Текст книги "Полночь"

– Ну и что? Хочешь сказать, для нас там не будет места? – несколько вызывающе спросила Катрин.

– Как знать, – зевнул он.

– Что-то я не расслышал, – с расстановкой произнес Влад. – Что все это значит?!

– Ничего.

Ребята были абсолютно сбиты с толку. Между тем лодка еще немного приблизилась. Уже можно было разглядеть, что на борту стоит какой-то человек.

– Это будет стоить денег? – уточнил Валик, про себя гадая, сколько с них могут запросить за перевозку.

Айс сделал в воздухе неопределенный жест.

– Почему вы уверены, что он возьмет вас? – задал он вопрос. – Человек, который находится на этом судне, мог приехать сюда по какому-то делу. Это может быть рыбак. Это может быть бандит, скрывающийся от правосудия. Это…

– Мы поедем все вместе, – оборвал его Влад. – И прежде всего в больницу, – безапелляционно добавил он.

Айс ничего не сказал. Так прошло еще минут десять. Наконец катер подошел почти вплотную к берегу. В носовой части судна стоял невысокий загорелый мужчина с повязанным на голове платком. Еще какая-то тряпка пересекала его лицо, скрывая нос. Упершись руками в борт, он недоверчиво разглядывал собравшуюся на берегу компанию. Когда его взгляд остановился на Айсе, лицо мужчины потемнело.

– Ливау кай, уммуга, – крикнул он гнусаво. В голосе явно чувствовалась враждебность.

– Что он сказал? Вы понимаете его речь? – взволнованно спросил Валик.

– То же, что я вам говорил. Он не хочет вас брать к себе, – сказал Айс.

– Ты знаешь его? – тяжело задышал Влад. – Скажи, что я заплачу любую цену.

– Вряд ли тебя устроит его цена, – промолвил Айс, но никто не обратил внимания на эту фразу. Айс зашел в воду прямо в своих разваливающихся сандалиях и направился к катеру.

– Эл калли Исви, титхо, – сказал он и поднял левую руку со сжатым кулаком.

Мужчина в платке молча прижал ладонь к подбородку, потом коснулся большими пальцами рук глаз и недобро усмехнулся, снимая повязку с лица. Теперь он в упор смотрел прямо на Валика, и у того по коже мороз прошел. Только сейчас он увидел, что лицо хозяина катера испещрено глубокими царапинами, и нос… половины носа просто не было, черная корка покрывала то, что раньше было носом.

– Кейва ма, сиувама, – жестко сказал он и положил ладонь левой руки на левое предплечье, замотанное окровавленной тряпкой.

Айс подошел вплотную к катеру, и мужчина в платке после короткой паузы помог ему взобраться.

– Они что, оставят нас здесь? – дрожащим голосом спросил Валик. Радость, охватившая его там, на обрыве, когда он увидел судно, мгновенно улетучилась.

– Айс, объясни ему!.. – крикнула Катрин. – Он что, не видит, что нам нужна помощь?!

Айс бесстрастно взирал на ребят. Потом что-то тихо сказал мужчине с обезображенным лицом. Тот раздраженно взмахнул руками и плюнул в воду.

– Лиа свано. Удта ма, – хрипло произнес он и повернулся спиной к берегу.

– Он готов взять вас, – сказал Айс. Из-за того, что он говорил шепотом, его было почти не слышно, и ребята изо всех сил напрягали слух. – Только с одним условием.

– Каким? – спросили Влад и Катрин одновременно.

– Ему нужно заехать в одно место. А уж потом он отвезет вас на землю. О цене договоритесь потом.

– У нас нет времени, – взвыл Влад. – Айс, ты что, не понимаешь?

– Это не моя лодка, – развел руками Айс. – И не я диктую правила.

– Сколько это займет времени?

Айс покачал головой, давая понять, что не знает.

– Нам больше ничего не остается, – сказала Катрин, стараясь казаться спокойной. – У нас нет даже воды.

– Черт с вами, – сдался Влад. – Скажи ему, пусть подгонит свою посудину ближе, мы не затащим Марину.

Когда они оказались на борту, мужчина в платке запустил двигатель.

– А моя рука, Владик? – дрогнувшим голосом проговорила Марина и, пошатнувшись, повернулась к мужу. – Она… останется там?

– У тебя будет рука, – сказал Влад, но уверенности в его голосе не чувствовалось.

– Мне больно, – произнесла она, и Влад обнял ее.

– Все будет хорошо, – твердо сказал он.

Катер медленно тронулся с места.

* * *

Поднявшаяся со дна акула была как две капли воды похожа на ту, что висела на кране, только еще больше. Она всплыла на поверхность, как баллон с воздухом, очутившись прямо перед пареньком. Тот замер, болтая в воде ногами, зубы непроизвольно разжались, выпуская злосчастные пятьдесят долларов, но юноше было уже не до денег.

Эд, переменившись в лице, что-то кричал подростку, но тот был настолько парализован от страха, что не слышал и не видел ничего вокруг себя; весь его мир сузился до гигантской морды белого чудовища, вынырнувшего, казалось, из самого ада.

– Держи веревку! – гаркнул Эд Вячеславу и, забежав в рубку, выскочил через секунду с карабином. Вячеслав, мало что соображая, с тупым видом ухватился за конец троса.

Акула не предпринимала никаких действий, и почему-то это пассивное поведение больше всего страшило Татьяну. Громадная рыбина просто держалась на поверхности, в каком-то метре от перепуганного до смерти мальчишки, и смотрела прямо на него. Акула словно что-то выжидала.

Эд прицелился. Папаша Дриппи хотел что-то сказать, но передумал.

– Не надо, Эдик, – вдруг произнесла Татьяна, удивляясь сама себе. – Ты… разозлишь ее.

Эд опустил ружье и что-то крикнул парню. Тот набрал в грудь воздуха и нырнул. Акула тут же опустилась вслед за ним, не позволяя юноше поднырнуть под нее и добраться до заветного бочонка. Спустя какое-то время паренек выскочил на поверхность, хватая ртом воздух и отплевываясь. Он заплакал и попытался отплыть в сторону. Напрасно, каждый раз, когда он предпринимал попытку приблизиться к веревке или бочонку, перед ним неизменно возникала морда акулы. Крохотные глазки, не мигая, с ледяным спокойствием наблюдали, как человек постепенно впадает в неконтролируемую панику.

Эд принялся молча раздеваться.

– Ты что?! С ума сошел? – закричала Татьяна и, позабыв, что рядом находится муж, повисла на Эдуарде.

Папаша Дриппи кашлянул и пошел выбирать гарпун, а Эд схватил другой бочонок и, быстро привязав к нему новый трос, кинул его в воду, чуть дальше от акулы. Бочонок упал удачно, почти в метре от мальчишки, и тот уже почти ухватился за него руками, как акула неожиданно с силой боднула его прямо в грудь. Вскрикнув, подросток выпустил веревку и от сильного удара перекувырнулся в воде. Мощное рыло, покрытое шершавой плакоидной чешуей, содрало клок кожи с его узкой груди, и юноша закричал от боли.

– Что ей надо? – срывающимся голосом проговорила Татьяна.

Несколько минут прошли в томительной неизвестности. Парень все так же бултыхался в воде, что-то жалобно крича на своем языке, а люди на борту, ошеломленные происходящим, стояли в каком-то ступоре и совершенно не знали, как ему помочь. Акула не подпускала парня к катеру.

Каждый раз, когда подростку кидали веревку, акула отталкивала его в сторону, бодая своей конусообразной головой. Наконец Папаша Дриппи не вытерпел и, вырвав у Эда ружье, выстрелил. Пуля вошла в тело акулы рядом со спинным плавником, но та, казалось, даже не обратила на это внимания. Мальчишка опять попытался ухватиться за веревку. Папаша Дриппи выстрелил снова, и неожиданно акула сделала короткий бросок вперед, увлекая за собой юношу. В пене мелькнули худые исцарапанные ноги.

Когда парень вынырнул из воды, лицо его было искажено гримасой боли, и из его горла вырвался душераздирающий крик. Татьяна почувствовала, что у нее внутри словно что-то оборвалось – у парня не было кисти левой руки. Он болтал обрубком, веером разбрызгивая кровь, и истошно звал на помощь. Папаша Дриппи отбросил карабин и схватил гарпун. Акула перевернулась в воде и погрузилась в глубину.

– Держи!!! – ревел Эд, но обезумевший от боли и ужаса юноша словно не слышал его. Папаша Дриппи метнул гарпун, но промахнулся. Наконец мальчишка заметил плавающую буквально у него под носом веревку и трясущейся рукой стал обматывать ее вокруг локтя искалеченной руки.

– Быстрее, – шепотом молила Татьяна.

Из глубинной синевы быстро поднималось бесформенное белое пятно, и она до боли в пальцах вцепилась в борт. В это же мгновенье тело юноши подбросило вверх, и он, распластавшись, неуклюже плюхнулся обратно в воду, подняв тучу брызг. Акула чуть ли не наполовину высунулась из воды и накрыла своим исполинским телом мальчика. Папаша Дриппи метнул еще один гарпун, попав акуле в бок, рядом с брюшным плавником. Он рассчитывал, что пока она будет пытаться освободиться от гарпуна, у мальчишки появится шанс выжить. Однако все вышло вовсе не так, как он предполагал.

Акула, извернувшись, поднырнула под тело подростка, и ее громадные челюсти сомкнулись на его здоровой руке. Мальчишка захрипел, лишившись второй кисти, а рыбина молниеносно ушла в сторону и, набирая скорость, поплыла прочь от катера.

– Отойди! – только и успел крикнуть Эд. Татьяна попятилась назад, не сводя глаз с троса, – он дрожал, как обнаженный нерв.

Банг! В следующий момент крепительная утка была вырвана из обшивки и вместе с тросом исчезла в пене.

– Как нам его вытащить? – спросила Татьяна, слыша свой голос будто во сне.

Эд хотел что-то ответить, как огромное белоснежное тело, выпрыгнув из воды и описав причудливую дугу, торпедой понеслось к истекающему кровью мальчишке. Он уже не пытался выбраться – хвататься за веревку было нечем, и он просто инстинктивно шевелил разлохмаченными культями в розовой пене.

Акула ударила сбоку, и парня завертело, как юлу. После этого белая громадина ушла под воду и, очевидно, схватила его за ноги, потому что подростка стало крутить по кругу, при этом его тело торчало из воды чуть ли не по пояс. Мальчик уже не кричал, он просто смотрел перед собой невидящим взглядом и шевелил бескровными губами. Его дочерна загорелая кожа стала бледной, почти как брюхо его морского убийцы.

Татьяна подумала, что сейчас рухнет в обморок. Она сделала шаг и, не удержавшись, села прямо на палубу.

После третьего круга голова юноши скрылась в бурлящем водовороте. И все. О происшедшем напоминало только небольшое пятно крови, которое постепенно размывало волнами, и запутавшиеся веревки, которые сонными змеями плавали на поверхности. Пятьдесят долларов, являющиеся причиной разыгравшейся трагедии, куда-то исчезли.

В воздухе повисла гнетущая тишина. Папаша Дриппи уныло созерцал развороченную обшивку, с которой минуту назад была выдрана крепительная утка, и по выражению его лица складывалось впечатление, что эта потеря беспокоила его куда больше, чем ужасная смерть своего помощника. Второй мальчишка с обожженным лицом в страхе забился в рубку, прижимая к сердцу деньги, словно боясь, что в следующее мгновенье у него их отнимут и заставят нырять к акуле, как погибшего напарника.

Татьяна на заплетающихся ногах прошаркала к Вячеславу.

– Ну что, Слава? Хочешь еще одну челюсть? – сипло произнесла она.

– Пошла ты, – едва ворочая языком, ответил ей тот.

Неожиданно засмеялся Эд. Смех был злым и сухим, как раскаленный песок в пустыне.

– Представляете, – проговорил он, – я только сейчас понял, что она его специально без рук оставила. Чтобы… чтобы он наверх не смог взобраться. Вы понимаете?! Ч-черт!..

Он снова рассмеялся. Татьяна шагнула к нему и с размаху влепила пощечину.

– Извини, – сказала она, потирая ладошку.

Эд замолчал, с некоторым удивлением и даже обидой глядя на женщину, но смеяться перестал.

Папаша Дриппи что-то пробормотал, затем проковылял к люку, ведущему в трюм. Открыв его, он выругался. Эд подошел к нему, посмотрел и крикнул:

– У нас проблемы. Внизу полно воды.

Он о чем-то спросил у грека, тот раздраженно ответил и, зайдя в рубку, стал что-то регулировать.

– Что случилось? – обратилась к Эду Татьяна.

– В катере пробоина. Скорее всего, акула, та, первая.

– Мы утонем? – спросила она устало, поразившись собственному голосу, полному безразличия и готовности принять неизбежное.

– Воду можно откачать, если справятся насосы, – ответил Эд. Он наклонился к входу в трюм, прислушиваясь. Лицо его стало напряженным.

Вячеслав, шатаясь, приблизился к Папаше Дриппи, который в это время заводил катер.

– Это ты убил его, пердячий мудозвон. Мало я тебе баблоса отвалил? Мало тебе Эд на берегу забашлял? – с налившимися кровью глазами рявкнул он. – Какого хрена ты выбросил бабки в море?!

Папаша Дриппи неприязненно смотрел на возвысившегося над ним гиганта и что-то резко ответил, махнув при этом рукой, мол, не мешай. Но этот пренебрежительный жест только разъярил Бравлина, и он, размахнувшись, ударил охотника. Не ожидавший этого Папаша Дриппи кубарем полетел вниз, увлекая за собой стул. Когда он вскочил, глаза его пылали яростью. Из разбитой губы струилась кровь.

– Ткуха са, иссайго, – прошипел он, и в следующее мгновенье в его руке сверкнул широкий нож. Тот самый, которым он разделывал акул.

* * *

Катер оказался крошечным. Кроме рубки с пультом управления, на нем была небольшая каюта, куда отвели Марину. После долгих уговоров у Исви (хозяина судна) удалось выпросить пресной воды. Влад остался с Мариной, Айс о чем-то беседовал с Исви, а Валик, понурившись, сидел в кормовой части, глядя на волны, разбегающиеся в стороны. К нему подошла Катрин.

– Как настроение, Валик? – спросила она, выдавив горькую улыбку.

– Как тебе сказать, – поправил тот очки. – В целом жизнь не удалась, а так – все нормально.

Они оба улыбнулись.

– Знаешь, я сейчас безумно рада, что Димка не поехал со мной, – призналась она. – Ведь собирались вместе, и в последний момент все обломалось.

– А что не срослось-то? – без особого энтузиазма спросил Валик.

– У него мать слегла с инфарктом. Я тоже хотела остаться, но он ни в какую, пинком меня с вами погнал.

«Погнал и пригнал», – угрюмо подумал Валик, гадая при этом, смог бы он сам остаться с любимым человеком, когда у него несчастье с близким.

– Ты видел фейс этого Исви? – спросила Катрин.

Валик кивнул.

– Полнейший кабздец. Как будто он с ягуаром взасос целовался.

Валик вспомнил покрытое рваными ранами лицо хозяина катера, и его передернуло.

Минут пять они молчали. Валик не был настроен поддерживать разговор, Катрин же, наоборот, хотела общения.

– Мне, конечно, безумно жаль Марину, но я по натуре прагматик и люблю просчитывать все шаги вперед, – сказала Катрин. – Так вот, мы в полной жопе, Валик. Я имею в виду то, что те два мудака слиняли с нашими ксивами. И прайсом, кстати, тоже.

– Деньгами, в смысле? – уточнил Валик, и Катрин утвердительно кивнула. – Мы сами полезли купаться и оставили свои вещи на берегу. – Валик потер виски. – И винить должны только себя.

– Я просто к тому, что, если даже мы приедем куда-то, у нас возникнут офигенные напряги. Маринка – это само собой, ее нужно по-любому определить в больничку. А кому-то из нас нужно выходить на консульство, связываться с полицией. Иначе мы застрянем в этой клоаке надолго.

– Что я могу сказать? – тоскливо протянул Валик и деликатно кашлянул. – Ты права.

«Когда ты свалишь, наконец?» – чертыхнулся он про себя.

– Мне не прет эта тусовка, – призналась Катрин. – Этот Айс… Он немного двинутый, ты согласен? Похож на беспредельщика.

Валик ничего не ответил, и девушка продолжила:

– Он не похож на мэна, который провел на этом островке четыре дня. Два месяца – поверю. Ты только посмотри на его тряпки! А нож? А шрам на шее? И потом, кто этот Исви? Кто-то из местных? Тоже весь какой-то покоцанный, словно из пасти крокодила вылез. Откуда Айс его знает? И куда они, интересно, сейчас лыжи намылили?

– Ты, случаем, не в милиции работаешь? – краем рта улыбнулся Валик, и Катрин забавно сморщила нос:

– Не, от ментов одни геморрои, они только винтить[15]15
  Арестовывать, задерживать (жарг.).


[Закрыть] не по делу могут. Просто непонятка какая-то. И еще, никак не могу вспомнить, почему мне этот Айс кажется знакомым. Но у меня феноменальная память на фейсы, и, можешь верить старой больной клюшке Катрин, где-то этого чела я уже видела. И я вспомню.

Валик заелозил, устраиваясь поудобнее. Катер качало из стороны в сторону, и ребят изредка накрывало водяной пылью, когда какая-нибудь высокая волна с силой ударялась о борт.

– Я видела, ты что-то уронил в море, – осторожно проговорила Катрин. – Еще тогда, когда мы на этот гребаный остров ехали.

Валик помрачнел. И когда она все успевает замечать?

– Кольцо Светы, – нехотя сказал он. – Обручальное.

– Да, жаль. А оно… прости, оно что, было не на ней?

– Да, – вдруг резко ответил парень. У него стало дергаться правое веко, и Катрин пожалела, что затронула запретную тему. – Когда произошла авария, кольцо было дома. Света поранила кожу между пальцами, и одно время ей было больно его носить, – механическим голосом сказал Валик. – Хотя ей оно всегда очень нравилось.

– Извини, – виновато проговорила Катрин. Она помолчала, потом снова спросила: – Ты общаешься с ее родителями?

– Почти нет, – равнодушно сказал Валик.

– А… ты уж извини за мою назойливость, в ментовке дело закрыли?

Валик с легким раздражением пожал плечами, было заметно, что ему до смерти осточертел этот разговор.

– Ладно, не грузись, Валик. Кстати, не заморачиваешься, что тебя так называют? – спросила девушка. – Если хочешь, я не буду.

Валик молча посмотрел на нее. «Я привык к этому», – красноречиво говорили его глаза. Наконец поняв, что парень желает побыть в одиночестве, Катрин отошла в сторону.

А Валик, устало прислонившись к не слишком чистой стенке борта, вновь погрузился в тяжелые воспоминания…

Он не без оснований считал себя однолюбом. Те немногочисленные девушки, с которыми ему доводилось близко общаться, быстро исчезали из его жизни, почти не оставляя следов. Он и не особенно расстраивался, где-то в глубине души убеждая самого себя, что его час еще не пришел. Валентин часто сравнивал себя со скалярией, которая образует себе пару на всю жизнь. Он где-то слышал, что эта маленькая рыбка, именуемая еще «рыбка-ангел», даже может покончить самоубийством после смерти супруга.

Но все переменилось, когда он впервые столкнулся в коридоре института с Ней… Раньше он ее никогда не видел, но в этот день Света зашла за своей подругой. И когда он увидел ее, его нескладное, можно даже сказать, тщедушное тело вздрогнуло, словно по нему пустили мощный электрический разряд, и несколько мгновений Валентин стоял, как полный идиот, с приоткрытым ртом и выпученными глазами, пораженный неземной притягательностью девушки. Густые каштановые волосы обрамляли задорное личико, ее точеная, великолепная фигурка буквально излучала позитив. Она была свежа, как утренняя роса, и от взгляда ее искрящихся, глубоких глаз хотелось переворачивать горы, добраться до звезд и совершать другие подобные подвиги.

На удивление, все произошло стремительно быстро. Тогда он не решился заговорить с ней, и знакомство состоялось спустя два дня на дискотеке. Валентин даже пригласил ее на танец, хотя никогда не умел танцевать и всегда стеснялся это делать.

Через четыре дня они поцеловались, а спустя три недели оказались в постели. Валентин был на седьмом небе от счастья. В его жизни Света была третьей женщиной, с которой у него случилось ЭТО, и только с ней он чувствовал себя полноценным мужчиной.

Он был бесконечно благодарен девушке за то, что ее ничуть не смущали его субтильное телосложение и чрезмерная осторожность в принятии каких-то решений. Да, он не был Рэмбо или Брэдом Питтом, но, если говорить откровенно, Валентин и не очень-то стремился к этому. Зато Светланка совершенно искренне восхищалась его блестящей эрудицией, его тонким чувством юмора и умением трепетно ухаживать. Он в прямом смысле боготворил ее. Но в один прекрасный момент все закончилось.

Они только успели пожениться, как произошло это ужасное событие. Событие, которое самым немыслимым образом разделило его жизнь на «до» и «после», даже не разделило, а распилило, с садистским наслаждением, словно тупой, ржавой пилой.

Брат Светы Евгений вез ее из аэропорта (она была на курсах повышения квалификации по своей работе), и Валентин с нетерпением ждал ее дома. Он специально не поехал навстречу, занимаясь украшением комнаты и сервировкой стола к ее приезду.

Их долго не было, и Валентин сходил с ума, обрывая все телефоны. Страшный звонок прозвучал ближе к ночи, когда он был уже на грани безумия.

Темно-синяя «Ауди» Евгения, в которой он вез Свету, по какой-то необъяснимой причине вылетела на встречку и лоб в лоб столкнулась с громадной фурой. «Ауди» смяло, как пакетик с орешками, расплющив крышу и полностью деформировав кузов. Машина загорелась. И, что самое страшное, как потом выяснилось, горела она очень долго, и это при том, что Света была еще жива!

Евгений умер мгновенно, а она, как потом признался водитель грузовика, была в сознании и даже звала на помощь. Звала его, Валентина.

Водитель оправдывался, что дверцы покореженной «Ауди» заклинило и вытащить девушку у него никакой возможности не было. Как не было и возможности потушить огонь в салоне, так как своего огнетушителя у него не было. Пока он остановил проезжавшую машину, пока они с другим водителем подбежали к «Ауди», все было кончено. Спасать было некого.

Первое время Валик просто не осознавал происшедшего, точнее, его сознание не принимало этого жестокого и несправедливого факта. Даже когда он приехал в морг на опознание и его подвели к столу, на котором лежала какая-то скрюченная почерневшая фигура, от которой шел нестерпимый запах горелого мяса и бензина (да-да, это именно она!), его лицо даже не изменилось. Не выкатилось и слезинки даже поздно ночью, когда он в одиночку осушил целую бутылку водки. Его мутило, он блевал почти до утра, но смерть любимой не дошла до его сердца. В медицине это называется неврогенным шоком.

Самое мучительное началось дня через два, когда он понял, что он не увидит Свету ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, ни вообще никогда. Несколько фотографий со свадьбы и священный образ любимой, который он бережно хранил в своей памяти, – вот и все, что осталось.

Он ненавидел себя за утерю кольца любимой. Он почти никогда с ним не расставался после трагедии, и сейчас так нелепо потерял… Самое удивительное, что, когда он его выронил, ему показалось, что под водой промелькнуло большое светлое тело какой-то рыбы. Правда, у него с собой была еще заколка Светы, и уж ее-то ни за что не потеряет…

Неожиданно из каюты, где находились Марина с Владом, раздался какой-то шум. Потом закричала Марина, что-то упало, послышалась ругань Влада.

Валик поднялся на ноги и испуганно прислушивался, что будет дальше. Пойти и посмотреть, что там произошло, он не отважился. Катрин, не в пример ему, уже кинулась к каюте, как вдруг оттуда пулей вылетел Влад. Его грудь и плечи блестели от крови, на одной щеке тоже алело крупное пятно. У него был вид человека, случайно наткнувшегося на кладбище на собственное надгробие.

– Что с ней?! – закричала Катрин.

– Она… она швы сдирает, – прохрипел он. – Где Айс?

Но Айс, привлеченный криками, уже спускался в каюту. Влад, пошатываясь, хотел пойти за ним, но Катрин остановила его.

Валик проглотил комок в горле и понял, что уже давно хочет пить.

– Возьми себя в руки, – жестко сказала Катрин и, несмотря на разницу в росте и весе, встряхнула Влада. – Ты все равно сейчас ничем ей не поможешь, только хуже сделаешь!

– Когда мы приедем? – простонал Влад.

Он машинально размазывал по обнаженному торсу кровь супруги, вероятно, не осознавая, что делает. Катрин крепко держала его за локоть, но он вырвал руку.

– Эй, ты! – крикнул он, обращаясь к Исви. – Сколько еще ехать? Ты слышишь меня?!

Исви с нескрываемым презрением смотрел на беснующегося юношу, словно перед ним была тающая на солнце медуза.

– Влад, замолчи, – прошипела Катрин. – Он все равно тебя не понимает!

– Я хочу пить, – с трудом ворочая языком, проговорил Валик.

– Некоторым руки отрезают, и ничего. Потерпишь, – немного придя в себя, устало произнес Влад.

– Отстань от него. Он не виноват перед тобой, – заступилась за Валика Катрин.

Вскоре из каюты вышел Айс.

– Я сменил ей повязку, – сказал он.

– Когда мы приедем? – спросил Влад.

– Скоро. Совсем скоро.

– Уже прошло больше трех часов, – сказала Катрин. – Ты ведь сам знаешь, как нам дорого время.

– Что вы знаете о времени… – прошелестел Айс и качнул головой.

– Можно мне воды? – пискнул Валик.

Айс смерил его пренебрежительным взглядом и зашел в рубку к Исви.

– Я не хочу ее терять, – сказал Влад. Это было произнесено так, словно речь шла о его любимой игрушке.

«Что ж, в какой-то степени любимые друг для друга являются игрушками», – подумал Валик, и мысли о Свете вновь на какое-то время вытеснили страх и тревогу перед будущим.

– Знаете, что она сказала? Там, внизу? – вдруг произнес Влад.

Из рубки вышел Айс, и Влад замолк. Айс небрежно протянул грязную бутыль, в которой плескалось что-то мутное с осадком на дне. Валик, подавив отвращение, двумя пальцами взялся за горлышко бутылки. Айс, заметив это, сухо бросил:

– Другого нет.

– Ты не закончил, – напомнила Катрин Владу.

Айс ушел, и юноша тускло посмотрел на друзей:

– Она сказала, что мы все умрем.

Валик кисло улыбнулся:

– Звучит как-то не очень оптимистично.

Он понюхал бутылку и сделал осторожный глоток. Вода была отвратительной на вкус, но это было лучше, чем ничего.

– Звучит хреново, – согласилась с ним Катрин. – А с чего это вдруг?

Влад не ответил. Он просто смотрел на океан, сжимая и разжимая кулаки. Потом он, выпив немного воды, ушел к Марине.

Валик снова сел на палубу.

– Кому расскажешь, не поверят ведь, ага? – рассеянно сказала Катрин, отхлебывая из бутылки. Она скривилась. – Да, полный отстой. Помню, я как-то с байкерами тусовалась, и кто-то спирт притаранил. Воды не было, и мы…

Валик закрыл глаза, слова Катрин падали в пустоту. Он пытался представить себе Свету, такой, какой он ее помнил, веселую, озорную, ее потрясающую улыбку и заразительный звонкий смех, такой нежно-возбуждающий, перед затуманенными глазами мелькали какие-то обрывки их насыщенной, но короткой жизни, и они улетали куда-то вдаль подобно осенним листьям, которые срывает ветер…

Вскоре молодой человек крепко спал.

* * *

Папаша Дриппи стоял, вытянув вперед руку с ножом, и глаза его были полны решимости.

– Ах, вот оно что?! – заорал Вячеслав, отступая назад. Ногой он попытался выбить нож, но промахнулся и чуть не упал, с трудом удерживая равновесие.

– Слава, нет! – воскликнула Татьяна, увидев происходящее.

Крадучись, словно готовясь к прыжку, Папаша Дриппи вышел из рубки, держа перед собой нож.

– Эд! – позвала Татьяна в отчаянии.

– Не ссыте, сейчас я выброшу за борт этот мешок с дерьмом. Мария Бравлина не рожала хлюпиков, – пыхтел Вячеслав, не сводя глаз с поблескивающего лезвия. Грек вдруг сделал резкий выпад вперед, как тугая пружина, и на рукаве рубашки Вячеслава стало быстро шириться красное пятно.

Папаша Дриппи еще раз махнул ножом, но Вячеславу удалось отклониться назад, и лезвие слегка задело рубашку. Его взгляд упал на гарпун, который готовил Папаша Дриппи, но так и не успел использовать. Припав на одно колено, Вячеслав кинулся к нему и обернулся, когда грек уже надвигался на него.

– Слава, нет! – закричал Эд. Он схватил карабин, выстрелил в воздух и бросился к дерущимся. – Прекратить!

– Сука, – хрипло выдохнул Вячеслав и, вне себя от ярости, что было силы ударил грека по здоровой ноге. Тот неуклюже взмахнул руками и, не удержавшись на протезе, опрокинулся навзничь. Потеряв над собой контроль и уже ничего не соображая, Вячеслав наклонился и вонзил гарпун в шею охотника. Тонкая струя крови забила фонтаном, скрюченные пальцы Папаши Дриппи заскребли ногтями покрытие палубы. Нога в протезе задергалась, гулко стукая по палубе, один из ударов попал Вячеславу в пах, и тот откинулся назад, скривившись от боли.

Татьяна закричала, закрыв лицо руками. Ей начало казаться, что все происходящее с ними просто кошмарный сон.

Из разорванной глотки Папаши Дриппи доносились хрипы и клекот. Его брови удивленно выгнулись, будто сознание еще не успело до конца осмыслить, что тело умирает.

– Что ты наделал?!! – заорал Эдуард.

Он склонился над Папашей Дриппи, пытаясь зажать пальцами рану, но все было тщетно, жизнь из грека уходила буквально на глазах, и через мгновенье хозяин «Кано Маго» был мертв.

– Что ты наделал… – повторил Эд, на этот раз шепотом.

К безжизненному телу Папаши Дриппи с криком бросился его молодой помощник. Упав на колени, он завыл, обхватив труп руками.

Вячеслав отполз немного назад, тяжело дыша.

– Он бы убил меня, Эд.

Он поднялся на ноги и, болезненно морщась, осмотрел рану на руке. Его все еще мутило от спиртного, и он пока не до конца понял, что произошло.

– Ты же видел, дикарь сразу за нож схватился!..

– Кретин, – сквозь зубы сказал Эдуард.

Вячеслав собирался по обыкновению огрызнуться, но в последний момент сдержался.

– Хватит орать, – сказал он парню, который безостановочно выл, раскачиваясь взад-вперед.

Он присел над телом Папаши Дриппи и не без труда вытащил из его пальцев нож, который тут же кинул в море.

– Ладно… Его тоже можно отправить за борт, – вдруг сказал он, вытирая о джинсы руки. – А на берегу сказать, что он случайно свалился и его акулы сожрали.

– А с ним что? – глухо спросил Эд, кивая в сторону мальчишки. – Тоже в море?

– Он свидетель, Эд, – сказал Вячеслав, и Татьяна отшатнулась, не в силах поверить своим ушам.

– Боже, что ты несешь, Слава? Ты с ума сошел?!

– Это вы тут с ума посходили, целок из себя строите! – завопил Вячеслав. – Меня чуть не зарезали, а они рожи умные строят! Посмотрели бы, что у меня с рукой! А то только морали, бляха-муха, читать умеют, что один, что вторая!

Татьяна боялась приблизиться к нему, и Вячеслав буркнул:

– Не дрейфь… Забинтуй мне чем-нибудь, болит.

Пока она занималась раной мужа, Эд пытался успокоить рыдающего юношу. Кое-как ему это удалось, и он увел парня в рубку.

– Эд, – сказала Татьяна, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. Она смогла остановить кровь Вячеславу, но теперь она увидела, что им грозит новая опасность. – Эд, ты слышишь меня?

Эдуард вышел из рубки.

– Как мы доберемся домой? – упавшим голосом прошептала Татьяна, обводя рукой океан.

Эд проследил за движением женщины. Они отплыли так далеко, что береговой линии с катера не было видно. А пока они гонялись за акулой, он и подавно забыл, в какой стороне земля. Он начал говорить с темнокожим юношей, но тот лишь испуганно озирался по сторонам и отрицательно тряс головой.

– Посмотри радио. В этой конуре должно быть радио, должны же как-то эти рыбаки общаться с сушей! – крикнул Бравлин.

– Нет там радио, можешь сам убедиться, – мрачно ответил Эдуард. – Я нашел только рацию, но у нее разряжен аккумулятор.

– Давайте позвоним по мобильнику, – не сдавался Вячеслав, пытаясь связаться со своими охранниками, но исходящий сигнал не улавливался.