Текст книги "Эпоха Обамы. Наши интересы в Белом доме"

Пола называли убежденным изоляционистом. Он был единственным конгрессменом, голосовавшим против нападения на Ирак. Он не поддерживал военных действий в Афганистане, выступал за выход США из НАТО и ликвидацию американских военных баз за рубежом. Более того, Пол посмеивался над паникерскими настроениями республиканцев в иранском вопросе и не видел ничего страшного в том, что Тегеран может обзавестись ядерным оружием.

Оригинальностью отличался и его подход к экономическим проблемам. Пол был категорически против выделения крупных субсидий банкирам во время кризиса 2008 года. Он требовал провести государственный аудит ФРС и критиковал систему управления экономикой с помощью эмиссии и бюджетного дефицита.

Кроме того, как и все либертарианцы, Пол утверждал, что «большое правительство» представляет серьезную опасность для личных свобод граждан. «В США его давно уже считают подвижником, – писала The New York Times. – Хирург-акушер, который продолжал принимать роды после своего избрания в конгресс, отказался от пенсии, причитающейся законодателям, и не раз в одиночку противостоял всему депутатскому корпусу, вызывает симпатии у многих американцев»[184]184
  The New York Times. 2012. February. 16.


[Закрыть].

В первую очередь речь, конечно, шла об университетской молодежи, которая просто боготворила Рона Пола. В блогосфере он, безусловно, был самым популярным кандидатом, и многие эксперты опасались, что он может вновь пойти на выборы как независимый кандидат и сильно потрепать нервы представителям двух ведущих партий. «Рон Пол надеется возродить традиционные американские ценности, отказавшись от инородных влияний, – писал The American Thinker. – Займи он Белый дом, он стал бы настоящим Юлианом-отступником – императором, который пытается повернуть время вспять»[185]185
  The American Thinker. 2012. January. 26.


[Закрыть].

Весной 2012 года в республиканской гонке вперед вырвался Рик Санторум, про которого говорили, что он способен сколотить влиятельную консервативно-популистскую коалицию. Конечно, прагматики называли Санторума «токсичным кандидатом», который абсолютно неприемлем для либерального крыла Великой старой партии и независимых избирателей. Однако его радикальный консерватизм был по душе евангелистскому большинству республиканцев, которое подарило когда-то победу близкому приятелю Санторума – Джорджу Бушу-младшему. «Когда кандидат в президенты, – отмечала британская газета The Independent, – во всех проблемах США винит Сатану и осыпает проклятиями Барака Обаму с его «жульнической теологией», это может показаться странным для европейских агностиков, но сделает его героем провинциальной Америки, обожающей религиозных фанатиков и проповедников»[186]186
  The Independent. 2012. March. 3.


[Закрыть].

Демократы утверждали, что победа Санторума в их интересах, и призывали действовать по сценарию «Мартовских ид» (фильм Джорджа Клуни о президентской кампании вымышленного кандидата-демократа Майка Морриса, проигравшего праймериз по вине республиканцев, голосовавших за его соперника – политика крайне левых взглядов). Как известно, во многих штатах на промежуточных выборах могут голосовать не только независимые избиратели, но и представители соперничающей партии. И «комитеты политических действий», поддерживающие демократов, объявили о начале кампании, призывающей сторонников Обамы отдать свои голоса Санторуму». «Он станет настоящим стихийным бедствием для республиканцев, – говорил представитель демократического комитета штата Иллинойс Билл Сандерленд, – и позволит Обаме одержать оглушительную победу». Вспомним, как в 1964 году ставленник консервативного крыла Барри Голдвотер обошел предпринимателя Нельсона Рокфеллера, который был фаворитом республиканского истеблишмента, а затем с треском проиграл выборы действующему демократическому президенту Линдону Джонсону»[187]187
  Chicago Tribune. 2012. March. 18.


[Закрыть].

Политологи отмечали, что ни один из республиканских кандидатов не способен спровоцировать массовый психоз, как это удалось Рейгану с его «утром в Америке» и Обаме с его «переменами, в которые мы можем поверить». «Вместо того чтобы выдвинуть абстрактный лозунг, который привлечет под их знамена миллионы, республиканцы вязнут в конкретных деталях, – писал колумнист The Forbes Марк Адоманис, – Ньют Гингрич уже на тридцатой секунде своего выступления начинает описывать технические детали проекта налоговой реформы, Рик Перри назидательно рассказывает о «безнравственности» однополых браков, а Мишель Бахман пытается поведать миру о консервативных экономистах и теологах. Митт Ромни делает все возможное, чтобы оставаться на уровне бессодержательной, но счастливой болтовни, однако удается ему это с трудом»[188]188
  The Forbes. 2012. January. 21.


[Закрыть]. Очень показательным в этом смысле был успех темнокожего республиканца Германа Кейна, владельца сети пиццерий, который быстро снял свою кандидатуру. У Кейна не было даже минимального политического опыта, однако обращался он напрямую к озлобленным, загнанным в тупик согражданам и на какое-то время стал фаворитом гонки.

Многие говорили о кризисе в республиканской партии. «Великая старая партия, – писала The New York Times, – все больше напоминает расколовшееся зеркало, осколки которого невозможно склеить: неоконы и изоляционисты, менеджеры Уолл-стрит и ненавидящие их чаевники, евангелисты и либералы, сторонники и противники снижения налогов, сторонники и противники поголовного медицинского страхования. Этот список можно продолжать до бесконечности»[189]189
  The New York Times. 2012. March. 9.


[Закрыть]. Иллюзию единства долгое время обеспечивала фигура Обамы. Чтобы не иметь ничего общего с «президентом-социалистом», республиканцы вынуждены были резко сдвигаться вправо, поскольку на самом деле Обама – типичный центрист. В результате программы большинства кандидатов было очень сложно отличить друг от друга. «Все они любят Израиль, Рональда Рейгана и своих жен, – отмечал немецкий журнал Der Spiegel, – и люто ненавидят темнокожего президента»[190]190
  Der Spiegel. 2012. Januar. 17.


[Закрыть].

Конечно, многие ожидали, что республиканцы выставят против Обамы боевого генерала. Некоторое время потенциальным кандидатом называли Дэвида Петреуса (в ряде консервативных центров его уже величали будущим президентом), однако Обама в начале бросил вероятного соперника в Афганистан, а затем назначил его главой ЦРУ. «Петреус отказался играть роль Эйхенхауэра и послал республиканцев к черту»[191]191
  The Nation. 2011. July. 3.


[Закрыть], – писал журнал The Nation.

Пожалуй, наименее комфортно республиканские кандидаты чувствовали себя в вопросах внешней политики. Ведь одно дело критиковать обаманомику, и совершенно другое – действия демократической администрации на международной арене (после успешных контртеррористических операций политику Обамы поддерживало более половины американцев). «Тем не менее, по словам The Foreign Affairs, республиканские кандидаты называли президента безхребетным и безвольным политиком, который не верит в идею американской исключительности». «При этом складывается ощущение, – писал журнал, – что сами они убеждены: стоит Америке захотеть и Пакистан откажется от поддержки террористов, а Иран – от ядерных амбиций. Послушать их – так получается, что пара авианалетов в добавление к жестким экономическим санкциям – и вот вам – voilà – ядерная программа свернута»[192]192
  The Foreign Affairs. 2011. November/December


[Закрыть].

Любопытно, что все фавориты республиканских праймериз оказались ястребами. И хотя Митта Ромни считали умеренным реалистом, речь, произнесенная им 7 октября 2011 года в военном колледже Citadel в Чарльстоне развеяла иллюзии. Ромни раскритиковал «беспомощную внешнюю политику последних трех лет», заявив, что никогда больше не будет извиняться за Америку. «Обама пытается уверить нас в том, что у людей во всем мире общие интересы, но это не так, – провозгласил он. – Есть те, кто сеет зло, а есть те, кто с ним борется. Президент говорит о наступлении азиатского века, а я верю в то, что нас ждет еще одно американское столетие. Этому грандиозному замыслу противятся лишь государства-изгои, такие как Россия, Китай, Иран, Сирия, Венесуэла и Куба. Но я убежден в превосходстве американской нации, которая добьется для себя жизненного пространства и одолеет врагов»[193]193
  The Wall Street Journal. 2011. October. 7.


[Закрыть]. Как говорится, без комментариев. Не совсем понятно, правда, как Ромни планировал построить «сильную бескомпромиссную Америку, которая не отчитывается перед миром за свои действия». Но это уже детали. Возможно, ему должны были помочь в этом его советники по внешней политике, курировавшие в эпоху Буша американские спецслужбы – бывший директор ЦРУ Майкл Хайден и бывший министр по национальной безопасности Майкл Чертофф. Может быть, ему придавали уверенности лишние 30 млрд. долларов, которые он собирался выделить на военные расходы. Однако амбиции у Ромни были колоссальные. Он обещал «взять под контроль арабскую весну», «остановить иранскую ядерную программу» и «закрыть американский рынок для значительной части китайского экспорта в том случае, если КНР продолжит систематически нарушать установленные правила торговли»[194]194
  Ibidem.


[Закрыть].

Не менее агрессивной выглядела и предвыборная программа Ньюта Гингрича, который во время дебатов в Южной Каролине назвал Пакистан номинальным союзником США, призвал к смене режима в Тегеране и заявил, что гражданские свободы могут быть принесены в жертву ради национальной безопасности. Бывший спикер Палаты представителей объявил себя «продолжателем политики Рейгана, Тэтчер и Иоанна Павла II по распространению демократии»[195]195
  South Carolina GOP Debates // The New York Times. 2011. November. 12.


[Закрыть] и провозгласил радикальный ислам не менее опасной угрозой, чем коммунизм в эпоху холодной войны. Команду его советников возглавлял президент Вашингтонского совета по внешней политике Герман Пирчнер. В нее вошел также известный неокон и бывший глава ЦРУ Джеймс Вулси, которого можно было бы назвать идеологом «арабской весны». Сам Гингрич отмечал, что арабская весна приведет к исламской зиме, если Америка не будет действовать более напористо. Однако это вовсе не означает, что ей придется увеличить военный бюджет, напротив Гингрич планировал его урезать, называя себя «бережливым ястребом», который не будет проматывать деньги на бессмысленные авантюры[196]196
  South Carolina GOP Debates // The New York Times. 2011. November. 12.


[Закрыть].

Губернатор Техаса Рик Перри ограничивать себя в средствах не собирался. И риторика его, пожалуй, была наиболее воинственной. Он обещал не прогибаться под международные институты, которые давно уже отжили свой век, «выбросить Китай на свалку истории», как это сделал Рональд Рейган с советской империей зла, ввести «бесполетные зоны над Сирией», хотя местные власти ни разу не сбросили бомбу на мирных граждан, послать американские войска на усмирение мексиканских наркобаронов, выстроить «двойную стену», которая позволила бы контролировать приток мигрантов из Латинской Америки[197]197
  Ibidem.


[Закрыть]. Среди советников Перри по внешней политике было, пожалуй, больше всего неоконов, в том числе бывший посол в ООН Джон Болтон, главный архитектор иракской войны Дуглас Фейт, и один из идеологов войны с террором Эндрю Маккарти.

На фоне других республиканских претендентов кандидат от Чайной партии Мишель Бахман выглядела настоящим голубем. Она призывала существенно урезать расходы на оборону и обвиняла администрацию Обамы в том, что она создала в Ливии «опорный плацдарм для Аль-Каиды». Как отмечал бывший спичрайтер Рейгана и колумнист The Wall Street Journal Пегги Нунан, «республиканцы сейчас могут вернуться к своим первоначальным принципам. Это демократы всегда ратовали за интервенцию и призывали насаждать американские ценности по всему миру. Лидеры Великой старой партии, напротив, были реалистами, и период крестоносца Буша в этой связи можно считать отклонением от нормы»[198]198
  The Wall Street Journal. 2011. June. 25.


[Закрыть]. Однако среди всех республиканских кандидатов лишь изоляционист Рон Пол заявлял, что «администрация не может позволить себе тратить сотни миллиардов на государственное строительство за рубежом, когда Америка переживает один из самых тяжелых кризисов в своей истории»[199]199
  http://ronpaulblog.com/


[Закрыть].

Правда, политологи не исключали, что если республиканцам удастся завоевать Белый дом они начнут сдвигаться в сторону изоляционизма. Ведь во внешней политике американские президенты крайне редко воплощают в жизнь свои предвыборные лозунги. Вспомним, что Буш во время предвыборной кампании обещал проводить скромную внешнюю политику и выступал против «строительства наций», а Обама планировал сесть за стол переговоров с иранским президентом Махмудом Ахмадинежадом.

Однако во время праймериз большинство республиканских кандидатов заявляли, что Америка не должна замыкаться в себе, критиковали своих коллег за «пораженчество» и проповедовали идеалы джексонианской школы, отстаивающей право США на неограниченную гегемонию. «То что мы наблюдаем, – говорил эксперт Совета по международным отношениям Макс Бут, – это схватка за душу республиканской партии. И настоящие консерваторы не должны внимать сиренам изоляционизма»[200]200
  Christian Science Monitor. 2011. June. 27.


[Закрыть].

Все республиканские кандидаты скептически относились к политике перезагрузки и критиковали современную Россию. В эфире телекомпании CNN Митт Ромни пообещал «ликвидировать Путина и его империю зла». «Перезагрузка должна закончится, – объявил он, – иначе русские восстановят Советский Союз с помощью таких приемов, как «аннексия населения». Было бы ошибкой также пускать Россию в ВТО, поскольку русские – прирожденные обманщики и плуты»[201]201
  CNN. 2011. October. 8.


[Закрыть]. Гингрич, который был одним из главных сторонников предоставления помощи «демократической России» в 90-е годы, осуждал западных политиков за заигрывания с «кремлевскими диктаторами». «После того как страну разграбили олигархи, – говорил он, – она стала легкой добычей для старой номенклатуры»[202]202
  South Carolina GOP Debates // The New York Times. 2011. November. 12.


[Закрыть]. Перри называл политику перезагрузки пощечиной, которую американцы нанесли своим восточноевропейским союзникам, и обвинял Россию в агрессивной политике по отношению к бывшим советским республикам, лишь недавно получившим независимость. Во многом нападки республиканцев на Россию объяснялись тем, что отношения с ней – это единственная область, в которой Обама отошел от политики своего предшественника – имперского президента Джорджа Буша-младшего.

«НИЩИЙ МИЛЛИАРДЕР» И «БИТВА БАНКНОТ»

Уже в начале 2012 года, после того как Ромни одержал победу в ряде штатов, стало очевидно, что в ноябре американцы будут выбирать между мормоном и темнокожим. Во многом это объяснялось тем, что на экс-губернатора Массачусетса сделал ставку республиканский истеблишмент. «Ромни сказочно богат, – писала The Washington Post, – и представители элиты пытаются убедить избирателей в том, что от добра добра не ищут»[203]203
  The Washington Post. 2012. April. 7.


[Закрыть]. Один из главных республиканских идеологов Карл Роув, при Буше-младшем занимавший пост заместителя главы президентской администрации, опубликовал статью под названием «Великая победа Ромни»[204]204
  The Wall Street Journal. 2012. March. 1.


[Закрыть], в которой попытался доказать, что из всех претендентов только бывший губернатор Массачусетса достоин занять президентское кресло.

Кроме того, большинство республиканцев, даже те, кто недолюбливал Ромни, были убеждены, что у него намного больше шансов на победу, чем у других кандидатов, а американские журналисты все чаще рассуждали о браке по расчету. Ведь, согласно опросам Gallup, если бы выборы состоялись весной 2012 года, только экс-губернатор Массачусетса мог бы одолеть действующего президента: кандидаты шли ноздря в ноздрю, а некоторое время Ромни даже опережал Обаму.

Политтехнологи Обамы называли Ромни самым неудобным соперником. Ведь он легко мог перетянуть на свою сторону независимых избирателей и даже часть демократов. Неслучайно на праймериз Ромни без труда одержал победу в штатах Новой Англии, традиционно ориентирующихся на либералов, – за ним остались Вермонт, Массачусетс и Вирджиния.

«На самом деле Ромни был бы идеальным напарником Обамы, – писал эксперт из Института Брукингса Майкл Кейг, – ведь он добился триумфа в темно-синих штатах, которые вряд ли поддержат республиканцев на ноябрьских выборах, и не победил пока ни в одном красном штате, где Великая старая партия пользуется поддержкой большинства избирателей»[205]205
  The Wall Street Journal. 2012. April. 23.


[Закрыть].

Ромни, конечно, заигрывал с южанами, пытаясь освоить их диалект и изображая из себя супертрадиционалиста. Он не стал даже спорить с консервативным радиоведущим Рашем Лимбо, который заявил весной 2012 года, что американские женщины «сильно распоясались» и «всем этим феминисткам давно пора вправить мозги, чтобы они не лезли, куда не следует, вели хозяйство и воспитывали детей в консервативных традициях»[206]206
  http://www.rushlimbaugh.com/


[Закрыть]. «Неужели Ромни, – писала The New York Times, – который надеется стать республиканским кандидатом, ничего не мог возразить фанатичному сексисту, мечтающему вернуть Америку в ту эпоху, когда женщины не обладали равными правами с мужчинами?»[207]207
  The New York Times. 2012. March. 2.


[Закрыть]

Такая позиция, конечно, превращала Ромни в антипода Обамы, которого прозвали «первым феминистким президентом Америки». Его администрация ежегодно выделяла радикальным женским организациям около миллиарда долларов. Она провела через Конгресс закон о справедливой оплате труда, который обязывал работодателя следить за тем, чтобы женщины двигались по карьерной лестнице и получали такое же вознаграждение, как мужчины, в не зависимости от степени профессионализма. В колледжах были введены так называемые гендерные квоты, и многие профессора были вынуждены уступить свои места менее титулованным сотрудникам, только на том основании, что они женщины.

И вот Лимбо, которого иногда называют фактическим лидером республиканской партии, набросился в прямом эфире на представительницу феминисткого движения Сандру Флюк, которая попыталась доказать на слушаниях в Конгрессе, что медицинская страховка должна предусматривать оплату контрацептивов. Он назвал ее шлюхой, а американских чиновников сутенерами, и был подвергнут остракизму в либеральных кругах. «Лимбо бросил вызов политкорректной Америке с ее крикливым лицемерием и бесконечной, доведенной до гротеска борьбой за права человека, – заявила Сара Пейлин, – и орды либералов набросились на него словно свора голодных псов»[208]208
  The American Thinker. 2012. March. 10.


[Закрыть].

Поскольку Ромни никак не прореагировал на скандал, многие комментаторы тут же обвинили его в «потакании ультраконсерваторам». Как заметил главный стратег Обамы Дэвид Аксельрод, «бывший губернатор Массачусетса, который считался всегда умеренным политиком, рискует заиграться и, резко сдвинувшись вправо во время республиканских праймериз, потерять доверие тех электоральных групп, от которых в ноябре будет зависеть исход выборов. Не будет же он через пару месяцев вновь менять свою риторику, пытаясь достучаться до центристов и одолеть действующего президента во фронтовых и колеблющихся штатах!»[209]209
  The Huffington Post. 2012. May. 8.


[Закрыть] О том, что команда Ромни действительно играет в опасные игры, свидетельствовал тот факт, что в «супервторник» он не сумел заручиться поддержкой представителей среднего класса и молодежи, а за время республиканской гонки его рейтинг среди независимых избирателей снизился на 20 процентов.

Ромни не удалось завоевать популярность и среди так называемых «синих воротничков». Для его политтехнологов оказалось непосильной задачей убедить их в том, что бывший профессиональный рейдер, который закрывал заводы, выкидывал на улицу рабочих и перепродавал освободившиеся площади, сможет в должной мере отстаивать интересы американцев, сталкивающихся с проблемой массовой безработицы. Попытки Ромни изобразить из себя «своего парня» и «развеять слухи о том, что его жена владеет парой «кадиллаков», выглядели настолько комично, что в Америке его прозвали «нищим миллиардером». «Вместо того чтобы лезть из кожи вон, – писал The Economist, – пытаясь убедить теряющих работу избирателей в том, что он один из них, и привлечь «синих воротничков» откровенно популистскими антикитайскими лозунгами, Ромни следовало бы объяснить, что присущий ему прагматизм и предпринимательские навыки позволят создать новые рабочие места»[210]210
  The Economist. 2012. May. 12.


[Закрыть]. Однако экс-губернатор Массачусетса и владелец компании Bain Capital этого не делал. Более того, своим высокомерием он окончательно оттолкнул от себя неквалифицированных рабочих. Чего стоило, например, неосторожное заявление, сделанное им в пылу кампании, о том, что бедные его не волнуют. «Философия Ромни, – отмечал The Nation, – это социал-дарвинизм. Он верит в то, что выживает сильнейший, и проповедует идеалы дикого капитализма. Неслучайно, уже более полугода являясь фаворитом истеблишмента, даже после «супервторника» он не сумел выбить из седла своих конкурентов. Гонка продолжается, несмотря на то что у Ромни в три раза больше голосов, чем у его преследователей»[211]211
  The Nation. 2012. April. 25.


[Закрыть].

Соперники называли Ромни «перекати-полем» и крутили старые записи с его либеральными высказываниями об абортах, однополых браках и государственной медицине. Многие признавали, что он – скучный оратор, который рискует проиграть дебаты златоусту Обаме. Поговаривали, что во время триумфальной речи после праймериз в Нью-Гэмпшире даже четверо сыновей Ромни, стоявшие за ним на трибуне, выглядели так, будто они вот-вот заснут.

Ко всему прочему, с каждым днем в Соединенных Штатах набирала обороты антимормонская кампания. И хотя сам Ромни старался не заострять внимания на своем вероисповедании, заявляя, что «в ноябре будет избран верховный главнокомандующий, а не верховный священнослужитель», американцы все чаще задавались вопросом о том, может ли мормон стать президентом США. «Не исключено, – писал The Atlantic, – что молодая религия вдохнет новую жизнь в американскую империю. Ведь для римских интеллектуалов второго-третьего века христианство представлялось таким же странным и абсурдным культом, как для нас сейчас выглядит мормонизм. Однако сектанты, которые переносят события Священной истории на американский континент и ожидают второго пришествия Христа в штате Юта, вполне могут составить конкуренцию традиционным конфессиям. Тем более что мормоны являются одной из крупнейших финансовых организаций в Соединенных Штатах»[212]212
  The Atlantic. 2012. February. 3.


[Закрыть].

Президентская гонка 2012 года вошла в историю как самая дорогостоящая. Как мы уже упоминали, в 2010-м году накануне выборов в конгресс Верховный суд отменил ограничения на финансирование партийных кампаний, позволив корпорациям и частным лицам создавать так называемые комитеты политических действий, которым в отличие от предвыборных штабов разрешалось выкладывать любые суммы на раскрутку своих фаворитов. Таким образом, Америка фактически вернулась в 1920-е годы – эпоху «позолоченного века», когда для крупного бизнеса не существовало никаких ограничений, корпорации «с потрохами покупали политиков» и могли провести «своих людей» на любую должность. И если в 2008 году вся президентская кампания обошлась стране в 160 миллионов долларов, в 2011 уже в первые две недели политтехнологи спустили треть этой суммы.

Формально комитеты не имели права координировать свои действия с предвыборными штабами. Но для всех было очевидно, что требование это не соблюдается, ведь возглавляли их люди из ближайшего окружения кандидатов. «В итоге, – писал The American Thinker, – бизнесмены без труда смогут навязать стране свою волю. И Соединенные Штаты превратятся в олигархию или даже плутократию – государство, в котором крупные корпорации формируют социальную, политическую и правовую культуру. Америке следует помнить об опыте поздней Римской империи, когда сенаторы перестали думать о благе Рима, пытаясь угодить латифундистам и ростовщикам, открывшим им дорогу на Капитолийский холм»[213]213
  The American Thinker. 2012. January. 13.


[Закрыть]. Конечно, представители политической элиты в США никогда не бедствовали, но в эпоху Обамы их доходы достигли астрономических показателей. Среди членов конгресса насчитывалось 250 миллионеров, 15 % из них входили в число богатейших людей страны, а состояние Митта Ромни было в два раза больше, чем у восьми последних президентов США вместе взятых.

25 января 2012 года в обращении к нации президент призвал повысить до 30 % налоговую ставку для состоятельных граждан, чьи доходы составляют более миллиона долларов в год. И хотя очевидно, что это предложение было популистским (недаром ведь его поддержали 70 процентов американцев), Обама рисковал нажить себе врага в лице крупных корпораций, которые полностью контролировали ход предвыборной кампании. «Если от действующего президента отвернутся ведущие бизнесмены, – писал The Economist, – СМИ будут вынуждены поливать его грязью точно так же, как они делали это с республиканцами, которые не угодили чем-то партийному истеблишменту и финансовым кругам»[214]214
  The Economist. 2012. February. 1.


[Закрыть].

Эксперты отмечали, что республиканские праймериз 2011–2012 гг. стали самыми грязными и циничными за последние несколько десятилетий. Два главных претендента на номинацию – экс-губернатор Массачусетса Митт Ромни и экс-спикер палаты представителей Ньют Гингрич – отыскали друг на друга горы компромата и наводнили местные телеканалы штатов агрессивными агитационными роликами. Команда Гингрича выложила в Интернет клип под названием «Когда Ромни пришел в город», в котором фаворит праймериз был представлен алчным капиталистом и рейдером. Команда Ромни в ответ нарисовала портрет Гингрича: аморальный тип, изгнанный из палаты представителей за нарушение этических норм, презирающий семейные ценности и страдающий к тому же непомерной манией величия. И напористый стиль кампании объяснялся, прежде всего, тем, что в ней существенно возросла роль бизнесменов, которые привыкли безжалостно топить своих соперников, наплевав на любые джентльменские соглашения.

Пока шли праймериз, предвыборный штаб Обамы готовился к схватке. На коне вновь оказались те политтехнологи, которые привели темнокожего сенатора к триумфу 2008 года. Они выжимали максимум из баталий республиканцев. «Участники республиканской гонки заняты борьбой друг с другом, а в выигрыше действующий президент, – говорил в апреле 2012 года американский политолог Ричард Фролик. – За время праймериз Обама набрал политические очки, и его рейтинг достиг максимума за последние полтора года». Тем не менее, Америка оставалась крайне поляризованной страной: штаты были четко поделены на синие и красные. Как отмечал эксперт фонда Gallup Джеффри Джонс, «за последние 60 лет никогда не было такого колоссального разрыва в партийных предпочтениях: работу президента одобряли 80 процентов демократов и лишь 12 процентов республиканцев»[215]215
  http://www.gallup.com


[Закрыть].

При таком раскладе Обаме сложно было вновь говорить об объединении политических элит. Тем более что любые попытки представить его как общеамериканского президента в республиканском лагере воспринимались в штыки. Взять хотя бы нашумевший голливудский проект (а «фабрика грез», как известно, всегда поддерживала темнокожего американского лидера), целью которого было напомнить избирателям о том, в какой сложный для Америки период Обама занял Белый дом. Короткометражный фильм «Дорога, по которой мы шли», снятый оскароносным режиссером Дэвисом Гуггенхеймом, авторский текст в котором зачитал Том Хэнкс, показывал команду Обамы в действии: вот лучшие экономисты страны размышляют вместе с президентом о том, как преодолеть финансовый кризис, а вот силовики принимают решение о ликвидации террориста № 1 Усамы бен Ладена. «Дорога в ад», или «шоссе в никуда», – иронизировали республиканцы. «Стоит отметить, что Обама перестал вызывать у своих оппонентов враждебные чувства, – писала The Washington Post. – Консерваторы просто пожимают плечами, понимая, что перед ними неадекватный, теряющий популярность маргинал».

Скепсис вызвала и запущенная чикагским предвыборным штабом Обамы интернет-кампания «Скажи правду», смысл которой был в «разоблачении клеветников, пытающихся опорочить действующего президента». «Отказываясь воспринимать критику, Обама превращается в авторитарного червя, живущего в виртуальном пространстве»[216]216
  The American Thinker. 2012. May. 10.


[Закрыть], – писал республиканский блогер Аризонец. «Команда Обамы не только уязвима, она еще и параноидальна»[217]217
  Ibidem.


[Закрыть], – вторил ему консервативный писатель Брэд Тор. И они отчасти были правы. Ведь еще в конце 2011 года рейтинг президента практически сравнялся с рейтингом Джимми Картера – другого «благородного идеалиста-демократа», который просидел в президентском кресле один срок и был разгромлен на выборах пламенным консерватором Рональдом Рейганом.

Серьезные опасения у чикагского штаба вызывало и финансовое могущество Митта Ромни, который, не задумываясь, выкидывал астрономические суммы на свою кампанию. И хотя The New York Times написала, что «деньгами можно купить голоса избирателей, но их любовь – никогда»[218]218
  The New York Times. 2012. June.4.


[Закрыть], советники действующего президента так не считали. Они изо всех сил старались найти новых спонсоров, отказывали в деньгах демократам, рассчитывающим переизбраться в конгресс, и готовились к «битве банкнот и банковских чеков». Некоторые политологи предполагали, что секретным оружием чикагского штаба являлся республиканский кандидат Рон Пол, который по идеологии намного ближе Обаме, чем своим однопартийцам. Говорили, что изоляционистские лозунги Пола были рассчитаны на то, чтобы посеять рознь в республиканском стане и перетянуть часть избирателей на сторону демократов, которые давно уже призывают к сдержанности во внешней политике.

С другой стороны, эксперты не исключали, что «революция Пола», в которой участвовали абсолютно разные люди – от христианских консерваторов из глубинки до молодых интернет-активистов, – может привести к возникновению третьей политической партии, способной нарушить двухсотлетнюю гегемонию «ослов» и «слонов».