Текст книги "Сказы о Москве – история Москвы глазами читателя"

К 870-летию Москвы

Поэма: Сказы о Москве. История Москвы глазами читателя

Содержание:

Глава 1. Встреча с читателем

Глава 2. Зарождение Москвы-12-й век

Глава 3. Княжеская Москва– 13-й век

Глава 4. Белокаменная Москва-14-й век

Глава 5. Иконописная Москва– 15-й век

Глава 7. Петровская Москва– 17-й век

Глава 8. Просвещенная Москва– 18-й век

Глава 9. Москва в огне, стихах, волнениях– 19-й век

Глава 10. Москва при смене империй– 20-й век

Глава 11. Москва 21-го века

Глава 12. Послесловие

Глава 1. Встреча с читателем

Вот мы и встретились, любезный мой читатель.

Я долго шёл к тебе тернистою тропой.

И если ты хотя бы чуточку мечтатель,

Я предложил бы путешествие с тобой.

Я предложил бы посетить былые годы,

Ту, что в веках парит, не уставая жить,

И вместе с людом покоряет все невзгоды,

И чем, пожалуй, очень стоит дорожить.

Сейчас подумаешь, он о любви глаголет.

Ну что же, видимо там встретишь и её.

Однако главной героиней по неволи,

Предстанет  та, которой дышим и живём,

Или которую лишь знаем понаслышке.

И полагаю, будет долог разговор.

Мы проживем лихие годы, и не в книжке.

Мы на её холмы и реки кинем взор.

В ней сотни лет уже лежат под сединою,

И вся Россия, словно собрана в кулак.

Так что, читатель, повидаемся с Москвою?

Пора нырнуть в её седины, свет и мрак,

Нырнуть в начало дней, когда Кучково было,

Где Юрий князь тогда задумал основать

 Град с мощной крепостью, чтоб крепостная сила

 Для новых русичей здесь стала, словно мать.

Давай оставим хоть на час все ахи, вздохи,

Перенесем тебя  на много сотен лет,

Где ты из уст людей – героев той эпохи

 На ряд вопросов вечных вдруг найдёшь ответ.

Но только правило запомни золотое,

Что нужно стать из той эпохи, как они.

И даже пробовать нельзя, менять былое,

Чтобы не стерлись позже нынешние дни.

Итак, пора покинуть сонную обитель.

Твой любопытный нынче чувствую я взгляд.

Ты, предвкушаешь эти запахи событий?

Тогда вперед… назад, века уже манят.

Глава 2. Зарождение Москвы– 12-й век

Травка, клены, ветер, ветер.

Небольшой заросший холм,

Ворон, белка, солнце светит.

Перелив зеленых волн.

Ни души и не строенья,

Взгляд кидаю я кругом.

В сердце легкое волненье.

Что же будет за холмом.

За холмом… течет неспешно,

Столь знакомая река.

Только где бетон прибрежный,

Задрожала вдруг рука.

Нет асфальта, светофоров,

Нет машин и фар огней,

На лугу лишь крупный боров,

Три коровы, пять гусей.

А вдали, что за нелепость,

Вижу насыпь из песка,

И в старинном стиле крепость…

Господи, так то ж Москва.

      Сказ первого встречного

– Эй, странник, слышь-ка, ты чего застыл?

Иль потерял кого, иль мож… шпионишь?

Раздался голос, в страхе я застыл…

Оцепенел, и слова не проронишь.

– Ну что молчишь, или совсем оглох.

Не местный что ли, а глаза то наши.

– Кхе…свой я, свой я, точно, видит Бог.

А что застыл, так ведь не видел краше

Сей крепости, что встала над рекой.

Мое село то мало, двадцать хижин.

За сорок верст от сюда, за тобой.

А это ж город, будешь неподвижен.

– Понятно. Как же звать тебя?

– Степан.

– И что же привело тебя за ворот?

– Так это ж…, слухом полнится земля.

Кучково дескать крепость, дескать город.

– Кучково?! Вспомнил, все уже, забудь.

Ту реку знаешь?

 -Кличут все Москвою.

– Так вот, и крепость, что вздымает грудь,

Недавно нарекли сией рекою.

– Так, стало быть, гляжу я на Москов!

– Выходит так, и что уж тут такого.

Сколь душ ушло, закопано в тот ров,

От старого до парня молодого.

– Я вижу друг, ты знаешь, что да кто ж.

Я вот подумал, вдруг мне ты поможешь?

Церковный летописец я.

– И что ж?

– О вас составлю летопись, быть может.

– И чем же я могу тебе помочь?

– Как было расскажи, про жизни муки…

– Ну, так и быть, пока далёко ночь.

С чего ж начать…? Князь Юрий Долгорукий....

В ту пору, как Владимир Мономах

Распределял все земли меж сынами,

Уже тогда к нам приближался страх

Усобиц разожженных вновь князьями.

Крестилась Русь, и звон колоколов,

Все чаще в селах разливался эхом.

А в жарких битвах множество голов,

Ложилось на земь, скрытую под снегом.

Князь Суздальский, что Мономахов сын,

Владимирович Юрий был встревожен:

«Залесью несомненно нужен тыл,

Чтоб стал могуч, удобен и надежен».

Несла по миру разное молва.

О том, как выбрал князь Кучковы села,

А на Кучко¹1
  Степан Кучко– суздальский боярин XII века, который предположительно владел сёлами и деревнями по реке Москве


[Закрыть] могилке трын-трава,

И в этот год по пояс будет снова.

Но выбран холм в из лучине реки,

Казнен хозяин, тезка твой, был сотник.

Воздвигли крепость, чтобы ни враги,

Здесь не прошли, ни вор, и ни разбойник.

И Юрий пир устроил для всех нас.

Здесь Святослав с Олегом²2
  Святослав Ольгович– князь Новгородский 1107-1164; Олег Святославович– князь новгородский-северский


[Закрыть] были тоже.

На милость князю был подарен барс.

А он в ответ их одарил! И что же?

Про новый град и княжеский обед

Весть разнеслась по всей Руси широкой.

Так град Москов явился в белый свет,

И начал путь тернистою дорогой.

Сошлась в узле здесь ни одна верста

Дорог военных княжеств и уездов.

На Киев сквозь смоленские врата,

До Суздали Ростов мелькнет проездом.

К тому же полноводная Москва

С Пахрой, Протвой и Яузой сдружилась.

К Днепру, Оке и Волге путь нашла,

И с Русью всей чрез них соединилась.

Так стать бы миру, только быть войне.

Ведь Юрий враждовал: враги и други

Присвоили захватчика руке

Название, и стал он Долгорукий.

Усобиц пламя ярче все горит,

Калечит русский люд в убойной яме.

За Киев с Изяславом³3
  Изяслав Мстиславич – князь Киевский, свержен своим дядей Юрием Долгоруким (1097-1154)


[Закрыть] шли бои,

Сейчас меж всеми местными князьями.

Вот так живем, и к счастью новый храм,

Что Юрьев сын поставил прошлым годом,

Вселяет свет, и дарит веру нам,

В то, что единым станем мы народом.

И знаешь друг, хоть каждый день, бой,

Который хочет нами насладиться,

Но у меня… у всех, у нас с тобой,

Есть то, что по дороже колесницы!

– О чем же ты, поведай поскорей.

Так хочется услышать о хорошем.

О том, что даже средь печальных дней

Согреет сердце, дальше жить поможет.

– Ну слушай друг:

Восхода луч слегка обнял густой туман.

Верхушки елей стройных златом озарились.

Уже в их кронах пробудился птичий гам,

И звуки леса в наши души нежно влились.

Степенно, важно обнимая берега,

Река уходит к горизонту в бесконечность.

Родник же шустрый, из под камня весь в бегах.

Журчит, искрясь, вся непосредственность, беспечность.

Струится свет потоком лета на меня,

В Бездонный кратер я ныряю одержимо.

И этот свет, все эти реки и моря,

В моей любимой отражаются незримо.

Она, любимая, мой сказочный восход,

И ласка свежести всей утренней капели.

Она ярчайшая звезда, весь небосвод

Лишь ею дышит, и сильнее акварели

Ее заботливые руки этот мир,

Раскрашивают радугами счастья.

Она, отрада, вдохновение, отдых, пир.

Моя судьба навек в ее и Бога власти.

Пусть этот мир жестоким был во все века.

Гнет нас к земле порой его холодный ветер.

Но будет светом наполняться он, пока

Любовь живет в людских сердцах над миром этим.

– Спасибо друг за этот разговор,

За то, что показал, быть может, вечность.

– Ну, что ты, путник! Вечность! Бог с бой!

Век короток, лишь в Боге бесконечность.

– Из слов твоих, быть может, и в любви.

– Любовь нас бережет и вдохновляет.

– А я вот верю, что ее  огни

И после нас пути по освещают.

– Ну ладно путник, мне давно пора.

Храни себя, а будешь под Москвою,

Так спрашивай Ярыгина Петра.

Быть может, повидаемся с тобою…

Глава 3. Княжеская Москва– 13-й век

Сказ монаха

Снова холм, да тихий ветер,

Церковь, перекрестье рек.

Пронеслось одно столетье,

Словно миг, и новый век

Разгулялся, продолжая

Ход истории своей.

Я, трапезничать желая,

Загляну в кабак скорей....

Полутьма, знакомый говор,

Справа трое мужиков,

У печи, похоже, повар,

Слева несколько столов.

За одним, с лицом радушным,

Пожилой, на вид, монах.

Посмотрел с улыбкой дружбы,

Мне ладонью сделал взмах.

– Что растерялся, милый человек?

Присаживайся рядом, выпей квасу.

– Спасибо старче, словно целый век,

Не кушал я, да и не пил ни разу.

– Откуда ж ты явился? Пыль дорог

Давно ведь по одежде твоей кружит.

Лишь только наступил ты на порог,

Я странника в тебе приметил тут же.

– Вся правда ваша, я издалека.

Сто верст прошел, судьбы Москвы отведать,

Как выжил город и его река,

Я знать хочу, и нашим всем поведать.

-Уж путь Москвы не прост, ты мне поверь.

Я пожил жизнь, и видывал такое.

Ну что ж, изволь, я приоткрою дверь

В московский двор, с нелегкою судьбою.

Начало века: ссорились князья.

Владимир, Юрий– Всеволода дети.

Да новый князь, что сын уж Юрия…

Не долго он прожил на этом свете⁴4
  Всеволод Юрьевич Большое Гнездо– князь владимирский (1154-1212); Владимир (Дмитрий) (1192—1227) – князь стародубский; Юрий (1188—1238) – великий князь владимирский;


[Закрыть].

Батыйская орда своим огнем

Прошлась сквозь стены, город изувечив,

Владимир⁵5
  Владимир Юрьевич (после 1218 – 7 февраля 1238) – князь Московский с 1236 года. Младший сын великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича


[Закрыть], князь, одним воскресным днем

У града-тезки был убит, и свечи

Не угасают больше с тех времен.

Князь Михаил⁶6
  Михаил Ярославич (князь владимирский) (1282-1318)


[Закрыть] литовцами положен,

Эх, сколько их убито, цельный склон

Могилами князей вокруг обложен.

И, слава Богу, есть великий князь,

Победоносный, Александр Невский⁷7
  Александр Ярославович Невский– великий русский князь (1221-1263)


[Закрыть].

Ордынский хан, хоть и творил здесь грязь,

По просьбе князя дал Москве воскреснуть.

Теперь Москва уже не просто часть,

А полноценным княжеством восстала.

И я молю, чтоб всякая напасть,

Мой город никогда не доставала.

Помню, здесь в московском храме

С Александром, как с тобой

Мы сидели, я был ранен

В битве с ханом под Москвой.

Он тогда из Переяславля

К нам приехал погостить.

От отца, от Ярослава

Получил приказ отбить

Новгородчину от немцев.

Обсуждали с ним поход.

И отбил от иноземцев,

Бросил их на тонкий лед,

Как погнал всех по озерам,

Кто-то там и утонул.

Он своим победным взором

Далеко вперед шагнул.

Укрепил Руси наделы,

Жаль пока гнетет орда.

Но терпенью есть пределы,

Вот окрепнет Русь, тогда

Их погоним шагом смелым.

До монгольских их степей.

И задышит светом белым

Русь, Москва, эх, поскорей…

– Да, не легко живется, видит Бог.

– Ну ничего, сильны мы, знаешь, духом.

– Спасибо старче, твой правдивый слог

Я передам, пусть обрастает слухом

Стремленье жить, терпеть и восставать

Людей московских, да на зло всем бедам.

Но есть ли что еще тебе сказать,

За нашим непредвиденным обедом?

– Конечно, есть! Пока  живем с тобой,

Мы счастие глотаем незаметно

Земля родная и в тяжелый бой,

Нас любит, хоть порой и безответно.

Вот слушай: солнечный, лучистый,

Алмазный, изумрудный день!

Пред взором шумный, серебристый

Родник живой, прохлады сень,

И бриллианты брызг по свету

От водопадных ярких струй,

Касанье их лучей рассвета,

И губ моих, их поцелуй.

Палитра радуг летней страсти,

В седой воздушной пелене

Я вижу образ, образ счастья,

Вокруг меня, со мной, во мне.

В игре беснуются мгновенья,

И вдохновением пьяня,

Хватает дух, души волненье

В отраде солнечного дня.

Так дивный мир, дыханье жизни,

Жены любимой поцелуй,

Дарует жизнь моей отчизне,

Сынам ее, и сколь не дуй

Злой ураган жестокой смерти

С кривым оскалом злых мечей,

Я верю, и вы тоже верьте,

Дождемся счастья мы лучей!

– Спасибо за любовь в твоих речах

К отчизне, и поклон тебе за веру.

В тревоге дней, в безвыходных ночах

Я буду  следовать  сему примеру!

– Удачи, странник, береги себя.

И если вновь в Москве ты будешь чудом,

Ищи отца Кирилла, это я.

А я то, уж тебя не позабуду.

Глава 4. Белокаменная Москва– 14 век

Сказ старого воина

Холм. На нем стена белеет.

Два собора за стеной.

И восход уже  алеет

С Белокаменной Москвой.

Площадь залита лучами,

Над Неглинкой мост стоит.

В новом звонком Спаса храме⁸8
  Собор Спаса Преображения на Бору – монастырский собор, располагавшийся в Московском Кремле, во дворе Большого Кремлёвского дворца. Название «на Бору» произошло от окружавших храм хвойных лесов, давших название и самому Боровицкому холму. Снесен 1 мая 1933 года


[Закрыть]

Отслужил митрополит.

Вижу церковь– колокольню,

Надпись: Листвичник Иван⁹9
  Колокольня Ивана Великого (также известная как Колокольня «Иван Великий») – церковь-колокольня, расположенная на Соборной площади Московского Кремля. В основании колокольни располагается церковь прп. Иоанна Лествичника.


[Закрыть].

Заглянул туда невольно,

Тихо, горстка прихожан.

Постоял, перекрестился,

Вышел в маленький дворок.

Инвалид на пень садился,

Да упал. Ему помог…

– Храни тебя Господь, мил человек!

Ты здесь впервые? Раньше не приметил.

– Впервые, дядя, не видал во век

Красивей церкви, издали заметил.

– Присаживайся, коли не спешишь,

Ни раз уже с Москвой она горела.

Лихие годы… Если посидишь,

То расскажу о том, как было дело.

– Я не спешу, услышать буду рад

О веке, для Москвы что был ударом.

– Ну хорошо. В начало кинем взгляд…

Орда зверела, грабежи с пожаром…

Но был добыт ярлык¹⁰10
  Ярлык– письменное повеление хана, грамота ханская, освобождающая от податей


[Закрыть] и для Москвы,

И наполнялся город белым светом.

Пришли года Ивана Калиты¹¹11
  Иван I Данилович Калита– князь московский (1283/1 ноября 1288
  Москва (предположительно)– 1340)


[Закрыть].

Он строил храмы, в том числе и этот.

Успенский и Архангельский в Кремле,

Да Спаса на Бору застыл, спокоен.

О возведенном о монастыре

Я не смолчу, и не один построен!

Зачатьевский и Симонов стоят,

Андронников расширил поселенья,

При Дмитрии Донском¹²12
  Дмитрий Иванович Донской-князь московский (1350-1389)


[Закрыть] их вырос ряд.

Стал защищать московские владенья.

А в «тыща» триста двадцать… ээ… седьмом

Митрополит Владимирский всей властью

Навек в Москву он со своим Крестом

Принес величие, но обходило счастье.

Спустилась тьма– нашествие чумы.

Так век в средине смертью был отмечен,

И хоронить не успевали мы.

Я год тот помню, страшен, изувечен.

И только город вырвался из тьмы,

Храм всех святых пожаром озарился.

Сгорело все, и вновь рыдали мы

Над пеплом, крова каждый здесь лишился.

Но город сильный, город вновь восстал,

И князь Донской воздвиг из камня крепость.

Люд Белокаменной тогда Москву назвал,

Чтоб гари мрак забылся, как нелепость.

Настал опять сражениям черед

При Дмитрии Донском с Литвой и Тверью,

Объединял в борьбе он весь народ,

И вдохновлял, всегда в победу веря.

Ложились в битвах тысячи голов.

Литовцев тех в доспехи облаченных,

Ордынцев оснащенных до зубов,

На Куликовом поле, обреченных.

Но хитростью, обманом Тохтамыш¹³13
  Тахтомыш– Хан Золотой орды


[Закрыть]

В Москву вошел, пожгли, да разорили.

И снова дань, но хоть на время тишь.

За десять лет мы город воскресили.

А ногу-то я в битве потерял

На Воже¹⁴14
  Река Вожа– приток Оки в Рязанской области, разгром монголо-татарского войска Дмитрием Донским


[Закрыть] в осень семьдесят восьмого.

А то бы с час на страже я стоял

У крепости, но видно воля Бога.

-Но может есть, хоть маленький глоток,

Глоточек счастья, что испить мы можем?

-Конечно есть, его вкусить я смог!

-Поведай же скорее, это что же?

-Посмотри, высоченное небо.

Ослепительный огненный шар.

Цокот шустрых кузнечиков где-то,

И пищит предрассветный комар.

Шелестит в лабиринте кленовом

Холодка уходящего тень,

А туман в аромате сосновом,

Растворился, приветствуя день.

В светлой дымке беснуются осы,

Побежал ручеек муравьев,

И хрустальные капельки-слезы

Серебрятся в ладошках листов.

Невесомо, беспечно, прекрасно

Дуновение летнего дня.

И я вижу все это так ясно,

Ведь со мною родная земля.

Та, что слаще цветочного меда,

Изумрудных дороже камней,

Волшебство продолжения рода,

Ярче звезд бесконечных лучей.

Этот мир пусть жесток нестерпимо,

Гибнут люди в огне и ветрах.

Счастье может в нас жить негасимо,

Коли родина с нами в веках.

– Я поражен, отважной силы дух.

Быть пеплом, возродиться, к вашей чести.

Ты растревожил очень сердце, слух.

Горжусь тобой и всеми вами вместе!

– Мил человек, спасибо, что присел,

Что выслушал сражений инвалида.

Я тут всегда, такой уж мой удел.

Не забывай Посадского Свирида.

Глава 5. Иконописная Москва -15 век

Сказ иконописца

Разметаются мгновенья,

И минуты, и года.

Задыхаюсь от волненья.

Время мчит меня, куда?

Тишина. Свечей дрожанье.

Краски масляной дурман.

Кисти взмах, стены касанье.

Роспись украшает храм.

Кистью на лесах, как щупом,

Озаренный мастер в миг

Превращает храма купол

В Господа Священный Лик.

Я стою, гляжу на Чудо

В окружении Святых.

На меня взглянул оттуда

В одеяниях простых

Пожилой, с лицом лучистым,

Добрым взглядом, человек.

Вниз спустился очень быстро,

Присмотрелся из под век…

– Давно стоишь ли, я не углядел?

Кого-то ищешь, иль помолиться?

– Такое Чудо где бы я узрел.

Я не ищу, мне святостью напиться.

– Не все готово, впереди Алтарь,

Тогда убранство златом озарится.

Святейшая икона, словно встарь,

Здесь скоро вновь на стену водрузится.

– А кто же написал ее? Когда?

– В начале века, Помнят даже свечи,

Учитель мой. И столько ведь труда

Вложил он в веру, и увековечил.

– Так он тебя сей росписи учил?

– Конечно он, поверь, великий мастер.

В кремле соборы все писал в ночи.

Князей хоромы тоже в его власти.

Грек Феофан¹⁵15
  Грек Феофан– великий византийский и русский иконописец, миниатюрист и мастер монументальных фресковых росписей


[Закрыть]– наследие его

Уверен я, потомки не забудут.

А что бы дальше, тут оно жило,

Стараюсь я, и продолжать я буду.

– И как же называть тебя, скажи.

– Андреем нарекли меня, Рублевым.

Такое имя знать со мной бежит,

И видно не дано обжиться новым.

Что побледнел, да прям белее дня?

-…Все хорошо… ведь я… о Вас я слышал…

– Плохое ли? Вот круглая Земля….

– Да что Вы, нет. Могу взглянуть поближе

На образы из Вашей мастерской?

– Ну что ж пойдем, как раз пишу икону.

Не часто встретишь интерес такой,

Когда вокруг все бьются за корону.

Что слышал ты о Сергии¹⁶16
  Сергий Радонежский– игумен Радонежский, игумен земли Русской, всея России чудотворец


[Закрыть], скажи?

– Из Радонежа родом. Святый старец.

Не уж то ты когда-то с ним дружил?

– Учением его богат мой  ранец.

Он основал свои монастыри.

А через них вселял любовь и веру,

И Русь, совсем  тонущую в крови,

Сплотив князей на общее на дело.

Москвы культуру, да ее пример,

Передавал за Волгу и на север.

На Куликову битву, наш задел,

Он вдохновил, а потому, что верил.

Ушел из жизни нежною весной.

И Никон заказал создать икону

Для Троицкого храма¹⁷17
  Троицкий соборный храм и древнейшее из сохранившихся зданий Троице-Сергиевой лавры


[Закрыть] под Москвой,

Где Сергий проповедовал Законы.

Тружусь над ней, почти что завершил.

Пора бы вот на место оправляться

К Мощам Святого, что так славно жил.

Ну что, смотри, а мне они уж снятся….

             Троица

Господь Великий, Боже мой, как это Чудо!

Три Светлых Ангела в единстве Божества.

Взгляд оторвать от совершенства очень трудно.

И дело даже не в величии мастерства.

Идея мира и любви для примиренья

Князей московских, да и всей святой Руси,

В моей душе рождает всполохи волненья.

В иконе свет лучистый ярок, негасим.

Цветами нежности, подобно голубице,

В ней целомудрие и нравственность горят.

В глубинах сдержанная сила там искрится,

Все эти чувства о любви нам говорят.

Здесь Свет и Вечность, и Любовь в трех добрых ликах.

Душа Христа в сей чаше жертвенной тельца.

Один из ангелов к другому все клонится.

Он вопрошает, и задумчивость лица.

Благословляет ангел чашу, принимая.

Склонился третий, горы вторят и ему.

Как-будто все, что выше нас пред Ним склоняя,

Единство действия подводит к одному.

Немая трапеза, духовное общенье.

Самоотверженность для жизни и смертей

Во имя Света и Любви, и без сомненья.

В них символ Веры и Надежды для людей.

Недаром Листвечник Иоан в былую пору

Нам проповедовал, что Вера– это Луч,

Надежда– Свет, дающий силу и опору,

Любовь– круг Солнца. Он един, и так могуч.

Гляжу на Троицу– все просто и доступно.

Но созерцание вскрывает новый слой.

Певучесть линий, звуки музыки подспудно

Тревожат сердце и даруют вновь покой…

– Я поражен. Да, Вы великий Мастер.

И я скажу, каким бы не был век,

В нем Это есть, и Это выше счастья,

Земли московской самый крепкий брег.

– Ну что же рад, что по душе творение.

Пойду работать, многое успеть.

Зайди еще в другое воскресение.

Алтарь закончу, будет что смотреть.

Иду сквозь век, восторжен, окрылен.

Ведь дал же Бог в Святое окунуться.

Слова знакомцев из былых времен

 Как никогда на сердце снова бьются.

"…И знаешь друг, хоть каждый день, бой,

Который хочет нами насладиться,

Но у меня, у всех, у нас с тобой,

Есть то, что по дороже колесницы…"

Смотрю в года, моя Москва растет.

Князь Иоан взял в жены Палеолог¹⁸18
  Софья Палеолог– Великая княгиня Московская, вторая жена Ивана III, мать Василия III, бабушка Ивана Грозного. Происходила из византийской императорской династии Палеологов


[Закрыть].

Царь град великий в этот век падет,

Но третий Рим, теперь московский город.

Держава крепнет, новая заря.

Орел двуглавый реет над Москвою.

И площадь Торг  живет у стен Кремля,

С такой великой, славною судьбою.

Глава 6. Москва при Иване Грозном– 16-й век

Сказ о царе

Снова храм, а как иначе,

Храм на храме на Руси.

Снега хруст, морозец значит,

Шубу негде попросить.

За узорчатым окошком

Тихо бьется свечки луч.

Постоять еще немножко?

Больно уж мороз колюч.

Постучался.

– Дверь открыта.

Заходи, коли не враг.

Старец, стол, свеча и свиток,

Без особых, в общем, благ.

– Здравствуй Отче, мне б погреться.

– Да уж, легонький наряд.

– Второпях забыл одеться…

Вижу мудрый, долгий взгляд.

– Издалёка, вижу сразу.

– Правда, Отче, здесь твоя.

– Что не здешний, видно глазу,

Так у нас не говорят.

Ну да ладно, Бог с тобою,

Раз ты здесь, Ему видней.

Чай горячий под рукою,

Уж садись, и мне налей.

Выпил чаю, смотрит долго…

– Ну…, и что же привело?

Я как будто на иголках..

– Я писатель… О былом…

– О былом? Что ж, интересно…

– Да, о веке, где живем.

Может что тебе известно

О Москве, царе?

– О нем?

Ох, с огнем играть ты взялся!

Нет рассказа о царе…

А хотя.... мне не являлся,

Раньше путник на заре,

Да с такой опасной темой…

Не от Бога ли посла

Встретил я, но вот дилемма,

С дел хороших иль со зла

Мне начать рассказ недолгий?

– Ты начни издалека.

– Даааа, в начале века звонки

Были все колокола…

Эх, Москва начала века.

То же мой рожденья час.

Вырыт ров, что б от набегов

Защищал с востока нас.

Добро правил князь Василий,

Так и Глинские князья

Были преданы Руси, и

Укреплялась Мать-земля.

Правда, мучили ордынцы,

Хан за ханом на Москву.

Тут Иван¹⁹19
  Иван Четвертый– Грозный


[Закрыть] на свет родился,

Да, в тридцатом, по утру.

Здесь тогда стена из камня²⁰20
  Стена вокруг Китай-города


[Закрыть]

За кремлевской поднялась,

И закрыла, словно ставня,

Вход врагам. Не раз спаслась.

Ваня рос, бывать бы счастью,

Но Василий захворал.

Так пришла пора ненастья,

Князь тихонько умирал.

Что же делать с белым светом?

Власть боярам раздавать?

Седьмочисленным советом²¹21
  Седьмочисленная комиссия– комиссия из высших бояр, являвшихся советниками несовершеннолетнего государя


[Закрыть]

Князь решил ту власть держать.

Да, однако после смерти

И средь них пошла вражда.

В общем, верьте иль не верьте,

Но вокруг цвела беда.

И еще Москву в пожаре,

Пепле лицезрел Иван.

Так что смерть, в ее оскале,

Знал он до венчанья в сан.

При дворе с ним подружился,

В его детские года.

Взор царевича искрился,

Жаль, сейчас в нем лебеда.

Помню Кремль, в Успенском храме

Встал на трон наш русский царь,

Как наместник Бога в сане

Для Руси, стряхнувшей гарь.

Появилась вскоре рада²²22
  Рада– Установление сословной демократии в России


[Закрыть],

Стала цельной Русь, Москва.

Сердце века всем отрадой

Было, вроде островка,

Островка надежды, веры.

Управлял Земской собор²³23
  Земской собор– Орган сословного представительства для укрепления власти с опорой на ведущие общественные силы


[Закрыть],

Раздавалися наделы

«Тысчи избранной»²⁴24
  Тысяча «лучших слуг», отобранная из состава знати и дворянства в 1550 г. Они должны были получить поместья в Подмосковье (Московском, Звенигородском, Дмитровском уездах)


[Закрыть], но «вор»…

«Вор»²⁵25
  Авторская характеристика Опричнины


[Закрыть] искал свою добычу.

Тихо крался, не спеша,

Расползался, как обычно,

По двору, уж власть держа…

Я в те годы удалился,

Самый север, Соловки.

Монастырь там возродился

С краю мира, островки.

Жил спокойно, вместе с Богом,

И молился за царя.

Обернулось, вишь, острогом…

Видно я молился зря…

Нет, не зря! Москва, бывала

Центром всех победных мест.

Русь, как царство, ведь признала

Вся Европа, вот те крест.

А земель отвоевали,

Если смерить, раза в два.

Нежели раньше нас знавали,

А теперь о нас молва!

Храм Покровский²⁶26
  Покровский храм– ныне Храм Василия Блаженного


[Закрыть] во спасенье

Царь вознес у стен Кремля,

Что для веры Вознесенья

Встал, и ныне с ним земля.

Книгу Федоров²⁷27
  Иван Федоров (1525-1583)– Первопечатник российский


[Закрыть] печатал,

Вот она, в моих руках.

Сей «Апостол» сколь не падал,

Не сгорал и на кострах.

Только тьма закрыла очи

Ване, батюшке царю.

Помню, голову морочил,

Друг, Филиппушка, люблю,

Отрекусь, коль не вернешься.

Ты мне нужен при дворе.

А не то с утра проснешься,

Сгинул Ваня на заре…

Верил другу, и приехал.

Как же, как же был он рад,

Но в глазах его и смехе

Я узрел бесовский взгляд.

Ввел опричнину²⁸28
  Опричнина – часть политики в Русском государстве с 1565 по 1572 годы, состоявшей в реализации чрезвычайных репрессивных мер


[Закрыть] под песню

«Вора» в пепельной золе.

Я надеялся, воскреснет

Разум в царской голове.

Вся Москва, петля да пытка,

Ссылка, бойня и позор.

В эту смуту, берег зыбкий

В сан высокий я взошел²⁹29
  Митрополит Филипп II (1507-1569)– (в миру Фёдор Степанович Колычёв– епископ Русской церкви, митрополит Московский и всея Руси с 1566 по 1568 год, известный обличением злодейств опричников царя Ивана Грозного


[Закрыть].

Сколь я, братец, ни старался

Сохранить бояр, князей,

Бес в нем только разгонялся,

Выползая из очей.

И венец его творенья,

Царь на Новгород пошел.

Моего благословенья,

Он, безумец, не нашел.

Я сказал: Царь– суть благая!

Возлагаешь ты закон,

Сам его и нарушая,

Посмотри на хана, вон.

Правда даже у язычных,

На Руси ее же нет.

Милосердие обычно

Там, где в небе ясный свет.

А у нас к невинным людям

Состраданья не сыскать.

Бог такое не забудет,

И ему благословлять…

Так что жду теперь в палате

Ссылки или «мож хужей»…

Ты чего притих то, братец?

Ну ка, вот, чайку налей.

– Значит Вы.... Да как же это…

Вам укрыться бы скорей…

Я скажу Вам по секрету…

– Лучше ты чайку налей.

Ну же, хватит, то, что будет,

То случится, Бог со мной.

А история рассудит,

Кто был правым сей порой.

Дух то русский, словно пламень,

Заслонит любую темь.

Он в бою, как твердый камень,

А в миру, родная земь.

Он дороже изумрудов,

И дворцовых колесниц,

С нами он всегда, повсюду.

Перед ним упасть бы ниц.....

– Святой отец, спасибо за рассказ.

Жаль, что горят недолго жизни свечи.

Я буду помнить это твой наказ

Про русский дух, что, знаю, будет вечен.

– Тебе спасибо, в сей нелегкий час,

Знать, важно было малость приоткрыться.

Не забывай Филиппа и всех нас,

Теперь ты знаешь, где чайку напиться…

             ***

Опять года несутся в дикий ритм.

Москва живет, из пепла воскресая.

Как рукопись, она же не горит.

Точней, горит, но так и не сгорая.

Закрытье века, правил Годунов,

Столица отболела, задышала.

Как будто кто сказал ей, будь готов

К напастям, что еще ты не знавала.

За Китай-город вырос славный град.

Пожары, словно вехи возрожденья.

Отстраивал ее и стар и млад.

Желая вновь из пепла воскрешенья.

И я несусь сквозь эти времена,

Где села превращались в улиц речки.

Где Белый город вырос и стена,

Прабабушка Бульварного колечка.

Где знаем мы Садовое кольцо,

Вал Земляной вознесся над столицей.

Росла моя Москва, ее лицо

Менялось так, что стоило дивиться…

          Передышка

Снова здравствуй, друг, читатель!

Вижу, как глаза горят.

Значит, братец, ты писатель?

Ну а что печален взгляд?

Эх, хо, хо… почти нарушил

Наш с тобою уговор?

Иль тебе уже не нужен

Мир твой, и родимый двор?

Чуть не выдал правду смерти,

А ведь я предупреждал.

Сострадание! Поверьте,

Сам себя с трудом держал.

Хорошо, что мудрым взглядом

Старец видел. За судьбой

Шел он с Богом, что был рядом

С ним, и видимо с тобой.

Ладно, кажется пора бы

На Москву теперь смотреть

Новым, смелым женским взглядом…

Ты готова…  в быль лететь?

Глава 7. Петровская Москва– 17-й век

Сказ всадника

Мост, из камня все опоры,

Словно царь Москвы реки.

Величавый и суровый,

Восхитились бы враги.

Бой часов на Спасской башне,

Хоть не Спасская³⁰30
  Спасская башня Кремля – ранее Фроловская башня


[Закрыть] пока.

Словно дома, день вчерашний,

Снова дрогнула рука.

Нет, не дома, гул колесный

От телеги на мосту.

Стук копыт, да всадник грозный

Возвращается к посту….

– Что сударыня застыла?

… Голос юный, не боюсь…

– Увидала, что ли диво?

– Точно, диво, я клянусь!

– Ну и что же это право?

– Мост³¹31
  Большой каменный мост, ранее Всехсвятский каменный мост


[Закрыть], величием царя!

– Да, монаху крикнем, браво!

Филарет³²32
  Мостового каменного дела мастер – монах старец Филарет


[Закрыть] творил не зря.

Только это, лишь основа.

Я ж мечтаю об ином

Чуде, для России новом.

– Так о чем же?

– О большом

Флоте мощном и великом!

Вижу реки, океан,

Где под солнца ярким бликом

Кораблей прекрасных стан.

Как, красавица, считаешь,

Аль по силушке мечта?

– Верю, царь³³33
  Царь Петр 1 – Великий (1672-1725)


[Закрыть], не зря мечтаешь…

– Как же ты меня прочла?

– Так ведь царские стремленья,

Государственный размах!

– Что ж, спасибо, наслажденье,

Слышать, да, теперь монарх!

Я бываю здесь частенько.

Видишь ботик на реке?

Мое первое творенье,

Для потехи, налегке.

Эх, Москва, Москва, столица…

Много в ней видал я зла,

Морем мне бы насладиться.

Нет здесь места для весла,

И для паруса, под небом,

Чтобы реял вдалеке.

Эх, найти бы место, где бы

К морю выход по реке,

Да в Европу корабельным

Строем в ход, и торговать.

Ну а коли враг смертельный,

Чтоб могли повоевать…

Ладно, Бог с тобой, девица.

Рад, что веришь в мою страсть.

Нужно многому учиться,

Укреплять в России власть.

– И тебе, царю, спасибо.

Пусть же будет славен путь.

– Либо будет, ну а либо

Нет, тогда меня забудь.

Петр лихо, по-гусарски

Вороного оседлал,

И галопом в Кремль по-царски

Диким вихрем ускакал.

Тишина, Мое волненье

На словах не передать!

Кровь стучит, Петра явленье,

Было счастьем повстречать.

 Сказ монаха-строителя

Лишь немного отдышалась,

Снова голос, но другой…

– Что ж, совсем не засмущалась.

…Тихий, добрый, пожилой…

– А царя, вишь, распознала,

И красива, и умна,

Словно раньше уж знавала,

Ты царевича, Петра.

– Добрый день, сама не знаю.

Будто, Боже, подсказал.

– Петр юн, но подмечаю,

Мир такого не знавал.

Ну да, вот, знакомы будем,

Филарет, а этот мост

Я достроил, путь был труден,

Вот теперь стоит он в рост,

На века. И ни пожары,

Ни воды коварной бег,

Не страшны теперь, и старым

Будет вестником побед.

– И тебе поклон за это,

Мост и правда, на века.

Я, Светлана, можно Света,

И пришла издалека.

Так хотелось восхититься

Всей широкою Москвой,

И узнать про жизнь столицы,

В этот век, или в иной.

-Расскажу, что не забуду.

Много видел, и знавал.

А отец мой видел смуту,

Как Лже-Дмитрий³⁴34
  Лже-Дмитрий– самозванец, выдававший себя за чудом спасшегося младшего сына Ивана IV Грозного – царевича Дмитрия


[Закрыть] лютовал.

Как народ на бунт поднялся,

Скинул ложного царя,

Как поляк поиздевался

Над Москвой, она горя,

Разожгла в народе пламя.

И Пожарский, славный князь,

Вместе с Мининым под знамя

Вывел из Москвы всю «грязь»³⁵35
  Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. В августе 1612 года с частью сил, оставшихся под Москвой от Первого ополчения, разбило польскую армию под Москвой, а в октябре 1612 года – полностью освободило столицу от оккупации интервентами


[Закрыть]

Той беды, уже вчерашней,

И вздохнула мать-земля.

Город рос, часы на башне

Бьют давно со стен Кремля.

А когда уж я родился,

Было много ли чего.

Новой азбуке учился

У монаха одного.

Этот век стал Новой эрой,

Где Романовы³⁶36
  В 1613 году внучатый племянник Анастасии и сын Фёдора Никитича Михаил Фёдорович (1596-1645) был избран на царство, и его потомство (которое традиционно называется «Дом Романовых») правило Россией до 1917 года


[Закрыть], цари.

Мы же с ними с нашей верой

Ждем рождения зари

Лучшей жизни, доброй, Светлой,

А пока из года в год,

Мы в любови безответной.

Ну да Бог поможет, вот,

Посмотри, там, за холмами

Площадь, прям на радость глаз.

То «Пожар»³⁷37
  Площадь Пожар – Ныне Красная площадь


[Закрыть], а так назвали,

Что горела много раз.

Да, Москва с пожаром плачет,

«Дружит» многие века,

Но сейчас уже иначе,

Не горит она дотла.

То восток пожар затронет,

Восстановят, бок другой.

Белый град в огне по стонет,

И воспрянет, снова в строй.

Для царей другой напастью

Бунты стали в этот век.

Алексею на несчастье

Сразу ряд, ну как на грех.

Дань на соль, и получите,

Бунт, огонь, расправы, смерть³⁸38
  Соляной бунт – Московское восстание было реакцией низших и средних слоев населения на политику правительства боярина Бориса Морозова


[Закрыть].

Тридцать лет назад верните,

Серебру на смену медь.

Всюду медные монеты,

Как тут людям не завыть,³⁹39
  Медный бунт – Восстание городских низов против повышения налогов в годы русско-польской войны 1654—1667 годов и выпуска с 1654 года обесценивающихся, по сравнению с серебряными, медных монет)


[Закрыть]

Снова в голод, мочи нету,

Да и сил так дальше жить.

Тут уж буря разыгралась.

Помогли царю стрельцы.

Власть тогда их укреплялась,

Да, казнить они дельцы.

Ну и Разина восстанье.

Казнь под утренней Москвой,

Царь тогда не ждал признанья,

Обрубил концы «с лихвой»⁴⁰40
  Восстание под предводительством Степана Разина– война в России между войсками крестьян и казаков и царскими войсками. Окончилась поражением восставших


[Закрыть].

Вот тебе и тихий Леша⁴¹41
  Отчасти прозвище царя Алексея Михайловича рождено демонстративным христианским смирением в его поведении, добродушным, «тихим» нравом, умением слушать своих приближенных


[Закрыть],

Что же при других царях,

Федор⁴²42
  Федор Алексеевич (1661-1682) – русский царь с 1676 года, из династии Романовых, сын царя Алексея Михайловича и царицы Марии Ильиничны, урождённой Милославской, старший брат царей Ивана V (родной) и Петра I


[Закрыть], сын его не прожил,

Долгий век, над ним уж прах.

Ну а Петр еще ребенком,

Лицезрел расправу злей,

Как стрельцы, словно «ягненков»,

Резали его друзей⁴³43
  Бунт (восстание) московских стрельцов в начале правления Петра Алексеевича, в результате которого его соправителем стал старший брат Иван, а фактической правительницей при них стала сестра Софья Алексеевна


[Закрыть].

Там на площади, Пожаре,

Растерзали сразу всех,

Приближенных, враз в начале,

Всех Нарышкиных⁴⁴44
  Нарышкины – русский дворянский род, к которому принадлежала мать Петра I – Наталья Кирилловна


[Закрыть], и тех,

Что им верно так служили,

Друг Матвеев⁴⁵45
  Матвеев Артомон Сергеевич (1625-1682) – русский государственный деятель, «великого государя ближний боярин», руководитель русского правительства в конце царствования Алексея Михайловича, один из первых «западников»


[Закрыть], Салтыков⁴⁶46
  Фёдор-Александр Петрович Салтыков (ум. 2 февраля 1697) – стольник и воевода, затем боярин, старший из трех сыновей Петра Михайловича Салтыкова, отец Прасковьи Фёдоровны, жены царя Ивана V Алексеевича


[Закрыть],

Долгоруковых⁴⁷47
  Боярин Долгоруков Юрий Алексеевич (1602-1682) – русский государственный деятель, родственник боярина Б. И. Морозова по женской линии и Милославских


[Закрыть] рубили,

С ними был и Языков⁴⁸48
  Языков Иван Максимович – (умер в 1682) Стольник (1656), царский постельничий (1676), окольничий (1680) и боярин (1682) из рода Языковых. Фаворит царя Фёдора Алексеевича


[Закрыть].

Это дело Милославских⁴⁹49
  Милославские – Родственники по матери царевича Ивана


[Закрыть],

Вместе с Софьей⁵⁰50
  Софья – Царевна, дочь царя Алексея Михайловича, в 1682—1689 годах регент при младших братьях Петре и Иване


[Закрыть] власть менять.

Семь годков при женской власти,

Да уж начал забывать.

Петр вырос, с ним и сила,

Он здесь, царь, и он в Москве.

А что было, нынче сплыло,

Вон, по матушке реке.

А стрельцам чуть-чуть осталось

Править, надо полагать.

Вот окрепнет Петр, малость,

Из Москвы им всем тикать…

Вот так, родная, это все Москва.

Не легок путь, коварная дорога.

Но прежде чем расстанемся, сперва

О радостном и светлом капля слога.

И пусть я помню, каждый день как бой,

Который хочет нами насладиться,

Но у тебя, у всех, у нас с тобой

Есть то, что подороже колесницы.

И это все в ее земной красе.

Всесвятский мост из камня я достроил.

А там за башней, старый, на воде,

«Живой», и пузом эту реку моет.

Покровский храм окрасился в цвета,

Иерусалимской церкви стал наследник.

Не диво ли, уже ль не лепота?

И верю, он один не из последних.

Успенскому собору поклонись,

А царский двор, послов принять не стыдно.

Палате Грановитой подивись.

И Патриарший дом  отсюда видно.

В Москве, поди, две тысячи церквей.

В Кремле одном уже их пара дюжин.

Торговля все становится смелей.