Текст книги "Режиссер Советского Союза"

Глава 8

– Ждите, вас пригласят, – произнесла секретарь строгим голосом и начала что-то строчить на печатной машинке.

В приемной больше никого не было. Не скажу, что обстановка была роскошной или гнетущей. Стол секретаря, шкаф, несколько стульев для посетителей… и практически всё. Ремонт тоже не впечатлял, разве что люстра такая… монументальная. Располагаюсь поудобнее и закрываю глаза.

Переутомился я, честно говоря.

Мне казалось, что суматоха была при монтаже и озвучке, но это было заблуждением. Работа над переводом и титрами просто выжала меня морально. Никогда не понимал нездорового пиетета наших властей перед иностранцами. Раз что-то нужно сделать или угодить западникам, то они в лепешку расшибутся. Вернее, заставят сдохнуть, но выполнить работу подчиненных. Может, я неправ, и все дело в одобрении Минкульта. Не хочу думать плохо о людях, от которых пока видел только хорошее. Но некий осадочек все равно остался. Присланный посольством переводчик быстро разобрался в тексте, и далее уже пошла техническая работа. Благо что картину резать не стали, и она в неизменном виде должна принять участие в конкурсе короткометражек.

На всякий случай я сделал английский вариант текста. В принципе, мой инглиш не так плох, но попросил тестя найти нормального переводчика. Обошлось мне это не очень дорого, скорее всего, из-за Андрея Филипповича, так как переводчик был его сотрудником.

За всей этой суматохой отношения с Зоей опять перешли в странную фазу, которую можно назвать затишьем на фронте. Мои локальные успехи ее как бы не интересовали. Когда я заикнулся про фестиваль, то получил только скептическую улыбку, и более к этой теме не возвращался. Не верит – и ладно. Раньше мы хоть с ней разговаривали, теперь только вместе едим и иногда спим.

– Товарищ Мещерский! Товарищ, проснитесь.

– А? Что?

Подскакиваю и чуть было не падаю со стула под насмешливым взглядом секретаря. Ничего себе задумался. Мне тем временем сообщают, что пора бы и на ковер к министру.

Фурцева сидела за столом и что-то черкала карандашом в блокноте. Через пару секунд она подняла голову и кивнула мне на большой стол для совещаний. Сажусь по ее левую руку и молчу в ожидании начала беседы. А она не такая уж низкорослая, хотя я уже привык, что люди здесь гораздо мельче, чем в моей эпохе. Элегантный костюм, красивая брошка и узнаваемая прическа. Я все-таки не совсем деревня и могу узнать некоторых советских руководителей шестидесятых. Вернее, точно узнаю Брежнева, Косыгина и Громыко, с остальными могут возникнуть проблемы. Надо, кстати, заняться этим пробелом в моих знаниях. А то вдруг не признаю какое-нибудь большое начальство! Эк меня понесло в далекие выси…

– Рассказывай, Алексей Анатольевич, как додумался до такого фильма. Ранее ты звезд с неба не хватал, если не сказать хуже, – строго произнесла министр, усаживаясь напротив.

Фурцева смотрит вроде сурово, но в уголках ее глаз притаилась смешинка, если я что-то понимаю в мимике. А меня вдруг накрыло косноязычие – опять нервы. Или реакция тела прежнего Лехи, который в некоторых моментах был излишне робок. Бекая и мекая, рассказал про свои задумки, что хотел изобразить простых людей с их обычными заботами на фоне советского быта. Но потом пришла в голову идея про двух шкодливых девочек, добавив в сюжет немного юмора и забавных сценок. При этом были и интересные натурные кадры, природа, большая массовка из отдыхающих в поселке.

– Значит, хотел показать обычную жизнь? Но одна из главных задач советского кино – это не просто изображение нашего советского образа жизни, но и преимуществ коммунистического строя.

Чую, что эта сентенция попахивает провокацией. Насколько я помню, Екатерина Алексеевна зашоренной дурой не была и умела находить общий язык со столь сложной публикой, как киношники или музыканты.

– А я в фильме занимаюсь самой что ни есть пропагандой коммунистического строя, – решаю гнуть свою линию без всякого подобострастия. – Наши дети летом бегают купаться или ловить рыбу и не боятся бомбежек, как вьетнамцы. Советская ребятня не должна начинать работать за гроши с самого юного возраста, как в Африке или Латинской Америке, чтобы не умереть от голода. Счастливые улыбки, отнюдь не постановочные, которые можно увидеть в фильме, – и есть наш ответ разного рода скептикам.

Эх, товарищ министр. Рассказал бы я тебе, во что превратится страна уже через тридцать лет.

Как дети новой России будут нюхать клей, спиваться, станут жертвами разного рода молдавско-цыганских подонков, устроивших целый бизнес на маленьких попрошайках. Что с ними еще делали разные уроды, особенно с девочками, я даже думать не хочу. Я рос в девяностые и помню, как уходили от передоза мои молодые соседи, хотя тогда этого еще толком не понимал. Что-то такое Фурцева увидела в моих глазах, потому что быстро завершила тему пропаганды. И сразу спросила, чего это меня вдруг прорвало. Откуда такие таланты?

– Так я достаточно образованный человек, – отвечаю с улыбкой, – Сима Иосифовна, которая жила у нас во время войны, учила меня играть на фортепьяно. Нас тогда уплотнили и одну комнату отдали учителю музыки из Белоруссии. Замечательная женщина, ее семья погибла при эвакуации, только сын вернулся живым с войны. Она так и осталась у нас в городе. Работает директором музыкальной школы, если на пенсию не вышла. Четыре года я ходил в изостудию при ДК Текстильщиков, так что и рисовать немного умею. Вторая соседка, Алевтина Казимировна, вроде из бывших, обучала меня французскому. Я и в школе его потом учил. Учительница даже злилась, что школьник знает язык лучше нее. А мама все говорила: мол, учи языки, сынок, в люди выбьешься, дипломатом станешь. Она была очень простой женщиной, всю жизнь работала на местном заводе. Умерла от рака в пятьдесят седьмом, когда я был в армии. Отец еще в сорок третьем погиб, нас с братом мама одна и поднимала.

Чего-то из меня полезли воспоминания прежнего Лехи, которые были ранее недоступны. Глаза Фурцевой покрылись поволокой, будто она сама ухнула в какие-то в свои собственные воспоминания. Можно по-разному относиться к советским правителям, но войну они пережили со своим народом. Не все, сволочей тоже хватало. Но Екатерины Алексеевны это точно не касается. Может, она поэтому и нянчилась со многими деятелями искусств, понимая, что у них была нелегкая судьба в детстве.

– А недавно я понял, что хватит отсиживаться в сторонке. Понимаю, что это звучит нескромно, но я вижу, как можно и нужно снимать интересное кино. Да и других проектов у меня хватает. Вот поэтому взялся со всем старанием, и вроде неплохо получилось, – продолжаю рассказ.

Некоторое время министр молчала.

– Не слишком ли дерзко это звучит от вчерашнего студента и простого помощника режиссера? Насчет твоего видения кино, и не только – тоже есть вопросы. Не слишком ли рано ты начал распускать язык и критиковать заслуженных товарищей, чьи успехи тебе даже не снились. Молчишь? Нечего ответить? Одно дело вещать за спиной, а совсем другое – произнести обвинения в глаза.

А вот здесь она неправа. Не было ничего такого в моих пьяных рассуждениях. Прошелся по кумовству и сластолюбию отдельных товарищей, больших любителей молоденьких девушек. Кстати, надо определить суку, которая меня сдала. В застолье участвовало шесть человек, поэтому задача упрощается. Но сейчас меня одолевали совсем иные чувства. Что-то такое неукротимое и даже злое полезло из нутра. Бывало такое у Алексея, когда его терпение достигало предела. Мог сорваться и с трудом себя контролировал.

– Стукачи и лизоблюды вас неверно информировали. Никакой крамолы в моих речах не было. Заслуги перед страной не являются основанием из фильма в фильм снимать исключительно своих жен и прочих друзей. И тем более никто не дает им права тащить в постель молоденьких девчонок на сорок лет младше. А в лицо кое-кому я могу сказать, что думаю. Только боюсь, вместе со словами еще и набью заслуженную морду.

– Значит так? – Фурцева откинулась на спинку стула и начала нервно барабанить ногтями по столу. – Правильно меня предупреждали, что ты не так прост, как хочешь казаться. Вон как заговорил. И это ты еще ничего не достиг. Может, тебе кто-то из критикуемых дорогу перешел? Что за нездоровые разговоры?

– Если бы они снимали кино на свои деньги, то вопросов бы не возникало. Но раз люди работают на государство, то обязаны вести себя согласно нашим законам. Я не видел в трудовом кодексе пункта об обязательном участии в фильмах жен режиссеров. Про приставания к девушкам, что является завуалированной формой изнасилования, вообще молчу. Сегодня все промолчат, а завтра что? Они в койку уже детей поволокут?

– А ну, молчать! – громкий крик сопровождался ударом по столешнице. – Будешь ты мне здесь еще мораль читать. Особенно про молоденьких девушек.

Похоже, это всё. Вот кто меня за язык тянул? В обычной жизни я более дипломатичен и даже угодлив с начальством. Но нынешний Алексей – совершенно иной типаж. Сначала молчит и терпит, а потом лезет в драку, как берсерк. Но через некоторое время Фурцева успокоилась, подошла к столу и нажала на кнопку. Тут же приоткрылась дверь и появилась голова секретаря.

– Сделай нам чайку, пожалуйста.

Через пару минут на столе, как по мановению волшебной палочки, появился чайник, чашки и вазочка с сушками. Как заботливая хозяюшка, министр лично наполнила мне емкость ароматным чаем, явно не грузинской соломой.

– Давай сменим тему. Ты говорил про новые идеи. Они у тебя с собой? – Фурцева кивает на лежащую рядом со мной папку.

Незаметно делаю вдох, как перед погружением в воду, и достаю первую партию рисунков.

– Наверное, ты в чем-то и прав. Лозунги у вас получились забавные и цепляющие одновременно. Но это же откровенный разврат. Что это за девиз – красивые девушки не для пьяниц? Да и деваха смахивает больше на какую-то американскую актрису или шалашовку. Я подобное к изданию не допущу.

Не знаю, с кого Самсон писал натуру, но девушка получилась жутко сексуальной, хотя была вполне себе одетой. А вообще – мощно нарисовано. Идущая под ручку с простым парнем красотка и пялящиеся на парочку молодые любители водки, оккупировавшие лавочку. Еще два проекта плакатов были выдержаны примерно в таком же стиле и носили антиалкогольный характер. «Любите, девушки, романтиков, а не пьяниц» и «В луже водки и богатыри тонут» тоже смотрелись сильно. На последнем плакате в луже, рядом со свиньей, лежал пьяный парень, а мимо шла девушка, презрительно скривив личико.

– Зато образно и доходчиво, особенно для молодежи, – начинаю спорить с министром. – Нынешние плакаты давно превратились в простую формальность и унылы до невозможности. Разве можно сравнить современных халтурщиков с ранними Кукрыниксами? Сатира и злободневность пропали, на их место пришел формализм и желание быстрее заработать на очередном «шедевре». И я в корне не согласен с вашей оценкой изображения девушек. Советские женщины – самые красивые в мире, я это точно знаю!

– Это откуда? За границей ты не бывал.

– Дело же не только в красоте физической. Мы самая читающая, а значит, думающая нация. Ни в одной стране мира поэты не собирают огромные залы, а за билетами на выставку не выстраиваются огромные очереди. Наша девушка – это сочетание природной и духовной красоты! Представительницам иных стран такое просто не дано!

– Силен ты в красноречии, Алексей. Чуть было и меня не очаровал, чего говорить о девушках, – улыбнулась Фурцева, выслушав мою пламенную речь. – Подумаю я над вашим пин-апом, только придумайте другое название. Нечего в страну очередную американщину тащить. Мы только переварили все эти твисты и прочие свинги. Для начала можно устроить небольшую выставку, а далее посмотрим на реакцию людей. В этом году на многое не рассчитывай, а лучше подготовь побольше плакатов, чтобы было из чего выбирать. Что у тебя там за фотографии? Показывай.

– Хм. А вот этого я точно не ожидала. Не обижайся, но все характеризуют тебя как человека излишне легкого и несерьезного. Даже без стержня. И вот такое! Но допустимо ли изображать советских рабочих в таком виде? Мне нравится, но подобные вещи надо согласовывать.

– Вы же работали на ткацкой фабрике, Екатерина Алексеевна. Кому, как не вам, знать, что это за труд. Если кто-то не понимает, что люди физического труда сильно устают, то мне стыдно за подобных товарищей. Поэтому я решил изобразить рабочего человека не улыбающимся и чистеньким, а после тяжелой смены. Мне кажется, такой образ должен понравиться нашим гражданам. Вы извините, но нынешние плакаты не цепляют. Здесь же мы хотим сделать полноценный календарь с актерами в образе, максимально приближенном к реальности.

– Опять ты критикуешь и придираешься к чужому труду, – уже беззлобно ворчит министр, разглядывая эскизы, прилагающиеся к фото. – Сам еще ничего не достиг, а гонору на десятерых. Ладно, оставляй свою папочку, буду думать.

Я с трудом удержался, чтобы не крикнуть: «Йес!» Боюсь только, что неправильно поймут и будет только хуже. Делаю максимально смущенное лицо и благодарю свою потенциальную благодетельницу.

– Но ты же прекрасно понимаешь, что многое будет зависеть от реакции на твой фильм. Никто не ждет победы, но хорошие отзывы критиков не помешают. Одно дело, когда новация исходит от талантливого и перспективного молодого специалиста, и совсем другое – когда рацпредложения поступают от товарища с сомнительной, даже подмоченной репутацией. В любом случае жду новых рисунков. Оставишь свой телефон Марине, моей помощнице – она с тобой свяжется, когда будет решение по календарю. Через нее и передашь новые работы.

Основная задумка, которая завладела мною поболее пин-апа, – это перекидной календарь, который в Союзе еще неизвестен. Я точно пока не видел подобного. Есть правда сомнения в возможностях отечественных типографий, что подтвердила Фурцева. Одно дело – газеты, и совсем другое – глянец А-3 формата, на пружине. Ладно, если одобрят, то буду погружаться в вопросы полиграфического производства.

– Надеюсь, ты понимаешь, что на «Мосфильме» тебе будет очень тяжело? – Фурцева весьма дипломатично описала ужас, который меня ожидает. – Ждем итогов фестиваля, но в любом случае переводим тебя на Горького. Хочется верить, что там ты никому больные мозоли оттаптывать не станешь и, тем более, бить морды. Что касается любителя молоденьких девушек, то я его приструню. Не нужно мешать личное и общественное. Если получится с твоим фильмом, то даже можешь рассчитывать на полнометражный. Советская власть всегда дает дорогу молодым и талантливым людям.

– Екатерина Алексеевна! Да я!.. Золотой вы человек! – вскакиваю в порыве чувств и не знаю, как выразить свою благодарность.

– Ладно, иди. Ты и так у меня лишний час отнял. Обаятельный ты баламут, Алексей. Вылитый гусар! – с улыбкой ответила министр.

– Марина, простите, не знаю отчества, – обращаюсь к секретарю после того, как продиктовал телефон.

– Можно без отчества, – слышу в ответ.

А она не такая и взрослая. Просто деловой костюм, очки и высокая прическа создают иллюзию, что перед тобой дама за сорок. Надо бы ей в следующий раз коробку конфет принести. Иногда хорошие отношения с помощниками значат больше, чем расположение начальства. Мелочей в моем деле быть не может, значит – налаживаю дружеские связи с Мариночкой. После ее кивка на просьбу воспользоваться телефоном, набираю Серегу.

– Еще дома? Едешь в студию? Я через час буду у тебя. Есть кое-какие новости.

Выхожу на Куйбышева, которая в моем времени Ильинка. Осматриваю улицу. Перед зданием стоят исключительно двадцать первые «Волги», и вообще – публика здесь непростая. Но мысли сейчас точно не об автомобилях заслуженных товарищей.

Если реально смотреть на вещи, то мне жутко везет в этом мире. Дело касается не только разрешения Данелии на съемки. Окажись Фурцева классическим советским номенклатурщиком, то моя режиссерская карьера закончилась бы сегодня. Но она – совершенно иной типаж чиновника. А еще понимаю, что личность прошлого Лехи сильно влияет на мои поступки. При всей своей скромности и нерешительности, он очень интересный персонаж. Эдакий дипломат по жизни. Человек неконфликтный, веселый и обаятельный. Плохо, что его перестали воспринимать всерьез, и дороги бы в профессию не дали. Но при этом он легко сходился с людьми, так как никому не завидовал и человеком был незлобивым. Потому у него и с Серовой хорошие отношения. Я человек немного иной формации – уж точно пожестче. А неплохой симбиоз у нас получается!

Вдыхаю полную грудь теплого летнего воздуха и счастливо улыбаюсь. А жизнь-то налаживается!

Глава 9

Поезд Симферополь – Москва прибыл почти по расписанию, опоздав всего на три часа. Услышав объявление, я решил не терять время и скатался к Самсону за эскизами, которые он доводил до ума последние две недели. Завтра нужно будет связаться с помощницей Фурцевой и отвезти уже вторую подборку наших работ. Из хороших новостей за последнее время – предварительное одобрение календаря и мой переход на киностудию им. Горького. С фильмом уже давно все закончено, новой работы нет, поэтому я написал заявление об уходе. Узнав, что у меня достаточно отпускных за прошлый и этот год, получил добро бухгалтерии догулять их перед увольнением.

Все время якобы отпуска было посвящено рисованию, так как приходилось помогать с оформлением объектов Самсона. Это мы делали с утра пораньше, а после обеда начиналось творчество. Одному богу известно, сколько вариантов разнообразных черновиков мы наваяли, выбрав в лучшем случае один рисунок из десяти. Серега ржал как конь над слоганами к плакатам, которые я «придумывал». Ну нет сейчас в ходу такой наглядной агитации, особенно сопровождаемой нестандартным текстом, вроде – «Любишь выпить, закурить – твои дети будут пить. Лучше не травись, не пей – сохрани своих детей!»

Продолжаем педалировать тему борьбы с пьянством, но еще добавили проблемы брака на работе и тунеядства. Получалось по-разному – но более остро и актуально, нежели у современных авторов. Думаю, что в двадцатые и тридцатые, когда был расцвет советской карикатуры, художники в выражениях не стеснялись. Сейчас же все покрыто каким-то ханжеским налетом и канцелярщиной. Есть интересные работы, но крайне мало. Мы же гнули свою линию, заключавшуюся в том, что всякого рода алкашам и маргиналам красивые девушки не достанутся. Был здесь и намек слабому полу – мол, зачем вам всякая пьянь.

Что касается календаря, то через неделю нас ждали в Госкомпечати для согласования. По словам Марины, многое зависит от нас, но мощности в типографии «Советский художник» для нас выделены. Благо подобная продукция не всегда шла по строго утвержденному плану. Только ознакомившись с местными календарями и их качеством, я пришел в совершенный ужас. Неужели в стране нет нормальной бумаги и типографских машин? Хочу обговорить этот вопрос с Фурцевой, так как есть у меня интересная идейка.

Все эти мысли вылетели из головы, когда к платформе начал приближаться тепловоз. Не знаю, как так получилось, но я уже полностью сросся со своей новой личностью. Понятно, что дети и жена не мои, но воспринимаю я их как родных людей. Про квест речи уже не идет. Наверное, в этом плане берет верх прежний Алексей, который действительно любил жену и не представлял своей жизни без близняшек. Да и я сразу стал воспринимать девочек как родных. Зоя тоже вполне естественно вписалась в мою жизнь. Не скажу, что не обращаю внимания на красивых девушек. Но это было больше любование, нежели желание затащить кого-то в койку.

– Аааааа! – с криком радости на мне повисли загорелые до черноты рыжики.

Пропустив излишне торопливых товарищей, зашел в купе. Особых отличий от вагона моего времени не заметил. Разве что обшивка стен и дверей мрачноватая. Но мне не до рассматривания деталей. Зоя встретила меня улыбкой, клюнула в щечку и жестом королевы указала на полку, где лежали два чемодана. Один вполне себе узнаваемого вида, у нас еще в девяностые был такой. А вот второй, подлинное произведение искусства – прямоугольный ящик с железными уголками. В руках супруги был изящный кожаный саквояж, девчонки тоже тащили по сумке. Я их не провожал, так как был занят. Вот почему с интересом рассматриваю нынешние чемоданы.

Но сразу выдвинуться в сторону стоянки не удалось. Пришлось вытаскивать большие и тяжеленные чемоданы соседки Леночки, муж которой почему-то задерживался. Она с сыном ехала в соседнем купе. Оказывается, подруги договорились отдохнуть вместе. Интересно, чего она там везет – уникальную коллекцию крымских камней? Или затарилась винишком, что я полностью одобряю. Местные вина весьма приличного качества, не похожи на смесь дешевого спирта с порошком из моего времени.

Мужем соседки оказался молодой, но уже достаточно полный мужчина, вытирающий платком обильно проступивший на лбу пот. Вадик, мелькнуло в голове узнавание, когда я жал влажную руку. Наконец мы двинулись на выход. Впереди прыгали неугомонные дети. Далее дефилировали дамы, радуя взоры окружающих точеными загорелыми ножками. Потом шел я, постоянно оглядываясь на отстающего и пыхтящего Вадика.

Надеюсь, супруга отблагодарит его ночью за труды, так как чемоданы реально тяжелые.

Кладу вещи в багажник «Волги», которую выделил тесть, и сажусь за руль. Нравится мне водить машину по нынешней Москве. Старые здания, многие из которых снесли, какая-то общая патриархальная картина, и отсутствие пробок. Последнее, наверное, самое главное. Проезжая мимо одного из школьных базаров, вспомнил, что девчонкам скоро в первый класс. На мой вопрос про форму и прочие принадлежности, Зоя высокомерно фыркнула.

– Поздновато ты вспомнил о дочках, Мещерский. Все давно готово, надо только заехать к Танечке и подобрать размеры.

Двойняшки громкими криками одобрили поход к Зоиной подружке, заведующей секцией крупного магазина. Это хорошо, когда в семье есть работник торговли. Как такового дефицита я пока не заметил. Но вот ассортимент текстиля и обуви оставлял желать лучшего. Далее темы школы мы не касались. Всю дорогу дочки, перебивая друг друга, рассказывали о своих похождениях на море.

Дома нас ждала умопомрачительно пахнущая выпечка и теща, которая, собственно, ее испекла. Крики радости, вздохи – мол, как выросли внучки, – продолжались еще долго. Зоя захотела начать раздачу подарков, но Анна Михайловна погнала всех за стол. Я же, улыбаясь про себя, ощущаю душевную теплоту от того, что семья снова вместе.

И вот знаменательный день настал. Наряженные близняшки с огромными бантами и мы с тещей идем в школу. В этом году первое сентября выпало на четверг. У Зои не получилось отпроситься с работы, так как после отпуска много дел. Я же не мог пропустить такого события. Просто интересно, чем отличается День знаний этой поры от моей эпохи.

Кроме школьной формы, отличий хватает. На мой резонный вопрос насчет того, где купить красивые и удобные рюкзаки, Зоя сначала впала в ступор. Потом ответила, что у нее на примете есть два отличных ранца, а с рюкзаками пусть ходят грибники и колхозники. Скажем так, качество сих девайсов меня не впечатлило, но дочки были довольны. А еще здесь нет шариковых ручек. Я как-то машинально пользовался карандашом, а далее перепечатывал сценарий на машинке. Оказывается, народ и ученики пользуются перьевыми ручками. Но сейчас речь больше идет об антураже. А он с годами не изменился.

Симпатичная, несмотря на полноту, классная Анастасия Константиновна строила ребят на линейке. Первый звонок был похож на мое время, когда высокий старшеклассник нес маленькую принцессу с бантами, размахивающую колокольчиком. Только этому событию предшествовала речь директора, излишне длинная и напичканная фразами классиков марксизма-ленинизма. Но народ слушал внимательно, где надо – хлопал, и вообще вел себя достаточно дружелюбно. А уж сколько впечатлений было у малышни!

После первого в жизни урока толпа родителей встречала своих чад. Я тоже был среди них и с улыбкой наблюдал, как счастливые детишки выходят из школы. Что удивительно – никаких заборов, металлоискателей с охранниками и в помине не было. Это я шучу, конечно. Ситуация в этом времени еще не дошла до того, чтобы защищать детей от собственных озверевших граждан. Заметил, что некоторые первоклашки шли домой без сопровождения. Близняшки тоже со временем будут сами ходить в школу, благо – недалеко. Далее я или теща будем их забирать, хотя здесь есть такая штука, как группа продленного дня. Не знаю, что это, но супруга говорит – очень удобно для работающих родителей.

Завтра занятий не предусмотрено, поэтому мы решили ехать на дачу. Заберем Зою с работы и двинем всей компанией. Филиппыч, как всегда, будет позже. Сегодня у нас запланирован праздничный стол, ведь не каждый год дети идут в первый класс.

Жизнь постепенно успокоилась и потекла более размеренно. С утра отводил близняшек в школу и ехал в мастерскую Самсона, где происходила настоящая творческая работа. Там же я писал новый сценарий, когда Сергей отвлекался на свою основную работу. Но, чувствую, что мне чего-то не хватает. Наверное, мешает мой природный прагматизм, а здесь требуется побольше романтизма, еще и с нотками надрыва. Уже не первый раз меня начали посещать мысли: а по Сеньке ли шапка?

Я все-таки не талантливый писатель, но замахнулся на весьма сложный проект.

Дома все было по-прежнему, это если брать наши странные отношения с Зоей. В остальном – жизнь била ключом. Теща забирала девочек из школы, отводила домой, кормила и помогала с уроками. Анна Михайловна практически переехала к нам, на Профсоюзную. Благо живет она недалеко, и дорога не занимала много времени. Золотая женщина! Но мы с супругой стараемся не наглеть и максимально помогаем теще.

Двенадцатого сентября я устроился на киностудию им. Горького, а через два дня события стремительно понеслись вскачь. Я сразу понял причину начавшейся движухи, но не верил до последнего. Интернета в этом времени нет, вражеские радиоголоса я не слушаю, поэтому информацию о событиях в мире и киноискусстве черпаю из официальных источников. А это газеты и радио, весьма дозированно балующие советского человека новостями. Почему нет вменяемой информационной программы на ТВ – я до сих пор не понимаю. Радио – это прошлый век. Если советская власть хочет выиграть войну за умы своих граждан, то теленовости необходимы как воздух.

Первым подтверждением того, что мне все-таки удалось заявить о себе, стал вызов к Бритикову. Многолетний директор киностудии оказался приятным мужчиной под шестьдесят с сеткой шрамов на волевом лице. Наверняка тоже фронтовик. После дежурных вопросов про новое место и прочее мой нынешний начальник перешел к сути.

– Поздравляю вас, Алексей Анатольевич! – Григорий Иванович вдруг встал и перешел на официоз.

Я сразу подорвался и стал жадно ловить слова начальства.

– Скоро информация будет объявлена официально, но думаю, можно уже вас обрадовать. Фильм «Маленькие проказницы» победил в конкурсе короткометражных фильмов! Также вы получили приз «Горизонты», вручаемый за работы, представляющие новые тенденции в развитии кинематографа, – последнее предложение директор прочитал по бумажке.

Сложно описать мое состояние. Сердце билось со страшной силой, а лицо горело, будто я опустил его в раковину с кипятком. Ослабляю узел галстука и понимаю, что сейчас грохнусь в обморок. Бритиков почувствовал мое состояние, налил в граненый стакан воды из графина и буквально влил в меня живительную влагу.

– Спасибо! – отвечаю, немного отдышавшись. – Уж очень неожиданная и волнительная новость. Мы действительно много работали над картиной.

Григорий Иванович улыбнулся и заверил меня, что все прекрасно понимает. Ну, еще бы! На своем посту он насмотрелся и не на такое. А вот дальнейшая его фраза меня изрядно удивила.

– Тут вот какое дело, Алексей. Не обращай внимание, если тебе покажется, что вашему успеху не будут уделять должного внимания.

Далее шеф показал настоящий класс казуистики и подачи информации между строк, если можно так выразиться. Сижу и медленно охреневаю от подковерных игр нашего кинематографа. Ничего, эластичный мозг жителя XXI века может переварить и не такое.

Зато мое желание написать сценарий к новому фильму Бритиков полностью одобрил. И опять как-то издалека намекнул, что правильно понял намек из Минкульта про поддержку молодых талантов.

– Европейская пресса охарактеризовала картину молодого режиссера Мещерского как новый советский реализм.

Тесть откладывает «Советскую культуру» и непонимающе смотрит на меня. Мол, это что за зверь такой, ваш неореализм?

– В послевоенном итальянском кино было направление под названием новый реализм. Оно появилось под влиянием французского довоенного кино. Не буду вдаваться в подробности, но отличительная черта этого явления – неприкрашенный показ жизни простого человека и отказ от излишней помпезности с чопорностью. Последним особо грешит Голливуд. Мне кажется, что именно итальянцы оказали сильное влияние на советских режиссеров середины и конца пятидесятых. Оттого наше кино востребовано и встречает теплый прием в Италии с Францией.

– Так, понятно. Давай наливай, – ответил тесть, вопросительно взглянув на жену. – Вот только объясни, чего про фильм-то молчат. Мне за тебя и внучек обидно.

Сегодня у нас небольшое застолье. Сидим в узком кругу, но мне так даже приятнее. Я все больше вживаюсь в здешнюю жизнь и новую семью. Теща накрыла шикарный стол, и, дождавшись Филиппыча, мы начали праздновать. Сухой закон был отложен в сторону, и я пил водку с тестем. Зоя совершенно искренне поздравила меня с успехом, но весьма неодобрительно смотрела на наши возлияния.

Как и говорил Бритиков, советская пресса весьма прохладно встретила новость о призах, полученных фильмом. Радио я не слушаю, но Анна Михайловна подтвердила, что там тоже меня упомянули мельком. Более или менее полноценная заметка была в «Советской культуре», которую я привез на дачу.

Бросаю многозначительный взгляд на дочек, как бы намекая, что разговор не для детских ушей. Теща поняла намек и моментально предложила Зое с девочками прогуляться до площадки. Когда наши женщины ушли, начинаю объяснять Филиппычу сложившуюся ситуацию.

– Здесь комплекс причин. Кино, как и любая форма искусства – вещь непредсказуемая. Вы ведь не будете заставлять себя слушать нелюбимую песню. А вот наши чиновники вряд ли понимают, что советский фильм может не понравиться европейской публике. Предыдущие годы сильно избаловали советских кинематографистов и их начальников. Чуть ли не каждый год мы брали призы в Венеции и даже Каннах. Пусть главную награду во Франции и Италии удалось выиграть один раз, но хватало дополнительных номинаций. Но в этом году мы ни с чем. То есть награду выиграл мой фильм, во второстепенной номинации. А главная наша надежда привезла только приз за главную женскую роль. Каннский фестиваль начнется на следующей неделе, но я сомневаюсь, что наши фильмы там что-то получат.