Текст книги "О войне, любви и мире"

Начало

 
Красным лампасом по брючине чёрной —
Так нас пометила Родина-мать,
Чтобы, освоив «баян» полотёрный,[1]1
  «Баян» – самодельное устройство из нескольких щёток и груза для натирания паркетного пола до блеска.


[Закрыть]
Мы и Россию смогли защищать.
 
 
Гордо себя называя «кадетом»,
Каждый из нас не совсем представлял
Всё же, чего-то он стоит при этом,
Ту ли профессию он себе взял.
 
 
Но с каждым днём, с каждым прожитым годом,
С каждым нарядом, окопом, стрельбой,
С каждым спортивным разрядом, парадом
Каждый из нас подтверждал выбор свой.
 
 
Годы прошли, а, точней, пролетели,
И подтвердили они лишь одно —
То, что ни разу мы не пожалели,
Выбрав профессию эту давно.
 

Строевая песня «кремлёвских курсантов»

 
В курсантский строй попали мы с тобой,
Нам повезло и есть нам, чем гордиться.
Курантов бой летит над головой:
«Чтоб стать мужчиной, мало им родиться».
 
 
Училища традициям верны,
Придём на смену мы отцам и дедам.
Всегда готовы будем, как они,
Пройти под Красным знаменем Победы.
 
 
Мы учим здесь науку побеждать,
Чтоб в бой вести полки и батальоны.
Профессия – Россию защищать
Со звёздами нам ляжет на погоны.
 

Дороги, выбравшие нас

 
Дороги, по которым шли,
Не мы, они нас выбирали
И дальше по судьбе вели
В неведомые вовсе дали.
 
 
И мир показывали нам,
Где вход парадный, где – изнанка,
Столичных улиц шум и гам
Сменяя тишью полустанков.
 
 
«Горячих точек» дымный жар
Сменялся пылью полигонов,
И южных гор крутой загар
Уже не приставал к погонам.
 
 
И цель у нас была одна:
Увидеть край дороги этой.
Хотя мы знали, что она
Идёт по кругу по планете.
 

«Я готов открыть глаза…»

 
Я готов открыть глаза,
Чтоб открылись наши души.
А ползущая слеза
Не мешает правду слушать.
 
 
Жаль, нельзя всё рассказать.
Правда голая жестока.
В ней границу надо знать,
Чтоб не пересечь до срока.
 
 
Проще было бы смолчать.
За молчанье кто осудит?
Я же стал стихи писать,
Потому что все мы люди.
 
 
Меньше знаешь – крепче спишь,
И душа тогда спокойна.
От того, что в душах тишь,
Начинаются все войны.
 

«Стихи я начал на войне писать…»

 
Стихи я начал на войне писать
Не потому, что был контужен
И до конца не мог понять,
Кому конфликт в Чечне был нужен.
 
 
Стихи я начал в сорок лет писать
Не потому, что был простужен
И даже там привык молчать,
Где голос мой был очень нужен.
 
 
Стихи я начал от любви писать.
Здесь ни при чём при свечках ужин.
С трудом, но начал понимать,
Что жил не так, как было нужно.
 
 
Стихи я начал потому писать,
Чтоб в сорок лет в бою под Сунжей
Успеть «люблю» тебе сказать.
Тогда не страшно умирать,
Стихи расскажут всё, что нужно.
 

Проблема выбора

 
Солдат войну не выбирает.
Проблема выбора сложна.
Её, вообще, другой решает:
Сначала – мир, затем – война.
 
 
Жаль только, тот, кто выбирает,
В окопах с нами не сидит,
Глаза друзей не закрывает,
В глаза их жёнам не глядит.
 
 
Судьба-злодейка выбирает
Кому споткнуться и упасть,
Кому-то пасть на поле брани,
Кому-то без вести пропасть.
 
 
Ну, а солдат что выбирает?
В кого, когда и чем стрелять?
Вот только не всегда он знает,
За что ему-то умирать.
 

Ты – политик, я – военный

 
Ты – политик, я – военный.
Ты устал, я тоже нервный.
Ты решил, я приказал.
Ты послал, и я послал.
 
 
В чём же разницы меж нами?
Оба заняты делами.
Да вот слали мы, ей-ей!
Ты – бумагу, я – людей.
 
 
Но такое вот бывает:
Вдруг бумага пропадает.
Ну, а люди – не игла.
Странная идет игра.
 
 
Вместе делаем ведь дело.
Быть виновным надоело
За державный интерес.
Я ж не сам туда полез.
 
 
Я – военный, ты – политик.
В госмашине просто винтик.
У тебя в руках ключи,
Правильно меня включи.
 

«Мы пришли в Чечню не ради славы…»

 
Мы пришли в Чечню не ради славы.
Деньги тоже не прельщали нас.
Просто есть проблемы у державы,
А в уставе слово есть: «Приказ».
 
 
И в строю слова не затерялись:
Совесть, долг, Отечество и честь.
Были те, что сразу отказались.
Мы же просто вымолвили: «Есть!»
 
 
Да и нет в Чечне альтернативы,
Кроме «силой силу превозмочь».
Ищут пусть историки причины,
Наш же долг – Отечеству помочь.
 
 
И война в предгориях Кавказа
Пусть коснется наших лишь семей,
Чтобы не пошла гулять зараза
От Кавказа по России всей.
 

Письмо из Грозного

 
Тяжелая военная работа.
Что делать: на войне, как на войне.
Но я смотрел на дорогое фото
И сразу легче становилось мне.
 
 
Пронзила сумрак трасса пулемета.
Не скоро засыпать нам в тишине.
Как хорошо, что я имею фото,
Которое ты подарила мне.
 
 
Под пули никому лезть не охота,
Но я спокоен за себя вполне.
Твои глаза мне говорят на фото:
Чтоб ни случилось, ты поможешь мне.
 
 
И снова в ночь ушли за ротой рота.
Всё в норме, ведь я знаю, что ты мне
При встрече улыбнешься, как на фото,
Которое со мною на войне.
 

Первая смерть

Посвящается памяти подполковника ГОРШКОВА А.С. – заместителя командира 506-го мотострелкового полка по миротворческим задачам.

 
Какой-то рок,
Почти что шок,
Судьба такая.
Не надо слов,
Погиб Горшков.
Ох, пуля злая!
 
 
Афган прошёл,
Но не нашёл
Своей там смерти.
Она ждала,
Где Ханкала.
В судьбу поверьте.
 
 
Ведь неспроста
Один из ста
Судьбой отмечен.
Зам командира,
Словом «мир»
Он был помечен.
 
 
Как ни крути,
Как ни верти,
Но смерть Горшкова
Для всех нас знак:
В Чечне кулак
Всему основа.
 

Пехота

 
Без пехоты побед не бывает,
С ней успех и удача в бою.
И любой фронтовик это знает,
Воевавший за землю свою.
Пусть огонь артиллерии страшен…
Всё снесёт, ведь она – «бог войны».
Пусть танкисты из танковых башен
Всем покажут, что очень сильны.
И пускай отбомбят самолеты,
И ракеты пускай пролетят.
Но пока не прошла там пехота,
Но пока не прополз там солдат,
До тех пор там победы не будет,
Потому что на карте стрела
Превращает пехотные судьбы
В города, рубежи и дела.
 

Гойтен-Корт

Посвящается 6 роте 165 полка морской пехоты ТОФ и её командиру капитану Роману Клизу

 
Гойтен-Корт, Гойтен-Корт,
Есть такая гора.
Только есть людей сорт,
Что там будут с утра.
Гойтен-Корт – это ключ
К Аргуну и Шали.
Непреступен, колюч
Клок чеченской земли,
Но за ним города…
И не наша вина,
Что Кавказа гряда
С Гойтен-Корта видна.
В ночь морпехам: вперед!
В темноту и туман.
Но пока «тихий ход»,
Пусть поспит океан.
«Духи» тоже пусть спят,
Ни к чему лишний свет.
Двое наших ребят
Не увидят рассвет.
Две машины к утру
Вдруг закончат свой бег
И на минах замрут.
Но уже взят разбег,
И рассвета лучи
Разрезают туман.
Положите ключи
Гойтен-Корта в карман.
 

Ужасно скромное желание

 
Луч солнца попадает в глаз,
И в тот же миг я просыпаюсь.
За рощей высится Кавказ.
Твоих мне не хватает глаз,
Без них ведь на глазах я таю.
 
 
По радио играет джаз,
Затем поет певец известный.
Я понимаю – это класс.
Твоих лишь не хватает глаз,
Без них и жизнь неинтересна.
 
 
Бывает трудно здесь подчас,
Война ведь не блины у тёщи.
Мне трудно потому сейчас,
Что я твоих не вижу глаз
В палатке, что стоит у рощи.
 
 
Но всё же я не в первый раз
Задачу сложную решаю
И фото, где глаза в анфас,
Где только взгляд прекрасных глаз,
На зеркало своё цепляю.
 
 
И понимаю в тот же час,
Что я, всё сделав по науке,
Себя-то от невроза спас,
Но мало мне одних лишь глаз.
Вот взять тебя хотя б за руку.
 

Сержень-Юрт

 
Я сам не слышал, но друзья слыхали
По радио сравнение одно.
Мол, Сержень-Юрт мы так «перепахали»,
Что он теперь с Хатынью заодно.
 
 
Мы к штампам уж давно привыкли этим:
«Шамиль – Дудаев», «Грозный, как Берлин».
Теперь Хатынь. На том и этом свете
Все «утки» журналистам, как трамплин.
 
 
К чему слова? К чему здесь оправданья?
Свои законы у любой войны.
Но лично у меня одно желанье,
Чтоб с чистой совестью уехать из Чечни.
 
 
И знаю я, что Знамя полковое
Мы здесь, в Чечне, ничем не посрамим.
Хатынь здесь не причем. Здесь всё другое.
Заветы ветеранов мы храним.
 
 
И я секрета, думаю, не выдам,
Сказав, что очень хочется всем нам,
Чтоб журналист, который это «выдал»,
Проехал по конкретным адресам.
 
 
Их ведь немного, пятьдесят всего лишь
(Растут потери нашего полка).
Из них четырнадцать, которым не поможешь,
Другие ранены, ещё живут пока.
 
 
И пусть он Власюку в глаза посмотрит
И Сержень-Юрт увидит в том глазу,
Которым старший лейтенант не смотрит,
Лишь только может удержать слезу.
 
 
Жаль, к Тихоновым журналист не съездил,
Гроб с телом сына не сопроводил,
Не рассказал, что Сержень-Юрт, как стержень
В системе обороны чёрных сил.
 
 
И от Финаевых есть небольшая просьба,
Чтоб к ним приехал в город Наваи
И на могилу капитана бросил
Горсть русской сержень-юртовской земли.
 
 
В Алма-Ате ему бы были рады,
Просили, чтоб о сыне рассказал,
Об их Андрее, старшем лейтенанте
Корюкине. Быть может, где встречал?
 
 
В Шали, Аргуне или Гудермесе…
Погиб он за какой-то Сержень-Юрт.
И верить ли всему, что пишут в прессе
Про наших Вань, Андрюш, Серёжек, Юр?
 
 
Наверно, не оттуда пахнет гнилью,
И не об этом стоит говорить.
Но если путаешь ты Сержень-Юрт с Хатынью,
То стоит ли тебе в России жить.
 

Времена года

 
Мы мёрзли, но костры не разжигали,
Для снайпера ведь лучше цели нет.
Хоть изредка, но всё-таки гадали,
Счастливый ли достался нам билет?
 
 
Прошлось пройти нам и по бездорожью,
Где нас спасал резиновый сапог.
Но мину в грязь поставить очень сложно,
А на шоссе любой балбес бы смог.
 
 
Пришла зима. За ней весна промчалась,
И летний зной схватил нас за грудки.
Но наступать не всем рекой досталось.
Да и летали пули вдоль реки.
 
 
И горы не прохладой нас встречали,
А пулями, летящими в упор.
– «Аллах акбар!» – боевики кричали.
А я во сне теперь кричу с тех пор.
 
 
И все же мысль одна меня тревожит:
«Какая осень в этой вот Чечне?»
Всё может быть и даже то быть может,
Что осень тоже встретим на войне.
 

Осень на Кавказе

 
Стою на вершине, любуюсь горами.
Кавказ предо мною и сзади Кавказ.
О, что же, природа, ты делаешь с нами?
И злость, и обиду выводишь из нас.
 
 
А горы желтеющим лесом покрыты —
Здесь осень-царица вступает в права.
Цвета её где-то дождями размыты,
И жёлто-зелёная стынет трава.
 
 
А выше, там властвует тундра над лесом.
Но всё ж не она завершает пейзаж.
Белеют вершины и всем своим весом
Реальность легко превращают в мираж.
 
 
Такому величию быть только в сказке.
Но взгляд с высоты возвращают назад.
Стою я в окопе с биноклем и в каске,
А рядом, на бруствере – мой автомат.
 
 
Когда же листва опадёт и откроет
Обзор, чтоб точнее вели мы огонь?
Срываю шиповник. Он, каплею крови
Алея, мою прожигает ладонь.
 

Правда и ложь

 
Знаю – любишь, верю – ждешь,
Понимаю, что страдаешь.
Только во спасенье ложь
Ты душой не принимаешь.
 
 
Так хоть разумом пойми,
Не могу сейчас открыться
Перед близкими людьми.
Мало ли, что вдруг случится.
 
 
Ну, зачем подробно знать,
Как живем здесь, как воюем?
Ну, зачем переживать,
Что три дня в воде ночуем,
 
 
Что отрезаны сейчас
От тылов и от запасов,
Что осенний-то Кавказ
Перерезал наши трассы?
 
 
А точней, размыл их дождь.
Высохнуть не успеваешь.
Это для тебя не ложь,
Просто этого не знаешь.
 
 
И зачем, к примеру, знать,
Что вчера я был обстрелян?
Телевизор бы сломать,
Чтоб поменьше о потерях.
 
 
Ну, кому она нужна
Правда о войне такая,
Чтоб ты плакала одна,
Близко к сердцу принимая?
 
 
– Солнышко моё, алло!
Не волнуйся, дорогая.
Рядом тихое село.
А домой, наверно, в мае…
 
 
Правда в том, что я живой,
Что со мною все в порядке.
Всё нормально. Боже мой!
Вот стихи пишу в тетрадку.
 
 
Прочитаю их тебе
Только лишь по возвращенью.
А за ложь в твоей судьбе,
Что же, попрошу прощенья.
 

Чеченские города

 
Чечня, друзья, не только город Грозный.
Не только в Грозном мы бои вели.
Бой в городе, конечно, очень сложный
Вам скажут в Гудермесе и в Шали.
 
 
Мы грязь и пыль месили сапогами,
Ведь нас сюда дороги не вели.
Мы по полям их проложили сами
К Аргуну, Гудермесу и Шали.
 
 
Пусть ярлыки нам вешают любые.
Не надо нам, друзья, чужой земли.
С боями шли мы к городам России:
Аргуну, Гудермесу и Шали.
 
 
Пройдут года, и мы расскажем внукам,
Какие мы бои в Чечне вели.
Ох, лишь бы знать, что впрок пойдёт наука
Аргуну, Гудермесу и Шали.
 

Последний кровник

 
То ли небрит он, то ли бородат,
То ли чеченец или же наёмник.
Гранаты две и новый автомат —
Такой в прицеле мой последний кровник.
 
 
А вдруг он с Украины? Вдруг с Днепра,
Оттуда, где купался я ребёнком?
Так «выбачай», земляк, ведь ты не прав.
Я только поцарапан чуть осколком.
 
 
А может, из Сухуми прибыл он?
Я помню сетку вкусных мандаринов,
И небольшой уютный павильон,
И хачапури, и напиток винный.
 
 
Не думаю, что он – издалека.
Из ближнего, пожалуй, зарубежья.
А рана у меня неглубока,
Хоть сила тает, явно не медвежья.
 
 
Мы школу жизни с ним прошли одну,
И в армии одной мы с ним служили.
Учились вместе защищать страну,
Где люди все семьёй единой жили.
 
 
Возможно, взводным был я у него,
Учил стрелять на чешских полигонах,
А может, ротным…. Много тех, кого
На «дембель» провожал я на перронах.
 
 
Но кто б ты ни был, здесь ты не пройдешь,
Перешагнул ты тут черту закона.
И никого ты больше не убьёшь,
Ни медсестру, ни парня из ОМОНа.
 
 
И долларов ты не услышишь хруст,
И не прольёт мать слёз у изголовья.
Ты молча упадешь в терновый куст,
Чуть-чуть листву своей измазав кровью.
 

Я не бываю одинок

 
Я не бываю одинок,
Чего добиться очень сложно.
Я не писал бы этих строк,
Но не писать их невозможно.
 
 
Моя душа полна тобой.
И где б я ни был, чтоб ни делал,
Я вспоминаю образ твой
И поцелуй твой неумелый.
 
 
Я говорю с тобой, подчас
Не замечая окруженья.
И то, что я пишу сейчас,
Всё разговоров продолженье.
 
 
Я знаю точно, что верны
Слова, что мы – две половины,
Которые среди весны
Сошлись, как в половодье льдины.
 
 
Чтоб переплавиться в одно
И вместе плыть в одном потоке.
Я не бываю одинок.
Ты не бываешь одинока.
 
 
Но так пока сложилась жизнь —
Разлуки наши встреч длиннее.
Но я прошу тебя, держись.
Мы это выправить сумеем.
 
 
Я знаю точно, что пройду
Все между нами расстоянья.
Я все пройду, к тебе приду,
И ты услышишь: «Здравствуй, Таня!»
 

День рождения

 
День рождения на войне,
Он проходит почти незамечен.
День, как день, лишь нагрузки вдвойне,
Больше ноют усталые плечи.
 
 
В ресторан в этот день я попал
В центре Грозного. Вот так удача!
Здесь для штаба был выбран подвал,
Нам на бой уточнили задачу.
 
 
И хоть здесь не дают по сто грамм,
Ни при чем тут работники тыла.
Все застолья у нас будут там,
Где без нас жизнь как будто застыла.
 
 
Праздник – это когда ты живой
Понимаешь, не зря ведь родился.
Что ж Чечня … Бог с тобой! Бог с тобой!
Не такой день рожденья мне снился.
 
 
Праздник – это когда тебя ждут.
Праздник – это когда тебя любят.
К дню рожденья из «Града» «салют»
Прочищает дорогу нам к югу.
 

Горячая кровь

 
«Горячее солнце, горячий песок …» —
Я с детства запомнил мелодию строк.
Когда-то была эта песня хитом,
Но, как говорится, она не о том.
 
 
И новые песни поют на Руси.
О чём эти песни, хочу я спросить.
Да всё недосуг. Я в Чечне, не в раю,
Чтоб не было страшно, свою я пою.
 
 
«Горячая точка», горячий народ…
И вижу я надпись по центру ворот:
«Здесь люди живут». Это надпись о том,
Что сдуру не надо стрелять в этот дом.
 
 
Под солнцем палящим броня горяча.
В бою торопись, да руби не с плеча.
Все делай быстрей, да спеши, не спеша,
Ещё на Земле пусть побудет душа.
 
 
Горячее сердце, горячая кровь…
И снова я с «кровью» рифмую «любовь».
А все потому, что люблю я людей.
Не надо лишь мерить, чья кровь горячей.
 

«Диск телефона я кручу…»

 
Диск телефона я кручу,
А в мыслях я к тебе лечу.
Что говорить? И я молчу.
Хочу к тебе, к тебе хочу!
 
 
Мне тяжело, но я шучу.
Я всем по счёту заплачу.
По дереву я постучу.
Хочу к тебе, к тебе хочу!
 
 
Угодно видно так судьбе:
К тебе хочу, хочу к тебе!
И я смотрю на стрелок бег.
Я ж не железный человек.
 
 
И говорю я сам себе:
– Ах, как же я хочу к тебе!
Не говорю я, а кричу:
– Хочу к тебе, к тебе хочу!
 
 
Нас разделяет не стена —
То ли конфликт, то ли война.
И я свой крик держу в себе.
Я из Чечни хочу к тебе.
 

На войне гораздо проще

 
На войне гораздо проще
Все проблемы разрешить.
Умереть здесь просто, в общем,
И во многом проще жить.
 
 
Понимаешь, что для счастья
Нужен, в принципе, пустяк.
А жара, мороз, ненастье —
Не заметны здесь никак.
 
 
Вот замёрз ты. Скоро смена.
Жди и жуй себе «сухпай»,
Но портянки непременно
Вовремя перемотай.
 
 
Жив, обут, одет, накормлен.
Есть табак, чтоб покурить,
И боекомплект – по норме.
А раз так, то будем жить!
 
 
Просто жить! Смысл счастья в этом.
Да ещё бы точно знать,
Что в тылу далёко где-то
Ждут тебя жена и мать.
 

Ода пехоте

 
За шагом – шаг,
за взводом – взвод,
за ротой – рота,
Степенно, строго, не спеша,
идёт пехота.
Без суеты,
стряхнув со лба лишь капли пота,
Ведь быть с распутицей «на ты» —
её работа.
Поддержки нет,
взлететь не могут самолёты,
А на семь бед – один ответ
из пулемёта.
Сто вёрст прошли
и сто пройти
ещё охота.
Никто не смог,
а мы смогли,
ведь мы – пехота.
Своё – с собой.
Не ждет нас враг за поворотом.
Разыгран будет этот бой
по нашим нотам.
За шагом – шаг,
за взводом – взвод,
за ротой – рота…
Победу тащит на плечах
своих пехота.
 

Двойная мера

 
Две правды существуют на войне,
Два смысла жизни и два чувства меры.
За все ошибки платишь здесь вдвойне,
Имеешь к другу вдвое больше веры.
 
 
И в том вот этой двойственности суть,
Что жизнь и смерть шкалу весов колеблют,
И вспять здесь ничего не повернуть,
И разуму не сразу люди внемлют.
 
 
Вдвойне сильнее хочется понять,
Себя и близких чтобы успокоить,
А если вдруг придётся умирать,
Из-за чего же умирать-то стоит?
 
 
Хотя у каждого надежда есть,
Что чаша эта всё ж его минует,
Свинья не выдаст, курица не съест.
Но всё же иногда душа тоскует…
 
 
И требует, чтоб объяснили ей,
За что ей гибнуть по большому счёту:
За Родину, за жизнь других людей
Иль потому, что призван ты в пехоту?
 
 
Но эти мысли улетают прочь,
Их нет в бою, в минуты роковые.
Боль, страх, себя ты должен превозмочь.
– Выходим через люки кормовые!
 
 
Стреляют с двух сторон из-за бугра,
А мы внизу у них, как на ладони.
И у Серёги рана у бедра,
А у куста из наших кто-то стонет.
 
 
– Всем раненым укрыться за бронёй!
Терпи Серёга! Я к кусту отправлюсь.
Что жизнь моя? Гори она огнём!
Но парня у куста я не оставлю.
 
 
По-моему, лежит там лейтенант.
Дней десять, как он прибыл по замене.
У молодых особый есть талант
Под пули подставляться, как мишени.
 
 
Ну, я пошёл.… Прикрой меня огнём!
Стреляй, как можешь, хоть по тем верхушкам.
Мы это дело быстро провернём.
Я знаю, на подлёте две «вертушки».
 
 
Ушёл сержант в неполных двадцать лет,
Ушёл под пули, чью-то жизнь спасая.
Остался жив он? Думаю, что нет.
Не думал о себе он, погибая.
 
 
Не просто жизнь измерить на войне.
Как мерить от покоя до кошмара?
Путь до куста подчас в сто раз трудней,
Чем путешествие вокруг земного шара.
 
 
Не всё решает замысел в бою,
Не всё идёт по воле командира.
Спасти чужую жизнь, отдать свою
И на чуть-чуть приблизить время мира.
 

«Я видел богатство…»

 
Я видел богатство
В отдельных чеченских домах.
В дворцовом убранстве,
Наверное, жил сам Аллах.
 
 
И знаю я бедность
Отдельных российских квартир.
Простите за вредность,
Чеченский получше сортир.
 
 
И слышал я споры,
Что их депутаты вели:
– К чему эти горы?
В России всем хватит земли.
 
 
И слышал я споры:
– Зачем же на смерть посылать?
К чему разговоры?
Ведь мафии есть что терять.
 
 
Но чем же измерить
Потери в российских домах?
Не хочется верить,
И кровь запеклась на губах.
 
 
Молю, чтоб хватило
Всем сил, изменить всё с умом,
Чтоб не повторилось
Всё так же в масштабе ином.
 

«Что такое праздник?..»

 
– Что такое праздник?
– Это всё же
Просто состояние души.
Ведь она грустить одна не может.
Долго не живет никто в глуши.
 
 
– Что такое счастье?
– Счастье это
Тоже состояние души,
Знающей, что есть на свете где-то
Человек, к которому спешишь.
 
 
– А любовь, скажите,
что такое?
– Это состояние двух душ.
Это праздник, счастье, это двое,
Что бредут, не замечая луж.
 

Знакомый маршрут

 
Я снова проезжаю той дорогой.
Маршрут знакомый: Грозный – Ведено.
И времени не требуется много,
Чтоб память прокрутилась, как кино.
Вот крест стоит. И в памяти всплывает
Далёкий и сырой февральский день.
Мы в Ханкале. Ещё никто не знает,
Что счёт открыт потерям. Злая тень
На пригороды Грозного упала,
Горшкова сердце снайпер взял в прицел.
Был человек – и вдруг его не стало
За то, что он прийти сюда посмел.
А он прошёл дорогами Афгана,
И смерти он не раз смотрел в лицо.
Ему, вернувшись, было видеть странно
В родной стране так много подлецов.
Намерения, вроде, благородны —
Помочь порядок навести в стране.
Милиция с охраной огородов
Пока что лишь справляется вполне.
И двинулись колонны по предгорьям,
И развязался со стрельбой конфликт.
А где же его истинные корни?
И кто в причины истинные вник?
В политике важны не очень средства,
В ней важен лишь конечный результат.
И крест с подбитым танком по соседству
Становится всё в тот же скорбный ряд,
Что тянется вдоль выжженной дороги,
Из Грозного ведущей в Ведено,
Где времени не требуется много,
Чтоб помять прокрутилась, как кино.
 

Любовь

 
Я на войне и о войне пишу я песни.
Но на войне не только слёзы, смерть и кровь.
Вот почтовик повёз твоё письмо к невесте.
Мы не забыли, что жива ещё любовь.
 
 
Она живёт в сердцах у нас и в наших душах,
Спасает души и подогревает кровь.
Ну, что нам холод, слякоть, сырость, снег и лужи,
Пока жива ещё, жива ещё любовь.
 
 
Прикрыто сердце фотографией любимой,
И если вдруг моя там заалеет кровь,
То, значит, сделать я не смог тебя счастливой.
Но остается на земле моя любовь.
 
 
Люблю детей, люблю людей, да жизнь люблю я!
И потому я на войне, где смерть и кровь.
Чечня, Будённовск… Что нас ждет ещё в июле?
Но остановит всё всесильная любовь.
 
 
Она рождается, живёт, не умирая,
И заполняет нашу жизнь, как рану кровь.
Война закончится, мы встретимся, я знаю.
И нас, и жизнь, и мир спасёт любовь! Любовь!