Текст книги "Консервация ненависти"

Сержант достал телефон, набрал номер:

– Мадьяр? Это Николай! Я в станице, не вижу твоего человека.

– Скажи, где ты находишься?

– На Казачьей, у дома своей бабы.

– Зайди за сарай. Мой человек там.

– Пусть лучше он выйдет.

– Чтобы вас срисовали местные жители? Или полицейский патруль? Хочешь получить деньги, ступай за сарай, это все. Будешь нужен, свяжусь. А пока режим ожидания. Да, и с деньгами поаккуратней. Ваш отряд будут трясти по полной программе. И если кто-то найдет у тебя деньги, то вопросов возникнет очень много.

– Я знаю, что делать.

– Прекрасно. До связи, Николай!

– Давай!

Соев бросил окурок на землю, затушил его ботинком, еще раз осмотревшись, пошел за сарай. Молодого мужчину в спортивном костюме он увидел сразу. Тот стоял у развалин когда-то общественного туалета. «Тоже нашел место», – подумал сержант и, подойдя к мужчине, сказал:

– Я Николай.

– Знаю, – ответил мужчина.

– Деньги у тебя?

– Да. Никто не видел, как ты зашел сюда?

– Нет, не беспокойся. Давай «бабки».

– Конечно.

Мужчина сунул руку в боковой карман, но достал не пачку стодолларовых купюр, а охотничий нож.

Соев даже вскрикнуть не успел, как неизвестный всадил ему клинок в горло.

Сержант рухнул на камни и забился в судорогах.

Мужчина вытащил из раны нож, вложил в ножны под легкой курткой и прошептал:

– Ну, вот и рассчитались. – Затем забрал телефон Соева и достал свой: – Мадьяр? Ринат.

– Да?!

– Я сделал дело.

– Телефон сержанта?

– У меня!

– Хорошо. Постарайся, чтобы на месте убийства не осталось твоих следов.

– Все будет в порядке. Следов не оставлю, алиби железное.

– Деньги забери себе.

– Все?

– Да.

– Благодарю.

– Но это не только оплата работы по сержанту, это и аванс за будущие дела.

– Можешь рассчитывать на меня.

– Уходи аккуратно. До связи!

– До связи, Мадьяр.

Мужчина, представившийся Ринатом, перепрыгнув через перекошенный забор, оказался в тупиковом переулке, из которого прошел к рыночной площади и направился к станичному ресторану, где веселилась большая компания, и растворился в ней. Никто из дружков и не заметил, как он куда-то уходил.

В 23.30 командира отряда на связь вызвал командир второй штурмовой группы, контролировавшей станицу. Губарь ответил сразу:

– Да, Андрей!

– В Горской только Соев.

– Я в курсе. Он у своей женщины?

– Да. Заезжал в магазин у рынка, купил сигареты, поставил «семерку» у Дома культуры и прошел по улице Казачьей, где живет его дама сердца, Наталья.

– Твои ребята проводили его до дома?

– Это невозможно. Соев заметил бы слежку, там улица пустынная, но на Казачьей он мог встречаться только с женщиной.

– Понятно. Возвращайся на базу.

– Есть!

Командир отряда поднялся, по обыкновению, в 6.00. Это уже вошло в привычку, вставать ровно в 6 часов. Он принял душ, оделся. Взял со стола отчет, еще раз перечитал его – вроде отразил все, как было, ничего не упустив. Правда, генерал все равно найдет что-нибудь. Подполковник вышел из казарменного модуля. На плацу, точнее, выровненной грунтовой площадке, служившей и местом посадки вертолета, его ждал с докладом дежурный по части. Старший лейтенант Антошин, как положено, направился к командиру строевым шагом, но Губарь остановил его:

– Отставить. Обойдемся без формальностей.

– Есть! За время моего дежурства происшествий не случилось. Если…

– Что «если»? – напрягся подполковник.

– Если не считать, что из станицы пока не вернулся сержант Соев. Обычно в это время он уже бывает на месте.

– Может, после наряда проспал? – посмотрев на часы, предположил Губарь.

– А что наряд? Это не в полку службу тащить, там действительно задолбишься так, что после смены ноги не несут. А у нас наряд, что выходной.

– Еще есть время. Ты в столовой был?

– Собирался туда после доклада.

– Ну, пойдем вместе, снимем пробу.

В 7.00 был объявлен общий подъем. В 7.40 по распорядку – общее построение. Офицеры, прапорщики, контрактники начали собираться у плаца в 7.30.

Губарь отметил, что на стоянке так и не появилась «семерка» Соева.

Он прошел в помещение дежурного по отряду и спросил у старлея Антошина:

– Соев так и не прибыл?

– Никак нет, товарищ подполковник.

– Ты звонил ему?

– Пытался, три раза, но телефон выключен.

– Выключен? – переспросил Губарь. – Странно.

Весь личный состав должен был всегда иметь сотовые телефоны включенными и заряженными.

– Из штаба сообщений не поступало?

– Лишь то, что к нам собирался наведаться генерал Термилов. Время его прибытия на базу оперативный дежурный не уточнил.

– Генерал никому не говорит, когда и куда выезжает. Страхуется.

– Раньше девяти не появится.

– Меня сейчас беспокоит Соев. Придется отправить за ним машину. Но идем на развод.

На плацу командир отряда принял доклад заместителя, который также сообщил об отсутствии сержанта, поприветствовал личный состав, отдал распоряжение готовиться к траурным мероприятиям и отпустил бойцов. Потом вызвал к себе командира четвертой группы, в состав которой входил сержант Соев, капитана Острекова.

– Ты знаешь, где живет зазноба Соева?

– Так точно.

– Возьми с собой человека и езжай к ней, вытаскивай сержанта из постели. Тебе же за слабую дисциплину в группе – выговор.

– Есть, выговор. Я привезу этого озабоченного…

– И быстрее, Остреков, вскоре на базу заявится Термилов. Не давай ему лишнего повода ставить всех и вся на уши. Хватит и Калача.

– Я понял, товарищ подполковник.

– Позавтракаете, как приедете, я жду в штабе! Вопросы?

– Да какие могут быть вопросы, Борис Викторович?

– Выполняй приказ!

Капитан Остреков и прапорщик Леев выехали с территории базы. Через двадцать минут они подъехали к Дому культуры.

– Смотри, командир, – указал на «семерку» прапорщик, – машина Соева на месте. Это что ж получается, он вообще положил на службу?

– Сейчас я кое-что сам на него положу. Ставь «УАЗ» рядом и пойдем на хату его зазнобы.

Офицеры подошли к дому номер три по улице Казачьей в то время, как из ближнего подъезда вышла женщина лет тридцати пяти, в строгой юбке и белой блузке, с пакетом и сумочкой в руках.

– Извините, вы Наталья Ивановна Ведеева? – окликнул ее Остреков.

– Да, – с удивлением ответила женщина, – а что?

– Видите ли, мы – офицеры подразделения, в котором служит Николай Соев. Он сегодня утром не явился в часть, на звонки не отвечает, а, насколько нам известно, вчера вечером он выехал именно к вам.

– Я могу взглянуть на ваши документы? – спросила Ведеева.

– Конечно! – Константин Остреков показал женщине удостоверение.

– Понятно, – кивнула Наталья, – но все дело в том, что Коля вчера не приехал.

– Не понял, – проговорил прапорщик Леев, – как это «не приехал», если его машина стоит у Дома культуры, ведь Николай всегда там оставлял ее, когда наведывался к вам?

– Да, и это очень странно, – растерянно произнесла женщина. – Ничего не понимаю.

– Так, – сказал Остреков, – давайте по порядку!

– Извините, но у меня урок!

– Позвоните директору школы, объясните, что не сможете провести первый урок.

– Но причина? Директор спросит, почему я не могу прийти на работу.

– Скажете, что у вас возникли проблемы с полицией. Ничего серьезного, вас опрашивают как свидетеля, что займет какое-то время. Из ОВД данную информацию полностью подтвердят.

– Ну, хорошо, тогда, может быть, присядем?

У покривившегося деревянного заборчика стояла скамейка, наверное, единственная на всей улице. Офицеры и учительница присели на нее.

– Вчера, – начала говорить Наталья, – после того как сменился с наряда, Коля позвонил мне. Попросил купить водки, извините, но он почти всегда выпивал, когда приезжал, но это никак не отражалось на его поведении. Коля сказал, что где-то через полчаса подъедет. Я сходила в магазин, купила бутылку, еще кое-что из продуктов и пришла домой. Машины Коли на тот момент у Дома культуры еще не было. Я накрыла стол, но ни через полчаса, ни через час, ни до утра Коля так и не появился.

– Странно. Из части он выехал, до Дома культуры доехал, куда же делся потом?

– Ума не приложу, но чувствую, с ним что-то случилось.

– А ваш муж, бывший муж, не мог встретить Николая?

– Григорий? Нет, это он со мной и с теми, кто слабее, смелый, Николая же Григорий боялся.

Неожиданно из-за сарая выбежала пожилая женщина:

– Господи, да что же это такое?

– Что случилось? – спросил у нее Остреков.

Женщина показал рукой за спину:

– Там! Ох, Господи, как жить-то дальше? – и побежала к Дому культуры.

– Артур! Посмотри, что там? – кивнул Остреков Лееву.

Прапорщик поднялся, прошел за сарай и тут же вышел обратно:

– Миша, подойди!

– Что такое? – подошел к нему капитан.

– Там у развалин сортира тело Соева. Кто-то всадил ему нож в горло.

– Черт!

– Коля? – услышав их разговор, дрожащим голосом спросила Наталья.

– Да. Он убит.

Она рванулась за сарай, но Остреков удержал ее:

– Вам не стоит видеть труп. – И попросил Леева: – Проводи женщину до школы.

– Я не смогу работать.

– Тогда проводи домой и вызови полицию, а я свяжусь с Губарем.

Прапорщику с трудом удалось увести Ведееву домой.

Капитан набрал номер командира отряда. Тот ответил незамедлительно:

– Слушаю, Губарь.

– Остреков, товарищ подполковник.

– Ну, что у вас?

– Соев мертв.

– Что?!

– Мы нашли его труп недалеко от дома Ведеевой. Его женщины.

– Как он был убит?

– Ударом ножа в горло. Судя по тому, как окоченел труп, убийство произошло вчера вечером. Поговорили с Ведеевой. Наталья сказала, что Соев звонил ей, перед тем как выехать, просил купить водки. Женщина все сделала, накрыла стол, но Соев не пришел. Скорее всего, кто-то перехватил его у самого дома на улице Казачьей. Тело обнаружено за сараем у развалин старого общественного туалета.

– Силком вытащить сержанта за сарай довольно сложно. По крайней мере, тихо. Соев мог постоять за себя. Значит, он сам пошел к туалету, следовательно, знал убийцу. По-моему, у женщины Соева бывший муж отличается ревнивостью и, несмотря на развод, продолжал доставать бывшую супругу?

– Так точно, но, по словам Ведеевой, бывший муж боялся Соева.

– Он мог предложить Николаю просто поговорить.

– Для этого можно не уходить с улицы. Убийце же необходимо было заманить Соева туда, где он имел возможность без свидетелей убить сержанта.

– Вы вызвали полицию?

– Это должен сделать Леев, он повел Наталью домой.

– Вы встретили ее на улице?

– Так точно, когда Ведеева шла в школу.

– Понятно. Дождитесь полицейских и возвращайтесь на базу.

– Есть!

Получив сообщение о смерти Соева, подполковник швырнул трубку на стол.

«Черт! Что происходит? Сначала группа Крабова, почти тут же следом Соев. Бывший муж Ведеевой боялся сержанта. Но это по словам самой любовницы Соева. Хотя Остреков прав, с Ведеевым сержант не пошел бы за сарай. Значит, его заманил туда кто-то другой, кого сержант хорошо знал и не опасался».

В отсек командира вошел заместитель Губаря:

– Из штаба сообщили, что Термилов будет у нас в 10 часов.

– Через час, – посмотрел на часы подполковник. – А ну-ка, Костя, вызови-ка сюда старшего лейтенанта Гаранина!

– Есть, вызвать Гаранина.

Майор передал приказ командира дежурному по отряду и поинтересовался:

– Что-то случилось, Боря?

– Случилось! В станице недалеко от дома любовницы убит сержант Соев.

– Да ты что?!

– Вот и «что»! Убит ударом ножа в горло. Труп обнаружен утром за сараями, что стоят напротив жилых домов.

– Но как там оказался Соев?

– Вот и я думаю, как?

– Бывший муж Натальи?

– Вряд ли. Соев не стал бы с ним долго разговаривать и уж тем более уходить за сараи.

– Но тогда кто?

– Тот, кто наверняка хорошо знал сержанта. Черт, голова идет кругом!

– Да, дела.

В командный отсек вошел старший лейтенант Гаранин:

– Разрешите, товарищ подполковник?

– Входи! Я знаю, что с 9.00 до 14.00 ты по распорядку дня отдыхал. В это время службу нес твой помощник, сержант Соев. Но, Володя, может быть, ты не спал и что-то слышал?

– Что вы имеете в виду?

– Крабов, получив задание проверить ферму у хутора Калач, должен был отдать приказ группе на сбор из помещения дежурного по части.

– Так оно и было.

– Ты что-то слышал?

– Утром сразу не уснуть, ну, и я маялся какое-то время, потом задремал, а тут в дежурку зашел Крабов. И он по телефону внутренней связи приказал Бакарову и Штебе экипироваться, взять оружие и следовать в парк боевых машин. Тарасов тогда занимался ремонтом «УАЗа».

– А Соев присутствовал при этом?

– Так точно. Он еще спросил Крабова, далеко ли собралась группа. Крабов ответил, в Калач. Соев задал еще какой-то вопрос, а Дима ответил ему, мол, тот забыл, что оторвали любопытной Варваре. Соев предупредил, что обязан доложить дежурному о выходе группы, пожелал капитану удачи, и Крабов ушел.

– О времени выхода группы Крабов говорил?

– По-моему, он сказал, что сбор через пятнадцать минут.

– А что после ухода Крабова делал Соев?

– Он вышел в коридор, наверное, перекурить, вернулся быстро. Потом я уснул! А что, собственно, произошло, товарищ подполковник?

– Соева убили!

– В смысле?

– В прямом. Ему перерезали горло вчера вечером недалеко от дома сожительницы.

– Вот это да!

– Благодарю за информацию, Володя. Свободен.

– Есть!

– Почему ты расспрашивал Гаранина о том, что происходило в дежурке на момент получения Крабовым задачи по ферме? – поинтересовался майор Бородин.

– Потому что, Костя, боевики у Калача знали и то, что мы проведем проверку, и время выхода штурмовой группы, и даже ее состав, что позволило устроить ребятам Крабова полноценную засаду. Информация же по группе могла уйти только отсюда, из базы.

– Ты подозреваешь, что Соев был «кротом»?

– Я предполагаю, что сержант мог работать на боевиков.

– Но выезд группы видели многие.

– Да, но то, что она выходит именно в Калач, знал весьма ограниченный круг лиц, в том числе и сержант Соев как помощник дежурного по отряду. Смотри, что получается. Если Соев работал на «духов», то все произошедшее логически объясняется. Сержант, имея информацию по группе, сбросил ее главарю банды. Естественно, не за спасибо. После того как боевикам удалось уничтожить Крабова и Тарасова, пленить Бакарова и Штебу, главарь должен был заплатить предателю за информацию. Но решил, что Соев больше не нужен. Тогда зачем платить? Проще убрать. Тем более что сержант становился опасным свидетелем. Соев же этот вариант не просчитал. Он поверил главарю. Где человек банды мог безопасно передать деньги Соеву? Только у дома Ведеевой. И вот с представителем главаря банды сержант пошел бы за сараи.

– Ты не допускаешь, что можешь ошибаться?

– Допускаю. И это еще хуже, потому как в этом случае «крот» продолжает находиться в отряде.

– Представляю, как отреагирует на твои предположения генерал Термилов.

– Я представлю ему только факты, без комментариев и выводов. Выводы пусть делает комиссия. Или же, если мы еще остаемся на своих должностях, придется самостоятельно расследовать и нападение боевиков на группу, и убийство Соева. Сможем ли докопаться до истины? Это большой вопрос. Но что-то мне подсказывает, обстановка вскоре прояснится. Для чего «духи» похитили Бакарова и Штебу? Просто казнить ребят бандиты не станут, сейчас не те времена. Значит, главарь банды преследует какую-то конкретную цель. И мы узнаем, что это за цель.

– Выкуп?

– Не исключено. Хотя, думаю, что-то другое. И не будем, Костя, гадать. Сейчас главное – дождаться окончания работы комиссии, которую уже сегодня Термилов может привезти с собой. А вот потом, когда шум уляжется, займемся собственным расследованием, если «духи» до этого не выставят каких-либо требований. В общем, будем жить, будем посмотреть.

– Завтра надо отправить тела ребят на родину.

– С отправкой все готово?

– Да, с этим проблем нет. Сопровождающих выделят из комендантского взвода штаба. Ну а старшим придется ехать мне.

– Неприятная миссия.

– Да уж, ничего приятного в этом нет. Когда я, еще будучи взводным в десантном полку, повез свой первый цинк, солдат застрелился в карауле, то попал под такой прессинг в селе, откуда был родом солдат, что только вмешательство отца погибшего спасло меня от яростной толпы, готовой порвать на куски. От формы клочки остались, все тело в синяках. Отец солдата дал одежду и ночью вывез из села в район. На Западной Украине это было.

– А как же сопровождавшие гроб солдаты?

– А к ним какие претензии? Они такие же, как и погибший, офицер же – другое дело. До сих пор помню, как мать солдата рвала на мне китель и кричала: «Я дала тебе сына, верни мне его!» А в глазах безумие. Понимаю, что от горя, но таких командировок врагу не пожелаешь.

– Сейчас другая ситуация.

– Да это ясно, и все же стресс.

– Ничего не поделаешь.

Телефон внутренней связи прозвучал сигналом вызова. Дежурный по контрольно-пропускному пункту сообщил, что машина генерал-майора Термилова только что въехала на территорию базы.

– Термилов приехал, – поднялся Губарь. – Сейчас начнется разнос. Идем встречать начальника.

– Ты только сам не горячись!

– Постараюсь!

Глава третья

Третьи сутки сидел в каменном сарае горного аула старший лейтенант Бакаров. Он хорошо помнил день пленения, выезд группы на хутор Калач, выход к заброшенной старой ферме, где местными жителями были замечены вооруженные люди, помнил короткий бой, сеть, которую на него набросили боевики. Затем после провала памяти из-за удара чем-то твердым по затылку – кузов «ГАЗ-66». Он, связанный, с раскалывающейся от боли головой, рядом такой же связанный и стонущий прапорщик Штеба. Семен получил ранение ног, Бакаров это видел. На скамейках боевики. Сколько их было? Трое или четверо, у заднего борта два трупа бандитов. Тряская дорога, серпантином уходящая в горы, брошенный горный аул и, наконец, этот сарай. Его затащили сюда двое боевиков, бросили на грязную циновку. И вот уже третьи сутки он находился здесь. Лишь дважды в день к нему заходили. Утром крепкого телосложения бандит, который развязывал ноги и выводил на улицу к стоявшему недалеко сортиру, ближе к вечеру женщина в темном одеянии, приносившая скудную пищу – лепешку да кувшин с водой. Бакарову казалось, что женщина сочувствует ему. Несмотря на то что лицо ее было скрыто, в глазах женщины он не видел ненависти, скорее наоборот, то ли жалость, то ли сострадание. Он пытался заговорить с ней, но она не отвечала. Возможно, не знала русского языка, хотя это вряд ли, скорее всего, имела строгое предупреждение, тем более что женщину всегда сопровождал вооруженный боевик, который дальше порога не шел, но мог услышать разговор. Павел помнил почти все, но ничего не понимал. Не понимал, как группа попала в засаду, зачем его похитили вместе со Штебой. Он не знал, что стало с командиром и водителем. Все это действовало на нервы. Бакаров посмотрел на дверь, сквозь щели которой пробивался свет. Определил примерно время, сейчас было где-то около часа дня. В сарае стало душно, но еще хуже будет часам к пяти, когда солнце нагреет каменные стены и крышу. Он не раз пытался развязаться, но ничего не получилось, боевик связывал его крепко. Сегодня особенно крепко, так, что Павел не чувствовал рук. Ему не было страшно, он научился преодолевать страх, ему было обидно, что бандиты поймали его, как какую-нибудь лису, сетью. Ему тогда не хватило каких-то секунд, чтобы достать гранату. Успей он сбить боевика с холма, все пошло бы по-другому. Завладев высотой, старший лейтенант получил бы преимущество и мог бы продолжать бой. Но… «если» не в счет. Бандиты оказались хитрее, использовали сеть. И чего теперь ждать, было совершенно не ясно. Зачем-то и он, и Штеба нужны боевикам, иначе не стали бы возиться с ними, пристрелили бы, как скотника, там же у фермы. Но вывезли в горы. Судя по тому, сколько и с какой скоростью шел «ГАЗ-66», вывезли их километров на сорок от поворота с шоссе. Но вот куда точно, он определить не мог.

Павел попытался пошевелить пальцами. Получилось. Надо звать охранника, иначе можно остаться без кистей. Но звать никого не пришлось. Во дворе раздались голоса, дверь открылась, в сарай вошли двое бандитов, один из которых услужливо поставил перед первым табурет. Свет бил в глаза, и Бакаров не смог сразу рассмотреть лицо первого бандита, что сел на табурет и закурил сигарету. Он не спешил, дождался, пока пленник привыкнет к свету. Наконец Павел открыл глаза и рассмотрел сидевшего напротив мужчину европейской внешности, затушившего окурок натовским ботинком.

– Как самочувствие, офицер? – спросил неизвестный на русском языке, но с западным акцентом.

Судя по акценту, он был из Восточной Европы.

– Обычное самочувствие, – ответил Бакаров. – А вот если мне не ослабят веревки, то вы получите пленника без рук.

– Богдан! Ослабь веревки на руках, немного ослабь, так, чтобы не затекали кисти, – приказал бандит.

«Богдан, – подумал Бакаров, – славянское имя. Украинец, наверное. Странные боевики».

Человек, которого сидевший мужчина назвал Богданом, подошел, быстро перевязал веревку. Стало полегче.

– Так лучше? – спросил сидевший.

– Легче.

Богдан вышел во двор.

– Кто вы? – спросил Бакаров.

– Не кажется ли тебе, старший лейтенант Бакаров, что здесь вопросы должен задавать я? – усмехнулся мужчина.

– Как мне обращаться к тебе?

– Ты неисправим, ну, что ж, твое поведение вызывает уважение. Я уважаю смелого противника. Называй меня Мадьяр.

– Значит, я не ошибся.

– В чем?

– В том, что акцент у тебя, как у болгарина, венгра или словака.

– Разве об этом тебе надо думать?

– Обо всем остальном я уже устал думать.

– И в первую очередь о том, почему мы устроили засаду группе спецназа и захватили двоих бойцов в плен, так?

– Так.

– Хорошо, я отвечу тебе. В июне месяце у Назрани ФСБ захватила моего друга – Аслана Цаева. Слышал о таком?

– Слышал.

– Так вот, ваши захватили моего друга, и ему грозит пожизненное заключение, хотя я уверен, что Аслану не дадут жить даже в камере смертников. Поэтому я захватил тебя и прапорщика.

– Надеешься на обмен?

– Это ты моли Бога, чтобы твое начальство пошло на обмен, потому что если оно не согласится, то тебя ждет смерть.

– Понятно. Скажи, Мадьяр, что стало с моими товарищами?

Бандит прикурил новую сигарету:

– Сержанта убили сразу на подъезде. Он так и не понял, что произошло. Командир твой оказал достойное сопротивление, он сумел уничтожить двоих моих людей, пока пуля не пробила его череп.

– Значит, командир и водитель убиты.

– Мы на войне, старший лейтенант.

– И давно ты, венгр, воюешь на территории России?

– Давно. Хочешь спросить, почему я воюю на твоей земле? Отвечу. Потому что за это мне хорошо платят. Все очень просто.

– В общем, ты обычный наемник.

– А разве ты не наемник? Ты стал таким же, когда нанялся на службу и получаешь за нее деньги, а за то, что уничтожаешь тех, кто выступает против власти, еще и надбавку. Между нами разница только в сумме получаемого вознаграждения.

Бакаров посмотрел на главаря банды, а в том, что Мадьяр являлся главарем, у Павла уже не было сомнений.

– Да нет, Мадьяр, между нами разница в другом. Я служу своей Родине, защищаю ее интересы, а ты убиваешь людей только за деньги.

– За большие деньги, старший лейтенант, – рассмеялся Мадьяр. – Но ладно, пусть будет по-твоему. Ты женат?

– Нет!

– У тебя есть родители?

– Нет!

– Это правда?

– Какой смысл мне врать?

– Смотри-ка, а мы в этом похожи. У меня тоже нет ни родителей, ни семьи. Но со мной понятно. Лицам моей профессии заводить семью нельзя. А вот ты почему не женился?

– Это не твое дело, и вообще, давай заканчивать эту хрень. Ты же пришел не для того, чтобы просто поговорить со мной. Что тебе надо?

– Пока ничего. Я действительно пришел просто поговорить с тобой, посмотреть, как держишься, в каком ты состоянии.

– Поговорил? Посмотрел?

– Ты, Бакаров, мне определенно нравишься, – вновь рассмеялся Мадьяр.

– Я не гей, чтобы нравиться мужикам.

– Да, не накинь мои люди на тебя сеть, ты, как и твой командир, много доставил бы проблем на ферме.

– Да уж постарался бы.

– Курить хочешь?

– Знаешь, у плена есть свои плюсы.

– Да? Вот уж не думал, и какие же? – удивился бандит.

– Можно бросить курить. После трех суток без табака уже не так тянет, поэтому я воздержусь от курения.

– Да, держишься ты достойно.

– Как мой сослуживец?

– Гораздо хуже, чем ты. У него перебиты ноги. Ему оказывается помощь, но в этих условиях она неэффективна. Так что прапорщику повезло меньше, чем тебе. Будем надеяться, что до обмена он доживет.

– Почему вы держите нас порознь?

– Я же сказал, ему оказывается помощь, и он не в состоянии бежать, в отличие от тебя.

– Понятно.

– Ну, вот и поговорили, – поднялся Мадьяр.

– Один вопрос.

– Давай!

– Когда ты планируешь обмен?

– Как у вас говорят, как только, так сразу. Сегодня твой командир получит сообщение о вашем с прапорщиком пленении и требование обмена.

– Ясно!

– Так что ваша дальнейшая судьба в руках ваших же начальников. Не скучай!

– Постараюсь.

Главарь вышел из сарая, охранник вынес табурет, дверь закрылась, вместе с ней погас и свет. И начало припекать.

Габор Молнар вернулся в единственный полностью сохранившийся небольшой одноэтажный дом, где в комнате, оборудованной под кабинет, его ждали помощник Рэм Кунич и полевой командир Сарак Тагаев, и присел на стул за рабочим столом.

– Как прошел разговор, шеф? – поинтересовался помощник.

– Так, как я и ожидал. Бакаров держится достойно, готов ко всему.

– Интересовался здоровьем Семена?

– Конечно, – усмехнулся Молнар, – он же его боевой товарищ. А где, кстати, наш прапорщик?

– У себя в комнате.

– Никак не отоспится?

– Вызвать его? – спросил Кунич.

– Не надо, пусть отдыхает, пока он нам не нужен. – Молнар повернулся к Тагаеву: – Ты решил, откуда будем связываться с командиром отряда?

– Думаю, нам следует спуститься на равнину. Там места много.

– Но если русские сразу же поднимут вертолет, они могут зацепить нас.

– Не успеют, далеко от серпантина мы уходить не станем. Выйдем на шоссе, свяжемся с подполковником и тут же уйдем в горы.

– А если на шоссе объявится патруль?

– Я с утра послал к дороге наблюдателя, инструктировал и Рината, по их докладам, на шоссе никаких патрулей нет, даже полицейских, я имею в виду ДПС, а в отряд прибыл какой-то генерал. Весь личный состав находится на базе.

– На чем прибыл генерал, Ринат установил?

– На персональной «Хонде» в сопровождении «УАЗа» с охраной в четыре человека.

– Это хорошо.

– Что? – спросил Кунич.

– Хорошо, что генерал не на вертолете прилетел. Значит, сейчас он в отряде. Возможно, в ближайшее время проедет в станицу, где был убит сержант, и дальше в Калач. Но задерживаться нигде не станет. Его обязательно будет сопровождать командир отряда. Значит, на связь следует выйти ближе к ужину. В 19.00. Каково твое мнение? – взглянул Молнар на помощника.

– Согласен, шеф!

– Вот и решили. В 18.00 выезжаем на шоссе. Тебе, Сарак, послать вниз еще пару человек для страховки. Ринату неотлучно находиться возле базы и отслеживать все происходящее там.

– Слушаюсь, Мадьяр! Но считаю, что здесь нам долго оставаться небезопасно. Русские начнут поиски захваченных офицеров – будут проводить их везде, включая и горные селения. Уверен, что они быстро выйдут на Боксар. Более двух суток здесь находиться нельзя.

– А мы и не будем сидеть здесь. Даже двое суток. Сегодня в ночь устроим Бакарову побег. Ты, Сарак, решай, кого подставить старшему лейтенанту?

– Решил. Никольчука. Мне доложили, что он в разговоре с Богданом Попохом намекнул, что пора уходить на Украину.

– А что Богдан?

– Попох напомнил ему об обязательствах контракта.

– Значит, подставляем Никольчука. Ну а с Надой мы вместе поговорим, Сарак. От ее поведения во многом зависит то, как будет действовать Бакаров. Обговорим и имитацию преследования. Вроде все. Не поехать ли нам к водопаду? Освежиться?

– Я не против, – сказал Кунич.

Тагаев отказался, сославшись на хронический гайморит. Он не желал обострения после купания в ледяных струях горного водопада.

Молнар и Кунич, взяв с собой подругу помощника, Гезу Баллу, втроем поехали в ущелье.

По возвращении Молнар вызвал к себе Тагаева и его сестру. И сразу же обратился к молодой женщине:

– Нада! Тебе сегодня предстоит сыграть важную роль.

– Да, Нада, – кивнул Тагаев, – слушай господина Молнара и делай то, что он тебе скажет.

– Хорошо, Сарак.

Молнар достал из ящика стола нож, протянул его женщине:

– Возьми, Нада.

– Но зачем?

– Этот нож ты должна будешь передать пленному офицеру.

Женщина непонимающе взглянула на брата. Тот улыбнулся:

– Ты слушай, Нада, слушай!

– Когда понесешь ему еду, передашь этот нож, – продолжал Молнар.

– Извините, господин, но это заметит охранник.

– Не волнуйся, он ничего не заметит. Передав нож, скажешь русскому, что его товарища, прапорщика, сегодня убили, потому что ухудшилось его состояние. Он бы и сам умер, но я, мол, не стал ждать. Скажешь, что ты не хочешь, чтобы так же убили и офицера. Нож позволит избавиться от веревки, им можно открыть засов двери. Еще скажешь, что весь аул охраняют всего два человека, один из них находится у сарая. Предупредишь, что пытаться уйти вниз бесполезно, пусть идет на перевал, а оттуда по ущелью. Все это ты должна сказать так, словно его судьба тебе не безразлична. Можешь прибавить, что он понравился тебе и, возможно, когда-нибудь поможет уйти из банды, где ты находишься по принуждению брата. Главное, чтобы он взял нож.

– Но, господин, тогда русский убьет охранника!

– Это тебя не должно беспокоить. У меня все!

– Нада! Ты должна это сделать, – подошел вплотную к сестре Тагаев.

– Хорошо. Я все сделаю, – кивнула она.

– Вот и молодец. Ступай.

Нада вышла.

– Распорядись, чтобы вечером на охрану пленника заступил Никольчук, – приказал Молнар. – И лично обеспечь отсутствие часового, когда Нада будет говорить с русским.

– Слушаюсь, господин Молнар.

Следом за сестрой из кабинета вышел и Сарак Тагаев.

Мадьяр прикурил сигарету, перевел режим работы кондиционера на максимальную мощность.

В дверь постучали.

– Кто? – спросил он.

В проеме показалась физиономия живого и невредимого Штебы:

– Разрешите войти, шеф?

– Это ты, Семен? Зачем спрашиваешь разрешения, входи, конечно.

Бывший прапорщик вошел в кабинет, присел на топчан, достал из пачки главаря сигарету, прикурил.

– Выспался? – спросил Молнар.

– От души, Габор. На несколько суток вперед. Даже жара не мешала. Какие у нас дела?

– Ринат убрал Соева.

– Это хорошо, пусть теперь Губарь поломает голову, почему убили сержанта.

– Я думаю, местная полиция спишет убийство на бывшего мужа учительницы.

– Полиция, может, и спишет, но не Губарь. Подполковник не поверит в это, он будет искать связь между убийством сержанта и нападением на группу. И он найдет эту связь. Ведь очевидно, что твои люди ждали группу, значит, кто-то в отряде работал на вас. Все сойдется на Соеве. Сержант выполнил задание и был ликвидирован, как опасный свидетель. Да, именно к такому выводу придет Губарь, если, конечно, после произошедшего не отправится в запас или в войска с понижением в звании.