Текст книги "Placita"

Александр Трешкур
Placita

© Трешкур А. В.

Полночь

* * *

 
тут разговоры ни к чему:
он умирает, и ему
на это наплевать: он знает,
что служит мозг больной не так,
как должен: дерево – не лает!
и к самой лучшей из итак
уже не он плывёт, а воин
другой, и он собой доволен…
 

* * *

 
мы расстроены были едва ли,
когда в небе возникла дыра:
за феномен её выдавали
и при этом кричали ура
нам ли век тосковать о свободе,
если даже отец каллиграмм
камышовою палочкой водит
по скалистым её берегам?
 

* * *

 
черти просят за осину
у дождя. летают змеи.
зевс желает мнемозину
и получит – он сумеет.
в десяти шагах от моря
прямо в зоне заповедной
сохнет ангел на заборе
без одежды – очень бедный
 

* * *

 
у реки, на горном спуске
или в поле на гряде
на какой-нибудь капустной,
в лодке, в бочке, в роще, где
ходят тихо звери, зная
про охотницу с копьём,
плачет голова больная.
мы убьём её, убьём!
 

* * *

 
непослушное солнце сияло –
оно с неба стянуло одеяло.
размышляя: «а где же я буду,
дуба дав, – не остаться в аду бы!» –
вся дрожала волшебная птаха…
не из страха ль прекрасного праха
проросли семена? половодье –
не помеха в бессрочном сегодня
 

* * *

Я нынче славным

бесом обуян…

О. Мандельштам

 
видишь, вдохновлённые ужами
дождевые черви возмужали.
слышишь, тайны деревянной книги
птицы постигают по ночам:
мир и малый кажется великим,
если он построен сгоряча…
 

* * *

Галатея превратила

несчастного

возлюбленного в речку.

мифы Древней Греции

 
…и мы – летим, за нами – лето,
за ним – сентябрь: листва гурьбой
несётся… катится карета
с творцом и девкою рябой.
увы, она не галатея,
и над несчастным наклонясь,
кричит: «я от любви потею.
скажи, зачем нам эта связь?»
 

* * *

 
ответ найдёт он, ибо не злодей,
не дух мятежный – просто обыватель:
не самый человечный из людей,
но и не равнодушный испытатель,
торгующий страданием с лотка…
ответ найдёт он – будет смерть легка
 

* * *

И бедной братии

стишонки разбирая…

А. С. Пушкин

 
бог выбрал худшее из двух
четверостиший.
второе вымарал, вздохнув,
и стало тише
 

* * *

 
маньяк крысиный, сливовый король
и ласточка свирепая свиная
полуденному вору ставят ноль
и больно под столом его пинают.
его лауре мышка поцелуй
дарует… оглашенный аллилуй
две тысячи семнадцатый мурыжит
уже не свет, но тьму – поскольку ближе
она ему. из моря пьёт река.
играет шут на дудочке сандальной.
(в анналы леса скерцо дурака
не вписано) какая-то каналья
в порыве восхищенья льёт елей
на голову инопланетной мрази.
в зад входит кем-то посланный эней
и сетует, что вид однообразен,
и делит время, и поёт псалмы,
в них славя руки господа, из глины
такое сотворившие, но мы
не понимаем даже половины.
от горя он становится котом
и по цепи идёт, и мир доволен
и сказочкам, и песенкам… потом
он превратится в корм для книжной моли
 

* * *

 
пришла последняя зима
и даже чёрт сошёл с ума
он с нами выпил задарма
и с головою в омут…
я поглядел на потолок
там сам с собою дрался бог
он вырывал из слова слог
чтоб прилепить к другому
 

* * *

 
о как долго скитался по свету
свет и как же он нынче неистов
продолжается красное лето
голубое зелёное лето
из садового кордебалета
на съеденье уносят артистов
 

* * *

 
черви вкупе с травою
ели землю пьянели
где-то рядом с уфою
или около пскова
всё мололи емели
всё взлетали с деревьев
молодые собаки
лихо да бестолково
на мгновенье поверив
в свет живущий во мраке
 

* * *

 
и не старый и не новый
не мудрец и не дурак
жил-был ангел двухголовый
было всё ему не так
как червяк сидящий в банке
он не пел и не играл
никогда не плакал ангел
даже если умирал
 

* * *

 
благословенный мир перевернуть
он попытался но в полёте кратком
не уловил космическую суть
затеи не сведя слова с тетрадкой,
он прошептал однако поспешу
и полетели стрелы и иголки
со всех сторон в него как будто шут
повинен в том что в мире мало толку
 

* * *

 
всё она меня покинуть хочет,
просится наружу злая змейка,
но когда (из головы? из почек?)
вылетит – погибну. неумейка –
господин-мой-лётчик-синеглазый –
– камень-спящий-в-озере-холодном,
так и не шепнул ты мне ни разу
слово, что явилось бы пригодным
для всего, что есть на свете белом,
но велел: «побудь ещё иовом:
из прострела и чертополоха
походи сегодня в платье новом –
и чтобы ни жалобы, ни вздоха…»
 

* * *

Anesthesia dolorosa psychica –

утрата эмоциональных реакций

 
и понял странник: неприступный город
на виденные раньше непохож
его создатель был рабом запорот
за скорбное бесчувствие ну что ж
отвергнув норы каменные греков
в дом из песка привёл его слуга
на входе трижды зло прокукарекал
подученный вороной попугай
предмет любой был в доме неподъёмен
как вечность… обречённая на слом
кончалась ночь лик странника был тёмен
он получил своё и поделом
 

* * *

 
свет гулко падает во тьму
но ночь прохлады не приносит
ум испаряется ему
не по плечу такая осень
под дудку нота местный бог
хоронит в высохшей канаве
расплавленных собачьих блох…
встань напои овец мой авель
 

* * *

 
тьма срослась со светом сонным
перепутались все тени
восхищается долдоном
безъязыкий на измене
в небывалом этом парке
греются на солнце музы
продают бессмертье парки
башковитые арбузы
думают о дынях кролик
уж и пара трясогузок
крепко спят наевшись соли:
о как мир забвенья узок
 

* * *

 
в платьице из марли
по реке мучнистой
едет юный карлик
в гости к трисмегисту
пободаться после
первого мороза…
засмеялся ослик
а баран заёрзал
а потом заблеял
в пароксизме лести
нынче ассамблея
хорошо им вместе
с ними брат иона
он в чужом жилище
без порток в кальсонах
смысл жизни ищет
 

* * *

Закружились бесы разны…

А. С. Пушкин

 
это что ли половина
львиной доли? винной соли
шёлка шоколадный шёпот –
дыркой в сердце тишины!
не был грех ночной замолен –
и неважно, кто там в поле –
пень иль волк кричит от боли:
мало что ли дел иных?!
 

* * *

 
октябрь. деревья зацвели.
тепло пугает кабанов.
плывут по лесу корабли
на ужин к мертвецам. давно
живём мы сами по себе,
как птицы, дождь или трава…
старается осенний бес,
но он для боли староват
 

* * *

 
здесь солнце и вода
не ведают стыда
и мне неплохо тут
но завтра страшный суд
 

* * *

Итак, напоим отца

нашего вином…

Быт.19:32

 
ложь потянется с синая,
а за ней вослед иная –
будто тени с потолка…
он не сделал и глотка,
он ещё наполнен болью
до краёв, и столбик соли
не остыл, но их река
не отпустит игрока…
 

* * *

pour cezanne

 
купальщицы не покидали вод
курильщики дымили бестолково
стремился превзойти себя сезам
и было всё к бессмертию готово
когда он волю божьим дал слезам
и утонул в них… ныне арараты
сотворены иные… для кого? –
ведь нет ни почитателя ни брата
 

* * *

 
по заброшенной дороге
мимо зарослей тимьяна,
хоть и не пил, будто пьяный,
старый чёрт идёт безрогий.
он познал сегодня счастье:
выйдя из-под власти слова,
разорвал его на части,
по-другому склеив снова
 

* * *

 
вверх на крышу – бодрым шагом
(бог его не съест,
и свинья не выдаст) – тяга
к перемене мест
непреодолима: быстро
и наверняка –
ведь прыжок не то, что выстрел,
не дрожит рука…
 

* * *

 
я на краю у бездны мрачной
стою – хороший да не свой,
и три полуночные мачты –
мои кресты над головой.
я не пойду к себе в коломну:
с друзьями мне уже не пить,
но тени путь в каменоломню
покажет шёлковая нить.
там сад – в нём статуй безголовых
с десяток: лебедь, рыболовы,
старик, две прачки и горбун.
там в небо лестница – иаков
стоит на ней: всю ночь проплакав,
он не коснулся божьих струн
 

* * *

 
птица смуглая, как итальянка,
не ходи ты на поле: гулянка
там идёт, но не люди совсем –
пляшут камни живые под дудку
тени, там на погибель рассудку
ездит червь-мозговик на овце
 

* * *

 
последней шёлковой зимой
по морю озеру реке
мы едем брат любимый мой
мы едем на одном коньке
ни облака на небе стих
вороний ветер ты не трусь
хоть мал конёк но нас двоих
сумеет выдержать клянусь
 

* * *

 
всё дождь да дождь в закрытое окно
стучится замерзающая муха
на кухне пьёт дешёвое вино
старик седой а может быть старуха…
вообразив себя чёрт знает кем
цареубийцей гамлетом поэтом
выходит из уборной манекен
он жалок но не ведает об этом
 

* * *

 
работы кончив земляные,
слова наденут воздух,
но у эха голоса иные –
и лопнет горнее сукно.
сосна, пожертвовав собою,
дыру, как надо, не зашьёт,
и ковш с июньскою водою
возьмёт на нужды огород
 

* * *

 
бог постарел – он немощен и болен,
его спасёт лишь времени извод,
а что до невозделанного поля
небесного – то хватит одного.
пусть на слова отпущенная квота
превышена, и сикофант свиреп –
цветёт сирень, объявлена суббота –
и на столе вино и чёрный хлеб
 

* * *

С.

 
ненастроенные в сроки,
что указаны, увы,
обретают руки-ноги
очертанья головы.
и разрушив мир, слова,
(вот потеря, так потеря!)
рай минуя, прямо в ад
тащат старую тетерю
 

* * *

 
тополь умерший подарит лист.
снег подарит зима.
если я всё же не стану чист
(самый – из всех замаз) –
не поменять тишину на крик
даже тебе, и то:
из дому вышел уже старик
в валенках и пальто
 

* * *

 
пространство новое иное
проникнув в это не орёт
красотка платье выходное
надела задом наперёд
взлетев на дерево собака
молчит и ангелы во тьме
неразличимы кот от страха
застыл он не в своём уме
зима проникшему не пара
она на месте не стоит
и снова чертит изобары
метлою дворник-инвалид
 

* * *

 
день уже на исходе.
ноет бок к непогоде.
в полинялом исподнем
на садовой скамейке
ищет смерть – не находит –
и кричит неумейка:
«за все праздники божьи
благодарен до дрожи.
прощевай, моя лошадь:
я добрался до трои,
всё уже подытожил,
взял и пряник и вожжи –
пусть мне землю откроют
равнодушные рожи!»
 

* * *

 
в аду патриархальном голиаф
на стуле сидя потчует малюток
говном но даже если он не прав
ему простится ибо щедр и чуток
а рядом приблудившийся евсей
хотя и скудоумен он и хлипок
натягивает кожу юных змей
на марсия чтоб возместить убыток
 

* * *

 
тяжело и дышать в сентябре идиоту.
он из города рвётся к больному болоту
а его не пускают: «размыта дорога,
потерпи, мой хороший, осталось немного».
он закроет глаза, он прикинется ноем,
но не бога увидит, а что-то иное
 

* * *

 
наш бог уже не молод
нас одолеет холод
пространство обомлеет
и время обмелеет
 

* * *

 
соблюдает ли странник великий канон,
вьёт ли кокон, поймал ли фортуну за хвост,
пчёлам платит сполна ли за ласковый воск,
и зачем в эту местность пожаловал он –
неизвестно: уже не прикинуться ей
парадизом и боли его не сберечь.
зря куражится – видели мы и наглей,
и у них и столетья не падали с плеч
 

* * *

 
спервоначала: поиски следов
полуистлевших прошлогодних листьев,
рисунки на воде слепым дождём,
открытие небес цветком сирени;
и позже – звук: двурогий горловой,
живущий как божественный младенец,
рождённый несравненной головой
(сподобился, однако, отщепенец!)
 

* * *

 
разрушен дом – одна лишь дверь его
цела. уматывать пора.
нафанаил залез на дерево:
дурак – он пьян уже с утра.
на берегу толпятся ящеры:
их рыбы учат языку.
они, как мы – совсем пропащие.
поймают, насмерть засекут
 

* * *

Молчи, скрывайся и таи…

Ф. Тютчев

 
о из каких старинных склянок
вино какое пьют, вакханок
каких целуют палачи –
и их попробуй поучи,
скажи хоть слово – и на части
порвут героя в одночасье
 

* * *

 
захрапел, поев сметанки,
бородатый осьминог.
улетел под утро ангел.
он остался б, если б мог.
«до свиданья, – крикнул, – троя –
неустроенный редут!»
за окошком ветер воет,
будто чувствует беду
 

* * *

 
этот чёртик смелый:
посреди дороги
он покинет тело,
коли вышли сроки,
и возьмёт иное –
слабое, больное
 

* * *

 
«в каждом шарике по змею –
восстановлен ход времён,
что ж ты дышишь, не умея? –
мы без отчеств и имён
жить обязаны отныне,
будто валенки – вот так!..»
он ответил по латыни,
потому что глух дурак
 

* * *

 
богатый ходит нагишом
но настоящими ногами
разлив мальвазию не ром
из рая этого крылом
попутным лучше вчетвером
пока не пробудился камень
пока прекрасный петушок
ещё не выпестовал разум
вари вари скорей горшок
назло пройдохам и залазам
непроходимые кишки
чудного воинства из глины
уходят в небо корешки
съедобны лишь наполовину
и лезут рыцари стекла
в небесные сквозные норы
вода их не уберегла
дыша всем сразу без разбора
со зла с полуночи до двух
как змеи ползают на брюхе
им не указ июньский дух
шарообразные старухи
и вымогает букву бук
у тишины но он не сможет
произнести её ведь звук
до сентября не дружит с кожей
мы улетаем на восток
нам здесь и суетно и душно
мы белку взяли и свисток
всё пригодится для недужных
 

* * *

 
означенный наместник бога блох,
смотритель бывший ножек их и ручек,
их ненасытных ртов – не так уж плох:
когда летел в поток с отвесной кручи,
внезапно понял он, что местный рай
текуч, подвижен – выход был им найден,
ведь птицы, упорхнувшие с пера
чернильного, поют любой монаде
 

* * *

 
покой щадят цепные псы
(один на семерых)
близ обездвиженной осы
садовый клоп задрых
свирепым мухам (под ружьё
поставлен миллион)
мундиры новые сошьёт
сентябрь (сумеет он)
 

* * *

 
пойдёшь от воздуха дневного
к тому что пляшет в темноте
и у него попросишь слово
и не получишь видно те
кто был молчаньем нанят служат
ему теперь не за гроши
и всё что начато снаружи
внутри сумеют завершить
 

* * *

 
завоет тьма и свет заплачет
с ума сойдут моря и горы
и выйдет бог одетый в плащик
потёртый тут же разговоры
начнутся кто зачем откуда
как быть с поэтами с жидами
и прочими… такую удаль
какой уже не ожидали
покажут те а с ними эти…
захочешь умереть не сможешь
поскольку и отцы и дети
теперь бессмертны и без кожи
 

* * *

 
окно открыто… несколько минут
он не даёт опомниться данае
но сколько быть ему осталось тут
не знает сам да и никто не знает
что ж он запомнит муки двойника
сирень и то как ненормальный ангел
чуть больше птахи неизвестно как
сюда попавший ихор пил из ранки
 

* * *

Голова болит…

И. Бродский

1

 
и плохому рад
на углу стола
где и брат не брат
и его стрела
не стрела совсем
да и нож не нож
спит змея в овсе
будто в правде ложь
я нашёл тебя
ум случайный мой
ближний хлеб любя
мы пойдём домой
там кругом вода
из речных болот
тянет там слова
из неслов урод
он кричит как зверь
что огнём облит
у него теперь
голова болит
 

2

 
господи за что мне это
превратился сахар в соль
на войну ушла бабетта
и один остался поль
плачет зная что не гений
протрезвевший инвалид
не нальют ему без денег
хоть и голова болит
 

Placita

* * *

 
усатый чёрт залез на крышу
он видит всё, а я его
уже не вижу и не слышу.
земля уходит из-под ног:
она летит на юг, как птица,
но умирает, как оса,
и чёрт, отведав чечевицы,
на завтрак требует овса
и выбегает на поляну…
садится лес на табурет:
он ищет в воздухе изъяны,
и не находит, ибо нет
изъянов в воздухе молочном,
где из смертельного яйца
все божьи дочки и сыночки
его выходят без конца…
 

* * *

 
а там, где боль – уволь
иглу, а лучше – нож:
годится день любой
для выработки кож
нежнейших. продан пыл
всего-то за пятак,
хоть и бесценным был,
за то, что пел не в такт
 

* * *

 
его ловили долго – не поймали.
само пришло, как раненая птица,
и длилось, если только может длиться
ничто: иметь начало, середину,
конец, и знать, что это пониманье –
не враг тому, его уничтожая,
и что владеет неким матерьялом,
чтоб стать с ним вместе пустотой другою
 

* * *

 
стучится в дверь разлука
вечерняя. раб звуков,
бессовестный арап –
канючит он: «с утра б…»
и понимает – кончен,
и дверь не открывает,
и закрывает очи:
не вывезет кривая
 

* * *

 
до четверга убитый павел
плывёт на темноте по свету
и улыбается – он цедру
от смертной мякоти избавил.
он верит: пятница узнает,
чего не знают ни суббота,
ни воскресенье злое:: знамя,
что он принёс, пропахло потом
 

* * *

Осенью обрезкой деревьев

следует заняться до заморозков…

из справочника садовода

 
до света муза не уснула –
всё пела песни о добре…
направлены деревьев дула
на бога были в октябре,
но он-то знал, обрубки эти
в него не выстрелят вовек…
шёл снег. во сне сопели дети.
марал бумагу человек
 

* * *

 
тёмно-синяя высь почернеет,
не меняя при этом лица.
ты заплачешь – так будет вернее,
словно бог, потерявший отца.
небогато ты прожил, несыто,
отделяя от дерева мел…
кто осудит несчастного сына,
что проститься с отцом не сумел?
 

* * *

понявшей

1

 
так любит буква букву до утра,
так, прилепившись к ней, подругу правит,
что забываешь обо всём и рад
и чёртику, сидевшему в отраве,
и ангелу, разбившему стакан –
столь мир прекрасен, сколь непостижим он.
я не погиб от яда и от ран,
и полувремена проходят мимо
 

2

 
слепоглухонемой – дышу и ем
и даже пью… не ведая пути,
иду который год: куда, зачем –
и сам не знаю: главное – идти.
но если стану, не помогут сны,
ведь ангелы, как черти, голодны
 

3

 
художник стать невидимым хотел
совсем не потому, что был нескромен:
имея наихудшее из тел –
с костями, мясом, нервами и кровью,
он жаждал, чтобы образцовый свет
шёл сквозь него – и никогда иначе…
когда глаза закроет меламед,
ослепнет он, и темнота заплачет
 

4

 
язык развязан, азбука легка,
и враг мой ближний гибнет от лекарств.
смотри, как бьются с засухой уста
последние!.. в отсутствие куста
терновника смородиновый куст
пирожника заглатывает: пруст
помочь не в силах – девы не цветут,
но, боже мой, как они пахнут тут!
 

* * *

 
река проглатывает вас
а вам и невдомёк
потом она танцует вальс
и не жалеет ног
и нет ни сына ни отца
и дух заметно сдал
и боль похожа на птенца
что выпал из гнезда
 

* * *

 
между белых окон
заблудился окунь
всё ходил и плакал
не имея флага
а ему навстречу
темноту калеча
ехали на блюде
каменные люди
 

* * *

 
со мной ли с вами с вами ли со мной
когда пойдёт на белый свет войной
зелёный бирюзовый запоёт
и станет чёрный сладок словно мёд
и свистнет рак и явится герой
и совершит свой подвиг под горой
 

* * *

 
будут дожди и дожди, но намелет
мельник муки нам по самую крышу.
вспомнишь, кем был ты, и сразу забудешь:
века случайного опыт печален
 

* * *

 
не поможет валидол…
сядет бог с тобой за стол
и нальёт себе вина
и напьётся допьяна…
 

* * *

 
когда во сне нащупав (мастера!)
иголок злые носики, из сена
торчащие, не вздрогнули они –
не ожил бог, никто не удивился,
да и с чего бы: дело молодых
не удивляться ничему на свете
 

* * *

…неизбывны моя боль

и усталость…

Х. Л. Борхес

 
в саду расходящихся тропок,
где время и бог заодно,
снег был нерешителен, робок,
ложась на небесное дно.
но крикнуло дерево: «тише!»
и ветер от крика оглох,
и солнце, случайно родившись,
и мига прожить не смогло
 

* * *

 
новый год: отцы, сыны
не хотят увидеть сны.
заливают водку в пасть,
чтоб родимой не пропасть.
они топают, кричат,
будто в голову моча
им ударила вчера,
и сегодня всё – мура
 

* * *

 
червь и бог-тысяченожка
раб и царь но без одёжки
я уже не враг здоровью
не питаюсь мёртвой кровью
принимаю мир на веру
не мешаю плакать ветру
и в июле стану пылью
чтобы в августе забыли
 

* * *

Гуляли куры

около деревни…

 
ехал по небу автобус
по реке плыла коза
сам собой писался опус
время двигалось назад
а другое засыпало
и иначе не могло
лес густой стоял без палок
был он тёплым как стекло
в том лесу гуляли куры
и вдыхали кислород
жгли деревья диоскуры
и в огне искали брод
я злодеев не сторонник
не товарищ я пойму
если бог на них уронит
неизвестное уму
 

* * *

одному художнику

 
не получилось видно не хотел
чтоб получилось а иначе что же
виновники картон бумага мел
карандаши и уголь крупной дрожи
его никто не видит воздух смят
и выброшен во времена иные…
не утопился он не принял яд
да и зачем… чудовища свиные
пристроят рыла к новеньким хлебам
и станут есть… скорей из чувства долга
чем из любви к отеческим горбам
он будет жить сведя собаку с волком
 

* * *

 
спрятан свет (уж не под кожей ли
неумывшейся горы?),
и душа, ни с чем не схожая,
не выходит из игры:
хоть следы её случайные –
каждый в новое одет…
плывут ялики с учанами
как по небу по воде
 

* * *

Г.

 
новый бог нас продинамил:
всё уже совершено,
и не снег гуляет с нами –
сарацинское зерно.
лезут в рот – глаза и уши,
что-то силятся сказать
укороченные души
тех, кто раньше был, слеза
падает, за ней – вторая,
третья – видно, вместо слов…
только в двух шагах от рая
понимаешь: повезло
 

* * *

 
с тех пор как лёд лежит на ниле
вода в служанках у огня
и буквы все переменились
и звёзд упавших не унять
и впереди такая встреча
что неуместен экивок
любой ведь ад не бесконечен
он вечен только и всего
 

* * *

памяти В. С.

 
не раб душевной хвори
и даже не вассал
он не ходил по морю
и книжек не писал
ему непросто было
недорог был и мал
он не влезал без мыла
и с мылом не влезал
с улыбкой скомороха
превозмогая зло
он прожил жизнь неплохо
и без высоких слов
 

* * *

 
спит чудовище крови его горячей
не бывает как хочется выпить
и хотя я никто ниоткуда ничей
не волшебник не воин но вы бы
расстарались заразы вина принесли
иль по крайности крепкого эля
и тарелку больших фиолетовых слив
зря я пас его что ли неделю
 

* * *

 
будь здоров живи богато
даже если это рай
но звезды у акробата
никогда не отбирай
акробат живёт футболом
без ворот и угловых
он бежит по полю голым
и всегда без головы
 

* * *

 
заплутавшему духу внимая,
я впускаю несчастного в дом.
из земли семена вынимая,
я бросаю их в воду потом.
но захочет ли вырасти что-то,
мне ответить не сможет вода:
можно выпросить время у тота,
только слов он не даст никогда
 

* * *

Жизнь страшна и чудесна…

А. П. Чехов

 
всё пил и пил из иппокрены,
как будто на сто лет вперёд
хотел напиться… жизнь полену
давая, знал – оно споёт
и спляшет: пения и пляса
не остановит тишина…
когда напился, стало ясно,
что жизнь чудесна и страшна
 

* * *

 
глаза закроешь – и светло,
как ангел бестелес,
взлетишь стремглав под потолок –
забьётся в угол бес.
от страха онемеет он
и разобьёт окно,
и улетит отсюда вон…
когда-нибудь… давно
 

* * *

 
вышли вчера в полвторого из рая
чтобы до места дойти в полвторого
поздно слова выбирать выбирая
крики и шёпоты снова… и снова
всё пригодится и осень наступит
осень наступит появится повод
муху искать заплутавшую в супе
к вечеру ближе состарятся вдовы
поздно теперь собирать всех умерших
хочешь попробовать что же попробуй
выйдут из гроба две тысячи пеших
тысяча всадников выйдет из гроба
будут собаки кричать как солдаты
и понесёт от дождя ли даная
умники скажут живёте богато
умники скажут да что они знают
боль будет жечь и колоть даже резать
угомониться она не сумеет
змеи поскачут на кроликах резвых
но никого не догонят те змеи
страх темноты неизбывен у бога
не потому ли нарушив аскезу
будто иаков с полуночным лесом
борется ливень и жертвует боком
 

* * *

Долго ль мне гулять на свете…

А. С. Пушкин

Б.

 
бог не ездит ни в карете
ни в коляске ни верхом
у него на шее дети
он не плачет ни о ком
его любят и изгои
и шуты и короли
этот бог сумел такое
чего птицы не смогли
 

* * *

…да будет совершена нами

клятва пред Господом…

2Езд.8:90

 
ещё одна попытка и ещё
и получилось и уже оттуда
подмигивает настоящий чёрт
искусственному… в ожиданье чуда
рта не откроют оба не солжёт
никто из них но это и неважно
ведь не дождавшись должного оммажа
бог нынче звёзд на небе не зажжёт
 

* * *

 
к ночи холодает – всё же август.
стынут слёзы на щеках у лота.
о прощенье молит старый фауст:
он ещё надеется на что-то
 

* * *

памяти А. М.

 
нет, в небо не смотрели: знали – умер
и погребён без должного почтенья,
и если что-нибудь и надо сделать –
так это замолчать во славу слова
 

19 сентября 2010 года

* * *

Ольге Седаковой

 
видно – судьба: возвращаясь из дурки,
влип я во что-то, чему нет названья:
здравствуйте, ольга – дождём в петербурге,
светом в вагоне метро на диване
старом пружинном; игрушкой – лошадкой,
здравствуйте, книгой на столике шатком.
пусть пропоёт вам приветствие чайник…
здравствуйте, ольга… прощайте, прощайте
 

* * *

А.

1

 
в октябрьском саду
(потеря из потерь)
он закопал беду
и мается теперь
 

2

 
не злодеи не святые
нынче мы с тобой вдвоём
многоточия убьём
не помогут запятые
 

3

 
птица много знает
только не летает
надо б научиться
перед смертью птице
 

* * *

…я сообщаю факты

и больше ничего…

Ф. Кафка

 
не имел ни холста ни бумаги
под рукой и с натуры не смог
написать асфодели и маки
море их колыхалось у ног
сколько жителей нынче в аиде
сосчитал бы да силы не те
из богов никого не увидел
и по правде сказать не хотел
 

* * *

 
боль позавчера вчера
и сегодня тоже боль
я ей рад безумно рад
над водой летает моль
спит другая на боку
видно тронулась совсем
из летающих акул
я её одну не съем
просто объявлю войну
стану водкой поливать
или надвое согну
воевать так воевать
полетит за годом год
а за ним ещё один
как по небу пароход
нет на небе ни долин
ни морей ни рек ни гор
сядет вечность на кровать
а другая на забор
станут обе горевать
 

* * *

 
в почёте нынче подлецы:
хотя они и кособоки –
их дети выбились в отцы,
и хорошо ещё, не в боги.
нет, я не враг им – я тупой…
есть в осени первоначальной
(проснись, красавица, и пой!)
восьмое что-то – без печати
 

* * *

Люблю грозу…

Ф. И. Тютчев

 
ну кто там поёт кто так громко поёт
кто высветил тёмное небо моё
кто дал ему соединиться с травой
неужто опять наш господь даровой
 

* * *

На реке Иуда в мае

Льдины старые ломает…

1

 
сияния боялся ты,
но был убит из темноты…
уже не ведаешь времён,
уже выносят сны из комнат:
ты был, как старый бог, умён,
но дураком тебя запомнят
 

2

 
гуляет по улице ёж –
сидел бы дурак на цепи…
я умер, а ты не умрёшь.
ложись, дорогая, поспи –
ведь утро всегда мудреней…
повторно спустился в аид
(кому он здесь нужен!) эней:
теперь у него не болит
 

3

 
кружатся тени над рекой,
и я средь них. махнул рукой
мне ангел – бедный мой сурок,
он удержать меня не смог
 

* * *

 
окно откроешь впустишь утро раннее
ему и жить всего-то два часа
заговорит прерывисто как раненый
на выдохе июньский дождь оса
не в силах одолеть стекло прозрачное
в него со страха станет биться лбом
и яблоко надкусит новобрачная
и мужу даст попробовать потом
 

* * *

 
руки ноги крылья рыльце
приземлившийся давуд
поцелует ёлку рыцарь
скажет бог меня зовут
не летает мельпомена
и не прыгает в окно
стало время неизменным
и забыло кто оно
мы не сможем спать отныне
мы с тобою не умрём
наше солнце не остынет
никогда под фонарём
почему же плачет хлюпик
утопил ли он муму
или бог его не любит
и не дарит слов ему
или старый друг покинул
над расслабленным смеясь
или выстрелила в спину
двухметровая змея
или разболелась пятка
от небритого огня
плачет плачет хлюпик гадкий
ждёт печали от меня
мне не хочется подумать
ни сегодня ни сейчас
бог блуждающий не умер
но он тёмен и нечаст
ветры благостные дуют
водят с богом хоровод
в мою голову пустую
не пуская никого
и я еду на полене
а за мной бежит трава
за травою на коленях
молодая голова
всё на свете ей знакомо
от собаки до кота
но откуда мы и кто мы
не узнает никогда
ни рябиновки ни брома
мне не пить теперь вовек
что ей не сиделось дома
этой глупой голове
 

* * *

Фетида, похитив

сына из огня,

перенесла его

на Белый остров.

Арктин Милетский

 
он выбиться в боги не смог
но это для смерти не повод
и плещутся змеи у ног
и тянется слово за словом
темны и неясны стихи
как сны стариков но доволен
и этим отважный ахилл
сражаясь с молчаньем как воин
 

* * *

 
декабрю ли на горе июню
поцарапаю воздух губой
я немного ещё повоюю
но не с кем-то а так сам с собой
я немного ещё пожелаю
и умру ибо гибелен мёд
в прахе что отдадут иолаю
пусть не ищет костей не найдёт
 

* * *

 
покинув лето старый мастер
рисует головы в огне
хоть чердаки и новой масти
в них ничего такого нет
что вызывало бы истому
однако он рисует их
карандашом что взял из дома
без спроса у детей своих
себя считая артемоном…
от нетерпения дрожа
летят усталые лимоны
над игемоном не спеша
в пространстве невообразимом
беснуется как юный бог
река с замашками энзима
чей путь и долог и полог
емели всё смолов попели
и поплясали и назад…
рисует мастер не себе ли
в подарок выморочный сад
 

* * *

 
вид из окна: убогая луна
глядит в окно полуночное… бог мой –
не пара твоему – весь день у нас
чаи гоняет: не заменят бомбой
его, поскольку не было и нет
да и не будет – незнакомый
кто-то изображал творца (и сколько лет!),
но на него объявлена охота.
вид из окна похож на вид со дна
ближайшего от рая занебесья…
зачем при мне красавица одна
поёт? – её усилья только бесят
 

* * *

…дай мне поесть красного,

красного этого…

Быт.25:30

 
где очаг там чечевица…
старший брат к нему стучится.
в волосах, как ангел в перьях,
весь. он, красного, не веря,
даст ему, и – не антоний –
не утерпит… звери, кони,
гуси-лебеди, собаки
пусть кричат теперь. во взмахе ль
пятки (стикса нет в пустыне)
дело – первый он отныне!
 

* * *

 
зима не любит стариков
да и зачем любить героев
они соединясь с рекой
плывут и голые порою
 

* * *

 
уступают ли мыслям слова
или их без нужды одолели
и хотят подтвержденья от вас
что бесценны они хоть на деле
речь темна но созданий иных
мы не знаем да нам и не надо
в состоянии скрытой войны
мысли с ней до конечного ада
 

* * *

 
Уходи, душа…
я не намерен изменять
себе: я душ не ем,
и всё ж подальше от меня
держись или совсем
уйди, а то не ровен час
убью и без ножа
тебя, злодейка, сгоряча –
уж больно хороша
 

* * *

 
когда придёт когда придёт никто
когда придёт не этот и не тот
без башмаков без шляпы и штанов
уже не стар когда ещё не нов
придёт без головы без рук без ног
невидимый но зримый словно бог
для одного и всех как аноним
когда придёт последуем за ним
 

* * *

 
надо чтобы замолчала
непорочная вода
чтобы не начать сначала
чтобы раз и навсегда
ты не знаешь кто я кто ты
я не знаю снег бежит
от калитки до работы
от межи и до межи
снег бежит летают мыши
надоело им искать
смысл новой жизни мы же
не из глины из песка
всех нас ждёт судьба иная
без бульона и котлет
время упадёт не зная
будет ёлка или нет
в небе курица и птица
молодые голоса
больше не хотят двоится
в небе плавают леса
 

* * *

 
во мне проделают дыру
и моё время заберут
прощайте глина и вода
пусть новый воздух мимо рта
идёт за новою игрой
ничем становится герой
 

* * *

 
два тополя у солнечной доски
сугробы разрывают на куски
два пса ночных пытаются понять
безумный воздух надо их унять
два чужестранца иудей и грек
участвуют в причудливой игре
возможность двух я первый ты второй
что ты сказал ему перед игрой
что он ответил напиши забудь
до комнатных огней недолог путь
недороги рога пригорок мал
кому сказал он или не сказал
и кто ему ответил и когда
устала от бессмертия вода
кому сказал я кто ответил где
хлеб обмакнув как можно при еде
отцы блудят и отдают концы
и в долгий путь пускаются юнцы
мы говорим но мы ли говорим
в огне не тонем даже не горим
надеемся на плотника костыль
он приготовил славный и не ты ль
сказать сумеешь всем что вечна речь
не страшно и живыми в землю лечь
быть сразу и везде и помнить дом
где никогда воде не стать вином
возможность двух из множества иных
как мало нас осталось душ дневных
счастливцев мы живём наоборот
нос остаётся исчезает рот
из листьев рыбий царь выходит сух
а птичий из воды возможность двух
времён людей богов не трёх увы
без слов уходит мысль из головы
и пуст всю ночь мой камень до утра
он не хозяин мне а я и рад
 

* * *

 
когда кто-то кому-то за что-то
доведя дурака до икоты
а не то до зевоты ломая
скажет если ты бог колыма я
скажет водка вину не товарищ
или небо уже молодое
скажет чай или кашу заваришь
когда кто-то кому-то удвоив
зной палящий сулит непогоду
будто благо и дарит за что-то
и меняет стальную пехоту
на войска полевого осота… –
не указчик твоей голове я
и свободы её не нарушу
не шуршат мои листья не веют
время мёртвое лезет наружу
 

* * *

 
о деспот юный и корявый
соедини навеки с я вы
пускай порадуются ямы
пускай не будут так упрямы
пускай толпой из коридора
бегут дверям навстречу воры
мир обречён ещё с рожденья
и ищёт смерть освобожденья
помилуй и меня помилуй
дай мне мочалку или мыло
скажи мне слово или два
чтобы болела голова
чтобы она как бог вращалась
помиловать такая малость
 

* * *

 
он двери откроет во славу науки
о первопричинах возможности слова
и будут довольны безногий безрукий
бескрылый но больше других безголовый
когда же бездушный войдёт с бессердечным
безумный проснётся взовьётся безгрешный
и спросит зачем невиновных калечим
едва ли в пустыне уместен орешник
 

* * *

Ладно, ладно, детки…

А. Плещеев

Но воздух был пуст…

А. Платонов

 
он не пошёл против рожна
но заметался под окном
и зарыдала тишина
он поливал траву вином
он задыхался он хрипел
он состоял из разных тел…
назвавшись деревом цветок
слов не имея дул в свисток
и белка словно изумруд
ждала когда враги умрут…
во славу будущих времён
что эти времена съедят
был мир голодных заклеймён
и предан хлеб и выпит яд…
звезда не светит воздух пуст
хрустит застывшая вода
вода хрустит и этот хруст
страшнее мёртвых и солдат
 

* * *

 
«игумен?» «нет – пармён!»
«а, может, просто – пимен,
умён ли?» «не умён,
а всё же – имя…» «имя?:
когда б его судьба
печалилась иначе,
любил бы всех собак
и юных кошек нянчил!»
 

* * *

 
птица смотри воробей
слово держи вылетай
или лови не робей
знаешь летами не та
золото камня молчит
сциллы ложатся у ног
манят харибд калачи
не возвращайся сынок
побереги хрупкий путь
сны не нужны и рубли
я уж теперь как-нибудь…
бог у кого не болит?
 

* * *

 
«я восстану из гроба
и шагну в пустоту…»
«что ж, попробуй, попробуй,
хоть и выбрал не ту»
 

* * *

 
дверь заперев на засов,
божий умерь аппетит:
главное свойство часов –
время держать взаперти
 

* * *

 
прибежали в избу боги
и заплакали навзрыд
поднимайтесь лежебоки
на горе талант зарыт
от зарыт на горе богу –
мудрецу на смену нам
он приходит понемногу
и препятствует сынам
они скорчились от блуда
незатейливых отцов
и собой являют блюдо
под названьем кузнецов
они съели столько крови
что теперь им чёрт – сестра
и с отцами стали вровень
потерявши всякий страх
вдохновлённые ежами
в избу дети не пойдут
в избу боги прибежали
и они погибнут тут
 

* * *

 
… и некий сад средь волн морских и лес
всё там же… пониманье этой ночи
которая итак имеет вес
податливый и до тепла охоча
несложно так как знаешь что она
не выдержав и немощного зноя
умрёт и будет утро из вина
выдавливать сознание иное
и в этом преуспеет будет дождь
ходить как время исподволь по кругу
его вчера пытались сжечь и что ж
не получилось оторвало руку
 

* * *

 
без башмаков и без пальто
пойдём гулять по лужам
спасибо богу и за то
что он умеет слушать
и с ним услав молчанье прочь
как с ветром стайка веток
мы будем говорить всю ночь
до самого рассвета
 

* * *

 
захочу и поскачу
мне такое по плечу
дайте что ли
в чистом поле
разгуляться калачу…
там где солнце воет волком
хорошо летать иголкам
хорошо тарелкам плавать
просто так не ради славы
там где льётся свет лиловый
хорошо рождаться слову
 

* * *

памяти Александра Введенского

 
не получилось – не смог
не получилось: не нем
он и не глух и не мох
вышел не камень – не съем
но как тропу обниму
буду с ним вместе молчать
не получилось… ему
вместо молочных волчат
вместо солдатиков – бог
с временем но без пространств:
меряй змеиный клубок
раз тебе весело, франц
 

* * *

 
когда по сути ничего не надо
уже давно но блеют и поют
рабы рабов и брат идёт на брата
когда иисусы предают иуд
когда таится боль за занавеской
как мир потусторонний как-нибудь
переживём всё это и без всплеска
пойдём на дно коль крикнут в добрый путь