Текст книги "Чуть ближе к ста, чем к нулю"

Утром, предупредив по телефону, за мной заехал Максим. Выглядел зять великолепно. Статную фигуру подчёркивало дорогое чёрное драповое пальто, синий шарф оттенял глаза, ботинки начищены до блеска. В машине чистота, как в операционной, запах дорогого парфюма витал в салоне автомобиля.

– Мам привет, Ольга велела без опозданий, ты же знаешь, она иногда чрезмерно внимательна к мелочам.

– Здравствуй, я пунктуальный человек. Как дела, перевозки не упали?

– Выкручиваемся, я не имею права подводить ни семью ни подчинённых, а год заканчиваем с плюсом. Татьяна Георгиевна уже предварительно сбила баланс и управленческая отчётность в шоколаде, но работать ещё много, ты же знаешь, нет пределов совершенству.

– Умница, а программа сегодняшнего праздника?

– В целях экономии, а также личных соображений решили устроить «Голубой огонёк», состоящий из номеров собственной художественной самодеятельности. Коллектив разделили на группы, и каждый готовит свою часть программы, не зная о заготовках других и всю картину в целом, знает только главный бухгалтер, ну и немного я.

– Ваша Татьяна Георгиевна просто незаменима – берегите её.

– В нашей жизни она появилась тоже только благодаря тебе.

Да, действительно, когда-то давно, понимая насколько нужен моему зятю опытный и порядочный финансист, я рекомендовала свою знакомую. Теперь вижу, что тандем сложился.

– Максим, а что подготовил ты? Будешь петь?

– Да, боюсь это единственный мой талант, который можно выносить на публику.

– Как говорит моя Галюня, твои тётки готовы бесплатно ходить на работу, просто из-за того, что у них такой обаятельный руководитель.

– Мам, ты меня смущаешь.

– При такой-то внешности, ещё и скромный, – не унималась я.

По пути в салон проезжали мимо новогодней ярмарки, рядами стояли зелёные сосны, яркая мишура сверкала разными цветами, китайские гирлянды зазывно подмигивали, а прилавок с игрушками манил назад в детство. Детство – сильные папины руки, ласковая мамина улыбка, а бабушка моя Надя – целый мир любви, вкусностей и житейской мудрости. Как же похожи две Надежды в моей жизни и как же я их люблю, и сейчас я понимаю слова бабушки о том, что любовь – это один из главных даров Господа нам – людям, ибо бог и есть любовь. За неё нужно бороться, ценить и питать, и жить, жить иногда ради, а иногда вопреки.

– Всё, прибыли, заеду через три часа, надеюсь управитесь?

– Максим это Оленькина идея.

– В курсе, она считает, что, будучи женой босса, просто обязана всех очаровать.

– Счастливо, босс! До встречи.

В салоне меня встретила новогодняя суета и хозяйка Риточка.

– С наступающими праздниками, Вера Дмитриевна.

– И вам всего наилучшего.

– А у нас для вас подарок.

– Какой? – насторожилась я, зная Риточку – как натуру творческую и ищущую. Будучи, по собственному мнению, от природы далеко не совершенной, она постоянно себя преображала самым кардинальным способом. Вот и сегодня меня встречала девушка, тощую шею которой венчала голова с копной зелёных волос. Небольшие глаза подведены стрелками, перерастающими на висках в звёздочки ярко синего цвета, ногти её рук были накрашены поочерёдно в голубой и зелёный цвета. На ногах были лаковые синие ботинки с жёлтыми шнурками и сильно обтягивающие джинсы классического темно-синего цвета, отсутствие груди компенсировал джемпер с огромной аппликацией цвета «взбесившегося апельсина», а к серенькой, редкой вязки ткани были пришиты шифоновые крылышки, напоминающие о полуденном небе. Но я знала, что этому нелепо нарядившемуся тинэйджеру скоро стукнет сороковник, а мастер она от бога. После её манипуляций любая из нас считала себя красавицей. Вот только после работы с собственной внешностью, на мой взгляд, у неё выходил казус.

– Мастер из столицы.

– Я не готова к экспериментам.

– А зря.

– Мама давай не будем тратить время на препирательства, – услышала я Ольгин голос.

– Да…, но…, – в общем, я уступила под напором. Или правда хотелось?

Мастером оказался тщедушный паренёк – Виталик. Познакомившись со мной, он ловко отвернул моё кресло от зеркала и в его руках ловко замелькали тюбики, кусочки фольги… мне только оставалось получать удовольствие. На нём белый халат и такого же цвета, и качества брюки, и он не уставал расточать мне комплименты.

– Вера Дмитриевна, вы так награждены природой, у вас упругая светлая кожа, густые волосы. Я почти задремала от его стрекотания и тут услышала шум фена, странно, но часы пребывания здесь летели с необычайной скоростью. Долгожданный разворот кресла привёл меня в ужас, из зеркала на меня смотрела чужая тётка. Мои светлые локоны стали голубыми и розовыми, причём один цвет переходил в другой с некой геометрической последовательностью.

– Что же со всем этим теперь делать? – только и вымолвила я.

– Цвет будет уходить и когда приобретёт нужную вам гамму, вы нанесите на голову вот этот закрепитель, ну а через месяц будете красоткой.

Да уж смелое утверждение, но главный сюрприз ждал меня впереди, когда из соседней комнаты вышла Ольга, я лишилась дара речи вовсе. Там, где прежде у нас вились локоны редкого пепельного цвета, теперь горел костёр Короткие рыже-красные пряди, будто соревновались в стремлении вверх, а правый висок был выбрит.

– Мамуля, вылезай из комы время идёт, а нам до приезда Макса нужно ещё выбрать мне два платья на сегодняшний и завтрашний корпоративы.

Да, если подчинённые зятя и проглотят обновление моей доченьки, то её сослуживцы – работники администрации, а ведь среди них работают мои бывшие коллеги, вряд ли.

– Доченька боюсь, диапазон выбора нарядов не столь велик, – кожаная чёрная юбка, аналогичная куртка и ещё, непременно ремень с кобурой.

– Мам, – не дала мне закончить Ольга, – давай мы твой ассоциативный ряд и инсинуации по его поводу обсудим немного позже.

После чего она, взяв меня под руку, повела в магазин одежды. Прохожие оборачивались нам вслед, что меня нисколько не удивляло, Мальвина на пенсии под руку с красным комиссаром – ещё та парочка.

Максим встретил нас ослепительной улыбкой, но в глазах я увидела глубоко спрятанное удивление. С какой-то природной галантностью он отворил нам дверцы, помог удобно расположиться на сиденьях. Хотя о какой это я «природности» учитывая, что его папочкой является Иван Петрович. От мыслей меня отвлёк телефонный звонок.

– Вер, здравствуй мы сегодня с Витюшей заедем к вам за котёнком, а то Ромочка ждёт.

– Ладно, ждём Алл, – ответила я. Хм, «мы с Витюшей», а Ромочка видимо сын, ой Аллочка неужели?

– Сегодня приедут за котёнком, – вслух сказала я.

– Да, мама, ты умеешь работать над ошибками, – атаковала дочь.

– Оль, ты о чём, какие ошибки и над чем это мать должна работать? – робкая попытка Макса заступиться рухнула под тяжестью и неоспоримостью следующего заявления Ольги.

– Мы в ответе за тех, кого приручили. В моей жизни этой ответственности хоть отбавляй, а если не можешь делать хорошо, то лучше не берись.

Дальнейший путь прошёл в полной тишине.

– Вер, ты фея! – встретила меня Надюша.

– А ты мамочка, петушок золотой гребешок?

– Красный, – громко сказал Максим.

– Что красный? – прошептала Оленька.

– Ну, гребень у петуха красный.

– С этим трудно поспорить, но какое это отношение имеет ко мне.

– Э…э никакого.

– Да, значит, мне кажется, что вы сегодня все просто зациклены на стереотипах, и не хотите замечать тенденции изменений в окружающем вас, между прочим современном, мире.

Да, если новая, не самая удачная причёска – это тенденции изменений, то куда мы идём? Хотя кто – куда не знаю, а я предпочла ретироваться наверх – в детскую. С удивлением там я обнаружила Нюшеньку, причём припухлость её глаз вызвала у меня сразу два вопроса.

– Ты заболела?

– Нет.

– Плакала?

– Да.

– О причине расскажешь?

– Я тебя ждала.

Присев рядом я обняла внучку, а та недолго думая залезла мне на коленки, хотя мы были практически одного роста.

– У меня есть одноклассник, который мне нравится. Вчера он в социальных сетях пригласил меня на свидание, ну в кино, а Надюшка.… И слёзы потекли с новой силой.

– Нюсенька, Надюшка дала согласие вместо тебя, пользуясь твоим гаджетом. И ты, испугавшись реакции Стасика, не пошла в школу?

– Откуда ты знаешь его имя?

– Аллочка сказала, что в твоём классе учиться замечательный мальчик, – начала я операцию по спасению Надюши, от совершенно справедливого гнева старшей сестры, – Поверь, в произошедшем нет ничего странного, иногда очень полезно увидеть в другой обстановке. К тому же я уверена, что он переживает не меньше твоего, а Надюша послужила катализатором реакции, которая должна была произойти. Но я тебе обещаю, проводив родителей, я устрою ей хорошую взбучку.

– Мам ты чем занимаешься, мне нужна помощь, – услышала я зов дочери.

Инночка подняла на меня умоляющие глаза и поднесла указательный палец к губам. Я нежно поцеловала девочку и поспешила на первый этаж.

– Посоветуй, что одеть.

– Из всего купленного сегодня, зелёное в пол – то, что нужно.

– Рада, мы совпали.

Телесно бежевый костюм в сочетании с рубашкой цвета топлёного молока и кипельно белым галстуком, придали иссини-синим глазам Максима такую глубину, его кожа, покрытая ровным загаром, дышала молодостью, свежестью. Моя дочь была как всегда потрясающе хороша. Платье подчёркивало соблазнительность форм.

– Родители, какие вы душки! – бегала младшая средь взрослых.

– Папа мужественный, мама – женственная, а можно я вас дождусь?

– Нет, хитруля, ты же знаешь соблюдение режима – основа здоровья, а дисциплина – сестра успеха.

– Ох, мама, я не знала, что и зануды бывают женственными, – прошептала Надежда.

– Вот, Вера Дмитриевна, полюбуйтесь плодами своего воспитания.

– Ты о себе?

Тут за спиной детей я заметила заходившего в дом Ивана Петровича. Встретившись со мной глазами, он начал делать непонятные мимические жесты. Кажется, я и Надежда уловили суть, но он был так смешон, что мы с внучкой дружно рассмеялись, чем вызвали гневный взгляд дочери. Если бы не поспешный уход, события могли развернуться с негативными последствиями.

– Верочка, дедушка, простите меня, я знаю, что каждый имеет право на личную переписку, а вмешиваться в неё, тем более отвечать, но не смогла я, не смогла, а вид расстроенной Нюсечки, – и тут по щекам внучки хлынули слёзы.

Переглянувшись со сватом, я взяла Надюшу за руку и пошла с ней наверх. Пережив водопады слёз, переслушав все возможные доводы, мне удалось помирить сестёр, и вот уже они сидели по разные стороны от меня.

– Вер, у тебя такое красивое кольцо, – решительно сменила тему Надежда.

– Его носила ещё моя бабушка, поэтому оно особенно дорого мне, да и вещь красивая, знаете, девочки, бывают авторские изделия, которые всегда в моде.

– Наверное, оно очень дорогое? – спросила Инночка.

– Топаз, золото, думаю да.

– А главное, как сочетается с твоим голубым платьем, а теперь и с волосами.

– Нюсь, к нам должна заехать Аллочка за котёнком с ней будет мужчина и мальчик. Ты определись, больна ли ты, и я надеюсь, что это в последний раз, когда я вынуждена покрывать твою симуляцию!

Мы не успели закончить сервировку стола, как раздался звонок от входной двери. Надюша бросилась открывать вход в дом для гостей, она обожала моих подруг, и это было взаимно. Аллочка вошла в столовую с Надюшей на руках, следом за ними зашли отец с сыном. Мы с Петровичем взяли на себя роль радушных хозяев и всё бы ничего, только поведение Виктора меня раздражало. Они вместе с сыном были какие-то чрезмерно заискивающие, но была в этом некая «сальность». Да, там, на турбазе было другое впечатление. Однако Аллочка была активнее обычного, поглаживала Ромочку по голове, а на Виктора бросала заботливые взгляды. И когда мы с ней уединились, я в лоб задала вопрос.

– Алл, ты что серьёзно? Я по поводу Виктора.

– Вер, не будь брюзгой, а так если честно…, то просто решила помочь.

– Ему же вроде Галюня помогла.

– Я другое имела в виду.

После того как гости вместе с котёнком ушли я задумалась. У Галины некий таинственный ОН, у Аллочки – Виктор, что с девчатами? И дело даже не в праздновании Нового года, а на душе не спокойно.

– Ну и альфонс, – перебил мои размышления сват, – Не мужик – гадость, не верю я этим смазливым, ты, Вер, подругу побереги, она то баба мировая. Может, составишь мне компанию?

Я растерянно кивнула в ответ.

– Ты молоток, Нюську не сдала, Надюшке так интеллигентно всё разъяснила, вон внучки вместе наверх ушли, – говоря это, он разливал в две рюмки вишнёвую наливку, я едва пригубила, сват, выпив первую, тут же наполнил себе другую.

– Львовна нас не заругает?

– Ой, сваха, мне же не скоро с тёщенькой встречаться, а она у меня не то, что у нашего Максима.

– За комплимент спасибо, а тёща у вас замечательная.

– Не знаю, по-моему, моя Вера Львовна её тоже побаивается.

– Какие вы счастливые, что они у вас есть.

– Это да, – вынужден был согласиться сват.

Дождавшись вечером детей, предварительно уложив спать внучек, я вышла на улицу. Тихонько шла домой и услышала, как кто-то меня догоняет, приближающиеся шаги были тяжелыми явно принадлежали мужчине. Не успев обернуться, я почувствовала удар по голове, меня окутала темнота.

Придя в себя, долго не могла открыть глаза, будто мне на веки положили по мешку чего-то невыносимо тяжёлого. Господи! Что со мной? Было тепло, даже жарко. Про себя проговаривала текст молитв «отче наш» и «символ веры». Во рту было сухо, постепенно вновь обреталась способность приоткрыть глаза. На мне было только нижнее бельё и огромные шерстяные носки, моё тело придавливало к ложу огромных размеров одеяло. Главным же потрясением была я сама, вернее моё изображение на стене. Хм, красивая женщина будто бы рассматривала сама себя, однако липкий страх постепенно выдавливал другие чувства, а ужас меня сковал при осмотре всего помещения. Огромный, явно жертвенный стол стоял посреди комнаты, стены все состояли из серого камня, окна были высоко, люстра была оборудована железными крюками, на стене висели цепи, ножи. О боже! Где я? Дверь была тяжёлой, явно железной, из-под неё пробивалась тонкая полоска света. Увидеть её мне помогла луна, ой, сегодня же полнолуние. Маньяк!!!

Тело отказывалось подчиняться сигналам головного мозга. Неимоверным усилием мне удалось скатиться вместе с одеялом на пол, который оказался каменным и ледяным. Так шуметь бесполезно и опасно, нужно пытаться встать. Всю оставшуюся энергию я вложила в молитву, параллельно вспоминая об Игоре Талькове, да уж каждый из нас у последней черты вспоминает о боге. От чего-то стало обидно умирать прямо перед новым годом, о чём это я? Какие праздники, когда на кону жизнь, а, значит, возможность видеться, общаться с детьми, внуками. Обращение к богу придало сил, понемногу возвращалась способность двигаться. И вот через четверть часа я уже приняла коленно-локтевую, а затем неимоверными усилиями выпрямила руки, и о чудо, смогла сесть. Нож на стене, как, защитное средство – был моей первой целью. Поджав колени и ухватившись за край постели, удалось встать. Серое вещество в моей голове работало в сверхскоростном режиме. Ага, высота стула, поставленного на ложе и мои посещения спортзала, давали мне шанс. Выбраться отсюда – это единственное, что сейчас меня волновало, о причинах, последствиях потом, сейчас – просто выбраться. Нож оказался острозаточенным, с его помощью я почти бесшумно нарезала ленточки из простыни, маленькими привязала носки, перехватив их в районе ступней и лодыжек. Короче, обувь у меня уже была, затем вырезав в центре одеяла отверстие для головы, а также путём отсекания всего лишнего я была одета в «пончо». И вот уже практически на старте послышались шаги, сказать, что я замёрзла – это ничего не сказать. Кто-то явно топтался и прислушивался за дверью. В моих ушах отчётливо слышался стук – стук моего сердца. И опять я отправила в небеса бесшумный вопль. Тишина, и удаляющиеся шаги. Слава тебе господи! Подпоясавшись самой длинной из получившихся лент, я как можно тише затащила стул на диван «именно им оказалось моё ложе», и вот уже подоконник на уровне подбородка, а глаза видят улицу, а значит свободу, ох, каким сладким было сейчас это слово. Одного стула было явно мало, а «наряд» меня утяжелял. Сняв с себя остатки одеяла, и предусмотрительно закинув их на подоконник, я как могла, стала карабкаться вверх, и о спасибо каменным стенам, левая нога на какое-то время обрела небольшую опору, и мне этого хватило, чтобы плашмя лежать прямо у окна. Легко открыв пластиковую раму, я впустила в место моего заключения, свежий воздух. Мгновения и я неслась через какие-то преграды. Да, когда твой жокей – страх, то барьеры в виде чужих заборов, берутся с лёгкостью скаковой лошади. Сзади бешено лаяли разбуженные собаки, но времени увещевать Шариков и Бобиков, не было. И вот я через чьи-то ворота оказалась на широкой улице, но даже будучи коренной жительницей не сразу поняла где нахожусь. Холод, это хорошо, меня мучил уже не один страх, а, значит, он уступал, уступал здравому смыслу. Куда мне теперь? В полицию, с чем? Быть смешной, нет, только домой, там моя крепость. Рассчитав в голове кратчайший маршрут, я уже быстрым шагом, а не галопом направилась по нужному адресу. Стоп, а ключи? И тут всплыл образ любезной Агриппины Спиридоновны – моей соседки, у которой я, предусмотрительно на случай форс-мажора, хранила запасной комплект. Глубокая ночь не только пугала, но и защищала от любопытных глаз, хотя в моей ситуации, где выход? Без приключений прошёл дальнейший путь домой, да и куда уж дальше. Распахнув дверь, женщина протянула мне ключи и, вздохнув, промолвила:

– Ох, деточка, молодо-зелено, а вы, Верочка, опять в тренде. Нам уже и не угнаться. Ну, спокойной ночи, ведь только начало торжеств, а уже феерия.

Да уж феерия, зайдя домой, я бросилась в ванную комнату. Включив горячую воду и заткнув пробку, я посмотрела в зеркало – отражение впечатлило. Щёки горели красным румянцем, лоб покрыла испарина, волосы вздыбились в причёску, а-ля восьмидесятые – бешеный начёс, руки покрывали ссадины, на затылке чувствовалась угрожающих размеров шишка.

Отогревшись, ко мне постепенно вернулась возможность мыслить, и вопросы, вытесняя один другой, зароились в моей голове.

– Кто? Зачем? Где искать помощи? К сожалению, ответов пока не находилось. Это не всё, я видела в комнате свой портрет, а значит цель – Вера Дмитриевна собственной персоной, но что-то в этом изображении меня смущало.

Часы показывали половину третьего – глубокая ночь, но до утра не много времени, а мне нужно разработать план, потому что я не являлась случайной жертвой, кто-то явно знакомый, знающий маршрут. Горячая вода обнимала моё тело. Узнать место моего проживания ничего не стоит и вдруг – как подтверждение самых страшных предположений раздался телефонный звонок, я словно маленькая девочка, прячась от него, нырнула в воду с головой, как будто она могла не только согреть, но и укрыть, успокоить. Вынырнув, я насладилась тишиной. И всё-таки мне нужна защита, вот только в виде кого? Да и что я скажу, что меня похитили, или я боюсь звонка собственного телефона. Нет, пусть он думает, что меня нет дома, а я знала, что звонил именно он, тот, в чьей власти я была. Стоп, зачем включила свет? То есть похититель теперь в курсе, что я дома. Выйдя их ванной, озираясь по сторонам, словно кто-то незримый был рядом, упала на колени перед иконами и взмолилась о помощи, о милости мне грешной. Необходимость сна, как отдыха ощущалась всем моим организмом. Но мысли, мысли.… Почему меня не связали? Близкие и не очень знали, что мы с подругами поддерживаем себя в форме. Галюня! Вот кто мне нужен! Её броня защитит и меня – это точно. Бросившись к телефону, я осознала, что лишилась мобильника, и не только, у него мои вещи, а самое обидное на пальце не было кольца – кольца бабушки. И тут меня сморил сон, видно сказывалось выпитое успокоительное… Я бежала по цветущему лугу и была счастлива, безгранично, беспричинно, было легко так, что ещё шаг и взлечу. Бабушкин голос начал говорить со мной, успокаивал, подбадривал.

– Верочка, всё к лучшему, поверь, нет повода для печалей, гони страх, помни, после плохого всегда приходит хорошее. Господь не оставит тебя, а Галочкин телефон записан у тебя в книжке.

Я буквально подскочила в постели, ведь правда же у Галюни тоже есть стационарный телефон. Через пять секунд я была у аппарата. Спасибо бабушка.

– Галюня, возьми трубку.

– Да взяла уже, – ответили мне.

– О, господи, я уже озвучиваю все свои мысли.

– Галюня, приезжай срочно!

– Сейчас буду.

Вот за что я ей бесконечно ценю, ни одного лишнего вопроса, ни одной бабской эмоции, а время, на минуточку, пять утра.

– Почему ты мне сразу не позвонила? Даже и не знаю обижаться на тебя, или уже лечить начинать, но, учитывая ситуацию, отложим это мероприятие на потом, – услышала я от подруги после своего опуса о ночных приключениях, – Значит так, предлагаю следующий алгоритм. Во-первых, я звоню знакомому сотруднику полиции, и ты выкладываешь ему всё. Во-вторых, в курс больше никого не ставим, а то знаю твоих. Хотя Ольга баба с головой, но она дочь, а, значит, лицо предвзятое и может помешать нам, оценить поведение твоего окружения, а твой маньяк из него – факт. В-третьих, прогулочки пешком прекращаем. Согласна?

– Да, – интересно, у кого-нибудь хватает смелости с ней спорить, когда она в таком расположении духа.

– А теперь кофе. Вера, иди, прихорашивайся, но особо не усердствуй, а то, знаешь ли, мой знакомый полицейский – мужчина.

– Галь, ну кто о чём, а…

– Нет, у меня вшей и никогда не было. А вот баню люблю.

Выйдя из подъезда, я огляделась по сторонам, то, что я увидела, было выше моего понимания – Агриппина Спиридоновна, собственной персоной красовалась перед соседками – бабушками пенсионерками. Поверх сапог, на ней были несуразные шерстяные носки, причём разных цветов. Тело украшало, невероятным образом, перевязанное бантами серое шерстяное одеяло, а голова, которой она пользовалась весьма своеобразно, украшалась пучками искусственных волос ярко-малинового и синего цветов. В руках же она держала муфточку в виде чебурашки. Бросив на меня беглый оценивающий взгляд, моя эксцентричная соседка заявила:

– Верочка, вы сегодня не столь экстравагантны, но всё же потрудитесь объяснить этим несведущим, что я в тренде.

При этом она с лёгким осуждением прошла взглядом по моему белоснежному кашемировому пальто, сапогам и клатчу лилового цвета.

– Агриппина Спиридоновна, вы законодатель, а не просто в тренде, мода ваше даже не второе, а запредельно первое я.

Когда мы сели в машину Галюня посмотрела на меня взглядом, требующим объяснений.

– Я зря тратила время, описывая свой ночной наряд, моя соседка, выдавшая запасные ключи, сделала это явно талантливей.

– А я, увидев банты, решила, что бабуля собралась в роддом, хотя представить возраст роженицы мне было сложновато.

Полицейский оказался приятным мужчиной средних лет. Как мне показалось, кто-то из его предков имел восточные корни, что выдавала смуглая кожа и миндалевидный разрез карих глаз. Отрывистые движения рук выдавали в нём решительность, а волевой подбородок человека, привыкшего отдавать команды. Отутюженная форма и начищенные до блеска ботинки, ухоженные руки говорили о его аккуратности переходящей порой в педантизм.

– Аркадий Юрьевич.

– Вера Дмитриевна.

Вот так началось наше знакомство. Показания вместо меня давала Галюня, и вот странно, мой утренний рассказ уместился в её интерпретации в двадцать минут. Причём за это время она успела описать круг моих знакомых, расписание дня и ещё многое другое, чего о себе я непременно забыла бы поведать. Уже через час мы двинулись к месту происшествия.

– Примерно здесь, – попросила я остановить машину.

Мужчина, выйдя из авто, принялся внимательно изучать территорию, нас же с Галиной попросил пока остаться в машине. Уже через пять минут он протянул мне мой телефон. Странно, ночью он мне казался жизненно необходимой вещью, теперь не вызывал никаких эмоций. В компании лучшей подруги чувство страха словно улетучилось, осталось только ощущение неловкости момента и какой-то опустошенности, будто меня не просто ограбили, а унизили. Мне стало любопытно что еще мог увидеть на этом месте полицейский, но он довольно долго всё тщательно рассматривал. Как мне показалось, рассказ Галюни о ночных событиях занял не меньше времени чем осмотр Аркадия. Затем, я увидела, как полицейский достал фотоаппарат и начал снимать какие-то следы. Сев в машину, он спросил куда меня подвезти. Я ответила, что мои дети живут на этой же улице, но чуть подальше. Они вместе с Галюней подвезли меня к дому детей. Мужчина, прощаясь со мной, сказал, что пришлет оперативников для опроса наших соседей, но они будут работать аккуратно, никого не посвящая в курс произошедшего, меня же попросил принять все меры предосторожности.

– Договорились, – ответила я полицейскому

– Вер, не прощаемся.

Чмокнув подругу и помахав рукой её знакомому, я направилась от машины. В дверях дома меня встретила младшая внучка.

– Вера! Папа с утра ездил и привёз ёлку здоровенную, – восторгам Надюши не было предела.

– Мам, ну ты где, а то и установят и нарядят, – последнее слово Ольга особенно подчеркнула.

– Здравствуйте мои дорогие! – театрально громко вскрикнула я.

– Здравствуйте Регина, – отозвался Иван Петрович.

– Почему Регина?

– Потому что без вас аншлаг – не аншлаг, – и мужчина показала рукой в сторону ёлки, стоявшей посреди гостиной.

Не могу сказать, что я была в восторге от аллегории Ивана Петровича, но в свете произошедшего со мной, даже его неуместное красноречие откликалось теплом в моей душе.

– Привет, Вер, – вошла в комнату Вера Львовна.

– Привет.

– Пойдём, я чай заварила, как ты любишь с чабрецом и липовым цветом. Кстати, о липах, ты уже в курсе, что у твоего старого дома появился новый хозяин?

– Нет.

И тут Львовна посвятила меня в местные новости, которыми с ней, в свою очередь, поделилась Степанида.

– Дом – то твой, старые хозяева, видать, продали олигарху, бандиту – нелюдимый, высокомерный, а уж какой богатый, в гараже снегоход, джипа сразу два.

И тут я угадала стиль повествования Степаниды – женщины, торговавшей самогоном на нашей улице. Поэтому являла собой средоточие всех местных сплетен на девяносто процентов, оказывающихся наветами, либо пустой болтовнёй. Поэтому, я была вынуждена прервать свою сватью.

– Вера Львовна, вы уже знаете моё отношение к творчеству Степаниды, и я не о напитке, он то может и не плохой, судя по спросу, а вот больные фантазии, враньё же всё.

– А вот и нет, он ещё и маньяк!

– Что? – вскинулась я. Кажется, мне становилось интереснее.

– Степанида говорит, что видела, как он из машины выгружал цепи, крюки, маски, а сегодня у его калитки накапано кровью, а всю ночь горел свет.

– Извини Вер, позвонить нужно, – прервала я женщину, и, выйдя, быстро набрала номер Аркадия Юрьевича.

– Прошу прощения, – начала я свой рассказ, полицейский внимательно слушал, – Дело в том, я вспомнила, ночью нападавший шел со стороны дома Антонины, а он у неё угловой, если похититель был на машине, то вполне вероятно автомобиль было видно с окна соседки.

– Спасибо, – коротко ответил собеседник.

Положив трубку, я вернулась на кухню. Чай остывал, а Вера Львовна, поджав губы, чистила овощи к обеду. Надо мириться.

– Ну, а как мужчина, видный? – бросила я козырную карту.

– Ой, Вер! Степанида сказала чертовски.

– Интересный объект.

Сваха таинственно улыбнулась, ну ещё бы, впервые я при ней выразила интерес к мужчине, пусть даже и к маньяку.

– Мам! – громко позвала Оля.

– Да, – в унисон ответили мы.

– Вера Львовна занята, а Вера Дмитриевна не желает ли погулять с внучкой?

– Желает, – если бы дочь знала, как я сегодня нагулялась.

– Надюша, одеваться!

В коридоре Иван Петрович мастерил крестовину для ёлки. Внучка, выходя из дома начала повторять на распев английский алфавит.

– Эй би си ди, – тихо распевала девочка.

– Верочка, а зачем учить алфавит, англичане такие хитрецы, буквы у них в алфавите одни в словах другие, причём ещё и открытые и закрытые слоги? – спросила Надюша.

– У каждого языка свои особенности, и, поверь, для иностранцев наш русский, ох как сложен.

– И всё-таки, я не понимаю, почему бы всем людям на нашей планете не договориться и общаться на одном языке, двадцать первый век на дворе.

– Надюша, язык – это наследие нации, и каждая из них его наоборот бережёт и даже охраняет.

– Ага, внучка, и в русском есть слова, которым место в красной книге, такие они меткие и ёмкие, – вступил в наш разговор Иван Петрович.

– Бабушка, а ты всё английский, английский, оказывается, мы ещё не весь русский выучили. – внучка явно подыгрывала деду, уж слишком невинными были её глазки.

– Надежда, когда вырастешь, поймёшь, знания – главное богатство человека, который может ими распоряжаться по своему усмотрению, но непременно они помогут ему в материальном плане, и принесут ему моральные бонусы.

– Чего, чего? – Иван Петрович явно издевался, переспрашивая меня, но Надюша тоже изобразила вопрос в своих глазах.

– Возможность общаться с интересными людьми, говорить на одном, так сказать, языке.

– А-а, внучка, в общем, когда ко мне приходит Колян и требует сто грамм и разговоров за жизнь – это наш с ним – моральный бонус, – свою фразу мужчина закончил хохотом.

Я же посчитала, что лучше нам с Надюшей выйти за двор. Там меня ждало новое потрясение – Галюнина машина припарковалась у дома с липами, ей на встречу вышел мой новый знакомый – Александр. Они обнялись и взявшись за руки, поспешили во двор. Я поняла. Галюнин – ОН, маньяк Степаниды, хозяин дома с липами – одно лицо, которое ещё и меня настойчиво приглашало меня на ужин. Бабник. Я должна, нет, просто обязана, предостеречь подругу от нового разочарования, которые он ей уготовил.

– Алло, Галь!

– Вера, я перезвоню, – резко оборвала меня Никаноровна.

Да уж, нет роли хуже, чем докучающая моралистка, у людей роман, а тут я, разоблачительница. Нянчий внуков – резко себя одёрнув, я услышала голос Нюсеньки. Она закричала издалека.

– Вер, я успела?

– Куда?

– Как куда? Ёлку наряжать, или я уже взрослая? – засмущалась она.

– Нюсь, я ещё не повзрослела для этого занятия, а уж ты.

Внучка подошла к нам поцеловать, увидев немой вопрос в наших глазах, она, глядя на младшую сестру, произнесла:

– Завтра мы идём в кино. Я объяснила ему, то есть Стасу, что сегодня занята, и уместней принять его предложение позже.

– Ин! Как у вас всё быстро, а ещё на меня губы дула, в кино не ходили, вино не пили и уже предложение? А кольцо? Ему на него родители деньги дадут? – сыпала вопросами Надюшка.