Текст книги "Наука и лженаука"

Еще раз наука и псевдо наука

Сегодня на семинаре в доме ученных был доклад, посвященный влиянию мегалитических объектов – долменов на человека. Непонятные памятники времен неолита (хотя, как выяснилось, некоторые появились совсем недавно), разбросаны чуть ли не по всей планете – почему ж не попытаться выяснить, кто и зачем их построил. Начали исследовать. Оказывается, долмены – это нечто вроде резонаторов Гельмгольца, излучающих периодически ультразвук различной частоты, зависящий от размеров долмена и формы пробки, вставленной в его летку. Меняя пробку можно регулировать частоту. Сам факт ультразвука связан с пьезоэлектрическим эффектом кристаллов кварца в плитах песчаника, из которого сложены долмены. Звучание происходит от сжатия плит, а, следовательно, кристаллов, а сжатие происходит под влиянием приливно отливных волн, связанных с фазой луны, и гуляющих не только по морю, но и по суше (хотя, конечно, не с той амплитудой – в море до 17 м, а на суше – до 4-х см). Отсюда – периодичность. А не периодические – от сдвигов плит земной коры. (А все долмены расположены, якобы, по линиям стыка этих плит).

До сих пор это – более-менее наука. Но далее начинается «и было мне видение». Плиты де подогнаны друг к другу так точно, как примитивные люди никак не могли сделать это сами. Далее, жрецы использовали долмены для вхождения в транс и для лечения. В пьезоэлектричестве они ни в зуб толкнуть, значит кто-то когда-то научил их как пользоваться и они, не понимая сути, пользуются и передают следующим поколениям умение пользоваться. Отсюда вывод – инопланетяне сделали и научили.

Тут весь зал, состоящий из современных кликуш, хотя и с высшим образованием и может быть даже со степенями, тихо взвывает и начинает труситься без подключения к нему пьезоэлектричества и ультразвука. А между тем докладчик успевает проболтаться, что какое-то задержавшееся в развитии островное племя продолжало строить долмены еще в 19-м не то в 20-м веке и ученные успели их опросить, что и как. Пардон, пардон! При чем же тогда невозможность примитивным людям построить долмен? Эти островные долбаки были ж примитивные и строили без техники. Вместо того, чтобы вешать лапшу на мозги современным кандидатам наук и дебилизировать их еще больше ахинеей в духе Апокалипсиса (Здесь тайна), можно ж было поинтересоваться, а как же их эти островитяне строили. Вот куда должна была направиться немедленно мысль нормального ученого. Впрочем, даже без этих островитян можно сообразить, как, примерно, это делалось. Плиты песчаника – достаточно мягкий материал. Если тереть их одна об другую, они быстренько притрутся. Ну а дюжина (или несколько дюжин) первобытных амбалов, вооружившись кольями и веревками, запросто могли двигать одну плиту по другой туда – сюда.

А как они додумались? А как кошка или собака «додумывается» поесть вполне конкретную травку, когда она больна? Ах, это – инстинкт! А у первобытного человека не было инстинктов? Они есть и у нынешнего даже остепененного, хоть и ослабели. Кроме того, «инстинкт» – это такое слово, которое ничего не объясняет. Не ясно в частности, чем отличается инстинкт от интуиции. А интуиция – это то, чем пользуется и современный ученный в своей работе. Он ведь сначала что-то такое чувствует, какую-то общность, связь, идею, и только потом извлекает это из подсознания в сознание и, наконец, облекает в слова. А кошка ничего в слова не облекает, за неимением у нее таковых, а просто чувствует, какую ей травку надо есть. На такой интуиции (а не с помощью инопланетян) накоплено древними огромное количество прикладных знаний типа ноу хау, т. е. знаний что надо делать для достижения того или иного результата без подлинного понимания, как этот результат с этим деланием связаны. Сочинялись и объяснения, как одно с другим связано, но не научно рациональные, а интуитивно мифологические. Иногда это был чистый бред с точки зрения современной науки, вроде: «Море волнуется, потому, что Нептун сердится». (Хотя этот бред мог быть великолепно поэтическим). Иногда это были более-менее гениальные интуиции, вроде китайских иней, яней и меридианов. Тем не менее, даже будучи гениальными, это – всего лишь интуиции и мы сейчас переводим их на язык нормальной рациональной науки. Зачем нужно переводить? Спросите об этом у китайцев, которые не пожелали оставаться при своей гениальной интуиции и бурными темпами осваивают европейскую рациональную науку.

Так и шаманы «додумались» до долменов. А еще скорей они сначала находили долменообразные естественные образования в виде пещер, гротов, случайных нагромождений плит и т. п. И будучи от природы наделенными экстрасенсорными способностями (шаманы) ощущали их воздействие на себя. Ну и т. д.

Эта история – еще один пример того, как отсутствие признанного единого метода обоснования в науке приводит к профанации самой науки и дебилизации населения. Его можно добавить к тем, что я дал в «Науке под ключ» и сей предмет полезно иллюстрировать еще и еще. Но не следует при этом впадать в другую крайность и заключать, что если настоящая наука не установила еще существования инопланетян и посещение ими Земли в прошлом, то этого не может быть и такую возможность не следует рассматривать в принципе.

Креационизм, Большой Взрыв и апдукция

Все это и многое другое сочетал в своей лекции в рамках лектория «Мир сотворен – ученые доказывают это на фактах» (21.05.06) д. ф. м. н, руководитель лаборатории Института Ядерной Физики Украины В. Ольховский. Конечно, ничего плохого в том, что ученый физик является одновременно верующим человеком и в качестве такового ищет возможности примирения религии с наукой, нет. Можно только приветствовать такое благое намерение и усилия в этом направлении…, если это делается честно. К сожалению, в данном случае это – пример распространенного ныне явления, которое я назвал бы постмодернизмом в науке, религии и вообще сфере духа. Суть явления легче всего понять, сравнив его с модернизмом. Модернизм декларативно отвергал религию, дух, мораль, высокое искусство, кичился этим, бранился, эпатировал респектабельную публику голыми задницами и заявлениями типа «Долой Бетховена». Постмодерны, сохранив нигилистическое отношение модернизма к духовным ценностям, уже не атакуют их в лоб, а тлят изнутри, громогласно выдавая себя за поборников оных и еще зарабатывая себе на масло к хлебу апологетикой, скажем, Христианства (что не лишне при довольно скудной зарплате ученых сегодня в Украине).

Господин Ольховский доказывал сотворенность мира через полное отрицание эволюции. Сегодня есть немало ученых, верящих в Бога и считающих, что эволюция это и есть путь сотворения мира Богом. Но Ольховскому этого мало и он выкладывает те проблемы эволюционной теории, которые сами эволюционисты и открыли и ни от кого не скрывают, как нечто открытое им и начисто опровергающее возможность эволюции как таковой. Ну, например, то, что в окаменелостях не найдено так называемых промежуточных видов: эволюционные ряды внутривидовой эволюции более – менее прослеживаются, а вот переходы от вида к виду пусты, не заполнены промежуточными полу, четверть и т. п. видами. Не могло же в один скачок, при переходе от вида, у которого еще не было глаз, появиться сразу такой сложный органа, к тому же сложнейшим образом встроенный в остальной организм (нервы, головной мозг и т. п.). Почему же нигде не найдено существ с чем-то вроде полуглаз?

Как я сказал, это – одна из реальных проблем эволюционной теории, теории отнюдь еще не достроенной, что признавалось и признается всеми учеными эволюционистами, начиная с Дарвина. Но господин Ольховский опускает тот факт, что есть гипотезы, разрешающие эту проблему. Например, теория так называемой запрограммированной эволюции академика Берга. Важно, что это – не чистой воды гипотеза, а опирается на факты, собранные Бергом. В частности, он обнаружил (на всяких там ископаемостях) явление так называемого опережающего развития признака, которое прямо проецируется на случай с глазом. Суть явления в том, что у отдельных представителей некого вида появляются эти самые полуорганы (полуглаза), которые в силу своей недостроенности еще не функционируют и посему не могут давать никакого преимущества в борьбе за выживание тем особям, у которых они появились. Затем эти экземпляры с полуглазами (условно, потому что у Берга речь идет не о глазах именно) исчезают на значительный период (в окаменелостях), а затем появляется уже новый вид со вполне сформировавшимся признаком (глазами).

Это дает возможное, причем весьма вероятное объяснение, почему не находятся промежуточные полу и четверть виды. Во-первых, как видим, кой-какие все же находятся. А то, что остается при этом много незаполненных межвидовых переходов, объясняется тем, что процесс эволюции носит, условно говоря, квантованный характер. Устойчивостью обладают лишь сложившиеся виды со вполне функционирующими новыми органами. Эти устойчивые виды размножаются в огромном количестве и занимают свою экологическую нишу. А промежуточные существуют лишь в малом числе экземпляров и вероятность обнаружения их остатков на порядки меньше. Вот они и не найдены до сих пор (в большинстве случаев).

Но критика существующих эволюционных теорий у Ольховского, хоть и не добросовестна, но еще куда ни шло. А вот «доказательство» им сотворенности мира через Большой Взрыв – это уже сплошная «апдукция». Ольховский подает теорию Большого Взрыва как доказанную и принятую всем мировым сообществом, попросту умалчивая о том обстоятельстве, что не малая часть физиков сегодня исповедует конкурентную теорию пульсирующей Вселенной. «Доказательство» Большого Взрыва он строит на эффекте Доплера, из которого следует разбегание галактик с определенной скоростью, откуда путем нехитрой арифметики вычисляется момент, когда все галактики были в одной точке, т. е. момент Большого Взрыва. А, кроме того, с помощью столь же нехитрой арифметики делается подсчет возраста Вселенной, отправляясь от периода полураспада определенных радиоактивных элементов, причем оба метода подсчета дают достаточно близкие результаты.

Тут Ольховский решает продемонстрировать элемент уважения к интеллектуальным способностям аудитории и выкладывает часть слабых мест своего «доказательства». Оказывается, приведенный им расчет возраста вселенной по радиоактивному распаду был построен на допущении, что все вещество во вселенной находится и всегда находилось в том же состоянии, что и сегодня на поверхности Земли, т. е. в виде молекул и атомов, у которых ядра защищены электронными оболочками. Но известно, что внутри звезд и вообще везде, где вещество находится в состоянии плазмы, скорость распада в тысячи раз больше. Точно также скорость распространения света по некой теории, насколько я понимаю, далеко не всеми пока принятой, в прошлом была гораздо большей, чем сегодня, и с учетом этой поправки получаем скорость разбегания Вселенной по Доплеру тоже в тысячи раз меньшей. И хотя теперь возраст Вселенной оказывается порядка 10 тысяч лет вместо 10 миллиардов лет по прежнему расчету, но опять – как бы довольно близкие результаты по двум методам расчета. Чувствуя зыбкость этого своего построения, Ольховский заключает: «Ну, конечно, тут есть еще всякие проблемы (следует неопределенный жест рукой), но, тем не менее, мы должны это принять в качестве доказательства на основе апдукции. Замечая немое изумление аудитории при слове «апдукция», Ольховский поясняет: «Апдукция – это метод доказательства научных теорий, принятый на Западе уже 150 лет, но в Союзе его не признавали и потому вы о нем не слыхали.» – Пардон, блин, пардон – хочется воскликнуть здесь – как же это советская физика, которая тоже вроде была не «хухры-мухры», а главное была частью мировой физики, а не какой-то отдельной советской физикой («Газы расширяются согласно указаниям партии» существовало только в анекдотах), обходилась без принятого на Западе метода обоснования теорий и даже слыхом о нем не слыхала? И что это такое апдукция и откуда она вылупилась на наши темные головы? – Предвосхищая последний вопрос, Ольховский поясняет: есть индукция, есть дедукция, а есть апдукция, изобрел ее некий Пирс и именно с ее помощью, а не с помощью дедукции, (как нам внушали), делал свои выводы еще Шерлок Холмс. Сводится она к принципам непротиворечивости (замечу, всеми признаваемый принцип, только далеко не достаточный для обоснования – доказательства), еще чего-то и «Бритвы Окамы». «Бритва Окамы» – это, упрощенно, требование простоты теории. При такой расшифровке брови у части слушателей полезли еще выше вверх от изумления. Да неужто советские физики не слыхали о противоречивости и простоте? О них же знали даже советские школьники, а те из них, что поразвитее, слышали и о требованиях красоты и даже странности, предъявляемых к новой большой физической теории, требованиях, о которых уже давно разглагольствовали советские физики еще громче, чем их западные коллеги. Только все эти «простота», «красота», «странность» никем из нормальных физиков не воспринимались как доказательство истинности теории. Это лишь признаки, повышающие вероятность теории оказаться истиной. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что греки на определенном этапе полагали, что «море волнуется, потому что Нептун сердится». Просто? – Очень просто, проще некуда, но к истине, как мы знаем теперь, отношения не имеет.

Вообще, если бы апдукция 150 лет назад разрешила проблему обоснования (доказательства по Ольховскому) научных теорий, то с тех пор никто бы не спорил о том, обладает ли наука единым и неизменяемым методом обоснования своих теорий, отличающим ее от не науки, лженауки и т. п. Между тем эта проблема остается одной из центральных в современной философии и в спорах на эту тему принимают участие и всегда принимали и физики, и математики, такие, как, например, Ньютон, Эйнштейн, Гейзенберг, Гильберт.

Тут надо сделать небольшое отступление и сказать пару слов об одном отличии нынешней физики и физиков от того же прошедших эпох. В прежние времена физика и философия шли рука об руку друг с другом. Причем я говорю не об античной эпохе, когда и физика, и химия, и математика были, просто, частью философии, не выделились еще из нее. Я имею в виду эпоху от Ньютона до Эйнштейна (плюс – минус). Возьмем для примера знаменитый Тринити Колледж Кембриджского Университета, где учились и работали в разное время, а иногда одновременно, с одной стороны философ Беркли, с другой великие физики Ньютон и Максвелл, а с третьей физик и философ одновременно – Уайтхед. Там физика и философия преподавались и физикам, и философам по полной программе, а не так как сегодня: физикам дают немного философии лишь для приличия и в той же мере – философам физику. Потому оттуда и выходили физики, создающие физику, меняющую картину мира и мировоззрение человечества, и философы, которые свою философию не высасывали из пальца, а строили ее на знании, добываемом естественными науками. Кроме того, это были служители, рыцари истины, которых волновала к тому же судьба человечества. Сегодняшний физик мало того, что не обучен философии в университете, это вообще, как правило, совсем другой тип человека. Это – узкий профессионал, не интересующийся не только проблемами философии и общества, но и в самой физике хорошо разбирающийся только в некоем частном разделе ее. Этого ему достаточно, чтобы делать карьеру, а остальное его не интересует. А если он вдруг вторгается, как господин Ольховский, скажем, в религию, то опять же не для служения Богу и истине, а ради все тех же шкурных интересов.

Если бы господин Ольховский был воспитан в духе Тринити Колледжа, то не мог бы не знать, что ни о каком всеобщем признании его апдукции на Западе не может быть и речи, хотя бы потому, что господствующие на Западе сегодня философии, например, пост позитивизм, отрицают начисто наличие у физики (и вообще у естественных наук) неизменяемого метода обоснования, а, следовательно, и апдукцию в этом качестве – тоже. А философы пост позитивисты (Куайн, Фейерабенд, Поппер, Лакатос и др.) практически все – либо одновременно физики, либо фундаментально погружены в физику и всю свою аргументацию строят на проблемах и парадоксах современной физики.

Я утверждаю, что проблему обоснования в науке решил я. Само собой разумеется, что я не изобрел метод обоснования на голом месте. Он был выработан в процессе развития естественных наук, физики прежде всего, но до сих пор не был представлен эксплицитно и действовал на уровне стереотипа естественно научного мышления, примерно также, как правила грамматики соблюдаются (хотя и не абсолютно точно) теми носителями языка, которые, в силу обстоятельств, грамматики в школе не учили (ну, или на этапе, когда эта грамматика еще не написана). Я же сформулировал этот метод, показал его неизменяемость при смене так называемых научных парадигм и опроверг все аргументы пост позитивистов в пользу невозможности существования такого метода. Кроме того, я показал возможность применения этого метода (с соответствующе адаптацией) и в гуманитарной сфере и даже при анализе Священного Писания. В частности, на базе моего подхода я создал теорию оптимальной морали («Неорационализм», Киев, 1992) и дал свою трактовку Учения в Библии («От Моисея до постмодернизма. Движение идеи», Киев, 1999).

Так вот, если бы господин Ольховский разобрался в сформулированном мной едином методе обоснования, то знал бы, что все его построения, относительно Большого Взрыва научно не обоснованы, спекулятивны. А если он и так знал, что занимается обманом (якобы в угоду Богу), то не отважился бы это делать. Одно из положений единого метода обоснования – это, что мы не можем применять никакую научную теорию за пределами привязки к опыту ее аксиом. Ольховский же делает именно это. Первоначально его доказательство базировалось на представлении, что все вещество во Вселенной находится в атомарном и молекулярном состоянии. И это состояние он, сознательно или бессознательно, экстраполировал на всю Вселенную. Затем выяснилось, что он вышел за пределы привязки к опыту этого предположения, поскольку за пределами земной поверхности мы обнаруживаем вещество в плазменном состоянии. Но он опять наступает на те же грабли и опять экстраполирует представление о плазменном состоянии вещества на всю бесконечную Вселенную и на удаление во времени до Большого Взрыва, т. е. в области, где нет и принципиально не может быть привязки никаких аксиом и предположений к опыту. Нет никаких оснований предполагать, что в окрестностях Большого Взрыва (или перехода Вселенной от сжатия к расширению) вещество не проходило еще неизвестно какого количества неизвестных нам сегодня состояний.

Соционика

Только что прослушал передачу по радио (кажется по украинскому «Радио Эра ФМ») про нее родимую. Какая-то соционистка (или соционийка) обучала слушателей, как нужно подбирать пару для брака по правилам соционики. Вот де есть 16 типов людей и тип А с типом Б может вступать в брак, будут жить счастливо, а с типом В – ни за что, если не поубивают друг друга, то уж точно отравят всю жизнь. Тут, как раз, пошли вопросы слушателей и одна слушательница спросила: «А вот есть еще астрология, многие в нее сейчас верят, так там людей поделили иначе. Ну, знаете, лев, дева стрелец и т. д. И тоже кому с кем можно брачиться, а кому с кем нельзя под страхом смертной казни. Так как это вяжется с Вашей системой?». «А – отвечает соционистка – человек – это такая сложная скотина, что к нему любая классификация подходит. Астрологическую тоже очень полезно применять. А еще – говорит – есть китайская, ну знаете, лошадь, крыса и свинья, эту тоже очень полезно применять.»

Да, подумал я, ну а если эти системы дают противоположные советы, что тогда делать? И вспомнил еврейский анекдот. Приходят к раввину два еврея, чтобы он рассудил их в споре. Раввин выслушал одного и говорит: «Ты прав, сын мой». Потом выслушал второго и говорит: «И ты прав, сын мой». Когда они ушли, жена говорит ему: «Послушай, Хаим, но ведь они же говорят противоположные вещи, они ж не могут быть оба правы». «Ты тоже права, дорогая» – сказал раввин.

Можно было бы, конечно, потешиться над простодушием и соционистки, и слушательницы, и журналистки, ведущей эту передачу, но когда я вспомнил свой недавний доклад на семинаре академиков (см. статью «Академики»), то мне захотелось больше плакать, чем смеяться. Ну, если уж действительный член Национальной Академии Наук Украины говорит, что он не знает, наука ли астрология или лженаука, то чего спрашивать с бедной тележурналистки, устроившей эту передачу? И чего удивляться, что социоников, астрологов и т. п. выпускают на телевидение и куда угодно, а меня с моим единым методом обоснования научных теорий, который дает четкие критерии отличия науки от всяких псевдо наук, никуда не пускают. Более того, чего удивляться, что мы «имеем то, что имеем» в украинской политике и наша экономика, если еще не развалилась совсем, то вопреки политике, а не благодаря ей. Да, «Скучно жить на белом свете, господа!», как сказал Николай Васильевич Гоголь.