Электронная библиотека » Александр Тюрин » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 24 сентября 2014, 16:38


Автор книги: Александр Тюрин


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Там, конечно, минимум персонала и максимум роботизации. Робохранник в пластмассовой фуражке – она да глазки многоканальных видеокамер придают ему вид терминатора. А щупальцы-зонды обозначают сходство с головоногим моллюском. Когда они с каким-то шуршанием и шипением проносятся около твоей шеи, то появляется очень неприятное ощущение. У робохранника есть еще три длинных носа, которые вынюхивают биополимерную взрывчатку в заизолированных полостях твоего тела, норовят чуть ли не в задницу залезть. Либо псих сегодня опасный пошел, либо врачи тоже запсиховали.

Помимо Лауница, сегодня в приемной имелось еще двое. Какой-то типовой местный жирдяй, они тут поголовно набирают центнер к совершеннолетию за счет безостановочного пожирания чипсов и хот-догов с овкуснителями. А потом у них начинается депрессия, оттого что надо переходить на диету… И еще дамочка не совсем местного формата, аккуратненькая.

От нечего делать попробуем ее просканировать. Да, не шибко разглядишь из-за этого долбаного дерева с искусственным геномом и квазиживыми птичками на пестрых ветках; только видно, что туфли и чулки у нее старомодные. Кто сейчас носит чулки, кроме пенсионерок? Сейчас носят «вторую кожу», гладкую и глянцевую, как у мультяшных девок из «анимэ», выращенную в Шанхае на искусственных полисахаридах и трупном коллагене. Однако ж ножули у этой мадам все равно ладные, точеные. Так что простим.

Позвякивание буддийских колокольчиков означало, что Лауница вызвали к врачу. У него шевельнулось недовольство – попозже бы, тогда б успел эту дамочку закадрить. Первый раз за два года. Мог бы. Чтобы снова себя уважать…

Доктор Альтравита оказался вроде как латино, на стене куча всяких дипломов в рамочках, которые доказывают, что он сертифицированный, опытный, лауреат, отсосал у самого Гиппократа. Короче, присутствуют типичные фишки иммигранта.

Невысокий крепыш с лысинкой, обрамленной барочными завитушками слипшихся волос, с волосами под носом, напоминающими усы, и острыми-преострыми глазками завистника (буравчики он, что ли, туда вставляет?) начал с того, что прокашлялся. Казалось, что он сейчас запоет.

– Если бы ваши проблемы, господин Лауниц, надо было назвать одним словом, то какое бы это было слово?

Вот так задал вопрос. Если одним словом, то это – Хармонт.

Хармонт – плачевный итог 15-летнего жития в Новом свете некогда молодого и талантливого человека – по крайней мере, таковым он себя когда-то считал. И в отношении молодости был совершенно прав. Алекс Лауниц спрятался в Хармонте и «Кабуки», чтобы ничего не напоминало о его провалах, о потерянных годах. О том, как свистнули его лучший сценарий, по которому сняли один из наиболее успешных комедийных фильмов позапрошлого сезона – «Человек, который не спускал воду». По счастью, он не читает хвалебные рецензии на него. В отеле кладбищенского типа есть только один вход в сеть, причем за отдельную плату, так что можно абстрагироваться и не быть гостем на собственных похоронах. Но как после такого решиться на новую работу? И что виновато? Аура неудачника или грех предка – может, прапрадедушка изнасиловал овцу, и она прокляла его род навеки? Или же просто любому продюсеру видно, что он слюнтяй, которого приятно обобрать?

– Доктор, если назвать одним словом, то, наверное, это страх… И от него не избавиться с помощью дешевых трюков из кинофильмов. Типа «поверь в себя», «будь какой ты есть». Мне не во что верить. Мне не на что опереться в моем прошлом – я проигрывал всегда.

Доктор подошел к окну, посмотрел на эстакаду, на которой когда-то сыпалось зерно из бункеров в вагоны, и сказал как будто не без удовольствия:

– Подумывали о самоубийстве?

– Нет… То есть… Если точнее, я иногда думал о том, как достойно и, можно сказать, красиво, ушел из жизни мой отец.

Альтравита поспешно уселся за стол и довольно ударил по нему ладошками-котлетками.

– Это, друг мой, первый шаг… Первый шаг по этой лестнице, ведущей вниз. Которая заканчивается сами знаете где. На столе в морге, – улыбка развела в стороны его красные тугие щеки. – Но хорошо, просто замечательно, что вы искренни со мной.

Доктор не нравился Лауницу. Вся эта мишура на стенах показывает, что будет жопу рвать, чтобы сделать карьеру или хотя бы не потерять практику. Хотя его можно понять: чтобы выживать и выживать неплохо в такой дыре, как Хармонт, надо пользоваться любой возможностью заработать. Сейчас Альтравита, похоже, готов предложить пациенту патентованное средство от фобий и депрессий из сушеных яичек таракана.

– Вы, конечно, слыхали о серотонине, но повышать его уровень искусственно – это дешевая уловка. Ваше заболевание не лечится, господин Лауниц, – уверенно сказал доктор. – Так же как не лечится неудачная жизнь. Если не считать лечением то радикальное средство, к которому прибег ваш отец. Офицер прусской школы, если я не ошибаюсь.

Лекарь умеет не только портить настроение, но и неплохо подготовился к встрече, собрав кое-какую информацию, и это еще больше увеличивает желание расстаться с ними поскорее.

– Такое впечатление, что вы не хотите выписать мне даже валерьянку. Мне как, пора на выход?

Альтравита опять шлепнул своим «котлетками» по столешнице, которая была настолько гладкой, что даже раздался чмокающий звук.

– Конечно нет, у нас еще все впереди.

Да он гурман, любит поиздеваться.

– Интересно, что? Лоботомия?

Доктор поиграл пухлыми губами под чем-то напоминающим усы.

– Я сказал, что шансов вылечиться у вас с таким прошлым нет. Есть, конечно, средства, которые приглушают симптоматику, но они обладают пагубным эффектом привыкания. Чтобы поддерживать прежнее воздействие на психику, надо все время увеличивать дозу. И это завершается весьма печально. Передоз – и печень накрылась, когда еще новую отклонируют и неизвестно хватит ли денег, а тут уже сердечко лопнуло. Финита ля комедия. Оплата кремации за счет продажи внутренних органов – тех, что получше.

К чему-то он все-таки подводит? Нельзя ли ускорить этот томительный процесс?

– Я так понял, что пилюли не помогают. И я слыхал, господин доктор, что прошлое невозможно изменить даже в цирке. Да и нужно ли? Какой толк внушать человеку, что у него прекрасное прошлое, если у него дерьмовое настоящее.

Альтравита энергично помотал головой:

– Насчет невозможности изменения прошлого вы сильно ошибаетесь, господин пациент. Психиатрия действительно долгое время напоминала цирк, но сейчас это одна из естественных наук. Если прошлое вам не нравится, то мы просто влезем в него и исправим. Поменяем его на другое, хотя бы в вашей памяти. Со временем вы привыкнете к нему, и оно станет вашим.

Доктор сейчас не улыбался. Хотя это еще ничего не означало – может быть, пациент проходит изощренный психологический тест.

– Вы мне что, пересадку мозга предлагаете? – Лауниц поднялся с кресла. – Я, конечно, блин, облажался по-полной. Но на роль подопытного кролика не претендую.

Вскочил и Альтравита, как будто собрался перегородить путь к двери. Заговорил горячо и страстно:

– Боитесь экспериментов? Да вы посмотрите в окно, Лауниц. Разве вы не видите решеток вольера? Не замечаете доброе лицо экспериментатора размером с полнебосвода? Мы все тут подопытные мышки. И раз вы здесь оказались, вы тоже мышка. В Хармонт так просто не попадают. Это только кажется, что все добровольно. Вот и рабочий-кули вербовался на плантацию в малярийных джунглях якобы добровольно, на самом же деле – чтобы не сдохнуть с голода. Перед тем заботливые дяди в пробковых шлемах сделали все для того, чтобы он вместе со своей семейкой начал подыхать с голода.

«А крепыш-то прав, – неожиданно подумал Лауниц, – хоть и артист». Просто так и совершенно случайно в Хармонте не оказываются. Так же как и в кабинете доктора Альтравита. И все тот же «богатый» выбор, как у кули – между сдохнуть по-быстрому в канаве или еще немного пожить. Лауниц снова сел в кресло.

– И где поднос с инструментами, не вижу щипцов? Мозги-то через нос будете вытаскивать как древние египтяне или через зад, как нынче принято?

– Я понимаю ваше нетерпение, но все по порядку. Это не заполнение вашего прошлого чужими воспоминаниями, но, скорее, изменение вашего прошлого опыта за счет внедрения нужных навыков, рефлексов, сконцентрированного, так сказать, мастерства, что в итоге выработает у вас правильное отношение к жизни в настоящем. А все дурное в вашем прошлом, что вас травмирует, обездвиживает, деморализует, станет как бы чужим для вас – плюнуть да забыть.

Лицо у доктора сделалось как у фокусника-иллюзиониста, сейчас-де удивлю – не цирк, но близко – и тут открылась дверь-диафрагма в соседнее помещение. На фоне аскетично-антикварной обстановки кабинета оно казалось какой-то дискотекой. Здесь обнаружилась и первая медсестра, хорошенькая азиатка с леденцовым ротиком, похожая на «долли» из соседнего магазина.

– Постойте, постойте, доктор. Тут затевается что-то капиталоемкое, а у меня даже страховки нет, ни провинциальной, ни частной.

– А вот об этом не надо волноваться. Половина того, что еще дышит и двигается в Хармонте, держится на пожертвованиях и благотворительных акциях, начиная с завоза просроченных продуктов и заканчивая раздачей бесплатных презервативов. Так что устраивайтесь поудобнее.

«Хорошо здесь», – подумал Лауниц двадцать минут спустя. Операционный стол оказался чем-то мягким, словно бы состоящим из ласковых объятий. Ненавязчивая, но расслабляющая музычка, дзен-картинки на потолочном стереоэкране: все вытекает из пустоты и все в пустоту возвращается. Азиаточка, помахивая своим маленьким, но эффектным бюстиком и чуток оттопырив губки, со всем старанием размещала датчики на груди и голове Лауница.

Поймав его взгляд, она хихикнула:

– Вы так смешно говорите по телефону, господин Лауниц.

Оказывается, это была не роботесса. Но ничего, вроде не обиделась. Может, пригласить ее куда-нибудь? Или что, она все время так хихикать будет? Услужливое воображение с готовностью нарисовало Лауницу, как азиаточка проводит ему интимный массаж, трудясь всеми частями тела.

А вот «укус» в районе пятого шейного позвонка обеспокоил. Но, как объяснил Альтравита, обычный скин-коннектор за левым ухом не сопрягался с нейрокабелем, нужным для «лечения памяти». Так что пришлось ставить новый разъем.

– Доктор, а если что-то пойдет не так, можно будет вернуться к исходной точке?

– Друг мой, мы живем в нелинейном неравновесном мире и полный откат, конечно, невозможен. – Альтравита с удовольствием провел рукой по лысине, словно принятие второго закона термодинамики протолкнул его приятель. – Но если эксперимент пойдет не туда, мы всегда сможем подкорректировать его ход… Кстати, не забудьте ознакомиться с необходимыми документами и подписать их.


Побег из Хармонта


Через неделю из отеля «Кабуки» стильной раскачивающейся походкой вышел человек в потертой кожаной куртке стрит-рейсера, с рюкзачком за спиной, и решительно захлопнул дверь ногой. Мелкий дождь завил его светло-рыжие волосы, делая похожим на викинга, – так он, по крайней мере, подумал, поэтому не стал натягивать капюшон. Человек подошел к трассе, где свет фар красиво размазывался во влажном воздухе. Под его ноги лег скайборд, миллион микроколесиков на наноподшипниках без трения, еще больше маховичков – накопителей движения, да еще гироскопический стабилизатор.

Его лассо было наготове – едва видимый тросик из УНТ с гекко-липучкой на конце. Искатель удачи решительно разогнался на доске и – в атаку марш. Рядом проносится борт, теперь – бросать лассо.

Кажется, получилось – зацепился за грузовик, теперь несется во весь опор; если навернется, то точно половину шкуры на дорожном покрытии оставит. Но сейчас Лауниц не боялся, он только оценивал опасность и принимал решения. Три минуты адской езды на скорости выше пятидесяти миль в час – это хуже, чем ковбою на хвосте у буйвола, и надо успеть отцепиться, иначе проскочишь свою остановку.

При отстыковке сильно дернуло назад, но обошлось… А все-таки теперь он ловкач – не трусит, не комплексует. И у него кое-что уже получается. Лечение-то помогло.

Всё, господа местные жирдяи, счастливчик Лауниц сваливает!

Прощай, чертова дыра Хармонт. Можешь поцеловать меня на прощание с причмоком в заднюю полусферу. Сейчас зайти в придорожную кафешку, залить там в желудок чашечку дерьмового кофе и порцию отчаянно вкусных химикатов, называемых гамбургером. Затем подойдет междугородний автобус. Как все удачно складывается – всего три сеанса у Альтравиты и результат налицо. Но крепыш доктор зря надеется, что Александр Лауниц вечно будет у него в роли подопытного кролика. Он снова поверил в себя. Ему теперь плевать на прошлое, он не парится из-за былых неудач. Он уже договорился с одной небольшой студией на западном побережье, там его берут на позицию помощника режиссера. Пока только временно… но там или ишак сдохнет, или режиссер скопытится от передоза.

В отличие от яркого света, обычно заливающего такие заведения, в этой кафешке было сумрачно. Кто-то буркнул около выхода, что «из-за грозы полетела подстанция и сейчас электроснабжение идет только от хилого дизеля, выделенного энергетической компанией».

Рыхловатая блондинка с бюстом, уверенно переваливающимся через стойку, отказала Лауницу в гамбургере, но предложила яичницу с беконом. В самом деле, из-за чрезмерного употребления в пищу пиццы он стал не только тупым, но и забыл о таких вкусностях жизни, как глазунья со шкварочками. Радостно вдыхая табачный дым, Лауниц устроился за столиком – хорошо, что хоть не пластмасса, которая смертельно надоела ему в отеле, а нормальная цельнодеревянная столешница.

В кафе десятка два истинных хармонтцев. Черная футболка с зелеными инопланетными рожами и надписью «Я – из Зоны», какая-нибудь хрень в носу, изображающая «интерфейс межпланетного общения», засаленные волосы с гирляндочками светодиодов, изрядно поношенные ковбойские сапоги с загнутыми носами. Играли в идиотизм, пока он не сделался настоящим, клиническим, доигрались… Может, написать статью о Хармонте, в какую-нибудь из газет западного побережья?

Пока радостно хрюкали у хорошо наполненного корыта и шастали по разнообразным борделям «величайшего в мире центра утех “Ла Луна”», хармонтцы сами верили, что они – «свободные и независимые», да еще «на переднем краю человеческой цивилизации», и потому всех имеют. Но нынче инвестор сюда не идет. Зона, вокруг которой раньше бродили стада туристов, больше не канает. Этот аттракцион, где ничего нельзя потрогать и никуда нельзя заглянуть, уже не продается. Есть же игрушечные зоны-диснейленды, где можно все помацать, послюнявить, всему испугаться, от всего убежать, все победить – за полсотни долларов вместе с пивом и чипсами; туда и едут любители Посещений, тентаклей, инопланетных монстров и так далее.

Хайтековские фирмы тоже потеряли интерес к Зоне, потому что не оправдались надежды на быструю прибыль и копируемость тех находок, которые доставлялись оттуда.

Невоспроизводимый объект с непрогнозируемыми свойствами и непредсказуемыми состояниями – это не та технология, в которую нормальный инвестор рискнет вкладывать капитал. А какая истерика в свое время на бирже царила; несколько дурней, у которых «вечные батарейки» стали размножаться делением, в мгновение ока стали миллиардерами, при том пара нефтяных монархий Персидского залива и один горюче-сланцевый штат скопытились и отправились в ад. А сколько было звона от масс-медиа – мол, не надо платить ни пенсий, ни зарплат, вставил «этак» в попу и полетел хоть на Луну, хоть в бордель «Ла Луна», полная свобода. Кто-то уже собрался Нобелевскую премию получать за объяснение того, как эти штуки превращают хрональную энергию в электрическую, побрился, умылся, галстук надел. А «этаки» взяли и в один прекрасный день разом увяли и отключились. И пара нефтяных монархий Персидского залива вместе с горюче-сланцевым штатом срочно восстали из ада.

Правительство сей страны и надправительственные структуры ООН тоже охладели к Хармонту. Чинушам тут уже не попиариться – встречи цивилизаций не состоялось. ООН фактически задвинула хармонтскую Зону в разряд вечно «тлеющих» точек типа Либерии: кто-то кого-то убивает, кто-то что-то ворует, однако никаких особых ресурсов там нет, так что нести туда порядок слишком накладно. Даже вечный спонсор прекрасных мероприятий – Россия – закрыла кассу. Одно время ООН присылала в Хармонт такие же второсортные «голубые каски», как и в Либерию – бангладешцев и кампучийцев. Шоколадные ребята приезжали из тех краев, где народ тачает за пять долларов в день всякое шмотье для западного потребителя, и потому отличались только в магазинах «секонд-хэнд». Через полгода их по-тихому убрали, когда они принялись насиловать баб, идущих на бровях из питейных заведений на Даунинг-стрит. Причем делали это так быстро, что бабы и запомнить их не успевали.

Граждане, что пошустрее или поспособнее, давно свалили из Хармонта, остальные стали нерентабельными, злобными и завистливыми. В бывшем городском парке Мэй-корт работает постоянная барахолка. Там торгуют контрафактным нейрософтом, подкожными боди-коннекторами, клейкими трансодермами, доставляющими дурь через кожу в пузырьках-липосомах, органами в сосудах Дьюара (выращенными на нелегальных колониях зародышевых клеток, а то и просто вырезанными албанскими бандитами у какого-нибудь зазевавшегося бомжа), контрабандными биочипами для управления опасными животными, змеями и осами. Еще якобы золотыми запонками и часами «Роллекс» из закрывшихся дорогих магазинов, на самом деле смастаченными из дешевого вьетнамского металлопластика. Мэрия давно смотрит сквозь пальцы на этот бардак: запрети его – так и город совсем опустеет. Полиция, конечно, туда захаживает, когда кто-нибудь двинет кони из-за купленной там игрушки, но после переполоха все возвращается на круги своя за вычетом пары-тройки чудаков, загремевших в каталажку. А к югу от города все поля скуплены «Монсанто», юркие индонезийцы и филиппинцы выращивают гэмэошную сою с генами тараканов. Им все по фиг, главное, что не пять долларов платят, а двадцать, и жрать можно с грядки. Хоть пиписки станут выращивать: «Слусаюсь, насяльник». Институт теперь напоминает базу по управлению беспилотниками – минимум людей. Говорят, «Монсанто» заправляет и там…

С самой периферии поля зрения до коры мозга потихоньку дошло, что в кафе есть кто-то знакомый.

Ага, он видел эту женщину в приемной доктора Альтравиты. Только тогда ее наполовину скрывало дерево с птичками, теперь стоящая уголком стойка. Но те же старомодные туфли и чулки, которые носят только пенсионерки. И те же ножки, стройные, с тонкими лодыжками, такие в жирдяйском Хармонте редко встретишь. Или ошибочка вышла, это и в самом деле какая-нибудь старушка?

Неожиданно пришел кураж, хватит общаться только с призрачными дамами из нейроинтерфейса. «Надуй и пользуйся» – это тоже для несчастных извращенцев.

Лауниц подошел к стойке, будто взять пакетики с солью и перцем, а потом сделал несколько шагов и свернул за угол.

У окна сидела она и курила.

– Вы что-то тут забыли? – спросила женщина, когда он довольно неловко возник перед ней. – Я не подаю попрошайкам.

– Не забыл, а вспомнил. И пока еще ничего не прошу. Я видел вас в приемной доктора Альтравиты.

Она стряхнула пепел, ненадолго отвернула лицо к окну и лишь после паузы снова обратила свой взор на него. Все получалось у нее выразительно, с подтекстом.

– Ах, как замечательно. И что – это повод? Через приемную доктора Альтравиты проходит бесконечный поток психов. Хармонт, сами знаете, врачей мало, психопатов выше крыши.

– Это не повод, а причина.

Лицо ее окончательно приняло высокомерное выражение, которое прекрасно подходило ее серым, стального оттенка глазам. А шейный браслет из темного металла – на самом деле это, наверное, мягкий металлопластик – отлично подчеркивает холодок и строгость этой мадам де Сталь.

Лауниц понял, что фокус не удался и пора спешно сваливать. Но неожиданно она пошла на мировую и сказала:

– Хорошо, убедили, присаживайтесь. И принесите сюда свою яичницу, а то остынет и сделается гадкой. Устроим тут сеанс взаимотерапии, это сейчас модно.

Пока он ел, все более сердясь на еду, которая так сковывает его, чего доброго и губы испачкаются, она сидела, отвернувшись к окну и пуская в стекло то струйки, то колечки дыма. Собственно, она была первая известная ему женщина, которая умела пускать колечки. По чуть вздернутому носу, мягким чертам лица и узкому подбородку он узнал в ней славянку.

Чем-то она похожа на одну артистку, которую Лауниц тщетно пытался привлечь к съемкам в фильме. Требовалась позарез звезда, хоть и престарелая, она бы вытянула фильм. Вера Фармига ее звали. Тоже вроде из славянок, фактурная женщина. Забавно. Впрочем, до Фармиги эта дамочка не дотягивает. Светлые локоны а ля 80-е вообще придают ей вид персоны из музея мадам Тюссо. Но что-то в ней есть. Хотя бы это декольте, довольно неоднозначное для похода в придорожную кафешку.

Кое-как добив яичницу, он понял, что самое время прервать молчание и, прокашлявшись, спросил:

– От чего вы лечились у Альтравиты?

Она и не подумала обернуться к нему.

– О, да это интервью. Однако даже врачи соблюдают тайну диагноза. Почему вы считаете, что я должна докладывать первому встречному о своих проблемах. Допустим, я – шизофреничка, бьюсь в истерике, регулярно глотаю ножницы, пилки и консервные ножи.

– Но вы хотя бы можете сказать, в вашем случае… прибегал ли доктор Альтравита к каким-то высокотехнологичным средствам?

– Хватит копать, спрячьте лопату. Я только знаю, что мой мозг на томографе похож на пирог. Если хотите познакомиться с женщиной, так и скажите.

– Вы, наверное, правы… Я года два не пытался познакомиться с женщиной, не говоря уж про девушек. А, как известно, тому, кто не пристает, всегда говорят нет.

Она посмотрела на него без тени улыбки, взгляд по-прежнему холодный, может, чуть менее презрительный. Но опять ее слова несколько диссонировали с ее видом.

– С «девушкой» вы, конечно, поторопились. Небось про себя бабой называете. В немецком есть слово «баба»; я знаю, вы же немец. По акценту видно, «р» по-своему произносите. Немец-перец, как у нас говорили. Пока в этом городе водились деньги, сюда отовсюду народ понаехал. Всякие «творческие личности», которые могут находиться где угодно, однако всегда оказываются около кассы.

– Мне отвалить?

– Не обязательно. Любая даже самая минимальная искренность заслуживает уважения. Хотите завязать разговор – затянитесь.

Она протянула ему свою сигарету. Да, что она его за стерильного ботаника, что ли, держит?

Он затянулся, почувствовав вкус ее помады, тоже какой-то старомодной, и вернул сигарету.

– А вы – русская?

– Для вас это имеет значение?

– Похоже, да. Я из восточной Германии. У меня, можно сказать, отца поломали за то, что он с вашими офицерами служил.

– Сочувствую. У меня папа тоже офицером был, морским, – взгляд ее, наконец, стал помягче. Когда нас раскатали в 90-е «доброжелатели» из-за океана, торговал кальсонами со склада вещевого довольствия, а рядом с ним на рынке стояла мама, кандидат физико-математических наук, с импортной колбасой. Раскатали, наверное, потому что мы как дети были, наивные, верили, что нам и в самом деле все добра желают. А вот теперь стали взрослые, даже слишком. Как вас зовут, кстати? Вольфганг, Зоннеунтерганг?

– Александр Лауниц. Можно Алекс или Саша.

– Что это вы так сияете, Саша?

– Я уезжаю. Прости-прощай, эта чертова Зона и этот сраный Хармонт. А я-то думал когда-то, что она вдохновит меня на творчество.

Она покачала головой и улыбнулась, первый раз.

– Ага, я кажется знаю вашу фамилию. «Проходная дьявола». Вы ж снимали?

– Еще и сценарий писал. И вам, конечно, не понравилось.

– Почему? Там есть интересные задумки, только заметно, что бюджета не хватило. Например, этот персонаж, антиквар Беренс, который столь хитрым образом заставляет героя идти в Зону… У меня, кстати, есть знакомый антиквар.

Что, теперь она его кадрит?

– Это форменное коварство. Неужели вы хотите заставить меня отказаться от отъезда и направить за безделушками в Зону?

– Почему нет? Спасение бегством не лучший способ поверить в себя. Допустим, вы удостоверились, что находитесь в свинарнике, вам надоело метать бисер перед свиньями. Но не думайте, что в другом месте как-то иначе. Вывеска будет другая, свиньи те же.

Она, пожалуй, слишком настойчиво увещевает его остаться. Неужели и в самом деле запа́ла? Надо ж, впервые за пару лет женщина стала проявлять к нему интерес, не рассчитывая на немедленное материальное вознаграждение, а ему уже надо отчаливать!

– Звучит убедительно, но, тем не менее, иногда хочется поменять один свинарник на другой. И что может меня еще притормозить?

– Что-что, любовь, может быть, большая, сильная, – она снова улыбнулась. – Отчего это вы, Лауниц, застыли, вспомнили кадры из порнофильмов? Я вам про другую любовь… Короче, если у вас какая-то дыра в душе, то она переедет вместе с вами.

– Приятно было с вами посидеть, прощайте.

– До встречи в лучшем из миров, Саша. Меня, кстати, Вера зовут. Думаю, вы запомните.

Он встал, но она еще задержала, можно сказать, даже захватила его взгляд своим – как сачком. И тут он, к своему неудовольствию, осознал, что она все же красива. И глаза глубокие, и такое ошеломительное сочетание ярких, почти вульгарных губ с высоким лбом, а пальцы словно из мрамора выточенные. От мысли, что он сейчас навсегда утратит Веру, даже защемило где-то в груди.

Но Лауниц сделал несколько шагов от столика и все, наваждение прошло, сердце успокоилось. Он освобождается от хармонтской мороки, от бесконечных ночей в «Кабуки», от нейрокартриджей с дешевым порнософтом; завтра начнется новая жизнь. Будут и новые бабы, женщины, девушки. Бог с этим дешевым изданием Веры Фармиги.

Через двадцать минут он сидел на заднем сиденье автобуса, от которого немного пахло рвотой и выхлопными газами. И думал о том, что если бы не стал болтать с этой… как ее… псевдофармигой, то сидел бы на переднем. А там вибрация мотора не чувствуется и качает меньше. Но все равно хорошо. Завтра он на побережье, наверное, еще и купальный сезон не закончился. От мысли, что скоро он отправится в магазин покупать плавки, у него наступило такое радостное возбуждение, что он испугался резкой перемены знака у своего настроения; вытащил фляжку с «Джонни Уокером» и заглотил чуть ли не треть.

А через двадцать минут, когда пассажиры междугороднего автобуса проходили полицейский контроль, Лауница задержали. Грубо. Приставив пушку к затылку, выкрутив и сковав наручниками руки, уложив мордой в придорожную пыль. В сумке его обнаружилась контрабанда. «Прокладки», так на полицейском жаргоне назывались объекты из Зоны, вшитые или вставленные в обычные предметы обихода.

Еще через сорок минут, сидя в полицейском участке, Лауниц уже все понимал. Обидно так спалиться. Вера эта не случайно ему встретилась в придорожном кафе. Вот чертовка, да сгорит ее хвост в аду. Ее задачей было не выпустить его из Хармонта. Не случайно она упомянула какого-то антиквара. От него, наверное, и этот мудацкий бисер, который был назван мордатым сержантом – «черные брызги». Надо же, сидел с этой бесовкой и только клювом щелкал… глаза глубокие, губы яркие, декольте до третьей пуговички – все, чтобы отвлечь внимание от того, что делают ее руки. Наверняка ж Вера подбросила «бисер», то есть шарф, в который были вшиты эти «черные брызги», пока он пялился на нее. Она еще говорила не «метать бисер перед свиньями», но сама-то метнула.

«Черные брызги», маленькие шарики, похожие на дырки, которые как-то играют со светом и большую часть, видимо, поглощают. Сержант даже пояснил, что смысла и свойств этих дырок так никто вроде и не понял, может, это вообще какашки, но раздобыть их можно только в Зоне Посещения, а вывозить запрещено. Поэтому попался, который кусался… Фармига не Фармига, а обидно, погорел на первой же бабе, с которой решил пообщаться. Да как погорел, слил все надежды в сортир. Сержант сразу сказал, что дело пахнет статьей, по которой светит реальный срок.

Когда Лауниц растянулся на койке в камере, то почему-то улыбнулся, несмотря на то, что получил от полицейских пару крепких затрещин, «для ускорения процесса личного досмотра». Есть ведь и плюсы. Он не сбежал от Зоны. Он не дернет из Хармонта, как жалкий ссыкун в поисках новой норки. Он еще с Хармонтом поквитается. Когда отсидит. Хотя пока и не знает как.

Утром его неожиданно выпустили под залог. До заседания суда, с запрещением выезжать из Хармонта. Залог внес владелец антикварного магазина «Урарту»…

Манукян, армянин с кустистыми седыми бровями, ждал Лауница возле участка в своем новом шарообразном «Ганьсу».

– Это ваш «бисер» подбросила мне некая Вера, господин антиквар?

Он и так-то был суров на вид, а тут еще больше нахмурился, сведя брови в одну линию.

– Давайте так, господин Лауниц, не стоит кусать руку дающего. Насчет подброса – это ваша фантазия. Если вы будете ее столь неуемно проявлять и дальше, то быстро вернетесь в камеру. Наказания сейчас в этом государстве почти такие же драконовские, как и у южного соседа. Пять лет суд вам выпишет почти автоматически, без раздумий. Вы ж понимаете, как много сегодня лишних людей, которые ничего не создают, и хотят только потреблять – славу, товары, забавы, удовольствия. Поэтому их пакуют и отправляют в тюрягу. А куда их еще прикажете девать? Производство ушло отсюда туда, где народ умнее, ловчее и делает все дешевле – в Южную Азию, в Латинскую Америку. А здесь только те, что надеются на чудеса Зоны. Надеюсь, вы все осознали. Куда вас отвезти?

– Осознал, извиняюсь. А отвезти в «Япону маму», то есть «Кабуки». Куда ж еще?

«Ганьсу» тронулся, идеально поглощая все вибрации.

– Да вы не обижайтесь на жизнь, Лауниц. Жить можно и в Хармонте, – сказал Манукян, передав управление своей шикарной китайской тачкой борткомпьютеру и немного разведя брови.

– А я и не обижаюсь, господин антиквар. Как говорил приятель моего отца, русский офицер: «Балтийцы не обижаются, балтийцы мстят».

– И хорошо, что у вас боевой настрой. Надеюсь, я в вас не ошибся, господин Лауниц. Кстати, зачем снова в «Кабуки»? Там ведь вам сто процентов не нравится. Это какой-то автоматизированный вольер, а не гостиница. У меня над магазином есть свободная «студия», возьму не больше, чем в «Кабуки», то есть мало, а обстановочка там наверняка получше, человеческая. Напротив турецкий ресторан и дискаунтный минимаркет…

– Вы ж не любите турок, господин Манукян.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации