Текст книги "Гурман"

Кто бы это мог быть?

Он развернул коляску и въехал в комнату. На дисплее мобильника светился незнакомый номер.

Пожав плечами, Алекс взял телефон и сказал:

– На проводе.

– Саша? – услышал он хриплый голос.

– Александр Пирогов, – отчеканил Алекс. – Кто вы? Я вас знаю?

– Ты был со своим отцом на охоте у меня два года назад. Я вас на лису водил, помнишь? Евгений Федорыч я, егерь.

– Да, было дело, – наморщив лоб, сказал Алекс.

Конечно, он помнил. Собственно, охотились его отец с приятелем. Алекс беспомощно сидел в своей гребаной коляске, отхлебывал ром с колой и изредка обменивался фразами с водителем, специально оставленным рядом. Вспомнил он и егеря. Этот приземистый заросший мужик в драном ватнике больше смахивал на спившегося бомжа, чем на охранника лесных угодий. Интересно, зачем он ему понадобился?

– С какой целью звонишь, Евгений Федорович?

Егерь мялся, словно решая, стоит ли сообщать причину звонка или нет, и после паузы выпалил:

– Твой отец рассказал мне, почему ты стал инвалидом.

Осведомленность Федорыча не была для Алекса сюрпризом. О том, что с ним случилось, в Каменске и вообще в Кемеровской области знала каждая собака. Но эти слова больно хлестнули его.

– И что с того? – процедил он.

– В моем доме сейчас тот самый крендель, который сделал это с тобой. Чуешь, парень? В «Райском уголке», то есть в психушке, что в семи километрах от леса, сегодня ночью был пожар. Половина психов разбрелась. Он здесь, у меня, связанный.

Алексу показалось, что пол уходит у него из-под ног.

Он качнулся в кресле, чуть не выронил телефон и закричал:

– Что ты сказал?!

– Вынь тапки из ушей, – членораздельно произнес егерь. – Я узнал того мужика. Точнее, старика. Он не ахти как выглядит. Артур Малышев, правильно?

Алекс силился что-то сказать, но в его глотку будто натолкали стекловаты.

– Ты куда пропал, Саша?

– У него все тело в шрамах, и причиндалов промеж ног нет. Ему их в детстве отрезали, – наконец сказал Алекс, тяжело дыша. – Проверь, Федорыч.

– Я смотрел. Шрамы есть. А в трусы я к нему не полезу. Уж больно он вонючий и грязный. Да ты не сомневайся, парень. Это тот самый.

– Что ты собираешься делать?

– А ты как думаешь?

– Не думаю, что ты просто решил похвастаться. Мы не друзья, даже не знакомые. Зачем ты мне позвонил? – спросил Алекс, приходя в себя.

Он, сын успешного бизнесмена, практичный и расчетливый человек, уже догадался о мотивах старого лесника, но хотел, чтобы егерь, жаждущий срубить легкого бабла, сам раскрыл свои карты и выдвинул конкретные предложения.

– Я уже хотел ментовку вызывать, но потом вдруг про тебя вспомнил, – как ни в чем не бывало сказал Федорыч. – Не будем терять времени. У меня на телефоне и так денег почти не осталось. Он тебе нужен?

– Кто, телефон?

– Ты что, тупой? – раздраженно спросил Федорыч.

– Фильтруй базар, старик! – жестко произнес Алекс. – Не забывайся.

– Лады, погорячился, – сбавил тон егерь. – Сам понимаешь, дело-то нервное. Я про Малышева. Так что?

– Я готов приехать за ним хоть сейчас, – тихо сказал Алекс.

Ему стало жарко. Он расстегнул непослушными пальцами ворот рубашки. Переломанный позвоночник стало покалывать словно руку, затекшую во сне.

– Тогда все очень просто, парень. Пятьдесят зеленых рублей, и он твой, – услышал он голос егеря.

– Пятьдесят рублей? Это что, полсотни штук баксов?

– Именно.

– А морда не треснет, Федорыч? – вкрадчиво спросил Пирогов. – Знаешь, что будет, если я сейчас в ментовку позвоню и расскажу, что ты мне тут предлагаешь?

– Знаю, – спокойно ответил егерь. – Да только я подумал, что такой парень, как ты, не будет этого делать. Поверь, Саша, полтинник – фигня для твоей семейки. Это как для меня копейка. У твоего папани одно ружье в два раза больше стоит, чем я прошу. Мне старость нужно встречать, пора на пенсию. Уже сил нет с браконьерами бодаться и психов разных отлавливать. Зато ты душу отведешь. Твой батя тогда мне в бане признался, что ты на этого суслика дюже сердитый. Вот я и по-думал!.. Он хоть и в плохой форме, но, судя по всему, живучий.

– Хорошо, – сказал Алекс и взглянул на часы. – Мне нужно время на сборы. Когда буду подъезжать, позвоню.

– Только одно условие, Саша. Мы просто поменяемся. Я тебе этого суслика, ты мне – денежку. Никаких судилищ в моем доме и его окрестностях ты не будешь устраивать. Лады?

– Лады. – Алекс улыбнулся, но эта гримаса скорее напоминала ухмылку насильника, затащившего в подвал малолетнюю кроху. – Хорошо, старый хрен, – прибавил он задумчиво, когда егерь уже отключился.

Хорош суслик, мать его. Сажал на кол людей, сдирал с них кожу.

Кулаки Алекса сжались с такой силой, что оставили на коже следы-полумесяцы от ногтей. Он вспомнил, как в свое время пытался найти людей, которые могли бы вытащить Малышева из психушки.

Алекс был готов отдать полжизни за то, чтобы припомнить этому гаду свой выпускной вечер! Но никто не хотел браться за столь рискованное дело. Живодера содержали под семью замками. Подступиться к нему было нереально даже за баснословные суммы, которые он был готов заплатить.

Теперь Федорыч волею судьбы подобрал Малышева. Ну что ж!.. Значит, так тому и быть.

Отдав кое-какие указания одному из охранников, Алекс сообщил матери, что поехал на вечеринку к знакомому. Отцу он звонить не стал и выкатился во двор.

Мать отвлеклась от сериала и молча смотрела в окно. Она наблюдала, как двое крепких сотрудников охраны помогали ее сыну загружаться в белоснежный «Ниссан».

Ее сердце кольнула тревога, когда она увидела, что второй крепыш также сел в джип. Стояло лето, но он был в куртке. Это означало одно: парень взял с собой оружие. Зачем Саше понадобился еще один телохранитель, если он поехал отдыхать и развлекаться?

– Куда? – коротко спросил Борис, бывший спецназовец со свернутым набок носом.

Он был за рулем, а Владимир, его партнер, сидел рядом с Алексом.

– Давай на трассу К-30, – приказал Пирогов. – Прокатимся в Заозерье.

«Полсотни штук захотел срубить, старичок? – подумал Алекс и хихикнул. – Конечно, никаких денег этому трухлявому пню я отдавать не собираюсь. Вместо пятидесяти тысяч долларов это чмо в драном ватнике получит… впрочем, всему свое время».

– Парни, тут такое дело. Мне нужно проучить кое-кого. Точнее, двоих, – поправился Алекс, снова вспомнив о Федорыче. – Вы просто стойте рядом, чтобы не было форс-мажора, а я все сделаю сам. Вы будете природой наслаждаться и свежий воздух нюхать. За эту работу и ваше молчание получите по две косых. Никто не должен знать, куда и зачем мы ездили. Идет?

Громилы молча кивнули. Алекс знал, что они согласятся. Он не впервой прибегал к помощи этих парней, и все всегда было на высшем уровне.

Алекс вдруг засмеялся. Лица охранников при этом оставались бесстрастными, словно высеченными из камня.

– Да, кстати, – вдруг вспомнил Алекс, отсмеявшись. – По дороге заедем на хозяйственный рынок. Володя, вот список. Только все нужно сделать в темпе, понял? Времени у нас в обрез.

Владимир кивнул, взял из рук Алекса листок бумаги и пробежался глазами по строчкам, явно написанным впопыхах:

«Нож канцелярский. Гвоздодер, гвозди-сотки. Веревка. Скотч – 3 шт. Кусачки. Паяльник. Керосин».

На лице телохранителя не дрогнул ни один мускул. Две тысячи долларов – неплохая цена, чтобы не обращать внимания на закидоны сынка босса.

Громадный джип быстро понесся по пустынной трассе.

Новость о том, что ночью в психиатрической больнице произошел пожар, быстро облетела весь Каменск. Виктор Боков, владелец небольшого адвокатского бюро, узнал об этом от подчиненных, но не обратил внимания на такую новость. Его мысли были исключительно деловыми.

Подъехав к школе за дочерью, он с удивлением узнал, что Свету забрала жена еще час назад.

– Прибежала вся дерганая, странная какая-то, Свету в охапку, даже ничего не сказала, – проговорила учительница и пожала плечами.

Виктор хотел позвонить супруге, но мобильник был разряжен. Слишком много времени сегодня прошло за телефонными переговорами. Он слегка встревожился, сел в автомобиль и помчался домой. По дороге Боков краем уха услышал по радио, что во время пожара из психушки сбежали многие клиенты.

Виктор заглушил мотор и, чувствуя нарастающую тревогу, почти бегом взлетел к себе на этаж. Он попытался открыть дверь, но она была заперта изнутри. Виктор, ничего не понимая, нажал на кнопку звонка и тут же услышал возню.

– Лена, открой! – сказал он, и дверь распахнулась.

Виктор замер с открытым ртом. Он с трудом узнал жену. Растрепанная, с белым, как полотно, лицом и расширенными глазами, она была похожа на сумасшедшую. В руке Лена сжимала громадный кухонный нож.

«Самый большой из всех, что у нас есть», – отметил Виктор.

– Лена, что с тобой? Где Света? – чуть ли не закричал он.

Женщина схватила его за рубашку и втащила в квартиру.

– Я звонила тебе, – задыхаясь, сказала она, посмотрела на нож и положила его на полку для обуви. – Как хорошо, что ты пришел.

– У меня телефон сел, – объяснил Виктор, снимая пиджак. – Я в школу и сразу сюда. Что с тобой?

– Ты разве не смотришь новости? – Лена явно растерялась. – Витя, я думала, ты все знаешь.

– Да что случилось-то?

– Живодер сбежал из больницы, – тихо сказала она, и ее красивые глаза наполнились слезами.

Виктор, ошарашенный такой новостью, обнял всхлипывающую жену.

«Живодер? Как сбежал?» – застучало в его мозгу.

– Ты уверена?

– По телевизору только об этом и говорят! Я как узнала, сразу побежала за Светкой, – глотая слезы, проговорила Елена.

Виктор крепче прижал к себе жену. Он и сам кинулся бы за дочерью, хотя с того дня прошло семь лет. Пусть от «Райского уголка» до Каменска более тридцати километров. Не важно, в каком сейчас состоянии Артур Малышев, тот самый Живодер, который семь лет назад шокировал всю страну.

– Где Света?

– В своей комнате. Я пока ей ничего не сказала, но она, конечно, понимает, со мной не все в порядке. Придется что-то объяснить, но боюсь, не выдержу, – виновато сказала Елена.

Она заметно успокоилась. Ее худенькое лицо начало розоветь. Лишь изгибающийся шрам ярче обычного белел на правой щеке.

Глядя на него, Виктор чувствовал, как внутри у него все закипало от ненависти к Малышеву. Ведь именно из-за этого ублюдка они потеряли второго ребенка. Елена, разбуженная бесконечными кошмарами, до сих пор постоянно вскакивает посреди ночи и несется проверять Свету, их любимую дочь. Будь его воля, Виктор самолично отрезал бы от Малышева по кусочку, как можно дольше растягивая смерть извращенца.

Он отнес нож на кухню, аккуратно вставил его в деревянный держатель и зашел в комнату Светы. Девочка увлеченно рисовала фломастерами, постоянно поправляя золотистый локон, падающий на лицо. Виктор невольно залюбовался дочерью.

Света подняла голову, улыбнулась и сказала:

– Папа, привет! А меня мама почему-то раньше забрала.

– Все хорошо, котенок. Просто у меня сегодня дела были. Я маму попросил, а она время перепутала, – соврал отец.

Про себя он понимал, что это не самый лучший вариант, но говорить правду семилетнему ребенку сейчас не стал бы даже под дулом пистолета.

– Покажешь потом рисунок?

– Конечно!

Боков прикрыл дверь и вернулся к супруге.

– Я думаю, нам нужно уехать, Витя. Пока эту тварь снова не поймали. Почему у нас нет смертной казни для таких нелюдей?! – воскликнула она, и ее голос снова задрожал.

– Успокойся. Я сейчас все узнаю.

– Я не останусь здесь, пока этот садист разгуливает на свободе! – Елена махнула рукой и ушла на кухню.

Виктор решил позвонить в городское управление, где пару лет назад занимал должность начальника. Новый шеф полиции был на месте. Спустя несколько минут Боков уже знал все подробности происшедшего. Да, новости были не слишком обнадеживающими.

Во время пожара территорию больницы действительно покинули более дюжины пациентов. Среди них оказался Артур Малышев, тот самый, который своими руками казнил как минимум восемь человек. Следователи были уверены, что на его счету были и жертвы, считавшиеся пропавшими без вести.

«Ты забыл приплюсовать к этим несчастным своего ребенка», – прошептал в его мозгу отвратительный голос, и Виктор даже вздрогнул – ему показалось, что это говорил Живодер.

Больше половины психов быстро нашли и вернули обратно. Собственно, бежали только четверо, в том числе и Малышев. Остальные просто вышли за пределы КПП и в растерянности топтались на месте, не зная, что делать дальше. Здесь их и застали сотрудники оперативных служб. Ближе к утру задержали еще двоих беглецов. Теперь в лесу болтались двое – какой-то двадцатилетний сопляк и Малышев.

Виктор включил ноутбук и стал просматривать новостные ленты. Он поморщился. Как все-таки изощряются СМИ, стараясь выделиться из общей массы и шокировать общественность! Одни только названия чего стоят! «Последователь Чикатило выходит на кровавую охоту», «Возвращение Живодера», «Маньяк на свободе!»

По официальному сообщению пресс-службы следственного комитета, лесной массив в Заозерском районе полностью оцеплен под-разделениями спецназа. Все дороги перекрыты, а над лесом постоянно патрулируют два вертолета.

– Хрена лысого вы там все оцепили, – сказал Виктор.

Он хорошо знал этот лес, в свое время даже охотился там. Заозерский район – громадная территория, самая большая в области. За несколько часов перекрыть все входы-выходы просто нереально.

Вскоре выяснилось еще несколько любопытных подробностей. В частности, уже было установлено, что накануне пожара администрация больницы устроила вечеринку по поводу юбилея главного врача. Причины пожара уточнялись, но опыт Виктора сразу дал ему понять, что едва ли тут имело место случайное возгорание. Хотя бы по той причине, что на трупах медсестры и охранника были обнаружены ножевые ранения.

Боков представил себе картину: ночь, огонь, вопли, неразбериха. Вероятно, кто-то из сумасшедших решил воспользоваться суматохой и отомстить.

«Но это работа следствия. Она тебя не касается», – напомнил сам себе Виктор, вздохнул и заходил по комнате.

События той ужасной ночи не были навсегда похоронены в глубинах его сознания. Они снова всплыли наружу, прямо как распухший труп утопленника.

Тогда Малышев сбежал в первый раз. Как ему это удалось – известно одному богу. При побеге он серьезно ранил осколком стекла двух конвоиров, один из которых скончался до приезда «Скорой».

Виктор тогда еще занимал должность начальника управления. Ему позвонили, и он не мешкая помчался на место ЧП. Беременная жена осталась дома одна. Сколько раз Виктор потом проклинал себя за это! Но разве могло ему прийти в голову, что Малышев целенаправленно двигался к его дому?

– Лена, никому не открывай! – крикнул Виктор ошеломленной жене, быстро оделся и вылетел из дома.

Лена молча легла в постель. Ей стало страшно. Она хорошо знала своего мужа. Весь его вид говорил о том, что произошло что-то из ряда вон выходящее.

Женщина с нежностью погладила тугой живот. Роды должны были наступить со дня на день. Все вещи, необходимые для этого, были давно собраны. Сумка стояла у двери в ожидании своего часа.

Елена мечтательно улыбнулась. УЗИ показало, что будет двойня, причем разнополая. Она уже придумала имена – Сережа и Света.

Мысли о детках успокаивали, отвлекали от тревоги. Женщина незаметно уснула.

Ей снилось море, ласковое и прекрасное. Она, Виктор и малыши загорали на теплом песочке. Сережа со Светкой заливались счастливым смехом, брызгали друг на друга водой.

Она проснулась от звона битого стекла, подскочила в кровати, прислушалась и позвала:

– Витя?

Ответом ей была тишина.

Она свесила ноги с кровати, стала нащупывать тапочки и ощутила сквозняк.

Что там случилось? Разбилось окно?

Елена вышла в коридор и выглянула вниз. Так и есть, окно на первом этаже разбито. Осколки россыпью лежали на ковре.

Ее охватил страх.

«Нужно срочно позвонить Вите, – мелькнула у нее мысль. – Но телефон остался внизу, на журнальном столике. Спуститься туда или запереться в комнате и ждать мужа? Это просто ветка. Дул сильный ветер, отломил ее», – попыталась успокоить себя Елена.

Она понимала, что выглядит идиоткой, заставляя себя поверить в столь неправдоподобную версию. Деревья снаружи стояли, но расстояние между ними и домом было весьма внушительным. Никакая ветка сюда не долетит, если только ее не бросить.

Пока она размышляла, телефон зазвонил сам. По мелодии Елена узнала, что это муж. Дисплей слабо мерцал в темноте. Женщина видела его, включила свет и стала спускаться.

Она не сразу заметила тень, мелькнувшую на кухне. До телефона оставалось не более трех шагов. Тут Елена услышала какой-то звук, обернулась и закричала.

На нее, тряся головой и визжа, неслось какое-то ужасное существо из ночных кошмаров. Елена отпрянула назад, споткнулась о столик, упала на него и накрыла своим телом телефон.

«Боже, мои дети!» – только и успела по-думать женщина, судорожно обхватив руками живот.

Над ней склонилось чье-то ухмыляющееся лицо.

– Вставайте, – прогундосило существо, при ближайшем рассмотрении оказавшееся мужчиной.

Худое лицо, покрытое каплями крови, было спокойным, но глубоко запавшие глаза излучали злобу. Волосы свалялись от грязи. На этом типе почти не было одежды, только рваные тренировочные штаны. Сквозь широкие прорехи просвечивали худые ноги. Все тело мужчины было покрыто шрамами и свежими царапинами, из которых сочилась кровь.

– Вставайте, – повторил он. – У меня мало времени.

Елена замотала головой, с ужасом увидев серп, сжатый в правой руке незнакомца.

Он хмыкнул, схватил женщину за пышные волосы и резко поднял ее с пола. Елена закричала от боли. Страшный человек нестерпимо вонял смесью пота, мочи и крови.

– Где Виктор Боков?

– Я не знаю… – начала она.

Негодяй, не меняя выражения лица, взмахнул серпом. Правую щеку Елены пронзила острая боль. Женщина завопила.

– Еще раз крикнете, я помогу вам стать мамой досрочно, – пообещал мужчина, уткнув острие своего оружия в живот Елены.

Она замерла, хватая ртом воздух. Кровь из раны на щеке закапала на ночнушку.

– Кто вы? Я отдам вам все, что захотите, – выдохнула она.

Глаза мужчины оживленно блеснули.

Он хихикнул и сказал:

– Вы сходите со мной в цирк? Я давно там не был.

«Это он, тот самый Артур Малышев. Витя говорил о нем», – пронеслось в голове Елены.

Ее тело свело судорогой от одной только мысли о том, с какой целью этот монстр забрался в их дом.

– Так что с цирком? Вы, кстати, клоунов любите? – полюбопытствовал Артур.

Он слегка усилил нажим. Острое лезвие вспороло ночную рубашку и мягко вошло в кожу.

Елена вскрикнула.

– Они такие милые, эти клоуны. Хорошие. Веселые и добрые.

– Пожалуйста, я прошу вас, – взмолилась женщина, из глаз которой полились слезы. – Пожалейте, у меня будет двойня.

– Где Виктор? – нежно спросил Артур и не спеша повернул серп по часовой стрелке, увеличивая разрез.

На светло-голубой ночной рубашке женщины стало расти красное пятно.

– Я прошу вас, – шепотом произнесла Елена.

Она боялась смотреть вниз. Ей казалось, что Сережа и Света захлебывались собственным криком. Им передавалась эта нестерпимая боль. Они звали маму на помощь, а она стояла в ночной рубашке перед этим чудовищем и могла только умолять о пощаде, пока в ее живот погружалось кривое лезвие.

– Где Виктор? – не унимался Малышев.

– Он скоро придет. Умоляю, не делайте мне больно. Если вам нужна я, то…

Артур весело расхохотался, не дав ей договорить.

Он убрал серп от живота Елены, лизнул кончик лезвия, подмигнул женщине и сказал:

– Не бойтесь, я не собираюсь вас насиловать. Мне это неинтересно. Хотите знать почему? – Не дожидаясь ответа, маньяк оттопырил драные штаны и уставился туда с неподдельным интересом. – Так я и думал. Помните ослика Иа? Что он ответил, когда Винни-Пух заявил, что у него нет хвоста? «Наверное, его кто-нибудь украл».

Остатки зловонных тренировочных штанов опустились, и Елена поняла, что ее сейчас вырвет. На месте гениталий красовалась какая-то бесформенная шишка багрового цвета размером с грецкий орех, похожая на зарождающуюся опухоль. Из нее торчал кусок трубки, из которой что-то капало.

– Наверное, и мое хозяйство кто-то украл, – задумчиво проговорил Малышев и присел, чтобы натянуть штаны.

Елена поняла, что другого шанса у нее не будет, шагнула вперед и со всего размаха ударила его ногой в лицо. Тапка при этом слетела, не смягчила удар, и пальцы полыхнули болью.

Малышев хрюкнул и завалился назад, дрыгая в воздухе голыми ногами. Елена стремглав кинулась к двери. Ее взор был устремлен на ключ, торчащий из замка, от которого сейчас зависела жизнь как минимум троих людей. Если ей удастся выбраться наружу, она забежит за дом, к сараю. Там есть топор!..

Елена уже почти добежала, как ее живот скрутила такая боль, что она охнула и опустилась на пол.

«Детки, милые мои лапочки, помогите мне!»

Артуру наконец-то удалось подняться на ноги. Он исподлобья посмотрел на женщину, ухмыльнулся и полностью избавился от своих лохмотьев.

Елена со стоном поднялась на колени и вдруг увидела кровь на полу. Она приподняла ночную рубашку и с трудом подавила очередной крик – кровь текла из промежности. Похоже, начались роды.

– Это было очень непродуманно с вашей стороны, – подал голос Артур. – Во-первых, вы сделали мне больно.

Елена плакала и ползла к двери. До нее оставалось всего ничего. За ней тянулся влажно-красный след. Живот, казалось, раздулся до невероятных размеров. Она чувствовала, как малыши вовсю толкались, требуя выпустить их наружу.

– Во-вторых, вы все равно никуда не убежите от меня с таким животом, – продолжал Артур, шаркая ступнями.

Он наступил на кровь и снова хихикнул, увидев на ковре красный отпечаток своей голой подошвы.

– Помогите! – взвыла Елена.

Она была уже у двери и тянула руку к ключу, как серп воткнулся в дверь. Сталь перерубила фалангу ее среднего пальца и глубоко, до кости разрезала безымянный.

– В-третьих, вы подкинули мне одну интересную идею, – как ни в чем не бывало сказал Артур.

Голый, перепачканный грязью, весь в шрамах и ссадинах, с багровой шишкой вместо гениталий и мокрыми от слюны губами, он был похож на что угодно, только не на человека.

– Помогите, – прохрипела Елена.

Ее мозг заволакивала пелена, а низ живота горел так, словно на него плеснули кислоты.

Артур поднял с пола отрубленную фалангу пальца и внимательно осмотрел ее, вертя как диковинную вещицу.

– Красивый маникюр. Вы сами себе его делаете? – Он кинул обрубок в рот, пососал и выплюнул. – Я видел у вас баню. Там, во дворе. Уверен, что ее построил Виктор. У него золотые руки, – сказал Малышев. – Вы любите копченое мясо, а? – Он присел на корточки перед Еленой, которая елозила ногами в собственной крови. – А я обожаю. Я запеку вас на углях как свинку. И ваших поросят. Они будут готовиться прямо внутри вас, в духовке. Две такие аппетитные пропеченные сардельки. А потом я покушаю. Думаете, там, где меня держали, нормальная еда? – Садист брезгливо поморщился и закрутил головой. – Нет, там кормят отвратительно. Безвкусные пресные каши. Вы когда-нибудь пробовали жеваную бумагу? А вот меня в школе иногда кормили ею одноклассники. – Он открыл дверь, с наслаждением подставил голое тело ночному воздуху, потом повернулся к Елене и намотал на кулак ее волосы. – Позвольте вас пригласить в сауну, милая дама, – ласково сказал Артур и потащил извивающуюся женщину на улицу. – Веселая компания, уютная обстановка, шампанское, бассейн!.. Что может быть лучше?

Елене удалось зацепиться руками за дверной косяк. Закусив до крови губу, она держалась из последних сил. Малышев нахмурился, наклонился и сильно ударил ее в голову. Елена потеряла сознание.

Виктор мог только предполагать, что произошло дальше. Он сопоставил все факты и пришел к выводу, что с момента ухода отсюда Живодера прошло не более часа.

Увиденная картина повергла его в ступор. В доме разгром, весь первый этаж забрызган кровью так, словно там резали скот. Их свадебная фотография, висевшая на стене, была разбита. В ее центре торчал серп.

Лена в беспамятстве лежала у бани. Она тяжело и прерывисто дышала, сжимая и разжимая пальцы. Виктор заметил отсутствие фаланги и закусил губу.

Он тут же вызвал «Скорую» и принялся оказывать жене первую помощь. Лишь спустя минуту до него дошло страшное. Живот исчез. Как он этого сразу не заметил?!

Где дети?!

Он поднялся на ноги, растерянно оглядываясь по сторонам.

Вскоре примчала «Скорая». За это время Виктор словно безумец облетел всю округу, заглядывая под каждый куст. Тщетно, никаких следов малышей. Надежда на то, что они остались живы, таяла на глазах. Рядом с баней он нашел таз с окровавленными тряпками и понял, что роды произошли прямо на улице.

Он уже догадался, что здесь был Малышев, и теперь ненавидел себя за то, что оставил Лену одну.

«Скорая» увезла его жену в критическом состоянии. Она потеряла много крови. Спустя несколько минут прибыл наряд с кинологами, и собака тут же взяла след.

Когда Артура нашли у реки, просветы в верхушках деревьев медленно розовели, становились алыми. Просыпалось солнце.

Он сидел, сгорбившись, глядя на клочья тумана, которые ветер гнал над рекой. Раны, покрывавшие его тело, казались черными.

Увидев Виктора, Малышев жалко улыбнулся и сказал:

– Доброе утро.

Он снова был обычным парнем. Тихоней, неудачником, который выглядел растерянным, словно не понимал, кто он и как вообще тут очутился.

Рядом с ним стояла корзинка, из которой торчали тряпки. Виктор первым делом кинулся к ней. Оттуда послышался слабый писк. Ребенок был один. Девочка.

Троим крепким парням в погонах с огромным трудом удалось удержать Виктора, который, рыча, рвался к Живодеру, пока его заковывали в наручники. Маньяк не оказал никакого сопротивления, его худое грязное лицо было безмятежным, даже слегка удивленным, совсем как у ребенка. Он только пожаловался полицейским, что замерз и устал.

К счастью, со Светой все оказалось в порядке. Она родилась абсолютно здоровой. Малышев ничего не успел с ней сделать.

Что касается Сережи, то безуспешные поиски продолжались еще несколько дней. Малышев на допросах молчал, изредка снисходительно улыбался. Через пять суток Виктор смирился, но и представить не мог, как скажет об этом Елене.

«Живодер сидел на берегу реки. Он мог выбросить малыша в воду, выронить его из корзинки, пока бродил в чаще, а в наших лесах недостатка в лисах или волках никогда не было». Такие вот мысли переполняли уставший мозг Виктора.

В тот же день он краем уха услышал, что Малышеву собирались прозондировать желудок, и содрогнулся. Виктор с трудом мог себе представить, что это щуплое, кошмарное создание с умиротворенным взглядом способно на еще более мерзкий поступок.

«Обследуемый не принимал пищу в течение последних суток». Таков был результат, но Виктора он не успокоил.

Сережа пропал, едва родившись. Его не видели ни мать, ни отец, вообще никто. Единственным свидетелем появления мальчика на свет наверняка был Артур Малышев. Маньяка вновь поместили в психиатрическую больницу, хотя после этих событий по Каменску прошла волна стихийных митингов. Разъяренные горожане требовали казнить Живодера.

Елена не скоро пришла в себя, вообще чудом осталась жива. Она-то и рассказала, что собирался сделать с ней психопат в ту страшную ночь. Виктор потом обнаружил у сарая приготовленные дрова. Живодер и в самом деле планировал топить баню, но что-то помешало ему. Как бы то ни было, он принял роды у Елены, после чего ушел в лес с корзинкой, в которой потом нашли Свету.

После долгого лечения врачи были вынуждены признать, что Елена из-за полученных повреждений больше никогда не сможет иметь детей. Это было двойным ударом, но даже физические увечья, полученные ею в ту ночь, не могли сравниться с потерей сына.

Как-то она с грустью сказала, что лучше бы не делала УЗИ.

– Я бы думала, что ношу под сердцем одного ребенка, – призналась женщина. – Понимаешь? А так постоянно думаю об этом.

Однако время лечит даже самые глубокие раны. С годами Боковы смирились с горем. Света росла чудесной, умной не по годам девочкой, и родители глаз с нее не спускали. Обсуждение той ночи было под строжайшим запретом.

Хотя Виктор часто кусал губы, ворочался от бессонницы и втайне желал еще раз встретиться с Малышевым. Один на один, на узкой дорожке. Лучше на мостике.

Жизнь шла своим чередом. Жители Каменска постепенно успокоились.

Артура бесконечно возили на какие-то экспертизы, утроив охрану. По его душу собирали консилиумы, но он вел себя смирно. В конце концов страсти улеглись, и Малышева тихо спровадили в «Райский уголок».

Виктор заглянул на кухню. Елена стояла у плиты и что-то меланхолично помешивала в кастрюле. По ее вздрагивающим плечам он понял, что она плачет, стиснул зубы и вышел.

«А не присоединиться ли мне к поиску?» – неожиданно подумал Виктор.

Его взгляд упал на сейф, вмонтированный в стену. Там хранился наградной пистолет и две обоймы патронов.

«Почему бы и нет. Только на этот раз никаких психушек с клизмами и сиделками. Только ты и я».

Федорыч места себе не находил, ожидая Алекса. Он и предположить не мог, что из-за этого Малышева всколыхнется не только Каменск, но и весь регион. Стараясь унять дрожь, егерь бесцельно ходил из угла в угол, ежеминутно глядя в окно.

Полчаса назад у него были трое оперативников с собаками и почти дюжина рослых солдат. Все вооружены, с рациями, лица сосредоточенные, сапоги забрызганы грязью. Собаки заливались хриплым лаем, пытались вырваться и броситься на Саура, который грозно рычал в ответ. Егерь моментально покрылся ледяным потом. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы его ложь выглядела убедительной.

Мол, не знаю. Не видел. Да, буду осторожен.

К тому времени нашли еще одного сбежавшего психа. Старший поисковой группы перед уходом сообщил об этом Федорычу.

Теперь все силы были брошены на поиски Малышева, который был связан и лежал в сарае Федорыча с кляпом во рту. Егерь даже боялся подумать о том, что будет, если вскроется правда.

Когда все ушли, он вытер взмокший лоб. Только сейчас Федорыч осознал, во что вляпался, и уже жалел о том, что не сдал Живодера в полицию. Но отступать было некуда. За содеянное ему светил реальный срок, а провести остаток жизни в вонючем бараке, хлебая баланду, никому не хочется. Душу егеря грели лишь мысли о деньгах, которые вот-вот привезет Пирогов-младший.

На всякий случай он положил на стол заряженное ружье, после чего включил старенькое радио и сел ждать Алекса.

Начинало темнеть.

Они приехали около десяти вечера. Алекс злился. Из-за поисков маньяка были перекрыты все дороги. Их долго не хотели пускать. Но Владимир узнал в одном из полицейских бывшего сослуживца, и тот разрешил им проехать.