Текст книги "Последние времена"

Я также слышу, что родившиеся на свет должны возблагодарить своих родителей за этот величайший подарок на свете. Подарок?..

Это еще в юности он может считаться таковым, когда вы – как благоухающий цветок! А когда цветок становится увядшим безобразным растением, который выбрасывают в мусорный бак, это тоже требует благодарности? Как говорят философы: каждый день приближает тебя к смерти. То есть мы возносим хвалу за старение и смерть?

Мне могут сказать, что я занимаюсь богоборчеством. Да разве я в силах состязаться с Создателем? Он легко превратит меня в песчинку. Я не Его противник (просто не могу им быть в силу своей слабости), но и не почитатель. Я – маленькое существо, обреченное на страдания будущей старости и пораженное невозможностью удержать миг молодости. Я никто, как и миллиарды таких же. И пока каждый из них этого не поймет, над миром останется висеть плотная стена самообмана»

«27 февраля. Прошло шесть дней с тех пор, как я начала писать свой дневник. А кажется, это было только вчера. Шесть дней – как один! Время будто специально ускоряет ход. И нет силы, способной его остановить. Проклятая старуха уже подобрала свои кисти, чтобы размалевать мое лицо уродливыми красками. Я исчезну! Останется анти-Лена, анти-женщина, анти-личность.

Краски вокруг меня такие серые и будничные. А скоро совсем почернеют…»

«17 марта. Познакомилась с В. Очень обаятельный и приятный молодой человек. Пригласил меня в кафе. Он знает столько всего необычного, что даже я, имеющая ученую степень, слушаю его, открыв рот. Может, он расцветит всю скопившуюся вокруг меня серость? Может, познакомившись с ним, я скажу долгожданное: «Лови миг!»

Ан, нет, не поймаешь! Наша встреча закончилась так быстро, словно и не начиналась. Остается лишь надеяться, что он снова позвонит. Он обещал!»

«30 марта. Вчера В. пригласил меня к себе. Обычная холостяцкая квартира, только уж слишком все прибрано. Такое ощущение, что работала не мужская рука. В. этого и не скрывал: к нему периодически приходит уборщица, наводит лоск, а еще закупает продукты. Неплохо иметь собственную прислугу!

Чем закончилась наша встреча?.. Глупый вопрос!..

Заснули мы только под утро. Вот это мужчина! Он не просто вызывает восхищение, но и погружает в дикий сексуальный экстаз. Никогда у меня не было ничего подобного. Он придумывал такие удивительные позы, что голова шла кругом. Сколько раз я испытала оргазм? А он не прекращал, 70 требовал и требовал продолжения. Будто не человек, а сверхмощная машина. Наверное, такой, как он, вошел бы в книгу рекордов Гиннеса.

Потом я весь день приходила в себя. Не думала ни о чем, кроме новой встречи с ним. Остановись, мгновение!.. Хрен ты его остановишь. Ушло и с концами.

Едва подумала об этом, как сразу испортилось настроение. Старуха жадным взглядом посматривала в окна моей комнаты…

Так хочется верить, что и у него ко мне серьезные намерения, он позвонит и продлит прекрасный миг!

Второй раз ошибиться в жизни было бы слишком большой катастрофой».

«10 апреля. Теперь я вижу В. почти каждый день. За короткий срок я полностью поменялась. Читаю строки своего дневника и думаю: возможно, некоторые мои выводы были бы иными. Жизнь чаще сера, но есть в ней и прекрасные моменты. Нельзя думать лишь об одной неизбежной встрече со старухой. Нужно снова и снова продлевать ощущение сегодняшнего счастья.

В. пригласил меня завтра на экскурсию в Лихтенштейн. Просто взять и съездить в гости к загадочному «карлику». Счастливая, я бежала домой и вдруг встретила его… Даже имя произносить не хочется. Он стал твердить о своей любви. Я лишь рассмеялась в ответ и послала его подальше. Он рассвирепел, чуть не бросился (клянусь!) на меня. Еле скрылась от него в подъезде собственного дома. Надеюсь, он все понял и навсегда отстанет!

Впрочем, подумаешь, маленький конфликт. Плюнуть и забыть. Меня ждет Лихтенштейн!»

«18 апреля. Как он мне надоел! Поджидал меня у подъезда. Он заявил, что если не брошу В., прибьет меня. Я лишь рассмеялась: «Духу не хватит». Он вдруг упал к моим ногам, стал целовать их и умолять оставить В. Якобы узнал про него такое… Я даже слушать не стала, оттолкнула этого придурка и ушла. Надеюсь, он опомнился. «Узнал про В.!» Он и мизинца его не стоит.

А выглядел придурок как ненормальный. Сейчас, по прошествии времени, мне даже стало как-то страшно. А вдруг бы и впрямь прибил?..

Несколько часов пролетели спокойно, старуха не появлялась. Может, В. спасет меня от нее?..»

«20 апреля. Встретила М. Она сказала, что руководство института на ушах. А ведь я нигде официально не выступала. Просто потрепалась в курительной комнате. З. уже пригласила меня в кабинет, мы поговорили в довольно резкой форме. Она спросила: «Вам нравится у нас работать?» Я могла бы соврать, но честно ответила: «Нет». Даже не знаю, откуда такая смелость появилась? Вроде тихая была… Плевать мне на З. и на все на свете. Пока есть В., я живу. Не думаю, что он не скажет мне: «Чао». А если скажет? Если Лихтенштейн останется первым и последним местом нашей экскурсии?

Буду коротать время в одиночестве и покорно ждать окончательного прихода за мной старухи».

«21 апреля. Желания писать больше нет. Я не наивная девочка, чтобы излагать свои мысли и чувства. Это было принято в позапрошлом веке. Конечно, есть многое, о чем бы еще хотелось сказать: какие новые сексуальные опыты придумывает В., как разгорается конфликт на работе. Дирекция здорово влипла! И мне они точно не простят… Но душа моя как-то устала.

Кстати, придурок не успокаивается. Совсем с катушек съехал. Нет, не буду писать! И записи уничтожать не хочется. Сохраню их для истории. Не исключено, что опять к ним вернусь…»

Вот и все. Итак, что мне дал этот маленький дневник? Во-первых, я окончательно убедился, что у моей бывшей не просто имелась серьезная психическая проблема. Это не проблема, а настоящая беда! В чем опасность общения с людьми, у которых развита определенная мания? Часто они бывают непредсказуемыми, своими действиями возбуждают против себя раздражение и даже ненависть. Не произошла ли подобная вещь с Леной?

Далее: версия с неприятностями у нее на работе более чем актуальна. «З. (ясно, что это Золотцева) уже пригласила меня в кабинет, мы поговорили в довольно резкой форме. Она меня спросила: «Вам нравится у нас работать?» Я могла бы соврать, но честно ответила: «Нет»». И еще одно: «Дирекция здорово влипла! И мне они точно не простят». Лена чувствовала развитие конфликта, чувствовала возмездие. Но достигло ли оно до такой чудовищной формы?

Следующий любопытный, ранее не встречавшийся в ее деле персонаж – некто по кличке «Придурок». Жаль, блин, что она имени его не называет! Пишет о нем вроде бы немного, однако характеристику дает исчерпывающую. Надоедливый, подверженный стихии любовного чувства, не желающий признавать отказ. Боялась ли его Лена? Вроде бы нет, а вроде бы и да… «Выглядел придурок как ненормальный. Сейчас, по прошествии некоторого времени, мне даже стало немного не по себе. А вдруг бы и впрямь прибил?..» И наконец: «…придурок не успокаивается. Совсем с катушек съехал». Моя задача отыскать этого человека. Знает ли о нем полиция? Если нет, то почему? Если да, то с какой целью Александров скрыл от меня его существование?

И остается все тот же Вадим Капралов, проходящий у нее как «В.». Он сильно нравился Ленке, а когда человек влюблен, его мнение объективным не бывает. Однако в славословиях в его адрес можно найти и некоторые настораживающие моменты. По природе он – явный лидер, тот, кто забивает других своей энергией и интеллектом. Вот слова Лены: «Он знает столько всего необычного, что даже я, имеющая ученую степень, слушаю, открыв рот. Может, он расцветит всю скопившуюся вокруг меня серость?» Лидер, как правило, не терпит неповиновения. Другой вопрос: на что лидер может пойти? История показывает, что для него в основном преград нет. Но с какой стати Ковалевская могла стать для него преградой?

Еще одна его характеристика, теперь уже интимной стороны: «Будто не человек, а сверхмощная машина». То есть герой во всех отношениях. Сильная личность в ее классическом варианте. Если бы он задумал подобное преступление, то вполне мог его осуществить.

И последнее. Придурок узнал про В. такое! Вполне возможно, что это обыкновенный обман, чтобы Лена разочаровалась в своем герое. А вдруг нет? Что выяснил о Вадиме Придурок?

Я бросил взгляд на часы, уже далеко за полночь. А завтра в десять встреча с Капраловым. С ним ухо следует держать востро, поэтому – срочно в постель. К утру голова должна быть свежей.

Я закрыл глаза, однако сон отгоняли странные образы из дневника Лены. От их мучительной надоедливости можно избавиться только одним способом. Да, рюмочка не помешает. Вторая тоже…

Теперь расслабиться, сказав этим типам: «Прочь!» Однако они не уходили. Сначала передо мной отчетливо проявилось дряхлое уродливое создание женского пола; старуха без конца шамкала беззубым ртом, но я смог различить лишь одну фразу: «Я за тобой обязательно приду, как за Леной».

– Пошла вон! – сказал я. – Ты – лишь нелепые воспоминания больной девушки.

Старуха беспорядочно замахала руками, что вызвало у меня гомерический смех. И чем больше она неистовствовала, тем сильнее хохотал я. Когда ее кипение достигло высшей точки, произошел взрыв: ведьма лопнула, куски плоти разлетелись по комнате, распространяя невыносимую вонь.

– Господи, да что же это? Неужели, покидая нас, пережитки прошлого оставляют такой омерзительный запах?

Я зажал нос, а когда снова разжал его, в квартире царили прежние скудные ароматы. Призраки ушли, растворились?..

Блин, рано я радовался. Они по-прежнему находились в спальне, удобно устроившись в разных углах. Лиц я не видел, их скрывали маски. Сидели «гости» спокойно, не проявляя видимой враждебности. Но и убегать не собирались. У меня невольно вырвалось:

– Я вас знаю. Вы – предполагаемые убийцы Лены Ковалевской. Даже предположу: кто есть кто. Вон ты – сексуальный монстр В., проще – Вадим Капралов. А ты – таинственный Придурок.

Гости слегка кивнули. Выходит, я на правильном пути. Хорошо бы сорвать с них маски! Но как это сделать? Ведь передо мной не живые люди, а бесплотные тени.

Тем не менее, я рискнул. Поднялся с кровати и направился к Придурку, личность которого мне неизвестна вообще. Но по дороге увидел, что в кресле, где он только что сидел, никого нет. Там лежали небрежно брошенные мной куртка и джинсы. Вадим из противоположного угла комнаты едко ухмыльнулся. Я резко развернулся и понял, что и там никого нет. Ослабленный от видений, я снова упал в кровать, обхватив голову руками. И тут услышал:

– Мы здесь, мы здесь…

Гости опять сидели на своих местах, внимательно наблюдая за хозяином. Я не выдержал:

– Вы надолго?

– Надолго, – подтвердил Вадим. – Мы стали неотъемлемой частью твоего сознания. Смыслом жизни. Твоей песней. А из песни, как говорится, слов не выкинешь.

– Я бы добавил, – пискнул Придурок. – Мы – внедренные в тебя чипы.

– Запрыгнем к нему в голову, – предложил Вадим. – И там устроим чертовский переполох?

Придурок кивнул. И через мгновение призраки взлетели, будто надувные шарики, и буквально пронзили мою голову. Я ощутил дикую боль в висках и затылочной части. Перед глазами все поплыло. Похоже, я вырубился…

Когда я очнулся, в комнате все было спокойно, головная боль отступила. По слегка скрипящим половицам мертвой комнаты я направился в сторону кухни, к аптечке. Надо, блин, взять себя в руки, а то чокнусь, как бывшая женушка. Я в своей квартире один. Никто не посещает меня по ночам. Во всем виноват проклятый алкоголь!…

И тут я будто снова услышал:

– …Мы здесь …мы здесь… мы – внедренные в тебя чипы…

Глава восьмая
(повествование не от первого лица)

К утру Юрий окончательно пришел в норму, даже смог провести небольшую тренировку. Гладко выбрился, надел свежую рубашку, хороший костюм. Раз Вадим не из простых, я не должен перед ним ударить в грязь лицом.

Алиса прислала ему информацию насчет Капралова: ничего особенного, школа, институт, диссертация. В свое время был замечен американцами как одаренный молодой человек. Несколько лет работал в США, затем вернулся в Россию. Занимается развитием каких-то новых технологических проектов (подробностей нет, значит, тема полностью закрыта).

Личная жизнь. Никаких правонарушений, даже штрафа за превышение скорости. Практически не пьет, не употребляет наркотики. Не женат, контакты с женщинами имеются, но все они недолговременные. При расставании никто из них не устраивал Капралову сцен ревности, расходились полюбовно. Детей нет, из близких родственников только родители.

Далее шла информация о родителях Вадима. Они очень старые, больше подходят ему на роль бабушки и дедушки. Здесь тоже все было слишком скучно и неинтересно. Отец работал инженером на Шарикоподшипниковом заводе, мать преподавала в школе химию. И опять: не судимы, не привлекались, взысканий не имели. Короче – идеальная семья.

Не верил Юрий в подобный идеал. Все это отдает искусственностью. При таком раскладе человека всегда следует узнавать в личной беседе.

Компания «Розенкранц» находилась на периферии Москвы – в Южном Бутово. Добираться пришлось долго, пробки – огроменные! Вот уже недалеко и нужная ему аллея Витте, он как раз ехал по параллельной улице, недавно переименованной в улицу Матильды Кшесинской.

Здание находилось под усиленной охраной: забор с колючей проволокой, вооруженные люди. Георгиев вызвал охранника, показал свое удостоверение. Тот отреагировал безразличным взглядом.

– Мне нужно встретиться с Вадимом Семеновичем Капраловым.

– Подождите, проверю наличие вас в списках.

– В каких списках?

– У вас назначена встреча?

– Назначена, не назначена – какая разница? Я веду расследование убийства.

– И что?

– Как что?! Вы понимаете, о чем я вам толкую?

– Понимаю. Только вход сюда запрещен без особого на то разрешения. Будь вы следователь, министр, даже президент, могу пропустить лишь при соответствующем распоряжении начальства.

Дальнейший разговор смысла не имел. Юрий снова позвонил в лабораторию и попросил пригласить к телефону Вадима Семеновича.

– Его нет, – ответил тот же женский голос. – Он на совещании.

– А когда освободится?

– Сегодня вряд ли. Позвоните лучше завтра. Часов в десять.

– Но меня заверили, что сегодня его увижу.

– Ничем не могу помочь. Только завтра.

И сразу отключилась. Георгиев понял эту игру. Ему не удастся дозвониться до Капралова и через месяц, и через два. Подтверждением этой догадки явился взгляд охранника, ставший из безразличного сочувственным.

Ну, уж нет! От Юрия просто так не отделаешься. Он позвонил Вадиму по прямому телефону. Некоторое время трубку не брали, хозяин словно силился понять: что за неизвестный тип посмел оторвать его от решения важных дел? Но все же ответил.

– Я вас слушаю.

– Вадим Семенович?

– Я.

– Меня зовут Юрий Геннадьевич Георгиев.

– Ваше имя мне ни о чем не говорит.

– Мы не встречались. Но я по очень важному делу. Я веду расследование смерти Елены Алексеевны Ковалевской.

– Трагедия! – голос Капралова сразу изменился. – Она была славной девушкой. Мне очень жаль. Только… я ведь уже давал показания в полиции.

– Я не полицейский, а частный сыщик.

– Это не одно и то же?

«Как будто не знает» – подумал Георгиев и сухо ответил. – Нет.

– О чем бы вы хотели поговорить?

– Нам необходимо встретиться.

– Хорошо, – после секундной паузы произнес Капралов. – Завтра, примерно…

– Нет, сегодня.

– Сегодня у меня…

– Извините, но ваша сотрудница сказала, что сегодня ровно в десять вы обязательно будете на работе. Я и приехал.

– Она вам так сказала? – в голосе Вадима прозвучали то ли удивление, то ли ирония. – Хорошо, встретимся. Однако вам все равно придется с час подождать.

– Час подожду, – смилостивился Георгиев. – Где? У вас?

– К нам вас все равно не пропустят, необходимо специальное разрешение. Напротив «Розенкранца» открылось маленькое кафе «Посидим у Шумахера». Запишите адрес: аллея Витте, дом шесть, левый угол большого жилого дома.

Спорить с ним смысла не имело. По отдельным прозвучавшим в голосе ноткам Юрий понял: Вадим – человек с характером.

Поскольку времени до встречи оставалось достаточно, Георгиев заглянул в близлежащий супермаркет. Его внимание сразу привлек новый отдел в закутке первого этажа. Над входом вспыхивала и тут же гасла электронная надпись: «Основы детского сексуального воспитания».

Несколько озадаченный такими «прогрессивными» формами продвижения малышей к общечеловеческим ценностям, Юрий решил «заглянуть на огонек». К нему тут же подскочила крепко сбитая девица с внушительной грудью и затараторила:

– У вас мальчик или девочка?

– У меня? – Георгиев растерялся от такого напора, но сообразил: что-то отвечать нужно, иначе его здесь просто не поймут. – Допустим, мальчик. Маленький и очень бойкий.

– А кем он себя ощущает? – не унималась девица. – Мальчиком? Девочкой? Трансгендером? Или биогендером?

– Я спрошу у него, – Юрий повернулся, чтобы уйти, однако девица буквально вцепилась в его рукав. – Не волнуйтесь. Мы здесь как раз для того, чтобы помочь ему определиться со своей сексуальной сущностью.

– Думаю, он и сам определится.

– Нет, нет, мы, взрослые, обязаны ему подсказать. С кем он любит проводить время?

– Со мной.

– О, у него тяга к красивым сильным мужчинам! В будущем это может быть классический гей.

Ненавидящий извращенцев Юрий поскорее отвернулся, дабы девица не заметила гримасы отвращения на его лице. И как можно добродушнее заметил:

– Любой мальчик тянется к отцу.

– Не скажите. Мальчики ненавидят отцов, поскольку испытывают бессознательное половое влечение к своим матерям. Но не будем о грустном, лучше – о любви! Так что предпочитает ваш сын?

И тут же из близстоящего автомата рекой хлынули секс-игрушки, словно специально собранные изо всех магазинов "Интим". Девица комментировала:

– Надувные куклы, браслеты и хлысты, доставляющие невыносимую сладострастную боль. Пусть ваше дитя привыкает к наказаниям и сам повелевает своими рабами и рабынями.

"Хорошо, что у меня нет детей" – впервые в жизни облегченно вздохнул Георгиев.

– А вот новейшая смазка… Понимаете, для чего это?.. К сожалению, любовь приносит и страдания.

– Извините, мне пора, – решительно заявил Юрий

– А как же любовь? – не унималась девица. – Подумайте о своем сыне.

И сразу же из-за прилавка появилось еще одно существо непонятного возраста в рыжем парике и клоунской маске. Существо запело:

"Любовь… любовь…"

Затем переключилось на рэп, превратившись в отвязного зажигательного мачо:

«Любовь – это секс, это кайф, это ор, Любой вид любви уж никак не позор.

Любите подружек, парней и детей, А если приспичит и диких зверей.

Любовь рекламирует лучший секс-шоп, Для ваших детишек, их маленьких поп.

Мы лучшее средство предложим, друзья, Чтоб каждый из них утвердил свое "я"»

Этого уже Юрий вынести не мог! Либеральная власть перешла все границы либерализма. Захотелось разнести этот Содом, только… он никуда не исчезнет, в каждом магазине вас будут ждать подобные персонажи: пышногрудая девица и рвущийся из сухожилий в порыве экстаза рыжий рэппер.

Девица сделала последнюю попытку задержать гостя, но от его сумрачного взгляда ретировалась. Юрий наконец-то на свободе.

На свободе?

Он еще немного побродил по округе и двинулся в сторону дома номер шесть, где была назначена встреча с Капраловым.

Кафе было небольшим и полутемным; несколько столиков, барная стойка, лениво двигающаяся официантка. Из посетителей кроме Юрия – никого. Присев за столик, Георгиев обратил внимание на огромное электронное изображение старца, который вам и подмигивал, и кивал, и строил рожи. «Наверное, хозяин заведения Шумахер?»

Официантка со скучающим видом принесла меню. Юрий, почувствовав голод, спросил:

– Яичница есть?

– Нет.

– Вот тебе и раз! А я так, блин, обожаю яичницу.

Во взгляде официантки читалось: «Обожай, что хочешь. А здесь будешь жрать то, что тебе предложат». Тогда он открыл меню, заказал салат по-французски, биточки по-испански и на десерт – мороженое по-японски. «Интересно, а русское тут что-нибудь имеется?» Электронный герр Шумахер сразу перепугался: «И мечтать об этом не смей! Раньше санкции в России были для наших товаров, теперь – для ваших».

Поскольку Вадим запаздывал, Георгиев успел перекусить. Правда, он так и не понял, чем испанские биточки отличаются от российских; как и японское мороженое от нашего?.. Но все равно будем считать, что он приобщился к европейской и восточной кухням одновременно.

А Капралова по-прежнему не было. Юрий думал еще раз позвонить, но тут заметил его входящим в кафе.

Походка у Вадима была пружинистой, держался он уверенно, но не нагловато, а как человек, ощущающий собственную значимость. Темные волосы аккуратно прилизаны – волосок к волоску, глаза карие, умные и живые, лицо…. Неплохо разбирающийся в антропологии Юрий, как и Алиса, задумался: кто он? Славянин? Не до конца. Восточные черты немного проглядывают? Похоже есть в нем восточная кровь. Но, когда Вадим повернулся в профиль, его можно было принять за жителя Южной Европы или даже Ближнего Востока.

Капралов сразу понял, куда ему направляться и подсел к Юрию. Никакого дружеского пожатия рук, естественно, не было. Георгиев протянул визитку, Вадим на нее не посмотрел, лишь кивком подозвал официантку, заказал чай по-румынски и предложил сразу перейти к делу.

– Столько работы. Каждая минута моего времени на вес золота.

– Понимаю, – ответил Георгиев.

Капралов взглянул на собеседника с некоторой усмешкой, по крайней мере, Юрию именно так и показалось. Неприятие Вадима, которое он испытывал еще до встречи с ним, только усиливалось. За внешним лоском, изысканными манерами скрывался самый настоящий пижон. «Это он, блин, женщинам может лапшу на уши вешать, но никак не мне».

– Я уже говорил, что занимаюсь делом Ковалевской…

– Говорили, – снова этот ироничный взгляд со стороны Капралова.

– Расскажите о ваших взаимоотношениях.

– А что вас интересует?

– Многое. Где и при каких обстоятельствах вы познакомились?

– Как знакомятся люди. Еду по Москве, вдруг вижу, стоит на перекрестке красивая девушка. Предложил подвести, она согласилась.

– Все до банальности просто.

– С банальности порой начинаются самые серьезные и прочные отношения. Так устроен мир.

– Когда вы с ней впервые встретились?

– Четыре месяца назад.

– Незадолго до ее гибели.

– За три месяца до гибели, – вальяжно уточнил Вадим.

Георгиев понял, почему Александров не слишком верит в причастность Капралова к убийству Лены. Он слишком самоуверен и раскован в общении со следствием. Как правило, так ведут себя те, кто невиновен. Но… не является ли это хитрой игрой с его стороны?

– Вы часто с ней виделись?

– Сначала раз или два в неделю. Потом – не менее трех или четырех раз.

– Остальную половину недели оставляли для других дел? – усмехнулся Юрий.

– Я слишком занят в фирме. Так что «остальную половину» вкалывал как папа Карло, а потом приходил домой и валился в постель.

– Вы ведь занимаетесь нано-технологиями?

– Занимаюсь. Я – первоклассный специалист своего дела. Но разговаривать о своей работе не могу. Не имею права.

– И куда вы обычно с Ковалевской ходили?

– Куда ходят люди, еще не старые? В рестораны, на различные выставки. Мы, например, видели демонстрацию новых технологий управления человеческим мозгом… Кстати, какие открываются перспективы! Многие болезни человека вызваны соответствующими искривлениями в работе мозга. Люди уже приоткрывают форточку в мир бессмертия! Еще посетили несколько галерей, где проводились выставки современного искусства. Представляете, сейчас модно расписывать полотна экскрементами… Но я вас отвлек от главной темы.

«Это точно! – подумал Георгиев. – Ты либо любишь поболтать, либо специально уводишь в сторону от темы».

– Это все, чем вы с Ковалевской занимались?

– Хотите знать, был ли у нас секс? Разумеется, был!

– Вы не замечали в ее поведении никаких странностей?

Следовало предположить, что Капралов попросит уточнить, что следователь имеет в виду. Однако реакция ученого оказалась иной:

– Каждый в нашей жизни немного странен.

– Ковалевская была больна. У нее имелось сильное психическое расстройство.

Вадим немного подумал и сказал:

– Мне так не показалось. Она наблюдалась у врача?

– Нет.

– Не понимаю?..

– Она не ходила к доктору, хотя обязана была это сделать.

– Кто это решил? И почему?

– Мне удалось прочитать ее дневник…

При этом Юрий буквально впился глазами в собеседника. Ему показалось, будто лицо Вадима дрогнуло. Он с удивлением воскликнул:

– Никогда не думал, что Лена занималась подобной чепухой. Хотя у женщин свои заскоки. И что она там написала? Что она сошла с ума и умоляет о помощи?

– Вы умный человек и прекрасно знаете, что об этом не пишут. Ее мать замечала некоторые странности характера дочери. Близкие друзья тоже.

Юрий не стал уточнять, что когда-то и сам входил в число «самых близких». Не стоило раскрывать карты перед этим явно не простым парнем.

– Я ничего подобного не помню, – пожал плечами Капралов.

– У нее была какая-нибудь мания? Боязнь?

«Почему он сразу спросил про боязнь?»

– Боязнь старости?

– Старости?! – глаза Вадима округлились от искреннего изумления. – Но ей же не было и тридцати!

– Тем не менее…

– А ведь она была права, – вдруг заявил Капралов. – Старости бояться нужно. И уже в возрасте двадцати или тридцати лет думать, как продлить свою молодость.

– Разве возможно переделать биологическую природу человека? – усмехнулся Георгиев.

– Возможно! Скоро с помощью чипов человек обретет долгую счастливую жизнь, болезни исчезнут… практически все будут излечимы. Он и в шестьдесят станет выглядеть как юноша.

Юрий задался вопросом: «Капралов – это серьезно?» Лицо Вадима изменилось, щеки расплылись в блаженной улыбке, в глазах заиграл фанатичный блеск:

– Это случится! И очень скоро! Скорее, чем предполагают самые большие скептики. И я здесь играю далеко не последнюю роль.

«Он хвастун или реально такой ценный кадр?»

Георгиев не позволил собеседнику снова отходить от основной темы разговора:

– Скажите, а каково было ваше отношение к Лене?

– Извините, вопрос слишком личный.

– Убита женщина. Здесь личных вопросов не существует.

К удивлению Юрия Капралов тут же согласился:

– Вы правы. Лена мне нравилась.

– И только?

– Этого мало?

– У нее, похоже, отношение к вам было куда более серьезным. И она надеялась на ответное чувство.

Вадим впервые запнулся, точно подыскивая ответ. И, справившись с этой задачей, ответил:

– Женщины часто видят то, что хотят видеть. Впрочем, кто знает, что было бы дальше, не случись той ужасной трагедии.

– Вы ведь ее подвезли в тот вечер до дома?

– Да. Возвращались из ресторана. Она предлагала мне зайти, а я отказался.

– Почему?

– На следующий день в «Розенкранце» должно было быть очень серьезное совещание. Требовалась светлая голова и бодрость духа. Теперь я, конечно, кляну себя. Зайди я тогда к ней, не исключено, убийца бы не осмелился…

– И вы сразу уехали?

– Не совсем. Некоторое время я сидел в своей машине. Минут десять, или чуть больше.

Для Георгиева наступил решающий момент, ради которого и затевалась эта встреча. Что Капралов делал в эти десять минут? То, о чем ему уже поведал майор Александров, не выглядело убедительным.

– Почему вы не уехали сразу?

– Сложный вопрос. Боюсь, вы не поверите.

– Сделайте так, чтобы я поверил.

Подошла полусонная официантка, требовательно спросила: не желают ли господа чего-нибудь? Георгиев заказал еще один большой чайник.

– По-румынски? По-гречески? Или?..

– А по-русски можно?

– Вау! – отозвалась официантка. – Это сейчас не модно.

– Принесите по-румынски, – миролюбиво заметил Капралов. И Георгиеву. – Я продолжу. На чем построен метод раскрытия многих преступлений? На так называемом логическом несоответствии поведения подозреваемого. Он сделал так, хотя должен был поступить по-иному. Помните Агату Кристи?.. Вы ведь наверняка читали ее книги или смотрели фильмы по ее произведениям. Ее гений сыска Эркюль Пуаро постоянно ловит преступников на несущественной мелочи. Скажем, от парка до станции по прямой дороге ходу пятнадцать минут, а вы проделали его за тридцать. За эти пятнадцать минут вы успели вернуться в комнату к жертве и покончить с ней. Таковы его рассуждения.

– Но в основном предположения Пуаро оказываются верными.

– Потому что так хочется автору. Однако логика тут далеко не всегда уместна. Существует еще и антилогика. К сожалению, ей так мало уделяют внимания.

– И что вы подразумеваете под антилогикой?

– В нашем примере человек идет до станции не прямой дорогой, а окольным путем. Идет, несмотря на то, что на дворе уже ночь, что он может зацепиться за колючки кустов в парке. Идет, потому что идет. Захотелось ему так.

– Если вашу концепцию применять в практике расследования, ни одно преступление бы не раскрывалось.

– Или скажем по-другому: часть несправедливо обвиненных осталась бы на свободе.

– Мы опять отклонились от темы, – напомнил Георгиев.

– Да. В свое время я сказал следователю… такому лысоватому… у меня даже визитка его осталась.

– Майор Александров.

– Именно! Я сказал ему, что сидел в машине и готовился к речи на совещании. Что не могу этого делать на полном ходу, так как забочусь о безопасности поездки. Так вот, я солгал. Мне было плевать, где обдумывать речь; я бы это спокойно делал, будучи участником автогонок на самой опасной трассе.

– Зачем же вы обманули следователя, нехороший человек?

– Чтобы он мне поверил. И он действительно поверил.

– А теперь решили покаяться?

– Не вижу более смысла скрывать правду. Я ни в чем не виноват.

– И чем вы занимались в своем автомобиле все это время?

– Сидел и просто думал.

– Но раз вы говорите, что смогли бы это спокойно сделать и во время движения…

– Опять эта ваша логика. Подключите антилогику.

– Допустим, вы поступили не совсем логично. Тогда скажите, не заметили ли вы, сидя в машине, кого-нибудь поблизости? Может, в подъезд заходил человек? Или, наоборот, выходил из него? Не проходил ли кто мимо вас?

Вадим затянулся сигаретой и через струйки дыма посмотрел на Юрия:

– Я раздумывал над этим много раз. Вы ведь не первый меня спрашиваете. И я хотел бы оказать посильную помощь в деле поимки преступника. Тем более – убийцы Лены… Нет, ничего и никого я не заметил. Но сделайте скидку на то, что я слишком сильно ушел в свои мысли. Даже глаза во время размышлений закрыл.

«Де, ты сложный клиент! Как понять: врешь или нет?»

– Хоть чем-то помог вам? – Капралов дал понять, что разговор пора заканчивать.