли их простой участковый?

– Почему простой? Участковый, у которого друг заместитель начальника МОБ, а у друга папа в Генеральной прокуратуре на высокой должности! Тем более что мы воевали вместе. Все это бандиты пробьют без особого труда. А уж какое примут решение, посмотрим!

– Не нравится мне задуманная тобой игра, командир! Как бы она не закончилась хреново, не успев начаться!

Дементьев посмотрел на друга:

– Что ты имеешь в виду?

– А то! Возьмут наркобароны и решат не привлекать тебя к сотрудничеству, а грохнуть по-тихому. В подъезде собственного дома. Чтобы не мешался под ногами. Этот вариант ты не рассматриваешь? Ведь у них уже может быть человек в нашем ведомстве, зачем бандитам еще один мент? Платить лишние деньги?

– Я рассматривал многие варианты, было время подумать, и вот что скажу тебе, Черныш. Во-первых, менты как сообщники всегда нужны бандитам. И они будут платить участковому, даже при наличии более высокопоставленного милицейского чина, работающего на них. Мы стараемся как можно больше внедрить своих людей в их среду или завербовать тех, кто уже там промышляет. И бандиты стремятся к тому же. Чем больше ментов пашет на них, тем лучше. Тем спокойнее. Теперь, во-вторых, допустим, наркодельцы заподозрят неладное и решат убрать меня, что очень и очень маловероятно, потому как может вызвать непредсказуемые последствия. Бандиты прекрасно знают, что менты за своих землю роют и ищут убийцу с особым усердием. Наркодельцам это надо? Совершенно не надо. Но допустим, что главарь нашей группировки наглухо пробитый придурок, хотя таких в той среде просто быть не может. Однако допустим практически невозможное. Бандиты решают убрать меня, по твоим словам, тихо, в подъезде собственного дома. Как ты считаешь, Черныш, как они и какими силами будут действовать? Если учитывать, что шум и громкое расследование им не нужно?

Чернышев сказал:

– Скосят под грабеж! Устроят в подъезде засаду из двух-трех вышибал, и как только ты появишься – битой по голове. Карманы вывернут и свалят, убедившись, что ты мертв.

– Так они и будут действовать. А теперь вспомни «карусель» в спортзале, когда только пришел в отряд. Сколько вас тогда, молодых, но уже неплохо подготовленных в десанте бойцов выходило на меня?

– Шестеро!

– И чем закончился учебный рукопашный бой?

– Ну повалил ты нас, повалил! Но это было в спортзале, и ты был готов к бою!

Дементьев произнес:

– А я и сейчас всегда готов к бою! И опасность чую, как кот рыбу. Служба в спецназе не прошла даром. Сколько раз мы сходились в рукопашке с «духами»?

– Не помню!

– Три раза. И один, когда не ожидали нападения. Помнишь, работали по сигналу в заброшенном доме в Грозном? Тогда выходили на зачистку чисто для проформы. Поступил сигнал обывателя о наличии в доме подозрительных личностей, следовало отреагировать, и пошли проверить информацию. А налетели на двенадцать боевиков. Применять оружие было поздно, сошлись в коридоре на встречных курсах. И что? Где сейчас те двенадцать боевиков? На кладбище. Бандитов, которых готовили в афганских и грузинских лагерях профессионалы-инструкторы, валили, а тут с какой-то местной шпаной не справимся?

Чернышев поднял ладони вверх:

– Ладно! Ладно! Согласен, завалить тебя, что по-тихому, что по-громкому, практически невозможно, да и, тут ты прав, не решатся они на убийство офицера милиции. Коси не коси под малолеток или наркоманов, а искать убийц будут по-серьезному. И в конце концов найдут. На это ни один, даже самый пробитый, авторитет не пойдет. Но и шансов, что тобой заинтересуются наркобароны, не так много.

Дементьев пожал плечами:

– Не заинтересуются, и черт с ними. До обеда потусуюсь в кафе и сюда. Уходить придется с концами, потому что хвост мне они обязательно прицепят и отрубать его будет нельзя. Но в дело вступят твои ребята. Я даже в какой-то степени отвлеку внимание бандитов. Проводив меня, они успокоятся.

Чернышев спросил:

– Уверен, что принял правильное решение?

– А ты нет?

– Не знаю, командир! В принципе ты, как участковый, обязан обходить участок, и в твоем появлении в кафе не будет ничего странного, если, естественно, поведешь себя соответствующим образом. А там, чем черт не шутит, может, и клюнут на приманку наркоторговцы. И внимание их ты действительно рассеешь. Для опергруппы это лишним не будет.

– Значит, договорились?

– А мы разве о чем-то договорились? По-моему, ты принял решение еще до моего приезда.

– Но разрешаешь провести, скажем так, разведку местности?

– Тебе нужно мое разрешение?

– Ну не к начальнику же отдела участковых РОВДа обращаться?

– Ладно, командир, работай! Как закончишь свою разведку в парке, позвони мне! Будет что интересное, встретимся.

Дементьев добавил:

– Но не здесь, в РОВДе!

– Добро!

Пожав другу руку, капитан Чернышев покинул участковый пункт милиции. Проводив его машину взглядом из окна и убрав со стола в сейф служебные бумаги, Андрей набрал номер жены.

Катя ответила практически тут же:

– Да, Андрюша?

– Ты отдохнула?

– Да, я в порядке! Когда ждать тебя?

– Уже иду, через десять минут буду!

– Тогда разогреваю обед!

– В магазине ничего купить не надо?

– Ой, совсем забыла, у нас черного хлеба почти не осталось.

– Задачу понял, будет хлеб!

Дементьев отключил телефон, подумал, как мало человеку надо для счастья. Любимый человек рядом, уютная, пусть и небольшая, квартира, нужная людям работа, достаток, позволяющий удовлетворять насущные проблемы. И все! Живи и радуйся. Нет, находятся уроды, которым всего этого мало. Им подавай шикарные особняки, крутые машины, прислугу, длинноногих проституток, яхты. А это стоит огромных денег. Где их взять? Честно, как ни напрягайся, какой пост, даже самый высокий, ни занимай, не заработаешь. Остается воровство, преступная деятельность. Те же наркотики. Город поражен этой заразой. Целое поколение медленно, но верно, добровольно и чуть ли не строем шагает в могилу. А сколько их уже ушло в мир иной? Тысячи? Сотни тысяч или миллионы? Кто считал? Никто! Официальная статистика – туфта полнейшая. Статистика – это ерунда. Как может быть счастлив тот подонок, который торгует дурью? Деньги, сделанные на крови и смерти, счастья не принесут. Так почему некоторые представители рода человеческого до такой степени становятся заложниками денег, что ради этих бумажек готовы уничтожить подобных себе? Да, жизнь изменилась. А стоило ли ее менять, чтобы получить то, что имеем сейчас? Беспризорных детей, наркоманов, алкоголиков, обездоленных стариков, когда-то отстоявших страну от фашистского нашествия, инвалидов всевозможных локальных военных конфликтов или техногенных катастроф? Просто нормальных людей, которым банально не хватает денег на жизнь? А сколько граждан за годы перемен, начиная с девяностых, потеряла страна? Десятки миллионов. Столько, сколько не теряла ни в годы репрессий, ни даже во время всех войн двадцатого века? Так что это за перемены? Что за новая жизнь, которая уничтожает народ? И это только физически. А морально? Сколько духовных калек живет среди нас? Они уже ни во что не верят. Ни во что и никому, потому что видят: политиканы говорят одно, а делают другое. Армию опустили ниже плинтуса, а как что, сразу вперед войска. Договариваться разучились, дружить разучились, жить вместе разучились. Раньше было по-другому. Спокойнее. Веселее. И… человечнее. А сейчас? Одним все, другим ничего. Разница в доходах между одними и другими огромна. Такой разницы в условиях жизни нет ни в какой другой цивилизованной стране. Но хватит об этом! Думай не думай, говори не говори, митингуй не митингуй, а толку никакого, только настроение испортишь. Надо домой идти. Катя, наверное, уже не раз подогревала обед. Катя! Его луч света в этом мутном царстве.