Текст книги "Бесхозный груз"

Александр Тюрин
Бесхозный груз

1.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться.

– Давай без церемоний, Денис, мы ж не вояки, сколько раз говорил. Что у тебя?

– Похоже, что в космосе болтается потерянный кем-то груз. Данные ОЛС: азимут тридцать, зенит двенадцать, дистанция пять.

Капитан отозвался не сразу, так что Денис Фокин машинально посмотрел на стрелки своих брюк и отметил, что они качественнее, чем у любого другого члена экипажа. И тогда, что он делает на этом корыте, у которого даже капитан – полный тормоз?

– Выведи-ка картинку мне в виртуальное окно, увеличь по максимуму, – наконец распорядился Эдуард Леопольдович. – С чего ты взял, что это груз? Больше смахивает на обломок корабля. Маркировки нет, и по размерам не тянет на стандартные контейнеры.

– Видны два угловых фиттинга и карманы для вилочного погрузчика.

– Допустим, что это нестандартный контейнер, – вяло согласился Эдуард Леопольдович. – Тридцать лет, так сказать, рассекаю просторы вселенной, а такая дичь не попадалась.

Денису захотел добавить, что ты многого не видел, Леопольдыч, хоть и за полтинник тебе – потому что ты штафирка, водитель грузовика.

Капитан несколько раз сосредоточенно прошелся вдоль рубки, словно желая удостовериться, не изменилась ли она в размерах. И, наконец, изрек:

– Согласно параграфу тридцать космической декларации ООН – судовладелец, чье судно обнаружило потерявшийся бездокументный груз в открытом космосе, имеет право на получение половины его стоимости и возмещение расходов на его транспортировку, в случае, если грузовладелец объявится. Если не объявится, то груз переходит во владение обнаружившего. В нашем случае – Третьего главка космических перевозок.

– Владелец не объявится, этот груз наверняка потеряли военные. Поэтому и форма у контейнера нестандартная, – заметил Денис.

– Наши военные это потеряли или не наши, в любом случае, по прибытии на Ганимед, мы шепнем на ушко штабу местной базы ВКС. Она тихо подгонит транспортер и заберёт находку без спасибо и пожалуйста. А, вообще, оно мне надо? Сходить с курса, терять время, тратить топливо? Сейчас, извини, не времена дедушки Брежнева. За накрученные лишние километры начальство по головке не погладит. И народный контроль ославит звонким голосом. Я обязан снижать себестоимость перевозок, снижаем – получаем премию; сие должно быть вырублено у каждого члена экипажа на носу.

– Я – только за, Эдуард Леопольдович. За снижение себестоимости. Но вдруг там что-то очень важное. И не поймав эту штуку, мы нанесем большой урон обществу.

Капитан еще несколько раз смерил рубку шагами, только в поперечном направлении.

– Я вот думаю, Денис, что тебя попросили с военного флота именно за такие дельные советы. Тебе и на койке после вахты не лежится, всё норовишь пользу нанести… Ладно, идем забирать бесхозный груз. Ты как, кстати, грузовые манипуляторы левого борта в порядок привел? Ни один сервопривод не заткнется в самый интересный момент?

– Сервоприводы в порядке, товарищ капитан, и все манипуляторы работают, что мои личные руки-ноги, – рапортовал третий помощник Фокин, хотя понимал, что эти штуки, которые по возрасту не младше Эдуарда Леопольдовича, идеально работать не могут.

– Примешь груз в пятый трюм. Всё, Денис, свободен. И, кстати, встретишь Е-Машу, передай, чтоб сообразила для меня кофейку. А то она мои обращения расценивает как ddos-атаки какого-то баклана и все отфуболивает, уже часа три.

– Есть, товарищ капитан. Кофе и непременно бутербродиков.

Настроение у Дениса после разговора, не в пример обычному, оказалось хорошим. Как будто в его скучной жизни могла открыться какая-то новая дверь. Пора наведаться к пятому трюму, а по дороге навестить грузовой такелаж левого борта.

Судно меняло курс – капитан не передумал. Десять ступеней вниз по трапу и перед Денисом открылась центральная шахта. Ускорение было небольшое, на военном корабле он бы сейчас проскочил с ветерком по осевому стрингеру, и за раз накрутил бы сто метров до пятого трюма. А у штатских, понимаешь, техника безопасности, профсоюз надзирает невидимым оком; так что вызывай лифт, жди пока придет, пока дойдет. Иначе товарищеский суд чести.

Вот на ловца и зверь бежит – буфетчица во всей своей андроидной красе; катит палету со съестными припасами на камбуз, поводя боками. И кто её такому научил?

– Куда направляешься, красавица?

– Да будет вам, вы ж меня красивой не считаете, Денис Андреевич, я для вас машина.

– Иная машина и покраше иного человека будет. У тебя как-никак тридцать пять видов улыбки, семь видов стреляния глазами и двадцать способов вихляния кормовой частью. Да, кстати, Е-Машенька, не забудь сеньору адмиралу кофе и бутерброды принести на мостик, с улыбочкой пообольстительнее. А то он чего-то не может до тебя дозвониться.

– Я на него обиделась. Никогда ни здравствуйте, ни до свиданья. А я, между прочим, половину улыбок, стреляний и прочего сама выдумала. Их в стандартных библиотеках функций вовсе нет.

– Вот видишь, Е-Маша, и тебе искусственный интеллект на что-то пригодился. Я, кстати, тоже много на кого обиделся, но ничего, работаю. Труд на благо всех – лучший способ избавиться от обид. Тогда точно кто-нибудь скажет и здравствуйте, и до свиданья.

– Вы, правда, так считаете? По пульсу вашему слышу – правда. А почему, кстати, у судна, курсовые показатели изменились, Денис Андреевич?

– Нисколько не сомневался в твоих инерционных датчиках. Просто груз один беспризорный подберем.

– Ну, я побежала, Денис Андреевич, адмирала вашего не забуду навестить… А вы там поосторожнее с этим грузом.

Денис любил момент, когда через подсоединенный нейрокабель в его нервные цепи включается многокиловаттный манипулятор. Вначале ощущение некоторой растерянности, даже затуманенности, а потом разом оживают отработанные на тренажере навыки управления и ощущается приток драконьей мощи. Как будто ты во сне… Три, два, один – и манипулятор становится твоей рукой, твоей могучей дланью.

Эдуард Леопольдович для экономии времени и энергоресурса не собирался реверсировать тягу и тормозить. Груз, напоминающий кулек, предстояло поймать на ходу. Денис повернул «руку» и захватил груз как бы вдогонку, чтобы уменьшить жесткость столкновения. Можно перевести дыхание, шарниры манипулятора выдержали. Но моментом позже Денис ощутил, как его "пальцы" продавливают оболочку контейнера; кажется, она довольно хлипкая. Все-таки сервоприводы не в идеальном состоянии. Третий помощник аккуратно ослабил давление "пальцев" – лишь бы не выронить эту хрень. Так, теперь открываем пятый трюм, в два разворота направляем схват с грузом к люку. Контейнер ложится в трюмную ячейку и "рука" в автоматическом режиме возвращается в свое гнездо. Остается закрыть грузовой люк и отрапортовать капитану о завершении работы.

2.

У выловленного контейнера не оказалось ни дверей, ни люков. Ни даже микронных стыков, указывающих на возможный вход. Цельная герметическая упаковка, как у стейка длительного хранения. Спектроскопия показала, что из интерметаллида. По форме напоминает он контейнеры-пенетраторы, что сбрасывают на Марс для терраформирования.

– Постановление Совмина от октября прошлого года, – напомнил капитан, – требует вскрытия упаковки бесхозного груза после приема его на борт, с составлением акта о содержимом. А ведомственная инструкция Минкосмофлота "О предотвращении биологической опасности" говорит о вскрытии тары только в присутствии квалифицированного персонала. Как будете сочетать это, товарищ третий помощник?

– А наш е-доктор на что? – поинтересовался Денис.

– Он, и если точнее оно, является биомехом-андроидом.

– Пункт 342 основного устава Минкосмофлота приравнивает андроидов класса 2А и выше – к персоналу, при осуществлении производственных функций, – заметила вовремя оказавшаяся рядом Е-Маша. – Я, кстати, класса 2А.

– Очень приятно. А теперь, Е-Маша, скройся, точнее, приберись в кают-компании, – гаркнул капитан, но после небольшой паузы добавил. – Ладно, Фокин, вызывай е-доктора и готовь свои резаки.

Денис вставил нейрокабель в разъем на пятом шейном позвонке и после трёхсекундного затемнения почувствовал инструменты, пожалуй, не как руки, а как челюсти. Резаки всегда ему нравились, хотя в их использовании было что-то от садизма. Ощущать, как пламя с температурой около 1500 градусов входит в тело "жертвы", чувствовать ее "сопротивление", преодолевать его – и при этом ощущать некий эмоциональный прилив, которого позднее стыдишься. Впрочем, оболочка этого контейнера словно нарочно поддалась, и за десять минут Денис вырезал в ней дыру диаметром около метра. Дымящийся кусок обшивки шлепнулся на палубу.

– Ежкин кот, а это что такое? – первым заметил старпом.

С нижней части среза что-то текло: черное, вязкое, густое, напоминающее гроздья пузырей, обвитые ослизненными нитями.

– С вероятностью 95% это органика, – подсказал е-доктор. – Для более точного анализа состава мне надо взять пробы.

– Э, почему оно течет? – протянул капитан. – В пятом трюме температура близка к забортной. Что может течь при температуре, которая лишь на десять градусов выше абсолютного нуля?

– Что-то живое, – услужливо сообщил е-доктор, – способное поддерживать гомеостаз.

– Только такого говна нам и не хватало, – несколько театрально воскликнул старпом.

– Я теперь отчетливо понимаю, Фокин, почему тебя ушли с военного флота, – поставил диагноз капитан. – Ты человек, который притягивает неприятности.

– И который их устраняет, – сказала Е-Маша. – У Дениса Андреевича, между прочим, медаль за уничтожение базы пиратских дронов в районе Цереры.

– Тебя послали в кают-компании порядок навести, – напомнил капитан. – А с твоим любимым уничтожителем я как-нибудь сам пообщаюсь.

– Да прибралась я уже, Эдуард Леопольдович.

– Выбросил бы сейчас эту дрянь за борт, потом помыл бы трюм и забыл как страшный сон,– мечтательно произнес капитан. – Может, и в самом деле так сделать, а, товарищи судовые офицеры?

– Так проблему не решить, – опять вклинилась Е-Маша. – Это у капиталистов капитан может даже живого человека выставить через шлюз в открытый космос, а у нас, извините, есть трудовой коллектив, профсоюзный комитет…

– Ты еще здесь? – у Эдуарда Леопольдовича затрепетали усы, настолько гневно выдохнули воздух его ноздри. Да я отправлю тебя на полную переустановку программного обеспечения в первом же порту.

– Модель Е-Машина 21-21, спроектированная ОКБ имени Брусенцова, имеет интеллектуальную платформу не меньшей мощности, чем ваш навигационный компьютер, – гордо произнесла буфетчица. – И анализ движения этого контейнера в космосе – по доступным данным – показывает, что когда наше судно оказалось от него на дистанции десять, его траектория изменилась и он стал сближаться с нами. Короче, объект имеет функции наведения и маневрирования. Готова вывести отчет в ваше виртуальное окно.

– Час от часу не легче. Какая-то буфетчица хакнула навигационную ЭВМ, влезла в данные радиолокационных систем. Это случаем не твоя работа, Фокин? Железякой прикрылся? Или оказал на нее дурное влияние? Я заметил, как она перенимает от тебя обороты речи и прочую фигню, – капитан глубоко вдохнул и выдохнул, борясь против стресса. – Но соображения общественной безопасности действительно требуют изоляции этого говняного груза у нас на борту. Нам осталось сто солов до Ганимеда. Надеюсь, довезём. Если только эта штука не взорвется раньше.

– Денис, что у нас с системой пожаротушения на пятом трюме? – спросил старпом. – Что-то у пойманного груза температура растет слишком резво, уже два градуса прибавила.

– Пожарку я неделю назад проверял.

– Переключи на пятый трюм резервные линии криотушения, чтобы можно было, если что, залить там всё жидким азотом.

– Есть, товарищ старший помощник, сейчас обеспечу.

– Ладно, на этом закончили, – распорядился капитан. – А Е-Машеньку в ближайшем порту я непременно сдам на переустановку операционной системы и чистку ассоциаторов. Мне нужна кофейная машина на ножках, а не хакер-какер, который меня достал. И хочу, чтоб ей сменили личностный отпечаток с женского на мужской. Будет буфетчиком, усы ему наклею. Все свободны, кроме вахтенного помощника.

Так, подумал Денис, с системой-то пожаротушения не всё идеально. И почувствовал укол совести – ему подвиги подавай, а потратить несколько часов на доводку систем – это скучно. Один из клапанов лучше сразу поменять – от греха подальше. Значит, надо по-быстрому слетать за запаской в кладовку на баке. Были времена, когда этим занимался третий механик. Но лет пять, как судовые команды уплотнили, соединив механиков со штурманами – дескать, мы не можем в деле повышения рентабельности отставать от капиталистов. Хотя зачем нам такая нечеловеческая рентабельность? Ведь эффективность чего-то конкретного не должна снижать эффективности всего общества. У Атлантического Альянса на судах схожего тоннажа от экипажа давно осталась лишь пара черных парней – роботизация не убила лишь самые дешевые рабочие места; весь остальной персонал избыточен и снижает норму прибыли у владельца. Само собой, никаких у них е-докторов и е-буфетчиц. Механохимическая кухонная установка переделывает фекалии обратно в еду. Если кто-нибудь из этой куцей команды заболеет, его в ближайшем порту поменяют на такого же; очередь везде большая. Или вообще на франкенштейна заменят; биомех, у которого трупные ткани надеты на карбоновый скелет – последний писк моды у капиталистов.

Денис вдруг заметил в конце коридора Е-Машу, понуро бредущую на камбуз, и ему стало совестно. Хотя он понимал, что определение "понуро" никак не может относиться к машине. В детстве он заснуть не мог часами, зная, что на улице мерзнут беспризорные коты. А сейчас, осуждая Альянс за наплевательское отношение к рабочей силе, он чёрств к этой, пускай, машине… но с большой вероятностью не только мыслящей, но и чувствующей за счет эмоционального подпроцессора. Которая, в общем, попала под раздачу из-за него. И какой он тогда к черту строитель справедливого общества, где каждый служит всем, и все служат каждому, где главное – не владеть чем-то хорошим, а быть кем-то хорошим.

– Е-Маш, стой, – он догнал ее.

– Что вам угодно, Денис Андреевич, до полдника вроде еще далеко?

– Сегодня Эдуард Леопольдович был какой-то более злопамятный, чем обычно, но уверен – он до Ганимеда все свои злодеяния на твой счет несколько раз забудет. Тебе не переустановят операционку, и как это…

– Не превратят в мужчину с усами.

– Сто пудов. И я очень благодарен тебе, что ты за меня заступилась, можно сказать, рискуя собой.

– Вы – теоретик, Денис Андреевич, у вас в голове теория о том, что все мыслящие существа – братья, и сестры в том числе; что один за всех и все за одного, что один служит миллиарду, а миллиард служит одному. Но реальность не совсем такова.

– Намек понял, но я не теоретик. И я тебе это докажу. Если Леопольдыч не забудет свою дурь насчет тебя, я тебя… в общем, украду. В судовом журнале напишу, что ты случайно попала на переработку, типа поскользнулась во время уборки и свалилась в люк мусоросборщика, бжик и нет. А на самом деле будешь у меня дома жить, пирожки печь.

– Не эксплуатация ли это, с пирожками?

– Нет, только взаимопомощь. Ты мне – пирожки, а от меня – розетка в твое полное распоряжение.

Тут пришло сообщение от е-доктора о временном ослаблении биологической защиты – он брал пробы содержимого контейнера.

– Вы меня не расслышали, Денис Андреевич, – сказала Е-Маша, – я вас защищу при любом раскладе.

– Спасибо, конечно, но тебе пора на камбуз. И приготовь что-нибудь повкуснее для Леопольдыча на полдник; в конце концов, не такой уж он чурбан бесчувственный. А какие у тебя оладушки. Они у тебя всегда на высоте, хотя делаешь их фиг знает из чего, молекулярная кудесница.

– Да уж не из кала, как в мире капитала.

Е-Маша уместно хихикнула, а Денис вышел на связь с е-доктором:

– Айболит, что у тебя там по найденному грузу? Ты чего-то про гомеостаз говорил.

– Поторопился, жизни пока не обнаружено. Хотя спектральный и химический анализ показывает присутствие в нем моносахаридов, в первую очередь глицеринового альдегида, причем в двух зеркальных формах, что похоже на запас питания. Но более всего кремнийорганики, типа силиконовой резины.

– Или это летучая помойка, или биореактор. Ладно, работай.

3.

От конечной остановки лифта до кладовки было еще около полусотни метров. Неожиданно Денис поскользнулся и едва успел подставить руку, чтобы не двинуться головой об металл. На палубе, подмазанной желто-зеленым светом люминесцентных панелей, напоминающем мочу, виднелось несколько пятен. Денис глянул на руку – испачкался, похоже, когда падал. Это что-то вязкое, почти слизь, по цвету как фекалии. Но без запаха, характерного для дриста – единственное, что внушало оптимизм. Указательным пальцем левой руки Денис поскрёб пятно на правой ладони. На конце пальца образовалась капелька, почти круглая, как бусинка; значит, жидкость с сильным поверхностным натяжением. Но притом крепко держится. Денис энергично потряс пальцем и капелька исчезла. Всё-таки упала на палубу. Но он точно видел, что не падала. Тогда получается, что… Вот зараза, она втекла прямо в палец, будто тот дырявый. Она внутри него!

Испарина поползла по спине как холодная змейка – так всегда случается, когда ощущаешь ничем не заслуженную, но притом жуткую неприятность. Денис инстинктивно затряс кистью и что-то с легким жжением прошло по ее сосудам – он повернул ладонь и на тыльной стороне увидел каплю. Ту самую. Выскочила всё-таки. Денис схватил первую попавшуюся тряпку и стал лихорадочно оттирать руку от прилипшей дряни. Ну, наконец, избавился…

Денис восстановил рабочее состояние с помощью короткой дыхательной гимнастики, которой обучили его китайские товарищи на базе отдыха «Цигун-2», затем вошел с виртуальной консоли в систему очистки, вызвал ближайших робоуборщиков и дал им команду – отдраивать пятна, кляксы, сопли, слюни с применением самых злых химикатов.

Теперь прежним курсом – в кладовку. Но едва Денис сделал пару шагов, как его покачнуло – будто всё вокруг стал пленкой пузыря, плавающего в огромном черно-глянцевом океане. Пузырь сделался очень мелким, почти монадой, и Денис вместе с ним; его понесло могучими океанскими потоками, забросало волнами. Пузырек пронесся по коммуникациям корабля вместе с веселыми ватагами-кластерами молекул воды, рябью электронов и гурьбой всяких колебаний. Которые и превращали изначальную пустоту материи в то, что ощущают люди. Денис пронесся по внутренностям членов экипажа, ловя пульсации их сосудов, импульсы их нервов и тонкие струйки их мышления, резонирующего с пульсами вселенной. Теперь он даже узнал, что старпом смотрит на Е-Машу как-то не так, с половым аппетитом…

И вдруг всё резко встало на место. Денис стоял перед дверью кладовки, расставив руки, чтоб не упасть. Что это было? Происшедшее со своими мыслями третий помощник признал кратким помутнением рассудка, какое нередко случается в длительных рейсах. Сколько анекдотов про космолетчиков, которые впадали в кататонию или там сомнамбулизм и гуляли по судну, оставляя за собой тропку из упавших слюней и желтый ручеек.

Если случилось помутнение, то лучше всего отдавать себе простые команды, понятные на уровне мозжечка – взять клапан, гаечный ключ и топать к распределительному узлу противопожарной системы в районе миделя. Но пока Денис искал гаечный ключ, до него дошло – пора впустить в голову мысль, что произошло что-то сильно неладное, и с ним самим, и с судном. И первым делом надо проверить криоотсек с пассажирами.

Денис соскочил по трапу на палубу криотсека. Дверь его, в нарушение инструкции, была открыта. Около нее на переборке болталась, подрагивая, гроздь остроконечных темных пузырей, перевитых жесткими, но ослизненными нитями. Напоминает ту дрянь, что вытекла из трофейного контейнера. От нехорошего предчувствия сдавило горло, даже дышать стало трудно.

– Мостик, вызывает третий помощник.

Никто с мостика не ответил, в ответ донеслось только шипение и рычание помех, как будто работала глушилка. И нет поблизости сетевого кабеля, чтобы напрямую подключиться к киберсистеме судна.

Денис сделал шаг вперед и вступил в криоотсек.

Они стояли, однообразно покачиваясь. Пассажиры – точнее, большая их часть. Грузные, отечные, со свисающими животами и отвисшими сизыми щеками. Слизь слепила их волосы в косички, она как будто протекала сквозь кости черепа. Прямо на глазах с пассажирами стало что-то происходить, причём очень быстро.

Вначале это смахивало на какой-то авангардный балет, модный в странах Альянса. Пассажиры нагибались, расставив ноги, тужились до конвульсий, приподнимались, приседали и снова тужились. В итоге, балет заканчивался тем, что их разрывало. Выкатывавшиеся наружу из лопнувшего тела комки плоти, сразу по две-три штуки, напоминали поначалу колобки. Потом расправляли члены, разгибали конечности и сразу становились в три раза больше.

Теперь колобки уже на ножках, да и какие-то хоботки у них. Это для чего?

А вот и пояснение. Один их колобков решил немедленно перекусить, вогнав хоботки-катетеры внутрь тела жертвы, такой же твари. Жертва еще жила, но была уже включена в метаболизм агрессора, использующего выгодное внешнее пищеварение. Упырёк-колобок, делая глотательные движения, разбухал, а жертва, в свою очередь, съеживалась. И к концу стремительной трапезы превратилась в кучку хрящей и члеников, обтянутых дырявой кожей.

Отожравшаяся тварь обернулась к Денису задом, и на этой части тела невольному зрителю предстало нечто, напоминающее лицо. Глаза были без зрачков, изумрудно-прозрачные. Пока Денис потерял способность двигаться из-за удивления, тварь оказалась рядом с ним. Он вовремя рассмотрел клапан её сосательной глотки и ганглий в районе анального отверстия, которое находилось на месте носа. А когда она потянулась к Денису, влупил по ней гаечным ключом – наотмашь. Ушибленная тварь с жалким визгом побежала на циркульных ножках и скрылась за цистерной с жидким азотом. Там, резво двинувшись с места, скрылись и ее более удачливые товарищи. В криоотсеке осталась только груда разорванных тел.

Денис сделал несколько шагов – криокамеры были открыты. Он, выставив вперед ключ, свернул к цистерне, затем заглянул за нее. Колобки, или кто они ещё – упыри, явно ретировались через аварийный люк. Но взгляд наткнулся на тело, прилипшее к подволоке, на высоте пары метров от палубы. Человеческое, голое. Покрыто какими-то трубковидными отростками на два-три сантиметра длиной, особенно в районе раздутой грудной клетки. Денис не удержался, подошел на цыпочках ближе, в чём сразу раскаялся; его едва не вывернуло. Из трубковидных отростков выходили и снова прятались склизкие ниточки. А под напластованием слизи на глазницах было заметно колебательное движение зрачков.

Тело почувствовало, что Денис находится рядом и попыталось сделать движение навстречу. Но объятий не случилось, от резкого движения разбухшую грудную клетку прорвало. Из разрыва потекла гуща, обладающая структурой – те самые гроздья пузырей, обвитые ослизненными нитями. А потом из разрыва вывалился натуральный упырь с раздвоенной челюстью, который сразу попытался атаковать Дениса, и которого он долго бил гаечным ключом, пока не превратил в месиво. Закончив с этим, Денис упал от изнеможения и отвращения на колени, из него сейчас выходило всё съеденное пару часов назад.

Взбодрив себя несколькими хлопками по щекам, он поднялся. Каково было его удивление, когда тело с разорванной грудной клеткой стало подавать признаки жизни. Более того, прорванная грудная клетка словно обрела створки, которые смыкались и размыкались.

Денис дошел до аварийного люка, открыл – вроде никакого шума. Теперь нужно было выбирать – двинуться по следу монстров или попробовать где-нибудь зашхериться, переждать. Учитывая, что мостик молчит и судно, похоже, никем не управляется, переждать вряд ли получится. Денис пролез в следующий отсек и теперь услышал звук, негромкий, чавкающий.

Выглянув через вырез флора, увидел рыхлого раздутого субъекта, похожего на того типа, что прилип к переборке. Только этот подрагивал как-то. Но что точно – не он издавал звуки. Из неподвижного рта течет слизь. А вот за ним копошится кое-кто ещё.

Денис даже подумал, что эта парочка занимается тем самым, однополой любовью, модной в странах Альянса. У них же там мужчины и женщины разделились на две расы; и у каждой расы своя "внутренняя" любовь. Но потом рыхлый завалился набок – явный дохляк. А тот другой занимался совсем не этим. Он объедал рыхлого со спины, оголив уже его хребет. Однако не ртом. Собственно, рта и не было видно – голова сдвинулась назад и сплющилась. А вот грудная клетка створками разошлась в стороны и оттуда выдвигались огромным цветком четыре зазубренные челюсти. В глубине зева будто червивилось что-то, может отростки. И куда девались сердце и легкие? Может, спрятались в брюшную капсулу; видно, что живот твердый, защищенный.

Денис на секунду задумался, а не сон ли это? Такой дубль-реальный, который снится при духоте, когда всё вроде как в обычной жизни, кроме чего-то одного. И это одно – очень жуткое. Душно же, кто-то экономит энергию на кондиционировании воздуха… Тут жрущая тварь прямо из сидячего положения прыгнула на него и промахнулась, шмякнувшись о плоскость флора – Денис, несмотря на задумчивость, вовремя увильнул, рефлексы не подвели.

Тварь в стремительном перекате поднялась на ноги – жилистые, с приподнятым от пола пяточным суставом – и снова бросилась к Денису. Она не только настоящая, да и вдобавок упоротая! Денис принял бойцовскую стойку – ну, тварюга, я тебя жду, сейчас узнаем, кто кого. Однако гаечный ключ непонятным образом был выдернут из его руки. Осталось последнее, дать деру. Денис сиганул в вырез следующего флора, не только почувствовав стыд, а еще сильно ударившись животом о стальную кромку. Но вслед за ним туда нырнул и проворный монстр.

Где-то здесь должен валяться обрезок трубы, после ремонта вытяжного воздуховода остался на палубе. Денис перекатился к переборке, нащупал металлический профиль – кажется, тот самый. И нанёс прыгнувшей твари удар по башке, вдавленной в плечи. А когда она треснула – ударил, словно копьем, вглубь «цветка». Створки грудных челюстей хрупнули, пытаясь разгрызть трубу и… тварь вроде подавилась.

Послышался шум из разных концов отсека, и он нарастал.

Друзья-коллеги этой твари двигались и по вертикали и по горизонтали, не слишком грохоча, просто их было слишком много.

Вот они посыпались через вырезы ближайших флоров. Лучшего наименования, чем вурдалаки, учитывая такую хавалку, им не подберешь. На этот раз Денису не только душно стало, но и пот липкими лапками побежал по спине.

Что-то невидимое зацепило третьего помощника, уронило и сдернуло с места. Он догадался, что его ухватили тонкие, до невидимости, щупальца. И тащит его к себе на обед тот активист, у которого более всего пены из зева. Денис из лежачего положения хватанул вурдалака трубой, целя в брюшную капсулу – с хрустом оттуда брызнуло чем-то более густым, чем человеческая кровь. Вурдалак крутанулся на месте от боли, а Денис воспользовался ослаблением невидимых захватов.

Куда теперь? Назад пути пока нет, там столпотворение монстров. Значит, несколько раз энергично махнуть трубой на наседающих вурдалаков, швырнуть её в кого-то из них, затем мчаться вперед.

Лишь бы не подвели ручки люка, за ним должен быть грузовой лифт.

Денис заскочил на платформу лифта, который сразу двинулся, но очередной вурдалак успел прыгнуть на него. Не совсем точно, однако уцепился за край платформы. Денис воткнул конусный клапан, который он захватил из кладовки, в дыхательную трахею монстра, начинавшуюся у того на макушке сплющенной головы. Этого вурдалак не стерпел, и улетел вниз, напоследок «закашлявшись» и брызнув пеной из трахеи.

Но, проехав десять метров, лифт встал. Непонятно, что на мостике, неясно, что с остальными членами команды – не лопнули ли они, наплодив монстров, как и бедолаги-пассажиры? Попробовать войти в киберсистему судна, если тут нашелся сетевой кабель? Из-под ногтя у Дениса вышел имплант коннектора, который вообще-то положено было демонтировать после увольнения с военной службы, и цапнул кабель своими зубчиками. В виртуальное окно, созданное линзодисплеем на левом глазу, стала выводиться информация.

Так, откроем в системе всё, что можно открыть, и посмотрим на показатели технической диагностики. В реакторе температура нормальная, призмы поглотителей-отражателей нейтронов движутся по плану; утечек теплоносителя и топлива нет. Но фиксируется десятипроцентная потеря мощности двигателя, как будто приличная часть энергии уходит «на сторону».

Денис вытащил из программного репозитория багофага, нехилую программу, специализирующуюся на устранении багов и смастаченную артелью хакеров-инвалидов из марсианского Северного каньона. Ее пока не зарегистрировали для официального пользования, так что она была спрятана под маской обычной бухгалтерской проги. Багофаг визуализировал для третьего помощника пространство оперативной и глубокой памяти в виде небоскребов и пирамид, нарисовались частокол стека и обелиски регистров, и даже болота накопителей, кишащие, словно амебами, самокопирующимися скриптами, которые проверяют интегральность данных и убирают неиндексируемый мусор. Багофаг, вырвавшись из стойла, первым делом, кинулся глотать "амеб", затем стал затыкать коммуникационные порты, чтобы спам не пролез. И вскоре доложил, что ничего серьезного, угрожающего судну, в самой киберсистеме не найдено.

Пожалуй, нужен другой помощник. Денис вывел из крохотной конуры во втором отсеке своего любимого бота, роботаракана, ввёл ему задание с виртуальной клавиатуры. Четыре трёхканальных глаза высокого разрешения будут теперь глазами Дениса в режиме телеприсутствия, а юркое членистое тельце пролезет там, где человеку не пропихнуться.

Через минут десять из собранной роботараканом информации у Дениса сложился пазл: нечто просочилось через всё судно, легко переходя из среды в среду, из проводника в диэлектрик, из жидкости в пустоту, проникая сквозь переборки отсеков и палубы – наверное, по трубам и кабелям, сквозь стыки и сварные швы, но и не только. Похоже, эта зараза шла как поток вихрей-солитонов, находя годный материальный носитель в каждой среде. Источником энергии был для нее, как будто, сам реактор…

Сейчас она устремилась по трубе системы жизнедеятельности в сторону жилого отсека экипажа. Глазами роботаракана Денис видел как что-то смахивающее на зыбь, только черно-глянцевое, поглощающее свет, распространяется по канализационному стояку. Денис пришпорил своего лазутчика – но едва тот коснулся зыби, как его моментально скрутило и разорвало. Денис лишился «глаз». А эта зараза, скорее всего, должна быть уже в жилом отсеке, в районе ближайших кают экипажа…