Текст книги "Виктор Илюхин. Охотник за президентами"

Вожди и оборотни

Узбекское дело началось задолго до того, как за него взялся Виктор Илюхин. В Прокуратуре СССР оно было поручено старшему следователю по особо важным делам Т. Гдляну, который еще в 1983 году, в свою очередь, принял его в производство от КГБ Узбекской ССР. Суть его – обвинение во взяточничестве начальника ОБХСС УВД Бухарского облисполкома Музаффарова, директора горпромторга Кудратова и ряда других должностных лиц. Тогда же в группу был включен и следователь Н. Иванов. Руководил группой Гдлян до мая 1989 года, а затем совместно с Ивановым был отстранен от расследования «за неудовлетворительную работу, нарушения служебной дисциплины, явный обвинительный уклон и дезинформацию общественности».

Дело, на котором два следователя Прокуратуры Союза ССР сделали себе имя, было громкое. Более того, они сами активно перешли от уголовной проблематики к политической и со временем, ссылаясь на то, что нити коррупции и взяточничества тянутся из Узбекистана в Москву, попытались расправиться с видными деятелями Коммунистической партии. Совершенно очевидно, что они оба были своеобразным карательным инструментом в антисоветских, антикоммунистических руках, с их помощью решались далеко идущие планы по уничтожению авторитета Советской власти, вбивался клин между нациями нашего государства… Позже точно такие же цели преследовали их идейные соратники в ходе рассмотрения «дела КПСС» Конституционным Судом в 1992 году.

Почему мы вспоминаем об этом уголовном деле и этих двух политических авантюристах в связи с именем Виктора Ивановича Илюхина? Да только потому, что в 1990 году Илюхин уже открыто выступил против группы Гдляна−Иванова с обвинениями в использовании незаконных методов ведения следствия и с требованием возбудить против наиболее рьяных членов «узбекской» бригады прокуратуры уголовное дело. «Этих двух людей толпа возвела в ранг великомучеников, а они не мученики, а великие беззаконники», – заявит Илюхин.

В связи с многочисленными жалобами граждан о незаконных методах следствия, допущенных группой Гдляна−Иванова, 25 мая 1989 года было возбуждено уголовное дело, расследование которого и было поручено Виктору Ивановичу. Что же выявил начальник Управления по надзору за исполнением законов о государственной безопасности Илюхин?

Из справки, подготовленной на основании расследования дела начальником Управления по надзору за исполнением законов в хозяйственной деятельности Прокуратуры Союза ССР Л.П. Барановым, начальником отдела по надзору за следствием в следственной части С.И. Герасимовым, прокурорами Управления по надзору за следствием и дознанием В.С. Алонцевым и А.В. Яковлевым: «…за период работы Гдляном, Ивановым с бригадой следователей, численность которой составляла 200 и более человек, расследованы и направлены в суды 17 уголовных дел по которым осуждено 33 человека. Расследование в отношении указанных лиц проводилось односторонне и необъективно, применялось психологическое давление с целью получения показаний о признании вины во взяточничестве. На это делался основной упор, что приводило к массовому самооговору и даче показаний о вымышленных преступлениях.

Явно прослеживалась тенденция сначала арестовать, а потом доказывать виновность того или иного лица. При этом основанием для ареста являлись показания других обвиняемых, содержащихся под стражей. Следователей группы отличали упрощенный подход к собиранию доказательств, обвинительный уклон в расследовании. После задержания допросы нередко не проводились месяцами, иногда 5–7 и даже 10 месяцев. Многие показания обвиняемых, признавших свою вину во взяточничестве или изобличающих других лиц, были противоречивы и не подвергались проверке и детализации. После отстранения Гдляна от расследования большинство обвиняемых и свидетелей отказались от ранее данных показаний, утверждая, что оговорили себя и других в результате применения угроз».

В том же документе отмечается, что Гдлян и Иванов систематически принуждали граждан к даче ложных показаний и самооговору путем шантажа и произвола, часто диктовали и навязывали им, какие и в отношении кого требуются показания. Полученные таким образом «факты» использовали для обвинения и шельмования других лиц, в том числе руководителей государства, КПСС, центральных министерств и ведомств.

Гдлян и Иванов, злоупотребляя служебным положением, внедрили в практику «семейные» аресты, в том числе лиц пожилого возраста, больных, многодетных женщин. Эту меру они применяли не только для изъятия ценностей, но и в качестве угрозы обвиняемым из числа руководящих работников, принуждая их давать показания на себя и других лиц. Были установлены факты выдачи гражданами личных сбережений и ценностей путем принуждения. Это позволяло указывать завышенные суммы изъятого.

Грубо нарушался установленный порядок при изъятии ценностей. Во многих случаях деньги, облигации, изделия из драгоценных металлов не пересчитывались. Подсчет производился позднее, иногда через 2–3 месяца, с другими понятыми, в отсутствии владельцев ценностей, которым не всегда передавались копии протоколов об изъятии. Это создавало условия для утраты и злоупотреблений. Вот что свидетельствует документ, на основании которого ставился вопрос о привлечении обоих фигурантов к уголовной ответственности.

«Бомба» для Москвы

19 апреля 1990 года Гдлян и Иванов из органов прокуратуры были уволены. И сразу многие уголовные дела стали разваливаться. За отсутствием состава преступления и нарушения закона в ходе следствия были из-под стражи освобождены прямо в зале суда бывший секретарь ЦК Компартии Узбекистана Р. Абдуллаева, бывший секретарь Бухарского обкома Компартии Узбекистана Р. Балтаев, бывший министр здравоохранения республики А. Худайбергенов, бывший инструктор отдела оргпартработы ЦК КПСС И. Джаббаров, бывший первый секретарь Кашкадарьинского обкома Компартии Узбекистана Н. Турапов… Можно назвать еще десятки фамилий, но мы хотим акцентировать внимание читателей на должности людей, которых Гдлян и Иванов обвиняли во взяточничестве и коррупции, – все это партийные и республиканские деятели высокого ранга. Следователи целенаправленно работали на развал Компартии и подрыв ее авторитета в глазах населения.

А вот еще один важнейший документ, свидетельствующий о целях и задачах, которые выполняла группа чрезмерно политизированных следователей. Это справка о результатах расследования в отношении ответственных должностных лиц, против которых Т.Х. Гдляном, Н.В. Ивановым и другими выдвигались обвинения во взяточничестве. В ней говорится: «В связи с публичными утверждениями Т.Х Гдляна, Н.В. Иванова и др. о причастности ко взяточничеству ряда ответственных работников партийных, советских органов, руководителей министерств и ведомств страны Прокуратурой Союза ССР проведено расследование, результаты которого позволили сделать однозначный вывод о необоснованности выдвинутых обвинений. Принято решение о прекращении дела за отсутствием события преступления в отношении: Е.К. Лигачева – секретаря ЦК КПСС, члена Политбюро ЦК КПСС; М.С. Соломенцева – бывшего Председателя КПК при ЦК КПСС; И.В. Капитонова – Председателя Ревизионной Комиссии ЦК КПСС; Г.В. Романова – секретаря ЦК КПСС».

А далее в документе идут следующие известные всем фамилии – В.В. Гришин, Г.А. Алиев, В.И. Теребилов, А.М. Рекунков, В.А. Аболенцев, В.К. Месяц, Н.Н. Тарасов, В.Г. Афанасьев, П.С. Катахов, В.А. Архангельский, В.И. Бессарабов, И.Е. Пономарев, П.К. Лучинский, Н.Г. Неделькин и ряд других.

Все дела закрыты в период 1989–1990 годов, когда разбираться в хитросплетениях «работы» Гдляна−Иванова было поручено Илюхину. В одном из интервью на вопрос, как Виктор Иванович оценивает «деятельность» Т. Гдляна и Н. Иванова, он ответил:

«В СССР были две «горячие точки», два рычага, с помощью которых разваливали страну. Это – Нагорный Карабах и гдляновское расследование уголовных дел, которое полностью скомпрометировало все политическое руководство Узбекистана. По сути дела, в какой-то мере удалась попытка скомпрометировать и политическое руководство Советского Союза. После того, как я возглавил группу по расследованию нарушений, допущенных Гдляном и Ивановым, я открыто говорил о том, что мы допустили стратегическую ошибку, позволив армянину вести расследование в мусульманской республике. Уже один этот фактор влиял на объективность расследования.

Мы доказали грубейшие нарушения, которые допустила группа Гдляна−Иванова при расследовании уголовных дел: начиная от необоснованных арестов и заканчивая избиениями на допросах. Дела в отношении Гдляна и Иванова были направлены в суд, но они были депутатами Верховного Совета СССР. Мы поставили перед Верховным Советом СССР вопрос о привлечении Гдляна и Иванова к уголовной ответственности. Тогда даже была создана целая комиссия из защитников Гдляна и Иванова. Хочу сказать вам, что у следователей Лаврентия Берии было 26 способов незаконного выбивания показаний у задержанных. У Гдляна мы нашли 18 способов. Как будто Тельман Хоренович проходил школу у следователей Берии.

Однако Верховный Совет СССР отказал в нашей просьбе. Точнее, он дал согласие на увольнение Гдляна и Иванова из органов прокуратуры, но не разрешил привлекать их к уголовной ответственности».

Невольно задаешься вопросом: что собственно сделал Илюхин по данному уголовному разбирательству? Спас от тюрьмы десятки невинных людей? Да. Реабилитировал сотни честных имен? Конечно. Вскрыл преступные методы работы конкретной следственной группы? Бесспорно. Раскрыл явные провалы в системе прокурорского контроля? И это верно. Восстановил авторитет правоохранительных органов? Можно и так сказать. Но, на наш взгляд, он сделал много больше – фактически сорвал антисоветский и антипартийный переворот, когда два политических проходимца при поддержке очень влиятельных сил хотели одним разом расправиться с людьми, на чьих плечах тогда лежала ответственность за страну. Фитиль был подожжен в Узбекистане, а рвануть бомба должна была в Москве. История покажет, что возможность развалить государство у Горбачева и Ельцина появится позже. Но не тогда, когда на их пути оказался всего-навсего честный следователь прокуратуры Виктор Иванович Илюхин.

Азербайджан. Армения. Грузия

То, о чем мы расскажем сейчас, происходило двадцать лет назад, когда Илюхин возглавлял следственную бригаду Прокуратуры СССР, работавшую в Азербайджане, Армении и Грузии. Беззубая, а в основном и откровенно провокационная национальная политика Михаила Горбачева привела население ряда советских республик к большим кровопролитным столкновениям. Перед Виктором Ивановичем стояла непростая задача попытаться остановить жестокое и бессмысленное братоубийство, разобраться в первопричинах конфликта, выявить и арестовать зачинщиков бойни, грозящей вылиться в большую гражданскую войну. Выводы, которые он сделает по результатам следствия, кому-то тогда не понравились и не нравятся до сих пор. Спустя даже два десятилетия Илюхину не могли простить юридического вердикта, сделанного им тогда, и до самой смерти в адрес Виктора Ивановича поступали угрозы от людей, не согласных с его оценками карабахского конфликта и событий в Сумгаите.

Прежде чем посвятить вас в историю, которая произошла уже в 2010 году, мы коснемся важного для понимания ситуации факта семейной жизни Илюхина. Более тридцати лет Виктор Иванович был женат на Надежде Николаевне, в венах которой течет и армянская кровь. Искру кавказской решительности и энергичности она передала своим детям, внуку Руслану. Поэтому отметим, что Илюхин по своим убеждениям интернационалист чистой воды, он никогда не делил людей по национальным признакам, а к армянам, как вы понимаете, вообще питал особую симпатию. Поэтому в чем в чем, а в предвзятости в обвинении прежнего руководства Армении в разжигании Карабахского конфликта и событий в Сумгаите его винить не только несправедливо, но и глупо. Тем не менее повторимся: даже в 2010 году Илюхина упрекали в тенденциозности, непрофессионализме и даже призывали руководство КПРФ исключить его из партии.

Поскольку у нас есть возможность рассказать читателям о работе Виктора Ивановича в «горячих точках» страны, озвучить современные оценки Илюхиным межнационального конфликта и реакцию не согласных с ним, мы не преминем это сделать, потому что считаем, что правда, какой бы горькой она ни была, все равно остается правдой. И за торжество этой правды Илюхин боролся всю свою жизнь.

Вот выдержка из интервью, которое дал Виктор Иванович по телефону агентству Vesti.аz в сентябре 2010 года и которое было опубликовано в Баку.

Сумгаитская карта

«– Виктор Иванович, вы возглавляли спецгруппы по расследованию обстоятельств событий в Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджана, в Армении и Грузии. Каковы были результаты этих расследований?

– По расследованию событий в Карабахе были созданы две группы. Точнее сказать, группа одна, однако она была разделена на две части. «Ставка» этой группы была в Баку, и я возглавлял ее, являясь заместителем начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР. Вторая часть группы базировалась в Ереване, ее возглавлял тоже заместитель начальника Главного следственного управления Прокуратуры СССР Владимир Александрович Титов.

Наша группа, в которую входили сотни оперативных работников, следователей прокуратуры и милиции, расследовала все события в совокупности. Например, в Армении мы арестовали весь состав комитета «Карабах». Были арестованы 12 человек во главе с Левоном Тер-Петросяном. В Баку же были арестованы Мухаммед Хатеми и Неймат Панахов. В НКАО был арестован Игорь Мурадян (один из лидеров сепаратистского движения в Карабахе, организатор массовых митингов, цель которых – «требование о воссоединении НКАО с Арменией». – Ред.).

Материалы дела уже готовились для отправки в суд. Но вдруг последовала команда: все материалы по комитету «Карабах» передать местным следователям, то есть армянским. Дела по арестованным в Баку также стали передаваться азербайджанским следователям. Надо отдать должное прокуратуре Азербайджана: она принципиально решала все вопросы, твердо оставаясь на позиции законности. В отличие от армянских товарищей, с которыми приходилось спорить. Ряд уголовных дел в Азербайджане были направлены в суды, по ним были вынесены соответствующие решения.

Насчет передачи дел в суды в Армении произошло то же самое, что и в Грузии. В 1989 году я также курировал следственную группу, которая проводила расследование событий апреля 1989 года в Тбилиси. Мы арестовали Звиада Гамсахурдиа и его ближайших сподвижников. Материалы готовились к направлению в суд. Как вдруг тоже последовала команда передать дела местным, грузинским следователям.

– Вы можете сказать, от кого конкретно следовали эти команды?

– Я категорически возражал против этих команд и говорил Генеральному прокурору СССР Сухареву о том, что этого делать нельзя, что это, мягко говоря, будет еще больше накалять ситуацию в Закавказье. Были составы преступления, были весомые доказательства вины задержанных… Я ему прямо сказал, что это не его решение о передаче дел местным следователям. И он согласился, сказав, что команда поступила из Кремля. «Ты сам не понимаешь, что ли, что приказы отдает Горбачев?» – сказал мне Сухарев.

– Что произошло после того, как вы передали дела местным следователям?

– Уже через неделю после передачи дел Гамсахурдия и его соратники были освобождены, а еще через неделю уголовные дела в отношении них были прекращены. Не получили должного наказания и Мурадян с Тер-Петросяном, а также остальные члены комитета «Карабах», которые вышли на свободу. Конечно, было очень обидно. Наказание получили мелкие нарушители закона, писавшие что-то на заборах. А те, кто взрывал Закавказье, остались в стороне и даже потом стали президентами своих республик.

– Не могу не задать вам вопрос о расследовании событий в Сумгаите. Чем, на ваш взгляд, они были спровоцированы?

– В Сумгаите работала группа под руководством следователя по особо важным делам Прокуратуры СССР Владимира Галкина. Но эта группа работала автономно, она расследовала лишь события в Сумгаите.

События в Сумгаите были спровоцированы армянами, когда с территории Армении стали изгоняться проживавшие там азербайджанцы. Было изгнано очень большое количество азербайджанцев. Их просто выбрасывали из домов, не позволяя даже взять с собой документы и вещи. Там действительно была проявлена колоссальная жестокость.

И вот эти изгнанные из Армении азербайджанцы двинулись через горные перевалы к себе на родину, в Азербайджан. Так уж получилось, что они оказались на Абшероне, вокруг Сумгаита.

В городе перманентно шли митинги. Социально-экономические проблемы решались очень медленно. Да, союзный Центр говорил о помощи беженцам. Но он больше говорил, чем делал. Сама республика тоже оказалась в очень сложной ситуации, самостоятельно решить социально-экономические проблемы беженцев, в первую очередь, жилищную проблему, она не могла.

Я видел этих беженцев, беседовал с ними. Они действительно оказались в сложнейших условиях. Помню, мы разгоняли митингующих с площади Ленина в Баку, тогда была изъята достаточно большая сумма денег. Я принял решение отдать все эти деньги беженцам. Да, я несколько нарушил процессуальную норму, решение о передаче вещдоков должно было приниматься судом, но меня тогда поддержал Генеральный прокурор СССР, который одобрил мою инициативу.

Тогда нам не удалось вернуть изгнанных из Армении азербайджанцев в их дома. Это очень трудно решаемая проблема. В последующем президент Азербайджана Гейдар Алиев многое сделал для того, чтобы решить проблему беженцев, но окончательно решить ее в таких условиях так и не удается.

– Кому были выгодны погромы армян в Сумгаите?

– Это оказалось выгодным Армении, для авантюристов вроде Левона Тер-Петросяна и всех остальных. Они разыграли «сумгаитскую карту» тогда, когда стали ставить вопрос отделения Карабаха от Азербайджана. Мол, нас притесняют и так далее. По сути дела, они разыграли большой спектакль на большой трагедии.

Я вспоминаю Сильву Капутикян и Зория Балаяна. Во время сумгаитских событий они находились в США, где, видимо, получали инструкции. А потом они встретились с известными представителями армянской диаспоры в Москве. Решали только один вопрос: как быть с Карабахом? Особенно после событий в Сумгаите. Балаян и все остальные приняли решение: продолжать делать все, чтобы оторвать Карабах от Азербайджана. И это несмотря на то, что погибают простые люди, а не те, сытые, сидящие в удобных кабинетах.

– В ноябре 1991 года вы пошли на довольно смелый по тем временам шаг, возбудив уголовное дело в отношении Михаила Горбачева. Ведь поводом стало антиконституционное отделение Прибалтики от территории СССР. Но ведь и карабахо-сумгаитские события тоже явились следствием непродуманной национальной политики президента страны.

– 4 ноября 1991 года я возбудил уголовное дело, а через два дня меня уволили. Но я считаю, что дальше нужно было проверять деятельность Горбачева еще больше. Например, расследовать передачу американцам 53 000 квадратных километров нашей территории в Беринговом море, получение Горбачевым в апреле 1991 года от президента

Южной Кореи 100 000 долларов. Еще один момент, который необходимо было расследовать, это согласие Горбачева и Шеварднадзе в одностороннем порядке на уничтожение ракетных комплексов СС-23 «Ока». Американцы ничего не уничтожили, а мы уничтожили уникальные ракетные комплексы, 360 ракет и 106 пусковых установок.

То же самое можно сказать и по ситуации в Нагорном Карабахе. Ну, кто его просил вводить в области особую форму управления? По сути дела, это означает пойти на поводу у провокаторов. Мы сидели в Карабахе, в Баку, в Ереване, но нашим мнением Горбачев не поинтересовался. Не пригласили при обсуждении введения особой формы управления даже второго секретаря ЦК КПА Виктора Петровича Поляничко, который делал все для того, чтобы не допустить отторжения Карабаха от Азербайджана, который день и ночь проводил в области, пытаясь не допустить катастрофы. А ведь эта особая форма управления была выгодна именно армянам.

А ввод войск в Баку? Надо было проводить эту операцию с умом, дабы избежать человеческих жертв. Войска нужно было вводить в Армению и Нагорный Карабах, нужно было вовсю использовать дивизию ВДВ, чтобы погасить очаг напряженности в самом зародыше тех событий».