Текст книги "Из штрафников в разведку"

Глава 9. Сентябрь 1943 года. Северо-Западный фронт

Мелкий дождик вяло сеялся из обложивших небо скучно-серых туч, словно никак не мог раскачаться и превратиться в настоящий осенний дождь. Или просто не хотел – берег силы, зная, что впереди еще большая часть осени и много серьезной работы. Вообще-то работы у дождей хватает в любой сезон, но весна и лето, когда все зеленеет и радуется теплу, возможно, им нравятся больше – все-таки повеселее, чем в дни осенней унылости.

Красноармейцы из пополнения, прибывшего в полк, стояли в строю по стойке «вольно» и без особого интереса посматривали на «покупателей» – командиров, отбиравших бойцов для своих подразделений. В первую очередь требовались специалисты – причем самых разных профессий. Только совершенно не знакомые с армейской жизнью люди полагают, что на войне нужны лишь летчики и танкисты, стрелки и пулеметчики. Нет, для нормальной работы огромного организма по имени Армия нужны и пекари, и шорники, и мастера-оружейники, и десятки других знатоков своего дела.

Бойцы, переговариваясь вполголоса, беззлобно поругивали дождь и по-солдатски терпеливо ждали, когда же закончится тягомотина с распределением, когда перед строем появился еще один «купец». На фоне прочих командиров, большей частью хмурых и неулыбчивых, этот лейтенант смотрелся просто орлом – хоть сейчас в кино снимай вместо товарища Крючкова. Типичный русак среднего роста, вроде и не богатырского сложения, но явно сильный и легкий на ногу, ловкий и верткий в драке… Правда, в первую очередь лейтенант обращал на себя внимание взглядом: скользящим, холодным и цепким. Примерно так же смотрят опытные милиционеры и не менее опытные битые урки.

– Товарищи красноармейцы, будем знакомы: я лейтенант Прохоров, командир взвода пешей разведки полка! Имею вопрос: кто желает служить в моем героическом подразделении? Работа у нас сложная, маленько опасная – не без этого, – но чрезвычайно нужная и почетная. Снабжение отличное, и наградами командование нас не обижает – если заслужим, конечно. Ну, есть смелые и ловкие? Предупреждаю: берем только добровольцев, да и то не всех, а лучших!

– А как у вас с водочкой, товарищ лейтенант? – насмешливо спросили из строя.

– Честно? – Прохоров с хорошо разыгранной опаской оглянулся и доверительно понизил голос: – Да хоть залейся! Но… мне, товарищи мои дорогие, разведчики нужны, а не пьянь подзаборная.

– Так у вас, может быть, и патефон есть, а, товарищ лейтенант? Я музыку страсть как люблю! – еще кто-то из бойцов решил пошутить.

– Вот патефона нет, – сокрушенно вздохнул командир разведчиков и улыбнулся: – А зачем он нам? Мы разведчики – нам все больше приходится слушать те пластинки, что немцы на своих патефонах в окопах крутят. А они, гады, между прочим, часто и наши песни слушают – «Катюшу», например…

Проходя мимо Миронова, лейтенант вдруг притормозил и заинтересованным взглядом сначала посмотрел на нож, красовавшийся на ремне, а уж потом обратился к хозяину:

– Фамилия?

– Рядовой Миронов, – слегка насторожился Алексей.

– Товарищ рядовой Миронов, – указывая пальцем на нож, Прохоров с преувеличенной вежливостью спросил: – Поинтересоваться позволите?

Лешка молча пожал плечами, и лейтенант, ловко выхватив нож из ножен, восхищенно покачал головой:

– Отличный нож, товарищ Миронов! Прямо-таки замечательный… Махнем не глядя, пехота? А я тебе, к примеру, «парабеллум» трофейный дам. Или зажигалку – настоящее червонное золото, между прочим!

– Не могу, товарищ лейтенант, – это подарок. И память. Извините, но никак не могу.

– Дареное не дарят – уважаю, – покладисто согласился Прохоров и тут же спросил: – Воюешь давно?

– Да нет – с августа, – честно признался Алексей и добавил: – И то почти месяц в госпитале пробыл.

– Молодой, здоровый, обстрелянный, – вкрадчиво начал перечислять лейтенант, с явным сожалением возвращая клинок, – да еще и с таким ножом в придачу. Слушай, Миронов, да ты же для разведки – просто находка! Вся дорога твоя – к нам! Или слабо, товарищ красноармеец?

– Да попробовать, конечно, можно, – рассудительно сказал Лешка и, не без сомнения, спросил: – Так вам же, небось, богатыри нужны двухметровые, гренадеры. А какой из меня богатырь – чуть выше метра. Это если вместе с пилоткой. Да и не знаете вы меня совсем! Вдруг толку от меня не будет никакого? Или, например, посмотрите вы мое личное дело и сразу скажете, мол, нет, нам таких не надо!

– Отвечаю по порядку… – кивнул Прохоров и терпеливо пояснил: – Насчет богатырей я тебе так скажу: толку от них чаще всего чуть, а шума много. И бегать они плохо умеют – уже через полверсты эти здоровенные мужики задыхаются и помирать начинают. Теперь по поводу «не знаете»: дело, брат, покажет, годишься ты нам или нет. Если что, не велика беда – вернешься в обычную пехоту. И такое у нас бывает, даже не сомневайся. Так что, пойдешь? Или в коленках слабоват – с таким-то ножом!

– А пойду! – с легким вызовом улыбнулся Миронов, внутренне все же немного сомневаясь в разумности своего согласия и понимая, что лейтенант почти как мальчишку откровенно разводит его «на слабо». Но, поскольку первое слово все-таки уже вылетело, отыгрывать назад было поздно и не очень солидно для обстрелянного красноармейца и просто серьезного человека. Да и Прохоров Алексею откровенно понравился – почему бы и не попробовать повоевать под началом такого командира? Вон на груди целых два ордена поблескивают: Красная Звезда и орден Отечественной войны второй степени. Да еще и медали…

– Вот и хорошо, – скуповато улыбнулся лейтенант и тут же посерьезнел: – Не журись, пехота, думаю, толк из тебя будет. Глаз у меня на эти дела наметанный, не первый день замужем…

Прохоров еще разок прошелся вдоль строя, отобрал еще двоих и, приказав дожидаться, пока он утрясет все бумажные дела и формальности с начальством и писарями, отправился в штаб. То ли бумаг лейтенанту пришлось перебрать немало, то ли писарь достался не слишком расторопный, но появился Прохоров примерно часа через полтора.

– Заждались, разведчики? – жестом приказывая следовать за собой, лейтенант доверительно – уже как своим – сообщил: – С пэ-эн-ша-два пришлось маленько задержаться, кое-какие делишки обсудить. Если кто случаем не в курсе, поясняю: ПНШ-2 – это второй помощник начальника штаба по разведке. Именно он есть наше непосредственное начальство, и мы, как и положено, нашего капитана любим и уважаем. Иногда, когда он сильно не в духе, бывает, и побаиваемся – в меру, конечно. Но больше все-таки уважаем – мужик он толковый, грамотный и с понятием… А то, что подождать пришлось, так это и полезно! Уметь ждать, товарищи, это для разведчика первое дело.

Лейтенант, почти безостановочно балагуря, вел пополнение к расположению своего взвода, разместившегося в двух землянках. По пути Прохоров показывал хозяйство полка и давал краткие пояснения, где что находится и какими делами занимаются разбросанные на довольно обширном пространстве подразделения и службы.

Стрелковый полк РККА образца 1943 года – далеко не самая маленькая воинская часть, насчитывающая около двух с половиной тысяч человек личного состава. Кроме непосредственно стрелковых батальонов, рот и взводов есть в полку и своя артиллерия, транспорт, саперная рота и взвод химической защиты, связисты и даже свои средства ПВО – противовоздушной обороны. Это не считая вспомогательных и хозяйственных служб вроде кухонь, банно-прачечного хозяйства и санитарной роты.

– А у вас тут вроде тихо, – небрежно заметил один из будущих разведчиков, на что лейтенант, не сбавляя шага, озабоченно нахмурился и коротко ответил:

– Вот именно вроде! – Правда, тут же не удержался и добавил: – Сами знаете, такая тишина порой хуже боя нервы выматывает. Раз тихо, значит, или мы, или немцы что-то затевают. Лучше, конечно, чтобы мы. А если фрицы, то об этом как раз у нас с вами и будут спрашивать! А если мы не сможем узнать и толково ответить, то и вас, и меня надо большой палкой бить и из разведки гнать, чтоб даром хлеб не ели…

– Так, наверное, надо к немцам в тыл сходить, языка взять и через него все планы фрицев и узнать! Так я говорю, товарищ лейтенант? – подал голос и третий из отобранных Прохоровым.

– Ну, вообще-то так, но в тыл к немцам «сходить» – это тебе, дорогой мой, не за ближнюю елку по нужде сбегать, – насмешливо покосился на красноармейца взводный. – А вот мы и пришли! Добро пожаловать, так сказать, в наши апартаменты…

«Апартаменты» оказались, на взгляд Алексея, уже знакомого с окопным бытом передовой, почти царскими: просторная землянка с двухъярусными дощатыми нарами, теплая и даже по-своему уютная. Главное – сухая, чему, вероятно, немало способствовала небольшая печурка в торце, над которой и сейчас сушились несколько пар портянок и что-то из одежды. В проходе между нарами стоял небольшой стол, на котором стояли чистые котелки, пара пустых консервных банок и почти невообразимая роскошь – настоящая керосиновая лампа со стеклом, именуемая в народе «летучая мышь». На гвоздях, вбитых в столбы, подпирающие двойной накат из бревен, висели несколько автоматов, винтовок и выцветших вещмешков. Правда, запах в землянке мало напоминал ароматы дворцовых цветников: довольно острая смесь из табачного перегара, портяночного амбре и крепкого мужского пота. Но на передовой к подобным мелочам, способным довести до обморока какую-нибудь утонченную фрейлину, человек привыкает быстро – на войне хватает вещей и похуже.

– Товарищ лейтенант, за время моего дежурства происшествий не случилось, – боец, без особого рвения поднявшийся с ближних нар, небрежно бросил ладонь к виску. – Взвод находится на занятиях. Кроме отдыхающих, конечно. А Карпенко на НП полка дежурит. Это и есть наши новенькие?

– Да, они самые, – кивнул Прохоров. – Покажи им свободные нары, объясни, где, что и как. А я пока тоже на НП смотаюсь – посмотрю, что там за день нового стряслось.

– Так сегодня ночью выход?

– Пока не знаю, – уклончиво ответил лейтенант и направился к выходу. – Там видно будет…

Миронов занял отведенное дежурным место, развесил-разложил свои нехитрые пожитки, еще раз обвел взглядом землянку и мысленно прикинул: «Жить можно, а дальше, как сказал лейтенант, видно будет!»

Под вечер вернувшиеся к ужину разведчики набились в землянку, отчего жилище сразу стало не таким уж и просторным, как показалось поначалу. Новички быстро перезнакомились с разведчиками, хотя и ясно было, что с первого раза всех не запомнишь. Правда, одного из старожилов не запомнить было трудно: мрачноватого вида здоровяк оценивающе посмотрел на худощавого Миронова, помолчал и, шмыгнув носом, посоветовал:

– Ты, товарищ Миронов, хоть и комсомолец, а за здоровье Дукина каждый день молись! Чтоб не убило его и не ранило. Наши все молятся – потихоньку, конечно, чтобы товарищ замполит не услышал.

– А Дукин – это кто? – осторожно поинтересовался Лешка, чувствуя какой-то подвох.

– Дукин – это я, – со вздохом пояснил мужичина. – Метр восемьдесят два, вес – почти девяносто. Два котелка каши съедаю за раз… А у нас в разведке закон: с задания возвращаются все! Никогда своих не бросаем – ни раненых, ни убитых. Вот и думай, как ты меня – если что такое – потащишь? Пупок-то сразу и развяжется. А какой из тебя без пупка боец… Теперь соображаешь?

– Соображаю, товарищ Дукин, – покладисто кивнул Алексей, чувствуя на себе заинтересованные взгляды разведчиков, и с преувеличенной серьезностью пообещал: – Обязательно помолюсь – только очень тихо.

– Во-от, – назидательно поднял указательный палец Дукин, – уже вникаешь, молодец! Это как раз и есть, можно сказать, главное правило разведчика: все надо делать очень тихо, чтобы ни одну птичку или мышку не спугнуть…

Перед отбоем Миронов вышел из землянки, чтобы немного подышать свежим воздухом. Сырая и холодная ночь заставляла слегка ежиться под накинутой на плечи телогрейкой – хотелось побыстрее вернуться в уютное тепло землянки. Но Алексей все медлил и не уходил – слишком уж много событий навалилось за один короткий день, и надо было все хорошенько обдумать. Вроде бы приняли их неплохо – во всяком случае, какого-то заметного отчуждения или насмешливого превосходства никто из разведчиков не выказывал.

«А дальше видно будет! – снова вспомнил Лешка слова комвзвода. – Конечно, мне еще до настоящего разведчика далеко, но я буду очень стараться, чтобы…»

Миронов прислушался к глухо простучавшей где-то в отдалении пулеметной очереди, равнодушно проследил за полетом очередной медленно гаснущей осветительной ракеты. Попытался представить, как он, Лешка Миронов, вот такой же ночью ползет по нейтральной полосе, и немецкие передовые траншеи все ближе, ближе… Сможет ли он? Алексей жестко усмехнулся, еще разок повторил так полюбившиеся ему слова лейтенанта и отправился спать. Впервые за долгое время Миронов спал спокойно и крепко, без сновидений…

Глава 10. Сентябрь 1943 года. Северо-Западный фронт. Начало

Знаменитый англичанин Редьярд Киплинг и менее известный американец Роберт Сильвестр немного погорячились и явно перебрали с иронией, когда первой и второй древнейшими профессиями назвали проституцию и журналистику. На деле же, вероятнее всего, первыми главными занятиями человека были все-таки охота и война. Для женщин, соответственно, изначально и на века главным делом было, есть и будет ведение дома и воспитание детей.

Мужчины ходили на охоту и одновременно – не без удовольствия – воевали, разбивая головы врагов здоровенными дубинами. Причина первых войн была предельно проста: хороших охотничьих угодий было гораздо меньше, чем желающих заполучить хороший кусок мяса. Охота и война быстренько выявляли среди мужчин самых сильных, умных и хитрых. Сильнейшие и сообразительные становились вождями, самые хитрые – шаманами и жрецами, предпочитавшими вместо хорошей драки читать заклинания и выпрашивать у духов удачу в охотах и победу в войнах. Шли века: дубину сменили луки со стрелами, потом человек придумал порох, ружья и пушки, но причина войн в основном оставалась прежней: жирный и сочный кусок. Причем, по странной иронии судьбы, чаще всего самый сладкий кусок оказывался в руках малосимпатичного соседа. Если же сосед, на свою беду, оказывался еще и чуточку слабее – он был обречен.

Война абсолютно немыслима без разведки. Поэтому, наряду с первыми двумя, можно смело называть и профессию разведчика. Где враги, сколько их, что замышляют, с какой стороны удобнее на них напасть, чтобы разгромить и уничтожить, – на все эти вопросы и должна дать ответы разведка. Разведка, которой с древнейших времен занимались самые сильные, умные и хитрые…

Уже через пару дней Миронов мысленно посмеивался над своими опасениями, одолевавшими его в первые часы, проведенные среди разведчиков. Поначалу Лешка не без внутренней дрожи представлял, как его сразу же пошлют с группой в тыл к немцам, а он, по сути, самый обычный пехотинец, не справится, не сможет – и подведет товарищей. Попросту сорвет операцию – или как там у разведчиков это называется, – и фрицы его убьют вместе со всеми. Или еще хуже – свои расстреляют.

Сомнения Алексея на следующий же день развеял лейтенант Прохоров. В ответ на робкий вопрос новичка командир едва заметно усмехнулся и пояснил:

– Чудак-человек, да кто ж тебя, такого зеленого и неподготовленного, на задание пошлет? При таком раскладе я уж лучше тебя прямо здесь пристрелю – и все дела! Нет, товарищ Миронов, мы пойдем другим путем! Кто сказал?

– Ленин, Владимир Ильич, – не очень уверенно ответил Лешка.

– Молодец, правильно! А еще товарищ Ленин призывал учиться военному делу настоящим образом, то есть старательно и всерьез. Вот и вам надо научиться многим вещам, которые вам помогут не только уцелеть там, за нейтралкой, но и любое задание выполнить! А послать тебя без подготовки – так из первого же поиска ребята притащат твой молодой и красивый труп. И кому это надо? Правильно, рядовой, никому, – закончил Прохоров и уверенно пообещал: – Не боись, пехота, всему научим!

И снова началась учеба – на какое-то время Миронов вновь ощутил себя курсантом уже слегка забытого им военно-пехотного училища. Занятия с новичками проводили в основном сержанты, командиры отделений, – ребята бывалые, не один раз побывавшие за нейтралкой и добывшие со своими бойцами не одного «языка». Какого-либо определенного места – наподобие учебного полигона военного училища – для занятий и тренировок разведчиков в полку, естественно, не было. Сержантов это ничуть не смущало – для учебы вполне подходила любая полянка, перелесок или горушка.

Основной принцип войсковой разведки оказался предельно прост: разведчик все видит, замечает и фиксирует, а его не видит и не слышит никто.

Многому Алексею и остальным новичкам пришлось учиться заново – например, ходить. Выяснилось, что ходить по плацу с песней или брести в строю по дороге – это одно, а бесшумно передвигаться по пересеченной местности или в лесу – совсем другое. Идти тихо, незаметно, скользить среди кустов подобно тени, да чтобы не треснула ни одна сухая веточка под ногой!

Ползать по-пластунски тоже оказалось невероятно сложно. Миронов не раз добрым словом вспомнил старшину Хоменко, без особых церемоний пинавшего неумелых курсантов в мягкие места. Правда, старшина больше учил просто вжиматься в землю, чтобы лишний раз не подставляться под пулю, а разведчики значительно усложняли задачу: ползать следовало не только быстро, но и совершенно бесшумно.

– Ну, что ты пыхтишь как паровоз? – раздраженно выговаривал Алексею командир его отделения сержант Забурдаев. – Фрицы тебя за километр услышат! Пыхтишь, шуршишь, винтовкой об камешки лязгаешь… А надо как? Тихо надо! Ты змею когда-нибудь видел? Как она ползает, вспомни! Она же перетекает, струится. И ты так должен научиться. Ты в землю вжимаешься, пупом, локтями и коленями трешь ее, а ты по-другому попробуй: представь, что под тобой не земля, а тонкий лед! Или стекло. Понимаешь, о чем я? Вот тогда под тобой ни веточка не хрустнет, ни листик не зашуршит.

– Товарищ сержант, да сказки это все – чтоб совсем без шороха, – сердито заявил один из новичков и вдруг предложил: – А вот вы сами проползите маленько, а мы посмотрим, поучимся. И послушаем!

– Послушаете, говоришь? – Забурдаев подошел вплотную к бойцу, склонив голову набок, помолчал несколько секунд и неожиданно кивнул: – Хорошо, слушайте! Сделаем так: вы поворачиваетесь спиной, я иду на исходную. Потом я ползу, вы – слушаете. Все ясно? Тогда кру-угом!

Миронов и «курсанты» повернулись к полянке спинами и навострили уши, явно намереваясь поймать сержанта на хвастовстве и хотя бы частично поквитаться таким образом за собственную неумелость. Прошло минут пять, но сколько ни напрягал слух Алексей, ему так и не удалось уловить за спиной хотя бы малейший звук – ни шуршания, ни стука, ничего. Без всяких сомнений, сержант был мастером своего дела – недаром призывал учиться у змей. Прошло еще несколько минут звенящей тишины, и Лешка услышал за спиной спокойный голос Забурдаева:

– Кругом! Итак, товарищи красноармейцы, теперь я вас внимательно слушаю, – сержант невозмутимо приводил себя в порядок и вопросительно поглядывал на бойцов. – Кто что слышал?

– Я ничего не слышал, товарищ сержант, – испытывая некоторую неловкость, признался Миронов.

– И я ничего, – пожал плечами второй красноармеец. – Виноват.

– Я слышал! – не очень, правда, уверенно признался третий. – Вроде как веточка треснула и шорох был какой-то.

– Шорох, говоришь? И веточка? – Забурдаев нехорошо изменился в лице, исподлобья глянул на бойца и негромко сказал: – Так вот, рядовой Селин, не мог ты ничего слышать! Потому что сержант Забурдаев никуда и не ползал. Я на исходную пошел, но сразу по-тихому вернулся и просто сидел вот тут, на камушке, и за вами наблюдал. Теперь запомни раз и навсегда: ошибаться в разведке нежелательно, но и такое бывает. А вот придумывать всякую ерунду и тем более врать… Ты соврешь, я сказку командованию расскажу, а из-за нашего вранья люди погибнут. Твои же товарищи и погибнут! Вы меня поняли, рядовой Селин?

– Так точно, товарищ сержант, понял! – сконфуженно потупился Селин. – Бес попутал, ей-богу, больше не повторится!

– На первый раз просто предупреждаю! А насчет вранья всех касается! – Забурдаев сердито кашлянул и тут же лукаво прищурился, пряча улыбку: – Ладно, орлы, раз обещал, смотрите и слушайте! И учитесь, само собой!

Ползал Забурдаев действительно мастерски. Казалось, он и в самом деле непонятным образом превратился в ужа или вообще черт знает в кого, лишенного веса и костей, – настолько ловко и бесшумно передвигался сержант. Миронов наблюдал за действиями командира со смешанным чувством легкой зависти, восхищения и досады: «Нет, мне так никогда не научиться! До чего же ловок, зараза…»

Забурдаев закончил показательное выступление, вскочил на ноги, самую малость рисуясь, стряхнул с формы приставшие травинки и комочки земли и подвел итог:

– Вот как-то так, товарищи красноармейцы! Как любит повторять наш лейтенант, военному делу надо учиться всерьез, без дураков. Вы главное запомните: если что не так, двойки вам не я, а фрицы будут ставить – двумя полешками березовыми!

– Это как же, товарищ сержант? – озадаченно протянул Селин. – Ну, про полешки?

– Да очень просто, – широко улыбнулся Забурдаев. – Две жердочки – и крест на твою могилку готов! А теперь все на исходную шагом марш…

Первое занятие для новичков по физической подготовке проводил сам лейтенант Прохоров. Сразу же выяснилось, что и в этом деле у разведчиков почти все по-другому, иначе, чем в обычной пехоте.

– Вот, допустим, пошли вы в атаку, – неторопливо прохаживаясь перед бойцами, пояснял Прохоров, старательно помогая себе жестами. – Ворвались в траншею к немцам. Там ведь, дорогие вы мои, что главное? Правильно – уничтожить врага, кишки гадам выпустить! Пулей, штыком, гранатами – все равно чем, лишь бы фрицу салазки загнуть. Так я говорю? Так! А у разведчиков чаще всего задача другая: на той стороне фрица без шума взять за кадык и притащить его сюда. Улавливаете разницу? А теперь прикиньте, как вы будете скручивать здорового немца, если он не спит, а совсем даже наоборот – бодр, свеж и расхаживает по траншее с автоматом в руках. Вот этому и будем учиться, товарищи красноармейцы…

Подползти к врагу, грамотно напасть на него и мгновенно скрутить-связать – все это очень непросто. А если учесть, что ни в коем случае нельзя позволить жертве закричать или подать какой-то иной сигнал тревоги, то задача усложняется еще больше. Миронов старался изо всех сил, десятки раз отрабатывая на товарищах приемы нападения и обездвиживания; запоминал простейшие, но надежные способы связывания оглушенного противника; учился конвоировать пленника так, чтобы довести «языка» до своих целым и невредимым и уцелеть самому. Подползти, напасть, скрутить, связать – и так раз за разом, пока, по словам лейтенанта Прохорова, все действия не будут отработаны до полнейшего автоматизма.

Отдельный урок для новичков был посвящен снятию часового.

– Чтобы без шума снять часового, вам понадобится немного сноровки и хороший нож, – при этих словах лейтенант многозначительно посмотрел на Миронова. – Вообще-то, дорогие мои, ножом убить человека очень даже просто. Зарезать врага и не дать ему даже охнуть – уже сложнее. Миронов, ко мне! Показываю – смотрите и запоминайте! Бьете вот сюда, сюда и сюда – места надежные и проверенные. Но без сноровки и практики вы почти наверняка промахнетесь. Поэтому советую – нет, приказываю: своего первого будете бить только вот так… Все видели?

– Товарищ лейтенант, вопрос можно? – Алексей хмуро посмотрел на Прохорова. – А если немец больно здоровый попадется и сразу сладить с ним не получится? Может же быть такое?

– Хороший вопрос, – кивнул лейтенант. – Отвечаю: конечно, может! В бою все может быть. А посоветовать могу только одно: не получается скрутить фрица сразу – режь без раздумий. Пока он тебе головенку не открутил! Тут уже все по законам рукопашной: режь, бей, души, глотку зубами рви, но врага одолей и уцелей! На этот случай я вам тоже пару интересных штук покажу – авось при случае и поможет. Пока же скажу вам так… Чтобы не пролить пару литров своей крови там, надо пролить пару ведер пота здесь! Вы разведчики – значит, обязаны и задание выполнить, и назад вернуться! А для этого надо что? Правильно: учиться!

Одним из следующих занятий стал урок по тактике: Прохоров собрал всех разведчиков и, прутиком вычерчивая простейшие схемы на песке, доходчиво объяснил все действия разведгруппы во время поиска на вражеской территории. Начал лейтенант с преодоления нейтральной полосы и закончил уже описанием грамотного возвращения с задания.

– Теория в основном всем ясна? – Прохоров обвел бойцов требовательным взглядом. – Если что кому непонятно, то лучше сразу спрашивайте – там, за нейтралкой, не до разговоров будет. Отлично! Тогда, товарищи красноармейцы, сейчас то же самое попробуем проделать на практике…

Ползали действительно до седьмого пота – к концу занятия Миронов готов был поклясться, что из его нательной рубахи и гимнастерки можно выкрутить доброе ведро соленой влаги. Прохоров, увидев на спинах новичков темные мокрые пятна, удовлетворенно хмыкнул и, тут же посерьезнев, объявил:

– Командованию позарез нужен свежий «язык». Как вам всем известно, уже два раза мы возвращались ни с чем. Сегодня снова идем к немцам в гости. Со мной в группу захвата идут Забурдаев и Новиков. В группу обеспечения назначаю младшего сержанта Яровца, Дукина и троицу новеньких. Сейчас всем отдыхать! Яровец, лично проследишь, чтобы с оружием и прочим у этих троих все было в полнейшем порядке! Вопросы есть? Нет… Замечательно. Вольно, разойдись!