Текст книги "История Российской прокуратуры. 1722–2012"

Шаховской Яков Петрович, князь
(1705–1777)

* * *

С раннего детства воспитывался своим дядей, А. И. Шаховским. Получил хорошее домашнее образование. В 14-летнем возрасте определен в лейб-гвардии Семеновский полк. За 5 лет выслужил чин поручика и перешел в Конную гвардию. В середине 1730-х служил под началом дяди, который управлял тогда Малороссией. Участвовал в русско-турецкой войне, был во многих сражениях и проявил незаурядное мужество.

В 1740 Шаховской назначается советником в Главную полицию, а затем становится генерал-полицмейстером Петербурга и сенатором. В 1741 императрица Елизавета Петровна перевела его обер-прокурором Святейшего Синода. В своих «Записках», касаясь этого периода, Я. П. Шаховской писал, что «поставил в сердце своем предметом, чтоб во всех случаях, делах и поведении моих чистосердечно поступать, злоковарных же лестей и обманов употреблять гнушаться, а справедливость всему предпочитать». Своим неуемным стремлением к справедливости Яков Петрович нажил много врагов среди членов Синода, которые, по его словам, чуть ли не на коленях просили Елизавету Петровну, чтобы она «удалила» слишком требовательного прокурора.

29 мая 1753 Я. П. Шаховской стал генерал-кригскомиссаром, прослужив в этой должности 7 лет. 15 августа 1760 императрица назначает его генерал-прокурором Правительствующего сената и одновременно конференц-министром. 25 декабря 1761 только что вступивший на российский престол император Петр III отправил Шаховского в отставку, и тот некоторое время «оставался не у дел». Короткое царствование Петра III закончилось дворцовым переворотом. Екатерина II «призвала» Якова Петровича Шаховского на службу, назначив сенатором, а в день своей коронации «пожаловала» ему орден Св. Андрея Первозванного.

1 апреля 1766 действительный тайный советник и сенатор Шаховской по состоянию здоровья вышел в отставку.

Князь Я. П. Шаховской скончался 23 июля 1777 погребен в Малой Соборной церкви Донского монастыря.

Граф П. И. Шувалов

На следующий день после назначения Я. П. Шаховского генерал-прокурором, 16 августа 1760 года, императрица Елизавета Петровна, обеспокоенная все более распространявшимися случаями нарушения законов и злоупотреблений в присутственных местах и судах, направила специальный указ Правительствующему сенату. Указ этот фактически стал программой действий нового генерал-прокурора. Вступив в новую для себя и столь ответственную должность, князь Я. П. Шаховской решил сразу же разобраться с состоянием надзорной работы прокуроров, для чего потребовал от них представления обстоятельных докладов.

Чтобы проиллюстрировать, насколько принципиально и смело новый генерал-прокурор отстаивал тогда государственные интересы, приведу только один пример. Речь пойдет о так называемых медных деньгах. Основной противник Шаховского граф П. И. Шувалов, будучи начальником экспедиции по переделке мелких денег, представил в Правительствующий сенат проект указа, в котором предлагал переделать всю медную монету таким образом, чтобы из пуда выходило не шестнадцать рублей, как было тогда, а тридцать два. Проект этот, на первый взгляд привлекательный, сенаторы, не особенно вникая в суть дела, одобрили. Категорически возражал против него только генерал-прокурор Шаховской. Он отчетливо понимал вред, который принесло бы государству внедрение в оборот легковесной монеты. Прокурор протестовал в Сенате, но там его не поддержали. После этого он написал письмо императрице Елизавете Петровне:

Письмо генерал-прокурора князя Я. П. Шаховского императрице Елизавете Петровне (1761 год)

Всемилостивейшая государыня императрица. Правительствующий Сенат в рассуждении по нынешним в казне деньгам недостаткам последуя предложениям и показуемым расчислениям г-на сенатора гр. Петра Ив. Шувалова, согласно определили, чтоб о размножении легковеснейших медных денег план представить к Конференции вашему императорскому величеству. Но я по многим моим диспутам и по показуемым от него, г-на сенатора гр. Шувалова, изъяснениям (которым все прочие господа сенаторы, кроме гр. Александра Ив. Шувалова, который к тому рассуждению не приступил, – следуют) не мог согласиться и за полезное признать оное медных денег умножение; наивящшее же, что за собственноручным подписанием вселюбезнейшего вашего императорского величества родителя и двумя вашего величества, за собственноручным же подписанием, указами ж умножение медных денег вредом почтено. Все предусматриваемые мною о тех сумнениях и могущие быть в производстве оного нового плана неполезности Правительствующему Сенату, окроме словесных изъяснений, письменно, по должности моей, и с показанием, вместо оного плана, других казне способов предложил. На которое мое предложение он, г-н сенатор граф Петр Ив. Шувалов, письменное возражение подал, коему Правительствующий Сенат, так же как и прежде, согласуя, остались при учиненном своем (о коем уже я выше упоминал) прежнем определении. Но я, и по всем таким производствам, и доныне не могши преодолеть моих сумнений и опасаясь, чтоб я за премолчание, по должности моей, осужден не был, оное Правительствующего Сената определение и мое на то с протестом предложение так, как инструкция моя повелевает, имею в готовности вашему императорскому величеству к высочайшему рассмотрению и благоволению поднесть и готовым себя представляю пред вашим императорским величеством г-дам сенаторам оные мои в том деле сумнения и признаваемые неполезности, для коих я с ними не согласуюсь, ясно доказать. О чем и ожидать буду вашего императорского величества повеления; а при сем принял смелость, к собственному вашему императорскому величеству сведению, самый краткий экстракт о состоянии и происхождении того дела поднесть. Всемилостивейшая государыня, вашего императорского величества всеподданнейший раб

К. Яков Шаховской.

Дня 18 июля 1761 года.

(Империя после Петра. 1725–1765 / Я. П. Шаховской, В. А. Нащокин, И. И. Неплюев. М., 1998. С. 192.)

Однако недолго состоял в прямом диалоге с императрицей Шаховской. Уже во второй половине 1761 года Елизавета Петровна, вследствие болезни, почти отошла от государственных дел, и Яков Петрович фактически был лишен возможности лично докладывать ей текущие вопросы. Недоброжелатели же, которых у него было всегда предостаточно, еще более усилили свое давление на генерал-прокурора, так что добросовестно выполнять свои служебные обязанности ему становилось все труднее и труднее. Я. П. Шаховской принял решение подать в отставку.

* * *

25 декабря 1761 года, после смерти императрицы Елизаветы Петровны, на престол вступил Петр III. В тот же день должность генерал-прокурора Сената была предоставлена генерал-кригскомиссару Александру Ивановичу Глебову. Новый генерал-прокурор обладал высокой работоспособностью. Каждый день в 8 часов утра он одним из первых являлся во Дворец с докладом к императору. Вскоре Глебов занял при дворе почти такое же положение, как и первый генерал-прокурор П. И. Ягужинский, так как был довольно близок к Петру III и дружен с ним. Характерно, что почти все поручения Правительствующему сенату были написаны рукой Глебова и только подписаны императором. Современники называли его человеком умным, «человеком с головой» (выражение саксонского посланника графа Брюля). Однако он был довольно корыстолюбив, не брезговал «подношениями». Будучи опытным царедворцем, хитрым и изворотливым, А. И. Глебов очень тонко оценил ситуацию, связанную с дворцовым переворотом 1762 года и, несмотря на привязанность к поверженному императору, сразу же поддержал Екатерину II. Молодая императрица, хотя и знала о дурных наклонностях генерал-прокурора, тем не менее, «терпела» его еще полтора года в основном благодаря его исключительным способностям и деловой хватке.

Глебов Александр Иванович
(1722–1790),
генерал-аншеф

* * *

Родился в дворянской семье. С детских лет определен сержантом в Бутырский пехотный полк, в составе которого уже в 15-летнем возрасте принимал участие в русско-турецкой войне, штурмовал Очаков. В 1739 в сражении за крепость Славучан получил тяжелое ранение. На военной службе оставался до 1749, после чего перешел в «статскую». Благодаря покровительству графа П. И. Шувалова, сумел занять место обер-секретаря, а в 1756 – обер-прокурора Правительствующего сената. В августе 1760 назначен генерал-кригскомиссаром.

25 декабря 1761 только что вступивший на престол Петр III, хорошо относившийся к Глебову, назначил его генерал-прокурором Правительствующего сената. По поручению императора Глебов подготовил несколько важных законов. Он был одним из авторов известных манифестов: о даровании вольности и свободы всему российскому дворянству и об уничтожении Тайной канцелярии. В феврале 1762 награжден орденом Св. Александра Невского, став таким образом первым александровским кавалером царствования Петра III.

Во время дворцового переворота 1762 Глебов поддержал Екатерину II, которая оставила его генерал-прокурором и поручила совместно с графом Н. И. Паниным руководство только что созданной (на развалинах Тайной канцелярии) Тайной экспедицией, занимавшейся всеми политическими делами. Вскоре положение Глебова при дворе пошатнулось, чему в немалой степени способствовали его сомнительные коммерческие сделки, совершенные еще в бытность обер-прокурором.

3 февраля 1764 императрица сместила Глебова с поста генерал-прокурора, оставив лишь в должности генерал-кригскомиссара. В 1773 «пожалован» в генерал-аншефы. В 1775 получил новое назначение, став смоленским и белгородским генерал-губернатором. Но уже в следующем году ревизия выявила злоупотребления в Главном кригскомиссариате. Глебов был отозван из наместничества, отстранен от всех должностей и отдан под суд. Его признали виновным «в небрежении должности» и исключили со службы.

А. И. Глебов скончался в июне 1790; погребен в своем подмосковном имении Виноградово.

Мало занимаясь организацией работы местной прокуратуры, А. И. Глебов сосредоточил основное внимание на деятельности Правительствующего сената, хозяйственных и финансовых вопросах, в которых он основательно разбирался, подготовке различных узаконений. Именно по этим вопросам к нему поступали многочисленные поручения Екатерины II, которые он исполнял всегда оперативно и аккуратно, в считанные дни давая ответ императрице.

Поручения императрицы Екатерины II генерал-прокурору А. И. Глебову

1762 г. октября 2 дня.

По делам важным, кои касаются до первых двух пунктов и кои принадлежали до Тайной канцелярии, а вступают из разных мест в Сенат, оные распечатывать и определение чинить по оным с ведома нашего вам обще с тайным советником Никитой Ивановичем Паниным, и дела, кои между тем явятся маловажные, оные сжечь, не делая на них сенатских определений.

(Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), фонд 248, дела канцелярии генерал-прокурора.)

Следует заметить, что Тайная канцелярия была уничтожена Манифестом Петра III от 21 февраля 1762 года. Императрица Екатерина II своим Манифестом от 19 октября 1762 года подтвердила уничтожение Тайной канцелярии. Однако еще до этого она поручила создать Тайную экспедицию при Сенате (не оформляя это поручение каким-либо документом). Тогда же она дала и приведенное выше распоряжение генерал-прокурору А. И. Глебову не только вершить суд и расправу по всем политическим делам (совместно с Н. И. Паниным), но и определять важность дела и уничтожать те из них, которые он сочтет недостойными внимания Тайной экспедиции. Что касается указанных императрицей «первых двух пунктов», то под «первым» пунктом подразумевались дела об «умысле против императорского звания, персоны и чести», а под «вторым» – дела об «измене государю и государству», что было разъяснено еще указом от 14 апреля 1730 года.

Одновременно с Тайной экспедицией в Петербурге был создан и ее Московский филиал при сенатской конторе, который однако же летом 1763 года Екатерина II подчинила главнокомандующему в Москве П. С. Салтыкову.

Императрица часто давала Глебову поручения, касающиеся политических дел:

1763 г. февраля 5 дня.

Александр Иванович! Приложенную челобитную принес ко мне Федор Иванович Вадковский по просьбе челобитчика, и он мне советовал о сем деле послать нарочного офицера для исследования, а можно, что до Тайной касается, и здесь спрашивать, а о прочем приказать тамо исследовать, а по распросе мы можем завтра лучше увидеть важность дела: однако ж есть ли рассудишь, что туда послать, то я на то соглашусь.

Но не только челобитные по делам политическим беспокоили государыню. Не в меньшей степени волновала ее и работа Правительствующего сената, его неповоротливость при рассмотрении весьма важных дел. 12 ноября 1763 года она пишет генерал-прокурору:

Ужасная медлительность в Сенате всех дел принуждает меня вам приказать, чтоб в пятницу, то есть послезавтра, слушан был в Сенате проект о малороссийской ревизии господина Теплова; причем и ему надлежит быть.

(Сенатский архив, СПб, 1888 г.)

В данном случае речь шла о записке Григория Николаевича Теплова «О непорядках, которые происходят от зло употребления прав и обыкновений, грамотами подтвержденных Малороссии», которая впоследствии оказала большое влияние на решение вопроса об уничтожении гетманства на Украине и учреждении Малороссийской коллегии. Позднее императрица писала об этом же и в Секретнейшем наставлении генерал-прокурору А. А. Вяземскому.

Генерал-прокурор А. И. Глебов стал жертвой собственного корыстолюбия. Стремясь разбогатеть, он занялся винным откупом в Иркутской провинции, однако вел дело неудачно и стал терпеть убытки. Тогда Глебов обвинил Иркутский магистрат в злоупотреблениях и, используя свое положение обер-прокурора, каковым он был, добился сенатского решения от 13 января 1758 года о направлении в Иркутск для проведения следствия коллежского асессора Крылова. Тот учинил в Иркутске подлинную расправу и даже незаконно арестовал вице-губернатора Вульфа. Но вскоре все беззакония Крылова были вскрыты, а сам он под конвоем отправлен в Петербург. Во время работы учрежденной по этому поводу комиссии, Глебов всячески поддерживал бывшего следователя Крылова и писал, что не оставит его. И действительно, когда на престол вступил Петр III, а сам Глебов стал генерал-прокурором, следственная комиссия фактически прекратила свою работу.

Екатерина II, занявшая трон убитого Петра III, приказала закончить следствие. В начале 1764 года ей был представлен доклад, составленный сенаторами Разумовским, Бутурлиным, Шаховским, Воронцовым и другими. Ознакомившись с ним, она приехала в Правительствующий сенат.

Выступление императрицы Екатерины II перед сенаторами

(1764 г.)

Сегодня я приехала с вами поговорить о таком деле, которое четыре года на сердце моем лежало. Я оное окончить способа не находила, не нарушая справедливости, то есть иркутского следователя Крылова. Я ныне к вам назад привезла сенатский доклад 1762 года, в котором нахожу одну только ясно выведеннную вину Крылова, по которой он именным указом блаженной памяти тетки нашей Императрицы Елизаветы Петровны лишен всех чинов и, скован, привезен сюда, сиречь арестование Иркутского вице-губернатора Вульфа. На все прочее в сенатском докладе мне представленное я смотрю как на неоконченное, следственно оные решить не могу. Моя воля есть, чтоб Сенат кратчайшим и законным образом окончил то, что по правосудию принадлежит. Крылову же Сенат имеет, применяясь к нашему милосердию и взирая на семилетнее нынешнее его состояние, определить правосудный жребий, не докладывая уже более нам. Осталось только упомянуть о генерал-прокуроре Глебове, который в сем деле по крайней мере оказался подозрительным и тем самым уже лишил себя доверенности, соединенной с его должностью; но как генерал-прокурор никем кроме нас не судим, то представляем себе должностию его впредь диспонировать, а ему отныне сим чином не писаться. При сем за благо нахожу сделать вам примечание, сколь страшные следствия имеет те дела, кои страстию производятся, и до таких дерзостей доводят, когда вместо законов руководствуют, чего нигде так не видно, как из сего дела.

(Иванов П. И. Опыт биографий генерал-прокуроров и министров юстиции. СПб., 1863. С. 39–40.)

Из приговора Правительствующего Сената в отношении А. И. Глебова (1764 г.)

(Извлечение)

Как он, по чину своему, подлежит собственному нашему суду, а мы, из вышепрописанных об нем обстоятельств, усмотрели, сколь мало он, как о порядочном производстве дел, так и о казенном интересе старание имел и ко всякому беззаконному произвождению сего дела единственно своим беспорядочным доношением повод подал, так как о принадлежащем казне при откупе приращении обратно в свой прибыток, и в том преступил как должность чина своего, так и присягу, за что и подлежал не только лишению всех чинов, но еще и вящему наказанию…

(Центральный государственный архив древних актов (ЦГАДА), фонд 248. Дела канцелярии генерал-прокурора.)

Утро стрелецкой казни. Худ. В. И. Суриков, 1881 г.

Шлиссельбург. Крепость

План Шлиссельбургской крепости

Валентин Серов. Петр I

Глава II. «Законы наши требуют поправления»

В царствование Екатерины Великой Россия вступает в полосу законодательной регламентации и совершенствования механизмов правотворчества и правоприменения. Этот период для прокуратуры характеризуется размежеванием прокурорского надзора – центрального и местного. Связь между ними ослабевает. Высший или центральный надзор в лице генерал-прокурора набирает обороты, получает дополнительные полномочия. К нему, в частности, переходит управление финансами, юстицией, внутренними делами. Он даже возвышается над Сенатом. В Сенат теперь ходят в основном помощники генерал-прокурора, обер-прокуроры. По мере того как Сенат все более замыкается в положении высшего судебного установления, генерал-прокурор получает все более обширную единоличную компетенцию.

Манифестом от 15 февраля 1763 года Сенат был разделен на шесть самостоятельных департаментов, бывших в «равной силе и достоинстве». Генерал-прокурор лично состоял при 1-м департаменте, который решал важные государственные и политические дела, а во всех остальных были назначены специальные обер-прокуроры. По указу от 19 сентября 1764 года генерал-прокурору предлагалось присутствовать только в «общем всех департаментов собрании». При этом он сохранял за собой государственные, секретные и «интересные», то есть наиболее важные дела, а также все те, которые «найдет нужным подчинить своему непосредственному надзору».

Екатерина II в виде Минервы. Мраморный бюст. 1770–1780-е гг.

В этот период в многовластие генерал-прокурора совершенно недвусмысленно «впутываются» функции исполнительной и судебной ветвей. Выдвигается новое министерское начало. Возвышение генерал-прокурора происходит не столько из статусности самой должности, сколько в силу недюжинных способностей лица, ее занимающего. Конечно же, функции, которыми был тогда наделен генерал-прокурор, смело можно было разделить на несколько высших чиновников, но Екатерина доверяла только ему одному. В силу многотрудности, разнообразия и сложности дел, возложенных государыней на генерал-прокурора, его вниманием обделялись прокуроры на местах. Современники понимали, что как только не станет этого высокого вельможи, неизбежно образуется несколько ведомств. Таким образом Екатерина Вторая, возвысив генерал-прокурора, в то же время нанесла ощутимый удар по централизации прокурорского надзора, фактически подготовив почву для будущей организации министерства юстиции.

И все же во времена Екатерины Великой прокурорский надзор наполнился новым содержанием, «комиссия о составлении проекта нового уложения» 1767 года высказала новое воззрение на задачу прокурорской деятельности – впервые было четко заявлено, что преследованием от имени государства за совершенные преступления должна заниматься прокуратура.

Вообще многие юридические понятия и принципы, в том числе икасающиеся органов прокуратуры, которые заложила в свои законодательные акты Екатерина II, будут использованы спустя сто лет – во времена Великих судебных реформ.

* * *

3 февраля 1764 года императрица Екатерина II повелела «вступить в должность» генерал-прокурора князю Александру Алексеевичу Вяземскому. В этой должности он прослужил почти 30 лет. Ни до него, ни после ни один руководитель органов прокуратуры в России (и Советском Союзе) не занимал столь длительно такой ответственный пост.

А. А. Вяземский стал для Екатерины II приблизительно тем же, чем был первый генерал-прокурор Ягужинский для Петра I. Александр Алексеевич слыл человеком семижильным, исключительно трудолюбивым и «тянул» не только прокурорские обязанности, но и многие другие. Правда, его назначение поначалу вызвало сильное удивление у многих сановников. Граф Румянцев говорил Екатерине II: «Ваше величество, делаете чудеса, из обыкновенного квартирмейстера у Вас вышел государственный человек».