Текст книги "Чуть ближе к ста, чем к нулю"

– Надя! Речь идет о предложении сходить в кино, и не более того, – возмутилась я.

– Ох, чувствую, тогда до пенсии Инку замуж не отдадим, а я иду на такие жертвы! – сокрушалась младшая.

– Надюша, а вот только не поняла, почему в твоём понимании вино – непременный атрибут? – спросила я.

– Ну, а как же? Папа дарит маме подарок, наливает вина, они целуются. Ну и так далее.

– Так Надежда, перейдём к английскому, попробуй изъясниться на этом языке.

– Велком ин май хаус!

– Пора наряжать ёлку, – засмеялись мы со старшей внучкой, – да и Нюсечке нужно обедать.

Да, желание казаться взрослее способно на чудеса. Вот и Надюша, как самый младший член семьи пытается быть старше, чем смешит нас, хотя скорее умиляет. Где та грань, за которой покоится возможность её избаловать? Хотя, безусловно, отчасти это уже произошло.

– Нюшечка! – Иван Петрович расставил руки в стороны. Внучка охотно поцеловала дедушку в подставленную щёку, они крепко обнялись.

– У бабушки готов обед, да и ёлка установлена, так что я шёл за вами.

В коридоре мы быстро сняли верхнюю одежду.

– Всем мыть руки! – скомандовала Вера Львовна.

– Давайте хотя бы по двое, – пытался снова пошутить сват.

Я вошла в холл, там стояла трехметровая красавица – ёлка, и Максим с Ольгой, обнявшись, любовались этим подарком природы, который зашёл к нам погостить.

– Ой, мам, а мы замечтались, в Новый год так хочется в детство окунуться.

– Ну, вы ещё не сильно с него и вышли то, – заметил, входящий Иван Петрович.

На что дети просто улыбнулись.

– За стол, – зычно позвала Вера Львовна.

Большой обеденный стол был великолепен, и я только сейчас ощутила голод. Салат из пекинской капусты с креветками и сухариками, филе рыбы в кляре, дивно пахнущая уха, картошечка, посыпанная укропом, солёные грибочки.

– За вчерашний прогул реабилитируется, – пояснил Иван Петрович.

– Больше думаю, как тебя реабилитировать за вчерашнее, – парировала сваха.

– А что я? Я ничего плохого.

– Ну да, если не считать, что заявился пьяным и называл моих родителей сладкой парочкой – седой Эльф с воскресшей Вангой.

Тут я задумалась, оказывается вчера Иван Петрович впервые, пусть даже не в трезвом виде, осмелился шутить со своей тёщей – Галиной Жановной, при том что раньше в течении многих лет был подчеркнуто вежлив с ней.

– Ну, какой пьяный? Так, с Верой Дмитриевной махнули по чуток!

Ольга выронила ложку с салатом и уставилась на меня.

– Ты, доченька, мать не суди, я ей вчера объяснил на собственном примере, так сказать, и показал, к чему приводит этот скользкий путь, – закончив тираду, сват мне лихо подмигнул.

Я просто впала в ступор и лишь прошептала, что буквально пригубила наливки.

– Вот-вот, а с этого всё и начинается, а женское пристрастие ох как тяжело искореняется! – и Иван Петрович закатил глаза.

– Ты, Олечка, кушай, а то вам за стол скоро, – переключился сват.

– А к Коляну кто заходил? – вернула в неприятное для меня русло беседу Львовна.

– Ты святое не тронь. Тёмная ты у меня жена, вот Вера Дмитриевна сегодня Надежде объясняла, что он – Колян, как это? Мой моральный бонус, вот! И дитё всё поняло, а ты не можешь? – при этом он взглянул на супругу, как на юродивую.

– Мам, что с тобой? – и Ольга пристально начала меня разглядывать.

– Всё в полном порядке, – обманула я дочь.

– Ты – кушай, Максим, кушай, – произнёс сват, подкладывая очередной кусок жареной рыбы единственному любимому сыну.

– А то знаю я эти администрации с их корпоративами, бутерброды где вместо колбасы веточки с листочками, да канапе тоже самое блюдо только мельче покрошено.

– Иван Петрович вы сегодня в ударе, – выдавила из себя я.

– Вот я и смотрю, опохмелился чертяга! – строго заявила Львовна.

– Корпоратив – это вчера у Максима, а у нас торжественный банкет по случаю окончания календарного года, – отрезала Ольга.

– Мам, а что новый год – это праздник или повод много раз пить шампанское? – спросила и так уже долго молчавшая Надюша.

Иван Петрович рассмеялся:

– Ух, дедова внучка растёт.

Уже через час Ольга стояла передо мной в костюме цвета топлёного молока, от вчерашней причёски на голове остался только цвет, она умудрилась уложить волосы так, что всё выглядело весьма респектабельно. Максим попросил меня завязать ему красный галстук, который, по его мнению, в купе с чёрным костюмом более всего подходил для предстоящего мероприятия. Наконец-то, сборы были закончены, и мы проводили детей. Внучки пошли поиграть к себе, Иван Петрович лёг на диван и сразу же засопел, а мы – две Веры пошли на кухню, где сваха убралась и приготовила нам с ней кофе.

– Знаешь, Вер, я тебе утром ещё не всё рассказала, Степанида говорила, что сегодня собаки всей округи подняли дикий лай. Ты бы поаккуратней была, а то ходишь домой пешком.

Если бы она знала, что послужило поводом для лая, ведь даже сейчас у меня на душе очень неспокойно. Страх холодной рукой периодически изнутри сжимал моё сознание.

– Какой чудесный кофе. Я ведь его тоже неплохо варю, но у тебя, видимо, есть свой секрет.

– Ой, Вер хлебнула я в этой жизни, Ванька сама видела какой, Максим очень ранний ребёнок, вот я и посвятила себя всю домашним хлопотам, да своим мужчинам. Хотелось, чтобы им всегда дома было хорошо, и сын ценил, понимал, что самые близкие ему люди – семья.

– Тебе это удалось.

Но после этой фразы Вера Львовна горько вздохнула. Ну да, молодость скоротечна. Зазвонил мой телефон, взяв трубку я услышала голос Галюни.

– Вер, мы сегодня ужинаем вместе.

– Есть новости от Аркадия Юрьевича?

– Да, и не только от него, но это не телефонный разговор.

– А где будем ужинать?

– В ресторане, я заеду за тобой. К детям в шесть.

– В шесть? – при этом вопросительно я поглядела на сваху, а та радостно кивала, глядя на меня.

– Но я не готова, не одета?

– Я бы на твоём месте думала о другом, – жёстко на то самое место поставила меня Галюня и положила трубку, хотя, наверное, говоря о мобильной связи так выражаться неправильно.

– Вер, а кто это Аркадий Юрьевич? А то я смотрю ты сегодня вся такая задумчивая? – задала, по её мнению, резонный вопрос Вера Львовна.

Не могла моя сваха знать, что рождало в моей голове целый ряд неприятных эмоций, и как всё происходящее было далеко от любовного романа, в который так старательно, в своих мыслях, она пыталась меня ввернуть.

– Галочкин знакомый, я не причём.

– Ага. А одета ты всегда высший класс.

Высший, по мнению моей свахи, а я была уверена, что мой костюм хоть и вполне ничего, но… Хорошо иметь с дочерью один размер одежды, а у Ольги целая коллекция маленьких чёрных платьев.

Звонок подруги разбудил Ивана Петровича. Принеся гирлянды для ёлки, мужчина принялся их разбирать. Подходил он к этому занятию, как в принципе ко всему до чего доходили его руки, очень ответственно. Через полчаса весь пол гостиной был устлан мигающими огоньками, что вызвало восторг у спустившейся Надюши. Нюсенька же была задумчива, предстоящее долгое украшение новогодней ёлки не отвлекало её. Что же время идёт, и его нам не под силу остановить.

– Вера, пойдём с тобой за игрушками, – позвала меня младшая.

– Пойдём.

И вот мы с ней из кладовки несём два ящика, причём внучка это делала с особой аккуратностью, будто в них были не просто украшения, а некие реликвии. Хотя почему нет? Для меня процесс украшения ёлочными игрушками всегда сопровождался целым потоком приятных воспоминаний, вот эти сосульки купила мама, когда я была в возрасте Надюши, а птички были приобретены бабушкой ещё до моего рождения. Очаровательные, огромные, сверкающие шары купил Максим, когда впервые Нюсечка помогала нам готовиться к встрече Нового Года.

Год назад Ольга выступила с предложением стилизовать ёлку, то есть украсить её в одном или двух цветах. И мне пришлось убеждать дочь, что новогодняя красавица имеет право быть многоцветной, и у старых игрушек – свой несравнимый шарм. Но, по-моему, Ольгу убедили не мои слова, а увиденные стеклянные попугайчики, вызывавшие её восторг, как и тогда в детстве, когда они только появились в доме.

После споров о развешивании игрушек, а также, многократного поднимания то Ивана Петровича, то Нюсеньки по стремянке к верхушке дерева, Надюша водрузила Деда Мороза и Снегурочку под ёлку и громко заявила об окончании процесса.

– Всё готово!

Единственный мужчина среди нас торжественно «зажёг» ёлку.

– Красота, – в один голос выдохнули дети.

– В детстве я боялась темноты, теперь боюсь счетов за электричество, – прозаично выдохнула сваха.

На улице стемнело, пора собираться. Примерив Ольгино платье, увидела в зеркале стройную женщину, только как-то скучно я смотрелась. Порывшись у дочери в ящике с бижутерией, обнаружила весёленькую брошь в виде стрекозы, вспомнив о том, что у меня обувь и клатч лиловые, то это искусственное насекомое «в тему». Уложив волосы, я прониклась благодарностью к Риточке и Виталичке, моя причёска просто сияла и оттенки стали именно оттенками, причём выгодно светились глаза, кожа была ещё светлее. Да, жаль, что закрепитель «ушёл» вместе с сушкой. И снова жуткий страх заполз ужом внутрь меня. Вечер я проведу с Галюней, а ночь, опять одна со своими мыслями. Как хорошо, что бабушка научила меня молиться. Ибо осязаемой защиты на ближайшее время не предвидется. Я глубоко вздохнула, в этот момент в комнату вплыла Вера Львовна.

– Верочка, будь осторожна – такая вероломная красота не может оставлять равнодушным, а нынешние мужики…, – сваха снова «включила» старшую сестру. Как хорошо, что она не в курсе произошедшего, тогда бы она усилила своё шефство надо мной, как младшенькой и нерадивой. А я нуждалась в заботах иного рода.

– Я натёрла твои сапожки – до чего же хороши, и руки у тебя ухоженные, моложавые, – продолжала женщина, подняв при этом свои, большие похожие на мужские ладони.

– Вера Львовна, каждая женщина прекрасна, а ваши глаза просто омуты, и в купе с ресницами и бровями…, – в этой ситуации я была просто не способна на больший комплимент.

Пока я шла к машине подруги на меня с новой силой нахлынули воспоминания минувшей ночи. Да, я думала, что сильная, смелая, а оказалась банально слабой женщиной. Стоп, ведь нападавший либо меня караулил, либо знал, что вчера я вышла из дома детей гораздо позднее обычного, в случайности я не верю.

Галюня – женщина эффектная, но сегодня она превзошла мои даже самые лихие предположения. Волосы подняты в высокую причёску, обнажая красивую шею, костюм подчёркивал красоту сине-голубых глаз, но короткая юбка! Да она показывала стройные ноги подруги, но в нашем возрасте? Это она недавно рассуждала на тему, что нам ближе к ста, чем к нулю? Да, дела, кто же этот ОН, неужели Александр?

– Галюнь, у меня тут ещё по поводу вчерашнего появились мысли, – начала я разговор.

– Мы из-за твоего вчерашнего и собираемся, давай не будем занимать эфир. Вот сейчас Аркадию всё и выложишь, а у меня, знаешь ли, итак голова забита.

– Ой, ты меня прости тебе, наверное, из-за меня пришлось менять свои планы, а у тебя они теперь не только производственные.

– Скорее корректировать и форсировать, ну да ладно сама сегодня многое узнаешь.

– Уже?

– Вер, мы приехали. Должна предупредить будем не втроём, а вчетвером, твоя задача слушать, для выводов поищем другое время.

В ресторане играла живая музыка, в зале стояло множество искусственных ёлочек, официантки сновали в костюмах снегурочек, а гардеробщик был в роли деда мороза.

– Надеюсь, моя шуба не трансформируется в чей-то подарок? – поддела мужчину подруга.

– Так, нам вон в ту кабину, мужчины уже ждут, – повела меня меж столиков Галюня.

Мужчины? Что она хотела этим сказать? Войдя в зал ресторана, мы подошли нашему столику. Я оцепенела. За столом сидели двое мужчин – Аркадий Юрьевич был мною ожидаем, а вот – второй был со слов Степаниды маньяк – тёмная личность – Александр. Стоп, Вера, сказала я сама себе. Просто подруга решила соединить приятное с полезным и потому собралась такая компания. Не надо показывать свои эмоции, основанные на непонятно чьих домыслах. Видимо, выражение моего лица выдавало мысли, пульсирующие в голове, потому что мужчины, встав из-за стола и помогая нам присесть, просили меня быть спокойнее. Интересно как это сделать? И Галюня, хороша подруга.

– Вот, Верочка, познакомься это Александр, – начала она.

– А мы уже знакомы, – язвительно ответила я.

– Вы о чём-то догадались? – вступил в разговор полицейский.

– Нет, просто случайное знакомство на улице, – я сказала чистую правду, но почему-то Аркадий с Галюней при этом рассмеялись. И о чём я должна была догадаться, будь я лет на двадцать помоложе, обиженная уже бежала бы отсюда, а может это такие новые методы?

– Вера Дмитриевна совершенно права, несколько дней назад, днём я шёл с рынка, а она куда-то спешила, мы с ней столкнулись тогда и познакомились.

– Да уж, – ухмыльнулась подруга.

– Вера Дмитриевна, Александр Михайлович расскажет вам, как он провёл прошлую ночь, вас же я прошу пока просто внимательно выслушать, – буквально приказал полицейский таким тоном, которого невозможно ослушаться.

– Не стоит забывать, зачем мы здесь, – добавил он.

– Но хоть еду можно до этого заказать? Я чертовски голодна, – стала клянчить подруга, а так как она раньше до просьб в общении с мужчинами «не опускалась», моё подсознание уловило новую «нестыковку».

Все погрузились в изучение специального праздничного меню, а я в изучение Александра, итогом моих усилий была чёткая убеждённость, что я раньше давным-давно видела этого человека, однако годы пошли ему на пользу, появилась красивая мужская зрелость. Чем больше я на него смотрела, тем больше понимала, что это не он – не он причина моего страха.

– Итак, вам шашлык из осётра, свежие и солёные овощи, белое вино, фрукты, – огласила под наше дружное кивание Галюня.

Подняв на меня свои васильковые глаза, Александр начал свой рассказ, вовремя которого моё лицо не раз меняло свой цвет.

– Я вчера вернулся от друга довольно поздно, загнав машину в гараж, решил выйти на улицу, мне показались подозрительными быстрые шаги, скрипящие по морозному снегу, доносящиеся с противоположной стороны улицы. Закрыв за собой калитку, я перешёл через дорогу и обнаружил там женщину в бессознательном состоянии. Быстро подхватив на руки, занёс её в дом, дело в том, что моя бывшая жена была медиком. Осмотрев нежданную гостью, я сделал вывод, что нет ничего страшного. Положил дома на диван в гостиной, сам пошёл приготовить чай. Вернувшись через четверть часа, обнаружил «побег». Понимая состояние, в котором вы находились, я вспомнил ваш номер телефона, узнал адрес и когда вы зажгли свет в своей квартире, понял, что вы уже дома. При поиске ваших координат обратился к Галине, на всё ушло немного времени, ночью решили не беспокоить, а утром вы позвонили сами. Осознавая угрозу, нависшую над вами, я всю ночь сидел в машине, наблюдая за вашим подъездом, и только утром, увидев вас вместе с подругой, поехал домой.

– Да, Саша, рассказчик ты от бога, – подытожила всё сказанное Галюня.

Действительно вопросов было много, а в правдивость Александра мне почему-то поверилось, как-то он меня расположил к себе.

– А портрет мой у вас?

– Достался вместе с домом. Встретив вас, Вера Дмитриевна, я был поражён. Именно поэтому узнал номер телефона. Думал, что моя находка на чердаке заинтересует вас не меньше портрета.

– Саша хватит лепетать, как первоклассник. Вер, ты не хочешь припудрить носик.

Я обрадовалась предложению на время оставить мужчин, насколько это возможно привести свои чувства в порядок. В дамской комнате я набросилась на Галюню с вопросами и обвинениями.

– Так ты утром уже всё знала?

– Не всё, всего мы не знаем и сейчас, кто на тебя напал?

– Вот поэтому на моём мобильном были твои не отвеченные вызовы, я-то думала ты звонила утром после разговора по стационарному телефону, а его рассказ просто наскоро придуманная отмазка. Как только я не догадалась посмотреть время твоих звонков.

– Нет, Верочка, он не врёт, причём никогда.

– Откуда такая уверенность? Ах, ну да, я же видела вас сегодня днём, и ночью малознакомым людям не звонят. Александр и есть твой загадочный ОН.

– Нет, Саша мой брат!

– Какой брат?

– Двоюродный, кстати он тоже Терентьев, я же не меняла фамилию при замужествах. Просто его родители уехали отсюда, когда мы были в юношеском возрасте, а сейчас, оставив бизнес на сына, он вернулся на родину, купил твой дом с липами. Кстати, тебе не кажется, что правильно говорить не «дом с липами», а «дом среди лип».

– Нет, я так привыкла.

– Некоторые привычки лучше со временем всё же менять.

– Эту не буду.

– Ладно, не дуйся, сейчас нужно использовать силы на другое.

Странно, но мне стало стыдно перед подругой, она из-за меня ночь не спала, весь день занимается происшествием, а я…

– Ой, Галюнь, ты прости.

– За что?

– Как-то всё это эгоистично с моей стороны, да и не даю тебе встретиться, ну с твоим…

– Кто тебе это сказал? Скорее наоборот.

– В смысле?

– В смысле, что кроме Сашки у нас за столом ещё есть мужчина. Я, конечно, видела, как ты смотришь на братца, но…

– Галь, ОН – это Аркадий Юрьевич?!

– Вер, но это для всех тайна, у него же служба всё-таки.

– От кого тайна? Александр, я так понимаю, в курсе! Дурочка у вас одна я!

– Не дурочка, а потерпевшая, которую мы оберегаем.

– От чего? Или ты думаешь, меня теперь каждый день по башке тюкать будут?

– Ты утром была такая напуганная.

– Напуганная, думала, что стала мишенью для маньяка, а теперь поняла, что это банальное ограбление. Кольца жаль.

– Зато, какое второе знакомство с Сашкой.

– Галь, а он всё-таки немного маньяк.

– Почему же?

– Зачем он меня раздел?

– Потому что снег тает, а ты думай, как тебе приятнее. Нам к ним пора.

– Галь, мы с тобой одноклассницы, так?

– Так.

– А почему я не знала, что у тебя есть, пусть двоюродный, но брат – очень близкий родственник.

– Смешная ты, я вас знакомила в юности, но тогда он был долговязым, в общем, наша королева не удостоила Сашку своим вниманием.

– И теперь он мне мстит.

– Не уверена, что сам помнит.

Когда мы вернулись, подали горячее, рыба была в меру прожаренной, свежей, отлично сочеталась с предлагаемыми соусами и вином.

– С портретом мне не ясно, – ставя фужер с недопитым вином после очередного тоста, вдруг заявил Аркадий Юрьевич.

– Вот, как раз с ним-то всё ясно, – удивила всех Галюня.

– Этот дом когда-то принадлежал Верочкиной бабушке – Надежде, а у них, ну не поверите, портретное сходство. Да-да, свои изумрудные глазки наша красавица унаследовала, вместе с белой кожей, густыми светлыми волосами, и аристократическими манерами у Надежды Васильевны. Я, ещё будучи девочкой, понимала, глядя на Верину бабушку, что со временем внучка станет её точной копией, годы только подтвердили моё предположение.

И всё бы ничего в рассказе Галюни, вот только, когда она, рассыпаясь в комплиментах, заговорила о волосах, Александр с удивлением посмотрел на мою причёску. Он не мог знать, что страх и холод ночью, усиленный его звонком, загнал меня в ванную с горячей водой с головой, которая смыла необходимую часть краски с моих волос, чем отшлифовала работу Виталика, ведь ночью мои локоны представляли иное зрелище.

– Да, поздравляю, Александр, ваша сестра полностью исключила вас из числа подозреваемых, – видимо пытался пошутить полицейский.

– Вера, простите мою бестактность, могу ли я завтра завезти вам вещи, оставленные у меня?

– Не припомню, чтобы я прошлой ночью, что-то где-то добровольно оставляла…, – закончить мне не дала Аллочка, звонившая в это время.

– Алло, привет.

– Привет, Верунь, а можно я завтра утром поработаю твоим личным водителем? – настроение у второй подруги явно было игривым, и причину его возникновения, как я догадалась, звали Виктор.

– Можно, а цель?

– Поговорим при встрече, в девять я у тебя, целую, пока.

– Пока, – выдохнула я.

И почему я была за неё не рада?

– Ключи тебе оставит, я же не согласилась ухаживать за её оранжереей, а тебе это легко, – сделала вывод Галина.

– Ну что же, если позволите, за ваше, то есть наше третье знакомство, которое наконец-то состоялось, – начал тост Александр.

– Если быть точным, то четвёртое, – резюмировала Галюня.

Воздух на улице был свеж, ветер обдувал нежно, и захотелось прогуляться, но, но, но. После происшествия я не так быстро смогу себе это позволить.

Домой меня подвёз Александр, по дороге мы обменялись номерами сотовых и решили, что друг для друга, в силу сложившихся обстоятельств, мы теперь Саша и Вера.

Он пригласил меня на завтра на экскурсию к нему, вернее в «моё детство», и отказать было просто невозможно.

Зайдя в подъезд, я пошла на свой этаж и вдруг сзади услышала тяжёлые шаги. Сердце снова бешено застучало, страх с новой силой охватил меня, как назло ключи не находились. Мизерный клатч просто проглотил их. Я обернулась, и о боже! По ступенькам, изрядно шаркая, двигалась Агриппина Спиридоновна.

– Привет, доченька, – деланно игриво воскликнула бабуля. Меня немного смутил её внешний вид, и, хотя она являла собой «королеву эпатажа» нашего подъезда, но всё-таки…

Голову женщины украшали детские заколочки, дело было не в их наличии, а в их количестве, они буквально осыпали весь череп, волосы на котором, не без их помощи, туго собрали в пучок, который наверху колыхался эдакой удалой пальмой. Маечка и шортики соседки были украшены смайликами, а руки и лодыжки были унизаны многочисленными браслетами из цветных резиночек. И этот наряд в конце декабря?

– Добрый вечер, Агриппина Спиридоновна, – мои дрожащие губы выдавили подобие улыбки, наверное, я никогда не была так рада встрече с ней.

– Агрис, так называют меня в своём кругу, я – Агрис, зачем отчество? На мой взгляд, его применение при общении мешает творческому поиску, – поправила меня женщина.

Вот так! Не обнаружив связи о которой говорила соседка, я сделала вывод об отсутствии во мне творческого начала, способного разделить неординарные взгляды моей соседки. Однако мой ночной визит, а скорее внешний вид, ввёл меня в ближайший круг Агриппины.

– Кисонька, ставь чайничек, я у тебя через пять минуточек, – это предложение поставило меня в тупик, что это – хамство, наивность? Наверное, невиданный и неизученный мной гибрид этих качеств. Я кивнула в ответ.

Агриппина Спиридоновна – была натурой деятельной, неуёмная энергия и кипучее желание её реализовать выливалось в большое количество «творений» – рисунков, назвать которые картинами, как-то не поворачивался язык, а наш подъезд став однажды вернисажем, превратился в постоянно действующую выставку работ.

– Народ нужно приучать к искусству, видеть истинную красоту, – вещала соседка. По глубокому убеждению милой женщины чёрный квадрат Малевича, в малиновом цвете более эстетичен, и вообще в её произведениях читалось постоянное обращение к признанным шедеврам, и до поры, до времени все снисходительно улыбались, встречая глазами в подъезде новую работу. Гром грянул, когда «художница» увидела под собственным углом зрения «девочку на шаре». В её интерпретации это был юноша на овале, и ладно, что овал выполнен в виде серого булыжника, молодой человек был полностью обнажён, и новоявленная Агрис тщательно выписала то место, которое на картинах часто закрывают фиговым листом. А так как рисовальщица она была ещё та, то хорошо помню тот день, когда, зайдя в квартиру, я минут десять не могла остановить приступ хохота. Вот тут-то соседи взбунтовались. Ладно, высказывания Семёныча из квартиры напротив, по поводу решительности и природной одарённости натурщика, который, по его мнению, позировал не совсем адекватной художнице. Агриппину обидели не слова мужчины, а появившаяся надпись на сером овале: «Сюрреалистический извращённый эротизм на фоне пришедшего маразма». Всё. В тот же день произведение исчезло, в творчестве непризнанного гения наступил период покоя.

В дверь позвонили, когда чайник ещё не закипел. Соседка протиснулась в открытый мной дверной проём вместе с огромным предметом, который при ближайшем рассмотрении оказался не чем иным, как скандальным «мальчиком на овале», хотя где здесь мальчик?

– Я решила преподнести вам подарок – вы источник моего вернувшегося вдохновения, – с порога начала Агрис. Вот это поворот! Я пригласила гостью к столу, и, накладывая абрикосовое варенье в вазочку, чуть не промахнулась услышав.

– Вы знаете, я увидела «Данаю» через призму кубизма, а в благодарность у неё будет ваше лицо.

Не могу сказать, что меня обрадовала возможность «красоваться» на обозрении жителей и их гостей, с нашего подъезда. Во время чаепития, под трескотню гостьи, я думала о том, как бы её переубедить.

Решение оставить всё как есть пришло само, взглянув на творение Агриппины, я осознала, что даже я сама себя опознать не смогу. «Опознать» – сказывалось общение с Аркадием.

– Благодарность кому?

– Тебе Верочка.

– Не думаю, что заслужила быть вами увековеченной, – пыталась я отбиться.

– Что ты – ты теперь моя муза.

– Кто?

– Муза. И тебе придётся мне позировать.

– Я не могу, я занята.

– Что ты, кисонька, сейчас такие длинные ночи, а я, знаешь ли, творю только в тёмное время суток.

Глагол «творю» показался мне самым уместным. Как хорошо, что напиток в бокалах заканчивался и я с чувством выполненного «дочернего долга» смогла препроводить соседку восвояси, пообещав серьёзно подойти и осмыслить столь почётное предложение. Однако какими подписями смогут именовать новое произведение подъездные остряки? И тут я услышала трель телефона.

– Извините за столь поздний звонок. У вас горит свет, и я осмелился, – голос Александра был взволнован.

– Да нет, всё в порядке, просто у меня были гости, вернее гостья, но она уже ушла. Почему вы не дома? – задала я не совсем уместный вопрос.

– Да знаете ли хлопоты, новый год, я просто случайно проезжал мимо, – ещё больше растерялся собеседник.

– А-а, спасибо за заботу, спокойной ночи.

– До завтра, я вас жду. Очень, – и он повесил трубку, а я осталась в растерянности, мне не хотелось прерывать разговор, общение с Сашей мне откровенно нравилось. Нравилось то, как смущается словно школьник такой спокойный, крепкий, добившейся многого мужчина. И на сегодня его забота обо мне была самой необходимой.

Спать не хотелось, странно, после всего пережитого я думала, что сон сморит меня, нет же, мне мешали мысли. Завтра я переступлю порог дома бабушки, интересно, что я при этом почувствую? И почему Саша купил именно этот дом? Зачем так странно обустроена одна из комнат?

Здравый смысл призвал Веру Дмитриевну вернуться на свою стезю, а то она, по его мнению, совсем со своими приключениями забросила вопрос образования внучек. Между прочим, эта обязанность появилась сама собой, ну или почти сама собой.

Давно, когда ещё только дети отпраздновали новоселье в достроено-перестроенном доме, всё было по-другому, мы со сватами хватались за любую возможность помочь своим молодым. Вернувшаяся со службы Ольга, обнаруживала чудную картину, Вера Львовна учила Нюсеньку складывать из слогов слова и читая название книги девочка звонко чеканила – АЕБУКА – уставшая «учитель» умилённо кивала головой, а Иван Петрович попросил внучку повторить «новое слово» – АЕБУКА – ещё громче тянула девочка, Иван Петрович глянув на довольное лицо супруги с хохотом завалился на диван. Свекровь недоумённо подняла глаза на вошедшую невестку, в это время я поспешила с кухни на хохот свата, а девочка, увидев реакцию деда, безостановочно повторяла: «аебука».

Попытавшись выручить Веру Львовну, я начала объяснять девочке, что вторая буква не «Е», а «З», по мере моих потуг, лицо сватьи заливала краска. И тут с кухни потянуло дымком – сгорел очередной апофеоз моего кулинарного искусства – горячие бутерброды. Мы с Ольгой поспешили к плите, где она посмотрела на меня так, что наши обязанности со второй бабушкой моей внучки сами собой разделились.

Утром я проспала, и поэтому буквально ворвалась в Аллочкин «Ситроен».

– Доброе утро! – произнесла я дежурную фразу.

– Привет, – услышала я ответ подруги с заднего сиденья.

– Здрасте, – в унисон произнесли ещё два голоса.

Тут я увидела, что за рулём авто сидел Виктор, а Роман расположился рядом с моей подругой. Они что теперь не расстаются? – пронеслось в голове. Вот это съездили с подругами к звёздам. Звезданулись все трое, хотя Галюня ехала уже звезданутая.

– Вер, как жизнь? Я так соскучилась, Галка вообще всё время занята, у меня осталось всего два дня до отъезда. Я вся в предвкушении.

Интересно, что же или кто же смог из грозного педагога Аллы Олеговны, – сотворить игривую Аллочку, боюсь, что не предвкушение, а Виктор Степанович собственной персоной.

– Всё по-прежнему Алл, только дом с липами купили, причём Галюнин брат.

– Она что вас познакомила?

– Да нет, мы как-то сами.

Терпеть не могу врать, тем более тому – кого люблю, уважаю долгие годы, и Виктор как будто почувствовал фальшь, на секунду отвлёкся от дороги и посмотрел на меня, а Аллочка тем временем продолжала:

– Вер, я все растения в квартире расставила по группам, к каждой из них поставила ёмкость с водой и положила график полива.

– График полива? Тебя же не будет дней десять – двенадцать?

– Тем не менее, Вер, я надеюсь только на тебя, и ещё, цветы, которые в спальне поливать не нужно.

Странно, что не Виктор заслужил почётное звание садовника Аллы Олеговны.

– Не переживай, твой ботанический сад перенесёт вашу с ним разлуку под моим чутким руководством.

Аллочка протянула мне связку ключей.

– Вера Дмитриевна, как поживает ваша очаровательная дочь?

И всё бы ничего, но вопрос принадлежал Роману.

– У Ольги всё в порядке, ну насколько я знаю.

– Ой, у вас две дочери, я имею в виду Надежду Максимовну, – наигранно смутился мальчик.

Мне, конечно, импонировала ошибка сына Виктор, но это была явная лесть, что ж под осинкой не ищи апельсинки.

– У Надежды Максимовны тоже всё замечательно не далее, как вчера она руководила процессом украшения ёлки, и преуспела.

– Ой, наверно, у вас необычная ёлочка?

– Ромочка, сейчас мы подъедем, и у тебя будет возможность оценить плод нашего труда. А Надюша – моя внучка.

Мальчик растерялся, переводя взгляд с Виктора на Аллочку.

– Извините, просто вы такая красивая, а ваша внучка очень похожа на вас.

Вот здесь он прав, только слепой мог не увидеть нашего сходства. Когда машина плавно затормозила, вся компания была приглашена мной на чай. Вера Львовна встретила нас на своём боевом посту. Сырники в её исполнении источали дивный аромат. После общих приветствий она мне шепнула, что Надюшка ещё спит, и я поспешила наверх, где застала внучку, сидевшую в постели в наихудшем настроении.

– Вер, ну что за манеры приводить в дом гостей, когда я совершенно не готова.