Текст книги "Бабочка"

– Как тебе мои подарочки? – хихикнул мужчина. – Не выходи еще с полчаса отсюда. Иначе я тебя найду. И убью, – сделал он акцент на последнем слове.

Глеб бессильно мотнул головой. Довольно насвистывая, Дед Мороз выскочил из помещения.

* * *

Александр Витальевич Ануфриев сидел в стареньком потертом кресле и потягивал сигарету. В это время Малофеев гремел чашками на кухне, готовя свой фирменный кофе по-бразильски.

– Так что ты, Саша, хотел мне рассказать? – он поставил чашку с горячим напитком на журнальный столик. Несмотря на преклонный возраст – месяц назад ему стукнуло семьдесят пять лет, – Малофеев был по-прежнему бодр и весел, регулярно совершал долгие пешие прогулки и ездил на велосипеде. Чему завидовал тучный Ануфриев, будучи моложе почти на тридцать лет, он успел заработать себе одышку от постоянного курения. Про пробежки и занятия спортом речи даже не шло. Он затянулся сигаретой и выпустил дымок.

– Вы помните, как впервые внедрялся дезитопамин?

Малофеев сделал глоток из чашки и кивнул. Ануфриев продолжил:

– Дело вот в чем. Недавно ко мне поступил новый пациент. Его взяла полиция, когда он стал приставать к мальчишке рядом со своим домом.

– Педофил? – уточнил Малофеев.

– Знаете? Не думаю. Это оказался некий Григорьев Глеб Васильевич. В детстве его изнасиловал хорошо известный вам Армеев Денис. Помните его?

Малофеев наморщил лоб. Фамилия показалась ему знакомой.

– Да. Его поставили к стенке за несколько изнасилований детей в конце восьмидесятых, – вспомнил он. И тут же задал встречный вопрос: – А при чем здесь дезитопамин?

Ануфриев отправил пепел в пепельницу.

– Всему свое время, – выговорил он. – Значит, вернемся к Григорьеву. Несколько лет подряд до этого он сам оставлял себе подарки исключительно на Новый год и не помнил этого. Возможно, впадал в сомнамбулическое состояние. Когда его привели ко мне, Григорьев с ходу заявил, что одержим духом Армеева, тот овладевает на некоторое время его телом и оставляет подарки, чтобы свести с ума и отомстить, ведь он был последней жертвой. И к тому мальчику он приставал якобы под влиянием призрака Армеева.

А дезитопамин здесь при том, что девятилетний Григорьев сразу после изнасилования проходил лечение у нас. Дезитопамином в том числе.

Малофеев откинулся всем телом в кресле. Дезитопамин был средством для подавления воспоминаний, введенным в оборот только в некоторых клиниках страны. От его использования отказались довольно быстро, после того как оказалось, что действие его непродолжительно. Спустя некоторое время подавленные воспоминания выбирались наружу, лишь ухудшая психическое состояние пациентов.

– Но ведь прошло больше двадцати лет? Почему это случилось сейчас?

Ануфриев достал новую сигарету из пачки.

– Я полагаю, что все началось после того, как он вернулся в родной дом. Возвращение в место, где все произошло, стало триггером, запустившим механизм его безумия.

– Ох, вот к чему приводят наши ошибки, – вздохнул Малофеев и забрал пустую чашку со столика. – Еще кофе?

Ануфриев кивнул. С доктором Малофеевым – тогда ведущим специалистом областной психиатрической клиники – он познакомился еще в свою бытность в интернатуре, тот стал его наставником. С подачи Малофеева молодого специалиста быстро заметило начальство, и карьера пошла в рост. Сегодня он уже возглавлял клинику. Случай Григорьева не был уникальным в его практике, ему встречались люди и с более глубокими нарушениями психики.

Смущал Ануфриева другой факт: во время одного из разговоров с Григорьевым пациент дал ему посмотреть запись с видеокамер его квартиры. Он прекрасно помнил, как Глеб тыкал палец в экран монитора и кричал:

– Вот видите! Я не псих.

На записи за Григорьевым сзади следовала неразборчивая темная фигура с бородой в бесформенной шапке и мешком за плечами. Тогда Ануфриев сказал, что это искажение, игра света, что нельзя выдавать желаемое за реальный факт.

Он засунул в рот третью сигарету. Ему по-прежнему хотелось верить, что он был прав.

Катакомбы

Рассказ размещен на конкурсе «Квазар»

Подземные своды источали адский холод. Серега ощутил, как по спине побежали мурашки, и пожалел, что не прихватил с собой толстый вязаный свитер. Из крохотной бойницы в стене дохнуло свежим ветерком, разбавив вечно сырой, затхлый воздух. Иван протянул напарнику желтую каску с фонариком вместе с тяжелым ручным фонарем, похожим на тот, что сам держал в руках. Ткнул пальцем, указывая на тело девушки, пластом лежащей на вымощенном красным кирпичом полу. Губы ее посинели, длинные волосы разлохматились, голова безвольно упала на грудь, руки и шея пестрели разноцветными синяками.

– Давай, бери за ноги и потащили, – приказал Иван и ухватился за запястье девушки. Серега поморщился – он вообще не понимал, что сейчас делает и как до этого дошел. Вновь касаться холодной кожи не хотелось. Он надел захваченные из машины резиновые перчатки.

– Быстрее! – поторопил Иван. Серега схватил девушку за лодыжки, приподнял, крякнул:

– Однако! – Несмотря на хрупкое сложение, весила девица многовато. «Это все от трупного окоченения, – подумал Сергей. – Тут бы садовая тачка пригодилась…»

Невысокий, полный Иван устремился вперед с прытью, которой не ждешь от человека его комплекции. Серега едва поспевал за ним в сгущающейся темноте. Иван уверенно шел по тоннелю, сворачивая то вправо, то влево. Путь Серега запомнить не сумел и опасался, что не сможет самостоятельно вернуться.

Звуки шагов гулко отражались от стен; в одном из переходов под ноги кинулась крыса. Матюгнувшись, Серега пинком отшвырнул ее, грызун с писком улетел в угол. Серега едва не выронил свою ношу. Иван, не сбавляя шага и не поворачивая головы, вякнул что-то недовольное, но Серега не расслышал.

Тоннель пошел резко вниз: воздух загустел и потяжелел, а с потолка закапала вода. Несколько ледяных капель угодили Сереге за шиворот. Он поежился, перехватил мраморные руки трупа поудобнее; фонарик осветил глубокий вырез на груди девушки.

«А она была ничего», – пронеслась мысль.

Сереге стало жарко, несмотря на холод. Иван тоже запыхался и сбавил шаг.

– Долго еще идти? – спросил Серега. – Может, уже расскажешь?

– Недолго. Скоро сам все увидишь, – проронил Иван глухо.

Свет его фонарика выхватил из тьмы кусок массивной ржавой двери в десятке метров от них.

Серега сразу понял, что перед ним не простая дверь. Такими тяжелыми дверьми с глухими оконцами немцы перекрывали ходы в бункеры. В стене рядом с дверью из сквозного отверстия выглядывал ствол сгнившего пулемета. Сердце Сереги забилось быстрее.

Бункер глубоко под землей? Неизвестный еще никому? Не затопленный? Это было чудом! Большая часть обнаруженных немецких подземелий была затоплена – из-за особенностей почвы. Поговаривали, что в некоторых подземельях немцы перед войной запрятали сундуки с золотыми слитками, принадлежавшими крупному банку.

Но даже если здесь нет золота, тут могли бы сохраниться какие-то артефакты, за которые на черном рынке платят бешеные бабки. И этого как раз хватит на лечение Вари! Варенька-Варенчик. Сергей на секунду представил, как дочка, вылечившись, сумеет встать на ноги, как все дети, побежать… Как она засмеется и как улыбнется, наконец, ее мать…

Он прикрыл глаза и прислонился пылающим лбом к холодной стене. «Ладно. При чем здесь труп? Зачем тащить его сюда?»

– Так. Кладем ее… – скомандовал Иван.

Пока он поправлял каску и ковырялся в сумке, висящей на плече, Серега обратил внимание на позеленевшую от времени и сырости медную табличку над входом. Надпись была полустерта, он едва сумел разобрать ее. «Corpofag». Хм. Немецкие офицеры увлекались мистикой, и частенько в полуразрушенных военных объектах обнаруживались солярные символы или скандинавские руны. Но латынь? Иван заметил недоумевающий взгляд приятеля.

– Это значит – пожиратель трупов, – он криво улыбнулся и добавил загадочно: – Немцы знали, чего хотят.

Иван вынул из сумки небольшую баночку с густой янтарной жидкостью и шприц. Уверенными движениями он тщательно опрыскал дверные петли. Серега тем временем заглянул в узкую щель: там, за приоткрытой дверью, в комнате, полной какого-то хлама, валялись стулья, смятые железные плафоны и стол со сломанными передними ножками.

– Надеюсь, масла хватит, – прошептал Иван, схватился за ручки двери и потянул на себя. Серега, привалившись плечом, помогал ему. Общими усилиями они приоткрыли створки так, чтобы можно было затащить внутрь тело.

Воздух в бункере оказался свежее, вентиляция спустя столько лет все еще работала. Бункер представлял собой узкий и тесный коридор, с комнатами по обе стороны. Серега прошелся, разглядывая их. Нашел две шинели на вешалке да разбросанные по полу пожелтелые листы каких-то газет. Вряд ли тут есть, чем поживиться. Чертовы немцы!

Иван хлопнул приятеля по плечу:

– Давай, затащим ее вон туда, на третий уровень, – он мотнул головой, указывая на темную дыру в конце длинного коридора. И, словно прочитав мысли Сереги, добавил:

– Не дрейфь! Сейчас бабки будут.

По узким и скользким ступеням лестницы пришлось двигаться осторожно, чтобы не свалиться вместе с трупом. Коридор оказался настолько тесным, что Серега терся плечами о стены. Иван пыхтел и втихомолку ругался. Видимо, уже окончательно вымотался.

– Все. Пришли, – сказал Иван и тыльной стороной ладони стер пот с лица. Серега осветил коридор, но темнота была настолько густой и вязкой, что мощи фонарика не хватило. Как ни старался Сергей, ему не удалось разглядеть, что скрывает тьма.

– Ты ничего не увидишь, – сказал Иван. Он положил фонарь на ступеньку и сам уселся рядом, глядя на часы: – Надо подождать. Это скоро придет.

– Что значит – это? Ты о чем? – Сергей невольно передернул плечами. Ему не понравились ощущения, которые он испытал сейчас, при этих словах приятеля. Нечто омерзительное представилось.

– Сам увидишь. На слово не поверишь, – отмахнулся Иван, но беззаботный жест сопровождало такое дрожание голоса, что Сергей напрягся.

– Послушай. Я ведь согласился нести труп? Значит, мы в одной лодке. Говори, черт бы тебя побрал!

Иван не ответил.

«Что-то мне это совсем не нравится. Будто во второсортный ужастик попал, – подумал Сергей. – Может, пора делать ноги? Иначе из темноты на нас бросится монстр… Чего Ванька запирается? Какой смысл?»

И вдруг… тьма словно сжалась в комок, запульсировала и задвигалась. В нос ударила специфическая сладковатая вонь…

В углу заскрежетало, будто кто-то провел по стене железом. Серега испугался. Он мигом взлетел обратно на ступеньки лестницы, зацепив и едва не сбив ногой фонарь Ивана. Удушливый сладковатый запах становился все сильней, он пропитывал собой все. Сергей закрыл нос рукавом, почувствовав, что еще немного – и его стошнит.

Иван вони не замечал – он напряженно всматривался в темноту. Тьма наступала. Сергей водил фонариком из стороны в сторону: ему казалось, что во тьме он видит множество фигур. Он ждал, что услышит сейчас шорох, стон, любой звук.

Но темнота хранила горделивое молчание. Фонарик замерцал, Сергей постучал по нему ладонью… Свет вспыхнул. И Сергей увидел, что принесенный ими труп исчез. Растворился в окружающей темноте.

Был съеден. А потом, словно отрыжка, из тьмы донесся голос:

– Она ничего… Не хуже твоего приятеля. Принесите нам больше мертвецов. Нам нужно еще. Много нужно!

И на лестницу с металлическим звоном посыпалось золото. Золотые монеты.

* * *

Серега Сорокин стоял на остановке и мучительно, затяжно зевал. Спать хотелось жутко. Варенчик плохо спала после последней операции и то и дело мучила родителей дикими криками среди ночи. Как обычно, в выходной день автобуса было не дождаться. Подул холодный пронизывающий ветер, морось оседала на лице и холодила кожу. Серега чертыхнулся, плотнее запахнул куртку, сунул руки в карманы. Поглядел на дорогу в поисках автобуса: дорога была пуста, если не считать несущийся на большой скорости черный «Чероки». Тонированный джип внезапно затормозил и остановился чуть поодаль от остановки. Из окна автомобиля показалось красное лицо с широким носом и голубыми, близко посаженными глазами.

– Серега! На работу едешь? Давай подвезу?

Серега узнал своего бывшего одноклассника Ивана Рудникова. За прошедшие пять лет Ванька раздобрел, надел очки и, судя по всему, преуспел.

– Да тебя не узнать! Давай. Автобусы чего-то не ходят, – Серега растянул губы в неискренней улыбке и забрался в теплый салон автомобиля. Заметил, что Иван одет в военную «цифру», всю в потеках грязи, и обут в грязные резиновые сапоги.

«С охоты, что ли? Это кто ж на охоту ночью ходит? Разве что браконьеры». Довольный Иван забросал Серегу вопросами. Сергей нехотя рассказал о болезни дочери.

– Ох, паря, как я тебя понимаю! У меня вот мать болеет – это трындец, сколько бабла на лекарства уходит, и конца-краю не видно. Не факт, что поможет, ну а что сделаешь?.. Мать она и есть мать.

Серега мрачно пережидал, пока одноклассник изливался словесами.

– Слушай, а не хочешь легко и быстро подзаработать пару штук баксов? – внезапно предложил Иван. Серега встрепенулся. Такая сумма, безусловно, не была лишней, однако за легкие деньги иной раз приходится тяжко расплачиваться.

Насколько ему было известно, одноклассник несколько лет подряжался «черным копателем» – незаконная добыча янтаря, немецкое оружие и все такое. Как-то раз через общих знакомых он искал, кому сбыть ржавый «Люгер» с патронами. Значит, раскопки? На это Серега бы наверняка рискнул бы. Но Иван зашел издалека и с совершенно другой стороны.

– Ты же говорил, что патологоанатом? Ну, вот когда мы всем классом собирались, помнишь?

Серега кивнул, пытаясь понять, к чему приятель клонит. Иван сбавил скорость, вывел автомобиль на правую полосу, хотя дорога была пуста, и продолжил:

– Значит, у вас там, в морге есть… – Иван задумался, подыскивая нужное слово. – Ну, это, как… Неучтенные трупы?

– А с какой целью интересуешься? – обозлился Серега. Он уже пожалел, что не дождался автобуса. Всякие подколы, стеб и байки из склепа ему сейчас были ну совершенно не в жилу.

– Да я так. Из интереса. Чисто из интереса… Не хочешь, не говори, я че?

Серега вздохнул. В морге и впрямь частенько появлялись так называемые невостребованные тела некриминального происхождения, в основном – бомжи, замерзшие на холоде или отравившиеся денатуратом.

– Предположим, есть, и что? Ты про дело давай.

Иван сверкнул глазами:

– Сейчас… До дела дойдем. Ты вот скажи… Опять же – чисто теоретически. Можно у вас… забрать такое тело? Незаметно? Такой… свежий трупик, а? Я просто нашел… одного щедрого покупателя. Ему нужны трупы. Чем больше – тем лучше. И нужны свежие. Очень хорошо платит.

Иван потянулся к бардачку, выудил оттуда толстый конверт и протянул Сереге.

– Вот, завалялось кое-что на всякий случай. Предоплата.

Сергей взглянул… и уже не думал.

* * *

Схему, как быстро раздобыть свежий труп, Серега придумал быстро. Когда в морг поступали бомжи, иностранцы, нелегалы, алкаши, – Серега в свою смену их попросту не регистрировал. Потихоньку прятал в холодильнике и срочно звонил Ивану, чтобы тот забрал тело. Напоить санитаров, чтоб ничего не видели и не слышали, трудности не представляло тем более.

А потом Серега оказался здесь. В подземелье. Рядом с ЭТИМ.

* * *

– Говорил же: пока сам не увидишь, не поверишь! – сказал Иван, выдохнув и вытерев лицо. Поднялся на ноги и принялся собирать золото. Одна из монет, которые он поднял, размером оказалась побольше прочих. Он посветил на нее фонариком и присвистнул:

– Аурелий никак? По ходу, нам повезло.

Серега поднял монету, подкатившуюся к его ноге. Тяжелая, с неровными краями. На одной из сторон изображена грубая фигура с венком на голове и скипетром, на другой – латинская цифра. Иван посветил фонариком, посмотрел.

– А, это тоже большая редкость. Сегодня нам повезло. Реально, круто повезло! – он улыбнулся и хлопнул Серегу по плечу. – Давай, однако, топаем отсюда скорее, пока меня инфаркт не хватил.

– А что это был за?.. Что это было? – спросил Серега.

Зубы у него мелко постукивали от холода. Они выбрались на верхний уровень бункера.

– И что за место вообще?

Иван задумчиво почесал нос.

– Скажу честно: что это за штука, не имею понятия и знать не хочу, – он хлопнул по карману, в котором бряцали монеты. – Но платит эта хрень римскими монетами. Золотыми. Очень старыми и очень ценными. Каждая из таких монеток стоит пару штук баксов, если не дороже. Я напряг своих знакомых-историков, чтобы те покопались в архивах. Ничего интересного они не нарыли, но нашли несколько заметок в газетах довоенного времени про то, как немцы планировали устроить здесь подземный лабораторный комплекс для экспериментов над пленными. Бросили все после начала осады Кёнигсберга… Это и все, вся инфа. Но понимаешь ли ты, какой фарт нам выпал?! Братка, нам реально прет! Смотри, как мы можем сделать…

Иван продолжал балаболить, но Серега уже не слушал. Его тянуло побыстрее выбраться к теплу – от холода его била крупная дрожь, замерзли и руки, и ноги. Хотелось поскорее забыть мерзкий запах тления. Он шел за Иваном, который не переставал болтать, рассуждая про великое будущее их обоих, и думал, как его напарник впервые встретился с этой… херней? И сама эта тварь… Что она сказала? Про какого-такого приятеля? Это надо выяснить. Темнит Ванька, ой, темнит. Сука.

* * *

Спать после всего пережитого он стал плохо. Не высыпаясь, шел на работу. И «плавал» там, как вяленая вобла. В голове шум, руки-ноги заплетаются. Он пытался сосредоточиться, заполняя бумаги, чтобы не наделать в документации ошибок. Получалось плохо – приходилось выкидывать замаранные бланки и заполнять формы заново.

Уже несколько дней он спал при включенном свете: боялся, что из темноты выскочит злобная, склизкая тварь и утащит в свою нору. Серега убеждал себя, что давно не верит в истории про монстров из шкафа, побороть страх не удавалось. А потом пришел Иван и передал ему конверт, значительно толще и тяжелее предыдущего.

– Продал через знакомого коллекционера две монеты – оторвали с руками, – сообщил Иван с улыбкой.

Серега пересчитал купюры – этой суммы хватит на несколько месяцев лечения дочери в израильской клинике и лучшие лекарства для нее. Значит, надо терпеть. До последнего. «Как запахнет жареным – уйду. В конце концов. Ну что тут такого? Я ж никого не убиваю. Если проблемы будут, срок вряд ли получу. И вообще: нет тела, нет дела. А тела-то точно нет! Сожрал этот…» – подумал Серега и вздрогнул.

За несколько месяцев они отвезли в подземелье еще три тела: неопознанного подростка, прыгнувшего с крыши (череп и лицевую часть разнесло вдребезги от удара об асфальт), старушки, умершей от инсульта посреди улицы, и здорового крепкого мужика, погибшего в аварии: полупустая маршрутка столкнулась с «газелью», мужик сидел рядом с водилой маршрутки. Без документов. Каждый раз трупы буквально растворялись во тьме.

– Плохой мертвец, – объявлял невидимый голос и платил мало. Однажды свет Иванова фонаря случайно выцепил из мрака белую руку существа, которое вцепилось и тянуло к себе лодыжку трупа. Странно, но руку эту украшала татуировка в виде паука – точно такая же, как у того мужика, которого они притащили недавно… Очень странно.

Но лучше об этом не думать.

* * *

Полгода минуло незаметно. Серега отправил жену вместе с ребенком в зарубежную клинику и теперь каждый день слышал счастливый голос жены, рассказывающей, как Варенчик самостоятельно поднимает ножки и ручки, и что врачи настроены оптимистично. Между тем похищать трупы стало сложнее: городские газеты писали о случаях исчезновения тел – с многочисленными комментариями огорченных, ошарашенных, несчастных родственников, поползли нехорошие слухи. Иван настаивал, что надо на время залечь на дно, но каждый раз Сереге удавалось его переубедить. Только Иван не успокаивался: регулярно заводил подобные разговоры. Серегу это бесило.

Поначалу он намеревался лишь найти деньги на лечение дочери. Но теперь планы его разрослись – он мечтал о двухэтажном особняке с забором и дорогих машинах – ему и супруге, и его раздражали Ванькины психозы при каждой новой вылазке. Напряжение между ними росло; Серега предполагал, что проблемы теперь – только дело времени.

* * *

– Фух! – Серега осторожно прислонил мертвое тело к стене. Руки у него дрожали, а спина обещала отвалиться от боли. Иван выглядел еще хуже. Серега вытянул мятую пачку сигарет из кармана и закурил, Иван знаком попросил сигарету и себе. На этот раз им пришлось тащить тело мужика, весившего наверняка за сотню – с огромным брюхом, отвислыми щеками и носом с красноватыми прожилками.

Знакомый запах мертвечины ударил в нос. Тьма разрослась перед Серегой сплошной стеной. Он спокойно ждал. Страх давно покинул его. Втайне он гордился этим, считая, что не каждый сумеет сохранять силу духа в таких условиях.

Но его напрягал Иван. Он дергался. Все время дергался. Серега сошел с лестницы на рыхлый, земляной пол, отсчитал двадцать шагов и выключил фонарь. Сумрак обступил его со всех сторон. Серега ждал. В кромешной темноте эта тварь общалась намного охотнее, как-то раз даже назвала свое имя.

– Корпофаг, где ты? – позвал Серега после непродолжительного молчания.

– Здесь, – шепнул голос. – Плохой мертвец. Он не нужен нам.

Серега ругнулся – опять денег будет мало. И его страшно бесила манера этой твари говорить о себе во множественном числе. Это как-то… беспокоило.

– Нам больше не нужны мертвецы, – продолжал голос. – Нам нужны живые, теплая кровь.

– Что? – вздрогнул Серега.

– Живые люди. Приведите живых людей. Мы заплатим в три раза больше.

Серега, поняв, что дело повернулось уже не так, как он рассчитывал, начал уговаривать невидимого собеседника забрать тело и взять еще нескольких за вдвое меньшую цену, но тьма оставила эти уговоры без ответа, – Корпофаг промолчал.

Встревоженный Иван топтался на лестнице, высматривая Серегу, уголки его рта мелко подрагивали. Принесенное тело осталось там, где они его положили.

– Пошли наверх, – выдохнул Иван, выслушав рассказ Сереги. – Халява закончилась.

– А где мы живого человека найдем? – пробормотал Серега. Глаза Ивана забегали.

– Нигде. Конторка закрылась. Похищение – это уже серьезно. Срок за это полагается большой. Нас сразу сцапают.

– Да вырубить какую-нибудь бомжиху или алкаша, которых искать не будут. Одна-две ходки – и дело в шляпе! Мне деньги нужны, – уламывал Серега.

– Что-то ты расслабился от хорошей жизни. Мозги протухли? Ладно, как знаешь, – сказал Иван в итоге, после чего уселся за руль своей иномарки. Серега проводил его машину тяжелым взглядом. Настроение было хуже некуда – до полного исполнения мечты – всего ничего, а тут такая засада.

* * *

Он пил чай в комнате отдыха, когда зазвонил телефон. Алена? Голос у супруги дрожал, она волновалась:

– Сереженька, нам предложили экспериментальное лечение, мы можем встать первыми на очередь, если сможем найти треста тысяч…

Серега внимательно выслушал жену. И вздохнул – Алена никогда не спрашивала, где он брал деньги на лечение. Значит, не спросит и сейчас.

Времени обдумывать свои шаги у него не было. Он прикупил в магазине несколько бутылок водки, закуску. Постучал в дверь в квартире этажом выше. Открыл ему низенький полный мужчина с большой залысиной и покрасневшими глазками. Увидав пакет в руках Сереги, оживился и поманил за собой.

– Ленка на даче до завтрашнего вечера. Заходь давай! А что за повод?

– Палыч, операция у дочки удачно прошла. Надеюсь, что поможет. А мне бы вот нервишки подлечить, – сообщил Серега, улыбаясь. Палыч покивал и понесся на кухню доставать стаканы. Пока он там копался, раскладывая по тарелкам закуску, вскрывая упаковки, Серега нащупал в кармане мятую картонную упаковку и бросил в открытую бутылку таблетку. Потом разлил водку, бряцая бутылочным горлышком о края граненых стаканов. Палыча не требовалось просить дважды. Даже не присаживаясь, он схватил стакан и опрокинул его содержимое одним махом. Взял с талерки кусок колбасы и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но не успел – глаза закатились, и он мешком грохнулся на пол. Серега поднялся – без сознания Палыч пробудет часов десять. Нацепив на соседа ботинки, шапку и куртку, Серега с трудом вынес его из дома, стащил вниз по выщербленной лестнице, занес в лифт и нажал на кнопку первого этажа. И вдруг лежащий Палыч разлепил один глаз, замычал, замотал головой. Серега перепугался.

Как только лифт остановился, он сорвался с места и бросился к машине, припаркованной у подъезда заранее. Сосед остался в лифте.

Несколько часов Серега бесцельно колесил по городу, пока не остановился у входа в какой-то магазинчик на окраине. В маленьком дворе напротив ребенок лет десяти рисовал палкой какие-то фигуры. Серега подошел и попробовал завести разговор, но мальчик отвечал неохотно и косился на дверь близкого подъезда. Когда в окне на первом этаже показалось широкое мужское лицо, Серега отошел от ребенка к машине и неторопливо уселся в салон. Мальчишка скрылся в подъезде.

Серега выжал газ, выехал из двора. Закурил, чтобы успокоить нервы, глянул на часы – поздний вечер. Оставалось два дня, чтобы найти деньги.

Время утекало, словно вода сквозь пальцы.

* * *

Иван любил роскошную жизнь. Сидя в кожаном кресле в одной из комнат своей четырехкомнатной квартиры, отведенной под кабинет, он потягивал дорогой купажированный «Реми Мартен» 25-летней выдержки и курил ароматные сигары.

Да, он любил роскошную жизнь, но он знал, когда следует остановиться. Одно дело – похищение трупов, другое – похищение живых людей. Безусловно, тело никогда бы не нашли, пройди все удачно. Но удача имеет свойство отказывать, а ситуация – усугубляться. Иван печенкой чуял, что ничем хорошим все это не закончится.

Он все еще помнил радостное выражение лица Валька, когда тот показывал ему копии довоенных карт и рассказывал, что, по его мнению, под заброшенным бастионом «Обертайх» должен быть проход в катакомбы, пролегающие почти под всем городом, затопленные или разрушенные участки которых иногда находили при проведении ремонтных работ. И он оказался прав. Внутри бастиона они нашли проход и через несколько часов наткнулись на закрытую дверь бункера. Сырость и влага сделали свое дело – петли двери заржавели, а она сама просела из-за деформации потолка. Несколько дней пришлось потратить, чтобы проникнуть внутрь. Ничего ценного они не обнаружили – ни документов, ни оружия, ни оборудования. Иван ожидал найти хотя бы скелеты, но ничего такого там не было. Он рассматривал бумаги (это оказались листы из разорванной Библии) на полу одной из комнат, когда тишину разорвал громкий крик, который тотчас замолк. Иван спустился на второй уровень и увидел, как схватившийся за голову Валек неловко пытается встать на ноги, а в следующее мгновение – со страшным криком исчезает во мраке. Да, это было… Неприятно.

* * *

Иван включил висящий на стене плазменный телевизор: в новостях шел репортаж про исчезновения трупов. Иван с интересом слушал, радуясь, что вовремя завязал с этим делом. Все деньги мира все равно не заработаешь.

Завибрировал телефон на столе.

– Да?

– Мне следак звонил, – Серегин голос был нервным и напряженным. – Они нашли машину, на которой мы трупы перевозили. Теперь я должен к ним прийти на допрос.

Иван сглотнул, приподнялся с кресла, в груди у него защекотало. Собрав волю в кулак, спросил:

– А мне-то что с этого?

– А того, что я тебя сдам, если не поможешь разобраться с ситуацией! – крикнул Серега.

У Ивана зашумело в голове, будто от удара кирпичом. «Вот влип, – подумал он. – А ведь сам, сволочь, жадничал».

– Хорошо, – буркнул он в трубку.

– Встречаемся завтра, рядом со входом в бастион, там народу почти нет, никто нас не увидит, – сказал Серега и отключился.

Иван положил телефон обратно на стол. Положил ногу на ногу и глубоко задумался.

* * *

Проем, ведущий внутрь бастиона «Обертайх», представлял собой просто дыру, образовавшуюся после обвала стены. Ближайшие дома располагались на холме выше, но из-за густо проросших деревьев увидеть, что происходит внизу, было непросто. В начале двухтысячных годов городская администрация задалась целью организовать тут парк, на все ограничивалось до сих пор прокладкой гравиевой дорожки для прогулок вдоль рва. Иван пересек мостик, ведущий через ров к бастиону. Накрапывал дождь, поднялся ветер. Настроение у Ивана было таким же мрачным, как серое небо над головой. Он не мог избавиться от дурного предчувствия.

Серега спрятался под толстыми стенами редюита у провала. Стоял, запахнувшись в свою любимую куртку, периодически выглядывая в поисках Ивана. Разгар дня, а ни одного прохожего. Горожане предпочитали гулять в более благоустроенных парках. Проход к бастиону со стороны города закрывали гаражи, и, чтобы пробраться к его стенам, требовалось взобраться вверх по склону, по раскисшим от дождя глинистым дорожкам. Зачем? Что тут интересного можно найти? Ничего.

Серега увидел Ивана и помахал рукой, зазывая внутрь. Редюит представлял собой узкое продолговатое двухэтажное здание с медной винтовой лестницей в конце. Саму лестницу давно спилили и сдали в металлолом много лет назад. Пол был усыпан окурками и пивными банками, кто-то затащил внутрь огромный спиленный ствол дерева и использовал его в качестве скамейки.

– Ну. И чего ты от меня хочешь? – заговорил Иван, проходя в глубину редюита вслед за Серегой. – Я ничем не могу тебе помочь!

– Можешь, – сказал Серега и выбросил вперед руку. Ивану вдруг стало тяжело дышать, горло перехватил спазм. Он хватанул ртом воздух и упал на влажный после дождя пол. Он чувствовал удары, пока не потемнело в глазах.

* * *

Серега втянул связанного Ивана с лестницы на земляной пол – приятель шмякнулся, как пакет с мусором. Мрак подкрался ближе; фонарь Серега не зажигал. Он стоял, заложив руки за спину, и чувствовал всей кожей, как на него смотрят тысячи невидимых глаз.

– Ты хочешь отдать нам его? – спросил знакомый голос.

– Да, – ответил Серега.

Он думал, что будет испытывать чувство вины, но не чувствовал ничего. Иван беспокойно завертелся в углу, завозил ногами, поднимая пыль. Серега не видел ничего, кроме тьмы перед глазами, но в деталях представлял, что происходило поблизости.

– Хорошо, – голос не поменял интонации, оставаясь по-прежнему равнодушным и холодным.

Внезапно под потолком вспыхнули фонари. Серега даже не думал, что тут еще работает проводка. Свет, исходящий от фонарей, был нестерпимо ярким и ненатуральным.

Первой на свет вышла фигура с двумя руками с правого бока и тремя – с левого. Из-за ног разной длины и толщины вышагивало это существо с большим трудом. Длинное туловище венчала непропорционально маленькая голова с белокурыми волосиками (Серега узнал голову мертвого младенца, которого они выкрали). Вторая фигура следовала рядом. Головы и рук у нее не было, и представляла она собой, скорее, несколько скроенных между собой туловищ с заплывшими от жира короткими ногами, на которых передвигалась весьма быстро. Первая фигура вперилась в Серегу злобными крохотными глазками.