Текст книги "Память осени"

30. Старый Крым. Немецкий штаб

Роде и Кауш стоят навытяжку, генерал Горн раздраженно шагает по кабинету.

Горн (брезгливо указав на серую коробку на столе). Вам известно, что это такое?

Роде. Так точно, господин генерал. Питание для радиостанции.

Горн. Русское питание для русской радиостанции. Выброшено ночью с русского самолета. Совершенно случайно перехваченное нашим патрулем. Нам просто повезло! Если бы патруль оказался там на пять минут позже, русские диверсанты получили бы свое… Что из этого следует?

Роде. Очевидно, у русского резидента кончилось питание, и он запросил из Центра новое.

Горн. Очевидно, что русская радиостанция работает чрезвычайно активно. Выходит в эфир чрезвычайно много. Да разве мы с вами этого не чувствуем по тем ударам, которые наносит русская авиация по нашим оборонительным сооружениям. И это в ситуации, когда армии не удается сбросить в море закрепившийся на побережье русский десант. Когда партизаны действуют все более уверенно и нагло.

Кауш. Господин генерал, мы делаем все возможное… Ночные облавы.

Горн. Надо загнать партизан в леса, не дать им высовываться оттуда. Работайте с пленными и подозрительными лицами, чтобы бить по ним не вслепую, не наугад. Работайте, Кауш! У вас развязаны руки! Вас ни в чем не ограничивают – ни в методах, ни в способах…

Кауш. Слушаю, господин генерал.

Горн. Роде, этой ночью нам повезло, видимо, какое-то время русский резидент не будет выходить в эфир из-за неработающей радиостанции… Но я уверен, русские сделают все и очень быстро, чтобы снова получать от него информацию. Судя по тому, как отчаянно держится их десант, они не намерены сдавать захваченный плацдарм и будут стараться увеличить его… В такой ситуации действия в нашем тылу хорошо законспирированной разведгруппы недопустимы и непростительны!

Роде. Господин генерал, выявить русского резидента, пока он не выходит на связь, вряд ли возможно. Разве что удача – случайный обыск или случайная пуля… Однако резидент очень осторожен. Думаю, на несколько дней они замолкнут. А потом… Нам нужна группа радиоразведки и машина-пеленгатор. Как только он выйдет в эфир, мы засечем их.

Горн. Почему вы не сделали этого раньше?

Роде. Пеленгатор есть только в Симферополе, мы обращались туда, но не получили ничего, кроме обещаний.

Горн. Хорошо. Этот вопрос я решу.

Роде. Мы возьмем их. И заставим работать на нас.

Горн. Заставите или нет, меня не волнует. Вы должны взять их любой ценой и заткнуть им глотку! В ближайшее время. Заставьте их молчать! Идите.

31. Джермай-Кашик. Дом Ревиде

Алиме и Лариса у рации. Лариса передает донесение. Алиме, закусив губу, следит за ней.

Лариса (сняв наушники). Все.

Алиме. Успела?

Лариса. Вроде успела, но теперь уже полный абгемахт, как фрицы говорят. Так что теперь у нас каникулы. Что делать будем, товарищ резидент? Самолет после вчерашнего встречать – это сразу немцам в пасть залезть.

Алиме. Будем действовать по второму варианту.

Лариса. Это как?

Алиме. Будем ждать курьера…

Лариса. От кого?

Алиме. Не знаю.

Лариса. И долго?

Алиме. Не знаю.

Лариса. Значит, будем ждать. А ты с ним не ошибешься? А то придет, скажет: здрасьте, я курьер, а сам полицаем окажется…

Алиме. Должен сказать пароль.

Лариса. Ну, раз пароль… Тогда порядок.

32. Джермай-Кашик. Дом Ревиде

Ревиде сидит на скамейке перед домом, появляется Марат, молодой симпатичный парень лет двадцати.

Марат. Здравствуйте, уважаемая. Это дом Ревиде Усеиновой?

Ревиде молча кивает.

Марат. Вот и хорошо. Добрался, наконец. Можно я присяду?

Ревиде пожимает плечами.

Марат садится, снимает кепку, щурясь, смотрит на нечастое декабрьское солнце.

Марат. Тихо у вас тут. Хорошо… Бабушка Ревиде, а ведь мне с Алиме нужно поговорить, с внучкой вашей…

Ревиде (подумав). А ее нет.

Марат. Понимаю. А вы ей скажите, что пришел человек издалека и спрашивает, как пройти на Салы…

Ревиде, ничего не сказав, тяжело встает и медленно уходит в дом. Через какое-то время из дома выходит Алиме. Увидев Марата, изумленно застывает на месте.

Марат (весело). А как мне пройти на Салы?

Алиме. Идите по дороге на Ленинск, там можно подъехать.

Марат. А покажите дорогу?

Алиме. Это нетрудно.

Марат встает и подходит ближе к Алиме.

Марат. Я от Ильи Захаровича.

Алиме. Очень приятно.

Марат (смеется). А я когда узнал, что нужно найти Алиме Абденанову, даже подумать не мог, что это ты… Та самая Алиме, с которой мы в одной школе учились, – резидент разведгруппы, особо ценный и секретный агент… Думал – однофамилица. А бабушка у тебя молодец, прямо подпольщица…

Алиме. У нас тут сейчас страшно стало. Патрули, обыски, хватают всех, кто под руку попадет…

Марат. Да я видел. Сам в основном ночью шел, а днем сто раз оглядывался да прятался…

Алиме поворачивается к Ревиде, которая все время стоит в дверях и внимательно наблюдает.

Алиме. Это Марат, мы с ним в школе вместе учились… Может, перекусишь?

Марат. Можно, только если быстро, а то у меня времени совсем мало…

Ревиде быстро ставит на стол небогатую снедь, а сама наблюдает за молодыми из-за занавески. Они о чем-то весело говорят, вспоминая школу, смеются, всплескивают руками. Такие молодые, такие беспечные…

Марат. Ну, спасибо большое, только нам пора, а то поздно будет.

Алиме. Да-да, я сейчас…

Ревиде. Ты куда?

Алиме. Не беспокойся, тут недалеко. Я его до Трех деревьев провожу и сразу назад…

Алиме и Марат уходят, Ревиде смотрит им вслед.

33. У Трех деревьев

Марат вынимает из дупла сверток с питанием для радиостанции, протягивает Алиме.

Марат. Ну вот, задание выполнено, теперь обратно в отряд.

Алиме. Далеко?

Марат. Да нет, километров сто, ерунда.

Алиме. Ну, сто километров не очень ерунда…

Марат. Когда теперь увидимся?.. Только когда наши придут…

Алиме. Наверное…

Марат. Ну, мне пора…

Марат быстро бежит вниз к дороге, Алиме смотрит вслед, вздыхает, закрыв глаза, и вдруг слышит лай собак, немецкие крики, лай собак.

Она открывает глаза и видит, что к Марату с двух сторон приближаются немецкие мотоциклы с колясками. Из них выпрыгивают собаки и бросаются на Марата. Он бежит, пытается отбиваться, но собаки буквально загрызают его. Потом к нему подходит немец с автоматом и, потыкав сапогом в тело, на всякий случай выпускает короткую очередь…

Алиме с глазами залитыми слезами бредет к дому, прижав к груди сверток с питанием для радиостанции.

Алиме лежит на кровати, отвернувшись к стене. Входит бабушка Ревиде.

Ревиде. Алиме, дочка, там Насфие пришла, говорит, была на станции, много видела… Может, сказать, чтобы попозже зашла?

Алиме встает, глаза опухли от слез.

Алиме. Нет, зачем. Не надо. Это дело срочное. Я иду.

34. Дом бабушки

Алиме и Лариса у передатчика.

Алиме (читает расшифрованное сообщение). «Ваши сведения очень важны. Будьте осторожны. В случае приближения линии фронта эвакуируйтесь в глубь Крыма, не выдавая себя…»

Лариса. В случае приближения линии фронта… Значит, наши готовят наступление и скоро начнется…

Алиме. Наверное, так. Но пока не началось, надо работать.

Лариса. Мы сегодня третий раз выходим в эфир. А как же инструкции?

Алиме. Главная инструкция: все для фронта, все для победы. Люди работают, несут сведения, рискуют жизнью, а мы будем сидеть в подвале и выполнять инструкцию?

Лариса. Слушай, я все понимаю… Того связного, который приходил, мне тоже жалко, но ты… Ты не контролируешь себя.

Алиме молча отходит к окну. Видит у изгороди бабушку Ревиде, которая наблюдает за окрестностями – не идет ли кто подозрительный… Видит необычную машину, которая медленно едет по дороге, провожает взглядом…

35. Феодосия. Площадь недалеко от набережной

Алиме, погруженная в свои мысли и переживания, идет в сторону сквера, не обращая внимания на встречных. Неожиданно с двух сторон подъезжают грузовики, из них выскакивают немцы и полицаи, выстраиваются цепью, грубо сгоняя людей в центр площади. Крики, ругань, лай собак…

Алиме оказывается в самом центре толпы. Звучат голоса: «Облава!.. В Германию отправят!..»

Алиме в растерянности. Голоса немцев, лай собак сразу вызывают в памяти страшную сцену гибели Марата. Ее охватывает неконтролируемый физический ужас как в самолете…

Вдруг кто-то хватает ее за руку и тащит за собой, она начинает вырываться, а потом вдруг понимает, что это – Аганин. Но сегодня он в форме гитлеровского офицера.

Аганин (солдатам). Geheime Feldpolizei! Я забираю ее с собой!

Солдаты послушно козыряют и позволяют Аганину вывести Алиме из толпы арестованных. Не говоря ни слова, Аганин ведет Алиме за собой. Они идут быстро. Наконец сворачивают в переулок, видят скамейку, Аганин усаживает на нее Алиме.

Аганин. Я уже уходил, когда услышал, что на площади сегодня будет облава, вот побежал… Успел, к счастью!..

Алиме смотрит на него и плачет, ее начинает бить сильная дрожь.

Аганин. Ну, все, все… Успокойся!

Алиме. Марата… Они убили Марата… На моих глазах… Затравили собаками, а потом пристрелили… А мы с ним в школе учились…

Аганин обнимает ее. Она продолжает всхлипывать.

Аганин. Ничего, скоро все закончится, наши скоро придут… Уже совсем скоро. Немцы сами это понимают, вот и лютуют напоследок… Надо продержаться… Ну, продержимся?

Алиме смотрит ему в глаза и кивает.

Аганин. Ну и молодец! Только ты должна быть осторожной. Понимаешь? Очень осторожной! Обещаешь?

Алиме кивает.

36. Старый Крым. Управление тайной полиции

Во дворе стоит машина-пеленгатор. Из нее выходит молодой обер-лейтенант и идет в здание. В кабинете его ожидают Роде и Кауш.

Роде. Докладывайте. Удалось запеленговать передатчик?

Радист. Так точно, господин капитан. Место работы – село Джермай-Кашик…

Роде. Кауш, это он. Питание русские сбрасывали рядом с этим селом. И тот русский партизан, которого застрелил патруль, шел оттуда. Видимо, после неудачи с самолетом, русские передали питание для передатчика через партизан…

Кауш. А точнее определить нельзя – из какого именно дома ведутся передачи?

Радист. Определили. Это было нетрудно – только сегодня три сеанса связи… Очень активно работают. Я бы даже сказал – нагло, не боятся… Агент, который хорошо знает село, сообщил, что в доме живут старуха-татарка, две ее внучки, совсем молоденькие, и еще одна девушка, тоже очень молодая…

Роде. Странная компания.

Кауш. Ну, будем действовать? Чего выжидать?

Роде. Обязательно. Вы свободны, обер-лейтенант, отдыхайте.

Радист козыряет и выходит.

Кауш. Надо брать всех. В «процедурном кабинете» они быстро все расскажут…

Роде. Не сомневаюсь. Но что они знают? Скорее всего, их просто используют. Может, даже что-то поручают по мелочи, не больше… Не думаете же вы, что резидент, который работал столько времени у нас под носом – старушка или сельская девица двадцати лет!..

Кауш. Они выведут нас на него.

Роде. А если они не знают, где его искать? Думаю, он сам выходит на связь, когда считает нужным.

Кауш. И?

Роде. Надо установить слежку за домом. Зафиксировать тех, кто там бывает. Среди них должен быть резидент. Он выдаст нам не только свою группу, но и партизан, с которыми имеет связь. Командование ждет от нас именно этого?

Кауш. А если он затаится?

Роде. Не похоже. Судя по той активности, которую он развил в последние дни, русские спешат… Очень спешат.

Кауш. Значит, нам нужно тоже спешить, а вы предлагает ждать.

Роде. Несколько дней, Кауш, несколько дней. Поверьте, игра стоит свеч.

Кауш. Не больше, Роде, не больше. На большее не рассчитывайте.

37. Феодосия

Аганин и Алиме сидят на скамейке у моря. Тепло, ярко светит солнце…

Алиме (оживленно). Завтра день Красной Армии…

Аганин. А там и 8 марта скоро… Весна… Последняя весна немцев в Крыму… Они сами давно бы бежали, говорят, что Крым защитить уже нельзя, Гитлер запретил даже заикаться об этом… Мало ему, гаду, Сталинграда… Ничего они и тут свое получат… Бежать хотят, а посылки с награбленным по-прежнему в фатерлянд шлют…

Алиме смотрит в сияющее голубое небо.

Алиме. А ты помнишь, сказал, что ты казанский татарин…

Аганин. Так я он и есть. Что – не похож?

Алиме. А я думаю: какая разница – крымские, казанские, астраханские, сибирские…

Аганин. Китайские… В Китае тоже есть татары.

Алиме. Китайские… И все мы один народ…

Аганин. Интересно как они выглядят – китайские татары… Ни одного не видел.

Алиме. Нормально выглядят. Люди как люди.

Аганин. Алиме… мне надо уходить…

Алиме. Уже?

Аганин. Совсем уходить… К своим. В горы, к партизанам.

Алиме (напряженно вглядываясь в него). Что-то случилось?

Аганин. Случилось. За мной следят…

Алиме. Ты уверен? Может, показалось?

Аганин. Я чувствую. Вчера рылись в моем столе… Вдруг стали проверять родственников Крюгера…

Алиме. А кто это?

Аганин. Это я. Вернее, офицер, по документам которого я живу… Приказано завтра выехать в Симферополь. Мне там делать нечего, но там будут люди, которые служили с Рудольфом Крюгером. Меня сразу разоблачат.

Алиме. Да, это опасно. Если так – ехать нельзя.

Аганин. Хорошо, если сразу расстреляют или повесят. Но на это надежды мало. Начнут пытать, чтобы я выдал все и всех… Ты даже не представляешь, на что они способны…

Алиме (осмыслив услышанное). Тебе надо уходить к нашим. Выбора нет.

Аганин. Я уже придумал – захвачу портфель Кауша с документами… Ты со мной?

Алиме молчит.

Аганин. Подумай… Может…

Алиме. Конечно, ты уходи, а я… Ты же сам понимаешь – я не могу. А сестры, бабушка? А радист? А те, кто со мной работает, кого я убедила помогать мне?.. Не могу… Не могу я их так оставить…

Аганин. Тебе нужен приказ из Центра? Запроси инструкции.

Алиме. Приказ у меня есть – в случае опасности переходить на нелегальное положение.

Аганин. Вот видишь.

Алиме. Решение – на мое усмотрение…

38. Кабинет генерала фон Горна

Роде докладывает Горну.

Роде. С помощью пеленгатора мы установили, откуда работает передатчик русского резидента. Там живет старая женщина и ее внучки, совсем молодые. Трудно представить, что кто-то из них резидент. Радистка – да, это реально, но резидент… Поэтому наша цель – установить резидента и раскрыть всю сеть его информаторов. А возможно и установить контакты с другими разведгруппами.

Горн. Время, Юрген, время. У нас нет времени…

Роде. Хотя бы пару дней, господин генерал.

Горн. Пару дней. Их десант закрепился на побережье уже несколько месяцев назад. У них узкая полоска побережья, а мы никак не можем выбить их оттуда. Хотя ясно, что это плацдарм, с которого русские будут атаковать весь Крым… Перебрасываемые туда войска постоянно атакует русская авиация и партизаны… Атакуют не вслепую, их наводят на цели…

Роде. Я все понимаю, господин генерал…

Звонит телефон.

Горн. Да… Здравствуйте, Кауш. Да, да… Понятно. Действуйте.

Роде. Что-то случилось?

Горн. В доме, за которым ведется наблюдение, происходит какое-то движение. Кауш предложил прекратить наблюдение и начать аресты… Я с ним согласился.

Роде. Понятно, Каушу не терпится стать героем.

Горн. Возможно. Но главное сейчас – не дать им скрыться…

Роде. Так точно, господин генерал. Думаю, мне надо срочно ехать…

Горн. Куда вы так заспешили?

Роде. Боюсь, если задержанные пройдут через «процедуры» Кауша, разговаривать с ними будет уже бессмысленно.

Горн. Да, его мясницкие замашки известны… (Пожимает плечами.) Каждый добивается своего, как умеет. И надо признать, его методы работают.

39. Старый Крым. Подвал тайной полиции

По коридору идут Роде и Кауш.

Роде. Почему же не привезли передатчик?

Кауш. Видимо, барышни успели его спрятать. Но это не проблема, сейчас они нам все расскажут. А потом и покажут.

Роде. Надеюсь.

Кауш. Хотите пари?

Роде. Нет, пожалуй, не рискну.

Кауш. И правильно сделаете. Вот они, наши милашки…

Останавливаются около двери с небольшим оконцем. Разглядывают камеру. Алиме и Лариса сидят на полу, обе обхватив колени руками.

Кауш. Ну, с какой начнем?

Роде. На резидента ни одна не тянет, а вот на радистку вполне… Я думаю, радистка вон та – славянского типа.

Кауш. Тогда с нее и начнем. В кабинет или сразу в «процедурную»?

Роде. Туда она всегда успеет… Может быть, ничего брутального и не понадобится. На Жанну д’Арк они не очень-то похожи… Обычные татарские девки. Но на всякий случай пусть ее проведут мимо «процедурной», где с кем-то работают…

Кауш (усмехается). Проведут, Роде, конечно, проведут… У нас это обязательная экскурсия для новичков. Так сказать – познавательная. Лечебно-психологическая. Очень впечатляет, особенно нежных барышень.

40. Кабинет Кауша

Кауш за столом, Роде стоит у окна. Вводят Ларису, сажают на стул, стоящий посреди кабинета. Лариса сидит, опустив голову, ее трясет.

Кауш подходит к ней, толстым пальцем за подбородок запрокидывает ей голову. Рассматривает Ларису, причмокивая. Поворачивается к Роде.

Кауш. Совсем молодая. Можно сказать, юная… Слушай, девочка, я мог повесить тебя прямо сейчас. Без всяких разговоров. Могу отдать тебя нашим умельцам, и мне даже трудно объяснить тебе, что они с тобой сделают… Тебя изуродуют. От твоего милого лица ничего не останется… Тебе выдавят глаза… Волосы… Твои чудные волосы… Их вырвут или сожгут прямо на твоей голове… Ноги… Их переломают кувалдой… Правда, это случится не сразу, а потом… А сначала… сначала тебя будут насиловать всей нашей командой, все желающие… Десяток другой скотов Ты этого хочешь?

Лариса молчит, опустив голову.

Кауш. Молчит. Она молчит, Роде! Я думаю, она просто не верит мне. Она не верит, что так можно поступать с молодой невинной девушкой… Она не может этого себе представить…

Кауш неожиданно бьет ногой по стулу. Лариса неловко падает на пол.

Кауш наступает сапогом ей на пальцы. Давит сильнее и сильнее, наблюдая за исказившимся от боли лицом. Роде отворачивается, подходит к окну. Слышны стоны Ларисы.

Кауш. А теперь ты мне веришь?.. А теперь? Веришь? Ты должна мне поверить, должна!

Лариса (хрипло кричит). Да! Да!

Кауш. Ну и правильно. Умная девочка. Но раз ты мне веришь, значит, ты будешь честно отвечать на мои вопросы… Честно, понимаешь?

Лариса кивает головой.

Кауш. Молодец… Садись. Давай начнем. Твое настоящее имя и фамилия?

Роде поворачивается в их сторону, внимательно слушает.

Лариса. Лариса Гуляченко.

Кауш. Как ты попала в Крым? Когда?

Лариса. Нас сбросили на парашютах 3 октября прошлого года.

Кауш. С каким заданием?

Лариса. Вести наблюдение за передвижениями немецких и румынских воинских частей, собирать информацию об оборонительных сооружениях ближе к побережью в районе Керчи…

Кауш. И как ты этим занималась? Ходила по станциям?

Лариса. Я сама этим не занималась. Я радистка, я только передавала зашифрованные сообщения и получала указания от наших из Центра… Вот и все.

Кауш. А кто же собирал информацию?

Лариса. Местные. Ее родственники, друзья, которых она завербовала…

Роде. Она? Кого вы имеете в виду?

Лариса. Алиме… Алиме Абденанова. Нас высадили вместе. Вся информация для передачи в Центр поступала от нее.

Роде. То есть эта Абденанова и была резидентом?

Лариса. Да, она.

Кауш. Где ее искать?

Лариса. А чего ее искать? Она же у вас сейчас сидит…

Кауш. Погоди, ты хочешь сказать, что та татарская девчонка, с которой вас взяли, резидент?

Лариса. Да. Она – резидент. Позывной – «Софие»…

Кауш поворачивается к Роде и издевательски подмигивает. Некоторое время они молчат.

Роде. Ее что, долго готовили?

Лариса. Насколько я знаю, нет – месяц, а то и меньше…

Роде. Меньше?

Лариса. Да, они спешили… Она боится высоты, и они даже не знали, сможет ли она прыгнуть с парашютом ночью… Смогла.

Роде. Шифром владеет только она? Или ты тоже?

Лариса. Владею.

Роде. То есть ты можешь и сама шифровать, и передавать нужные нам сообщения?

Лариса кивает.

Кауш. Ну что ж, ты оказалась умной девушкой. С тобой можно иметь дело.

Роде. Где радиостанция?

Лариса. Спрятана в доме.

Роде. Завтра поедешь с нашим патрулем и привезешь ее. Теперь ты будешь работать с нами.

Лариса кивает. Кауш вызывает охранника.

Кауш. Проводи фрау.

Охранник. В подвал?

Кауш. Нет, зачем, наверх. Она теперь будет работать с нами. Скажешь, чтобы ей отвели отдельную комнату.

Лариса и охранник уходят. Кауш какое-то время молчит, потом начинает ухмыляться.

Роде. Что вас так развеселило?

Кауш. А разве не смешно? Глубоко законспирированный резидент… Профессионал высшего класса… Организатор разветвленной сети агентов… Сопливая девчонка из татарской деревни столько времени водила нас за нос… Нас – абвер и гестапо вместе! Неужели вам не смешно, Роде?

Роде. Нет. Я думаю, мы оба заинтересованы в том, чтобы об этом недоразумении узнало как можно меньше людей… Особенно наверху. Черт, надо отдать должное русским – они сумели одурачить нас. Прав был великий Бисмарк: на каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью… И вы останетесь в дураках.

Кауш. Ну можно, конечно, утешать себя этим, но… Эту историю с резидентом я бы не назвал глупостью. Тут был точный расчет русских. Да – риск, но хорошо просчитанный. И он сработал. Надо отдать русским должное.