Электронная библиотека » Александр Забусов » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 23 августа 2019, 10:22


Автор книги: Александр Забусов


Жанр: Попаданцы, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава шестая. На основе того, что неизвестно, нельзя заключить, что этого нет

Антону Волховикову этим летом минуло восемнадцать лет. С возраста, когда мальчик в семье мог адекватно воспринимать информацию, предназначенную не для посторонних ушей, он стал причастен к семейной тайне. Тайне, которую род пронес через сотни лет. В пятнадцать лет прошел первую ступень посвящения, что соответствовало возможности обоюдного общения с природой, растениями и животными. Многое в изменившейся жизни перестало быть сказкой. Слабенький волхв, разве что только способный разогнать тучи на небе или ускорить рост растения, на расстоянии ощутить смертоносное или животворящее место силы, продолжил учебу. Кто не знает, не сможет понять, каково оно, в советской стране быть отличным от других, а при этом, сжав все чувства и помыслы в кулак, притворяться рядовым гражданином. Но это лирика! К возрасту своего совершеннолетия Антон полностью «оперился». Как сказал его наставник и по совместительству родной дед, с неба звезд он не хватает, но в работу пустить годится. Да, годится. Все дело в том, что Волховиковы не просто «ведающие», коих от всех невзгод смогла сохранить земля русская, они составляют один из родов корректоров реальности. Проще сказать – прямые потомки Бусовых волхвов. А родов таких всего пять и осталось, Ночь Сварога взяла свою скорбную жатву. Помимо многих своих обязанностей одну составляет пригляд за «перевертышами» – потомками семидесяти ярых бойцов князя Белояра. Те бояре все как один полегли на бранном поле в незапамятные времена, получив от Буса Белояра необычный дар. Пригляд по традиции осуществляют самые молодые мужчины в роду. Весной в армию, а посему патриарх рода, дед Василий, отправил молодого проехаться по своим подопечным. Проехался на свою голову!

На первый взгляд люди как люди. Советские люди. Живут обычной жизнью. Трудятся, детей рожают, растят их, от других не отстают, но и вперед не высовываются. Антон уж и домой возвращаться вознамерился, на колеса своего «железного коня» намотал не меньше четырех тысяч километров. Да только в последнем месте своей «командировки» «организм» неладное просемафорил. Биологические настройки словно взбесились, даже голова заболела. У Каретниковых кто-то захворал, что ли? Чем ближе он приближался к их дому, тем сильней это ощущалось. Это почему так?

Решил не соваться нахрапом, понаблюдать со стороны. Когда увидел, как машина «Скорой медицинской помощи» увозит от искомых ворот пациента, собрался наведаться к подопечным. Тем более старик Каретников знает о миссии ведающих все, что «боярину» положено знать.

Только лишь в сумерках «отлепился» от соседнего забора, осуществляя реализацию своих намерений, как ощутил движение «маркера настройки». Молодой парнишка быстрым шагом покинул место проживания подопечной семьи. Догнать, спросить? За таким не угонишься. Проще пока понаблюдать.

«Ява» завелась с полтыка. Вырулив, не форсируя скорость, сопровождал пацана. Мог бы и не поддерживать визуальный контакт, односторонняя биологическая связь между ними работала вполне нормально. Перевертыш под полным контролем. В пятистах метрах от освещенной громады кинотеатра парнишку подобрала легковая машина. «Жигуль», сорвавшись с места, ходко соскочил с асфальта и, огибая пустырь, рванул к далеким двухэтажкам, по темным стенам которых можно было понять, что они нежилые. «Ява», плюхая по лужам, резиной колес разбрызгивая в стороны потоки грязи, понеслась следом.

С подопечным он был связан невидимой энергетической пуповиной и момент нападения ощутил в полной мере. Потому как совсем неподалеку ошивался, большую часть «удара» принял на себя. Само нападение на «опекаемого» провели столь неожиданно, что перед глазами все померкло и в какую-то долю секунды с мотоцикла он сверзся в мокрую траву. Нет! Все-таки прав дед! Звезд с неба он не хватает.

Запустил систему восстановления биополя, тем самым помогая восстановиться и парню. Какой отравой его стреножили? На банальную наркоту похоже.

Медленно, неохотно, но отпускало. Еще хорошо, что людей поблизости никого, оно и понятно, ночь свое берет. Кому охота без большой надобности через «медвежий угол» ходить? Запросто на неприятность нарваться можно. Указом Леонида Ильича в Донбасс сорок тысяч уголовного люда по амнистии выпустили.

Отлежался. Полегчало. Пора парня выручать.

…Успел вовремя. Добрый у деда посох, ведь уезжая бессовестно, по-тихому «позаимствовал» артефакт, а он так реально пригодился. Когда им мужика по лбу треснул, не думал, что дерево выдержит. Подопечного освободил, захватчика связал, вот тут и пошли непонятки. Казалось, парнишка еще совсем молоденький, должен крови бояться, а он шею взрослому мужчине свернул, как цыпленку, и не поморщился. Да и потом повел себя так, что можно было усомниться в адекватности поведения. Когда подъехали к воротам уже знакомого двора, пригласил в дом. А что? Ночевать-то где-то нужно. Почему не погостить, раз приглашают?

Вкатив мотоцикл во двор, в дом пробирались, как в тыл врага, стараясь никого не потревожить. Куда там? Оба попали пред ясные очи деда и бабки. Антон грязный, как черт из варочного цеха, Михаил побитый, как пес подзаборный. Во многих местах в запекшейся крови и синяках на теле. Охи и причитания бабули пресек дед, указав положенное место встречающей хозяйке.

– Живы! Чего тебе еще нужно? А синяки сойдут, и следов не останется.

– Ну, как же…

– Бабуль, это мы с мотоцикла навернулись.

Дед из-под седых бровей сверкнул хитрым взглядом. Распорядился:

– Живо мыться! А ты, старая, стол накрой, а опосля постирушкой озаботься, чтоб гость завтра в свою чистую и сухую одежу влезть смог.

– Дедунь, поздно уже. Нам бы…

– Живо… и за стол.


…Утром проснувшись, после сытного бабулиного завтрака расположились в комнате Михаила. На учебу Каретников не пошел. Мать еще ночью отзвонилась, сообщив о том, что отцу вырезали аппендицит, что все у него хорошо, и прямо из больницы отправилась на работу, так что возмущаться и подгонять было некому. Дед бочком просунулся в комнату и со словами:

– Я тут в стороночке посижу, мешать не буду, – прикинулся ветошью, перестал отсвечивать. А что? От старого тайн у Михаила почти нет.

Было видно, что Антону не терпится поговорить. Ну, давай, задавай вопросы! Юный корректор не заставил себя ждать.

– А я ведь думал, что ты еще… ну, не это…

– Ага! По первому кругу чалюсь!

– Да. Понимаешь, у каждого своя стезя. Я при большом желании могу оказаться в прошлом. Могу подкорректировать настоящее, только не подумай… Это не колдовством делается. Мы не колдуны какие!..

– Да я и не думаю.

– …Вот! Правда, пока этого еще не делал. Только будущее для нас табу. Пройти туда невозможно. Среди нас только «вещие» про него знают, но редко когда говорят о нем… Расскажи о себе, о том, что будет.

– А что про него говорить? Ничего там хорошего нет.

– Как это?

От услышанной реплики парняга прямо опешил. Дед заерзал на кресле, сидя у книжного стеллажа. Видать, и ему интересно. Х-хе! Ну, почему бы и не потешить людей, коль есть такое желание.

– Ладно. Только говорить буду о том, что наблюдал «со своей колокольни». То есть как сам для себя понимаю.

– А нам, Мишаня, по-книжному и не надо, – согласился с ним дед.

Это он там так тихо сидит и не мешает, старый плут. Дай палец, по локоть отгрызет. Так! С чего ж начать-то?

– Значит, была огромная, крепкая и сильная страна, Советский Союз. Я за эту страну еще повоевать успел.

– Афганистан? – с любопытством подал голос Антон.

– Не только. Так вот. Правители наши верховные все как на подбор старые маразматики… гм… кроме, пожалуй, одного, да и того не уберегли, под пулю подвести умудрились… Так вот эти самые пердуны престарелые за здорово живешь нашу страну отдали в руки предателю, тайно на врагов работающему. Ну и понеслась… гм, душа по кочкам! Рассыпалась страна, как карточный домик…

Копившийся в душе негатив девяностых годов Каретников выплеснул на своих любопытствующих собеседников. Вспомнил все, что пережил вместе со страной. Тут тебе и реформы, и бандитизм на просторах «великой и неделимой», и помощники из-за океана, и свои доморощенные либерасты. Запущенные поля колхозов, дележку госпредприятий описал в красках. Подытожил:

– …Коренное население на положении людей третьего сорта, чужая культура и чужое образование, чужие песни и нравы, чужие законы и праздники, чужие голоса в средствах информации, чужая любовь и чужая архитектура городов и поселков – все почти чужое, и если что позволяется свое, то в скудных нормах оккупационного режима.

– А коммунисты куда смотрели?

Снова не выдержал дед. Два раза пройти Отечественную войну, не за хлебушком в магазин смотаться. И в самых критических моментах клич «Коммунисты, вперед!» для старика не пустой звук. Скривив рот в ухмылке, объяснил, чем заставил деда съежиться, по-стариковски опустить плечи:

– Коммунисты? Не было коммунистов. Народ будто спятил, партбилеты выбрасывал, рвал, жег. Думал вот, свобода наступила…

– Ты жил во время безвластия, – подвел итог Антон.

Каретников скрипнул зубами. Сейчас глядя на него со стороны, любой мог бы ужаснуться, заметив на мальчишеском лице, на котором только формировались черты мужчины, – хищное выражение. Оно проявилось прямо с каким-то животным оскалом. Снова объяснял неверующим, слова как монеты чеканил. Про родовые кланы чиновников, олигархов с привязкой на Запад, марионеток в парламенте. Дойдет ли?

Дошло.

– Почему рабочий люд не бунтует?

– Дед, ну ты как с Луны свалился! Потому что не дожали до такой степени, чтобы бунтовали. Кроме того, изрядная доля населения страны и по собственному опыту, и на основе исторической памяти понимает, что какое ни на есть государственное управление лучше, чем когда его вовсе нет. Война всех против всех нормальным людям приносит одни убытки.

Антон подал голос:

– Если хоть половина правды в твоих словах есть, то дальше и жить не хочется. Может, на Советский Союз сначала напал враг, разгромил его, а ты об этом ни слова не сказал?..

В ответ лишь улыбнулся.

– …И когда же это все началось?.. Ну, в смысле, самое начало развала?

– Умные люди говорят, что ноги растут из вот этого самого времени. А вот теперь у меня вопрос. Где были все это время твои корректоры?

Антон смутился. Работа мысли отразилась на его лице. С серьезной миной на фейсе, официальным голосом «разродился»:

– Нам запрещено вмешиваться в события, происходящие в реальности. Каждый народ достоин именно того правителя, которого взрастил.

– Короче, все опять пойдет по накатанной плоскости, хоть трынь-трава не расти!

– Если не придет враг извне!.. Я уже малость изучил тебя. Миша, хочу предостеречь. Тебе нельзя будет особо менять реальность, своими действиями и знаниями будущего нарушать действительность.

– А то что?

– Дед говорил, бывали случаи, когда особо шустрых, наверное, таких как ты, в семнадцатом и последующие годы изымали из привычной среды и…

– Понимаю. «Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!»

– Зачем? Их «переправляли» в иную реальность или в другое время. Отправляли туда, где они могли принести Руси наиболее существенную пользу.

– Ага! С глаз долой, из сердца вон!

– Как-то так. То, что мы с тобой сделали вчера, сразу скажу, не будет приветствоваться там… – большим пальцем указал куда-то за спину, видно имея в виду «общество старших товарищей». – Получается, грубейшим образом изменили ход реальности.

– Ну, конечно! Я и забыл, что этот упырь должен был успеть еще сорок душ к Богу отправить, прежде чем его за жопу возьмут. Да и меня заодно с ними.

– Не передергивай! Ты человеку шею походя свернул. Получается, такой же негодяй, как и он, а я, выходит, твой подельник. Зачем было убивать?

– Извини. Меня учили не оставлять за спиной живых врагов.

– Кто учил?

– Армия.

Идиллию беседы прервала появившаяся мать, решившая во время обеда почтить своим вниманием семейство. Прямо с порога наехала на сына и свекра. Оказывается, ей позвонили из школы, с вопросом, почему ее чадушко пропустило занятия. Дед шустро свинтил в тину. Мол, я не я и хата не моя! Растворился «на просторах двора», только его и видели. Антон засобирался и, скомканно попрощавшись: «Скоро увидимся»… смог «без потерь» улизнуть из поля зрения «грозных очей» хозяйки семейства. Каретников, услышав звук отъезжавшего мотоцикла, отчетливо осознал, что «разбор полетов» предстоит держать в одиночку.

Глава седьмая. Или не берись, или доводи до конца

– Hallo, Michael. Aus irgendeinem Grund scheint es mir, dass du in den letzten zwei Wochen in der Schule studiert hast. Hast du was?[3]3
  – Здравствуй, Михаил. Почему-то мне кажется, что последние две недели ты совсем запустил учебу в школе. У тебя что-то случилось? (нем.)


[Закрыть]

Вот чертова кукла, опять подкралась незаметно. Прямо полевой разведчик какой-то, а не училка. И ведь момент выбирает…

– Guten Tag, Henry Karlovna. Ich habe alles in Ordnung[4]4
  – Добрый день, Генриетта Карловна. У меня все прекрасно.


[Закрыть]
.

– Seltsam, aber die Lehrer beschweren sich. Sie sagen, Sie sitzen in den Lektionen, leer vzgla – Haus Fliegen fangen[5]5
  – Странно, а вот учителя жалуются. Говорят, сидишь на уроках, пустым взглядом мух ловишь.


[Закрыть]
.

Вот уж не думал, что все так плохо. То, что Добрикова последнее время на него, как на блаженного смотрит, за душу не брало, а вот учителя… это серьезно. Ему из общей массы выделяться не нужно.

– Zu Ihnen auf einer Position ist es notwendig, uns unter dem Mikroskop zu schauen. Ich hoffe, Sie halten mich nicht für preiswert?[6]6
  – Им по должности положено нас под микроскопом разглядывать. Вы-то, надеюсь, меня за недоросля не держите?


[Закрыть]

– Ха-ха, ха-ха! Wie es ist, hast du einen Vergleich gemacht. Beruhige dich. Besonders nach dem Gegenstand mir dich, etwas und nichts zu lehren. Lange свыклась mit dem Gedanken, dass dein gesprochenes, besser von meiner Universität. Und dennoch empfehle ich werden eng an den Menschen[7]7
  – Ха-ха! Как это ты метко сравнение провел. Успокойся, не держу. Тем более по своему предмету мне тебя учить-то и нечему. Давно свыклась с мыслью, что твой разговорный лучше моего университетского. И все же рекомендую быть повнимательней к людям.


[Закрыть]
.

– Danke, ich werde versuchen[8]8
  – Спасибо, я постараюсь.


[Закрыть]
.

– Ich habe vergessen, dass im März wir auf den Olympischen spielen auf Fremdsprachen gehen?[9]9
  – Не забыл, что в марте мы с тобой на олимпиаду по иностранным языкам едем?


[Закрыть]

– Beleidigt, Henry Karlovna! Ich bin wie ein Pionier, immer bereit[10]10
  – Обижаете, Генриетта Карловна! Я как пионер, всегда готов.


[Закрыть]
.

– Tut mir Leid. Komm, Klingel zum Unterricht gegeben[11]11
  – Извини, что оторвала от мыслей. Иди, звонок на урок дали.


[Закрыть]
.

– Vorschauen, meine Geliebte Lehrerin![12]12
  – До свидания, моя любимая учительница!


[Закрыть]

«Ходячая катастрофа» умиленно помахала указательным пальцем. Ф-фух! Легко отделался, но она права, статус-кво в школе восстанавливать придется. Пацан! На первом препятствии «крышу снесло»! Сколько их, этих препятствий впереди будет.

Обычно на уроках обществоведения Каретников скучал, но чтоб не подставлять учительницу этого предмета, оставался в образе школьника, читающего советскую прессу. Светиться своими знаниями, проверенными на собственном опыте и опробованными на собственной шкуре, он не собирался. В классе у них народ подобрался еще тот! Все как по выступлениям ныне здравствующего Аркадия Райкина. Разве что, кроме Шпики, ну и еще троих одноклассников, все дети, родители которых к рабочим профессиям имели отношение опосредованное. Товаровед, завмаг, директор, начальник чего-то там, ну и им подобные.

Когда в классе вдруг создалась «рабочая» пауза, мелкая ехидна, Наташка Кузовлева, с места задала учительнице провокационный вопрос. Поганка такая!

– Ирина Маликовна, вот мы живем в стране развитого социализма, объясните тогда, отчего, когда наши туристы выезжают за границу, то они стараются все там купить?

Малолетние гаденыши! Понимают, что поставили женщину в неловкое положение. Сидят, молчат, ухмыляются. Всем и так ясно, что в стране шаром покати! Это в столицах, да у них в Донбассе, особое обеспечение в магазинах. С теми же шахтерами не забалуешь! И все равно импортные шмотки, гарнитуры и прочую дребедень только из-под полы да по блату достать можно. А уж на зарплату учителя особо не разгуляешься.

Преподаватель от вопроса в ступор впала, лицо красными пятнами пошло. Того и гляди от волнения сейчас кондрашка хватит. Пора выручать бабенку. Поднял руку, не дожидаясь разрешения, встал из-за парты.

– Ирина Маликовна, можно объяснить коллеге?

– Д-да, – пролепетала учительница.

Эх, молодая! Опыта совсем нет. Попробуй справься с такими оторвами, да еще если за спиной богатенькие родители маячат. Повернулся к «любопытной» стервочке, объяснил:

– Понимаешь, Наташенька, советский рубль имеет высокую покупательную способность. Помнится, не так давно твоя маменька по турпутевке в Югославию ездила. Так вот, если ты знаешь, им на таможне за границу всего лишь тридцать рублей разрешили провезти. Так ведь, дорогая моя?

– Я тебе не дорогая! И не твоя! – прошипела гадюкой.

Видно было, что перевод стрелок непосредственно на ее фамилию девочке очень не понравился.

– Ну, все равно. Так вот, прибарахлиться на эти тридцать рублей советская туристка смогла по полной программе. Я тут краем уха слышал, что и тебя подарками не обделили.

По классу прошелся шепоток, а в дальнем углу даже похихикал кто-то. Обернулся к учительнице, уже вполне пришедшей в себя. Поймал благодарный взгляд женских глаз.

– Можно сесть?

– Да, пожалуйста.

Прозвеневший звонок на перемену совсем разрядил атмосферу в классе.

– Каретникову за работу в классе пять. Остальные, запишите задание на дом…

Медленно сложив учебник и школьные принадлежности в «мыльницу», последним покинул кабинет. Тут же в коридоре нарвался на ожидавшую Наташку. Бледное злое лицо источало негодование, чуть ли не нервный срыв. Не говорила, а скорей шипела, не обращая внимания на шум, создаваемый детворой вокруг них.

– Каретников, я тебе все припомню, при первой же возможности отомщу. Знай это!

Вот же глупая пигалица. Самая мелкая в классе, а яда на трех гадюк хватит. И ведь что характерно, такие люди обиду всю жизнь помнят. По прошлой жизни он с ней толком никогда и не общался, путалась под ногами, язвила понемногу, но так, как сейчас, точно друг на друга не наезжали. Шалишь! Последнее слово за ним. Предположительно сделал умильную морду, ласковым голосом чуть ли не промурлыкал:

– Золотце, если ты еще хоть раз попытаешься выставить Ирку в таком свете, как сегодня, я даже случая ждать не буду, ославлю на всю школу. Поверь, повод найду, а не найду, так подведу к поводу, и свидетели отыщутся. Не нужно становиться моим врагом, хлопотно это.

Отвернувшись, спокойным шагом пошел в сторону лестницы. Последним уроком была НВП, которую преподавал старший лейтенант Дынин Иван Степанович. «Старый перец», вечно ходивший в общевойсковой форме с планками наград на груди, красивший волосы в радикально черный цвет, но по причине морщин моложе от этого не выглядевший. В юном возрасте на такого человека обращаешь мало внимания, воспринимаешь как должное. Есть, ну и есть человек! Лишь через много лет Михаил узнает, что Дынин на войне был геройским парнем, войсковым разведчиком, кавалером двух орденов Славы, а войну он в Праге закончил. Только узнал он это, когда самого военрука уже в живых не было.

На его уроках ученики не только учились военному делу, но и знакомились с тупым армейским юмором. Любимая его поговорка, когда он класс строил в одну шеренгу, была: «Вы должны видеть грудь четвертого человека! Да-а, у нее же груди нет!» Хотя дядька он был вообще-то не злой.

Возле класса НВП был стендик «Никто не забыт, ничто не забыто», камешки насыпаны и стояла наполовину отпиленная гильза от пушки. Шутники его так «любили», что частенько он вынужден был уносить эту гильзу домой в своем портфеле.

Когда Дынин вызывал к доске девчонок, на столе у него лежал учебник, и те безбожно считывали по нему ответ, а он еще и страницы переворачивал. А вот к парням отношение было другим. Считал, что мужчина обязан знать предмет, как «Отче наш…», ему ведь после школы в армии служить точно предстоит. Никаких скидок. Ты должен! Ты можешь!

Когда Каретников подошел к классу в самом торце третьего этажа, напоролся на общую нервозность «боевых» товарищей. Ухватив под руку Игорька Самарина, поинтересовался:

– Что за кипиш?

– Степаныча неожиданно гороно проверить решило, комиссия из трех человек приперлась. Открытый урок будет. Наши кумушки уже все обсосали. Говорят, настучал кто-то, как он уроки проводит. Если что не так, турнут военрука.

– Час от часу не легче.

– Во-во! И я о том же.

Взгляд снова упал на волновавшуюся толпу одноклассников. Им ведь тоже несладко! Если плохо все пройдет, мало того что сам класс ославят. Мол, олигофрены, не могут двух слов связать! Так еще и родители… А год этот по учебе выпускной.

Э-хе-хе! Ну, что за жизнь пошла? Ведь не нужно светиться! Совсем не нужно. Серой мышкой доковылять до цели, а там уж… Но что делать? Нужно выручать Степаныча. Кто знает, какие указания получила комиссия на его счет? Времена разные, а люди все те же! Придется…

– Кла-асс, стройся! – напрягая голос и добавляя в него нотку металла, подал команду Каретников.

Подчинились. Да и куда бы они делись?.. Строй стоял. Минута прошла. Говорил не громко, но четко, прекрасно зная, кто на что способен. Успел до открытого урока распределить пофамильно, кто будет отвечать на его вопросы, а остальным всем велел, как только он вызовет желающих, тянуть руки вверх.

– Всем всё ясно?

Две минуты осталось. Наглость – второе счастье! Открыл дверь в кабинет, просунул голову внутрь.

– Извините! Иван Степанович, можно вас на минуточку!

Старый учитель вышел, сразу заметив, что класс стоит по стойке «смирно».

– Что хотел? Только быстро!

Встал грудь в грудь с преподом, напористо и убежденно зашептал:

– Иван Степаныч, народ все знает. Мы на вашей стороне и мы вас хотим «вытащить» из этой передряги. Ваша задача объявить комиссии, что я назначен провести урок, мол, вы так со всеми практикуете. Поверьте, все будет сделано в лучшем виде.

– А сможешь?

– Не сомневайтесь.

Взгляд военрука смурной, затравленный. Небось на фронте не так боязно было? Там враг, которого можно убить. А здесь комиссия, это вот она как раз под цугундер подвести может. Растопчет и мимо пройдет, «не заметив потери бойца»! Степаныч кивнул.

– Добро!

– Работаем!

Комиссия вместе с Дыниным высыпала из класса в коридор, маленькой гурьбой остановилась перед застывшим строем учеников десятого «В» класса. Наверное, кроме Каретникова и самого Дынина, никто из собравшихся в полной мере не понимал, какая ответственность легла на плечи этих двоих. Пойдет что-то не так, и «пишите письма», простым порицанием не отделаешься. Видно, что народ мандражирует, но все равно воспринимает происходящее как небывалое раньше развлечение.

– Равняйсь! Смирно! Равнение на… право!

Четко повернулся. Три строевых шага к преподу и доклад.

– Товарищ старший лейтенант, десятый «В» класс для проведения урока по начальной военной подготовке построен. Тема занятий… – Микроскопическая пауза, на глоток воздуха. – Устройство и принцип действия пускового механизма АКМ. По списочному составу класса отсутствующих нет. Ответственный за проведение занятия Каретников.

«Комиссары», двое дядек и тетка, придирчиво «фильтровали базар», но было видно, что грамотность начала занятия их впечатлила. У доложившего не видно волнения и, похоже, ни грамма сомнения в своем поведении. Лишь отвлеклись на стук каблучков в пустом коридоре. Михаил даже бровью не повел, не обернулся. К строю, запыхавшись, просеменила Татьяна Петровна, завуч школы.

– Иван Степанович, товарищи, я поприсутствую на уроке, если не возражаете?

Старлей кивнул, при этом дал команду:

– Вольно! Приступить к занятиям!

Дальше уже Михаил повел партию оболванивания прибывших на проверку.

– Слева, в колонну по одному зайти в класс! Рассаживаться по рабочим местам.

Урок начался.

О-о! Что это было!.. Народ «работал» как проклятый! На любой вопрос руки тянул похлеще большевиков на митингах в далекую пору Октябрьской революции. Практика тоже не подкачала. Разборка двух наличествующих автоматов, а потом и их сборка проходила успешно, вызывая неподдельную зависть прибывших алгоритмом занятия. Иван Степаныч не вмешивался в сам процесс вовсе, но «цвел», как полевой цветок. Завуч, переволновавшись, но осознав, что гроза, похоже, минула их школу, сидела спокойная и отрешенная на «галерке» у окна.

К концу занятия народ раздухарился, готов был горы свернуть. Оно и понятно, общий порыв рабочих масс способен на многое. Всю малину попытался испортить один из проверяющих. «Колобок» среднего возраста и среднего роста, сильно потеющий от работы батарей, легкой духоты в классе и особенностей организма, поднявшись с задней парты, носовым платком вытерев лоб, изрек Каретникову свое пожелание:

– Молодой человек, к вам как руководителю сегодняшнего занятия вопросов нет, надо признать, работали правильно. А вот, если Иван Степанович будет не против… – сделал полоборота корпуса в сторону старлея, – …то мы, то есть комиссия, погоняем непосредственно вас самого по данной теме. А то знаете, бывает…

– Не против! – встретившись взглядом с глазами своего ученика, согласился военрук.

– Так вот…

– Прошу прощения, – Михаил сам атаковал комиссара. – У меня к вам встречное предложение.

Колобок первый раз за весь урок хоть чему-то удивился. Надо же, детки пошли, ничего и никого не боятся, и… не уважают. Сколько этому парню лет, что так нагло, нахрапом берет за горло. Сдержался, спросил:

– Какое?

– До конца урока времени у нас мало осталось. Четыре минуты. Поэтому вопросы задавать, только время тратить. Давайте я по данной теме устрою быстрый обзор?

– Н-ну, давайте.

– Самарин, автоматы на стол преподавателя. Людмила, – обратился к Добриковой, – с шеи косынку сними и передай сюда. Спасибо. Итак, уважаемая аудитория, вашему вниманию представляется практический обзор устройства и возможностей АКа.

Встал к столу, накинул платок на глаза, узлом завязал его на затылке. Поехали!

– Являясь индивидуальным оружием, автомат Калашникова предназначен для уничтожения живой силы и поражения огневых средств противника. Из автомата ведется автоматический или одиночный огонь. Автоматический является основным видом стрельбы из этого устройства. Ведется короткими, до пяти выстрелов, и длинными, до пятнадцати выстрелов, очередями и непрерывно…

Руки беспрестанно, как заведенные, умело производили разборку. Детали ложились в определенной последовательности в ряд. Закончив разбирать первый автомат, тут же принялся за другой, ощупью подхватив оружие.

– …Для поражения противника в рукопашном бою к автомату присоединяется штык-нож. Для стрельбы и наблюдения в ночных условиях ночной стрелковый прицел. Автомат может быть использован в комплексе с подствольным гранатомётом ГП-25, «Костёр». Однозарядным, сорокамиллиметровым, предназначенным для уничтожения открытой живой силы…

Закончил и тут же принялся за сборку.

– …Общее устройство. Автомат состоит из ствола со ствольной коробкой, прицельным приспособлением, прикладом и пистолетной рукояткой, крышки ствольной коробки, затворной рамы с газовым поршнем, затвора, возвратного механизма, газовой трубки со ствольной накладкой, ударно-спускового механизма, цевья, магазина…

Собрал оба автомата, с глаз сдернул косынку. Глядя в глаза «комиссара», как ни в чем не бывало продолжил пояснение:

– …Кроме того, у автомата имеется дульный тормоз-компенсатор и штык-нож. В комплект также входят принадлежность, ремень и сумка для магазинов.

Звонок с урока подвел черту под невольным представлением. Без перехода от темы занятия подал команду:

– Класс, встать! Урок закончен, цели занятия достигнуты, замечаний нет. Спасибо за работу в процессе рассмотрения материала, оценки выставит Иван Степанович. Свободны!..

Готовых сорваться с места и покинуть кабинет великовозрастных детишек остановил громкий голос завуча.

– Десятый «В»! Десяты-ый «В»! Всем задержаться! – глазами нашла комсомольского вожака класса. – Евченко! Галина! А ну, придержи своих комсомольцев!

Никакого строя и в помине нет. НВП кончилось. Гудящая растревоженным ульем толпа ребят образовалась в проходе коридора, у окна с широким подоконником.

– Сегодня организован школьный субботник! – стараясь перекричать шум, заявила Татьяна Петровна.

– Так ведь не суббота!..

– А снег не спрашивает день недели!

Вчера в городе пошел снег и к утру не растаял, только добавился. В очередной раз снегопад в декабре был воспринят городскими властями как стихийное бедствие. Те, кому доводится ранним утром бывать на улицах, не могут не заметить большого количества разнообразных машин, выходящих на борьбу со стихией. Выстроившись уступами, одна за другой, идут снегоуборочные машины, стальными плугами сдвигая снег, подметая путь вращающимися щётками. Десятки пескоразбрасывателей вслед за машинами посыпают дорогу. Про снег в частном секторе городские структуры вообще забывают. Ну, а школа, она как бы тоже сама по себе, вот и приходится завучу изгаляться с уборкой огромного школьного двора. В результате приказа начальства Каретникову пришлось помахать лопатой, расчищая школьный плац и кучу дорожек. Хоть и одет легко, но взопрел. Когда домой добрался, с волчьим аппетитом навернул бабанькиного борща, котлету с толченой картошкой. Запив обед компотом, сытно отвалился в кресле. Вошедший в комнату дед, перед этим занимавшийся расчисткой двора, хитро усмехнулся в усы.

– Надо так понимать, в спортзал не пойдешь?

– Нет. Пойду в другое место.

– Куда, если не секрет?

– Секрет, дед. Секрет!

– Ну-ну!

Уже одевшись, стоя в прихожей, обернулся на голос бабушки.

– В город уходишь?

– Да.

– Будешь возвращаться, в магазин заскочи, чтоб деда не посылать.

– Что купить?

– Хлеб, молоко, сметану, ну и масло сливочное. Деньги дать?

– Есть.


…Зимний день короток. Посветлу успел добраться до конечной остановки. Вместе с немногочисленными пассажирами покинув салон, встал столбом и с возвышенности смотрел на далекие маковки церковных куполов, красным золотом сиявших в лучах зимнего заходящего солнца. Все-таки умели раньше строить. Строителей давно и на свете нет, а красота, созданная их руками, осталась. Храм – это ведь не только архитектурный памятник, но еще и область Божественного присутствия. Святыня для русского человека. Нынешние этого не понимают, вытравили из них многие понятия, но среди тех, кто воевал, прошел через кровь, грязь, безысходность – атеистов нет. Они прекрасно знают, что ОН существует.

Храм, со всех сторон окруженный балками, рощами и родниками, как и сам поселок, расположился рядом с городской чертой в довольно живописном месте на берегу речки Камышевки. Сразу от остановки, прямо по полю к нему вела протоптанная тропа, ступив на которую, Михаил быстро пошел в направлении пяти куполов сооружения, выкрашенного в бело-голубые тона. Догнав, пристроился к веренице женщин, скорей всего нацелившихся туда же, куда и он.

Шли ходко, громко выдыхая клубы пара изо рта. Если ветер как-то сдувал часть снежного «полотна» с открытого места, то поселок утопал в снегу, в легких сумерках отбеливавшему тени домов, заборов и деревьев. Поскрипывавший на морозе снег предательски выдавал приближение чужаков. С подворий залаяли собаки, готовые по цепочке принять пришлых, оповещая хозяев о неусыпном несении своей нелегкой службы в такое время года.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации