Текст книги "Иногда и дилетанта полезно выслушать"

Важные улики

Вечером я рыхлил землю в огороде, где пробивались на свет ростки огурцов. Отсюда не было видно, что происходит на крыльце и возле него, но услышал, как кто-то пришел. Причем по звуку шагов определенно женщина, но не жена. Решил, что ее подружка, в гости, и даже не поднялся посмотреть кто. Ковырялся в земле, пока меня не позвали. Вымыл руки, прошел в дом и за столом увидел Наташу. Жена кивнула на нее:

"К тебе пришла, послушай что говорит."

Я улыбнулся: "Меня в дела женские втянуть хотите?"

Наташа в ответ не улыбнулась и ответила серьезно:

"Нет, Юрий Васильевич! Женские дела вас точно мало трогают. Здесь другое: я в комнате у Валеры убиралась, и совсем случайно во дворе штуковину железную нашла, в тряпку завернутую," – и замолчала, продолжая смотреть мне в лицо.

«И что за штука?» – нарушил я затянувшуюся паузу.

"Прут, а на нем есть кровь. И на тряпке тоже есть."

Неужели орудие недавнего убийства? – мелькнула мысль. Но ее сразу же из сознания вытеснила другая: не мог Валера убить. Ну не мог, и все. Считайте это убеждение чем угодно – телепатией, предвидением, подсказанным свыше, но убежденность мою в невиновности Валеры мог разрушить только он сам, собственным признанием.

Чтобы там ни было, а окровавленная железка в доме официально подозреваемого в убийстве значила многое, может быть и очень важное. Конечно, оставить без внимания услышенное я не мог, и тут же, стараясь скрыть любопытство показной серьезностью, предложил:

"Пойдем, покажешь," – и поинтересовался, – "Надеюсь, руками ее не лапала?"

"Нет," – ответила женщина вставая, – "только дотронулась, кровь увидела и сразу положила назад."

"А мне с вами можно?" – жена тоже хотела приключений. Обернулся к ней – непередаваемое любопытство излучалось казалось всем: выражением лица, взглядом, на мгновение застывшими в умоляющих жестах руках и даже ногах. Отказать не мог, но предупредил:

"Только никому не болтать!"

Жена с облегчением вздохнула и молча поспешила за нами. С женщинами быстро не побежишь, и я сознательно уменьшал шаг, стараясь не выскакивать вперед и не превращаться в лидера гонки. Так молча дошагали до строения, где недавно жила молодая супружеская пара, из-за которой партия больше десяти дней стоит, как говорится, "на ушах".

Перед входом в нужную половину дома – небольшой огородик за низеньким штакетником.Видно, что землю копать начали, да так и не кончили. Понятно, не до огорода Валере было.

За калиткой Наташа направилась в дальний угол дворика, где я заметил яму для слива, куда попадает вода после мытья полов, посуды, душа, и откуда она быстро уходит в суглинок без остатка.

Вот к такому отстойнику мы сейчас подошли, и я увидел, что яма неглубокая и небольшая, сверху прикрыта двумя сбитыми досками с вырезанной в середине дырой. В нее все и выливается. А перед ямой на земле уложены три коротких доски. Если понадобится, поставить ведро или еще что на них, а не на землю.

Я подумал, что железку Наташа обнаружила в самой яме, но тут же в этом усомнился: оперативник-то все облазил, не мог он туда не заглянуть. А Наташа, подойдя к лежащим на земле доскам, остановилась и показала рукой на среднюю:

"Под ней все лежит!"

Я присел на корточки, внимательно осмотрел доски, потрогал их рукой. Две крайние явно не поднимались – лежат плотно, в земле утоплены до самого верха. Средняя из земли немного выступает, может быть и потревожена. Ее я слегка пошатал – да, немного есть свободного хода, вроде как лежит на камушке. Обернулся к женщинам, на их глазах пошатал ее сильнее:

"Так было?"

Обе с таким любопытством на меня смотрели, что не улыбнуться я не мог. Они это заметили, мгновенно вид приняли серьезный, и Наташа ответила:

"Не совсем. Она лежала плотно, но этот вот край, ближний, немного выступал. Я за него босоножкой зацепилась и доску перевернула. Хорошо не упала, смогла удержаться."

Я подцепил доску рукой, как за нее могла зацепиться Наташа, и перевернул, вернее перекантовал на соседнюю, обнажив скрываемое под ней пространство.И не поверил глазам: на земле, вдавленный в нее, лежал электроразведочный электрод! Один такой я только вчера видел в поле, а по поводу пропажи другого ругался Сергей, новый руководитель бригады электроразведчиков!

Что это электрод, я не ошибался. Тот же утолщенный и обмотанный изолентой один конец – вроде ручки, за которую удобно из земли выдергивать; тот же заострённый другой конец, который е землю забивают, и та же подножка в виде приваренного под прямым углом отрезка арматуры, чтобы ногой загонять электрод в землю. И даже короткий обрывок при-мотанного к нему электропровода.

Этот ли пропал у электроразведчиков или не этот – я конечно уверен не был. Но узнать не сложно: тот из рабочих, кто забивал его в землю, по приметам опознает без труда. Длина железки с метр, и понятно, что убить ею человека легко, особенно спящего. Прямо идеальное оружие, острое и с удобной ручкой.

Но еще больше меня удивила тряпка, в которую часть электрода была замотана. Приглядевшись повнимательнее, заметил вначале на ней, а потом и на заостренном конце железки мазки крови. Вспомнил свою находку в степи, когда искал там орудие убийства – тоже тряпка и тоже с кровью. И очень похожа на эту, что сейчас передо мной.

Хотелось перевернуть остальные доски, вдруг и под ними что-то лежит. Но все же этого не сделал, оставил для работников милиции. А мне и уже увиденного хватало хорошенько подумать.

Орудие убийства и в доме подозреваемого в преступлении – факт серьезный. А если и отпечатки пальцев сохранились – не дай бог Валеры – то все, убийство на него повесят точно. Хотя теоретически отпечатки на электроде могут быть, он же в его руках бывал неоднократно.С другой стороны, убийца мог их и стереть. Нельзя длинный предмет нести к месту пре-ступления двумя пальчиками на весу – прятать его приходилось, чтобы такую рогозину лишний никто не заметил.Может быть, чем-то и обматывать пришлось, возможно той тряпкой, что сейчас с кровью.И совсем непонятно, зачем его домой нужно было нести. А если моя находка в степи – кусок материи и тоже с кровью – имеет отношение к убийству, возникает вопрос: за-чем орудие убийства нести вначале в степь, с него часть крови стереть, и только после этого вернуть в партию и спрятать возле дома? Или в степь только тряпку с мазками крови унесли к выбросили подальше от места преступления? И зачем это? Что-то у меня ничего не сходилось.

Подумать можно попозже, а сейчас пора действовать – позвонить Михаилу, сообщить о находке. Я поднялся, посмотрел на заинтригованных женщин и приказал обеим:

"Будете здесь, пока не вернусь. Никуда ни шагу и никого сюда не пускать; ничего не показывать, ни о чем не говорить. Вернусь скоро."

"А сам куда?" – жена не могла отмолчаться.

"Позвоню в милицию," – ответил, уже шагая на выход к калитке.

Сейчас камералка закрыта, и я побежал в гараж, где обычно на входе в комнате диспетчера обитал сторож.Позвонил в милицию – Михаила нет, ушел домой. Позвонил на квартиру, слава богу, телефон помню с прошлого года – Михаил трубку взял.Поздоровались, и задаю вопрос, к сегоднешней находке отношения не имеющий:

"Если можно, скажи, когда парня (т.е. Валеру) выпустить думаешь?"

Услышал, как Михаил ухмыльнулся , потом чуть помедлил и вопросом же ответил:

"Так и уверен, что он невиновен?"

"Пока да!" – подтвердил я.

"Тогда завтра к обеду ждите," – ответил и сразу поинтересовался: "А почему это – "пока?"

Я вздохнул, понимая что после моего сообщения Валеру завтра точно из милиции не отпустят:

"Пока – потому что нашлось орудие убийства."

"Где?" – Михаил отреагировал мгновенно,

"То-то и оно, что возле дома парня. Так что давай, времени не теряй, пока все цело и не заляпано."

"Проследи за всем, сейчас буду." – по голосу понятно, что адреналина у Михаила в крови я добавил.

Вернулся к ожидавшим меня женщинам.

"Тебе нужно остаться," – предупредил Наташу, и она согласно кивнула головой. "А тебе," – повернулся к жене, – "лучше уйти, если не хочешь с милицией разбираться."

Жена недовольно поморщилась, но протестовать не стала, да и Наташа ей пообещала:

"Не переживай. Я тебе потом все расскажу."

"Конечно расскажешь," – ответила ей с обидой, и тут же дала мне "убийственную" характеристику: "Из мужа клещами лишнего слова не вытянешь!"

Милицейский Уазик подъехал минут через двадцать. Вылезли трое: шофер, Михаил и мужчина с чемоданчиком в руках. Ну а дальше понятно: еще раз все вместе осмотрели место находки и сам предмет, Наташа повторила рассказ, почему она возле дома очутилась и как нашла железяку, кое-что сказал и я. После этого Михаил и Наташа зашли в дом зафиксировать услышанное на бумаге, мужчина с чемоданчиком занялся изучением места находки и самого предмета.Он все зафотографировал и пытался найти отпечатки пальцев, а я с первым моментально появившимся зевакой выступали в роли понятых.

Часа через полтора необходимые действия работники милиции завершили. Наташу Михаил отпустил, его помощник найденный предмет осторожно упаковал в полиэтиленовую пленку.

"Поедешь с нами," – оперативник кивнул мне, и все начали устраиваться в Уазике. Отъехали метров триста и шофер получил команду: "Стой, заглуши мотор." С переднего сиденья Михаил обернулся назад:

"В обшем, так, Юра. Сам понимаешь – парня вашего завтра не ждите, после этого» – кивнул на упакованный электрод в руках помощника, – "никто его не отпустит. Улика – объяснять не надо, сам понимаешь".

Подобное я ожидал, потому не удивился. И кое-что успел обдумать, пока по необходимости возле находки крутился. Причем подозрения определенные появились. О них промолчать не мог:

"Улика конечно железная," – начал, глядя Михаилу в лицо, – "но почему вы эту железку раньше не нашли? Ведь все и в яме, и вокруг облазили!"

Михаил отвернулся, уселся на сиденьи нормально, пожал плечами:

"Ну не нашли, что теперь? Хорошо спрятана была. Такое случается."

"А тряпка, которую я из степи принес? Она же точно от той, в которую электрод завернут. И тоже с кровью. И как она в степи очутилась?"

Михаил снова обернулся ко мне:

"Да просто! Ветром унесло, или собаки утащили. Что, не может такого быть?"

"Может," – согласился , – "только не верю. Во-первых, ветра эти дни не было, а во-вторых, собаки из степи что-то в партию могут принести, а наоборот – не бывает!"

Михаил хмыкнул и снова отвернулся, уселся нормально. А я продолжил:

"Такое впечатление, что раньше вы этот прут и найти не могли. Не было его там, подложили позже, и сознательно!" – кивнул на помощника Михаила. – "И отпечатки пальцев на железке, вот увидите, будут Наташины, и ничьи более!"

Михаил помолчал, вздохнул и сомнения мои в некоторой мере подтвердил;

"Конечно, ясности полной нет. И предположения твои обоснованы." Обернулся ко мне еще раз, теперь с улыбкой: "Будем проверять, не переживай. А парень еще посидит, отпустить сейчас невозможно»

Поняв, что словами этими я удовлетворен, Михаил подсластил их больше: "А тебе спасибо за все! Хотя что говорю – ты же наш почти штатный сотрудник!" Это он вспомнил совместную работу, когда искали похищенную руду в прошлом году.

Я понял, что из машины можно вылезать, и спрыгнув на землю, вместо положенного – "пока, до встречи" – выдал другое:

"Не забудьте жене парня тряпку показать, может и опознает!"

"А как же!" – Михаил засмеялся. "И не только ей покажем, потому как может и не опознать, у самой кое-что в пушку!" И они рванули в Мирный .

Следующий день не хочется и вспоминать. Что можно ждать от похорон, да еще молодого парня, жизнь только начавшего? Естественно ничего хорошего, кроме стресса у всех. Причем негативные эмоции накапливались и накапливались в первую очередь у членов похоронной команды, куда я конечно попал.К обеду нетерпелось снять нервное напряжение выпивкой, что мы и поспешили сделать на поминках.Народа на них пришло много, почти вся партия. Наконец все закончилось, специально выделенная машина с родственниками покойного и гробом с телом из партии выехала.

Часть 5

Кандидаты в подозреваемых

Несколько дней быстро пролетели в работе. Конечно, трагическое событие у всех в памяти оставалось, и практически не закончилось. Валера-то в милиции, да и Вера не в лучшем виде.Об их приехавших родителях и не говорю – сплошные переживания и слезы. Слава богу, общаться с ними мне не пришлось, чего не скажешь о первых руководителях партии, Павле Петровиче и Игоре Георгиевиче.

Навязчивое у меня желание провести собственное расследование крепло, а убеждение, что орудие убийства подбросили в нужное место позднее и сознательно, это желание трансформировало в прямое намерение приступить к делу.

Михаил тоже не спал – несколько раз приезжал в партию, беседовал с нужными людьми. Встретил я его один раз и в некоторой мере удовлетворил любопытство: кровь на электроде и тряпках точно Славы, а отпечатки пальцев только Наташи – оставила их, когда железку всего один раз подняла. Оба куска материи с пятнами крови хорошо совмещаются по линии отрыва,в целом представляют вырезанную ножницами часть старой рубашки, со стороны спины. А Вера как знакомую вещь тряпки не опознала – такого цвета рубашку у своего мужа она не помнила. И орудие убийства оказалось пропавшим у электроразведчиков электродом – рабочие его опознали и объяснили по каким приметам.Вот только украсть его было легко, потому что после работы, как вещи малоценные, электроды и мотки провода на ночь оставлялись в не запиравшейся прихожей керноразбсрочной, а не заносились в само здание под замок.

Все от Михаила услышанное ни виновности Валеры, ни его непричастности к убийству не подтверждали.То-есть, официальное расследование топталось на месте. Если, конечно, Михаил от меня что-то не скрывал.

А Валера все еще в милиции, и я представляю в каком состоянии. Скоро положенный по закону максимальный срок временного задержания закончится, и повезут парня в тюрьму, в камеру предварительного заключения. Вот житуха!

Больше сидеть сложа руки я не мог. На следующий день в поле выбрал время и навестил двух канавщиков, под предлогом проверки качества работы. А заодно с мужиками поговорил по душам: что они думают о бывшем начальнике и трагедии, с ним происшедшей.

Как и предполагал, в виновности Валеры они не сомневались, хотя особо не осуждали: ревность и не на такое мужиков толкает. А Славу уважали. Толковый парень, работяг понимавший и не жадный. Никому прогулов по случаю пьянок не ставил, а наряды закрывал по божески. В общем, свой в доску.

Уважать можно и со змеей за пазухой, и я начал осторожно выведывать, как персонально каждый из коллег-рабочих к Славе относился, что говорил в его отсутствии, "за глаза". Не услышал ничего интересного. Между самими работягами – да, иногда трения возникали. Потому что вроде все вкалывали одинаково, а кубов выбрасывали количество разное – каждая канава проходится в отличных условиях, одна легче, другая сложнее, а третья – вообще без мата не обойдется.Вот эти третьи конечно недовольны и претензии свои высказывали и друг другу, и Славе. Хотя понимали, что здесь как в лотерее: повезло – попала канава легкая, не повезло – ну что делать, повезет в другой раз. И Слава вообще не при чем, канавы то задавали геологи.

Самым "невезучим" из канавщиков оказался самый молодой из них – Петро, парень 25-27 лет, приехавший специально за «деньгами». Но кроме невезения, по мнению собеседников , был с ленцой, любил полежать, курил почаще и перекуры делал подлиннее.

Я этого Петра на заметку в памяти отложил – присмотрюсь к нему повнимательней. И поинтересовался отношениями Славы с шофером и экскаваторщиком, тоже его бывшими подчиненными.

Ничего нового не услышал. Нормальные были отношения. Экскаваторщик,по их словам, вообще мужиК доброты немеренной. И на вопрос почему так считают – помялись, похмыкали и прямого ответа не дали. Хороший мужик, и все. По жизни. Но я не удовлетворился такой характеристикой и продолжал мужиков вопросами терзать, пока о причине “любви" к товарищу не узнал. Оказалось просто: при воможности, экскаваторщик канавщикам помогал, то-есть заданные им канавы начинал с поверхности проходить своим агрегатом, с ковшем емкостью чуть ли не куб. метр. А дальше они их углубляли вручную, кайлом и лопатой

Ну и кто от такой помощи откажется? Только ненормальный. Слава, конечно про эти фокусы знал, но закрывал глаза. Можно сказать, что и геологи не были в неведении, но тоже с начальством на эту тему не распространялись, считая, что по тяжести работы канавщикам нужно платить в два раза больше, чем те получали.

А вот к шоферу горного цеха, приятелю Славы, особого уважения от работяг я не почувствовал. Средний мужик, рядовой.И хуже того – жадноватый. Потому как литр бензина для пускача экскаватора не даст, пока Слава ему не прикажет. А втихаря от него мог и двадцать литров в канистру слить, для себя, а может и на продажу. В общем, деньги любит и просто так ничего не делает.Но со Славой они были приятелями, это мне канавщики подтвердили.

Ушел от мужиков с убеждением, что время потратил впустую.Ничего для меня не прояснилось, и никаких потенциальных врагов у Славы среди его подчиненных не вырисовывалось.На заметку все же двух человек взял: Петра, самого "невезучего" канавщика, и шофера, как человека с повышенной страстью к деньгам и способного к поступкам вроде мелкого воровства бензина втихаря от начальника. Но это просто от безнадеги.

Дальше бегал по сопкам с фотопланом, разбираясь в геологии и о ней только думая. На постороннее головы сейчас не хватало. И так до конца рабочего дня. А по дороге домой старые мысли вернулись и покоя не давали. И что делать дальше? С кем говорить и что пытаться выяснить? Понятно, с рабочими-электроразведчиками пообщаться придется. Злосчастный электрод, которым Славу убили, проходил через их руки, возможно кто-то из посторонних интерес к нему проявлял и раньше.Хотя особо надеяться не на что, Михаил определенно все возможное у ребят вытянул.Но если чей-то интерес к электроду и выяснял, то конкретного человека пока у него не появилось. По крайней мере о таком при мне не упоминал, хотя до-лжен был это сделать. А если подозрительного человека Михаил не выявил, то и мне электроразведчики ничего нового не скажут. Здесь остается одно – попытаться установить не тех, кого злосчастный электрод интересовал, а с кем пересекался в поле и в самой партии как бы случайно. Но достаточно, что бы понять возможность его использования как орудия убийства. То-есть, преступник видел электрод не один раз и не мельком. А следовательно, это человек из нашего партийского коллектива. Стало быть, самая безнадежная для меня версия, что Слава что-то натворил в Мирном и убийца оттуда – отпадает. В партии надо его искать, и нигде более.

Вечером, когда домашние повседневные дела жена закончила и устроилась возле телевизора, я к ней подкатился:

«Света, не знаешь, были у Славы в партии любовницы из женщин замужних?»

Жена ответила не без возмущения:

"Ну да, у меня можно выспрашивать, что мужикам и знать не положено, а как мне, так лишнего слова не скажешь!"

Пришлось оправдываться:

"Да что говорить? Нечего! И так все всё знают, а ты больше других – ходила со мной, когда электрод Наташа нашла!"

"Ну и ходила, что из того!. Только там просто железка была, а сейчас у меня о любовном интересуешься, что в сто раз важнее!"

Пришлось потрудиться, конечно в итоге она сдалась и все, что о любовных похождениях Славы знала от подруг, выложила. Правда, без какой-либо для меня пользы, потому что о замужней женщине, как объекте домогательств со стороны бывшего горного мастера, ничего не знала.

Жену я поблагодарил, но решил поговорить на эту тему с Татьяной. Отношения у меня с этой красоткой таковы, что скрывать точно ничего не будет. А самое важное – постарше моей жены, поопытнее. И как женщина в любовных делах раскованная, любовников имеющая, наверняка знает о романтических похождениях других дам. Как члены некого клуба по "любовным" интересам, должны же они между собой делиться победами? Но Татьяна документировала керн скважин, рабочий день проводила в керноразбооочной. Пришлось разговор с ней отложить на послезавтра – день очередной камералки, для которой и я, и мои ребята уже созревали.

Утром в кабину посадил Владимира, сам устроился в салоне машины, поближе к молодежи – бригаде элекроразведчиков. Это вчерашние школьники, два пар-ня и три девушки. По тому, как расселись в салоне, сразу понятно кто с кем дружит и до какой черты дошли отношения. Две пары меня радовали полной совместимостью и раскованностью, а одну девушку, оставшуюся без друга, вначале пожалел. Пока не заметил, что Сережа, их новый руководитель, в ее сторону посматривает заинтересованно.

Понятно, что никому из ребят уносить злосчастный электрод и тем более превращать его в орудие убийства оснований не было. Да и не смогли они этого сделать, просто по своей молодости, неопытности и пока неиспорченности.Начал расспрашивать: кто, откуда, почему в партию приехали. Типичные молодые романтики. По опыту знаю, что ее, этой романтики, обычно хватает на один полевой сезон, и на второй редко кто возвращается. Хотя есть и такие, чаще девушки – переходят из разряда рабочих сезонных в работников постоянных геологического цеха, как жены наших техников, а иногда и инженеров.

По дороге на участок о пропавшем электроде и интересе к нему кого бы ни было со стороны я говорить не стал, слишком много людей сидело лишних. Дождался, когда электроразведчиков привезли на место, и вместе с ними выгрузился из машины. Здесь и отвлек от дел минут на двадцать. Как только об электроде заикнулся, все в один голос: да мы менту уже рассказывали, замучил вопросами! Я успокоил: повторять не надо, мне другое – кто к ним приходил в поле просто поболтать, или перекусить; или в машину садился подъехать. Девчата и ребята повспоминали, поспорили, кое о чем рассказали. И подозрительными для меня из услышенного были три случая.

Первый. Петро, самый невезучий канавщик, приходил к ним на профиль. Немного прошелся, посмотрел как и чем молодежь занимается, и попросился еще у Валеры в бригаду. Надоело мол, копать канавы. Валера конечно отказал – у него в бригаде полный комплект, да и к молодым ребятам и девчатам добавлять взрослого мужика с образованнее в пять классов совсем ни к чему.

Второй. Однажды с поля возвращались вместе с буровиками в их машине-вахтовке. Один из мужиков подходил к загруженным в машину моткам провода, электродам. Потом сел рядом и что-то в них рассматривал. Но все молча. Я приметы буровика расспросил, сразу же представил кем он мог быть; наметил для себя в свое время им заняться.

Третий. Однажды у Славы в середине рабочего дня попросили машину горного цеха перевезти оборудование на другой конец участка. Шофер возмутился: "Не его это дело, электриков возлить!" Но Слава приказал, пришлось ехать. А на месте злой шофер вдруг вздумал помогать – вылез из кабины и перенес в салон моток провода вместе с присоединенным к нему электродом. Но сделал это молча, и вроде ничего заинтересованно не рассматривал .

И еще. Специально узнал, что про эти три случая молодежь оперативнику не говорила, потому что так вот, как я, он и не спрашивал.

Разговор с электроразведчиками я вспоминал в течении дня несколько раз, пока бегал в одиночестве по сопкам и зарисовывал на фотоплане все, что замечал под ногами и вокруг. И недавняя беседа с рабочими-канавщиками каждый раз в памяти всплывала, потому что в ней имя "невезучего" Петра, и шофера машины горной службы упоминались с налетом некоего негатива. Но если этот негатив в первом случае только теоретически мог иметь отношение к Славе, то из сегодняшнего разговора можно было предположить возможный интерес этих же лиц к электроразведочному оборудованию,а стало быть, и к злополучному электроду.

Конечно, пока все у меня на уровне домыслов и предположений, никаких фактов даже косвенных. Но рейтинги" невезучего" Петра, и шофера как лиц, к трагическому событию имеющих отношение, у меня удвоился. Еще и третий человек появился, буровик. Пока оборудованием электроразведки только заинтересованный.Теперь нужно узнать, мог ли он както столкнуться со Славой.

Фамилию, имя и отчество подозрительнего буровика я установил в этот же день. Когда с поля вернулись в партию, зашел к начальнику бурового цеха и он по описанию сразу подчиненного назвал: Бурков Трофим Сергеевич, помощник бурового мастера. И поинтересовался, что он у меня натворил. Пришлось соврать и успокоить: ничего, просто неудобно здороваться с человеком, не зная его имени.

На следующий день, в пятницу, всей группой устроили камеральный день. За неделю набегались, насмотрелись, и пора пришла увиденное обдумать, ценное выделить и закрепить на фотопланах. Ребята устроились на своих местах за столами, а я пошел в керноразборочную, надеясь застать там Татьяну. Еще издали улыбается и поднимается навстречу:

"Здравствуйте Юрий Васильевич! Наконец-то решили навестить, нас порадовать, и тоску разогнать!"

В помещении кроме Татьяны еще две женщины. От дел оторвались, обернулись в мою сторону.

"Какая тоска у вас может быть, молодых и красивых?" – с улыбкой разговор я поддержал.

"Не скажите!" – возразила Татьяна, – "Если я вас утром не увижу – у меня из рук весь день все валится!"

"Вы хоть на пять минут к нам забегайте!" – поддержала ее одна из присутствующих.

"Начну исправляться," – пообещал всем, и уже для Татьяны: "Прямо с тебя и начну! Поговорить надо, посекретничать. Может прогуляемся, минут пятнадцать?"

"Счастью своему не верю!" – Татьяна тут же подцепила меня под ручку, оглянулась на женщин с выражением на лице полного превосходства,и потащила на выход. Пришлось метров двадцать до ближайшей скамейки возле "Места для курения" пройти. Присели.

"И о чем говорить будем?" – поинтересовалась женщина, – "Надеюсь о приятном?"

"Это как посмотреть," – я не был уверен, что тема разговора Татьяне понравится, – "но любовь присутствовать будет точно."

И видя, что слушать уже готова, начал:

"Дело щекотливое, кое-что узнать мне нужно точно. Пробовал с женой говорить – бесполезно. Одна ты можешь помочь."

"Ради бога, не тяни, как кота за хвост!" – Татьяну я заинтриговал определенно. Перешел к делу:

"Мне нужно знать, была ли у Славы любовница в партии, из замужних женщин. Кроме Веры, конечно.»

"Танечка, очень нужно! Не хочешь же ты, чтобы невинный мужик в тюрьму сел!"

«Ну и желание у тебя!" – удивленно начала, и уверенно продолжила, – "Это такое дело, что никто вокруг знать не должен! И даже предполагать!"

"Не хочу конечно!" – ответила, и задумалась.Я тоже молчал. Так вот и сидели с минуту, глядя под ноги. Потом Татьяна все же решилась:

"Надеюсь, между нами и останется."

Я тут же кивнул головой, подтверждая согласие.

"Был у Славы роман, с Валентиной Горюновой. Недавно совсем, после нового года. Но быстро кончился."

Женшина была женой бурового мастера, парня видного. В роман я сразу поверить не мог, и решил уточнить:

"Откуда знаешь?"

Татьяна посмотрела мне в лицо:

"Валентина и рассказала. Сам знаешь, что мы подруги, кое-чем о личном делимся."

"О делах любовных?" – я улыбнулся.

"О них, радость моя!" – потрепала мне волосы, – "Только если проболтаешься – все, останется покончить жизнь самоубийством!"

"Можешь не волноваться. Нем как рыба не буду, но об этом разговоре не узнает никто," – поспешил успокоить, – "Только если муж Валентины о романе догадался, удивляться всему, что со Славой произошло, не стоит."

"Да, муж у нее ревнивец жуткий," – согласилась Татьяна, и со вздохом добавила, – "Мужику не ревновать нужно, а работать больше! Тогда и любов-ников жены искать не будут!"

Из последней фразы я не все понял и попытался уточнить: "Как это работать больше?"

Танечка засмеялась: "Не как, а чем! Если не знаешь, то просвяшаю: местом, что у мужиков примерно там, где руки кончаются!"

С этим, конечно, было трудно не согласиться. Поэтому я со смешком поддакнул, но тему "работы" развивать не стал, зная что женщина этого только и ждет. И как бы не пришлось оправдываться из-за отсутствия намерения "поработать" именно с ней.

"Танечка," – ласково начал, – "без тебя у меня ничего не получится."

Продолжить не успел:

"Да я всегда готова!" – бодро перебила, – "Приди и возьми, только рада буду!" Еще раз потрепала меня по голове: "И считай в раю побываешь!"

Ну девка! Ну слов нет! Ну надо же так мужика добиваться! И осуждать грех – хочет-то меня, никого там другого!

Я, конечно, принял вид довольного услышенным идиота, но надежду женщины чуть остудил:

"Этот рай отложим на попозже. Сейчас мне другое нужно: муж подруги твоей, Валентины, знает о ее романе? И вообще, как у них отношения сейчас – ругаются, не ругаются, собираются разбежаться или наоборот сплошная любовь. То-есть, что у них в отношениях произошло с нового года, с начала романа Валентины и Славы. Пожалуйста помоги, пораспрашивай подругу. Только что бы она ни о чем не догадалась."

Татьяна вздохнула:

"Что для любимого мужчины не сделаешь?" И эти слова я понял как согласие помочь.

Вернувшись в комнату на рабочее место, я достал пикетажку и на одной из последних страниц написал три фамилии:

Петр Спиридонов – канавщик.

Бурков Трофим Сергеевич – помощник бурового мастера.

Горюнов – буровой мастер.

Пришлось вставать и идти к буровикам, узнавать инициалы Горюнова. Оказался Вадимом Николаевичем. И чтобы довести дело до конца, пробежался в гараж и написал в пикетажке еще одну фамилию: Коваленко Алексей, шофер горного цеха и бывший приятель Славы, возивший не так давно геологов к карьеру с красивыми и ценными камнями.